Текст книги "Не верь, не бойся, не проси…"

Автор книги: Владимир Харитонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Владимир Харитонов
Не верь, не бойся, не проси…

Глава 1. Не в то время, не в том месте…

Майское солнце еще только-только начинает восхождение, обещая теплый и солнечный день, обычные граждане досматривают сны, а на центральном рынке провинциального волжского города стремительно закипает жизнь. Во все стороны снуют тележки, скрипя колесами, на них коробки и тюки разных размеров и ценностей. Торговцы занимают привычные места, устанавливают временные шатры, раскладывают товар. Всюду спешка и суета. А невдалеке красавица Волга, словно в противовес людским заботам, неторопливо и величественно, несет свои воды вниз по течению. Над ней в вышине плывут молочные облака, а прямо над волнами с криком кружат белоснежные чайки, высматривая свою добычу.

В этом месте река довольно широкая, но сквозь утренний туман на противоположном берегу просматривается небольшой российский городок Заволжск. В основном одноэтажные деревянные строения, за которыми виднеются пятиэтажные панельки. Главной достопримечательностью города, безусловно, является химический завод, расположенный прямо на берегу Волги. Огромные промышленные здания с высокой кирпичной трубой видны за много километров. Такое предприятие при всем желании руководства не может не влиять на экологическую обстановку в районе. Внимательный наблюдатель, несомненно, увидит с левой стороны и строящийся мост через главную водную артерию России. Грандиозное строительство началось в 1984 году, и должно было закончиться соединением Центральной России и Сибири. Мост задумывался совмещенным под автодорожный проезд и железную дорогу. Но сработал старый российский принцип: «Хотели как лучше, а получилось как всегда». В описываемое время все работы были заморожены из-за недостатка денег, впрочем, ходили упорные слухи, что мост все-таки достроят, но только для автомашин. Все пролеты для железной дороги будут демонтированы и на это огромные средства, безусловно, найдутся.

…А на кинешемском рынке, как говорится, все по графику. Начинающие капиталисты осваивают на практике марксистскую формулу: товар-деньги-товар. Впереди долгий рабочий день. От солнца и дождя защитит крепкая ткань торговой палатки, от голода – чай в термосе и бутерброды, от скуки – непрерывно текущая людская река. Из нее словно выныривает то один, то другой возможный покупатель. Он осматривает интересующее его изделие, пробует на ощупь, спрашивает о цене и вновь сливается с разношерстным потоком.

…Но это чуть позже, когда возникнут стройные торговые ряды с всевозможным ассортиментом и люди начнут заполнять базарную площадь в поисках нужного товара. Ночью он хранится здесь же рядом или в специальных металлических контейнерах, или в камере хранения, расположенной на первом этаже под кинотеатром «Пассаж» с обратной стороны от центрального входа. Именно сюда спешит невысокий, но крепкий паренек шестнадцати лет в джинсовых шортах и светлой рубашке с коротким рукавом. Ему нужно успеть до начала работы ярмарки собрать пять палаток для знакомых торговцев и принести упакованный товар с камеры хранения. За это Артем, так звали юношу, получит семьдесят пять рублей, которые потратит на еду и сигареты.

Он жил вдвоем с отцом, по крайней мере, так считалось в органах опеки и попечительства при городской администрации. Но единственный родитель пропадал целые дни на работе, и подросток привык не рассчитывать на помощь взрослых. И не то, чтобы некому о нем позаботиться, родни достаточно много – родной брат Сергей, он на восемь лет старше и живет с женой Любой в районе поселка Чкаловский, тетка Марина, бабушка по линии матери Нина и по линии отца – Валентина никогда не отказывали в помощи. А после смерти мамы Натальи Сергеевны четыре года назад их внимание и опека только усилились. Все предлагали и кров, и еду, и заботу, но Артем считал себя взрослым и, конечно, не хотел никого обременять.

