Текст книги "«Маленький СССР» и его обитатели. Очерки социальной истории советского оккупационного сообщества в Германии 1945–1949"

Автор книги: Владимир Александрович Козлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Немые управленцы

Абсолютное большинство новоиспеченных сваговцев не знало немецкого языка. Исключение составляли разве что сотрудники некоторых отделов Центрального аппарата. Понимая, что без знания языка никакой правильной коммуникации с немцами не построишь, командование взялось за решение грандиозной задачи – обучить победителей языку побежденных. Главноначальствующий приказал с 20 августа 1945 года всем сотрудникам приступить к учебе5454
  ГА РФ. Ф. Р-7317. Оп. 8. Д. 1. Л. 78–79.


[Закрыть]. Преподавать язык должны были переводчики или те, кто хорошо знал немецкий. В Управлении СВА земли Тюрингия, к примеру, «общее руководство» было поручено капитану М. И. Семиряге5555
  ГА РФ. Ф. Р-7184. Оп. 2. Д. 1. Л. 19.


[Закрыть], будущему историку-германисту, автору известной книги «Как мы управляли Германией». Однако переводчиков-преподавателей не хватало, они были загружены работой, постоянно уезжали в командировки, преподавали из-под палки и часто манкировали своими обязанностями. В 1946 году было разрешено привлекать к преподаванию немцев5656
  ГА РФ. Ф. Р-7317. Оп. 7. Д. 23. Л. 47.


[Закрыть]. Но среди них часто попадались люди случайные, которых никто особо не проверял – ни их деловые качества, ни их благонадежность5757
  ГА РФ. Ф. Р-7317. Оп. 10. Д. 17. Л. 225.


[Закрыть].

По распоряжению Главноначальствующего занятия должны были проводиться три раза в неделю по два часа в служебное время5858
  ГА РФ. Ф. Р-7317. Оп. 8. Д. 1. Л. 78–79.


[Закрыть]. Но военная администрация только разворачивалась, не хватало кадров, объем работ был огромен – в такое время невозможно было тратить служебные часы на уроки. Это понимало и командование. Поэтому уже в сентябре 1945 года немецким языком приказано было заниматься исключительно после работы5959
  ГА РФ. Ф. Р-7317. Оп. 8. Д. 1. Л. 246.


[Закрыть]. Но здесь нашла коса на камень. Мало кому хотелось жертвовать своим личным временем. Задания не выполнялись, уроки срывались6060
  ГА РФ. Ф. Р-7317. Оп. 15. Д. 1. Л. 41; Оп. 39. Д. 1. Л. 83; Ф. Р-7133. Оп. 2. Д. 2. Л. 106–107; Ф. Р-7077. Оп. 2. Д. 2. Л. 98.


[Закрыть]. Результаты полугодовых испытаний оказались неутешительными – на экзамене почти половина учеников получила двойки6161
  ГА РФ. Ф. Р-7317. Оп. 7. Д. 23. Л. 46.


[Закрыть]. Тогда решили проводить уроки два раза в служебное время утром и один раз вечером – после работы6262
  Там же. Л. 45–48.


[Закрыть]. Нерадивым ученикам напомнили, что посещение занятий является служебной обязанностью6363
  ГА РФ. Ф. Р-7184. Оп. 2. Д. 10. Л. 102.


[Закрыть]. Но это не помогло и ситуацию не исправило. В сентябре 1946 года на зачеты по немецкому языку явилось меньше половины учеников. А те, кто прошел проверку, показали «крайне слабые знания»6464
  ГА РФ. Ф. Р-7317. Оп. 7. Д. 28. Л. 77–79.


[Закрыть]. Инспектор отдела народного образования СВАГ М. А. Соколова в письме в ЦК ВКП(б) назвала занятия немецким языком «совершенно напрасной тратой времени». Ученики за год учебы в рабочее время прошли всего семь текстов основного курса6565
  РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 117. Д. 674. Л. 103.


[Закрыть]. Вряд ли после таких расслабленных занятий хоть кто-нибудь из новоиспеченных школяров сумел бы «управлять Германией» без переводчика.

Даже те, кто по роду службы работал с немцами и должен был хорошо знать язык, не особо стремились его изучать. В декабре 1947 года в УСВА Саксонии-Анхальт половина начальников и каждый третий рядовой сотрудник отделений информации получили по немецкому двойки6666
  ГА РФ. Ф. Р-7133. Оп. 2. Д. 12. Л. 1–2.


[Закрыть]. В Мекленбурге зачеты не смог сдать каждый второй начальник отделений информации. Лучше обстояли дела в Саксонии. Там «неуд» заработал лишь каждый четвертый. В Управлении Политсоветника плохое знание немецкого языка было особенно на виду. В марте 1948 года выступавшие на партсобрании долго занимались самокритикой: изучение языка поставлено настолько плохо, что сотрудники аппарата испытывают трудности в общении с немецким активом6767
  ГА РФ. Ф. Р-5704. Оп. 1. Д. 31. Л. 3.


