Текст книги "Охота на министра"

Автор книги: Владимир Колганов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Глава 6. Аппетит во время еды

Примерно через три года после нового назначения Федюкина на стол следователю по особо важным делам Егору Викулову – к тому времени его уже взяли на повышение в Следственный комитет, в Москву – легла копия записи телефонного разговора, перехваченного испанской криминальной полицией. Ещё за несколько лет до этого у них возникли подозрения, что некий российский олигарх, увековечивший своё имя скупкой золотых яиц, причастен к отмыванию денег с помощью уголовных авторитетов, нашедших пристанище в Испании. С тех пор и прослушивали всех, кто приехал из России. И вот такой российско-испанский уголовник беседовал с сыном, который занимался делами своего отца в Москве. Беседовали о том, о сём, но среди прочего там были и такие странные слова:

– Ну, я поговорил с ним.

– Он что, в Марбелье?

– Да нет, прилетал на пару дней в Париж. У меня на квартире встретились.

– И что?

– Он в принципе согласен.

– А это не может быть подставой?

– Исключено! Мы с ним сработались ещё в те времена, когда он служил в налоговой.

– Тогда понятно.

– Только ты сам должен всё ему объяснить и предложить свой вариант оплаты.

– К нему без подарка, видимо, не сунешься?

– Купи ему бутылку хорошего коньяка. Для начала, думаю, достаточно.

– А что там с его должностью?

– Он говорит, что это всё надолго.

Интерес испанских криминалистов именно к этому разговору был вызван тем, что, согласно полученным от агентуры сведениям, готовилась крупная сделка по продаже российских танков некоему посреднику с последующей поставкой их в обход эмбарго, наложенного ООН, через Испанию в какую-то африканскую страну. Однако вывод коллег с Пиренеев о возможной причастности к этому делу кого-то из заместителей военного министра – этот вывод явно построен на песке. Танки могли продать прямо с конвейера завода – Викулова этот факт не удивил бы. Правда, тут было ещё одно обстоятельство – смущало упоминание налоговой службы в разговоре. Впрочем, и это ничего ещё не значило. Да мало ли кто из бывших налоговиков мог летать в Париж!

Тут надо бы иметь в виду, что интересоваться связями высших должностных лиц можно было только после отмашки, данной из Кремля. Иногда запрет удавалось обходить, если номенклатурные товарищи как бы сами собой всплывали по другим делам, для возбуждения которых достаточно было санкции главы Следственного комитета. Но даже в этом случае упоминание их фамилий в деле категорически не допускалось. Ну разве что фигурировало там некое «неустановленное лицо». Это и была, по сути, единственная лазейка – пока лицо не установлено, скажем, известно только прозвище и не более того, можно было фиксировать его связи, но исключительно с фигурантами расследуемого дела. Ну а потом… Что будет потом, зависело не только от качества собранного материала, но и от решения начальства.

К этому времени техника идентификации голосов уже достигла вполне приемлемого уровня, поэтому нетрудно было сравнить два голоса: с записи, сделанной испанцами, и с той, которая хранилась у Викулова и где беседовали двое уголовников. Теперь можно почти со стопроцентной уверенностью утверждать, что один из участников этого разговора и тот, кто за несколько лет до этого намеревался установить контакт с кем-то из налоговой, – это один и тот же человек. Его фамилия известна, а вот о ком шла речь теперь, да и тогда, об этом можно лишь гадать.

Впрочем, у Викулова возникло одно предположение, однако он гнал его от себя, поскольку оно не имело ни малейшей перспективы. Логика подсказывала, что в обоих случаях упоминалось некое лицо, притом достаточно влиятельное. Только такой человек мог курировать поставки боевой техники. Это же вам не патронами со склада торговать – здесь тяжеленные танки, в карман их не положишь. Кто бы это мог быть? В структурах, связанных с военным ведомством, в последнее время появилось немало должностных лиц, прежде обитавших в налоговой службе. Только вот незадача – всё это были женщины, а в разговоре упоминался именно мужик. Вряд ли они так засекретились, что на солидного мужчину пришлось словно бы напялить юбку? Тогда бы и место прежней работы не стоило упоминать.

