355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Влада Ольховская » Смертельные змеи » Текст книги (страница 3)
Смертельные змеи
  • Текст добавлен: 16 сентября 2020, 18:30

Текст книги "Смертельные змеи"


Автор книги: Влада Ольховская



сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

– Да я и сам не знал…

– Это добавляет проблем.

– Как будто их было мало!

– Вот что, арестовывать вас никто не будет, но я полагаюсь на ваше благоразумие, – заявил Ян. – Не покидайте город. Будьте всегда на связи, чтобы я мог вызвать вас на допрос. То, что вы считаетесь подозреваемым, – не такая уж большая проблема, на самом-то деле. Но в ваших интересах помочь следствию. Павел поручился за вас, поэтому я пока на вашей стороне.

– И не зря! – засуетился Бочков. – Я помогу! Вот вы увидите!

– Не сомневаюсь в этом.

Александра передала таблетки экспертам, и близнецы направились к выходу. Наблюдать за обыском квартиры Ян не видел смысла. Ничего очевидно настораживающего здесь больше не было, а эксперты будут возиться еще долго.

Покинуть дом оказалось неожиданно приятно – несколько часов духоты и шума давали о себе знать. Хотя погода по-прежнему не радовала: остатки снега смыло ночным дождем, небо застелили серые тучи, превратившие день в одни сплошные сумерки. На этом фоне первые новогодние украшения, пестревшие в витринах, казались издевкой.

– Позавтракаем? – предложила Александра.

– Это уже больше похоже на обед… Но я тебя активно поддерживаю.

Ранний вызов стал неожиданностью для обоих близнецов. Алиса, узнав, что ему нужно уезжать, порывалась его покормить, однако Яну не хотелось ждать. Да и Александра определенно спешила – хотя все равно умудрилась опоздать. Не похоже на нее, ну да ладно, у всех бывают мелкие провалы.

Так что визит в кафе казался удачной идеей. Правда, первое попавшееся им не подходило – потому что Александра считала Гайю не питомцем, а членом семьи и отказывалась оставлять в машине, если не было острой необходимости. Но в Москве это, к счастью, было не обязательно: кафе, куда пускали собак, становилось все больше.

Так что их поиски стали недолгими, и вот они скрылись от промозглой зимы на уютных диванчиках. Гайя уже хрустел принесенным кормом, а близнецы дожидались своих заказов.

– Что думаешь? – поинтересовался Ян.

– Думаю, что нас ожидают мутные воды. Это не Бочков.

– Он все равно подозреваемый.

– О да, и ему самому я не скажу, что верю ему, – кивнула Александра. – Потому что он по сути своей – плесень, но плесень невиновная. Если бы он действительно хотел убить свою любовницу, он бы сделал это не так. Если бы он убил ее спонтанно, в приступе ревности, это тоже выглядело бы не так. Чтобы исключить его из числа подозреваемых официально, можно попробовать отследить его мобильный, проверить, откуда он звонил Пашке, где был на момент убийства. Но для этого нам нужно точное время смерти от экспертов.

– Сегодня будет. И вот тогда мы останемся вообще без подозреваемых.

– Просто без имен. Для начала, неплохо было бы распознать мотив убийства. Будет мотив, будут и подозреваемые.

– У нас есть неведомый молодой любовник, – напомнил Ян. – Который и правда мог убить ее из ревности. Ревновал он, понятное дело, не к старому носку Бочкову, а к кому-то еще – не думаю, что она отличалась склонностью к моногамии.

– Возможно, но тоже не слишком вероятно. Я сейчас не про моногамию. Посуди сам: этот тип паразитировал на девушке, которая, в свою очередь, паразитировала на Бочкове. Он прекрасно знал, в каких отношениях находится, и его все устраивало. С чего ему вдруг включать режим Отелло?

– Потому что псих?

– Вот поэтому и не слишком вероятно: психов не очень много, – рассудила Александра. – Но это если мы говорим о его собственном психозе. А вот история с наркотиками – другое дело. Если он был под наркотой, когда они поссорились, могло произойти… всякое.