[Закрыть].

Справедливости ради следует сказать, что сваговцы были слишком перегружены, причем не только работой, чтобы уделять языку должное внимание. Их жизнь в Германии была наполнена всякими обязательными советскими делами. Например, по понедельникам тридцать минут отводили на политинформацию, по средам проходила шестичасовая командирская учеба (два часа тратили на занятия по марксистско-ленинской подготовке), по субботам во второй половине рабочего дня проводили занятия партийного актива6868
  ГА РФ. Ф. Р-7133. Оп. 2. Д. 8. Л. 254.


[Закрыть]. А еще партийные собрания, профсоюзные мероприятия, различные митинги, спортивные соревнования, часто проходившие в рабочее время6969
  ГА РФ. Ф. Р-7317. Оп. 41. Д. 4. Л. 70.


[Закрыть], всевозможные праздники: первомайские, годовщина Октябрьской революции или семидесятилетие Сталина… А тут штудируй немецкий язык! Когда работать? Дилемма: работа или уроки – всегда решалась в пользу работы. Или отдыха! Пропускать занятия по немецкому языку было не так опасно, как, к примеру, по истории ВКП(б), хотя и их прогуливали тоже. Изучение немецкого приказали считать важным государственным делом7070
  ГА РФ. Ф. Р-7077. Оп. 2. Д. 6. Л. 88.


[Закрыть]. Но в глазах многих сваговцев это государственное дело всегда оставалось необязательным и добровольным7171
  ГА РФ. Ф. Р-7317. Оп. 38. Д. 38. Л. 119.


[Закрыть]. Не помогали ни приказы командования, ни выговоры, ни критика нерадивых на заседаниях партийных бюро.

Некоторым немецкий давался с большим трудом – не хватало общего образования и привычки учиться7272
  ГА РФ. Ф. Р-7133. Оп. 1. Д. 252. Л. 119.


[Закрыть]. Особенно это относилось к работникам военных комендатур. Находились и такие сваговцы, которые сознательно не хотели учиться говорить на языке врага. Они были «злы на немцев – испытали их жестокость», старались избегать общения с ними и «при случае подчеркивали свое пренебрежение»7373
  Гельфанд В. Дневник 1941–1946 гг. М.: РОССПЭН, 2016. http://militera.lib.ru/db/gelfand_vn/06.html (дата обращения 07.11.2020).


[Закрыть]. Кроме того, многие не понимали, зачем учить язык, если не общаешься с немцами по службе. Но так можно было и опростоволоситься. Именно такой конфуз случился с экспертом Г., над которым смеялся весь плановый отдел СВАГ. В Германии в свое время издавался статистический справочник Jahrbuch (ежегодник). Эту полезную книгу сваговцы называли просто «Ярбухом». Однажды коллеги отправили эксперта Г. за нужными сведениями в Бюро статистики СВАГ. К этому самому «Ярбуху». Через несколько дней расстроенный сотрудник заявился с жалобой к начальнику Бюро: «Да где же тут у вас работает товарищ Ярбух? Я несколько раз заходил и не могу его найти»7474
  ГА РФ. Ф. Р-7317. Оп. 30. Д. 56. Л. 294.


[Закрыть].

Те, кто действительно хотел читать, писать и говорить по-немецки, прекрасно знали: научиться этому в группах, где занятия проходили на невысоком уровне, практически невозможно7575
  ГА РФ. Ф. Р-7375. Оп. 3. Д. 79. Л. 75.


[Закрыть]. Выучиться можно только самостоятельно, желательно с репетитором. Однако командование, превратив занятия языком в служебную обязанность, пресекало любые попытки брать частные уроки у преподавателей-немцев. О чем они там говорят на своих индивидуальных занятиях с нашими офицерами, поди разберись. Таких легкомысленных учеников «выявляли». Военные цензоры, например, сообщали политработникам о тех, кто имел неосторожность похвастаться в письмах родным: «…я два раза в неделю занимаюсь немецким языком, моя учительница немка», «…по немецкому языку здесь занимаюсь с профессором, который владеет хорошо русским языком, да и каждый день приходит ко мне»7676
  ГА РФ. Ф. Р-7317. Оп. 10. Д. 29. Л. 101–103.


[Закрыть]. Энтузиастов-самоучек вызывали на партбюро и допрашивали с пристрастием7777
  ГА РФ. Ф. Р-5704. Оп. 1. Д. 110. Л. 43.