Подошел он к самому открытию камеры хранения и крайне удивился, что справа от входа стояла машина – старая «шестерка» Жигули белого цвета, с затемненными шторками на боковых стеклах. Обычно он прибегал сюда первым. Однако заведующая складом, где хранился товар и палатки, Нина Павловна была одна и как всегда приветлива. Довольно привлекательная особа лет сорока пяти, худенькая и невысокого роста, в каком-то светленьком платьице казалась юноше зрелой женщиной, почти старухой. Входную дверь она открыла при нем и, безусловно, видела белую машину, но никак на нее не отреагировала.

– Привет, Артемка. Как твои дела? – бросила она дежурные фразы с обычной улыбкой.

– Да ничего, все нормально,– так же, не задумываясь, ответил паренек.

Артема Нина Павловна знала довольно хорошо, по крайней мере, так она считала. Видела, как он старается помогать и своим родственникам, и просто знакомым людям на рынке, зарабатывая при этом свою законную копейку. Поэтому без всяких проволочек и расспросов отпустила ему пять упакованных торговых палаток и соответствующий товар. Эта процедура проходила далеко не первый раз и заведующая складом знала, что пареньку хозяева доверяют и никаких претензий с их стороны не будет. За один раз он все укатить на тележке не смог и управился за две ходки. Но рынок находился рядом, и на все про все ему потребовалось пятнадцать минут…

Установив палатки и передав товар продавцам, он получил за это свою оговоренную плату и почти бегом отправился на улицу Пирогова, где жила бабушка Нина. Она пекла пироги на продажу, а сестра мамы Марина, брат Сергей и его жена Люба торговали ими на территории ярмарки. Доставлять печеные изделия по общей договоренности должен Артем. Он это делал на небольшой колесной тележке. К тому же пешком, хотя деньги на проезд в автобусе ему родственники давали. Молодой человек привык экономить на всем, поэтому выделенные средства на законных основаниях оставлял себе. Торговля пирогами шла довольно бойко, и предприимчивому юноше приходилось порой два раза проворно привозить их от своей бабушки. За такую помощь родственникам небольшая доля с прибыли перепадала и ему. Все-таки какой-никакой, а семейный бизнес…

Вот и в этот весенний день Артем сделал два привычных рейса. А потом он, как говорится, стал свободен, словно чайки над Волгой. Прогулялся по площади, купил себе сигарет и бутылку пива, посидел на лавочке, на верхней набережной. Не спеша и с удовольствием выпил чуть дурманящий голову напиток. Затем выкурил сигарету и отправился к брату на улицу Декабристов. В последнее время он чаще ночевал у него. Можно, конечно, еще поваляться на центральном пляже в парке, покупаться в Кинешемке, небольшой речушке впадающей в Волгу. Посетителей там было немного, лето ведь еще не наступило, но май месяц в этом году выдался довольно жарким и вода достаточно прогрелась. Но туда надо идти пешком, а он в этот день непривычно устал. Во всяком случае, ему так показалось. Поэтому неторопливой походкой добрел до остановки «Главпочтамп». Вывеска «Чебуречная» напомнила о том, что он голоден, и неплохо бы перекусить. Впрочем, большой желтый городской автобус с цифрой «1» на стекле подошел довольно быстро и Артем с удовольствием уселся на свободное место. Смотря в окно маршрутки на зеленые улицы своего любимого города, он размышлял о планах на сегодняшний вечер…

«Сейчас приеду, выпью чая с бабушкиным пирогом, вздремну часок – другой. Потом поужинаю с братом и его супругой и рвану на танцы», – думал он. Там как обычно ждали друзья, веселая музыка и озорные глаза кинешемских красавиц. А то, что на следующее утро, практически не спавши, опять надо спешить на рынок – так это не беда, он к этому привыкший. Но как часто бывает, судьба преподнесла ему неожиданный сюрприз и нарушила все планы…

Глава 2. Кто попался, тот и преступник

К вечеру в квартиру позвонили. Артем спал на диване, не снимая одежды, и в гости никого не ждал. Проснулся не сразу. Но звонок в двери не унимался. Нехотя поднялся, не глядя в дверной глазок, открыл дверь. На пороге стояли два сотрудника милиции, один в форме, другой в гражданской одежде. «Гражданский» бесцеремонно отодвинул подростка от двери вовнутрь прихожей. Следом вошли и сами милиционеры.

