Текст книги "Пылающий горизонт Юго-Восточного фронта (СИ)"
Автор книги: Владимир Карагодин
Жанр:
Боевики
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
Вернувшись в комнату, я обнаружил в ней только Угрюмого.
– А тебя почему не забрали, или ты, «падла», где-то прятался?
– Сам ты «падла». Я в столовой помогал, вот и не успел, я бы тоже поехал.
– Когда же вы кончитесь?
– Кто вы?
– Шкурники! Вон ещё один такой же, как ты помощник, сейчас домой поедет.
– Если ты про торгаша, то он мне тоже не понравился. Мне девчонка в столовой сказала, что sim-карты на базаре по сто рублей продаются, а он гад их по пятьсот нам продавал, и сигареты в пять раз дороже.
Отвернувшись, я уткнулся в подушку, чтобы не слышать причитания Угрюмого. Стараясь поскорее уснуть, я думал про таких ребят, как Моссад, Вова из Владивостока, которые за свой счёт, покупая снаряжение, рвались под пули. А кто-то пытался нажиться на людском горе. Какие же мы всё-таки разные – россияне.
В коридоре послышался пожилой женский голос, шаги становились всё громче, и вот уже в соседней комнате, раздавались незнакомые голоса. Когда наша дверь отворилась, чья-то рука стала шарить по стене в поисках выключателя. После того как загорелась лампочка, в проёме я увидел женщину, державшую икону, а рядом с ней стоял дед из Архангельска.
Не сдвинувшись с места, он затянул свою молитву. Повернувшись к подушке, я крикнул:
– Уйди, дед, и так тошно, ещё ты со своим воем…
Дед, резко развернувшись, направил свою спутницу в коридор.
– Пройдёмте, моя дорогая, нас здесь не услышат…
Глава 6. Снежное́.
Утром я, весь день блуждая по комнате, пытался найти себе занятие. На завтрак нас не повели, и, попытавшись дозвониться до Кубы и Вовы, я слышал лишь женский голос оператора: «Абонент временно не доступен»
Посмотрев в окно я увидал как на окраине города, дымя чёрным дымом, разгорались несколько пожаров. Украинская армия всё ближе и ближе подбиралась к городу. Теперь они, не делая дерзких вылазок, планомерно утюжили все подступы к городу, часть за частью. Похоже, им стало ясно, население не собирается сдаваться на милость победителям. Донецк станет для них вторым Сталинградом.
Город готовили к обороне: на важных в стратегическом плане перекрёстках из железобетонных плит выкладывали «ДОТы». К углам некоторых зданий подвозили мешки с песком, обустраивая в них огневые точки. Те мирные жители, которые, не пожелав стать беженцами, приняли решение остаться в осаждённом городе, ясно понимали, что принесёт им украинская армия.
В коридоре послышались шаги, дверь в комнату открылась, и на пороге я увидал улыбавшегося Моссада.
– Всё сидишь? Пошли, за нами приехали, всех россиян забирают.
Вскочив с кровати, я стал одеваться, затем собрал выложенные из сумки вещи. С сумкой в руках, стоя в проеме, я напоследок посмотрел вокруг. Мой взгляд упал на фотографию курсантки, висевшую на стене: «Чуть тебя здесь не оставил».
Внизу перед крыльцом общежития в две шеренги стояли парни, некоторые из них были с вещами. Стоявший перед строем Серёга-24 держал в руках список. Дождавшись, когда все встанут в строй, он, подозвав к себе Уральца, что-то сказав ему, удалился. После чего Уралец зачитал список вслух:
– Группа связи…
– «Бронегруппа» к Тору…
– Артиллерия, на «грады»…
– Комендатура, – Снежное́…
Ну и конечно по закону подлости, моя фамилия оказалась в последнем списке.
«Да как так! Ну почему в комендатуру? Снова будут бесконечные караулы! Кому же я дорогу перешёл?! Даже Угрюмого, который не служил в армии, и то в "Бронегруппу" распределили»
После чего все те, кто был без вещей, поспешили взять их из общежития, а мы остались в курилке.
Когда все были в сборе, построившись в колонну, мы отправились к караулу. Там уже ждал автобус, быстро погрузившись, мы выехали из территории института.