[Закрыть]. Выучили язык лишь те, кто сам стремился к этому по самым разным причинам, начиная с интереса к Германии, ее культуре и заканчивая склонностью к запрещенным гешефтам с немцами. А некоторые и вовсе ограничивались словариком слов этак «на 20», который составили их товарищи для знакомства с немецкими фрау7878
  ГА РФ. Ф. Р-7103. Оп. 1. Д. 52. Л. 208.


[Закрыть].

Подозрительный контингент

Коль скоро большинство строевых офицеров, попавших на службу в СВАГ, особенно в комендатуры, не только не имело оккупационного опыта, что понятно, но и не знало Германии и немецкого языка, их оккупационные компетенции пришлось достраивать за счет осевших в Германии бывших военнопленных и репатриантов. Тех, кого сталинский режим уже давно объявил неблагонадежными, если не предателями. Поначалу эта проблема мало кого волновала. Первое время после войны к советским правилам при подборе кадров относились несколько легкомысленно. Но уже в августе 1945 года (первым из высшего оккупационного руководства) забил тревогу начальник СВА федеральной земли Тюрингия генерал-полковник В. И. Чуйков. Он был возмущен, что «подлежащие репатриации» (их еще в мае следовало в десятидневный срок проверить и отправить по месту жительства) находят себе «пристанище и укрывательство» на работах в военных комендатурах. А военные коменданты, демонстрируя «недопустимую мягкотелость и притупление чувства политической бдительности», оставляют «подозрительные элементы» при комендатурах. Чуйков потребовал в течение трех дней отправить на сборные и фильтрационные пункты всех без исключения репатриантов. Но вся его начальственная строгость куда-то испарилась, когда речь зашла о делах насущных. В том же приказе, признав безвыходность кадровой ситуации, он разрешил использовать в качестве переводчиков и машинисток советских граждан-репатриантов, «проживавших в СССР в границах 1940 года (за исключением т. н. русских немцев)»7979
  ГА РФ. Ф. Р-7184. Оп. 1. Д. 3. Л. 9–10.


[Закрыть]. Прекрасно понимая ситуацию с кадрами, Чуйков-прагматик очертил границы бдительности, разрешив выбирать из числа неблагонадежных наименее подозрительных.

Даже у идеального военного коменданта подполковника Лубенцова, главного героя романа Э. Казакевича «Дом на площади», переводчицами работали две девушки из числа репатрианток. Они имели доступ и к служебным тайнам комендатуры. Крайне щепетильный во всех отношениях главный герой Казакевича не видел в подобной ситуации никакого криминала. Хотя по правилам обеих девушек следовало отправить на проверку в фильтрационный лагерь, а без проверки – к работе не допускать. В весьма достоверном, в том числе в деталях и частностях, романе Казакевича нашлось место и для разложившегося барахольщика и перебежчика на Запад, и для карьериста, готового по первому намеку начальства осуждать главного героя на собрании актива, и принципиального, но ограниченного службиста. Другими словами, автор прекрасно знал оккупационные реалии. По некоторым сведениям, до демобилизации (в 1946 году) писатель сам служил в комендатуре города Галле8080
  Биография Эммануила Казакевича. https://md-eksperiment.org/post/20170412-biografiya-emmanuila-kazakevicha (дата обращения 10.09.2020).


[Закрыть]. Одним словом, будучи человеком весьма осведомленным, Казакевич не стал бы вводить в повествование двух героинь с сомнительным прошлым (у одной из них было и вполне сомнительное настоящее, что не помешало ее работе в комендатуре), если бы не был уверен, что сразу после войны это была вполне заурядная практика. Тем более не рискнул бы его подполковник Лубенцов приватно общаться с немецким бургомистром и жить в его доме, если бы подобный «небдительный» порядок вещей не был достаточно широко распространен в первые месяцы после войны, когда соображения оперативности и целесообразности доминировали. Во время работы над романом Казакевич мог и не знать, что подобное частное общение, как и проживание у немцев, прием на работу репатриантов или скрытное использование пожилого эмигранта в качестве посредника были впоследствии категорически запрещены. Но без подобных нарушений СВАГ в силу острейшего кадрового голода просто не смог бы начать свою деятельность, запутавшись в паутине советских предубеждений. Мало того, в октябре 1945 года управлениям СВА официально разрешили зачислять репатриантов на вольнонаемные должности. Каждое управление теперь могло законным образом оформить на работу от 150 до 200 человек8181
  ГА РФ. Ф. Р-7212. Оп. 1. Д. 7. Л. 58.


[Закрыть].

Военные коменданты дорожили этими людьми, раз уж решились принять их на работу, и расставались с ними неохотно, особенно с теми, кто имел хорошее образование или полезную специальность. Известны случаи, когда репатриантов-сотрудников комендатур, подлежавших «удалению» и не получивших допуск к работе, скрывали от начальственного глаза, докладывая об отправке в лагерь на фильтрацию8282
  ГА РФ. Ф. Р-7184. Оп. 1. Д. 12. Л. 175.


