Текст книги "Тайна ночного попутчика. Часть 2 (СИ)"

Автор книги: Влади Фэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Глава 1

Раз, два, три…

Раз, два, три…

Четыре…

Они все капают и капают. Ужасно, мерзко, тошно.

Прошло уже около часа, а я все никак не могу остановить этот слезный поток.

– Я хочу, чтобы ты знала: я не считаю тебя виноватой, – сказала мне бабушка и обняла.

Я была рада это слышать, но легче все равно не стало. Она сразу ушла, потому что я попросила. Мне ничего не хотелось: ни ныть, жалуясь на то, что меня так жестоко опозорили, можно сказать, на глазах у всей деревни, ни пытаться найти себе оправданий, потому что, да, я чувствовала, что сама виновата. Бабушка предупреждала, не надо с ним связываться, а я, глупая, голову потеряла и забыла о том, что плохо, а что хорошо…

Мне хотелось лишь побыть одной и, по возможности, лечь и сдохнуть.

Завтра возвращаюсь домой, за мной приедет отец. Жаль… не так я хотела провести свои каникулы, но бабушка решила, что так будет лучше для меня.

Она уже рассказала родителям о том, что я сломала ребра, но об остальном умолчала. Я благодарна ей за это. Как ни странно, мама отреагировала адекватно, но твердо заявила, что мы немедленно поедем в больницу, а после отметим мой День рождение как надо.

Я легла на кровать и уткнулась носом в подушку. Я не плакала больше, нет. Я просто была мертва. Изнутри. Полностью. Будто меня проткнули ножом в самое сердце, будто бы это сделал близкий человек… Да, глупо так размышлять, очень глупо. Но вся моя жизнь в последнее время – это большая и никчемная глупость, в которую я погрузилась с головой.

На стене тикали часы, за окном, как всегда, барабанил дождь, а я лежала и смотрела в никуда. Глаза, опухшие и покрасневшие от слез, требовали отдыха.

Они закрылись.

Я заснула.

Ощущение полнейшего опустошения. Лучше бы не просыпалась.

Мне ничего не снилось. Никто не мерещился. Я не оказалась ночью на дороге.

Мне все равно на все. Скоро приедет папа, и я забуду свои две недели в деревни, как страшный сон. Такой страшный, что будет опасно засыпать каждую ночь, в боязливом предвкушении его повторения.

За дверью кто – то разговаривал, судя по постоянно повторяющимся словам «Алиса» и «бедная», стало понятно, что обо мне.

Жалость.

Самое ничтожное и унизительное чувство в мире. Особенно, когда испытываешь жалость к самому себе. Именно это чувство добивает тебя, именно оно позволяет понять, насколько твое положение плачевно.

Почему со мной так? Почему такое чувство, что кусок сердца вырвали прямо у меня из груди?

Я услышала, что дверь открылась, но кто там был, не могла видеть, потому что лежала лицом к стене. Да и мне все равно, кто там.

– Алиса, как ты? – это был Игорь.

Ради приличия, все – таки, я была искренне благодарна, за то, что вступился за меня, я встала с дивана.

– Нормально, – соврала.

– Нет, не нормально, – заметил он, – я же вижу.

А мне – то, что до того, что ты там видишь? Подумала я, но вслух не озвучила.

Он прошел и сел на край кровати рядом со мной.

– Я забрал твои вещи, – сказал и взял меня за руку, принимаясь успокаивающе поглаживать.

Я спокойно вытащила свою ладонь из его и положила себе на колено. Я вообще старалась быть спокойной, жаль, не выходило.

– Ты забрал вещи? – переспросила я, сама не знаю зачем, – он ничего не сказал?

– Я просто зашел в дом и забрал вещи, он даже не посмотрел на меня, – все тем же успокаивающим голосом.

Лучше бы не задавала этот дурацкий вопрос. Стало еще хуже. Чего я жду?

На глаза, против моей воли, набежали слезы. Я запрокинула голову, в тщетной попытке их сдержать. И, сквозь ком в горле, превозмогая всю свою слабость, шепнула искреннее:

– Спасибо.

Игорь обнял меня, ласково поглаживая по спине, а я положила голову ему на плечо, обняла в ответ и разревелась.

