Текст книги "Армейская сага (СИ)"

Автор книги: Влад Озер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Моя служба в СА»

(срочная)

  Призыву май-76 посвящается.

...Кто не был,тот будет,кто был, не забудет...

     28 февраля 1976 года нам, группе пацанов в количестве 30 человек, вручили дипломы с записью – фельдшер. Так как такая мужская группа в нашем училище была единственной, т.е. десятки лет ни до нас, ни десятки лет спустя таких групп не было, то практически 100% педагогический коллектив, в течение четырех лет был крайне озабочен, как дотянуть это «стадо баранов» до финиша. «Стадо баранов» – постоянное любимое сравнение – выражение руководительницы нашей группы – Ореховой Александры Георгиевны. Как я уже сказал, «стадо» состояло из тридцати штук. А овечек (т.е. будущих медицинских    сестер) примерно около шестисот, «переменного» состава. Кому приходилось бывать в медицинских учебных заведениях, те видели, что форма одежды обучающихся, ежедневно – белые халаты.

   Теперь представьте, тридцать, так и хочется повторить вверху приведенное сравнение, но мы так оскорбительно о себе не думали, в общем, пацанов, примерно по шестнадцать лет, оторванных от пап и мам, не обученных стирке белья, лишенных современных стиральных «Тайдов». Но как требовалось в выписке о зачислении, привезли с собой, новенькие, мамами накрахмаленные и отутюженные на 1 сентября (1972 год) халаты. Проходит 1-я – 2-я неделя обучения – халаты черные и рваные. Педагоги в ужасе, пытаются заставить нас стирать – после стирки они выглядят ничуть не лучше. Читатель скажет, а девочки зачем?! Правильно, мы кинулись к ним. Кое-кому один – два раза постирали, затем стали отнекиваться, ссылаться на занятость, а то и клянчить шоколадки. Ну а мы же в основном салаги, да и времена тридцатилетней давности, особенно на периферии – не то, что сейчас секс-подготовка с детского сада. В общем, дамы нас стали игнорировать. И стали мы похожи на привидения в темно-серых балахонах. Задумался педагогический коллектив, кого-то прошибла идея. Так как группа вроде, не простая, а спецгруппа, набрана по заказу Министерства обороны, то кинулись в ноги к военкому.

           Внимание читатель, первый мой контакт с

 людьми при погонах, хотя и заувалированный. Военный комиссар недолго думал:

– В форму их!

– А в какую? – спросила директриса училища.

– Ну, если нельзя полностью в военную, то хотя бы в стилизованную под нее.

Видно только два ряда.

Замечу, что училище абсолютно гражданское. Но придумали; – зеленая офицерская сорочка с галстуком и темные брюки, черные ботинки – для теоретических занятий в классах и аудиториях. Все практические занятия в лечебных учреждениях, по-прежнему – в халатах, с сохранением всех выше перечисленных проблем по ним, до самого концы обучения.

     С тех пор военком постоянно, минимум один раз в месяц вызывал всех  нас в военкомат. Проводил построения, смотры внешнего вида. И  что нас больше всего тогда раздражало – заставлял коротко стричься.

Еще пару штрихов о моих первых контактах с армией. Был в нашей группе Дима Цымбалюк. Его старший брат служил фельдшером в недалеко расположенной от училища части. И вот одна из первых случайностей – закономерностей в моей дальнейшей службе – жизни. Генсек, дорогой Л.И.Брежнев в том же 1972 году, году нашего поступления в училище, ввел в ВС СССР, «золотой фонд», – институт  прапорщиков – мичманов. В скором времени брат Цымбалюка получил это звание. Где-то в конце третьего курса, случайно разговорившись со старшим Цымбалюком, мы узнали, что нам, будущим фельдшерами, для того чтобы получить «золотые звезды» прапорщика, необходимо всего-то прослужить два года срочной (безупречной) службы. Затем без всяких предварительных учебных заведений, а всего лишь подав рапорт и оформив документы – получить погоны, должность, и 180 рублей в месяц! Баснословная, по тем временам сумма. Оклад врача по окончании медицинского института в гражданской системе – 110 рублей, фельдшера – 69 рублей. Я специально, при случае поинтересовался – оклад главврача ЦРБ-186 рублей.

   Как выражался великий полководец, А. В. Суворов, (об этом я прочитал где-то намного позже) – «Заманивай, ребята, заманивай!» эти слова он кричал, когда его солдаты под напором превосходящих сил противника, спасались бегством.

Так и в нашу армию основная масса офицерского состава, прапорщиков и военнослужащих по контракту, пришла и приходит исключительно заманенная меркантильным интересом. Соответственно сбежав с гражданки.