[Закрыть]. Некоторые руководители были готовы для пользы дела даже пойти на обман – рапортовали, что у репатриантов с допусками все в порядке. Хитрецов ловили за руку и за «неправдивые доклады» наказывали8383
  ГА РФ. Ф. Р-7077. Оп. 1. Д. 32. Л. 312–313.


[Закрыть]. Но где было взять проверенных – переводчиков, шоферов, делопроизводителей, писарей, машинисток? Не удивительно, что установленные в октябре 1945 года и подтвержденные в марте 1946-го лимиты «на репатриантов» были превышены почти в два раза8484
  ГА РФ. Ф. Р-7317. Оп. 20. Д. 17. Л. 283.


[Закрыть].

Не могла военная администрация, особенно комендатуры, обойтись и без привлечения на работу лиц из местного населения – переводчиков, обслуживающего персонала. К этой категории сотрудников начальство требовало относиться с особой осторожностью. Однако на деле некоторые военные коменданты, начальники отделов и учреждений могли принять на работу немцев даже без документов, «удостоверяющих их личность в прошлом»8585
  ГА РФ. Ф. Р-7103. Оп. 1. Д. 29. Л. 60–61.


[Закрыть]. Так, видимо, поступил в феврале 1946 года и старший лейтенант Лучицкий из военной комендатуры Дрездена, нанимая шофера-немца, который, как позднее выяснилось, несколько лет возил самого Гитлера8686
  ГА РФ. Ф. Р-7212. Оп. 1. Д. 14. Л. 20.


[Закрыть]. Чрезвычайная потребность в шоферах приводила к тому, что эти должности могли занять люди непроверенные, к примеру бывший руководитель местного отделения фашистской молодежной организации гитлерюгенд8787
  Там же. Д. 18. Л. 66–67.


[Закрыть], в принципе подлежавший денацификации. Несмотря на грозные директивы8888
  ГА РФ. Ф. Р-7317. Оп. 7. Д. 31. Л. 154–155.


[Закрыть] и окрики начальства о «беспечности, разгильдяйстве, политической близорукости»8989
  ГА РФ. Ф. Р-7212. Оп. 1. Д. 18. Л. 66–67.


[Закрыть], в практической работе доминировала служебная целесообразность, которая толкала на нарушения.

Чистка «неподходящих»

В конце мая 1946 года Главноначальствующий СВАГ приказал немедленно приступить к сверке личных дел сотрудников для выявления несоответствий и искажений9090
  Сам приказ обнаружить не удалось. Есть только ссылка на него и пересказ содержания в приказах Управлений СВА: ГА РФ. Ф. Р-7077. Оп. 1. Д. 29. Л. 421–423; Ф. Р-7212. Оп. 1. Д. 15. Л. 6–7.


[Закрыть]. Оказалось, что после войны у многих документы были не в порядке. Вероятно, отчасти поэтому руководство объявило о масштабной комплексной проверке – «досрочном аттестовании всего офицерского состава»9191
  ГА РФ. Ф. Р-7133. Оп. 1. Д. 12. Л. 7 – 8 об.; Ф. Р-7103. Оп. 1. Д. 22. Л. 104–106; Ф. Р-7317. Оп. 30. Д. 12. Л. 152; Ф. Р-7317. Оп. 49. Д. 72. Л. 10.


[Закрыть]. Руководители разных уровней, заваленные грудой других дел, отнеслись к кампании с прохладцей. Сроки затягивались. Документы заполняли небрежно, по шаблону, проверки проходили поверхностно. Налицо был тихий саботаж и нежелание портить сотрудникам биографию. Неудивительно, что это миролюбивое и вялое «аттестование», в конце концов, отошло на задний план, а борьба за чистоту рядов перешагнула рамки обычных воинских установлений и превратилась de facto в программное политическое мероприятие, о котором многие знали не понаслышке, – в чистку. Слово это в то время старались не упоминать. Из партийного лексикона оно было выведено еще в 1939 году. Но опасный и угрожающий смысл чистки остался в памяти возрастных сваговцев.

Подобные политические действа всегда обрастают адептами, теми, кто особенно ревностно продвигает объявленную идею, а то и выступает ее инициатором. Таким в СВАГ оказался начальник Управления СВА федеральной земли Тюрингия И. С. Колесниченко. Иван Сазонович был удивительно цельным человеком сталинской эпохи, со всеми плюсами и минусами, прямолинейный, честный, искренне полагавший, что работа – главное. Один из тех, кто принимал все происходящее в СВАГ близко к сердцу и пытался усовершенствовать даже то, что усовершенствовано быть не могло. Темпы, которыми продвигалось избавление от неподходящих сотрудников, его явно не устраивали. Колесниченко прекрасно понимал, что с имеющимся личным составом, особенно в комендатурах, вряд ли можно успешно решить важнейшие оккупационные задачи. Однако методы, которые он предлагал для избавления от кадровой неполноценности, были традиционно и безапелляционно сталинскими.