После того, как покопался в Интернете, ещё кое-что нашёл. А дело в том, что накануне подслушанного испанцами разговора только один человек из военного руководства летал в Париж, пытаясь договориться о разработке новой формы для российской армии. Что весьма существенно, вместе с ним, помимо секретаря и переводчика, побывала в Париже некая мадам, ведавшая в то время финансовыми и юридическими вопросами, связанными с имуществом военного министерства. Поскольку она требуемым критериям не соответствовала, подозрения падали на её патрона. Однако связь высокого должностного лица с криминалитетом – это уже кое-что! Если, конечно, испанцы не напутали. Так что предварительный вывод был таков – это не кто иной, как Аркадий Евграфович Федюкин. А потому что, как нарочно, всё сошлось на нём.

Особой радости Викулов от этого «открытия» не испытал. Кругом полным полно проходимцев, только успевай дела раскручивать. А с этим и вовсе хлопот не оберёшься, если доложить свои соображения начальству. Долго думал, но всё-таки нашёл подходящий вариант.

Ещё во время учёбы на юрфаке был у него друг. Вместе время проводили, даже чуть было не женились на двойняшках – тогда бы уж точно стали не разлей вода. Однако Валентина оставили в Москве, определив в военную контрразведку, а Викулов был отправлен для работы в другой город, и после этого они друг друга как бы из виду потеряли. Ни адреса, ни номера телефона Викулов не знал, однако было у них несколько общих знакомых, однокурсников, к ним он и обратился, рассчитывая с их помощью Валентина отыскать.

В итоге всё получилось, как задумал. И вот теперь они должны были встретиться, причём Егор назначил встречу близ парка Горького, в Нескучном саду. То есть адрес он по телефону не назвал, просто намекнул, что хорошо бы встретиться там, где познакомились с теми самыми двойняшками. Валентин всё понял, только недовольно пробурчал: «Вечно ты, Егор, что-то нестандартное придумаешь». Однако правила конспирации и ему знакомы отнюдь не понаслышке.

После объятий и непременных «да что?», «да как?» приятели по предложению Егора направились в аллею, где достаточно безлюдно – соглядатаев можно без труда заметить. Конечно, Егор очень рисковал. Мало ли что могло произойти с его приятелем за эти годы. Но очень не хотелось допускать самое худшее, не верилось, что Валентин стал стукачом. Ну хотя бы в память прежней дружбы. Когда же выложил все факты без утайки, реакция приятеля оказалась такова, что впору было усомниться в его психическом здоровье – он чуть ли не плясал.

Вскоре всё разъяснилось:

– Да ты знаешь, что мы уже год копаем под этого Федюкина! И всё без особого успеха. Ну никак до этой курвы не добраться!

– Вам-то он зачем?

– Да он так напакостил всем генералам, им только волю дай, они бы живьём этого гада закопали.

– Вы же по другому ведомству.

– А цеховая солидарность? А где гарантия, что его не перебросят к нам? Тогда уж точно будет полный абзац! Представляешь, вся наша контрразведка – только бабы! – Валентин заразительно захохотал.

– Я вижу, ты совсем не изменился.

– Ну если что, то я всегда готов, хотя уже успел остепениться, – затем внимательно взглянул на Егора, и сказал уже совсем серьёзно: – Так что, поработаем вместе?

– Я бы не возражал.

Егор, конечно, надеялся на помощь старого товарища, однако на такую удачу уж точно не рассчитывал. Тут же прикинули план совместных действий, что-то вроде распределения обязанностей. Контрразведка будет заниматься связями Федюкина и организует «прослушку» под видом поиска врагов в ближайшем окружении министра, включая должностных лиц различных фирм, так или иначе связанных с военным ведомством. Викулов же тем временем попытается найти криминал в прошлой деятельности фигуранта, когда тот ещё был налоговиком. Однако у обоих «заговорщиков» возникло ощущение, что этого явно недостаточно, поскольку ни контрразведке, ни тем более Викулову в финансовых документах военного ведомства не позволено копаться. А ведь именно там, вне всякого сомнения, можно было обнаружить те факты, которые послужили бы основой обвинения. Это вам не подслушанный разговор, который далеко не всегда удаётся приспособить к делу. Совсем другое дело – официальные бумаги, причём со всеми подписями, реквизитами юридических лиц и круглыми печатями. Тут для толковых аналитиков – раздолье. Можно такое накопать!

