Текст книги "Второй шанс (СИ)"

Автор книги: Владимир Корн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Гудрон замахнулся, чтобы влепить ему затрещину, но так и застыл с отведенной рукой: какой смысл бить, если тот все равно не почувствует боли? Затем почему-то посмотрел на нее, и все-таки завершил то, что хотел. Голова у перквизитора дернулась, на щеке остался отпечаток от пальцев, но и только то.

– Время, господа, время! – несмотря на разбитые губы, перквизитор продолжал улыбаться. – Не можете сами решить, я вам подскажу. Спеленайте Теоретика, ну а мы с Кровлей его упрем. Иначе – бух! И в округе одни развалины.

– Ну отдадим мы его, – сказал Жамыхов, как будто меня здесь и не было, – но где гарантия, что тогда не бух? А так, глядишь, будем целыми, пока Игорь здесь.

– Ну и в чем проблема? Собрались, и дружненько вернулись, откуда сюда пришли. Все это можно обговорить, главное, насчет Теоретика прийти к консенсусу. Собственно, он, – перквизитор указал на меня пальцем, – и есть главная причина того, что вы все еще живы.

– Теперь слушайте, – говорил я для всех, но смотрел на перквизиторов. – Убедили, выйду. Но не сейчас, и не с вами. Ближе к вечеру, часиков этак через восемь. Можешь засечь время.

Глава 5

– Часы у тебя есть?

Они имеются у многих. Беда в том, что продолжительность местных суток в отличие от земных больше чем на треть. Что совсем не мешает синхронизировать действия при необходимости.

– Через восемь часов – получается в десять, – взглянув на собственные, которые показывали без четверти два, заявил я. – За три часа до этого знаменательного кто-нибудь из вас должен прийти, чтобы получить инструкции.

Оставалось только надеяться, что к тому времени у нас все будет готово. А самое главное – мы придумаем способ, для того чтобы остальным выбраться из этой неожиданной ловушки. Что очень сложно, но, если очень хочешь жить, что-нибудь да придумаешь. Недаром же Слава Проф утверждает, что лучший стимулятор для работы мозга – ситуация, когда его владельцу угрожает смерть. Тогда он работает на полную мощность, и никакими другими средствами так его не заставить.

– Все, выметайтесь отсюда!

– Теоретик, я тут подумал, – задумчиво протянул Гудрон. – Чтобы передать, и одного достаточно, второго-то отпускать зачем?

– Вообще-то они парламентеры, – напомнил ему Жамыхов.

– И что? Один хрен всех кончать придется.

– Грыжу не заработаешь? – лицо у того, который не был Кровлей, и чьей клички я не знал, скривилось в презрительной усмешке.

– Тут уж как получится, – улыбнулся в ответ Гудрон. – Возможно, и заработаю: это же какую кучу дерьма разгребать!

– Всё, – прервал я взаимные издевки. – Проводите их, – и, обращаясь к перквизиторам. – Напоминаю, ровно в семь жду за инструкциями. Кстати, можете и сами, – и не удержался. – Но не забудьте хорошенько отмыть жадры.

– Что-то они странно двигаются, – осторожно выглядывая в окно, заметил Янис.

Те действительно едва брели.

– Трофим?

Он был среди тех, кто провожал перквизиторов до входа.

– Не удержался, соблазн был большим. Боли они не чувствуют, но опорно-двигательный аппарат я им повредил так, что теперь эти двое почти минус. К своим-то они как-нибудь доберутся, но, думаю, состояние того самого аппарата своей прогулкой они усугубят настолько, что теперь им предстоит долгий курс лечения, а затем и серьезная реабилитация. Вот только не надо жалеть этих нелюдей! Был у меня дружок закадычный, Костя, верил, как самому себе. Но однажды нашел его еще живого, но без кожи. Наслышаны все, что перквизиторы этим промышляют? Так вот, а мне видеть приходилось. И чем я мог ему помочь? Пристрелить, чтобы не мучился?

Ничем. Кожа – такой же орган, как и сердце, почки, легкие… К тому же самый большой. У нас их всего два, способных к регенерации – печень, и, собственно, она.