– Ты думаешь, там была такая серьезная наркота?

– Нет, то, что было в квартире, больше похоже на психотропы, которые молодняк по клубам глотает, чтобы развлечься. Но мы ж не знаем, что принимает или не принимает ее любовник! Так что пусть будет такая версия.

– Это версия номер два. Выведем найденные наркотики в версию номер три? – спросил Ян.

– Естественно. Их в том пакетике было многовато для индивидуального пользования.

Ян тоже это заметил. Даже при том, что с деньгами у Алены проблем не было, зачем ей покупать так много? Она же не дура, понимает, что если ее с этим добром поймает полиция, количество таблеток напрямую повлияет на ее срок. К чему рисковать, если она в любой момент могла купить еще?

– Все указывает, что она барыжила. Все, кроме ее безлимитной кредитки.

– Это деньги Бочкова, – указала Александра. – А с ним она была чуть ли не на ножах последние несколько месяцев. Если он все активней требовал от нее бросить любовника, а она была к этому не готова, она планировала уйти. Уходить лучше с деньгами.

Что ж, справедливо. Пока Бочков терпел, потому что был зациклен на идее «исправить» свою возлюбленную. Но как только ему бы это надоело, Алена вмиг лишилась бы всего – и кредитки, и квартиры.

И все же она выбрала очень опасный способ зарабатывать… Хотя в двадцать лет представления об опасности размыты.

– Нам нужно узнать побольше о том, чем она занималась днем, когда не развлекала романтичного Валю Бочкова, – решил Ян. – Тогда станет ясно, какую из трех версий нужно развивать.

– Четырех.

– Четыре-то откуда?

Им пришлось сделать паузу, когда официантка принесла их заказ. Они никогда не обсуждали, кто что будет брать, но всегда заказывали почти одно и то же – или нечто похожее. Это вроде как ничего не значило, но почему-то дарило теплое чувство. В детстве у них была та же привычка, и в такие моменты можно было поверить, что не было этих страшных четырнадцати лет и их жизнь с самого начала сложилась, как надо.

Официантка принесла их заказ, оставила Гайе лакомство – «подарок от шефа», и удалилась. Разговор, не предназначенный для посторонних ушей, можно было продолжать.

– Так вот, откуда четыре версии?

– Срач в квартире непрозрачно намекает на какое-то психическое отклонение, – пояснила Александра. – Только не говори мне, что ты этого не заметил.

– Я-то заметил, но я не представляю, что из этого можно сделать. Бочков не понимает, что творилось у нее в голове, у нас нет никаких зацепок. Для меня версия – это то, с чем можно работать. Здесь и сейчас работать не с чем.

– Не скажи. Бочков ничего не знает – флаг ему в руки и подписку о невыезде на шею. Поговорим с тем, кто знает.

Александра достала из кармана и положила на стол помятую визитку. На золотистой бумаге блестящими алыми буквами значилось: «Анастасия Плотникова. Психотерапевт», а еще – столь нужные им адрес и телефон.

По крайней мере, Ян предполагал, что они будут нужны. Он все равно никак не мог сообразить, где Александра взяла эту визитку.

– Это кто?

– Похоже, лечащий врач покойной Алены Чубаровой, – отозвалась Александра. – Или так, или визитка, лежащая на полке у нее в квартире, была просто частью бессмысленной коллекции хлама.

– Александра, ты понимаешь, что стащила вещдок с места преступления?

– Ну, здрасьте! Кражей это было бы лишь в том случае, если бы я в ту квартиру погулять зашла. А я, вообще-то, следователь, который ведет это дело! Я взяла то, что нужно для работы.

Ян все это время стоял в квартире рядом с ней, однако понятия не имел, как и когда она умыкнула визитку. Это восхищало и чуть-чуть настораживало. Павел бы, пожалуй, не одобрил. Но кто спрашивает его мнение?