– Как тебя зовут? – спросил мужчина в штатской одежде.

– Павлов Артем Юрьевич, – растеряно ответил юноша.

– Вот ты нам и нужен. Поедешь с нами.

При этом один из милиционеров ловко вывернул руку молодого человека и с помощью своего товарища связал их наручниками сзади. Артем и не собирался сопротивляться, к тому же он пребывал в какой-то абстракции. Не успел проснуться до конца и абсолютно не понимал, что происходит. А может это просто сон? Но когда его вывели на улицу к милицейской машине, и легкий ветерок коснулся лица, он окончательно пришел в себя. И первое, что пришло на ум уже в клетке милицейского Уазика, это вчерашняя драка на танцплощадке в бору. Так местные жители называют парк рядом с вокзалами – железнодорожным и автобусным. Это любимое место отдыха многих кинешемцев. Старые сосны с густыми зелеными кронами и редкие березки радуют глаз и успокаивают нервы. Днем здесь часто гуляют молодые мамы с детскими колясками. Парк пересекают удобные асфальтовые дорожки. То тут, то там встречаются спортсмены, бегущие за здоровьем и будущими медалями.

Есть в этом парке огороженная сеткой танцевальная площадка. Днем она словно спит, тихая и неприметная, а к вечеру освещенная со всех сторон яркими огнями просыпается и влечет к себе местную молодежь. Громкая музыка, шутки, смех и, конечно же, танцы. Там вчера к его знакомой ровеснице Тане, невысокой худенькой блондинке с тонкими чертами лица, стали приставать два парня лет восемнадцати. Были они довольно пьяные и вели себя очень вульгарно. Хватали девчонку за руки, приглашая с собой. Ругались матом. Друзья Павлова еще не подошли, и он был один. А Таня Артему сильно нравилась, иногда ему казалось, что он в нее влюблен и достаточно давно, и он заступился, …сначала словесно:

– Ребята, эта девушка со мной…

– Какая тебе девушка, малыш? Отвали, – послышалось в ответ и легкий толчок в грудь.

Вот тут и вспомнил Артем, чему учил его когда-то тренер по каратэ Алексей Галкин. Хулиганы неожиданно быстро оказались на земле без сознания. Девчонки, не сказав «спасибо» ушли по освещенной асфальтовой дорожке. Павлов же наоборот, нырнул в лесную темень и быстро направился к автобусной остановке и домой к брату. В полупустой маршрутке нахлынули мысли: «Правильно ли я поступил, учинив драку? Парни взрослые, потом будут меня искать, устроят разборки… Ну, друзья не бросят, помогут, если что. Да и как я мог не заступиться? Тогда в глазах Тани я оказался бы трусом. С ней опять же была ее подруга и одноклассница Елена, бойкая и довольно высокая, склонная к полноте девчонка. Она бы точно всем разболтала, если бы я не встрял». Артем вспомнил, как Елена постоянно «строила глазки», приглашала на «белый танец», просила проводить до дома. А тот взаимностью не отвечал, во-первых, не хотел, чтобы об этом узнала Таня, во-вторых, он думал, что Елена доступна для всех и проявляет интерес ко всем мальчишкам, а в-третьих, она просто была не в его вкусе… Да и тайны хранить явно не умела. «Может в драке повредил, кого сильно, – думал он, время от времени подпрыгивая на ухабах, – скрывать ничего не буду, расскажу все как есть».

Между тем его привезли к отделению милиции № 1 на улице Островского города Кинешмы. Оно располагалось на первом этаже обычного пятиэтажного жилого дома, но имело отдельный вход со стороны центральной дороги. Артем оказался в одном из кабинетов оперативных сотрудников. Кроме него там находились три молодых человека в гражданской одежде. Один из них был именно тот, что и доставил задержанного:

– Ну, давай рассказывай, за что ты ударил ножом работницу камеры хранения? – спросил он напрямую, без каких-либо подготовительных вопросов.