26 июня 1946 года генерал-майор направил члену Военного совета СВАГ Ф. Е. Бокову (еще один приверженец решительных шагов по избавлению от «неподходящих») докладную записку о кадрах СВАГ, написанную эмоционально и жестко. Это своего рода четырехстраничный манифест «Как нам обустроить СВАГ»: «Если мы серьезно думаем проводить политику завоевания немецкого народа на нашу сторону, если мы хотим обеспечить на долгие годы наши государственные интересы в Германии, если желаем добиться переориентации Германии на Восток, то нельзя не поставить со всей серьезностью вопрос о наших советских людях в Германии, их деятельности, поведении и способности обеспечить здесь наши государственные интересы».

Абсолютное большинство работавших в СВАГ, писал Колесниченко, без всякого отбора (а многие просто случайно), совершенно неожиданно для себя очутились в положении «ответственных работников за границей». До войны командировки за границу сопровождались «тщательной проверкой и утверждением ЦК ВКП(б)… Сейчас же поездка в Германию через иностранные государства Польшу или Чехословакию по сложности почти равносильна поездке из Москвы в Тбилиси или Куйбышев, не говоря уже о том, что абсолютное большинство советских людей осталось здесь в оккупационных войсках сразу после окончания войны и никакой поверке не подвергалось». А потому «нужна хорошая „встряска“, нужна серьезная чистка».

Колесниченко, конечно же, уповал на ЦК ВКП(б). Он считал, что нужно просить высший партийный орган прислать авторитетную комиссию. Под ее руководством в каждом соединении и учреждении создать еще и свои «политические комиссии». Эти комиссии, по замыслу энтузиаста поголовной чистки, должны были проверить сначала всех генералов и офицеров, решительно отсеять всех негодных и неспособных, а после – заняться рядовыми и сержантами. И тоже поголовно всеми. Колесниченко предвидел, что против его «предложения о радикальной проверке людей и чистке будут возражения», постольку знал: такие меры по отношению к боевым офицерам и вообще к «своим» многие не одобрят9292
  ГА РФ. Ф. Р-7184. Оп. 1. Д. 13. Л. 126–129.


[Закрыть], даже начальство. Не могла не насторожить руководство СВАГ и апелляция к ЦК (все выносилось за порог), и непонятные «политические комиссии», и уж тем более – проверки генералитета.

Но и пропускать мимо ушей такой политически острый сигнал командование не могло. Колесниченко вполне мог (имел право) отправить свой «манифест» как член партии непосредственно в ЦК ВКП(б). Поэтому Главноначальствующий пустил в ход «программу Колесниченко», но убрал из нее некоторые принципиальные детали. Привлекать ЦК к достаточно деликатной операции не стали, как не стали «чистить» всех поголовно, особенно генералов. 12 июля 1946 года Главноначальствующий СВАГ издал приказ о проверке аппарата СВА9393
  ГА РФ. Ф. Р-7317. Оп. 7. Д. 29. Л. 136–138.


[Закрыть]Г. Были созданы представительные комиссии, они выносили окончательный вердикт тем, кто не годился для службы в военной администрации. Особо чувствительная информация о сотрудниках, вызвавших подозрение из-за «своего поведения и связей», направлялась начальнику Отдела внутренних дел СВАГ, вероятно, для дальнейшего расследования. Механизм чистки был запущен и обильно смазан маслом благонадежности. В результате, как докладывал в конце августа 1946 года на партактиве член Военного совета СВАГ Ф. Е. Боков, из Германии было откомандировано по политико-моральным качествам около четырехсот человек. На взгляд Бокова, этого было мало, требовалось и дальше очищать СВАГ «от таких людей, которые оказались под губительным влиянием капиталистического окружения и буржуазной морали»9494
  ГА РФ. Ф. Р-5704. Оп. 1. Д. 5. Л. 120, 121.


[Закрыть].

С Боковым была согласна и комиссия Управления кадров ЦК ВКП(б), побывавшая в Германии в ноябре – декабре 1946 года. Комиссия сочла, что в СВАГ «продолжает находиться значительное количество людей, которые дискредитируют нашу страну и мешают проведению оккупационной политики». Командованию СВАГ было предложено в двухмесячный срок откомандировать в СССР всех неподходящих сотрудников9595
  РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 117. Д. 758. Л. 164, 165, 169.


[Закрыть]. После таких выводов нужно было оперативно засучивать рукава и наверстывать упущенное. Судя по приказам об увольнении, оформленным в первые три месяца 1947 года, работа велась в сумасшедшем темпе. Иногда в день готовили приказы сразу на триста человек9696
  ГА РФ. Ф. Р-7317. Оп. 63. Д. 11. Л. 468–478; Д. 12. Л. 3–25, 61–77, 78–150, 151–164, 249–269, 270–295, 345–357, 358–361, 365–388, 389–414.