Плакала я очень долго. А он, не говоря ни слова, все также обнимал меня, поглаживая. От его тела исходило такое тепло, что я прикрыла глаза и сделала глубокий вдох, пытаясь прийти в себя. Так и сидели: я, полностью разбитая и он, заботливый и сдержанный.

Оба молчали, а слова и не были нужны, потому что молчание – громче любого крика, ведь для того, чтобы понять человека – слова не нужны…

На часах около трех, кажется, папа должен уже приехать. Что ж, вещи собраны, я тоже готова. Но только физически, не морально. Я уже и не знаю, смогу ли после всего нормально воспринимать окружающую действительность.

Все это время Игорь был со мной, пытался хоть как – то разрядить обстановку: шутил и прикалывался. Мне все равно на все.

– Алиса, – сказала бабушка, войдя в комнату, – папа приехал, пойдем.

Игорь взял мою сумку, а бабушка помогла подняться, чтобы я чисто случайно, не сделала неловкого движения.

Мужчины погрузили мой багаж, в то время, как мы с бабушкой обнимались и прощались, наверное, на неопределенный срок.

Она говорила тихо, чтобы папа ничего не смог услышать:

– Все будет хорошо. Ты, главное, не думай о нем. В жизни всякое бывает, ты же знаешь, – она поглаживала меня по голове, а я чувствовала, как знакомое чувство полного опустошения вновь наполняет меня.

Настало время ехать. Я уже хотела садиться, все так же придерживаемая бабушкиной рукой, но теплая рука легла мне на плечо.

– Очень жаль, что так все… – похоже, Игорь говорил искренне, – знаешь, я ведь тоже, кстати, домой еду. Может, удастся, встретимся в городе. Ты мне только свой номер дай…, – говоря, он то и дело, отводил взгляд в смущении.

– Хорошо, – я искренне улыбнулась.

– Правда? – он будто не ожидал, что я отвечу согласием.

Но я ответила. Этот человек поддержал, когда было нескончаемо плохо, с ним я почувствовала какое – то, пусть и совсем легкое и еле заметное, но облегчение все же. По – моему, я нашла себе настоящего друга.

Время не ждет. Пора в дорогу.

Я еще раз помахала всем на прощание. Игорь подмигнул, а бабушка перекрестила и пожелала доброго пути. Мы уже отъезжали, когда я заметила, что к толпе провожающих присоединилась Катя, она тяжело дышала, будто бежала, боясь не успеть. В руках у нее был пирог, завернутый в пакет, чтобы дождь не промочил. При виде меня, уже уезжающей, она поникла и отдала пирог бабушке. В голову пришла мысль попросить остановиться папу, но я знала, что он, как всегда, спешит на работу. Да что там: его пришлось уговаривать, чтобы он выкроил несколько часиков для того, чтобы приехать за мной.

За окном был настоящий ливень. Я отвернулась к окну, чтобы не возникало вопросов по поводу моих опухших глаз. Первое время мы молчали, но затем папа спросил:

– Как ты себя чувствуешь?

– Нормально, – фирменное мое словечко.

И все, остальная часть пути проходила в молчании. Я знала, что бабушка рассказала родителям, что я упала неудачно и повредила руку с ребрами, но про то, что меня сбила машина и я начала ходить во сне, умолчала. Как и умолчала про все остальное…

Она посчитала, что теперь я смогу нормально жить и никакие видения мне являться не будут.

– В городе, дома, безопасней, – сказала она мне.

Что ж, посмотрим. По крайней мере, если, по ее словам, у меня есть какой – то дар, то я бы очень хотела избавиться от него, да и не поверит никто, включая родителей. Они – то и бабушке с трудом верят, а уж мне…

Когда мы ехали в деревню, у меня было прекрасное настроение, а за окном дождь. Сейчас, когда мы едем домой, кажется, что все дожди мира со своей грустью, априори заложенной в них, не сравнятся с тем бушующим океаном бездны, что творится у меня на душе.

Глава 2

Первое дело, которое я захотела сделать дома – это зайти в свою комнату, завернуться в плед и уснуть сном младенца. Я так и сделала.

Папа сразу уехал, а мама лишь на минуту позвонила поинтересоваться, хорошо ли мы доехали, и поела ли я чего.