Только сейчас задержанный разглядел его как следует. Крепкий парень среднего роста, спортивного телосложения, лет двадцати пяти. Слова произносил четко, с ударением. От него исходила какая-то уверенность, что он непременно получит ответ на поставленный им вопрос.

– Какую работницу? – растерянно спросил Артем.

– Ты чего «дурака-то включаешь»? Нину Павловну естественно, – подключился к допросу второй оперативник.

Высокий и «накаченный» со злым выражением лица, казалось он вот-вот, сорвется и начнет бить несовершеннолетнего подозреваемого. Короткая стрижка темных жестких волос делала его похожим на агрессивного бойца на ринге восьмиугольника. Он выглядел лет на тридцать, но в его взгляде усматривалось что-то такое, что как бы старило его еще лет на пять. Может он хотел казаться зрелым опытным человеком, знающим жизнь со всех сторон.

– Я ее видел сегодня на складе, но я ее не трогал. – Начал неуверенно Павлов, затем словно придя в себя, добавил – так вы ее саму спросите, она подтвердит.

– Спросим, спросим, если выживет, – подключился к беседе и третий сотрудник милиции, до этого молчавший и безразлично сидевший на подоконнике. Он невысок ростом и худощав, тоже лет двадцати пяти, не больше. Светлая рубашка с закатанными рукавами была явно не по размеру и выдавала хилое тело и тонкие руки оперативника. «Зачем таких берут в милицию? Может он сильно умный?», – подумал про себя задержанный, но ничего не сказал.

Он на какое-то время, как говорится, «ушел в себя» и вопросы оперативников оставлял без ответа. Затем встрепенулся, вспомнив что-то важное, и спросил:

– А вы тех, которые сидели в белой шестерке задержали?

– Какой шестерке? Ты о чем? – здоровый опер подошел в упор и навис над Павловым, – мозги нам решил компостировать?

Подозреваемый всем телом ощущал угрозу, понимал, что еще чуть-чуть и его начнут бить. Долго и больно… Он наклонился вперед, прикрывая руками свой живот и, не глядя ни на кого конкретно, рассказал о машине, которую видел перед входом в камеру хранения.

– Может ты и номер записал? – ироничным голосом спросил первый оперативник, который и начал допрос.

– Нет, не записал. Я на номера и внимания-то не обратил, – ответил Артем.

– А зачем ему? Это его подельники, он их и так знает, – раздался утвердительный голос сидевшего на подоконнике интеллектуала.

Здоровый при этом довольно сильно ударил ладонью по голове юноше и, не давая ему придти в себя, резко выкрикнул: «Давай, сука, называй всех, кто был с тобой! Все равно мы тебя расколем!».

Павлов молчал. Здоровяка это разъярило еще больше. Он еще раз ударил ладонью по голове подозреваемого с другой стороны, а затем ребром руки по шее.

–Погоди, погоди, не спеши, – оттеснил коллегу оперативник спортивного телосложения, – у нас вся ночь впереди, успеем размяться.

Затем он обратился к задержанному несколько извиняющимся тоном:

– Ты уж прости его, три раза был в «горячих точках», нервы ни к черту… Правду-то рассказывать будешь?

– А я вам правду и говорю,– произнес насупившись Артем, – а вы бьете. Стояла там машина, только я не видел, сидел кто-то внутри или нет. Шторки на боковых стеклах закрывали обзор.

– Да он над нами издевается! – грозным голосом проревел здоровый, – я пришибу этого щенка!

При этом он замахнулся рукой, но ударить ему помешал спортивный сотрудник.

– Может их оставить вдвоем с Николаем в кабинете? – обратился сидевший на подоконнике умник к спортсмену, – как ты думаешь, Виталий?