Психотерапевт была важным источником информации. Не только потому, что она знала причину странного «коллекционирования» Алены. Этой женщине могло быть известно больше о затянувшемся любовном треугольнике, наркотиках и личности любовника погибшей.

Но прежде, чем ехать к ней, близнецы решили заскочить домой. Яну хотелось переодеться, да и потом, во время расследования им удобней было ездить на одной машине, а значит, второй автомобиль нужно было загнать на парковку.

Они добрались до дома вместе и только на нужном этаже разошлись. Яну показалось, что Александра у двери своей квартиры замедлилась, будто прислушиваясь, что происходит внутри. Но это было бы глупо: кто там может находиться, когда Гайя с ней? Она ничего не пояснила, и Ян решил, что ему просто чудится.

Но когда они через двадцать минут встретились у машины, она выглядела настолько задумчивой, что удержаться от расспросов он попросту не мог.

– Саш, что-то случилось?

– А?.. Нет, ничего.

– Да, конечно.

– Ничего существенного, – уточнила Александра. – Просто этой ночью мы с Гайей нашли на улице побитого жизнью бродячего кота. Притащили в квартиру и оставили отлеживаться.

– Он, надеюсь, не умер там?

– Он наоборот: очухался и удрал в открытую форточку.

– И что? – удивился Ян. – Ты так мечтала о питомце, что тебя это расстроило?

– Не-а. Просто думала, что еще раз его увижу, прежде чем он слиняет… Ну да не важно. Поехали искать потенциального ключевого свидетеля.

Глава 3

С точки зрения Александры, Анастасия Плотникова была довольно бестолковым специалистом. Настоящему психотерапевту нужно долго учиться, постоянно совершенствовать мастерство, обладать стабильной психикой, да еще и выглядеть так, чтобы клиенты сразу чувствовали к нему доверие. Плотникова же закончила сомнительный частный институт каких-то там знаний, вместо семинаров тратила время на раскрутку в соцсетях, а выглядела, как викинг, упавший лицом в коробку акварельных красок.

Но она была модной. Она сделала себя такой – и привлекала молоденьких девочек вроде Алены Чубаровой, для которых мода превыше всего. Плотникова была не так уж плоха для клубных няшек, которым просто хотелось пожаловаться на жизнь, а потом запостить фото из кабинета психотерапевта в соцсетях. С грустной подписью, конечно.

Алене Чубаровой требовалось нечто большее. Одного взгляда на ее квартиру хватало, чтобы понять это. К сожалению, она пошла по глянцевому пути, и теперь Плотникова была ценна разве что как источник данных.

Но и с этим оказалось туго. Выяснилось, что терапевт, на своем сайте обещавшая клиентам чуть ли круглосуточную материнскую заботу, на несколько дней усвистала из страны. Она еще и телефон отключила, потому что ей «необходима была энергетическая разгрузка». Так что близнецам предстояло встретиться с этой энергетически разгруженной женщиной не раньше завтрашнего вечера.

Пока же им оставалось лишь сосредоточиться на результатах работы экспертов. Картина преступления становилась все любопытней и здесь.

На первый взгляд казалось, что преступник преследовал Алену, догнал на лестнице и насадил на арматуру. На второй взгляд, все оказалось сложнее. Погоня началась в квартире жертвы – на это указывала дверь, так и оставшаяся приоткрытой. Но следов борьбы не нашли, а значит, Алена заглянула внутрь и сразу почуяла неладное. Возможно, даже увидела людей, поджидавших ее там. Она накануне работала в клубе допоздна, возвращалась домой посреди ночи, когда соседи уже спали.

Итак, она увидела кого-то подозрительного и сразу же бросилась бежать. Если бы она была на шпильках, в коридоре все и закончилось бы. Но Алена работала фотографом, она привыкла много двигаться, часами оставаться на ногах, она выбирала удобную обувь. Благодаря этому она оторвалась от своего преследователя и добралась до лестницы.