Середина июня, дождь, дом, одна. В общем и целом, именно так можно охарактеризовать мою жизнь. Весь последующий месяц прошел именно так. Я грустила, ела, спала, немного поправилась(но совсем чуть – чуть). А также, наконец, уговорила родителей и сама переклеила эти дурацкие розовые обои на более взрослые – бежевые с серебряным тиснением.

На моем календаре над кроватью обведены числа – как результат моего нетерпения поскорее начать учиться. По компьютеру, каждый день просматривая какие – то видео уроки от специалистов, потихоньку набираюсь знаний по теории в врачебном деле. Ах да, каждый день мне звонит Игорь, спрашивает, как дела. Сегодня не исключение:

– Привет, – его голос в трубке, – решил позвонить, узнать как дела. Сегодня отличная связь.

– Привет, – отвечаю я, – у меня все прекрасно, ты как?

– О, – он засмеялся, – я здесь еще как минимум на месяц, – а затем шепотом добавил: – мама отпускать не хочет.

Я рассмеялась. Да, похоже, тетя Соня не отпустит своего сына домой, скучать будет.

– Но знаешь, я постараюсь уехать пораньше, чтобы увидеться с тобой, – продолжил он.

Мне и видеть не надо. Я знала, что он сейчас смущенно улыбнулся.

– Я сейчас заглянул к твоей бабушке, мама попросила взять у нее книжку какую – то про любовь. Она пошла ее искать.

И тут до меня донеслись отрывки бабушкиного разговора с кем– то (связь плохая, прерывается то и дело):

– … ее здесь нет. Уходи… не появляйся.

– Это она говорит с… – начала я.

– Эм… – он замялся, придумывая ответ, – с соседкой поругались.

Больше я не слышала бабушкиного голоса. Наверное, мой собеседник ушел в другую комнату.

– Мне пора, – резко заключил Игорь, – обнимаю.

И отключился.

Прекрасно.

Один вопрос: «Что это было?»

Я откинулась на кровати, раскинула руки и уставилась в потолок.

Интересно, в чем смысл жизни?

В конце июля у мамы начался отпуск, и в первый же день она решила сходить в салон красоты (и, естественно, потащила меня с собой). Всю дорогу я слышала лишь одну единственную фразу:

– Ты какая – то нелюдимая и грустная.

Все равно. Лишь бы учиться поскорее начать, чтоб времени на всякие мысли не оставалось.

Единственное, что меня по – настоящему радовало: мне сняли гипс и швы с руки. Теперь – то я могу вздохнуть полной грудью, не боясь, что кость может сместиться! А также, я стала высыпаться. Бабушка оказалась права: мне ничего не снилось и не мерещилось.

Кажется, все налаживается. Кажется…

В салоне красоты мы провели полдня, точно. Мама делала шоколадное обертывание, в то время как я сидела на маникюре.

– Вам каким цветом красить: оранжевым или бежевым?

– Беж… – хотела ответить я, но раздался голос мамы:

– Красьте оранжевым. Пусть будет ярко.

Я посмотрела на маму и сощурила глаза. Она мило улыбнулась. Пытается таким образом поднять мне настроение, что ж, не выйдет.

По итогу дня я немного убрала длину волос, сделала маникюр и купила кучу новых платьев. Именно платьев. Мама наотрез отказалась покупать мне джинсы.

Еще в ТЦ ей позвонила подруга и попросила ее срочно приехать. У нее что – то случилось, но я так и не поняла что именно. Мама чмокнула меня в щеку и убежала. А я была рада, наконец, остаться сама с собой, без нравоучений и упреков, что я не так одеваюсь и вообще, веду себя, как ханжа.

Побродив еще по бутикам, я направилась домой. На улице уже порядком стемнело, фонари начинали загораться.

Дом находится недалеко от ТЦ, если срезать путь и идти не в обход, а через дворы.