– Не надо, он его инвалидом сделает, а нам потом отвечать. – Затем обращаясь уже к Артему,– а друзья-товарищи у тебя есть? Назови самых близких.

Друзья, разумеется, у Павлова были – Денис и Максим Нещадимовы, Евгений Голубев… Но вмешивать их в это дело он не хотел и уж совсем не желал выглядеть в глазах товарищей «стукачом». В их компании таких презирали и не считали людьми, которым можно подать руку. Каждый выставлял себя человеком, который никогда, ни при каких обстоятельствах товарищей не сдаст. Но ведь перед кем выставлял? Перед своими близко знакомыми, которые не бьют и для которых достаточно твоего слова. Впрочем, Артем прекрасно понимал, что слова с делами зачастую расходятся. И как бы повели себя его друзья в подобной ситуации неизвестно.

– Нет у меня никаких друзей, я целый день на рынке кручусь, – ответил Артем.

– А как зовут твоих родителей и где они работают? – спросил оперативник Виталий.

Конечно, мог Павлов рассказать, что его мать Наталья Сергеевна работала в магазине «Речник» продавцом. Но в 1996 году она заболела, стала резко худеть, хотя кушала как обычно. У нее постоянно болели голова и желудок. Тщательное обследование и сдача всех анализов выявить конкретное заболевание не помогли. Чуть позже при приеме пищи ее просто рвало. Часто стала терять сознание… После очередного случая маму увезли в больницу. Тридцать дней она ничего не ела и жизнь в ее теле врачи поддерживали только капельницами. Артем навещал ее в больнице и каждый раз плакал. Маму он любил и не представлял, как будет жить без нее…

Однако вскоре Наталья Сергеевна умерла прямо в палате… Официальная версия врачей – сердечная недостаточность. Тело забрали на улицу Пирогова к бабушке Нине, у нее дом был значительно больше, чем у Павловых на улице Комсомольской, где даже гроб поставить негде. Оттуда и хоронили. Мог рассказать Артем и о том, как ревел, провожая маму в последний путь, как кто-то фотографировал процессию на поляроид. И как потом, видя эти фотографии, еще два года не мог сдержать слез… Но зачем все это знать взрослым мужчинам, которым безразличны детские переживания, и у которых конкретная цель – выбить из подозреваемого признание?

– Мамы у меня нет, а отец трудится музыкантом, – ответил кратко Артем.

– Как его зовут, и где он работает музыкантом? – спросил опер у окна.

– Павлов Юрий Витальевич. Работает в доме пионеров на улице Ленина, а вечером в ресторане «Волга» с какой-то музыкальной группой.

Вопросы сыпались и сыпались, некоторые повторялись в чуть измененном виде.

В итоге Артем подробно рассказал за весь прошедший день – где был, с кем и что делал, кто может это подтвердить… Пару раз в процессе допроса его ударил по голове оперативник Николай. «У него, наверное, с мозгами не все в порядке после «горячих точек» и он всех, кто к нему попадает, хочет сделать себе подобными»,– подумал с иронией подросток. Этими мыслями вслух он ни с кем не поделился, но по-прежнему стоял на своем. Впрочем, Артем ничего и не врал, все говорил так, как помнил. Наконец, оперативники устали и Павлова увезли в ИВС – изолятор временного содержания при центральном отделе милиции на улице Ленина. Отдел представлял собой старое трехэтажное здание, расположенное в ста метрах от реки Волги. Рядом на бульваре возвышался памятник вождю пролетариата. За его спиной в обе стороны параллельно главной водной артерии России виднелись ухоженные пешеходные дорожки. В любое время года с них открывался прекрасный вид на Волгу-матушку, и это место для пеших прогулок так же привлекательно, как и описанный выше бор. Стройные и высокие голубые ели, словно верные охранники, прикрывали спину вождя. А чуть левее разместилось старинное белое здание с колоннами. Бывший кинотеатр «Волна», а теперь магазин «Мир техники» с круглым каменным фонтаном перед ним лишь дополняет привлекательности этому месту города. Но взгляд Артема был направлен только вперед, туда в неизвестность за дверями, куда тащили его двое сотрудников милиции, абсолютно уверенных в его виновности…