Короче, нужен был ещё один элемент в этой следственной триаде. И тут Викулов сказал:

– А ведь председатель Счётной палаты тоже вроде бы генерал…

– Отличная идея! – воскликнул Валентин. – Я думаю, моё начальство с Черкашиным договорится.

На том и порешили. А в завершение разговора присвоили Федюкину кодовое имя – «Граф». Так, на всякий случай, чтобы не привлекать к этому делу излишнее внимание и в документах, и во время разговоров. Они тогда и не догадывались, что Счётная палата уже занимается этим делом.

Результаты первой проверки деятельности ведомства Федюкина были таковы, что Черкашин счёл необходимым срочно доложить об этом временно исполняющему обязанности президента, за глаза его так и называли – ВРИО. Конечно, он предпочёл бы на эту тему пообщаться с Первым, но следовало соблюсти приличия – ВРИО мог и обидеться, а это совершенно ни к чему.

– Ну что, Семён Терентьич, чем порадуете? – поинтересовался ВРИО, с явной опаской глядя на Черкашина.

– Особенно радоваться вроде нечему, – ответил председатель СП, по-прежнему сомневаясь, правильно ли поступил, решив докладывать не Первому, а этому.

– Что так? «Динамо» снова проиграло?

– Да это я как-нибудь переживу. Тут есть ещё кое-что… Так вот, скверные дела в военном ведомстве.

– Не может этого быть! – не согласился ВРИО. – Ведь там был уже скандал, я помню, восемь лет назад. На мой взгляд, этого вполне достаточно. Теперь всё переменилось, у них очень эффективный менеджер, ещё в налоговой службе себя проявил. Ну вот и на новом месте проводит радикальные реформы.

– Всё это, конечно, так. Хватка у него, дай бог, не отрицаю. Но результаты плановой проверки говорят о том, что им допущено немало нарушений.

– Наверное, пустяки какие-нибудь? Любите вы к честным людям придираться.

– Если бы только так… – вздохнул Черкашин. – Я тут составил короткую записку, в ней основные недостатки перечислены. Ну вот смотрите, в финансовых делах неразбериха, необоснованные выплаты огромных премий и повышение зарплат.

– И что? Федюкину виднее, какие бонусы устанавливать своим сотрудникам.

– А неэффективное расходование средств?

– Не вижу оснований для жёстких выводов.

– А продажа имущества по сниженным ценам?

– Так ведь, Семён Терентьич, это рынок! – с каким-то даже придыханием воскликнул ВРИО. – Он наших директив не понимает, им в принципе невозможно управлять. А тут вообще речь идёт о продаже непрофильных активов. Они же гирями на военном ведомстве повисли.

– Это я понимаю, – кивнул Черкашин. – Я другого, Антон Евгенич, не могу понять. Зачем вкладывать бюджетные деньги в ремонт и благоустройство зданий, чтобы затем по дешёвке их продать?

– Нет, погодите… Если это так…

ВРИО призадумался. «Ох, как некстати! Не за горами выборы, а тут намечается скандал. Тогда нельзя будет и надеяться на переизбрание. Надо бы всё это дело придержать».

– Вот что, Семён Терентьич, вы все материалы передайте нам. Я своему контрольно-ревизионному управлению поручу в них разобраться. Есть ли там криминал или его нет, мне это непонятно. Но если ваши выводы, как ни странно, подтвердятся, тогда передадим всё в Следственный комитет.

Глава 7. Ах, какая женщина!