Проходя мимо небольшого переулка, я увидела двух высоких мужчин, и возникло желание спрятаться. Это было бы благоразумным, потому что на улице темно, вокруг никого, и мало ли что у них на уме. Я так и сделала. Притаилась и из-за поворота наблюдала за ними. Не знаю почему, но мне показалось странным их поведение. Они озирались по сторонам, будто боясь, что их могут здесь увидеть. Один – менее внушительный, а вот другой… метра два точно, лысый и во всем черном. На уголовников похоже, иначе, зачем так рассматривать окружающую обстановку, как будто собираясь сделать что – то ужасное?!

И тут один из них, тот, что поменьше ростом, направился в мою сторону, я еле успела спрятать голову, чтоб остаться незамеченной и… побежала. Не разбирая дороги, спотыкаясь и чуть не переломав ноги на каблуках, бежала и бежала.

В голове крутилось лишь одно: «Спастись».

Я не понимаю, как за столь короткий промежуток времени оказалась за дверью своего дома и стояла, прижимаясь к ней спиной и пытаясь унять бешеное сердцебиение.

Хорошо, что вовремя сообразила. Вроде, не увидели. «Может, стоит вызвать полицию?» – подумала я, но здравый рассудок подсказал: «Что я им скажу?! Что мне не понравились двое мужчин из ночного переулка?» Никаких более аргументов у меня нет. Меня примут за ненормальную и посчитают вызов ложным, а с этим в полиции строго…

Все! Больше никаких хождений по темноте! – решила я в итоге.

Глава 3

Мама в этот день домой вернулась поздно. И, похоже, была не совсем трезвой. Я могла судить лишь по ее громкому голосу, каким она разговаривала на кухне с отцом, потому что находилась в своей комнате. Лежала и пыталась уснуть.

Сон не шел совершенно.

Из головы все никак не выходил сегодняшний случай. Почему эти типы меня так напугали?! Чем показались мне подозрительными?!

Я решила пойти умыться холодной водой, в надежде, что это поможет немного освежить и лицо, и мысли.

На первом этаже родители продолжали шуметь, бурно что – то обсуждая. Наверняка ругаются, подумала я. Не удивительно.

Включила воду, заглушающую их голоса, и подставила ладони под струю холодной воды. Умывшись, пошла обратно в комнату.

Мне показалось, что в свете луны в дальнем углу кто – то стоит. Невысокий черный силуэт, но окно при этом, насколько я помнила, было закрытым. Значит, этот кто – то проник в спальню не через окно.

Меня обкатило каким – то загробным холодом, а пальцы на руках будто онемели. Я попыталась в темноте нащупать выключатель, но руки меня отказывались слушать. Когда я, наконец, нажала кнопку, комнату осветил яркий свет. Но… никого не было! Только я, стоящая на пороге, открывающая и закрывающая рот, в попытке выразить недоумение и негодование.

Пора отдохнуть, иначе крыша поедет окончательно. Подойдя к кровати, откинула одеяло и… в ужасе отскочила, упав на пол с диким визгом.

– Они уже рядом, – гласила надпись кривыми буквами и чем – то красным.

Это… это кровь! Боже!

На мой крик тут же прибежали родители и, первым делом, обратили внимание на меня, сидящую на полу и пытающуюся не разреветься.

– Что случилось? – папа подбежал ко мне и помог подняться.

Я молчала.

Он обратил свое внимание на надпись и, казалось, пришел в ужас не меньше моего.

– Кто это написал? – спросила уже мама. И по голосу я поняла, что она отрезвела окончательно.

– Не знаю, – все, что смогла ответить я.

– Я звоню в полицию, – заявила мама, почти бегом направляясь на первый этаж, где, видимо, оставила телефон.

– Нет, не надо, – я быстро схватила ее за руку, притормаживая.

Если фигура, которую я видела в темноте, была реальным человеком, тогда как он проник в мою комнату, а затем в долю секунды растворился?! И тут я вспомнила, что там, на дороге, Света говорила мне слова, как те, что сейчас на моей кровати. Я осознала, что снова видела ее, и снова она пытается предупредить.

– Как это не надо? – сказал встревожено отец, – кто – то проник в дом и написал кровью!

Мне нужно было срочно придумать, какую – то отмазку, поэтому я ляпнула первое, что пришло на ум:

– А! Как я вас разыграла! Поверили?

– Что?! – спросили в унисон.

– Ха – ха! Видели бы вы свои лица! – Боже! Что я несу?!