Попутно узнаю. Что этот оклад может быть увеличен ровно вдвое, если попасть служить в одну из групп Советских войск за границей. Мечта отложилась в серой прослойке глубоким рубцом.

   В начале четвертого курса, среди ребят, поползли почему-то

глухие, полушепотом слухи, что сын нашей директрисы, с большим трудом и благодаря  высоким покровителям, поступил после 11 классов, в Военно-медицинскую академию в г. Ленинград. И что самое  интересное туда можно поступать оказывается и после медицинского училища, и с дипломом фельдшера со срочной службы, а что самое невероятное – в звании прапорщика, учиться шесть лет с сохранением все того же оклада в 180 рублей!

    Вторая тайная мечта, которую даже было страшно вспугнуть дерзкими мыслями, еще глубже застряла в мозгу.

Дипломы получили. За все наши групповые и частные «заслуги» в течение четырех лет, руководство училища запретило проводить нам официально выпускной вечер. Сложились по десятке, и на 300 рублей, по тем временам (1976 год) в одной из комнат общаги, тихо и мирно сами себе устроили проводы, до утра разошлись и разъехались кто куда. Старались не подвести свою маму. А. Г. Орехову, так, как вся группа ее уважала искренне, несмотря на вначале приведенные «оскорбления» с ее стороны, но мы все осознали, что они справедливы и заслуженные многократно. Добавлю к этому, что наша руководительница, была дочерью офицера, полковника. В возрасте сорока, не замужем, без детей, от отца видимо  много переняла. Относилась к нам строго, справедливо, и с уважением. Лично мне ее методы воспитания в дальнейшем помогали, и не раз.

   На третий день по выпуску я заторопился в свой РВК, становиться на воинский учет. Слегка волновался. Призыв был на носу, затаенные мечты напоминали о себе. Меня почему-то направили на прием непосредственно к военкому. Постучался в кабинет. – Да! – Захожу, небольшой кабинет со стойкой-перегородкой. Молодой майор, приветливо улыбаясь, поднялся навстречу, поздоровался за руку, представился: майор Гусев.

Я так же расслабился, представился, подал свои документы. Товарищ майор, полистав документы, выразил свое удовлетворение, тем, что я получил образование, и в армию иду не каким-нибудь, как он выразился,   зачуханным   стрелком   –   гранатометчиком,   а дипломированным специалистом. «В армии фельдшера нужны, и вы молодой человек, будете призваны в первой партии, и, скорее всего, будете направлены служить в Германию». Сердце радостно екнуло. Я покраснел, заменьжевался, так как будто он прочитал мои потаенные мысли. Поблагодарил за доверие и убыл домой. На дворе стояло 3 марта 1976 года.

24 апреля 1976 года в 9 утра почтальон, мне лично, вручил повестку. Видимо, будучи заранее психологически, готовым, к получению подобного приглашения, реакция была относительно вялой. Участился пульс, минут на 10, перед глазами промелькнуло короткое время работы и быта в гражданской жизни, чувствуя, что если и вернусь в нее, то очень и очень не скоро. Сообщил родителям, о том, что завтра в 12 дня нужно быть в РВК.

К проводам готовились, поэтому все что необходимо, (а мероприятие совпало с пасхой), было подготовлено. Ночь была напряженной, но еще молодой организм, легко справился с нагрузкой. Похмеляться в дорогу не стал.

Куда положено прибыл без опоздания, через пару часов переехали на сборный пункт ОВК. Как оказалось, из тридцати человек нашей группы в училище, одновременно на сборный пункт прибыли семнадцать. Практически все кто был из нашей области. Неожиданной встрече  были  рады  все  без  исключения.  По обнимались, порасспросили друг друга, где кто, чем это время занимался. Кто-то намекнул, что неплохо было бы окропить встречу. А так как все без исключения были с похмелья, то никто возражать не стал. Но ни у кого ничего с собой не осталось ни грамма. На проходной наши сумки шмонали и буквально на глазах у честного народа разбивали об бетонную стену и асфальт бутылки, банки и т.д.…Там, в углу,стоял насыщенный запах самогона различного разлива и казенки.                                                                                                                               Прозвучала очередная команда на построение. К нашей шеренге подошел майор Гусев:

-О, Озерянин! Ты здесь?

      Я обрадовался еще одной почти родной душе:

– Так точно, товарищ майор! Он мне тоже улыбнулся.

– Ну что мужики, через полтора часа отправка, как смотрите на то чтобы попрощаться?

Мы не поверили своим ушам.