– А может, кто-то из них с Костика ее сдирал? Короче, называйте меня как угодно, – по щекам Трофима забегали желваки. – Ладно, всё это лирика. Что делать-то будем?

– Для начала позавтракаем.

Завтрак был вкусным: Лера расстаралась. Портили его только постоянные покалывания в левую ладонь, когда в ней оказывался очередной жадр. Приятно быть благодетелем, и все-таки куда лучше, когда твоя благотворительность происходит в удобное для тебя время. Но не в тот момент, когда лихорадочно пытаешься найти выход из создавшегося положения. И все чаще склоняешься к мысли, что Гардиану придется подчиниться.

– Наелся? Добавки не хочешь? – и обращаясь к окружившим меня людям, посуровев голосом и лицом. – Может быть, хватит? Совесть у кого-нибудь есть?

Признаться, я и сам не ожидал, что желающих заполнить жадры будет настолько много: их все несли и несли, к тому же не по одному. Я даже подумал – где-то здесь нашлись их запасы прежних обитателей. Иначе трудно поверить, что все жадры были у них при себе.

– Последний десяток, – решительно заявил я. – И давайте-ка сделаем так, чтобы он оказался не в одних руках.

– Теоретик, у тебя проблемы?! – голос Гудрона прозвучал так грозно, что от стола, за которым я восседал, отхлынули практически все.

– Борис, как раз собрался тебя искать: хотелось бы обсудить одну мысль.

– Покумекаем, не вопрос! – с готовностью кивнул он. – Зная тебя, дурного ты не предложишь.

Едва не заставив рассмеяться – это сказал Гудрон, который практически после каждого моего предложения заявляет обратное.

– Ну тогда собирай всех, вдвоем нам никак не справиться.

– Теоретик, ты хорошенько подумал?

Сколько раз я уже слышал этот вопрос? По большей части, как и сейчас, от Гудрона. Но и другие задавали его не раз. За исключением Леры, которая, даже если злится, никогда по кличке не назовет. И еще Ирмы. Ну, для нее я – непререкаемый авторитет, и потому подобного не дождешься. Шпильку способна отпустить, но тут уже дело в ее характере.

– Как смог. И еще буду рад услышать другие варианты.

Чем дольше размышлял, тем больше приходил к выводу – без риска, причем огромного, нам не обойтись. Отсюда – из долины, не уйдет никто, причем месть будет показательной. Не так давно, еще и года не прошло, едва только сюда попал, и мне начали объяснять – куда именно, самой большой страшилкой были не геламоны, не гвайзелы, не полный других смертельных опасностей мир, а перквизиторы.

Гардиан отлично понимает, что, если уйдет отсюда не покарав, он никогда уже не сможет вернуть прежний страх перед теми, чьим именем пугают детей. Сколько про перквизиторов ходит легенд! Они и бесстрашны как берсеркеры, и все до единого стреляют как олимпийские чемпионы. С ними опасаются связываться еще и потому что знают об их феноменальной мстительности. К тому же перквизиторы все как один облачены в бронежилеты из пластин гвайзела – практически неуязвимого хищника, что тоже добавляло им жуткой славы.

Чего уж там, я и сам изрядно их побаивался. Затем случилось так, что мне пришлось убить сразу трех перквизиторов, чтобы спасти себе жизнь. Потом еще и еще. Не так давно мы узнали, что пластины для бронежилетов они добывают, не охотясь на гвайзелов, как утверждали все, а обдирая их с мертвых туш в одной из горных долин, куда те приходят, чувствуя, что вскоре издохнут. И никакие они не берсеркеры. Нет, среди них есть и они, но ими насильно становятся «дети Вазлеха» – расходный для перквизиторов материал. Остальные – обычные люди, которые боятся и боли, и смерти. Для меня обычные, и, надеюсь, для всех, кто сюда пришел. Но если отсюда никто из нас не уйдет, перквизиторы так и останутся теми, кем пугают детей. Пугают до ужаса.

План мой был прост. Незаметно покинуть убежище, и постараться найти Гардиана, конечно же, не для задушевной беседы. План был нелеп, противореча самому себе – невероятно сложен, и практически не имел шансов на удачу. Но он был у меня единственным.

– Ну так что там насчет других вариантов? – требовательно спросил я, глядя по очереди на каждого.