– Алиса, ты… – начала мама, еле сдерживая раздражение.

– Не смей так больше шутить, поняла?! Вроде взрослая уже, а в голове черт знает что! – высказался теперь отец.

– Простите, – чувствовала я себя очень глупо, – больше таково не повторится.

– Чем ты это написала?! – мама не сдерживала гнева.

– Эммм, – запнулась я, – кетчупом.

Боже! Какая же я…

Я опустила глаза, продолжая ждать еще возмущений с их стороны. Их не последовало, лишь выходя из комнаты, мама бросила:

– Я в шоке от твоего поведения.

И они ушли, захлопнув дверь. Я смогла с облегчением выдохнуть.

И пусть я выглядела полной дурой, но расскажи правду, было бы еще хуже, они бы просто не поверили.

Я быстро смыла простыню и положила в стиральную машину. В том, что это была настоящая кровь, я уже не сомневалась. Слишком много событий за один день. Все – таки спокойная жизнь мне и не снилась (в прямом смысле). И что она хочет от меня? Кто рядом? Чем я могу помочь? И главное: что может случиться? Все это очень – очень мне не нравится.

Я вижу умершую девушку. Не верится до конца. Может, это все лишь плод моего больного воображения? Так или нет, единственный человек, который может помочь мне во всем разобраться – бабушка. Только она одна поверит, и даст совет.

Решено: пора возвращаться в любимую деревню!

– И куда это ты собралась? – мама встала в дверном проеме и прислонилась к косяку, скрестив руки на груди.

– Я хочу последний месяц перед учебой провести с бабушкой. Тем более гипс уже сняли, так что я совершенно здорова, – я запихнула в сумку очередную футболку.

– Ты никуда не поедешь!

– Это почему?

– Наказана. Сиди дома.

– Мама, – начала я, – во – первых, я попросила прощения, а, во – вторых, ты не можешь запретить встретиться с бабушкой. Неизвестно, когда еще увидимся.

Похоже, на это ей сказать было нечего, потому что она только посмотрела на меня, понимая правоту моих слов.

– Я просто волнуюсь за тебя, – она вздохнула, – не хочу, чтобы с тобой что – то случилось.

– Мам, – я улыбнулась, закрывая сумку, – все будет нормально. Ты слишком сильно за все переживаешь. Я не ребенок.

– Я знаю, но… будь осторожна.

– Обещаю.

Мы обнялись. Это настоящая редкость. И это ее волнение за меня… весьма неожиданно.

– Я люблю тебя, – шепнула она.

– Я тебя тоже, мам, – ответила я на самые главные слова.

Время было послеобеденное. Дождь не шел, но из – за туч темнело рано. Если бы папа отвез меня, было бы замечательно, но у него работа. Придется на автобусе.

Ближайшая остановка находится в нескольких кварталах, а потому минут через десять я уже была на месте. Как назло, полил дождь. Накинув капюшон, посчитала, сколько у меня наличных. На билет хватает, остается еще рублей двадцать. На бутылку воды должно хватить.

Я посмотрела на часы: до автобуса еще пятнадцать минут. Значит, успею в ближайший магазин.

Посмотрев по сторонам, перебежала через дорогу и открыла дверь продуктового.

– Здравствуйте, дайте, пожалуйста, маленькую бутылку воды без газа, – сказала я продавцу.

– Двадцать пять рублей, – ответила она.

– Мм-м… подешевле нет?

– Самая дешевая двадцать пять.

Отлично. У меня только двадцать, а пить хочется ужасно. И почему я не подумала взять побольше? Эта моя спешка ни к чему хорошему никогда не приводит.

– Сколько не хватает? – раздался за спиной мужской голос.

От него по телу побежали мурашки, и в голове промелькнуло узнавание. Но я отогнала эти мысли. Этого просто не может быть.

За меня ответила продавец:

– Пять рублей не хватает.

Он подошел очень еще ближе, настолько, что я почувствовала, что его грудь касается моей спины, и положил деньги на прилавок со словами:

– Вот эту воду, – он указал на дорогую бутылку, – и ход – дог для девушки, она голодна.

Продавец странно посмотрела сначала на меня, затем на него, но ушла выполнять заказ.

– Спасибо, не нуж… – я запнулась на полуобороте, когда, наконец, решила обернуться.

Так и стояла, открыв рот. Он на меня смотрит, я на него.

Все тот же высокий, брутальный красавчик с красивыми губами и четко выраженными скулами, немного растрепанными волосами и с легкой щетиной, все в той же черной куртке и в джинсах с цепями, как при нашей первой встречи. Но его взгляд… в нем что – то изменилось, он стал… менее холодным.

Мы стояли, разглядывая друг друга и не говоря ни слова, не одну минуту.

– Что – то еще будете брать? – спросила недоумевающая женщина.

Голос продавца вырвал меня из какого – то оцепенения. Лишь сейчас я смогла оторвать взгляд от его глаз, развернуться и выбежать из магазина.

Я шла быстрым шагом, а мои глаза, совершенно не вовремя наполнились слезами. В тщетных попытках остановить слезный поток, запрокинула голову.

Он догнал меня, когда я уже почти подошла к остановке.

– Алиса, – схватил меня за руку и развернул к себе.

Я тут же вырвала свою руку из его несильной хватки и, размахнувшись, дала пощечину.

Он даже не шелохнулся, стоял, опустив глаза, будто пытался подобрать слова.

– Ты хотела попить, – протянул бутылку.

– Перехотела, – я развернулась и пошла дальше.

– Прости меня! – сказал он достаточно громко для того, чтобы люди обратили на нас внимание.

Я остановилась и медленно развернулась.

– За что именно тебя простить? – справедливо поинтересовалась я.

Недолго думая, он подошел ко мне снова:

– За все. Ты можешь сказать все, что думаешь обо мне. Абсолютно все.

Я молчала. Слезы снова начинали подступать.

– Да, я хочу сказать тебе кое – что: – постаралась взять себя в руки, чтобы не разреветься у него на глазах, – не появляйся больше в моей жизни. Я не хочу тебя видеть и что – либо знать о тебе. Больше ни – ког – да.

Он не говорил ни слова, только продолжал смотреть на меня. Я отвернулась, чувствуя, что все: плачу. Обхватив себя руками, будто на подсознательном уровне стараясь утешиться, пошла на остановку. Он больше не шел за мной, не пытался остановить…

«Что он здесь делает?» – думала я.

Старалась идти, не оборачиваясь. Автобус уже подошел, и люди начинала заходить и рассаживаться. Первым моим порывом было вернуться домой, забежать в комнату и разреветься, но я все же зашла в салон. Как бы тяжело не было, я должна разобраться в своих видениях, но сама не справлюсь, увы.

Я запретила себе думать о нем, запретила прокручивать в голове все наши моменты, проведенные вместе. Еще встречу достойного парня, с которым у нас будет настоящая любовь. И он никогда не опозорит меня, и все у нас с ним будет хорошо.

От этих мыслей стало отчего – то еще хуже. Купив билет, села на самое заднее место, прислонилась к окну и слезы, как капли дождя на стекле, потекли из моих глаз.

Автобус ехал медленно, время от времени подскакивая на каждой не ровности на дороге. Звук движущегося транспорта, легкий моросящий дождик за окном, размеренная и монотонная речь пассажиров – все это действовало как лучший антидепрессант, и вскоре я задремала.

Резкий стоп и тряхнуло так, что я чуть не впечаталась в переднее сиденье.

Едва что – либо понимая спросонья, огляделась и заметила взволнованные лица людей.

– Сейчас посмотрю, в чем дело, – произнес нервно водитель.

Он вышел из автобуса и направился посмотреть, что случилось.

– Небольшая поломка, – заявил он вскоре, – минут через десять все починю.

По салону прошелся недовольный шепот, кто – то, не стесняясь, выругался.

Я же оценила обстановку за окном. Насколько могу судить: мы проехали больше половины это точно, но до деревни еще далековато. Это я узнала по знаку на дороге «Не превышать скорость». Когда мы в тот раз ехали, я запомнила его.

Единственное, что меня смутило, это сумерки за окном. Дело близилось к вечеру, плюс погода без единого солнечного лучика.

Делать нечего: я откинулась на сиденье и сложила руки на груди. Будем ждать.

Пить хотелось ужасно. Зря я не взяла воду, которую Тимур предлагал. Хотя нет, лучше от жажды помереть, чем это.

Я отсчитывала минуты на своих наручных часах. Через четверть часа в салоне

показалось расстроенное лицо водителя.

– Ну что там? – спросила какая – то женщина.

– Поломка оказалась достаточно серьезной, – ответил он.

– Простите, – теперь уже говорила я, – а сколько еще по времени это займет?

Он тяжело вздохнул, виновато глядя на нас всех, и выдал:

– К сожалению, насколько я могу судить, сейчас он навряд ли поедет. Тут нужна работа специалиста.

– А что вы нам предлагаете? – спросил теперь уже мужчина.

– До населенного пункта не так долго пешком, можно машину автостопом поймать или ждать часа два, пока приедет помощь, но в этом случае неизвестно, сколько времени еще займет починка. К сожалению, других автобусов в городе нет, все находятся в рейсе.

Некоторые, недолго думая, вышли из автобуса. Я же, немного поразмыслив, сложила все «за» и «против» и приняла решение сделать тоже самое. Постараюсь поймать попутку, в крайнем случае, за час можно пешком дойти. Доберусь быстрей сама, возможно, до темноты успею.

Глава 4

Интересно, я такая невезучая или до ужаса страшная, что уже пятая машина проезжает мимо, совершенно не обращая внимания на мою вытянутую руку. Многие из пассажиров уже поймали попутку, другие позвонили и за ними приехали. В итоге, осталась одна я. Прекрасно.

Достала из кармана телефон, посмотрела на экран. Один процент зарядки, сейчас выключится.

– Черт! – выругалась вслух. Что со мной не так?!

По пути больше не встретилось ни одной машины. Даже как – то страшно стало. Иду одна по дороге, вокруг ни души.

Через пятнадцать минут ходьбы стемнело окончательно. По дороге местами встречались фонари, но в основном приходилось идти, с трудом разглядывая путь на расстоянии вытянутой руки. Дождя не было, зато поднялся ветер.

Даже мои теплые колготки и вязаное платье с ветровкой не согревали. Лето называется. Но я даже не думала о холоде, потому что пить хотелось нестерпимо сильно. Идти пешком была ужасная затея.

Дрожь пробирала меня. Накинув капюшон, который едва ли смог бы согреть мои заледеневшие уши, я шла дальше. Руки стали ледяными и сумка с вещами, которая была легкой, как пушинка, вдруг стала очень тяжелой.

Неожиданно рядом со мной притормозила машина. Я покосилась на водительское сиденье, когда стекло опустилось. Кого угодно, только не его, я ожидала увидеть. Да я вообще не знала, что у него есть такая тачка.

– Ты следишь за мной?

– Присматриваю. Ты решила вернуться в деревню.

Похоже, это не был вопрос.

– А ты решил съездить в город, чтобы купить мне воду с ход – догом, – иронично заметила я.

Он будто проигнорировав это, осмотрел меня с ног до головы и заключил:

– Ты замерзла. Садись в машину.

– Обойдусь без твоих предложений, – ответила я раздраженно.

Вдруг он затормозил окончательно, вышел из машины и подошел ко мне. Я почувствовала это спиной, потому что продолжала идти, не оборачиваясь. Вдруг на мои плечи легло что – то теплое.

– В ней будет теплее, – Тимур снял свою куртку и сейчас был в одной футболке.

– Не стоит, здесь не так далеко, я дойду.

– Ты можешь не разговаривать со мной, но, пожалуйста, пойдем в машину, там теплее. Я отстану от тебя, как ты и просила, только давай я тебя отвезу. Если, конечно, ты не хочешь заработать воспаление легких или чего похуже.

Я остановилась. Я действительно замерзла.

– Ладно, но только, как ты и сказал, не говорим друг другу ни слова.

Он кивнул, и я обратила внимание на серьезное выражение его лица. Раньше такого не было или просто не замечала.

Я села на сиденье рядом с водительским, он за руль. Пристегнувшись, сложила руки и подышала на них. Действительно, здесь было теплее, чем на улице. Я откинулась на сиденье и посмотрела в окно. В отражении заметила его напряженное и сосредоточенное лицо, на котором отчетливее прежнего выделились желваки. Заметив его взгляд на себе, отвела глаза от окна.