[Закрыть]. Судьбы людей решались стремительно и безапелляционно.

Двое из троих уволенных в ходе чистки служили в военных комендатурах, там, где был эпицентр кадрового кризиса9797
  Здесь и далее анализ причин увольнения неподходящих сотрудников основан на данных анкеты, специально разработанной авторами и использованной для обработки «аттестационной составляющей» приказов Главноначальствующего СВАГ. Подробнее см.: Козлов В. А., Козлова М. Е. Операционные коды советской кадровой политики эпохи позднего сталинизма. (По материалам Советской военной администрации в Германии, 1945–1949) // Русский сборник. Исследования по истории России. М., 2017. Т. XXI. С. 368–430.


[Закрыть]. В основном же это были младшие офицеры в возрасте от двадцати до тридцати лет, члены партии или комсомольцы, прошедшие всю войну, награжденные орденами и медалями. В принципе, это были работники с хорошими анкетными данными и несомненными заслугами, на основании которых, вероятно, они и были отобраны на работу в СВАГ. А потом что-то в их жизни круто поменялось: оказался не на своем месте, не справился с работой, не хватило образования, устал от холостяцкого быта, не устоял перед соблазнами. Стоит отметить, что большинство из тех, кто «проявляли недисциплинированность», как любили выражаться сваговские политработники, имели ранения, причем достаточно тяжелые. Ранения вдобавок к тяжелому боевому опыту были источником психологических травм, оказывающих разрушающее воздействие на психику и моральные установки. Другими словами, в 1945 году в аппарат военной администрации, создававшийся на ходу, нередко попадали люди, страдавшие от посттравматического синдрома. Дед одного из авторов книги, вернувшийся с войны капитаном, несколько лет по ночам кричал во сне, а вырвавшись из ночного кошмара, начинал судорожно искать под подушкой пистолет. Он тоже никак не мог забыть войну и продолжал воевать, а в 1950 году умер, не дожив до пятидесяти лет.

Больше всего среди уволенных было тех, кто просто не справился с работой. Таких сотрудников упрекали в «холодном отношении к своим обязанностям»9898
  ГА РФ. Ф. Р-7133. Оп. 1. Д. 41. Л. 202.


[Закрыть]. Но как еще можно относиться к делу, смысла которого не понимаешь, к которому не готов – ни по образованию, ни по квалификации, и догадываешься, что ретивые кадровики заткнули тобой очередную кадровую дыру. Начальник административно-хозяйственной части одной из комендатур, пытавшийся покончить жизнь самоубийством, написал в прощальном письме другу: «Макар, ты больше всех знаешь эту трижды проклятую работу. Прошу меня извинить. Дальше я тянуть не могу»9999
  ГА РФ. Ф. Р-7212. Оп. 1. Д. 65. Л. 283–284.


[Закрыть]. Как посчитал начальник политотдела, «причина попытки на самоубийство» – «его слабоволие, с работой не справлялся, не хотел работать». Этот «слабовольный» старший лейтенант прошел всю войну, заслужил четыре ордена, был контужен и дважды ранен. В июне 1946 года попал в военную комендатуру100100
  ГА РФ. Ф. Р-7317. Оп. 63. Д. 43. Л. 114.


[Закрыть]. Смог продержаться там всего четыре месяца. Дисциплинированный, никаких взысканий, очень добросовестный, но оказался не на своем месте, справлялся с работой с трудом и был в угнетенном настроении.

Каждый третий из тех, кто не справился с работой в военных комендатурах, – это те, кем изобретательные кадровики заполнили вакансии специалистов (экономистов, инспекторов по финансам, автотранспорту, торговле, заготовкам, инженеров-контролеров по отраслям, по промышленности, агрономов и т. д.). Но больше всего – экономистов, что отражает реальную ситуацию в СВАГ. Экономисты считались самым слабым звеном, о чем во всеуслышание заявляли и начальники УСВА, и военные коменданты. На партактивах постоянно твердили: присланные в военные комендатуры на должности экономистов офицеры «ничего общего с этой работой не имеют. У некоторых по 4 класса образования», они «отсталые в своем развитии и, следовательно, не могут изучать предприятия»101101
  ГА РФ. Ф. Р-5704. Оп. 1. Д. 62. Л. 63.


[Закрыть]. Всего за 1946 год было откомандировано в СССР более шестисот экономистов, в подавляющем большинстве из военных комендатур, причем каждый пятый из них имел только начальное образование102102
  Подсчитано по: ГА РФ. Ф. Р-7317. Оп. 63. Д. 2–9.


[Закрыть].

