Текст книги "Ангелы плачут в июне"

Автор книги: Влада Молнева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Как ни странно, наверху было тихо. Мы могли пообщаться в спокойной обстановке.

Войдя в квартиру, Громов по-хозяйски осмотрелся и, не дожидаясь приглашения, плюхнулся в мое любимое кресло-качалку.

– А где же хрустальный шар и метла? – насмешливо поинтересовался он, продолжая оценивающе разглядывать скромное убранство моего жилища.

Мне не понравился нагловатый тон старшего лейтенанта и фактически полное безразличие к выполняемой миссии.

– Хрустального шара нет, метлу одолжила Гарри Поттеру. По поводу Смирновой – найдите Руслана Василенко. Он певец, по вечерам выступает в «Тайне» или на школьных дискотеках. Думаю, Валя собиралась с ним встретиться.

– Думаете или знаете?

– Предполагаю. Она не говорила, что пойдет именно к нему.

«Скорее всего, она до сих пор там. Приводит в исполнение свой собственный план, раз уж я оказалась «шарлатанкой».

– Значит, приворот для него? – Насмешка в его голосе сменилась сарказмом.

Я предпочла не отвечать.

– Лейтенант, вам лучше поторопиться.

Громов поднялся из кресла и, засунув руки в карманы форменных брюк, неторопливо прошелся по комнате.

– Н‐да, обстановка небогатая. Кстати, а лицензия на столь специфическую деятельность у вас имеется?

Он попытался приоткрыть дверцу стенного шкафа, я ее тут же захлопнула, едва не прибив его бесцеремонные пальцы.

– А у вас имеется ордер на обыск?

Он поморщился, но руку убрал.

– К чему такие крайности? Мы можем решить все полюбовно.

– Решить что? Разве вы не должны сейчас искать Валентину Смирнову?

Легким пружинистым шагом Громов еще раз обошел комнату и, плюхнувшись обратно в кресло, закинул ногу на ногу. Уходить он явно не собирался.

– Это подождет. Официально поиски не объявлены. Обсудим лучше вашу нелегальную профессиональную деятельность и формы нашего возможного сотрудничества.

«Формы возможного сотрудничества. Так вот в чем дело!»

– Отсутствие лицензии может создать определенные проблемы. А если кто-то из ваших так называемых клиентов, не дай бог, пожалуется, то проблемы будут очень серьезными. Словом…

Я понимающе улыбнулась.

– Словом, мне необходима помощь кого-то вроде вас.

Он вернул мне улыбку.

– А вы и впрямь умеете читать мысли. Значит, мы поняли друг друга? Скажем, пятьдесят процентов за поддержку и юридическую защиту меня бы устроили. Договорились?

Я с трудом сдержала нервный смех. Ого! У меня «крыша» намечается. Правда, хлипкая какая-то: старший лейтенант – не генерал.

Открыла холодильник и принялась выкладывать на стол яйца.

– Вам в пакет или в коробку положить?

Громов непонимающе захлопал ресницами. На удивление длинными.

– Что положить?

– Пятьдесят процентов, – протянула ему яйцо. – Вот мой последний гонорар: двенадцать яиц за травяной настой от бронхита. Похоже, вы плохо представляете себе уровень моих доходов, Денис Владиленович.

Из голубых глаз мужчины мгновенно исчезли насмешливые искорки. Взгляд стал холодным, недружелюбным, угрожающим.

– А вы плохо представляете себе степень моей целеустремленности. – Он поднялся из кресла и подошел ко мне. – Главное – ваше желание сотрудничать, а доходы мы поднимем. Установим стабильные тарифы. Я в курсе, сколько можно с этого иметь.

Он протянул руку и взял яйцо, наши пальцы на мгновение встретились. Перед моими глазами замелькали картинки. Спонтанные, но четкие и… пугающие.

Моя рука дернулась, яйцо упало на пол.

– Что? – Громов вопросительно приподнял правую бровь.

Я завороженно смотрела, как желток медленно растекается по полу. Посередине, словно дыра, зияло неровное алое пятнышко. Кровь зародыша, которому не суждено стать цыпленком.

– Ничего. Не хочу вас задерживать, вы ведь на задании. Ищите Смирнову, а о доходах и тарифах мы поговорим позже.