Теперь, проезжая по дневному Донецку, я всё больше и больше влюблялся в него. Проезжая мимо Донбасс арены, я успел лишь оценить огромный масштаб построенного по европейскому стандарту стадиона.
На этот раз мы следовали на восток, кто-то из парней даже пошутил:
– Всё ребята, нас за ненадобностью назад в Россию везут!
Прибыв в город Снежное́, мы, выйдя из автобуса, построились возле здания комендатуры, ожидая дальнейших распоряжений. Возле нас стоял Серёга-24, разговаривая с кем-то по телефону. К нему подошёл мужчина с большим животом и, поздоровавшись, сказал:
– Ну, что ты здесь их построил, сейчас неспокойно, обстреливают постоянно, отведи их на задний двор, там всё безопаснее.
Комендатура представляла собой двухэтажное здание, с одним проходным подъездом. Внутри нас встречали тёмно-зелёные стены местами с облупившейся краской. На высоких потолках вместе с паутиной свисала осыпавшаяся штукатурка. Похоже капитальный ремонт в этом здании не проводился лет двадцать.
Проведя нас на задний двор, Серёга-24 приказал нам построиться в четыре колонны по отдельным группам. Когда моя группа построилась, оказалось, что из всех парней, стоявших в колоне, я знал только Уральца.
Время ожидания растягивалось, к тому же за дни, проведённые в институте, мы успели привыкнуть к горизонтальному положению.
На задний двор прибыл отряд, насчитывавший около пятнадцати бойцов. Выглядели они уставшими, в пыльном снаряжении. Отряд состоял в основном из пулемётчиков и гранатомётчиков, замыкали колонну три бойца тащившие на себе «СПГ-912».
Выстроившись в три шеренги, они, разложив своё оружие перед собой, так же, как и мы ожидали своего командира, который о чём-то беседовал с пузатым мужчиной, встретившего нас возле комендатуры. Попрощавшись с ним, командир отряда, направившись к своим бойцам, принялся, прохаживаясь между шеренгами, осматривать лежавшее на земле оружие.
Убедившись в исправности вооружения, командир приказал:
– В колонну по одному, на выход, шаго-о-ом марш!
Рассматривая ребят в своей группе, я обратил внимание на парня в белой рубашке и брюках, напоминавшего туриста, который отбился от своей группы. Он вместе с нами был на стрельбищах в тире. Так как он стоял в конце колонны, я, подойдя к нему, протянул руку.
– Шершень, теперь вместе служить будем.
– Король, – отводя взгляд в сторону, ответил он.
– В нашей группе два парня, я их никогда не видел, откуда они?
– Так это же дончане, я с одним из них в курилке познакомился, говорит …
Не успел Король закончить свою фразу, как послышался гул штурмовиков.
– Воздух! Воздух! – закричал пузатый мужчина.
Несколько парней кинулись на землю, некоторые побежали к забору внутреннего двора, остальные побежали в подъезд комендатуры.
Пара штурмовиков, заходя на вираж, приближалась к нам. Пузатый мужчина, подбегая к лежавшим на земле парням, хватая их за шиворот, по одному оттаскивал в подъезд.
Пролетев над нами, штурмовики, выпустив несколько ракет, стали набирать высоту. «НУРСы13» легли за забором, от взрыва осыпалась кирпичная кладка одного из пролётов.
К тому времени мы уже спустились в подвал комендатуры, который был оборудован под бомбоубежище. На потолке горела тусклая лампочка, из мебели стоял только ободранный диван, возле которого лежала огромная куча книг и журналов советского периода. В углу за диваном стояло ведро вероятно для отправления естественных надобностей.
В подвале на поломанном стуле сидела женщина лет тридцати с белыми, уложенными назад длинными волосами. Когда штурмовики, зайдя на второй заход, выпустили по комендатуре ещё несколько ракет, мы по привычке отреагировали на взрывы. Кто-то пригнулся, кто-то закрыл уши руками, и только она продолжала спокойно сидеть на стуле. Как будто бы для неё было привычным делом сидеть здесь и слушать взрывы ракет. Она лишь поглядывая на часы, что-то шептала.
Изумившись такому спокойствию, я спросил у неё:
– Вы куда-то торопитесь?