Вторая по значимости причина для увольнения – это пьянство. В приказах мы насчитали более десяти вариантов описания пьянства. А в языке сваговца их было намного больше. Например, сваговцы различали несколько степеней опьянения: выпивать в меру, выпивши, распивать до опьянения, полное опьянение, бесчувственно-пьяное состояние, невменяемо пьян, разнузданное пьянство… Тема пьянства – тонкая материя. Слишком многих затрагивал этот вопрос. Недаром при приеме в партию вопрос «Пьете?» – был обязательным103103
  ГА РФ. Ф. Р-5704. Оп. 1. Д. 15. Л. 86–87.


[Закрыть]. Зато среди уволенных на удивление мало тех, кто был обвинен в политических или идеологических прегрешениях. Видимо, начальники, составлявшие характеристики на «неподходящих», прекрасно понимали, чем чреваты такие обвинения, и старались обезопасить и себя, и увольняемых сотрудников от разборок с политическим душком.

8 апреля 1947 года итоги чистки подвело Управление кадров ЦК ВКП(б): за десять месяцев из СВАГ было уволено и отправлено в СССР свыше пяти тысяч человек. Цифры внушительные. Однако ЦК ВКП(б) остался недоволен. Был вынесен вердикт: начальник отдела кадров с работой не справляется, с кадрами работает слабо, «масштаба работы не охватывает»104104
  РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 117. Д. 758. Л. 171.


[Закрыть]. Кадровые ошибки, совершенные в том числе по объективным причинам в начальный период оккупации, попытались исправить. Но и после чистки 1946 – начала 1947 года ротация кадров в СВАГ оставалась высокой. Как считают некоторые исследователи, каждый год менялось до трети сотрудников105105
  Советская военная администрация в Германии. 1945–1949: Справочник. С. 146.


[Закрыть]. Бесконечные замены указывали на то, что кадровая система СВАГ, ее персонал постоянно находились в зоне социально-культурной турбулентности, люди чувствовали себя неуверенно и тревожно.

Те, кому удалось удержаться на службе в СВАГ, освоились и поднаторели в работе. При всех претензиях руководства к своим подчиненным, оно (это руководство) после традиционной критики нерадивых стало признавать: «Мы же, в основном, имеем на местах людей с головой, людей, которые имеют понятие и умеют по-настоящему оценивать положение, которое в данный отрезок времени сложилось на том или ином предприятии, в том или ином районе»106106
  ГА РФ. Ф. Р-5704. Оп. 1. Д. 19. Л. 73.


[Закрыть]. Эти слова были публично произнесены Главноначальствующим СВАГ в августе 1948 года, а весной следующего года заместитель начальника по политическим вопросам УСВА земли Тюрингия Г. Т. Захаров, резко оценивший состояние кадров в 1945–1946 годах, сообщал секретарю ЦК ВКП(б) М. А. Суслову: «В настоящее время могут найтись только отдельные работники, не умеющие объяснить существо задач, стоящих перед СВАГ. Наши ответственные товарищи научились значительно лучше, умней осуществлять оккупационную политику, обеспечивать выполнение экономических задач… Действия, компрометирующие среди немцев наших работников, проявляются редко. Кадры приобрели неплохой опыт оккупационной деятельности… Советское влияние на немецкое население усилено»107107
  ГА РФ. Ф. Р-7184. Оп. 1. Д. 77. Л. 21, 22.


[Закрыть].

Не будем считать подобные оценки бюрократическим преувеличением или обязательной нормой отчетного документа: если в «начале времен» было плохо, то в конце – должно стать хотя бы немного лучше. Костяк сотрудников, отобранных в ходе непрерывных чисток и откомандирований, тянул на себе всю оккупационную работу. А вот с новичками были проблемы. Когда на смену фронтовикам в 1947 году пришли молодые офицеры из внутренних военных округов, не прошедшие войну, массовые откомандирования продолжились. Выступая на партактиве в 1949 году, начальник УСВА земли Тюрингия сетовал, что ему пришлось откомандировать каждого второго офицера, присланного на замену из Советского Союза. «Это страшная цифра. – Высказал свое мнение генерал. – Эти товарищи были отобраны специальной комиссией, с ними много говорили. Мы же за один год снова их отправили в Советский Союз, причем с плохими характеристиками…»108108
  ГА РФ. Ф. Р-5704. Оп. 1. Д. 24. Л. 62.


[Закрыть] В Бранденбурге эта цифра была еще больше. В 1948 году туда на замену прибыло 137 офицеров, из которых было отозвано и откомандировано по политико-моральным качествам 70%109109
  ГА РФ. Ф. Р-7077. Оп. 1. Д. 140а. Л. 7.


[Закрыть].