– Вы что серьезно, товарищ майор, – спросил кто-то в пол голоса из шеренги.

– Абсолютно серьезно – ответил военком.

– Деньги есть у всех, полагаю?

– Так точно – снова в пол голоса, но уже всей шеренгой.

– Быстро  соберите по пять рублей, и освободите чью-нибудь сумку – скомандовал майор.

      Подходящая  сумка  оказалась  у  Степы  Мартынюка, ее освободили.

– Кто смелый? Два человека за мной!

Смельчаками оказались Степа (потому что сумка его), да я (так как рядом стоял). Товарищ майор провел нас через КПП, указал, где магазин, сам с нами не пошел. Водки получилось много. Две бутылки вручили военкому за идею и помощь. Но вся компания по прежнему стояла на плацу. Возникла проблема: как выпить? И здесь выручил майор Гусев:

– Становитесь вкруг, спинами внутрь, по очереди, по два человека заходите внутрь, выпивайте кто, сколько может, всей толпой изображайте просто беззаботную толпу новобранцев посреди плаца.

     Получилось все в лучшем виде. На фоне десятков таких же групп– кружочков (от разных РВК), на нас никто не обратил внимания. Хотя по плацу шастало много офицеров и прапорщиков. С нами товарищ майор пить не стал, хотя мы настойчиво предлагали. Попрощался со всеми за руку. Прозвучала очередная команда: «Становись!». После чего нас пересчитали, сверили по спискам, дали команду: « По машинам!» На вдруг повеселевшую и потяжелевшую группу молодняка снова никто внимания не обратил, видимо было не до нас.  Больше, я лично майора Гусева никогда не встречал. На память от него, остался автограф в военном билете, и теплые воспоминания. Спасибо! Товарищ военный комиссар. В дальнейшей службе практически не вспомнить ни одного эпизода, чтобы кто-то из командиров и начальников проявил заботу о подчиненном бескорыстно, не подолгу службы. Ранним утром мы прибыли эшелоном в славный град Славуту.

     Славута. Сборный пункт уже межобластного масштаба. База. Накопитель. Распределитель, перед отправкой куда-нибудь. От железнодорожного вокзала колонной повели в военный городок. Стоял густой туман, капало с веток деревьев, роса, чистейший воздух. Военные по одиночке, двигались в сторону городка в плащ – накидках и хромовых сапогах. Зашли на территорию части – широкий и длинный плац. Высокие двухэтажные казармы, оригинальные. Такой архитектуры, военной в дальнейшем мне встречать не приходилось. Представьте себе залы в длину не менее 50 метров, и шириной до 25. имитация коридора по середине двумя рядами колонн. От пола до потолка – минимум 4 метра. Кровати, расставленные в два яруса по ротно, кажутся на фоне размеров зала – миниатюрными, игрушечными.  Кто-то сказал: «Казармы Екатерининские, это она строила их для своих кавалеристов». Может быть. Других мнений не поступало. У меня возникло чувство приобщения к истории славных предков. Тогда оно еще было нежное и искреннее.

     В залах чисто, светло, свежо. Правда, в умывальниках и туалете, расположенных с торца этих казарм, был полный бардак привнесенный современными поколениями. Полы разбиты, залиты водой. До раковин умывальников и до унитазов нужно было прыгать по кирпичикам и доскам. Из кранов текло, унитазы забиты, сливные бачки сломаны, в санузле стоял нормальный русский дух, которого обычно ни одна вражеская сила не выдерживала. Здесь же, рядом, в подсобке, за рубль, механической машинкой, старая семитская морда, избавляла наши  набалдашники от лишней  растительности, подчистую, наголо. Даешь под Котовского!

     На построении перед завтраком, нам сообщили, что ночью с 25 на 26 апреля умер МО СССР маршал А.А.Гречко. Лично в моей душе это сообщение посеяло какие-то смутные ощущения. Как же так, меня не успел призвать, а сам.... Потом я много раз читал и слышал о маршале много положительного. Завтрак. Обед. Ужин. Ничего более

удивительного, и отрицательного, в меню, в своей жизни ни до, ни после встречать не приходилось. Читатель может не поверить, а продовольственники тех лет будут, возможно, возмущаться, но это чистая, правда. Я в двух словах скажу только о первом блюде на обед. Бачок под первое, на десять человек. Чистая, повторяю, чистая пресная, кипяченая вода и один, один! Целый «лопух» – пардон – лист капусты. Десять голодных, молодых, здоровых желудков, обалдели. И это что же, так два года?! Помню, единственное что было съедобным,

это груша в компоте (из сухофруктов). И то она досталась далеко не  всем. После такого обеда многие побежали в солдатскую чайную. Там помещение было маленьким. Возле прилавка давка, столпотворение. Времени в обрез. На выходе в темном коридоре, местные «деды» отобрали у меня деньги и часы. Придя в свой взвод, я сообщил об этом своему сержанту. Описал по его просьбе внешность «грабителя» с помощью свидетелей. Надо отдать должное, сержанты довольно оперативно вычислили разбойников, и все отобранное, в течение максимум часа – полтора, было возвращено.