Первой заговорила Ирма.

– Я пойду с вами! – и столько в голосе девушки было непоколебимой решимости, что с удовольствием часть ее позаимствовал бы для себя лично.

– Нет. Вы с Лерой останетесь здесь, и позаботитесь друг о друге, – твердости в голосе мне хватило, чтобы Ирма не сказала больше ни слова.

Со стороны получалось совсем некрасиво: уходим, оставляя девушек здесь. С другой стороны, столкнись неудачно с перквизиторами, вначале нас изрешетят, а уже затем начнут разбираться – есть ли среди них Теоретик. В то время как взрыва не будет до назначенного мною срока. Если он возможен вообще. На мой собственный взгляд главная опасность заключалась в следующем. Меня за время вылазки убьют, и Гардиану только и останется, что нажать кнопку. Хотя, наверняка – несколько раз провернуть рукоять динамо-машины, пуская по проводам электричество.

– Как мы отсюда выберемся незаметно? На дворе день, а они, нисколько не сомневаюсь, внимательно за зданием наблюдают сразу со всех сторон, – сказал Остап.

– Резонный вопрос, и нам предстоит решить его вместе.

– Хорошо, выберемся мы отсюда, ну а дальше что? Где этого гада искать? – вопрос задал Янис.

– Если возьмем «языка», может что-то и выгореть, – сказал Трофим. – Не все же они жадры в желудках носят? Хотя ради такого дела готов достать его оттуда лично. А вообще тонко всё очень, не могу не признать. Кстати, еще одна проблема может возникнуть. Если та самая кнопка не у Гардиана под рукой, а у кого-нибудь из его людей и совсем в другом месте.

Но в любом случае нужно все с Жамыховым согласовать: без его помощи не обойтись.

– Ирма, пригласи его сюда, – попросил я, сообразив, что каким бы дохленьким не был у меня план, но он принят всеми.

Жамыхов явился куда быстрее, чем его ждали. Фактически, едва только за Ирмой закрылась дверь, как распахнулась снова, пропуская девушку и Петровича. Судя по его лицу, проблем у нас прибавилось.

– Там перквизитор приперся, – тяжело усаживаясь на лавку, сообщил он. – Требует, чтобы внутрь пропустили.

– Неплохо получилось бы, если бы они все по очереди сюда приходили: оказывается, Трофим у нас по опорно-двигательным аппаратам крупный специалист! – пошутил Остап. – Что ему надо?

– Говорит, будет находиться здесь до того самого момента, пока Игорь не выйдет. Он, мол, его и сопроводит.

– Этого еще только не хватало! – со злостью ударил себя кулаком по колену Гриша. – Он же нам все замыслы разрушит!

– О чем вы? – Жамыхов обвел всех взглядом по очереди.

– Об этом чуть позже.

Мысли бешено крутились в голове, пока в ней не созрела идея, которую вполне можно было претворить в жизнь. Перквизитор наверняка не мог видеть меня раньше, и знает только по описанию. Хотя, возможно, фото моей физиономии есть и у них, еще с той поры, когда на меня была объявлена охота. И все-таки вариант, что Трофим с Борисом и остальные отправятся без меня, я даже не рассматривал. Если что-то пойдет не так, и мы попадем в западню, я буду тем, чем можно и поторговаться, коль скоро так страстно Гардиан желает меня заполучить.

– Распорядись, чтобы впустили. И еще скажи ему, что минут через десять-пятнадцать подойду. А пока слушайте, что я придумал.

Достаточный срок, чтобы всё организовать. Среди людей, попавших в неожиданную осаду, есть парень, который пусть и не является моей копией, но достаточно схож. Лера рассказывала, что в полумраке едва не бросилась ему на шею. Если послать его вместо меня, и обман не раскроется, смело можно уходить. Правда, потребуется помощь и самой Валерии. На тот случай, если у перквизитора возникнут сомнения.

– Теоретик, не слишком все сложно? – выслушав, покачал головой Трофим. И следом. – Хотя попробовать стоит.

– Надеюсь, целоваться с ним нужды нет? – этот вопрос задала уже Лера.