Глава 3. В ИВС вспомнишь все, даже свое детство

Оперативники завели Павлова в дежурную часть, расположенную слева от центрального входа. Там за пультом с множеством кнопочек и тумблеров сидел строгий капитан милиции. Он буквально отбивался от постоянных телефонных звонков, не успевая положить трубку на место и снова хватая ее со словами: «Дежурный по милиции, слушаю вас». Капитан иногда переходил на крик, убеждая кого-то, что это не в компетенции милиции, а иногда спокойно спрашивал адрес, записывал и сразу же давал задания по рации своим подчиненным патрулям. «Как он только со всем этим справляется», – подумал задержанный. Но подростка туда не повели, а остановились как бы «в предбаннике», где за столом поменьше сидел простой сержант. Он тоже постоянно отвечал на телефонные звонки граждан с завидным упорством набирающих «02». Пришедшие с Артемом оперативники дождались когда, наконец, помощник дежурного положит трубку и Виталий сказал:

– Это подозреваемый по разбою, помести его пока в «обезьянник». Мы дойдем до следователя оформим документы на задержание в ИВС.

Оперативники ушли куда-то на второй этаж, а сержант открыл обитую железом дверь, Она располагалась справа от входа в дежурную часть и имела небольшое пластиковое окно, через которое можно наблюдать за задержанным нарушителем. Помещение «обезьянника» оказалось маленьким, примерно два метра на полтора. Слева вдоль стены имелась лавочка – единственная мебель в этом месте. Артем присел и закурил, пока еще его не обыскали и ничего не изъяли. Сигарета, как на грех, оказалась последней. Никого больше в комнате не было и можно было спокойно подумать.

Но долго думать не пришлось. Только закончил курить, дверь открылась, и сержант достаточно вежливо, но властно сказал:

–Пройдемте со мной.

Он провел Артема мимо строгого капитана и передал его вместе с какой-то бумажкой дежурному по камерам предварительного заключения. Тот, осмотрев карманы одежды подозреваемого несовершенно летнего, забрал немного денег, не более пятнадцати рублей и отметил сумму на каком-то бланке. Затем изъял зажигалку и заставил вынуть шнурки из кроссовок. После непривычной пока Павлову процедуры обыска подвел его к одной из камер. Открыл такую же, как в «обезьяннике» дверь.

– Заходи, располагайся, – сказал сотрудник ИВС с ухмылкой, и дверь сзади Артема закрылась на несколько оборотов крепкого замка.

Каменный мешок со штукатуркой «под шубу» размером три на три метра. Во всю ширину камеры сделан деревянный настил из досок, приподнятый на полметра от пола. От стены, где расположен вход, он отодвинут вовнутрь приметно на метр. «Видимо, это места для сна, – размышлял подросток, – а перины, одеяла и подушки, наверное, не будет», – пытался развеселить сам себя арестант-новичок. Над входной дверью в специальном углублении горела тусклая лампочка. Она еле-еле освещала это невеселое место. В углу Артем заметил ведро. Судя по запаху, исходящему от него, оно служило вместо туалета. «Друзья, наверное, сейчас на дискотеке развлекаются. Музыка, девчонки, пиво, … а я здесь «позабыт, позаброшен с молодых юных лет», – вспомнил Павлов-младший слова из какой-то песни, которую слышал от отца. Его пока еще как-то внутренне веселило и само задержание и вот эта камера. Он не воспринимал происходящее всерьез и считал, что сегодня-завтра его выпустят и все будет по-прежнему. Подумал и о Тане, она обязательно расстроится, узнав об аресте Артема, и, наверное, будет считать его героем. Хорошо, что в камере никого больше нет, никто не будет лезть с расспросами. Ему не хотелось ни с кем разговаривать, тем более рассказывать о том, что его били. Воспоминания об этом развеяли игривое настроение, словно дым и он загрустил. Ведь били-то подло и безответно, сдачи он дать не мог. И главное, били за то, чего он не делал. Это было несправедливо и очень обидно…