Однако лестница была крутая, жертва – перепуганная и не совсем трезвая. В какой-то момент Алена оступилась, на это указывала свежая травма лодыжки. Она сорвалась, полетела вниз… И, увы, произошло это на пятом этаже, где была абы как брошена арматура. Соседи уже подтвердили, что со строительными материалами не раз игрались дети, строившие там некое подобие крепости. Так что стальной прут вполне мог выпирать вперед… Это никого особо не волновало, пока не произошла трагедия.

– Ты можешь объяснить, как именно это случилось? – уточнил Ян.

Получив отчет, близнецы обратились за пояснением к Наталье Соренко. Из всех судмедэкспертов, эта нравилась Александре больше всего: да, грубоватая, но умная и говорит строго по делу.

Соренко окинула следователя тяжелым взглядом и выпустила в воздух очередное кольцо сигаретного дыма.

– Ну, давай попробую… Это было примерно так: «О, помогите, я падаю!», чвяк.

– Наташа! – нахмурился Ян. – Мы же о смерти говорим, можно посерьезнее?

– Я всегда говорю о смерти, про другое меня спрашивают редко. Если буду только серьезной, придется с грустным табло ходить всю жизнь. Но – ладно…

Соренко огляделась по сторонам, затушила сигарету и подняла с земли небольшую палочку. Она достала из кармана какую-то бумажку и пробила ее палочкой.

– Смотрите: вот так ваша жертва налетела на арматуру. А вот что потом сделал ее преследователь. – С этими словами Соренко развернула бумажку на палочке.

– Ты считаешь, что она упала на прут случайно?

– Скорее всего, после падения она прилетела именно туда. Но чувак, который скакал за ней, и не подумал ей помочь. Он повернул ее в то положение, в котором вы ее нашли, рана однозначно указывает на это.

– И она была еще жива? – тихо спросила Александра.

– Была. Но совсем недолго.

При падении Алена выдрала ноготь и ударилась головой. И ноготь, и следы крови нашли на лестнице перед площадкой со строительным мусором. Это подтверждало версию Соренко о том, что Алена умерла случайно.

Но вот дальнейшие действия преступника показывали, что он бы все равно убил ее. Он устроил из ее смерти ритуал, начал всю эту муть с розовыми лепестками. Он не просто не помог ей, он полез руками в открытую рану! Для этого нужен определенный цинизм. Если бы это, скажем, был простой грабитель, он тоже мог и не помочь Алене – он бы сбежал оттуда в ужасе. Но до того, что с ней в итоге сделали, нужно еще додуматься.

К тому же, этот тип не оставил ни следов, ни отпечатков. Для такого обычно требуется опыт.

– Она была пьяна – насколько? – поинтересовалась Александра.

– Не сильно, – ответила Соренко, прикуривая очередную сигарету. – Пару коктейлей приняла. Но при ее весе этого достаточно, чтобы повлиять на координацию.

– А наркотики?

– Вот чего точно не было. Девонька была чиста на тот момент и до этого долго не употребляла.

Это лишь доказывало, что таблетки в ее квартире предназначались на продажу. Вот только кто их продавал – сама Алена или кто-то другой? В любом случае, пока в ее убийстве просматривалась ненависть. Это личное, ее хотели не просто убить, над ней поглумились. Вопрос в том, откуда взялась эта ненависть: от абстрактного помешательства маньяка или чувство было связано именно с Аленой?

Людей, которые могли это знать, оказалось не так уж много. Алена умела быть милой и приветливой, она нравилась если не всем, то очень многим. При этом близко она никого не подпускала. Несмотря на юный возраст, у Алены был дар, которым обычно могут похвастаться лишь лучшие переговорщики: она умела часами поддерживать беседу так, что всем было интересно, но никто потом не мог вспомнить, о чем она говорила.

И вот теперь, когда она умерла, оказалось, что правду о ее жизни толком не знает никто, начиная с мужчины, с которым она почти год делила постель. Психотерапевт оставалась их лучшим шансом на прорыв по делу.

– Ты с Пашкой больше не связывался? – полюбопытствовала Александра, когда они из морга возвращались домой.

– А смысл? Мне от него ничего не надо. Он не звонит по той же причине – добился всего, чего хотел.