– Можешь его по голове погладить, но не больше двух раз, – попытался пошутить я. Затем перенес свое внимание на Жамыхова. – Петрович, твое мнение?

– Ну а что еще остается? – не задумываясь, сказал он. – Всё зыбко, хлипко, но что мы можем сделать еще? Понятно же, что живыми отсюда не уйдем. А так хоть какой-то, но шанс. Жаль, что от Карпышева ни слуху, ни духу! Но кто же мог знать, что все обернется именно так? Соломы бы настелил!..

– Для начала нужно с этим типом поговорить, – прервал его стенания Гудрон. – Вдруг он упрется рогом, и тогда все насмарку. Пошли кого-нибудь.

– Сам схожу, – только и ответил Жамыхов.

– Теоретик, тут одной внешней схожести мало, он ведь и проверить сможет, – сказал Остап сразу же после того как за Жамыховым захлопнулась дверь.

– Самое простое. Даст ему перквизитор пустой жадр, а тот ему вместо него вернет заполненный. Снабдить его ими, а там только и останется, что подменять. Ну и Лера, если понадобится, его внимание отвлечет.

– Давайте я тоже с ними пойду, – предложила Ирма. – Мне так или иначе все время рядом с Лерой нужно быть. А заодно и помогу при необходимости. На колени ему якобы невзначай присяду. Ну или покажу чего. Если мой Славик не будет против.

Ирма – девушка бедовая, она точно поможет. Ей ничего не стоит и грудь ненароком продемонстрировать в нужный момент. Проф в ответ на наши взгляды мрачно сказал.

– На колени наверняка будет лишним.

Ирма звонко чмокнула его в небритую щеку.

– Как скажешь, Вячеслав Анатольевич!

Парень, который должен был сыграть роль эмоционала Теоретика, не слишком-то на меня и походил, так, общее сходство. К тому же на полголовы выше, и худощавее. Даже удивительно, что Лера смогла принять его за меня, пусть и в полумраке. И еще он мне не понравился тем, что, войдя, тут уже втиснулся на лавке между девушками, хотя мог бы и постоять.

– Как тебя зовут?

– Виталий.

Я посмотрел на Трофима – действуй. Давно убедился: когда нужно кого-нибудь убедить, лучше не получится ни у одного из нас. Хотя чего удивительного, с такой-то школой за плечами, когда готовили на государственном уровне не жалея ни сил, ни средств.

– Придется тебе, Виталик, какое-то время Теоретиком побыть, – хлопнув того по плечу, без всяких предисловий начал Трофим.

– Не понял?!

– Ситуация в двух словах такая. Сейчас придет перквизитор. Вот перед ним Теоретика изображать и будешь.

– А оно мне надо?! Петрович, ты какого меня сюда притащил?

Спрашивая, этот тип как будто бы ненароком придвинулся к Лере поближе, чем еще больше вызвал у меня неприязнь. С другой стороны, попался бы какой-нибудь рохля, и тогда вообще все могло пойти насмарку. Перквизиторы обо мне наслышаны, и отлично знают, что плевать я хотел на них сразу на всех вместе взятых. И вдруг Теоретик стал трусом, который то и дело бросает на перквизитора опасливые взгляды.

– Пойдем, куда-нибудь поговорим, чтобы нам никто не мешал, – поднимаясь на ноги, заявил Трофим

– И чего бы ради? – воспротивился тот.

– Пошли-пошли, – все также спокойно сказал Трофим. – Иначе всю нашу игру придется построить на том, что вот он – ткнув в меня пальцем, – с лестницы неудачно свалился, и морду лица разбил. А ведь идея! Если у тебя, Виталик, морда распухнет, а глазки от гематом заплывут, куда проще сходство будет найти. Или сложнее, но мысль моя надеюсь понятна.

– Виталий, – призвал моего потенциального двойника Жамыхов, – не дерзи: от твоего согласия зависит многое.

– Петрович, только из уважения к тебе, – согласился он, ясно давая понять: плевал на он все угрозы Трофима.

И посмотрел на Леру таким взглядом, что едва за ними закрылась дверь, как я от нее услышал.

– Игорь, если он, пользуясь моментом, начнет распускать руки, боюсь, не выдержу!

И я не нашелся, что ей ответить. Действительно, не убеждать же – Лера, любимая, терпи, чтобы с тобой не происходило, ведь это для общего блага!

Когда Трофим с Виталием вернулись, лицо у последнего было серьезнее некуда. Не сказать, что он начал гореть желанием сыграть роль Теоретика, но вел себя совсем иначе.

– Вам нет необходимости все время быть рядом с перквизитором, – начал давать последние инструкции я.

– Да хватит уже, – на полуслове перебил меня Виталий. – Понял я все, понял. Ну что, пошли, милая, играть роль Ромео и Джульетты? – обратился он к Лере.

После чего отвел руку, явно намереваясь хлопнуть девушку пониже талии, передумал, и неудачно попытался взять ее под руку.

– Операция была на грани срыва! – ехидным голосом заметил Гудрон, искоса посмотрев на набычившегося меня. – А вообще со спины похож, похож. И такой же борзый.

Теперь оставалось какое-то время выждать, чтобы убедиться – мой двойник подозрения у перквизитора не вызвал.

– У нас все готово?

Как будто могло быть иначе: жизнь приучила.

– Да, – за всех ответил Янис.

За дверью то и дело раздавались шаги, голоса, стуки, скрежет, – люди пытались найти ответ на тот вопрос, за который не задумываясь отдал бы свой дар. И еще я ждал маленького чуда – сейчас вернется Жамыхов, вытрет со лба пот, и заявит с широкой улыбкой.

– Всё, парни, можете не беспокоиться – нашли мы эти проклятые провода!

Хотя даже в таком случае, кто может гарантировать – они те самые?

Вернулся Жамыхов, жаль только, что он не улыбался. Молча присел на лавку рядом со мной, и заговорил только после вопроса Славы Профа.

– Как все прошло?

– На удивление гладко. В любой другой ситуации я даже посмеялся бы. Представляете, у него в телефоне фото Игоря. Так вот, держит телефон, а сам Виталика морду со всех сторон рассматривает, сличает, мол.

– И что?

– Да там фотка-то сам себя не узнаешь.

Что было неудивительно. Изначально фотография была групповой, затем мою физиономию увеличили в каком-то дрянном редакторе. С Гудроном, Янисом, Трофимом, Остапом, да с любым из наших, конечно же, не перепутаешь, но прав Жамыхов – себя самого с трудом.

– А после что было? – не унимался Проф.

– После он жадр достал: заполняй, мол. Тогда-то Виталя ему и говорит – а с какого такого хера?! Я же вас гадов на дух не переношу! Ну и еще загнул, даже девушек не постеснялся. У перквизитора рожа вытянулась, настолько не ожидал. Тогда Валерия и говорит, – Жамыхов посмотрел на меня. – «Игорь, успокойся! Мы же потом, когда их всех замочим, назад его заберем»

– Что, так и сказала – замочим? – ни разу от нее таких слов не слышал.

– Так и сказала. И еще Ирма вмешалась. Заявляет перквизитору. «Я о вас таких ужасов наслышалась, а как первого вблизи увидела – ну полное чмо!».

– Ирма может! – заухмылялся Гудрон.

– Потом Виталий ему говорит, давай, мол, свой жадр, пока не передумал. Но только единственный. В общем, всё на ура прошло. Почти на ура.

– А что было не так?

– Виталя его взял неудачно, и конечно испортил. Благо, что эта скотина ничего не заметила.

Есть такое дело: если человек не обладает даром эмоционала, испортить жадр легко.

– Игорь, так когда выходите?

– Сейчас и пойдем.

– Только вот что, Петрович, постреляйте куда-нибудь с противоположной стороны. Человек чтобы десять, не меньше. Все-таки у нас перемирие, а вы палите, причем в одну точку. Одно это должно их заинтересовать. Только сильно не высовывайтесь на всякий случай: они же все больные на голову! – высказался Гудрон.

– Думаете, толк будет? – справедливо засомневался Жамыхов.

– Конечно же! – морда у Бориса была настолько убедительная, что даже я на миг поверил. До следующих его слов. – Если огонь будет массированным, они сразу же отсюда свалят, будь уверен!

– Ладно, пойду все организую. Вам сколько нужно?

– Пять минут.

– Мало, за столько я не успею.

– Тогда давай сделаем так. Первая серия короткая, чтобы мы могли знать, что за ней последует и вторая.

Мы столпились перед дверьми, держа оружие наготове. Наблюдатели на крыше клялись, что на этом направлении им не удалось засечь ни одного перквизитора. Но в густющих кустах, которые начинались метров через пятнадцать, можно спрятаться так, что в нескольких шагах никого не увидишь.

– Ну и чего они там телятся?! – не выдержал Остап.

– Может, что-нибудь пошло не по плану? – высказал предположение Проф.

– Нас бы уже предупредили, – не согласился с ним Трофим.

Тогда-то с противоположной стороны здания стрельба и началась.

– Жиденько что-то совсем, – покрутил головой Янис. – Ну да ладно.

И я, рывком распахнув дверь, выскочил наружу, развив такую скорость, на которую только способен. Ворвался в кустарник, застыл, поведя перед собой стволом, готовый в любой миг разродиться очередью при малейшем признаке опасности. И снова побежал вперед. Спину прикроют, там все будет правильно по секторам, и главное сейчас – как можно быстрее добраться до ближайших развалин.

Глава 6

– Как будто бы проскочили.

Мы собрались в развалинах дома, в комнате, где на одной из стен висел яркий, и совсем не выгоревший плакат знойной красотки в крохотном бикини, которая лежала в гамаке в тени раскидистой пальмы на берегу лазурного моря. Удивительно, что его никто не снял: здесь такие вещи имеют немалую ценность.

– Знать бы еще наверняка, что нас не заметили, – Остап наблюдал из окна в сторону пустоши, но время от времени скашивал на плакат глаза.

Да чего уж там, все мы то и дело на него поглядывали. Выполненная в стиле пин-ап, девушка олицетворяла собой безмятежность. Ласковое море, ласковое солнце, и наверняка вкусный коктейль в ее руке. Непременно «оранжад» судя по цвету, я даже на мгновение ярко почувствовал его вкус в пересохшем от волнения рту. Все-таки преодолеть несчастные пятнадцать метров стоило мне многих потраченных нервов, и руки до сих пор еще нет-нет, но подрагивали.

Красотка олицетворяла то, чего сейчас нам катастрофически не хватало. Во всяком случае мне. Остальным проще – у них жадры. Да, мы находимся в укрытии, но едва только отсюда уйдем, как вполне возможно, в нас полетят пули. Ненавижу этот звук, в любом его проявлении. Когда они встречают на своем пути ветки, бьют недалеко от тебя в землю, или даже просто пролетают мимо. Но самый мерзкий из них – это когда пули вонзаются в плоть, пусть даже и не в твою. Или кто-то для нас невидимый кивнет – давай! А тот, для кого кивок и предназначен, рванет чеку, отсчитает пару секунд, сам того не желая побледнев в опасении, что граната сработает сразу, и плавным движением руки отправит ее в цель.

Сюда, в комнату, где на одной из ее стен висит яркий плакат с красивой девушкой. Наверняка мы унюхаем едкий запах от запала, после чего только и успеем, что напрячься. Как будто вмиг окаменевшие мышцы дадут хоть какую-то защиту от осколков, которые начнут нас пронзать.

– Заберу его потом обязательно, – глядя на плакат сказал Гудрон.

– Даша его на голове тебе порвет, ценитель прекрасного, – заверил Бориса Янис. – Или ты втихушку любоваться на него будешь?

– На стенку повесит над брачным ложем, – предположил Трофим.

– Ох, и сколько на ней вмятин появится от его головы! На стенке, – уточнил Остап.

И черт бы его побрал, он улыбался. Впрочем, как и другие.

– Значит так, – прервал всех я. Которого почему-то охватила злость. Или зависть. Наверное, все же она: шуточки себе позволяют, когда вокруг вот это всё. – Первоначальная наша задача – взять языка. Отходить далеко не будем, где-нибудь поблизости постараемся его найти. Дальше все зависит от того, что мы от него узнаем.

– Резонно, – кивнул вмиг посерьезневший Гудрон так, как будто мы не обговаривали заранее, и он только что узнал. – Рядом наши телодвижения не так бросятся в глаза. Наверняка их тут неподалеку немало шастает. Главное, увидеть первыми.

– Ну тогда приступай.

Одних балахонов грязно-коричневого цвета – обычного наряда перквизиторов, будет мало, необходимо еще и рожи размалевать.

– Начну, пожалуй, с Остапа, – заявил Гудрон.

Чтобы оценивающе на него посмотреть, как будто собирался не наносить жирные полосы, а, как минимум, сделать на холсте карандашный набросок, чтобы затем оформить его в портрет. Трофим, занявший место Остапа возле окна, усмехнулся, но промолчал. Гудрон взял Остапа за кончик подбородка, повернул его голову туда-сюда, мазнул обугленным куском коры пробкового дерева по кончику носа, сделав его угольно-черным, и заявил.

– Следующий!

– Чего?!

Остап даже жадр изо рта в ладонь выплюнул.

– Ладно, сам напросился: сейчас я тебя в Максимку превращу.

– Ты как надо делай!

– Тогда язык высунь.

– Язык-то зачем?

– Закамуфлирую: подбородок им прикроешь.

И мне почему-то стало легче. Причем настолько, что я уверовал полностью – все у нас получится. И не убьют никого, и даже не будет раненных. А причиной всего-то были незамысловатые шутки Гудрона.

– Боря, а себе ты рожу сам размалюешь? Нет? Так вот, я этим лично займусь. И первым делом на твоем лбу слово из трех букв изображу. То самое, которое на заборах пишут. А там, глядишь, и как новый позывной приживётся вместо Гудрона.

– С тебя станется! Ладно, уговорил.

И Гудрон нескольким размашистыми движениями покрыл лицо Остапа толстыми линиями. Следующим был я, но Борис и тут остался верен себе.

– Теоретик у нас командир, так что ему покрасивше. Жаль конечно, что цвет только один.

Хотя чего могло быть красивого в той мазне, которой он покрывал нам кожу?

– Ну все, выдвигаемся, – заявил я, когда все было закончено. – Наша цель по-прежнему вон та высотка.

Их здесь хватало, многоэтажных домов, но именно к ней можно прокрасться относительно легко, поскольку первые ее этажи не были видны из-за густой зелени.

Когда мы с Гудроном и Трофимом осматривали местность вокруг, то единодушно пришли с к выводу, что в ней обязательно должен быть наблюдатели: слишком с нее хорошо просматривался дом культуры. А также наметили именно это направление, если Жамыхову и остальным придется прорываться с боем, и не мешало бы его осмотреть.

Я шел первым, и какое-то время нам удавалось быть незамеченными. Ну а затем то ли нас покинула удача, то ли так сложились обстоятельства, но мы нос к носу столкнулись с целой группой перквизиторов.

– Контакт! – не заботясь о тишине заорал я, кидаясь в сторону, и одновременно нажимая на спуск.

Промахнуться с такой дистанции было сложно даже в полете. И еще нас спасло то, что перквизиторы замешкались, пусть и на миг: наша маскировка все-таки сработала. Позади меня загремели выстрелы, и уже только затем враг ответил огнем на огонь. Показавшись из-за камня, за которым успел укрыться, я выстрелил в смутные очертания человеческого тела едва угаданные сквозь заросли. И ещё раз, на треск ветвей откуда-то сбоку.

– Теоретик, цел?

Рядом со мной, нашли себе укрытие за камнем сначала Трофим, затем другие, и последним Гудрон. Он и задал вопрос.

– Не видишь – голова в трех местах навылет прострелена.

Получилось довольно зло, но Гудрон заулыбался.

– По-моему, всех сделали, – предположил Гриша.

– Не уверен, возможны недобитки. И не забывайте – нам нужен «язык». Проф, давай за мной, слева зайдем.

Вячеслав выглядел так, как и обычно. Ничто в нем не напоминало о том, каким он был накануне. То ли встреча с Ирмой так на него повлияла, то ли была другая причина. Спокойный, собранный, с особым прищуром глаз. С размалеванным полосами лицом – типичный коммандос, хоть на картинку. Поди тут догадайся – почти кандидат наук. И еще мне почему-то вспомнились его недавние слова: «Хотел бы я встретиться мною сегодняшним с некоторыми своими оппонентами!» Судя по выражению его лица, ничего хорошего такая встреча им не сулила.