Артем сел на крашеные доски, заменяющие кровать и задумался: «Грабеж в камере хранения наверняка совершили люди, сидевшие в «шестерке». Кто они? Они ждали, пока я заберу палатки и товар… Но зачем порезали Нину Павловну, она бы им и так отдала, что нужно? Жива ли она? Если выживет, она ведь скажет, что я ни при чем. Надо бы номер машины запомнить… Но я бы все равно его не назвал, я же не «стукач», значит и запоминать ни к чему… Милиция, наверное, сделает обыски у всех родных. Это неприятно, тем более что искать-то там нечего…». Но повлиять на происходящее подросток никак не мог. Ему оставалось только ждать и предаваться воспоминаниям…

Одно время вся семья Павловых имела шикарную двухкомнатную квартиру на улице Макарова на третьем этаже. Это в микрорайоне Томна наверху или в «Озерках», как говорят местные жители. «Шикарной» она стала казаться потом, когда пожили в старом доме без удобств. Артем тогда был еще совсем маленьким, и сравнивать условия проживания здесь и там, конечно, не мог. Он узнавал эти житейские нюансы не сразу, а постепенно со временем от своего старшего брата. В «Озерках», кроме родителей и единоутробного родственника с ними жила и старшая сестра мамы Марина вместе с мужем. Ее первый супруг был военным, но пожили они недолго. Он уехал куда-то служить и пропал. То ли с ним что-то случилось, то ли просто сбежал от быстро надоевшей молодой жены, Артем не знал. Взрослые эту тему в разговорах как-то обходили. Потом, когда мамина сестра вышла замуж второй раз, Павловы разменяли свое жилье со всеми удобствами на старый рубленый дом и однокомнатную квартиру в доме хоть и с газовым отоплением, но единственным туалетом на всех жильцов. Родители Артема с детьми переехали на улицу Комсомольскую в дом с печным отоплением. Марина же с новым супругом поселились в деревне Луговое, что в двух километрах от Кинешмы, в выше означенной квартире. «Наверное, они так поступили, полагая, что первого мужа тетки напугали именно бытовые неудобства», – размышлял подросший Артем о поступке родителей. Ведь со слов брата Сергея, тот несколько раз заходил в комнату молодоженов не вовремя, когда они целовались. Невольный свидетель приводил в смущение даже военного офицера. Тот сразу выходил на балкон покурить, при этом, не делая никаких замечаний, и видимо считая, что живет здесь «на птичьих правах».

Когда на нанятой грузовой машине перевезли свою мебель в дом на Комсомольской, то оказалось, что разместить ее всю невозможно. Не позволяла, жилая площадь. Затолкали кровать родителей и двухъярусную самодельную кровать для братьев, шкаф для одежды. Знал бы тогда Артем, сколько ему придется в жизни спать на двухъярусной кровати… А вот большой старинный комод и еще много чего по мелочи пришлось на этой же машине перевезти к тетке Марине. И эти подробности Артем знал только со слов старшего брата. Осознавать себя он начал уже в этой комнате с печкой и другой жизни для него просто не существовало. На его взгляд жили они хорошо, мама с папой не ругались, любили Павлова – младшего, да и брат относился к нему неплохо. В семье царили любовь и взаимоуважение. Когда Сергею исполнилось шестнадцать лет, бабушка Нина с улицы Пирогова уговорила его переехать жить к ней. Ей было тяжело одной справляться с хозяйством по дому. По крайней мере, так она говорила, но что ее подвигло к этому на самом деле, братья не знали. Может быть, почти взрослый Сергей становился помехой в отношениях родителей. Тем более что для отца Артема он был приемным, не родным…