Когда он в первый раз увидел Василису, подумалось: «Ах, какая женщина! Нет, правда, баба – высший класс!» Тогда ещё она смотрелась несколько иначе, довольно стройная и подвижная, хотя и далека была от стандартов топ-моделей. Это позже, после регулярных застолий в ночном клубе, Василису разнесло. Коктейли, изрядная доза виски или коньяка – тут, если подсчитать, дополнительно тысяча калорий чуть не каждый вечер, а то и более того. В таком случае уже никакие диеты не помогут. Но именно дебелая и располневшая, она стала Федюкину особенно мила. Всё было при ней – и эти её большие груди с крохотными тёмными сосками, и чуть выпирающий живот. Но особенно его привлекали бёдра, тяжёлые, будто бы вырубленные из мрамора. И дело даже не в том, что она в этом новом качестве как нельзя лучше соответствовала габаритам своего партнёра, просто обладание таким роскошным телом настолько возбуждало, что он словно бы терял голову, лишался способности мыслить, глядя на неё.

Вот и теперь он слушал, поначалу никак не прерывая, и только смотрел, время от времени кивая головой.

– Коша! Ну пойми, тебе же это ничем не угрожает. Всё очень просто. Ты даёшь указание вложить несколько десятков миллионов в ремонт какого-то здания или в обустройство территории, а после этого как бы возникают обстоятельства – нехватка денег на строительство жилья для офицеров или что-то в этом роде. И вот ты вынужден этот ведомственный объект продать, причём цена его значительно возрасла после того, как подлатали. Но за какую цену его продадут – это не твоя забота, у меня есть в этом деле свои люди. В итоге мы продаём по заниженной цене, ну а маржу покупатели переводят через некую фирму на счёт твоего обожаемого зятя в швейцарском банке.

«Господи! Опять она о деньгах! – мысленно возопил Федюкин. – Стыдно сказать, так ведь не поверят. Мужик с голой бабой лежат в постели и строят планы, как разорить родное министерство. Смехота!»

Конечно, до разорения ещё очень далеко, для этого надо постараться. А Василисе лишь бы где-нибудь урвать, она бы и папашу своего разорила, если б знала как. Ну до чего же ненасытная! С другой стороны, она кому угодно фору даст в этих делах, ему бы никогда не пришло такое в голову. Ей-то что, а для него огромный риск. Единственное, почему Василису не решался прерывать: не вечно же ему сидеть на этой должности. Пусть говорит. Вот и генералы ропщут, наверняка и до Кремля их возражения уже дошли. А если так, то самое время поживиться напоследок. И что потом?.. Нет, всё же очень рискованное это дело!

– Видишь ли, милая, ты замечательно излагаешь. Только ведь белыми нитками всё шито. Пойми, если будем распродавать недвижимость, всех собак повесят на меня. Я же за это отвечаю.

– А пусть попробуют доказать!

– Господь с тобой! Так ведь всё равно конец карьере. В лучшем случае обвинят в халатности и отправят завхозом на казённый склад.

– Ну и зачем тебе эта карьера? Да при таких деньгах!..

– За деньги теперь не купишь ни свободу, ни положение в высшем обществе. Это не прежние времена. Теперь, куда ни приедешь, спросят: а откуда миллионы? И что я им скажу?

– Ну, можно островок купить где-нибудь в Тайланде, какое-то время переждать.

– Ты забываешь о том, что я носитель государственных секретов. Да никуда меня не выпустят, и не мечтай! – загрустил Федюкин.

– Эх ты! Такие деньги сами в руки просятся… – не унималась Василиса. – Послушай, если хочешь, я всё готова взять на себя, а ты как бы вообще не при делах. Ведь документы на продажу министр не обязан утверждать.

– Это как же так? – обиделся Федюкин. – Да чтобы я прятался за твоей спиной? Нет, это недостойно настоящего мужчины!

– Какой ты у меня галантный! – проворковал Василиса.

– Я не галантный. Просто не хотел бы потерять тебя. Ну сядешь ты. И кто будет выручать?

– Ты забыл про тестя…

– Ну ты, мать, даёшь! Да если он про нас с тобой узнает, так просто в асфальт любимого зятя закатает.

– Ну а твои друзья из «Дворянского гнезда»?

– Какие там друзья?! Да я им нужен, пока могу пользу принести их бизнесу. А в этом деле я буду работать только на себя.

– И на меня!

– Конечно, милая! – Федюкин, лёжа в кровати, потянулся. – Эх, идея до жути привлекательная, но тут надо всё как следует обмозговать, чтобы никто не подкопался. «Навар» может быть офигенный, но и риск большой!