Сделав по «зеленке» небольшой круг, мы с ним вернулись туда, где слышались приглушенные голоса. Чтобы увидеть следующую картину. Гудрон, уложив перквизитора набок, коленом давил ему на внутреннюю часть бедра почти у самого паха, пытаясь передавить артерию. То, что она задета, было понятно с единственного взгляда – слишком много крови вокруг, и ее капельки видны на листьях даже на уровне груди. Можно себе представить – какой был фонтанище!

– Удачненько! – заявил Гудрон.

– Что же удачного? – засомневался Янис, затягивая жгут на ноге перквизитора. Все правильно – иначе тот истечет кровью в считанные минуты, и мы даже не успеем задать вопросы, не говоря уже о том, чтобы получить на них ответы. – Придется волочь его на себе. Нет, чтобы куда-нибудь в плечо.

– В плечо было бы лучше, – кивнул Борис. – Но я о том, что, когда в него попала пуля, он жадр изо рта выронил. Иначе встретил бы так, что самим нам никакие жгуты бы не помогли. Все, берем его и уходим. Остап, не забудь машинку забрать.

Она представляла собой ни что иное, как ПКМ. Пулеметы – крайняя редкость: за все проведенное здесь время, я даже единственного экземпляра не видел. Вернее, видел, и даже пользоваться пришлось. Но другим, почти раритетным – РПД времен второй мировой войны. Но таких – нет, ни разу. А если учесть, что лента от ПКМа уходила не в короб – в рюкзак, к нему как минимум три сотни патронов должно быть.

Но в любом случае Гудрон прав гарантированно – повезло. Не вырони перквизитор жадр, его бы не скрючило от боли, и тогда он с пулеметом нам такой прием устроил! Веером, сквозь кусты, одной длинной очередью…Хотя, возможно, кому-нибудь из нас и повезло бы.

– Где найти Гардиана? – без всяких предисловий начал я, едва мы только смогли отыскать более-менее подходящее место.

Не слишком годное для обороны, если нас здесь прижмут, но выбирать особо не приходилось – время безвозвратно таяло.

Пленный молчал. И мне почему-то было его жалко. Молодой, младше меня, вряд ли ему намного больше восемнадцати. Залитый кровью, он лежал на траве. С бледным до синюшности лицом, закусив от боли нижнюю губу и кадык на его худой шее двигался часто-часто, как будто он пытался что-то проглотить, но у него никак не получалось.

Пусть даже я знал – как именно попадают к перквизиторам. Сложный выбор, ценою в собственную жизнь. Когда выполняя нечто вроде обряда посвящения, нужно убить несколько человек. Из тех, кого сами перквизиторы признали бесполезными.

– Мальчик, – почти ласково обратился к нему Трофим. – Думаешь, то, что сейчас испытываешь – это боль? Уверяю тебя, все далеко не так. Если ты буквально в следующее мгновение не начнешь быстро и по существу отвечать на вопросы, узнаешь – каково это, когда болит по-настоящему.

Но пленник по-прежнему молчал, переводя с одного на другого из нас затуманенный болью взгляд ярко-синих, совсем мальчишечьих глаз.

– Времени нет, – поторопил его Остап. – У нас совсем нет времени. Потроши его. А чтобы не испытывал никакой жалости, вспомни – сколько на нем загубленных жизней уже, и сколько он может загубить сегодня.

– Сам знаю, – отмахнулся от него Трофим, чтобы полезть за ножом. – Внимательно смотрите, возможно, кому-нибудь и пригодится в дальнейшем. Если ткнуть кончиком лезвия сюда, сюда и сюда, запоет любой, и я не исключение.

– Стоп! – остановил его Янис. – Разожми ему зубы.

– Зачем?

– Разожми говорю! – уже требовательно повторил он. – Что это он там все время сглатывает?!

Трофим и разжал, все тем же ножом.

– Твою же ты медь, он себе язык по дороге сюда отгрыз! – в голосе Гудрона было не столько удивления, сколько злости. – И как вовремя не заметили?!