А для Артема изменилось только то, что со второго яруса кровати он перебрался на первый, да и скучнее стало в доме. …Потом заболела мама, в семье наступили тяжелые времена… После смерти матери, отец целые дни пропадал на работе, и Павлов-младший был предоставлен сам себе. Он научился в печи готовить и суп, и картошку – жареную или пюре, при желании мог напечь и блинов. А раньше все это делала мама… Она всегда очень вкусно готовила на красных головешках прогоревших дров. Правда, была и газовая плита, газ – привозной в баллонах, но им пользовались только летом, не топить, же ради стряпни печку. Зато зимой, чтобы не выхолаживать комнату, дрова подкидывать приходилось постоянно, иногда, даже и ночью. Однажды печка и подвела… Перед уходом в школу Павлов-младший кинул вязанку дров в огонь. А когда вернулся, … дома-то уже и не было. Сгорел, как говорится, дотла. Со слов соседей, они поздно заметили огонь, да и пожарные долго не ехали. Вызывали тогда Артема с отцом и в пожарную часть, и в милицию, искали причину возгорания. Между тем проверка прошла как-то формально, и очень быстро забылась. Артем, однако, был вынужден на время переехать к старшему брату.

Тому в жизни везло. По крайней мере, так всегда казалось Павлову младшему. Сергей встретил красивую девушку Любу, как-то быстро полюбили друг друга и решили пожениться. А во время свадьбы, которую сыграли в ресторане «Волга», родители жены озвучили приданное… Целая двухкомнатная квартира со всеми удобствами в районе поселка «Чкаловский». Таким образом, семейную жизнь Сергей начал без жилищных проблем. А было ему всего двадцать лет. Брат Артему в те времена представлялся реальным везунчиком, за что бы ни взялся, все у него как-то легко получалось… Правда, детей у молодоженов почему-то не было, хотя оба хотели их иметь. Может, это и было платой за удачу в чем-то другом? А может всему свое время, ведь некоторым людям счастье благоволит всю жизнь, но какими-то маленькими порциями. А кому-то приходится пройти через многие страдания, но и счастье будет огромное, что еле поместится в сердце. Правда, подобные мысли Павлова – младшего в те времена еще не посещали. Такая жизненная философия у него появится много позже, когда сам встретит свою любовь…

К моменту потери жилья после смерти матери прошло больше года. Отец познакомился с одинокой женщиной на пару лет старше его. Она была невысокой и худенькой, но отцу видимо, нравилась. Да и сам Артем понимал, что родитель еще не старый, и имел право на личную жизнь. По иронии судьбы ее звали, как и работницу камеры хранения, Нина Павловна. Иногда бывают и не такие совпадения. Жила она в однокомнатной квартире на улице Островского, слева от центральной аптеки. После пожара на Комсомольской, Юрий Витальевич ночевал постоянно у нее. Звал с собой и Артема, договорившись об этом со своей сожительницей. И тот согласился, какое-то время даже жил здесь, но хозяйке сильно не нравилось, что подросток являлся с дискотеки в два часа ночи. Приходилось просыпаться, открывать ему двери. Конечно, она его не прогоняла из своей квартиры, но молодому человеку было неуютно с явно недовольной взрослой женщиной. Все чаще и чаще он вновь стал оставаться на ночь у брата Сергея. А тот однажды сказал по-простому: «Ты можешь жить у нас, сколько хочешь, кушать досыта, но помогать по продаже пирогов будешь бесплатно». Так и договорились – по справедливости и по-братски.

Сидя в камере, Артема мучила совесть за то, что причинил неудобства своим близким родственникам, в том числе и брату. Ведь они все о нем заботились, а к ним из-за него – с обысками… Впрочем, в этом он не виноват, просто оказался не в то время и не в том месте. Несмотря на грустные мысли и неудобства от лежания на жестких досках, Павлов немного вздремнул. Сказались усталость, и физическая, и моральная. И снилось ему, что за ним кто-то гонится и стреляет в спину, а он пытается убежать и спрятаться, но убежище постоянно оказывается ненадежным. И он опять бежит, слышит выстрелы вослед и прячется…