Полицейский нахмурился, в его голосе зазвучал металл:

– Мне расценивать это как согласие или как попытку потянуть время?

От необходимости отвечать меня избавил телефонный звонок.

Не сводя с меня взгляда, Громов поднес к уху пиликающий мобильник и ответил. Бросив пару отрывистых фраз, он отключил телефон и улыбнулся спокойной холодной улыбкой:

– Ну вот, торопиться больше некуда – ее нашли. Хорошенько подумайте над моим предложением, обещаю, мы очень скоро встретимся.

Что-то в его тоне заставило меня спросить:

– Где Валя? Она с Русланом?

Он улыбнулся шире и бесстрастно сообщил:

– В данный момент она с судмедэкспертом… на вскрытии. Полчаса назад в лесу обнаружен ее труп.

Глава 3

Передо мной материализовалась чашка с дымящимся кофе. Бабушка ободряюще погладила меня по волосам и пробормотала:

– Вот, я как чувствовала что-то неладное, вовремя приехала.

Я раздраженно передернула плечами, отстраняя чашку.

– Зато я ничего не почувствовала, экстрасенс называется. Валя вчера была у меня, я прочитала ей лекцию на тему морали и спокойно выставила за дверь. А через несколько часов ее не стало!

Бабушка опустилась рядом на софу и поднесла к губам чашку с моим кофе.

– Ты не могла этого предвидеть, хотя…

Лучше бы молчала. Это «хотя» меня доконало.

Я поднялась и порывисто подошла к окну. С неба уже срывались первые дождинки, но теплый июньский воздух не принес облегчения. Солнце слепило, отражаясь от стекла.

Я невольно отвернулась. Рассеянный взгляд скользнул по белой в голубую клетку скатерти и зацепился за злополучный флакончик – он по-прежнему лежал на столе. В памяти снова всплыли события вчерашнего вечера.

– Но как это возможно? – пробормотала я. – Вчера, когда Валя приходила, я показывала ей будущее. Она расстроилась.

Бабушка сразу забыла о кофе и напряглась.

– Думаешь, она видела то, что должно случиться?

– Да! Но через несколько лет, а не через несколько часов, понимаешь?

– Пока не очень, – призналась Василиса Аркадьевна.

– Вот и я не понимаю. – Я нервно прошлась из угла в угол. – Валя точно видела свое отдаленное будущее. В нем она была несчастна, одинока, но жива. Как такое возможно?!

Мой взгляд снова остановился на флаконе. А вот и ответ.

Я как подкошенная рухнула в кресло.

– Приворот! Она видела то, что ожидало ее в случае воздействия приворота. Но его не было, в результате сложилась другая ситуация с иным будущим, точнее, без него. Черт! Если бы я сделала этот проклятый приворот, она была бы жива!

Бабушка с тревогой наблюдала за моими метаниями.

– Злата, не преувеличивай, ты не господь бог! И не можешь влиять на чужую судьбу. Это невозможно!

– Очень даже возможно, будущее не статично. Его может изменить любая нестандартная ситуация.

Бабушка упрямо покачала головой.

– Какие-то отдельные моменты, пожалуй, но не смерть! Если человеку суждено утонуть – от рака он не умрет. – Она понизила голос, и в привычном шуме строительных работ я едва расслышала вопрос: – А Валя… Как она? Как ее? Ну, ты поняла…

В голове отчетливо прозвучала небрежно оброненная Громовым фраза: «Тело с признаками насильственной смерти обнаружено в лесу, неподалеку от ночного клуба «Тайна».

По коже пробежал неприятный холодок, кулаки сжались в бессильном отчаянии.

– Как ее убили? – Я не собиралась понижать голос. Какой в этом смысл?

Бабушка вздрогнула.

– Да, тот полицейский не говорил?

Я вспомнила холодную улыбку Громова. Сообщая о смерти Вали, он даже не потрудился изобразить хоть какое-то участие.

– Говорил, ее… задушили.

Бабушка поднесла ладонь к тонким губам, едва тронутым тонким слоем яркой помады.