     После обеда нас построили и повели на вещевой склад переодеваться. До сих пор мы еще были в «гражданке». Склад, огромное хранилище. Толстый прапорщик открыл ворота, прямо на полу, посреди бокса, целые бурты шмоток. Гора п/ш* сапог, ремней, пилоток, портянок. Прапорщик, где на глаз, где по подсказке, в основном, размера обуви, быстро бросает очередному подходящему форму. Благо наладилась погода, поэтому прямо на улице перед складом проходит переодевание. Пока идет получение формы, балуясь, рвем, режем, на бахрому свою гражданскую одежду (чтоб врагам не досталось). Начальник склада при этом успевает, с каким то сожалением приговаривать: «Повезло вам придурки! П/ш, юфтевые сапоги и кожаные ремни, выдают только тем, кто убывает за границу!» Для нас это не понятно: « А что носят те, кто служит в союзе?» – Чуть не хором задаем вопрос. «Х/б*, кирзуху* и ремни из кожзаменителя!» – отвечает представитель «золотого фонда». В душе мы порадовались

за себя, как же, мы чуть ли не элита. Нас отобрали в лучшие войска, нам оказали доверие, нас одели в лучшее, что могла предложить Родина. Дальше произошла знакомая для всех новоиспеченных воинов ситуация, несколько часов (или суток), мы не узнавали друг друга.

     Вечером, после ужина, сержанты, командиры отделений, обучали нас приводить форму в порядок, подгонять ее под себя, подшивать воротники, правильно наматывать портянки. По соседству с нашим взводом, разместился взвод призывников в ВДВ. Они надели тельняшки и голубые береты. На нас, пехоту, не обращали внимания, в разговоры не вступали, задирали носы, нас игнорировали. Я молча завидовал. Оказалось что мы не самые, и даже очень далеко не элитные. В этой голубой «элите» мне еще в дальнейшем предстояло прослужить многие годы.

     После завтрака, состоявшего из пюре с полусгнившего, наполовину очищенного картофеля построение всех призывников без

исключения. Кто-то из начальства длинно и невнятно объявил, где-то срочно нужно заменить кабель. Погрузка в ГАЗ-66. Увезли за город километров за тридцать. Кабель толщиной с большой палец, уже был растянут по местности на десятки километров. На одну лопату распределили по 50 метров траншеи, шириной на два штыка, глубиной на 1 метр. Повезло тем, кого выбросили в полях. Нам достался участок в лесу. Пятьдесят метров сплошных корней и тупая лопата (топоров ни-ни). Весна была прекрасная. Днем до +25° и выше, ночью лужи слегка подмерзали. Разделись до пояса. Контролеры от связистов, бегают вдоль траншеи, замеряют ширину, глубину. Громко возмущаются, другие подразделения уже закончили, а вы тут копаетесь. Наши командирчики тоже им подпевают. Уточняем, а где уже закончили – то? А вон, показывают на пахоту. Понятно, слов нет. Возмущаться бесполезно. В обед, после многочисленных обращений к командованию, в термосах – подвезли питьевую воду, об обеде забыли. На сырой, некипяченой, теплой воде, где – то к 18°° мы свои участки траншеи закончили.

            На следующий день, на построении, бесплатной и бессловесной рабочей силе объявили: «На склады РАВ*, грузить снаряды!» Привезли на склады. На КПП у всех отобрали зажигательно-курительные принадлежности, даже ощупали карманы. Прошли на территорию, которая показалась мне огромной. Нашему взводу досталось одно хранилище, на высоком фундаменте – рампе. По всей длине рампы с нее свисали десятки пар узеньких рельсов на 2 метра в длину. Открыли ворота боксов. Внутри на рельсах стояли небольшие тележки, с нагруженными на них ящиками со снарядами. Все чисто, аккуратно, даже изящно. К рампе подъезжает УРАЛ, свисающие концы рельс ложатся ему в кузов. Наша задача, нежно толкая тележки, заводить их в кузов. И так спокойно работали где-то часов до 12 дня.

*хб– хлопчатобумажный.

*кирзуха– сапоги из кирзового дермантина.

*РАВ-ракетно-артиллерийского вооружения.