Единственным, что омрачало возвращение Александры домой, было нынешнее противостояние Яна со всеми. Ей казалось, что она перессорила всю семью… Да в сущности, так и было. Не важно, хотела она того или нет, важен результат.

Только истина объективна, правда, как известно, у каждого своя. Сейчас их брат и сестра выбрали ту правду, которая была угодна и удобна им. Они предпочли забыть о том, почему Александра пропала. Они взращивали обиду на почве того, что она не вернулась, когда у нее была такая возможность. Она вроде как предпочла держаться от них на расстоянии на двенадцать лет больше, чем требовалось. Значит, это она – предательница!

Один только Ян сразу понял и принял ее. Но понял он сердцем, если говорить о холодном понимании ума, ему до такого было далеко. Как, впрочем, и самой Александре.

Она ведь не раз спрашивала себя, почему вернулась так поздно, почему почти половину жизни провела вдали от самых дорогих людей. Почему так и не успела сказать матери, что она жива! Теперь уже некому говорить…

Нет, какие-то оправдания у нее были. С первыми двумя годами все понятно: ее похитили, никто не спрашивал ее, чего она хочет. Потом она беспокоилась, что похитители навредят ее семье. Александра хотела сначала стать сильной, а потом возвращаться домой! Ну а дальше-то она стала сильной… но так и осталась в Австралии до недавних пор.

У нее не было объяснения. Оно было у Эрика – и просто катастрофически ей не нравилось…

То, что ее муж оказался в больнице, казалось ей неправильным. Больницы – они ведь для простых смертных, с которыми случаются всякие неприятности. А Эрик – он нечто большее. Он сильный, он побеждал преступников, о которых иные боялись даже говорить. Так почему он должен был поддаться какой-то болезни?

Но болезнь – это враг совершенно иного порядка. Она не знает уважения к противнику за его ум и силу. Жалости и пощады она тоже не знает. Она подкрадывается незаметно, тихо, и выбирает поле боя, на котором ей невозможно противостоять.

Эрик все равно пытался. Он ведь не из тех, кто сдается! Когда врачи впервые объявили им диагноз, это Александра рыдала несколько дней, а он успокаивал ее, как маленькую девочку. Он был сильным за двоих – опять! Это пристыдило ее, заставило взять себя в руки и поверить, что Эрик действительно способен на очередное чудо. Ведь однажды он уже совершил подобное, когда спас ее! Он заслужил жить. Он должен был справиться!

И опять она мыслила категориями справедливости, которых у болезни не было. Сила и упорство Эрика привели лишь к тому, что он прожил в два раза дольше, чем пророчили медики. Чтобы не пугать Александру, он переносил на ногах страшные приступы и не ложился в больницу до последнего. Однако предел настает для всех, и однажды Александре самой пришлось вызывать медиков, когда она обнаружила мужа лежащим на полу без сознания.

Он оказался в белой палате, такой бледный, такой неправильно слабый… Она говорила ему, что скоро ему станет лучше. Он говорил ей, что скоро уедет отсюда. И оба понимали, что это вряд ли сбудется.

Она почти не отходила от него. У Эрика было много друзей, его устроили в одиночную палату, в которой хватало места для гостей. Был там и диванчик, на котором коротала ночи Александра. Она будто надеялась, что сумеет отпугнуть смерть, что пока она рядом, ничего плохого не случится.

Эрик чаще всего наблюдал за ней молча – теперь ему тяжело было говорить. Но в его глазах жила такая печаль, которую Александра раньше никогда не видела. Она наивно предположила, что он боится смерти… Но нет, это было бы слишком примитивно для Эрика. Оказалось, что у его последней печали совсем иная природа.

– Я виноват перед тобой, – тихо сказал он. Аппараты, поддерживавшие в нем жизнь, звучали громче, чем его голос. – И я хотел бы это исправить, но уже не успею… Поэтому я могу лишь надеяться, что ты простишь меня несмотря ни на что.