– Господи! Бедная девочка! Бедные родители! Какой зверь мог…

Она осеклась, бросив на меня виноватый взгляд. Не нужно было читать ее мысли, чтобы понять, о чем, точнее, о ком подумала Василиса Аркадьевна. Зверь – второе имя моего отца. Правда, он предпочитал нож, а не удавку.

– А кто это сделал, известно?

«Зверь, ты же сама сказала!»

Я едва удержалась от колкого выпада.

«Спокойно, Злата, возьми себя в руки».

– Если и известно – мне не сказали. Но… попытаюсь выяснить.

Я снова посмотрела на пустой флакончик. К сожалению, воды с Валиной кровью в нем не осталось. Ничего другого у меня нет. Значит, придется наведаться в морг.

Я невольно поежилась, представив последствия визита. Ненавижу посещать подобные места. В них накапливается слишком много негатива: остатки чужой боли, страха, отчаяния. Все, что когда-либо чувствовали люди, опознающие и забирающие тела родных и близких, обрушится на мою несчастную голову. Приятного мало.

И почему придется? Я не обязана этого делать. Меня никто не просил, в конце концов!

В памяти зашелестела листвой огромная роскошная ива, росшая за нашим домом много лет назад. Именно под ней обнаружили тело одной из жертв отца – молодой женщины с длинными светлыми волосами. Я, девятилетняя, тогда забралась на окно и целых две минуты, пока бабушка не прогнала, завороженно наблюдала, как ее извлекают из раскопанной ямы. Некогда белокурые волосы забились землей и казались серыми. Но желтое платье покрывали яркие темно-бурые пятна, даже пыль и грязь оказались бессильны изменить цвет крови…

Увы, в морг идти все же придется. Шестнадцать лет назад я ничего не могла сделать, а сейчас могу хотя бы попробовать. Конечно, Валю уже не вернешь, но зверя нужно остановить!

* * *

Еще меньше, чем посещение морга, меня вдохновляла перспектива новой встречи со старшим лейтенантом Громовым. Увы, ее точно было не избежать. Во‐первых, в морг без соответствующего разрешения меня просто никто не пустит, а во‐вторых, в глубине души я надеялась, что убийцу уже поймали.

В крохотном и тесном полицейском отделении Лесогорска меня встретил пожилой мужчина в униформе. Он явно был моложе бабушки, но выглядел намного старше своего возраста. Представившись капитаном Синицыным, он поинтересовался целью моего визита.

Я с самым честным видом сообщила, что меня вызвал Громов по делу Валентины Смирновой. Это не было выдумкой, лейтенант ведь обещал, что мы еще встретимся.

Услышав имя коллеги, Синицын презрительно поморщился (видимо, не только у меня тот не вызывал теплых чувств) и объяснил, как найти нужный кабинет.

Узенький тесный коридор вызвал в памяти чьи-то сетования о том, что на весь Лесогорск приходится одно отделение полиции, в котором трудятся всего шесть человек! Учитывая, что в поселке, являющемся к тому же районным центром, проживают двадцать тысяч человек, – жалобы вполне обоснованны.

Кабинет Громова был последним по коридору. Я постучала в серую с облупившейся краской дверь без таблички и вошла, не дожидаясь ответа.

Старший лейтенант был не один. Напротив его стола сидел бледный поникший парень.

Я с трудом узнала в нем звезду местных дискотек – Руслана Василенко.

Громов на мое появление отреагировал быстрым, едва заметным движением бровей, а Руслан вообще не обратил внимания. На его лице застыло странное отсутствующее выражение, а блуждающий взгляд выдавал неадекватность хозяина.

Что с ним такое? Неужели Валя для него так много значила?

– Какие люди! – хмыкнул Громов. – Не ожидал увидеть вас так скоро, Злата Романовна. Чем обязан? Подумали над моим предложением?

– Пыталась – не получается. Неизвестность мешает думать. – Я покосилась в сторону Руслана. Он по-прежнему никак не реагировал на мое присутствие. – Что с ним?

Громов откинулся в кресле, скрестив руки на груди.

– Алкогольное опьянение, возможно, наркотики. Результаты анализов еще не готовы.

Я снова перевела взгляд на бледного заторможенного парня. Теперь понятно, почему он похож на свою тень.

– Он что-нибудь знает о том, что случилось с Валей?

Громов усмехнулся и покачал головой, заявив:

– Нет, Злата Романовна, так мы точно не договоримся. Отвечать на ваши вопросы я буду, только когда вы ответите на мой, причем утвердительно.

– Он нас слышит? – Я кивнула в сторону Руслана.

– Это тоже вопрос.

Вот ведь… Я картинно вздохнула:

– Просто не хотелось бы обсуждать… э… формы нашего возможного сотрудничества в присутствии посторонних.

– Вы застали меня врасплох. Сейчас я немного занят. – Громов кивнул в сторону Руслана. – Хотел поболтать с парнем, пока тот не оклемался и не привел адвоката.

– Адвоката? – Я подошла ближе и осторожно тронула певца за плечо. – Руслан, привет, это Злата. Ты меня слышишь?

Парень поднял на меня мутные глаза, видимо, рефлекторно отреагировав на звук, но взгляд оставался пустым и отсутствующим. Его тело мелко дрожало под моей ладонью. Никаких зрительных образов, никаких эмоциональных всплесков – никакой информации от этого контакта я не получила. Так бывает, когда сознание человека отравлено наркотическим дурманом. Даже мне сквозь него не пробиться. Точнее, пробиться можно, вот только отличить реальные переживания от образов, порожденных опьянением, вряд ли удастся.

– Вы и с ним знакомы, – с непонятным мне удовлетворением отметил Громов.

– Лесогорск – маленький поселок, Денис Владиленович. Так зачем Руслану адвокат?

– Он последний, кто общался с живой Валентиной Смирновой. Свидетели видели их вместе прошлой ночью. И, по их словам, он уже тогда был неадекватен.

– А что еще они видели?

Громов продолжал ухмыляться.

– Увы, как он ее душил, они не припомнят, но прошлой ночью было очень темно.

Мне стало не по себе. Да ведь этот оборотень в погонах уже все решил! А если так – Руслану не отвертеться.

Я перевела взгляд на парня. Мог ли он задушить девушку? Не знаю, и пока он в таком состоянии – узнать не смогу.

– Вернемся, так сказать, к нашим баранам, Злата. – Меня неприятно удивила его фамильярность. Вот, я уже и просто Злата, глядишь, к концу фразы мы и на «ты» перейдем. – Вам повезло, что последним с погибшей видели именно его.

Громов встал из-за стола и, небрежно ткнув пальцем в Руслана, словно в неодушевленный предмет, медленно подошел ко мне.

– Иначе вы тоже оказались бы в числе главных подозреваемых.

– Каким образом?

– Сосед слышал, как вы ссорились. Девушка обвинила вас в шарлатанстве.

– За это не убивают. – Не то чтобы я так думала, скорее хотела верить.

Громов нетерпеливо отмахнулся.

– Поверьте, убивают и за меньшее. У вас есть алиби на прошлую ночь? – Голубые глаза насмешливо блеснули: – Видимо, нет. Расслабьтесь, Злата. Это просто пример. Вам нечего бояться, особенно если мы договоримся. Мое покровительство даст вам много преимуществ, а взамен я прошу лишь шестьсот долларов в месяц. Делаю скидку на провинциальность, в Москве я имел с этого гораздо больше.

Я медленно кивнула. В памяти замелькали недавно увиденные неприятные картинки с участием Громова.

– Точно, там вы требовали полторы тысячи. Но однажды Мериам отказалась платить, помните, лейтенант?

Брови мужчины медленно поползли вверх, и непроницаемая маска на мгновение уступила место растерянности. Он мазнул по мне странным нечитаемым взглядом, подошел к Руслану и молча вывел его в коридор, передав кому-то из сотрудников. А когда вернулся, выражение его лица снова было бесстрастным.

– Мериам сделала большую ошибку, – холодно улыбнулся Громов, ощупывая меня испытывающим взглядом. – Она оказалась недальновидной. Предсказывала по картам чужое будущее, а свое разглядеть не смогла.

– В итоге ее осудили за хранение и распространение наркотиков, к которым она на самом деле никогда не прикасалась. – Я вернула ему улыбку.

В голубых глазах Громова мелькнула настороженность.

– Вот как? А суд решил иначе.

– Конечно, никто ведь не знал, что наркотики ей подложили вы.

– Никто, кроме вас? – с ленивой усмешкой уточнил Громов. – Как видите, со мной действительно лучше не ссориться.

– Со мной тоже.

Его брови снова подскочили вверх, в голосе снова лязгнули металлические нотки:

– Вы мне угрожаете?

– А вы – мне? – не удержалась я.

Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга. Я – с нескрываемой неприязнью, он – с непроницаемым выражением лица.

– Как вы узнали о Мериам? – наконец поинтересовался мужчина.

– Я ведь ясновидящая, как вы сами неоднократно упоминали.

Он усмехнулся и недоверчиво покачал головой.

– Ясновидящие не задают десятки вопросов, они сразу видят ответы, разве не так?

– Я вижу только то, что на поверхности. Утром вы мысленно перебирали способы надавить на меня сильнее, чтобы добиться своего, и поэтому вспоминали Мериам.

Его лицо оставалось непроницаемым, но в голосе зазвучали угрожающие нотки:

– Что еще было на поверхности?

Я помолчала, взвешивая варианты ответов. Он не из тех, кто адекватно воспринимает критику в свой адрес, хотя, судя по тому, что я увидела даже мельком, ничего другого не заслуживает. Стоит ли выкладывать все козыри?

– Еще одно имя – Антон Сабельников. Вы поторопились закрыть дело, сфабриковав улики. Но суд не оценил ваших усилий и оправдал обвиняемого, в результате перспективный сотрудник Следственного комитета стал рядовым участковым.

Взгляд Громова стал задумчивым.

– О Сабельникове в газетах не писали, как вы…

– Разумеется, ваш отец сделал все, чтобы избежать огласки.

Голубые глаза презрительно сощурились.

– Разумеется. Его хобби – спасать репутацию семьи, а мое – портить. Досадно, что я оказался настолько поверхностным. Что еще интересного вы обо мне узнали?

Угроза в его голосе трансформировалась в предупреждение: «Свидетели долго не живут».

«Много чего», – мысленно буркнула я, а вслух сказала:

– Пока все. Чтобы узнать о человеке больше, мне нужно прикоснуться к нему и хорошенько сосредоточиться.

В голубых глазах мелькнуло недоверие, Громов напрягся и, могу поспорить, с трудом поборол желание отступить подальше.

– Ладно, допустим, вы действительно можете проворачивать фокусы, вроде чтения мыслей. Тогда наша задача упрощается. На этом можно очень хорошо зарабатывать. Мое предложение в силе, а вы…

– А я хочу сделать вам встречное.

Его брови сошлись на переносице.

– Я не торгуюсь, Злата. Больше можно, меньше – нет. От вас требуется принять мои условия, а не выдвигать свои. В противном случае…

– Что? Подставите меня, как Мериам?

Я не боялась его, и все же под ледяным взглядом Громова мой голос невольно дрогнул и прозвучал не так естественно, как хотелось бы. В памяти снова всплыли обрывочные воспоминания старшего лейтенанта, невольно подсмотренные мной. Особо опасен – вот его исчерпывающая характеристика. Такому лучше не перечить.

Он улыбнулся одними губами и холодно заметил:

– Не люблю повторяться. Придумаю что-нибудь другое, и можете не надеяться, что отложу на потом. У меня нет врагов, которые дышат в затылок, не потому, что я избегаю конфликтов, а потому, что сразу уничтожаю противника… морально, – добавил он, криво усмехнувшись. – Так каким будет ваш положительный ответ?

– Я не буду перестраивать свою работу и навязывать людям заоблачные цены, но могу предложить вам кое-что другое. Ночной клуб «Три кита» с подпольным казино. Вам это о чем-нибудь говорит?

Его брови снова подскочили вверх, на этот раз заинтересованно.

– Это тоже было на поверхности? Да, я иногда его посещаю, и что?

– Скажем, раз в месяц я могла бы организовать вам выигрыш, равный нужной сумме. Такой вариант устроит?

Несколько минут он разглядывал меня с задумчивым видом, затем медленно кивнул:

– Пожалуй, стоит попробовать. Мне без разницы, откуда деньги, лишь бы они были. В субботу и начнем.

Я механически оглянулась на календарь, сегодня четверг.

– Значит, договорились?

– Договоримся в субботу. – Громов хищно улыбнулся. – Если результат меня устроит.

Лично я до субботы ждать не собиралась.

– Устроит, не сомневайтесь. А мне хотелось бы извлечь выгоду из нашего сотрудничества прямо сейчас.

– Каким образом? – Он не скрывал удивления.

– Мне нужно увидеть Валю… то, что от нее осталось.

– Зачем?

– Я ведь не спрашиваю, зачем вам деньги, лейтенант.

– Деньги, которые я еще не получил, – язвительно напомнил полицейский. – Впрочем, ладно, это даже интересно. Идем.

Игнорируя его удивленно-насмешливый взгляд, я натянула наушники и включила плеер на полную громкость.

Несмотря на эти меры предосторожности, уже на пороге морга меня буквально пригнула к земле тяжесть скопившегося здесь негатива. Захотелось изо всех сил сжать гудящую голову ладонями и бежать прочь, вместо этого пришлось стиснуть зубы и идти вперед.

Не знаю, что сказал Громов медсестре и судмедэксперту, но через минуту мы остались одни, если, конечно, не считать усопших.

– Она там. – Громов безучастно кивнул в сторону стола, на котором лежало нечто накрытое изжелта-белой застиранной простыней.

Глава 4

Я отключила плеер и медленно подошла к телу. Из-под простыни выглядывала рука девушки. В глаза бросился вызывающе яркий маникюр и колечко с крохотным бриллиантом – подарок отца на выпускной.

Громов с ленивым безразличием наблюдал за мной, прислонившись к стене.

– К сожалению, не могу избавить вас от своего присутствия, – сухо произнес он. – Не положено, а то вдруг какие-нибудь органы для своих ритуалов прихватите.

– Зачем же мне мертвые органы, для жертвоприношения годятся лишь живые существа! – огрызнулась я, дотрагиваясь до Валиной ладони. Она была холодной и сухой. – Засеките время, лейтенант. Через пять минут вы выведете меня из транса.

– А если…

– А если не захотите или не успеете, я могу не вернуться и в казино с вами, соответственно, не пойду.

– Не вернуться откуда? – недоверчиво переспросил он, но мое сознание уже подключилось к Валиной ДНК.

Клеточная память этого хромосомного набора – своего рода уникальная база данных, в которой записаны все события, когда-либо происходившие с человеком. С такой «базой» работать предпочтительнее, но в принципе подойдет любая частичка человека, даже не содержащая ДНК, например ногти и волосы без луковицы. Просто в этом случае значительно увеличивается расход моей энергии.

В момент смерти, как и за пару часов до нее, Валя была пьяна. Это я поняла по головокружению и характерной пелене, возникшей перед глазами. Пелена была плотной и застилала не только зрение, но и сознание. Увидеть удалось немного.

Я чувствовала злость и обиду, охватившую девушку в какой-то момент. Видела разорванный документ, похожий на медицинское заключение ультразвукового исследования. Затем перед глазами встало перекошенное от ярости лицо Руслана, за этим последовала острая вспышка боли на щеке – пощечина. Валя упала и ударилась затылком о край стола. А потом… потом меня обступила темнота, и шею обхватило тонкое шершавое кольцо удавки, я начала задыхаться. Пальцы тщетно цеплялись за что-то узкое, жесткое и по ощущениям матерчатое, пытаясь освободить сдавленное горло, но тот, кто стоял позади, был сильнее.

Воздуха становилось все меньше.

Я захрипела, перед глазами замелькали яркие расплывающиеся разноцветные пятна.

Все кончилось так же внезапно, как и началось. Я открыла глаза и закашляла, с трудом удерживая равновесие. Сфокусироваться на предметах удалось не сразу: перед глазами все расплывалось. Шея болела, дыхание оставалось неровным и прерывистым. Рядом стоял Громов.

– Впечатляет. Очень артистично, – протянул он ровным голосом. – И… что это было?

– Валя была беременна? – спросила я вместо ответа.

Он сверился с заключением эксперта.

– Нет, а почему…

– Спасибо за помощь, лейтенант, встретимся в субботу! – Я снова включила плеер и, махнув на прощанье недовольному полицейскому, поспешила покинуть морг.

* * *

Дома меня, конечно же, встретила взволнованная бабушка с вопросом:

– Ну как? Ты что-нибудь выяснила?

– Пока не поняла. – Я устало плюхнулась в любимое кресло. – В момент смерти Валя была пьяна. Поэтому все, что я видела, скорее всего, ничего не значит: алкоголь здорово искажает восприятие.

– А что ты видела?

Я помолчала, вглядываясь в знакомый пейзаж за окном.

– Немного… он ударил ее.

Бабушка, которая, пусть и поверхностно, знала обоих «героев» трагедии, схватилась за голову и запричитала:

– Значит, это все-таки Руслан?! А с виду такой приличный молодой человек! Да еще к тебе несколько раз приходил.

– Бабуль, не заводись.

– Но он убил эту бедную девочку, ты же сама видела!

Ничего себе вольная интерпретация моих слов!

– Стоп! Я видела, как он ее ударил – не больше. А еще видела заключение гинеколога и ультразвуковое исследование по поводу беременности.

Бабушка перестала метаться по комнате и, как подкошенная, рухнула на диван:

– Боже! Валя была беременна?!

– В том-то и дело, что нет. Поэтому в данном случае моим видениям доверять не стоит.

Я невольно прикоснулась к шее, вспомнив жуткое саднящее ощущение затягивающейся удавки. Это уж точно не пьяный бред, ее задушили. Кто и как – я не видела. Возможно, что и сам Руслан, он ведь тоже был сильно пьян и, похоже, очень рассержен. Но с бабушкой такими рассуждениями делиться точно не стоит. Не сейчас.

В дверь позвонили. Василиса Аркадьевна поднялась, остановив меня царственным жестом:

– Сиди! Я сама. Ты же опять в глазок не посмотришь.

Через секунду она буквально ворвалась обратно с безумным выражением лица и громко прошептала:

– Господи, это она! Куда мне спрятаться?!

Я ничего не поняла.

– Кто она?

– Та кикимора из санатория! Из-за которой меня чуть не уволили. Ты меня не видела и вообще – меня здесь не было!

Бабушка скрылась в соседней комнате, шикнув на прощанье:

– Чего застыла, открывай!

– Зачем?

Она с недовольным видом выглянула из-за двери:

– Как зачем?! Такой шанс узнать, что у нее на уме, и избавить меня от неприятностей!

Я нахмурилась, сложив два плюс два:

– Так этот визит – твоих рук дело?

Она нервно передернула плечами.

– Я же рассказывала, что предлагала ей навестить тебя еще в начале нашего, гм… конфликта. Тогда она, мягко говоря, отказалась, а теперь, наверное, передумала. К тому же я попросила кое-кого в санатории порекомендовать твои услуги. Ну чего стоишь – открывай!

Звонок продолжал настойчиво тренькать. Бабушка повелительно указала на входную дверь и скрылась из вида.

Я неохотно поплелась в прихожую. Все мысли занимало случившееся с Валей, встречаться с незваной гостьей не хотелось.

За дверью стояла элегантная молодая женщина с огромными глазами цвета самых синих васильков и коротко стриженными черными волосами. На ней были обычные серые джинсы и голубая водолазка. Образ дополняли минимум косметики, тонкая цепочка и пара неброских колечек на руке.

Портрет, нарисованный бабушкой, настолько не совпадал с действительностью, что я не смогла скрыть удивления. Неужели это и есть та самая злобная, усыпанная бриллиантами «кикимора»? А может, родственница обозналась? Хотя со зрением у бабули до сих пор все было в порядке.

– Добрый день, вы ко мне?

– Да, если вы – та самая Злата. – В ее голосе проскользнуло плохо скрываемое пренебрежение. – Мне говорили о ваших гм… неординарных способностях.

– Да, я о них тоже наслышана. Входите.

Девушка переступила порог и оценивающе осмотрелась.

Я провела ее на кухню.

– Присаживайтесь. Чем могу помочь?

Она долго приглядывалась к простому деревянному стулу, прежде чем соизволила величественно опуститься на самый его краешек.

– Сначала проясним ситуацию. Я не собираюсь платить за дешевые фокусы вроде карточных гаданий. Вы должны доказать мне свои способности. Расскажите о моем прошлом. – С каждым словом пренебрежение стремительно перерастало в надменность.

Увы, бабушка не ошиблась – точно кикимора.

Ладно, сама напросилась. У таких особ прошлое скучным не бывает. И в транс входить не придется – она не из тех, кто может долго контролировать мысли и эмоции.

– Вообще-то я никому ничего не должна, но если настаиваете… дайте руку.

Она осторожно протянула ухоженную ладонь с красивым акриловым маникюром. На хорошеньком лице обозначилось скептическое выражение.

Теперь понятно, зачем она так неброско вырядилась – меня проверяет. Ладно, приступим…

На третьем имени, с описанием подробностей последней, кстати, совсем недавней романтической встречи, она сдалась и резко отдернула руку. Вероятно, это далеко не полный список. Неужели муж не догадывается?

– Доказательства приняты?

Она ничуть не смутилась, только выражение лица стало еще более неприятным и надменным.

– Допустим. Но ты никому ничего не скажешь, дорогуша. Собирайся, поехали!

Я поморщилась. Не люблю фамильярность, поэтому ответила тем же:

– Когда это мы успели перейти на «ты»? Никуда я с тобой не поеду – другие планы, извини, дорогуша.

В синих глазах сверкнуло такое! Женщина стала похожа на пантеру, приготовившуюся сбить жертву одним прыжком. Не прыгнула и даже не зарычала. Напротив, назвала очень симпатичную круглую цифру и достала из сумочки несколько купюр приятного зеленоватого цвета.

– Это задаток. Если поможешь моей дочери, получишь остальное.

Не спрашивая разрешения, она закурила и нервно продолжила:

– Физической причины ее болезни врачи не находят, считают – проблема психологического характера. Какая-то травма, пережитая в детстве. Ты сможешь это увидеть?

Я пересчитала деньги. Неплохо – и на холодильник хватит, и на квартплату останется. И это только задаток.

– Попробую.

– И не вздумай меня шантажировать. – Металлические нотки в высоком голосе неприятно резанули слух, вызвав ассоциации с Громовым. – Мужа моя личная жизнь давно не интересует, но он человек известный – огласки не допустит, тебе же хуже придется. Теперь поедешь?

– Да, планы изменились. Я такая непостоянная.

Деньги я убрала и в случае неудачи возвращать не собиралась. Это плата за расход энергии, а ее, похоже, придется потратить немало.

Уже выходя из квартиры, я поймала себя на мысли, что чего-то не хватает.

Ах да, непривычная тишина. Никаких звуков ремонта с момента моего возвращения из морга. Что бы это значило? Неужели закончили?!

* * *

Она не была похожа на болезненного, с детства скитающегося по больницам подростка. Да и вообще на подростка не походила. Слишком серьезный взгляд – обреченный и смиренный одновременно. И никаких признаков вызывающего бунтарства, свойственного переходному возрасту. Здоровый румянец на щеках и крепко сбитое, но еще не начавшее преображаться в женские округлости тело двенадцатилетней девочки с этим взглядом совсем не вязались.

Она сидела посреди разобранной постели в ярко-розовой пижаме и разглядывала меня. Без страха, без интереса, без доверия. Привыкла, что родители постоянно приводят новых лекарей. Приводят, но… ничего не меняется.

Мама (по дороге выяснилось, что ее зовут Алина Шолохова) присела рядом с девочкой и стала что-то тихо ей шептать. Надменное выражение мгновенно исчезло с ее лица. Холеные ладони нежно перебирали спутанные локоны девочки, голос звучал мягко и ласково. Поразительно, как любовь преображает самого неприятного человека.

Наконец меня пригласили подойти. Алина пересела в кресло у окна.

– Я останусь. Можешь начинать.

– Привет, Галя, меня зовут Злата. – Я присела рядом с девочкой.

Она машинально отодвинулась и тихо спросила:

– Это из-за волос?

– Что?

– У вас волосы золотые.

– А… да, из-за них. – Не объяснять же ей, что имя ненастоящее. – Я попробую выяснить, что с тобой происходит. Хорошо?