Василиса задумалась. В чём-то её Коша прав. Однако из любого положения можно найти выход, особенно, когда ты при больших деньгах. Да, не хотелось бы делиться, но ничего тут не поделаешь. И предложила вполне разумный вариант:

– Не волнуйся, милый! Всё как надо сделаем. Если нужные люди будут в доле, никому и в голову не придёт нас заложить.

– Твоими бы устами…

– Ну так иди ко мне, любимый, – и жаркой грудью прижалась к лицу Федюкина, лишив его возможности и думать, и сомневаться, и что-то возражать…

Теперь, когда обо всём договорились, можно было начинать. Василиса составила список военного имущества, которое можно выставить на продажу, однако Федюкин усомнился, имеет ли он право закрыть такое количество военных академий, госпиталей и санаториев, не говоря уж о полигонах для испытаний техники. На это у Василисы нашёлся стопроцентный аргумент:

– Армия сокращается, и теперь такое количество офицеров не нужно никому. То же и с госпиталями – ведь нет никакой войны, откуда же у нас возьмутся раненые? Ну а с полигонами и вовсе просто: если взят курс на закупку зарубежной техники, так зачем её испытывать, если она изготовлена по мировым стандартам?

«Логика, конечно, бабья, – подумал Федюкин. – Ничем Василису не проймёшь! А что, может, и получится. По крайней мере, есть чем оправдаться в случае чего».

Вслед за этим Василиса проинструктировала особо доверенных лиц из числа тех, которые должны были участвовать в деле. Федюкин тоже времени даром не терял: обсудил с Пузаном, как лучше легализовать доходы, тот в этом поднаторел за последние несколько лет. Решили через подставные фирмы всё переводить на его счета – поди разберись, за что Федюкинскому зятю такие деньги платят. И завертелось!

Если бы не жадность, вполне возможно, что ничего бы не открылось. Да пусть жалуются, пусть кричат! Армия перевооружается, солдатиков обули, одели в новую форму – теперь никто и не посмеет ему возражать. Главное, что «наверху» довольны, а остальное по фигу!

Так вот о жадности. Когда от фирмы-покупателя получали «откат», деньги, как и договаривались, перечислялись некой своей фирме, ну скажем, за оказанные консультационные услуги при покупке здания или земли. Но разве за всеми уследишь? Дама, которая имела дело с покупателями, решила наварить кое-что помимо того, что ей полагалось. Видит, клиент богатый, так отчего бы не подоить этого «козла». Раз сошло, в другой раз тоже получилось, а третий клиент не захотел, чтобы его доили. Пошёл в полицию, «откат» передавал под их контролем, и всё, привет родителям! Сливкину арестовали, поместили в гэбэшное СИЗО. Федюкин, как узнал, поклялся, что в последний раз имеет дело с бабами. Естественно, за исключением тех случаев, когда без них невозможно обойтись.

К тому времени полученный «навар» уже составлял десятки миллионов долларов в валюте. Федюкин этими деньгами не пользовался, много ли ему надо в его положении министра. Если понадобится оплатить счёт в парижском отеле или ещё что, бюджет министерства всегда к его услугам. Но странное дело, нашлись крохоборы, которые к этому и придрались. Что тут поделаешь, Федюкина подвела всё та же жадность.

Однако всех подельников в этом отношении превзошла обожаемая Василиса. Федюкин и не предполагал, что стоимость её безделушек тянет на четыре миллиона долларов. Зачем ей столько?! Конечно, и он ей какие-то украшения дарил, но не предполагал, что она всё складывает в мешки, которые держала, надо полагать, под своей кроватью. Нет уж, куда надёжнее капитал где-нибудь в европейском банке. Но только после обыска в квартире Василисы он понял, что она даже его самого надула. Судя по всему, и тот «откат», на котором прокололась Сливкина, предназначался в основном для Василисы. Вот дура! Ведь такое дело загубила! После того, как он всё понял, позвонил ей и сказал, что ради её же безопасности в ближайшие месяцы им не следует встречаться. Она вроде бы всплакнула, но ему было уже всё равно. Такое предательство, это уж точно, не прощают!