– О чем ты? – поразилась Александра. – Ты ни в чем не виноват! Ты меня спас! Ты прекрасно знаешь, что без твоего вмешательства судья пристрелил бы меня, как собаку, и закопал труп в общей могиле.

– Да… в том случае я был прав, а дальше – нет. Ты была травмирована. Ты нуждалась в помощи.

С этим не поспоришь. За те два года, что она провела в плену, Александра прошла через настоящий ад. После такого недостаточно одной лишь силы духа, чтобы просто не сойти с ума. Она была покалечена, она была, в некотором смысле, больна… Но ведь именно Эрик не дал ей окончательно слететь с катушек!

– Ты вылечил меня, – уверенно заявила Александра. – Ты помог мне вернуться к жизни, ты заботился обо мне!

– Я тоже в это верил до последнего. Если я могу хоть чем-то себя оправдать, то только этим. И тем, что любил тебя больше.

– Эрик, перестань! Ты все сделал правильно.

– К сожалению, нет. Я увидел, что у тебя украли мир. Я постарался заменить его тебе.

– И ты заменил!

– Вот именно. А должен был попробовать вернуть хотя бы часть утерянного, – горько усмехнулся Эрик, и на пересохших губах появились капельки крови.

– Эрик…

– Нет, подожди, дослушай. Я давно хотел сказать тебе это, да только смелости не хватало. Мы – это не только настоящее, но и прошлое. Это связь с людьми, которые нас любят. Я должен был помочь тебе вернуться к твоей семье.

– Ты предлагал – я сама не хотела!

– Мне следовало настоять, любимая. Ноя… я не хотел, пусть даже собственный поступок мне казался тогда правильным. Я думал, что тебе действительно нужно время, что ты сама выберешь, когда сообщить родным о том, что выжила. Но годы проходили, ты молчала, а я научился принимать это как данность. Ты любила только меня, и я понимал, что при возвращении в твою жизнь семьи мне придется разделить с ними эту любовь.

Что-то кольнуло у нее в груди, когда он заговорил об этом. Что-то подозрительно похожее на согласие. Но Александра быстро погасила это нелепое чувство, запретила себе винить в чем-то умирающего мужа.

– Это решение приняла я, – твердо заявила она. – Так или иначе, оно позволило мне вернуться к нормальной жизни.

Не совсем… Я не исцелил тебя. Я позволил тебе сменить одну психологическую травму на другую.

– Что ты имеешь в виду?

– Чтобы преодолеть боль и страх после рабства, ты впала в созависимость… со мной. А я позволил это. Сейчас ты кажешься сильной, да ты и есть сильная… Но фундаментом этой силы стала наша с тобой любовь. Что будет, когда она оборвется?

– Эрик!

– Это случится, – настаивал он. И я попытаюсь сделать все, чтобы смягчить для тебя удар… Но тебе все равно будет трудно. Рано или поздно ты поймешь, что именно я своим бездействием лишил тебя людей, которые могли бы тебя поддержать. Я лишь надеюсь, что, когда это случится, ты найдешь в себе силы меня простить. Я люблю тебя, Сандра, и буду любить всегда.

Она не поверила ему – из чистого упрямства. Александра сосредоточилась на всех лекарствах, которые вынужден был принимать Эрик. Конечно же, он не мог мыслить здраво с таким количеством химии в крови! Но это временно. Очень скоро он поправится, и они снова будут счастливы. Как же он может исчезнуть? На нем ведь держится весь мир!..

– Ты в порядке? – спросил Ян.

Его голос развеял иллюзию, увел ее из белесой больничной палаты в серый московский день. Не лучший контраст – но она хотя бы не одна здесь…

Возможно, Эрик был прав. Возможно, именно поэтому она не вернулась к своей семье раньше, и даже после его смерти ей потребовалась грандиозная встряска и четыре года реабилитации, прежде чем она решилась приехать в Москву. Но что толку рассуждать об этом сейчас? Исправить уже ничего не получится, ей только и остается, что жить дальше.

– Просто задумалась, – виновато улыбнулась Александра. – Что я пропустила?