– Конечно, тороплюсь, у меня же там двадцать литров первого на плите стоит, вот уже собиралась снимать, а тут – эти черти налетели, посмотрев прямо мне в глаза, ответила она.
– Наверно их не таким вкусным супом кормят, если они в обед летают.
– Да брось ты, широко улыбаясь, ответила она.
Когда не стало слышно гула штурмовиков, Серёга-24 вышел из подвала и, осмотревшись, приказал нам выходить.
Мы не спеша покинули подвал. Некоторые ребята, не решаясь выйти на улицу, задерживаясь в дверном проёме, смотрели на небо.
Авиация имеет колоссальное значение для подавления психики новобранцев, особенно если рядом нет средств для борьбы с ней. Только ощутив на себе подавляющую панику толпы, можно понять причину огромного количества отступающих в дни Великой Отечественной Войны, – когда бесчисленные дивизии Люфтваффе Германии бомбили захваченных в врасплох советских солдат.
На улице нас уже встречал начальник комендатуры, широко улыбаясь, он ободрял нас:
– Ну же, ребята, выходите живее, смелее, смелее. Укры с вами поздоровались, а вы уже все раскисли.
Когда все вышли и вновь построились по группам, он, пересчитав нас, сказал:
– «Бронегруппа» к Тору, выходим и идём на улицу через проход, нигде не останавливайтесь. На улице вас уже ждут два «БТРа», забирайтесь на броню и вперёд!
Примерно через полчаса, забрали группу связи.
– Я отойду ненадолго, а вы не стойте, располагайтесь во дворе, – сказал Серёга-24.
Подойдя к боксу, предназначенному для ремонта грузовых автомобилей, я лёг на землю, облокотившись на железные ворота.
Рядом со мной присел паренёк.
– Шершень, – сказал я, протянув ему руку.
– Сергей. Надоело ждать, уже скорей бы увезли в подразделение, там хоть накормили бы.
– Сергей, а ты из Краснодарского края?
– Да, кубанец я, а как ты понял?
– Говор у вас особенный, служил я у вас, поэтому кубанцов, от ростовчан различить смогу. Тебя в какую группу зачислили?
– На «грады». Я в армии заряжающим был.
– Повезло, артиллерия – Бог войны! По полям бегать не нужно, отстрелялись и тикать!
– Да не скажи, я с пареньком общался, он говорит, там ответка постоянно прилетает. Вчера батарею ополченцев накрыли, три «града» сожгли вместе с экипажами, только один водитель выжил, успел одну машину спасти.
– Да уж, похоже на войне нет хороших мест. Ну, кроме тыла.
– В тылу пусть женщины служат, это их дело – пряники перебирать.
Сергей посмотрел печально на небо и закурил сигарету.
Подойдя ко мне, Серёга-24, вручив мне список, сказал:
– Остаёшься здесь старшим, у меня больше нет времени с вами оставаться.
– Удачи вам, ребята!
– Я думаю, это тебе, – сказал я, протягивая список Уральцу.
– Ох, ну спасибо, – улыбаясь, ответил он, забирая листок.
После обеда забрали группу «грады». И мы, оставшись в полном одиночестве, пролежали во дворе до трёх часов дня.
– Ну что, лежебоки, поднимайтесь, нашли и для вас помещение, – сказал нам начальник комендатуры.
Мы с радостью восприняв эту новость, проследовали за ним в комендатуру. Нас разместили на первом этаже в большой комнате, заставленной кроватями и раскладушками, на которых лежали матрацы без простыней и подушек. Через несколько минут в дверь заглянул начальник.
– Ребята, вот вам листок, запишите в нём свои фамилии, чтобы я вас на довольствие поставил.
– Ребята, у кого почерк хороший? А то мои каракули не разберут, – спросил Уралец.
– Я запишу, – ответил я.
Взяв в руки листок с ручкой, я записал всех парней: Митяй, Помор, Король, Сосна, Уралец, Лёва.
Отдав Уральцу листок, я откинулся на кровать, чтобы как-то притупить острое чувство голода, я залпом выпил почти всю бутылку воды.
Оборвав мой «полёт на небеса», в комнату заглянул юноша. Обнаружив нас лежащими на кроватях, он удивился.
– Вы хто? – с недовольством в голосе, спросил он.
– Новое пополнение, нас здесь разместили, – ответил ему Уралец.
– Нечего, сейчас мы это исправим, – сказал паренек, захлопнув за собой дверь.
Через несколько минут в дверь вошёл начальник и, улыбнувшись, сказал:
– Ребята, тут такое дело – это… В общем, собирайте вещи и за мной, в другом месте вас положим.
Быстро собрав свои вещи, мы последовали за ним по длинному коридору.
– Вообще в той комнате ребята ночуют, но они вернулись раньше обычного, раненые у них, кто же знал, что так получится…
Не договорив, он заглянул в одну из комнат и, войдя в помещение, закрыл за собой дверь.
Остановившись в коридоре, мы словно бедные родственники, чувствуя себя здесь лишними, покорно ожидали заселения.
В гардеробной послышался смех, топот и чья-то возня. Вскоре в коридоре показались бойцы. Первыми шли ополченцы, нёсшие на себе тяжёлое оружие: «шмели14», «РПГ-7», «ПК15», «мухи16». Проходя мимо нас, они, окидывая нас взглядом, улыбались. Вид у нас был не военный, из всех ребят только я один стоял в камуфляже, остальные были одеты в гражданскую одежду, причём Сосна вообще носил штаны от заводской робы. Замыкали колону два парня, тащившие на себе «ПТРД17». Весело шутя, они зашли в комнату, из которой нас попросил выйти начальник.
Рядом со мной стоял Король, повернувшись к нему, я тихо сказал:
– Посмотри, они и вправду здесь противотанковыми ружьями воюют, которые с Великой Отечественной Войны остались.
– Да это же бред, из такого железа по танкам стрелять, к тому же малоэффективно, – ответил Король.
Выйдя из комнаты, хозяин вновь позвал нас следовать за ним. Нам выделили место в противоположной части здания. До войны там располагалась регистратура, за несколько дней бывшая поликлиника превратилась в комендатуру. Пройдя мимо двух маленьких подсобных комнат, мы оказались в небольшом зале.
«В таком помещении троим-то тесновато будет, не говоря уже о семерых».
Кинув свои вещи на две тумбочки, стоявшие возле смотровых окошек, я стал сооружать из них место для ночлега. Наконец, когда все расположились на стоявших тумбочках и столиках, наступила тишина, воспользовавшись которой, я попытался уснуть.
– Помор, а почему у тебя такой позывной, – нарушил тишину Сосна.
– Сосна, – это ты удивляешься моему позывному? – рассмеявшись, ответил Помор.
– Я просто, спрашиваю – слово не знакомое, – закартавил Сосна.
Среди нашей группы уже сформировавшихся личностей, Сосна выделялся своим по-детски наивным любопытством. Не смотря на то, что ему было около тридцати лет, он напоминал мне подростка с окрепшим телом, но ещё блуждающим разумом. Проехав почти пол России в рабочих штанах и чёрной футболке, покрывшейся катышками, он жаждал общения со всем миром, а взамен дарил свою дружбу и открывал всем дверь к своей душе нараспашку.
Помор был постарше и напоминал старшего брата, который готов был прийти на помощь в любую минуту, пусть и не знакомому человеку. Его светлые волосы, подстриженные под модельную стрижку, только подчёркивали его жизненный опыт.
– Поморы – это самобытная группа русского населения, проживавшая на территории белого моря преимущественно в Архангельской области, то есть откуда Помор родом, Сосна, ты можешь уже не спрашивать, – поучительным тоном ответил ему Уралец.
– А с какого ты города? – всё также с интересом спросил Сосна.
На этот раз все рассмеялись, а Сосна, не понимая причины нашего веселья, пытаясь перекричать наш хохот, оправдывался:
– Что вы смеётесь, вот я живу в Челябинской области в городе Сатка, а не в Челябинске, как могли бы подумать многие.
– Кстати Сосна, ты про такого учёного, как Михайло Ломоносов слышал? Там у себя в Сатке! – спросил у него Уралец.
– Если вы про мирового учёного, то слышал.
– Так вот, Ломоносов был сыном помора, и хоть в столицу отправился пешком, но в Петербурге его отца знали как зажиточного купца, и поэтому молодому Ломоносову предоставили на первое время жильё и всё необходимое.
– Да, да, даже тогда в столице было трудно без прописки, я читал про его родителей, – подтвердил Помор.
Я повернулся к стене, рассказ Уральца походил на радиопередачу, словно диктор, он вещал про жизнь Ломоносова, под это вещание я вскоре уснул.
Наступивший вечер не принёс ничего, кроме скуки. Изучив весь потолок, я вспомнил про листок с фамилиями и телефонными номерами курсанток, хранившийся у меня.
– Сосна, ты женат? – обратился я к нему.
– Нет, времени не было.
– Как это, на такое дело ты времени не нашёл?
– Я на лесопилке работал, а там не до девушек было.
– Ну, сейчас времени предостаточно, так и быть, я помогу тебе.
Сосна, не понимая, как при нашем положении можно помочь с поиском жены, удивлённо смотрел на меня, я же, достав листок, набрал первый номер из списка. Когда из динамика послышался приятный девичий голос, все, замолчав, с интересом посмотрели на меня.
– Привет.
– Привет, а это кто? – на чистом русском языке ответила мне девушка.
– Я – Саша, мы с тобой два месяца назад возле стадиона познакомились, ты там с подружкой гуляла, и мы телефонами обменялись.
– Да ладно, что-то я не помню, чтобы я какому-то Саше свой номер давала.
– Ну, возле стадиона ты гуляла?
– Гуляла.
– Вы курсантки, верно?
– Верно, – смущённо ответила, собеседница.
– Просто вы куда-то торопились, вот ты и не запомнила.
– Ну, а, что же ты, Саша, так долго ждал?
– В командировке я был, на лесопилке.
– Я сейчас в Крыму, после того, как институт расформировали, я уехала в Крым учиться.
Не дослушав незнакомку, я сбросил, чтобы не тратить заканчивающиеся на счету деньги, и, повернувшись к Сосне, сказал:
– Ну, Крым нам не подходит, случаются промашки, здесь ещё 30 номеров, бери, Сосна, дарю.
– Но Сосна, смущённо улыбаясь, отвернувшись к стене, сказал:
– Я так не могу. Я лучше сам как-нибудь.
В комнату зашёл начальник, и, расправляя свои рыжеватые усы, сказал:
– Итак, ребята, вот вам план на вечер: сейчас вы идёте в курилку, ждёте меня там, затем мы идём получать оружие, а после я вам покажу, где находиться столовая, в которой вы будете питаться.
После его ухода обрадованные этой вестью парни, быстро собираясь, выходили из комнаты, и только Король, дождавшись, когда все выйдут, подошёл ко мне.
– А что за список, где ты его взял?
– В филиале на столе в кабинете коменданта нашёл. Если у тебя есть нормальный телефон с большим экраном, то можно их по фамилиям поискать – «В Контакте».
– Телефон-то нормальный, но у меня sim-карта Российская, на просмотр одной странички денег много уйдёт. Ты бы дал мне несколько номеров.
– Конечно, не вопрос, один номер – одна пачка сигарет, тебе сколько номеров писать?
Король было потянулся в карман, но потом пристально посмотрел на меня, как будто пытаясь понять, шучу я или говорю серьёзно.
– Но, ты же, ты же Сосне только что даром номера предлагал.
– Так-то разовая акция, маркетинговый ход, – уже смеясь, ответил я, – затем протянув ему листок сказал: – Общайся!
Возле входа в комендатуру курили парни. Уложенные мешки с песком, имевшие смотровые окна, и сверху обтянутые камуфляжной сеткой, имели двойное назначение: курилка и огневое укрытие, на случай нападения на комендатуру. На этом посту постоянно дежурили один или два ополченца, имевшие из вооружения только карабины. Дождавшись начальника, мы отправились на склад.
Снежное́ встречал нас почерневшими от угольной пыли тротуарами, по которым неспешно прогуливались прохожие. В старых уютных улочках, сидя на лавочках, доживали свой век старушки. Удивительно, но угольная шахта находилась в черте города. Мамы с колясками, неспешно прогуливаясь по парку, дарили нам свои улыбки. Обычные люди были рады нам и ещё одному спокойному вечеру, который подходя к концу, одаривал их великолепным закатом оранжевого солнца.
Из открытых кафе доносилась музыка, ветер, тихо шелестя зелёными листьями, доносил запах готовящегося шашлыка, казалось, город был поделен на две половины: на первую уже долетали снаряды украинской армии, а на вторую еще нет.
Склад был обнесён кирпичный забором, возле железных ворот дежурил часовой. Поздоровавшись с начальником, он, окинув нас взглядом, открыл ворота.
Внутри находилось несколько бараков и два бокса, служивших для ремонта автомобильной техники. Пока наш сопровождающий искал кладовщика, мы наблюдали за модернизацией армейского грузовика. Двое рабочих, приваривая к борту стальную пластину, усиливали защиту от пуль.
Появившийся худой парень в солнцезащитных очках, открыв деревянные ворота, зашёл во мрак помещения. Чиркая зажигалкой, он стал искать включатель. После того, как лампочка загорелась, я увидел штабелями лежавшие возле входа зелёные ящики. В нашей очереди первым стоял Уралец, всю дорогу о чём-то расспрашивавший начальника. Вскоре Уралец вышел из ворот с новеньким «веслом18» в руках.
Повернувшись к Королю, стоявшему рядом со мной, я разочарованно сказал:
– Старьё дают, у меня даже в армии «АК-74М» был.
– Хорошо хоть не «СКС».
Зайдя в ворота, я осмотрелся. Возле стеллажей, на которых лежали запасные части от автомобилей, в проходе были сложены ещё несколько зелёных ящиков.
– Паспортные данные.
– Зачем? – удивившись, спросил я.
– Если с оружием сбежишь, чтобы мы знали, где тебя искать.
Затем улыбнувшись, кладовщик добавил:
– Порядок такой.
Расписавшись в журнале за полученный мной автомат, я спросил:
– А штык-нож?
– Штык-ножей нет, вот держи подсумок и один запасной магазин, а штык-нож и всё остальное добудешь в бою.
Во двор склада въехал «КамАЗ», водитель, быстро развернувшись, подогнал грузовик задним бортом к складу.
Из кабины выскочил сопровождающий, и, подбежав к воротам, выпалил:
– Саша, четыре ящика автоматов и пару цинков патрон.
Протянув кладовщику документ, он ловкими движениями стал открывать ящики, проверяя количество автоматов в них.
После осмотра он подошёл к нашей очереди.
– Ребята, помогите погрузить в «КамАЗ».
Закончив загрузку и присев на бетонном крыльце, мы стали ждать оставшихся парней, не получивших оружие.
В железные ворота зашли несколько бойцов, и, дойдя до одного из бараков, остановившись возле него, закурили. Вероятно, это помещение служило им казармой, так как возле входа на верёвке висело нижнее бельё.
– Саша, ты бойца с позывным Странник не знаешь?
– Не припомню, а что?
– Сегодня парня «двухсотого» привезли, на ремне – позывной Странник, документов при нём не было, знают только, что из России. Весь день с нами в кузове катается.
– Ну, так, вези его в морг.
– В морг, если документы есть, его же потом похоронят. А как его потом родственники найдут? Ребята, вы Странника не знали? – обратился он к нам.
Но мы, ещё не привыкшие к потерям, стоя возле ворот, растерянно пожимали плечами.
А сопровождающий уже ходил по двору, опрашивал стоявших возле барака бойцов, заглядывал в ремонтные боксы, он, удаляясь от нас, заходил всё дальше и дальше на территорию склада. А где то там, в такой далёкой и стабильной России, его окрики, словно отголоски, чей то далёкой беды, обернутся воплем скорбящей матери, склонившейся над гробом своего сына…
* * *
Столовая представляла собой небольшой зал с длинным столом посередине. Зайдя внутрь, мы обнаружили, что почти все места за столом были заняты. Возле стен стояли автоматы и карабины тех, кто принимал пищу. В соседней комнате находилась кухня, в которой готовили две женщины.
Дождавшись, когда несколько мест освободятся, мы, молча сев за стол, приступили к приёму пищи. Все вели себя скованно, стараясь есть как можно меньше, и только начальник постоянно просил Сосну подать ему чеснока, так как тот из-за своей скромности передавал ему по одной дольке.
На одной из стен, выкрашенных в тёмно-зелёный цвет, какой-то боец маркером нарисовал снайперский прицел. Вероятно, ополченцы изучали снайперское дело, не отрываясь от приёма пищи, так как прицел был нарисован с особой точностью, рядом прилагалась формула: «определение расстояния до цели».
Одна из женщин, стоявшая у плиты, совмещала готовку с разносом тарелок, тем не менее, её красные от усталости глаза, смотрели на нас с заботой и добротой, как будто бы она не чувствовала усталости.
Судя по её ухоженным рукам и изящному маникюру, до войны она не была поварихой, но, когда на её землю пришла беда, она, сделав свой выбор, стремилась накормить каждого бойца, как если он приходился ей родственником, каждый раз спрашивая:
– Ребята, кому добавки?
Разглядывая нарисованный прицел на стене, я увидел на кухне осунувшегося парня, который помогая женщинам, нёс кастрюлю компота.
Толкнув в бок сидевшего рядом Короля, – да так, что он чуть не поперхнулся, я сказал ему:
– Смотри, вот так встреча!
– Какая встреча? – не отрываясь от тарелки с картофельным пюре, спросил он.
– Да оторви же глаза, вон смотри – Бродяга…
Запихнув последний кусок котлеты себе в рот, Король, продолжая жевать, посмотрел на кухню.
– Ну, да и вправду он, – насаживая кусочки сала на вилку, ответил он.
Так и не притронувшись ко второму, я вышел во двор. Торец здания был обложен мешками с песком. Во дворе на старом диване сидел ополченец.
В руках он держал пустой магазин и планку с патронами.
– Никогда раньше не видел, как с помощью планок заряжают магазин, – сказал я ему.
– Здесь ничего сложного нет, – ответил он. – Берёшь магазин в левую руку, а правой присоединяешь к нему переходник так, чтобы загибы вошли в пазы. Затем указательным пальцем нажимаешь на гильзу, пока не войдут все патроны, вот и всё, зарядив магазин, улыбнулся он.
– Ну, спасибо, а ты из какого отряда?
– Из Кальмиуса.
– Необычное слово, не слышал такого.
– Кальмиус – это река, протекающая через Донецк.
– А чем именно вы занимаетесь?
– Отряд у нас не большой, в основном вылазки в тыл противника делаем, сегодня утром только вернулись.
– А чем же вы питаетесь на вылазках?
– Бывает, местные жители помогают, бывает, что-то у укропов отожмём.
После чего он встал, и, докурив, затушил сигарету.
– Ну что, прощай, мои наверно уже все поели.
Сидя на лавочке, я, осматривая свой автомат, записал его номер.
– Ты меня не помнишь?..
Подняв глаза, я увидел перед собой Бродягу, он, улыбаясь, протягивал мне руку.
– Ну, пока склерозом не страдаю, а нам сказали, что тебя по закону военного времени, того…
Присев рядом, он, не отрывая глаз от моего новенького автомата, ответил:
– Когда меня Террорист в комендатуру отвёз, я сутки там, в клетке с алкашами просидел, потом сказали, что на суд повезут. А сегодня утром вот сюда привезли, теперь вот помогаю… – он замолчал, затем, нагнувшись ко мне вплотную, так близко, что его пальцы касались ствольной коробки автомата, прошептал мне:
– Если они через пару дней не решат, что со мной делать, я сбегу на передовую, лучше окопы под пулями рыть буду, чем здесь с поварёшками кастрюли таскать!
– Тоже выход, только я бы не советовал, сейчас линия фронта стремительно меняется, так что можешь вместо того, чтобы к нашим на передовую, в плен к «украм» угодить.
– А вы куда попали?
– Здесь в комендатуре, я на технику хотел, а …
– Я разведчик, а видишь, чем приходится заниматься… – перебив меня, сказал он. – Слушай, спроси в комендатуре, может они меня возьмут к вам, ты же меня знаешь, ну переборщил я тогда с тем местным…
– Как узнаю, кто там у них главный, постараюсь.
Не желая больше смотреть в залитые тоской глаза Бродяги, я пошёл обратно в обеденный зал, оказалось, остальные парни уже сидели на противоположном выходе.
– Уралец, а кто в комендатуре главный?
– Я пока ещё не разобрался, а что ты хотел?
– Я сейчас встретил Бродягу, его в столовую в наказание сослали. Ты спроси у начальника, можно его к нам в комендатуру, бойцом взять?
– Вообще такие вещи в курилке не обговариваются, к тому же ты не знаешь полной картины, я думаю нам пока за какого-то просить рано.
Вернувшись из столовой, мы, разложив автоматы в своей спальне, приступили к разборке оружия. Удалить оружейную смазку без специальной ветоши оказалось не так-то просто. Поделив на всех найденную мной простыню, мы принялись очищать внутренние механизмы. Небольшой клочок материи после нескольких движений внутри ствольной коробки превратился в замасленную тряпку, от которой не было толку. Чего-чего, а солидола те, кто консервировал эти автоматы, не жалели.
– А где вы взяли ёршики для чистки стволов? – спросил у меня Король.
– Ты же писал, что в армии, служил…
– Ну не совсем в армии, я три курса в вертолётном училище проучился на вертолётчика. Автоматы у нас были с другими прикладами.
– Это же элементарно, – сказал я, открывая крышку на тыльной стороне приклада.
Так как куска простыни мне для полной очистки автомата от смазки не хватило, пришлось воспользоваться купленным мною перед отъездом полотенцем.
В комнату вошёл парень в чёрной футболке и джинсах, на левом рукаве был пришит шеврон с флагом Новороссии.
– Парни, ветоши не одолжите или тряпок каких?
– Возьми, – сказал я, протягивая ему половину полотенца.
– Парни, вы из России?
– В основном, – ответил ему за всех Уралец.
– Видел я Россиян, едут сюда за романтикой. Думают война – это как в книжках и фильмах. А потом после первого обстрела домой просятся.
– А за всех говорить не нужно, мы не попросимся, – закартавил сидя в углу Сосна.
– А я за всех и не говорю, есть и из России те, кто отважно сражаются, – сказал он и закрыл за собой дверь.
– Ну и гостеприимство у вас, – обратился я к Митяю.
– Не обращай внимания, может он сам из России.
Очистив автомат от смазки, я некоторое время не мог правильно вдеть ремень в антабку19, он всегда выходил задом наперёд. Конечно, можно было сделать так, как сделал Сосна, который, вообще не протирая автомат внутри, лишь протёр его снаружи, да и ремень был у него весь перекрученный.
Зашёл начальник и выдал по две пачки патрон на каждого и одну пачку трассеров на всех.
– Берите мои трассера, я их заряжать не буду, – сказал Уралец.
– А почему ты не хочешь их заряжать? – спросил у него я.
– Когда трассерами стреляешь, то хорошо видно не только куда, но и откуда ведётся огонь. И вообще, стрельба из автомата на дальние расстояния – занятие бесполезное.
– Ну, а я хочу видеть, куда попадаю, а позицию, если что, сменить можно, – сказал Митяй и взял со стола его патроны.
После чистки оружия, я, Лёва и Король, выйдя на улицу, сели в курилке.
– А ты местный? – обратился я к Лёве.
– Да, из Горловки я родом, слышал, у Дюмина?
В Донбассе я родился и в Горловке я рос,
Вот помню, оступился, этап меня унёс…
– Ну как не слышал, слышал, конечно, у меня в России братан песни Дюмина любил.
– Родной брат то?
– Друг, но мы с ним как братья были, жаль не смог с ним попрощаться перед отъездом, он в деревни был. А ты, Лёва, в каких войсках служил?
– Во внутренних. Наша часть в Киеве находилась, когда там первый или второй майдан был. Ох, и насмотрелся я на их б… Ты представляешь, они, когда в палатках там жили, несколько свадеб в день играли, а ночью, напившись, женихи невестами обменивались.
– Так митинговать можно!
– О чём речь, я, когда в увольнение ходил, гулял возле их палаточного лагеря. Ночью все местные парки были забиты пьяными революционерами. Иду я раз по аллее, а навстречу мне девушка, и просит закурить. Конечно, я понял по её виду, что она – революционерка за незалежную Украину, поэтому после того, как она покурила, я её прям в кустах и…