Глава 8. Парадоксы власти

Да, все они хотят подлезть под власть, чтобы сосать, как из титьки молоко. Эта мысль была, в общем, не нова, она и раньше приходила ему в голову, но только теперь Владлен Владленович понял, каких масштабов достигло воровство. Собственно говоря, называть это можно по-разному – злоупотребление служебным положением, мошенничество или кумовство. Но всё сводилось к одному – набить потуже свой карман, а если это не удавалось, начисто терялся интерес к порученной работе.

Чего он только не предпринимал! И перетасовывал кадры, лишая особо жадных близости к бюджету, и привлекал людей из частного бизнеса на государственную службу. Всё было без толку! Умные, черти, изворотливые, при том, что невозможно за всеми уследить. Увы, лицемерие 80-х, помноженное на алчность 90-х, способствовало появлению такой породы, которую либеральными методами перевоспитать просто невозможно. Но даже если вырубишь под корень, что тогда? Тогда останешься наедине с толпой тупоголовых ворчунов, готовых жить хоть впроголодь, лишь бы всем всё было поровну.

Давно уже стало понятно, что надо готовить новые, патриотически настроенные кадры. Какое-то движение в этом направлении намечалось, но что хорошего можно ожидать, если и преподавательский состав в университетах, и научная общественность, и культурная прослойка – почти все были против него. Можно припомнить унижение, которое он испытал на Общем собрании Академии наук, когда прокатили Жоркиного брата, Мотю Барчука, не утвердив директором института, которым тот руководил лет двадцать. Тогда он снова не сдержался:

– Это что ж такое получается? Это как же? Выходит, что с вами договариваться ни о чём нельзя? Интеллектуальная элита, вашу мать, а ведь элементарных вещей не понимаете.

Дословно он уже не помнил, что тогда сказал, но как тут не вспылить, когда всего-то требовался от академиков сущий, можно сказать, завалященький пустяк – проголосовать за предложенного им кандидата. Нет, свободу выражения мнений он не собирался запрещать, однако и свобода должна иметь какие-то пределы. Вот ведь и деньги немалые для этих дармоедов от бюджета отрываем, а они что? Что себе позволяют? Нет, так мы друг друга не поймём. Иногда даже возникала мысль: разогнать бы их к чёртовой матери! Что толку от такой науки, если мы лет на двадцать отстаём от того, что есть на Западе? Однако Мотя снова за своё: отдай ты мне всю физику, тогда я тебе через пару лет передовые технологии поднесу на блюдце с голубой каёмочкой. А как ему отдашь эту физику, если он до сих пор не академик? Наука – это же не министерство какое-нибудь, где всего-то и требуется посадить энергичного дельца, даже если он к этой отрасли не имел прежде никакого отношения. Тут главное в другом! Было бы желание и опыт управления, а уж как эту самую отрасль поднять, он сообразит. Наука же – это чёрная дыра, и что там делается, понять нет ну просто никакой возможности! Вот пишут формулы, колдуют над пробирками, а что на самом деле происходит – как узнать? А если ничего в итоге не получится, так скажут: отрицательный результат – это тоже результат. Вот тебе и вся наука!

Но и Барчук хорош, тот, что Мотя. Директор, секретарь, декан, завкафедрой – и всё-то ему мало. А тут ещё какие-то исследовательские комплексы мега-класса, какие-то мега-проекты ему подавай. Так ведь где «мега», там и воровство гигантское… Да ладно, пусть потешится! Только бы денег слишком много не просил.

После того случая, когда академики обидели, он почти не глядя подписал проект реформы Академии наук. Случилось это через месяц, поэтому воспоминание было ещё достаточно свежо. Да и как можно всё это забыть? Он вовсе не из тех, кто способен подставить правую щеку, если ударили по левой. Правда, так было не всегда – Раечку-то в итоге он простил. Но это уж совсем особый случай. Недавно позвонила её мать:

– Да что она тебе такого сделала? Девчонка всего на всего политикой увлеклась. Ну что поделаешь, вся в покойного отца…

Если бы и в самом деле увлеклась, тогда бы по-другому разговаривали. А тут ведь только примитивный пиар – достаточно глянуть в её твиттер. Но можно ли пиариться за счёт падения авторитета высшей власти?

– Всякому увлечению надо меру знать, а то, знаешь, до чего можно договориться?

– Так я и говорю, ещё совсем дитя.

Да уж, дитя! С её-то послужным списком давно пора бы выходить в тираж. На пенсии мемуары о собственных похождениях пописывать. Говорят, с кем только не вожжалась! А туда же, ей подавай теперь политику. Впрочем, не зря говорят: грязное это дело. Но уж точно не для баб!

В общем, пообещал, а то ведь мамаша беспокоится, что может пострадать бюджет – семейный бюджет, что немаловажно. Это понятно, на государство им плевать, лишь бы рука дающего не оскудевала.

Единственное, что в этих обстоятельствах утешает – экономика. Не так уж плохо, даже несмотря на кризис во всём мире. Слава богу, ещё не изобрели такого источника энергии, который заменил бы нефть и газ. Помнится, ещё в застойное время обещали – то через десять лет, то через двадцать… А воз и ныне там – нет управляемого термоядерного синтеза! И неизвестно, когда будет. Вот вам и наука…

Но есть ещё один приятный момент – наконец-то занялись всерьёз перевооружением нашей армии. Правда, основные идеи в основание этих достижений заложили ещё в доперестроечное время. Да это и неважно, был бы толк. Так ведь известно, что наши программисты, почитай, из самых лучших в мире!

Всё бы ничего, однако некстати возник скандал в военном ведомстве. Вроде бы мелочь, кто-то там попался на получении «отката». Пусть так, но главная опасность видится в другом. Скверно то, что даже во властной вертикали не наблюдается единства! Вот захотели сместить этого Федюкина, придрались к каким-то мелочам и раздули дело. И ведь ткни пальцем в это дело – лопнет, словно мыльный пузырь, будто бы и не было. Однако так нельзя – терпение народа тоже имеет свой предел. То-то и оно, с одной стороны – простые люди, а с другой – раздираемая противоречиями властная элита. И никакой надежды на консенсус между ними. Пожалуй, только повышение жизненного уровня сможет как-то примирить. Но вот ведь даже в сытой Европе, чуть только кризис, сразу начинается…

«В сущности, и у нас всё с кризиса началось, ну разве что немного раньше, сразу после выборов. Где-то на местах переусердствовали лизоблюды, а отозвалось здесь, в Москве. И главное, лозунги у протестующих абсурдные! Ну где я им возьму свободные выборы, если такого нигде в мире нет? Любой человек, претендующий на власть, старается внедрить в головы людей одну единственную мысль – только он, родимый, способен им помочь, обеспечить процветание. Если выборы проходят в экономически развитой стране, на подготовку к ним тратят сотни миллионов долларов! А зачем? Достаточно каждому избирателю в почтовый ящик сунуть программу кандидата на выборную должность, да организовать на телевидении дебаты. И все дела! А тут – флажками машут, в воздух чепчики бросают, гимны распевают… Ну где увидели свободу? Только лапшу людям навешивают на уши!»

Как-то на пресс-конференции задают вопрос:

– А не кажется ли вам, что слишком жестоко поступили с пусси-райот?

Не кажется! А отвечать надо так, чтобы не придрались. Ну где же тут свобода слова, если нет возможности сказать всё то, что накипело? Нет, правда, словно бы свет клином сошёлся на этих самых девках. Выпороть бы их прилюдно, так ведь закон не разрешает.

И снова сказочки – про соблюдение прав меньшинств, про независимый суд и всё такое. Тут либо одно, либо другое. Либо игнорирование прав большинства, либо идти на поводу у этих геев. Либо власть будет давить на суд, либо «жирные коты» будут проплачивать оправдательные приговоры. Увы, другого пока что не дано. Недавно в одной книжке прочитал, что надо улучшать породу. Всё верно, но сколько же лет пройдёт, пока дождёшься результата? Ему-то уж явно не дожить.

Вот и приходится в то или иной мере мириться с тем, что есть. Что-то подкорректируешь, где-то подправишь, кого-то попугаешь, чтобы неповадно было впредь. А в сущности, всё суета сует. Только ведь ничего другого не придумать.