– Мне прислали уточнение по таблеткам, которые нашли в квартире. Ты была права, это действительно клубная дурь, достаточно легкая, но далеко не безвредная.

– И в чем тогда уточнение, если мы и так знали?

– Конкретно эта дурь была замечена в трех московских клубах. В одном из них Чубарова работала накануне смерти – как фотограф, понятное дело.

– Но это легально, – догадалась Александра. – И персонал клуба мог быть в курсе, чем она занималась на самом деле. Предлагаешь ехать туда?

– Можно было бы, но давай все-таки после психологини.

– Почему так?

– В клубе начнут юлить, это однозначно, – пояснил Ян. – Лучше отправляться туда с максимумом знаний, которые мы можем получить. Тогда есть шанс не упустить новые факты о ней.

Александра не слишком любила ожидание в делах об убийстве – оно давало преступнику незаслуженную фору. Однако она была вынуждена признать, что Ян прав, да и ждать придется не так уж долго.

Они не назначали Анастасии Плотниковой встречу, они просто отследили ее и нагрянули в ее кабинет, когда она только-только добралась туда. Эффект неожиданности сработал как надо: при появлении двух полицейских Анастасия и не подумала отказываться от разговора, она была слишком испугана.

То, что она была не лучшим психотерапевтом, сейчас работало на них. Настоящий профессионал быстро взял бы себя в руки. Она бы сообразила, что, вообще-то, не обязана с ними общаться, и сослалась бы на врачебную тайну. Они все равно добыли бы нужные сведения, но куда большими усилиями.

Однако настоящим профессионалом Анастасия не была. Своя шкура была ей куда дороже, чем репутация клиентов. Поэтому когда она узнала, что все дело в Алене Чубаровой, да еще и мертвой, она сразу же согласилась говорить, чтобы к ней и дальше не было претензий.

Они расположились в кабинете, где Анастасия обычно проводила сеансы. Александра видела кабинет своей старшей сестры, тоже работавшей психотерапевтом, ей было, с чем сравнить. В кабинете Нины Эйлер цвета были нейтрально теплыми, свет – приглушенным, мебель – удобной. У Анастасии Плотниковой были свои представления о работе. Кабинет она выкрасила в модное сочетание цветов – розового и бирюзового. Этот сомнительный тандем бесил даже Александру, никакими проблемами с психикой больше не страдавшую. Кушетка для клиентов была винтажная, в духе Фрейда, но вряд ли удобная. На стенах висели портреты Анастасии, причем порой довольно откровенные. Сложно было сказать, какую роль им полагалось играть в терапии.

Да и одета Анастасия была не как типичный психотерапевт. Она пришла в кабинет в трикотажном платье, которое было ей мало минимум на размер. Хотя чего-то подобного клиенты, следившие за ее аккаунтами в соцсетях, и ожидали от нее.

– Вы ведь заметили, что я почти не удивилась, когда вы сказали мне про Алену? – доверительно спросила Анастасия. – Я давно уже подозревала, что эта девочка плохо кончит!

– Вообще-то, вы должны были это предотвратить, – холодно указал Ян.

Александра бросила на него предостерегающий взгляд. Она была согласна с близнецом, но помнила о том, что Плотникову не нужно загонять во враждебность. Ян это понял и неопределенно пожал плечами, оставляя за сестрой право вести разговор. Александра наклонилась вперед и ободряюще улыбнулась собеседнице:

– Не обращайте на него внимания, он просто ничего не понимает в психологии! Думает, что если вы доктор, то можете творить чудеса. А некоторых людей просто нельзя спасти, они слишком активно сопротивляются этому. Разве я не права?

– Вы абсолютно правы, абсолютно! – оживилась Анастасия. – В какой-то момент стало понятно, куда катится Алена… Я все еще пыталась помочь ей, но нельзя спасти человека, если он не хочет быть спасенным! Хотя сначала все было хорошо. Терапия очень помогла ей с основной проблемой!