Молча протянул мне бутылку воды и ход – дог, я молча взяла. Пришлось послать к черту гордость, потому что очень хотелось пить и есть.

Как и обещал, не говорил ни слова. Но я чувствовала, что молчать и мне и ему трудно. Но пусть лучше так, чем начинать не лучший разговор, после которого я вряд ли смогу снова не расплакаться. Мне тяжело находиться рядом с ним, очень тяжело. Но когда его нет, все мысли заняты этим человеком. Что со мной?!

Последний месяц выдался не лучшим в моей жизни. Еще и этот постоянный дождь уже надоел, от него в сон тянет. Вот и сейчас, стоило подложить под голову ладони, начала засыпать. Последнее, что я ощутила перед тем, как окончательно провалиться в сон, это то, как что – то накрывает меня, и я чувствую невероятное тепло и заботу.

Мне снился сон.

Я иду по зеленой поляне. Вокруг такая красота, что и словами не передать. Я поднимаю голову навстречу солнечным лучам. Меня кто – то держит за руку, но я не вижу, кто именно, лишь чувствую какое – то душевное спокойствие и умиротворенность. Я счастлива.

Но лучи солнца скрываются за набежавшими из неоткуда тучами, начинается сильный дождь, и я больше не чувствую то тепло, не чувствую родного человека рядом, его руки в моей. Пытаясь понять, что происходит, оглядываюсь, но ничего не вижу через пелену дождя.

Я прислушиваюсь. И еле слышный шепот долетает до моих ушей. Меня кто – то зовет по имени. С каждым разом все громче и громче, пока я не слышу слово:

– Опасность!

И просыпаюсь.

Вернее я вскакиваю, и плед, которым я укрыта, падает к моим ногам.

– Кошмар приснился? – спросил Тимур.

Мы все еще ехали. За окном было очень темно, как и в салоне машины. Я смогла разглядеть, что мы уже заехали в деревню, благодаря ярким фарам.

– Да, – ответила я на вопрос и помассировала виски. В голове гудело ужасно.

– Нормально себя чувствуешь?

– Не очень, голова болит.

– В бардачке есть аптечка, там должны быть таблетки.

– Обойдусь, – парировала я, – остановись здесь.

– Я отвезу тебя до дома.

– Нет, прошу, останови здесь, – настояла я.

До бабушкиного дома не так далеко. Сама дойду. Удивительно, но Тимур сделал, как и просила.

Я потянулась рукой на заднее сиденье, чтобы взять свою сумку, но он поймал мою ладонь и включил свет в машине.

– Зажила прекрасно. Как ребра?

– Все хорошо, – я осторожно высвободила свою руку и схватила сумку, – в общем, спасибо, что подвез и… прощай.

Я говорила и смотрела на него, и так как свет все еще горел, видела его сосредоточенное и решительное выражение лица, даже без намека на усмешку, что удивительно.

Тимур слегка наклонился в мою сторону, и его цепкий взгляд опустился с моих глаз на губы.

– Даже не думай, – на всякий случай отодвинулась подальше, – пойду, поздно уже.

Я открыла дверь и вышла из машины. Хорошо, он не пытался меня остановить или сказать что – то, потому что сейчас я ничего не хотела слышать.

Уже подходя к дому, увидела, что света у бабушки нигде нет. Должно быть, спит уже. Я аккуратно постучала.

– Кто там? – раздался ее голос вскоре.

– Бабуль, это я.

– Алиса?

Она тут же открыла дверь, запуская меня внутрь.

– Привет, а что ты здесь делаешь? – был ее первый вопрос.

– Мне нужна твоя помощь, – я не стала тянуть.

Бабушка налила мне горячего чая, чтобы я согрелась окончательно и, сев вместе с ней за стол на кухне, рассказала о том, что видела у себя в комнате.

– Что ты сказала родителям?

– Я придумала отмазку. Решила, что так будет лучше, чтобы полицию не вызвали.

– Это хорошо, – она выглядела задумчивой, – если Света пытается о чем – то предупредить, то лучший способ – попытаться не впутываться в неприятности. Но что бы это значило, «они рядом»?