Казалось бы, прошлые кадровые ошибки должны были быть учтены и поняты. И их не следовало повторять. Но сваговская история пошла как бы по второму кругу. И уже других людей сорвал с места и унес в немецкую неизвестность неумолимый поток государственных усмотрений. Офицерами распоряжались бесцеремонно и грубо. Их отправляли в Германию чуть ли не по тревоге, из летних лагерей, не давали времени устроить свои личные дела, отгулять отпуск, повидаться с семьями, оставшимися на зимних квартирах. Некоторые даже с партийного учета не успевали сняться, а ведь это ритуальное действие в сталинской системе считалось почти святым110110
  ГА РФ. Ф. Р-7212. Оп. 1. Д. 67. Л. 118.


[Закрыть]. Опять спешка, экстрим, форс-мажор, хотя война уже два года как закончилась. В результате недовольство, обиды, отсутствие настроя на работу. Хорошо, если новые сотрудники обладали достаточным деловым потенциалом и сравнительно легко адаптировались к новому месту службы. Но многие новички были возвращены в СССР как «неподходящие».

Именно это произошло с подполковником З., назначенным в одну из комендатур земли Бранденбург в ноябре 1947 года. Дело у него не шло, работал «без желания и с холодком». Начальство даже упрекнуло З. за «боязнь в работе с немцами». 9 мая 1948 года после шести месяцев безуспешных поисков себя в чуждом сваговском мире подполковник подал рапорт начальнику УСВА: «Прошу Вашего ходатайства перед командованием об отстранении меня от занимаемой должности ввиду того, что у меня малое образование (5 классов). Для меня большая трудность работать с немецким самоуправлением, в этом отношении я разбираюсь очень и очень плохо. Думал освоить работу, но вот прошло 8 месяцев (подполковник от огорчения ошибся, прошло шесть месяцев. – Авт.) и ничего не получается. В практической работе с партиями не беседую, потому что боюсь, как бы не искривить политику в Германии. Немецким языком совершенно не владею, потому что мне приходится овладевать русским языком»111111
  ГА РФ. Ф. Р-7077. Оп. 1. Д. 52. Л. 248–249.


[Закрыть].

Так СВАГ ломал судьбы и, не оглядываясь, шел дальше. Советское руководство импровизировало, организуя оккупацию и набирая для этого людей, а затем запускало чуть ли не механизм естественного отбора. Кто сумел выжить и удержаться, тот и молодец. Кто не сумел, придется попрощаться. Образовывать, воспитывать, искать подходящее место для нужного человека времени не было. Да и навыков такой работы тоже. Проще было брать сотрудников по анкетным данным, а потом избавляться от неподходящих, которых начальство приказным порядком само же и направило в оккупированную Германию. Так советская система постоянно вступала в противостояние с людьми, которые должны были решать задачи, ею же декларируемые, отбраковывала не только тех, кто сопротивлялся, ленился, возражал, думал по-иному, но и других, кому сама же определила неправильное место работы, кого вообще не следовало брать в СВАГ, кто на эту работу, мягко говоря, не рвался. Это держало людей в постоянном напряжении и даже доводило до психологических срывов. Выйти из этой кадровой карусели система не могла. Путь, который в таких условиях мог сделать кадровую политику хоть сколько-нибудь эффективной, оставался один – постоянно набирать и отбраковывать новых сотрудников, вести не прекращающуюся чистку, ужесточать надзор и контроль, совершенствовать методы изучения кадров, то есть «следить не только за работой каждого отдельного товарища, но и за его поведением. Следить друг за другом для того, чтобы предупредить тот или иной проступок и тем самым спасти товарища от… откомандирования в Советский Союз»112112
  ГА РФ. Ф. Р-5704. Оп. 1. Д. 24. Л. 63.


[Закрыть]. И продолжать закручивать гайки едва ли не до срыва резьбы.

Речь о целесообразности, профессионализме или хотя бы о специальной подготовке людей для сложной оккупационной работы шла в последнюю очередь. Сама идея организовать специальные курсы для тех, кто был намечен на работу в Германии и кого по большому счету следовало готовить как специализированную часть дипломатического корпуса, на мгновение мелькнула в голове первого заместителя заведующего Отделом внешних сношений ЦК ВКП(б) Б. Н. Пономарева в разговоре с И. С. Колесниченко лишь в 1948 году. Но дальше прекраснодушных и повисших в воздухе предложений начальника УСВА земли Тюрингия об идеальном сваговце дело не пошло113113
  ГА РФ. Ф. Р-7184. Оп. 1. Д. 27. Л. 271.


[Закрыть]. А там и история самого СВАГ подошла к концу. Предпринимать что-то для подготовки особенных кадров было уже поздно. Идеальный сваговец так и не появился. Разумные предложения положили под сукно, предпочтя запреты, ограничения, чистки и пропагандистские накачки, интенсивность которых достигла апогея в последний год существования военной администрации.