Той самой основной проблемой, с которой Алена пришла к психотерапевту, была клептомания. Об этом Валентин Бочков не знал – но ему и не полагалось знать. Для него Алена стремилась остаться ангелом, а ангелы не воруют все, что плохо лежит.

Детство Алены было непростым – пьющая семья, вечная бедность. Ее братья и сестры унаследовали стремление родителей топить в алкоголе ненависть ко всему миру. Но она хотела большего. Возможно, она выбрала не лучший путь, но она хотя бы пыталась изменить свою жизнь.

К своему роману с Бочковым она относилась просто как к работе. Этот мужчина стал для нее долгожданным билетом в нормальную жизнь. Но прошлое не отпускает по первому же щелчку, воспоминания об убогих детских годах превратились для Алены в навязчивую идею. Умом она понимала, что ей теперь не обязательно красть, у нее есть деньги, много денег. Однако в какой-то момент она переставала себя контролировать, она хватала все, на что упадет глаз, даже если это было ей совсем не нужно. Больше всего Алену мучало то, что она не находила в себе сил расстаться с украденной вещью. Несчастную охватывал чуть ли не суеверный ужас, у нее начиналась истерика, она не могла поступить правильно.

Хорошо было то, что Алена осознала свою проблему и предприняла попытку избавиться от нее с помощью психотерапевта. Плохо, что из всех психотерапевтов Москвы она выбрала именно Анастасию Плотникову.

– Мы решили эту проблему, – с гордостью сообщила Плотникова. – Алена научилась находить компромисс!

Алена по-прежнему крала – но теперь об этом все были предупреждены. Анастасия приучила ее в любой ситуации выбирать объект не дороже ста долларов. Алена работала фотографом, поэтому крала преимущественно на месте съемок. Все ее клиенты получали скидку в размере тех самых ста долларов – и предупреждение о том, что может случиться. Если вещь, выбранная Аленой, стоила меньше сотни, клиент еще и выигрывал от этой сделки.

По большому счету, Алена все так же воровала, но уже не мучилась угрызениями совести. В ее жизни наступила пусть и плохонькая, но стабильность. А потом она влюбилась.

Не в Бочкова, естественно. Секс с престарелым романтиком оставался для нее печальной повинностью. Но Алена была молода, полна энергии, ей хотелось жить полноценно, а не просто сыто и обеспеченно. Так что появление у нее молодого любовника стало вопросом времени.

Правда, ее выбор Александра все равно назвала бы сомнительным. Алена сошлась с Игорем Коротковым – мужчиной, который к тридцатилетнему юбилею так и не обзавелся постоянной работой. Он гордо именовал себя поэтом и писателем, даже где-то как-то издавался – усилиями однокурсников по Литинституту. Но основным его времяпровождением были клубные тусовки, на одной из которых он и пересекся с Аленой.

Анастасия Плотникова этого Игоря никогда не видела – ни вживую, ни на фото. Но, по словам Алены, он был непередаваемо красив. Романтичная сторона молоденькой девчонки рвалась к нему. А практичная сторона девочки, выбравшейся из трущоб, говорила, что Валентин Бочков – куда более надежный вариант. Просто дряблый и неприятный.

В какой-то момент Алена даже наивно попыталась примирить эти две стороны своей жизни, найти компромисс, как у нее уже получилось с клептоманией. Она хотела объяснить Валентину, что все равно будет обслуживать его, даже за меньшие деньги, но жить при этом с Игорем. Не мог же этот без пяти минут дедок предполагать, что она действительно его любит?..

Оказалось, что мог. Это и привело к сезону скандалов между содержанкой и ее покровителем. Однако отказываться от «настоящей любви» Алена не собиралась и упорно маневрировала на двух стульях.

– Если б ей мужик нормальный попался, ничего б такого не было, – вздохнула Анастасия. – Я имею в виду, вместо Игоря. Увел бы ее и все! Но ей достался этот наркоман и утырок, вот и приходилось терпеть деда.

– Значит, Игорь был наркоманом? – насторожилась Александра.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю