Текст книги "Мои мытарства, или похождения (СИ)"

Автор книги: Виталий Юрьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Ну и на излёте вечера пригласил он меня на выходные, на второе свидание. И место предложил для встречи очень удачное – пляж. Впрочем, я сама навела его на эту мысль. Осанку ведь как-раз подтянула, и походка у меня уже довольно лёгкая стала, крылышек разве что не хватало, для полного счастья. Короче, не пропадать же стараниям.

К речке, в субботу, действительно летела как на крылышках – второе свидание, огромнейший прогресс! Новая страница в жизни!

Встретились сразу за мостом, в самом начале набережной.

– Где-то тут расположимся?.. – спрашиваю.

– Нет, дальше пойдём. Я знаю одно уютное местечко. Там и людей гораздо меньше...

Ну и выдвинулись. Уж пошли, так пошли. Прёмся, прёмся... ноги, понимаете ли, отваливаться начали:

– Долго ещё?

– Чуть-чуть.

– Два локтя по карте что ль?

– Гораздо ближе, – улыбается.

– А чего мы так далеко?..

Он только подмигнул:

– Скоро поймёшь.

Ну ладно, думаю, винца у нас с собой порядочно. Резинками я тоже, на случай самых приятных неожиданностей, запаслась. Чем лукавый не шутит (закрой, пока, Боженька, ушки), может действительно, второе свидание плавно перетечёт в третье? И будет мне, наконец, счастье?..

С такой пламенной надеждой позволяю себя увлечь куда-то прямо к чертям на кулички. В итоге, затащил меня в настоящую глушь. Можно сколько угодно "Ау!" кричать, никто и не услышит. Но местечко действительно ничего такое. Кусочек пляжа, песочек, даже вода кажется чище чем везде.

Бросили подстилку, подразделись, наполнили стаканчики. И только-только винца пригубили, да немного расслабились, извлекает он из своего вещмешка пустую пластиковую бутылку.

Мнёт её зачем-то, в дне дырку пробивает, а верхушку обматывает кусочком фольги, в которой проделывает зубочисткой махонькие щёлочки.

Вот так инструмент забабахал!

Ну а как только он сухой травки на фольгу накидал, до меня уже дошло, что к чему. В общем, когда зажигалкой щёлкнул и глубоко втянул в себя сизый дым, уже не сильно удивлялась.

– Давай, – говорит, – теперь ты.

Не знаю, зачем мне это нужно было, но решилась попробовать.

Только вот ничего хорошего из этого не вышло. Лёгкие обожгло, горло мгновенно саднить стало, слёзы из глаз так и брызнули.

А когда еле-еле откашлялась, чудак и спрашивает:

– Ну, чувствуешь что-то?

Ни черта я не почувствовала! Голова только отчаянно разболелась и в груди воспылал пожар.

Жутко неприятные ощущения.

Пришлось заглушить эту гадость большими глотками вина.

На него же, похоже, подействовало. Лёжит себе на подстилочке, смотрит добродушными глазами в чистое небо, а выражение лица – самое умилённое.

А потом внезапно как давай рассказывать! Видно крепко его пробило на "поговорить". Поначалу я не вслушивалась, но он вдруг такую ерунду принялся лепить, что поневоле навострила уши:

– Мы с тобой тут на одеяле отдыхаем, а там ещё котик в тенёчке – речка, пляж... и мы такие втроём... типа, все на своих местах... Картина маслом.

Чего-чего, думаю, какой ещё нахрен котик?! Где ты вообще котика тут увидел?

Но вслух говорю только:

– Ага. Жаль, писать некому.

– Это да...

Чуточку помолчали. Но он давай дальше наяривать, ещё более разнежено:

– А ты когда-нибудь задумывалась о том, что голова курицы похожа на яблочное зёрнышко?

– Хм... Нет. До этого, пока что, не доходило.

– В самом деле! Не хватает только красного гребешка... маленького такого "ирокезика".

– Да, что-то в этом есть, яблочное зёрнышко с красным "ирокезом" действительно будет немного напоминать курицу... – соглашаюсь, а сама думаю, – "Чёрт! Что я несу?!"

Он же явно обрадовался. Голос его так и просиял:

– Видишь?! Это я сам придумал!

– Гениально, блин. Какие мысли ещё тебя посещают? Ты давай делись, не стесняйся.

– Так я и не стесняюсь...

– Я заметила. Чтоб такую муйню вслух произносить – это же совсем бессовестным надо быть.

– А ещё!..

– Слушай, а ещё... ты не мог бы, извиняюсь, подзаткнуть немножко фонтан? Голова и так раскалывается. А я хочу, понимаешь, позагорать. Желательно – в тишине и покое.

– Ну и ладно, – бормочет заметно обиженно, – я тогда купаться.

– Ага! Давай, сходи, прополощи мозги...

Пока он плескался, настроение у меня окончательно пропало. Но главное – продолжать ведь смысла совершенно уже не было. И потом – а что, если он действительно захочет второе свидание теперь перевести в третье?..

Я даже вздрогнула от такой кошмарной перспективы.

Так что вещички по-быстрому собрала и отчалила. Опять, понятное дело, по-английски, ну да что поделаешь... вступать с обкуренным в новую занимательную дискуссию мне точно не хотелось.

Вернулась домой, включила, под настроение, Бейкера, ну вы знаете: "There's no love song finer, but how strange the change from major to minor, everytime we say goodbye". Вот это вот всё.

И тут меня как накрыло! Сижу, слушаю пластинку, рыдаю в три ручья, и вообще не могу остановиться. То ли печаль такая тяжёлая навалилась, то ли всё-таки травка-муравка догнала. Не понятно.

Не поверите – уже третий.

Ленка со своим треклятым ухажёром укатила на неделю в Турцию, а безумного этого своего кокер-спаниеля мне навязала (Рональд, блин! Одно имя чего стоит). Ну и, естественно, строго напутствовала:

– Кормить два раза в день. Воды наливать побольше. Утром и вечером – выгуливать.

Ладно, чего не сделаешь ради единственной подруги.

Рональд этот, скажу вам, совершенно сумасшедший. Тянет тебя так, что поводок не удержишь, успевай только за ним поспевать.

Раз как рванул... и полетела я по всему парку, через палисадники да сквозь кусты, по ямам и буеракам – пока не выскочила прямо на полянку. Там сволочной Рональд и остановился как вкопанный.

И сразу стало ясно, отчего остановился.

Ведь посреди поляны – парень. Дюжий такой, накачанный. А с ним пёс – огромный "кавказец".

Вполне очевидно, что оба довольно серьёзные такие ребята...

Вот это, думаю, мы попали. Сейчас Рональд откроет свою пасть чтобы погавкать, и тут нас обоих разорвут на мельчайшие клочья.

Но Рональд мудро лаять не стал, только хвостом неожиданно вилять принялся. Ну и, слава тебе Боженька, качковский пёс (как опосля выяснилось – "Джек"), оказался внезапно вполне смирным творением.

Сам культурист, с чрезвычайным любопытством на нас, внезапно выскочивших из кустов, посмотрел, а потом и произнёс, насмешливо:

– Что-то я этого цуцика здесь раньше не видел...

Вот так и познакомились.

То ли из-за собаки на удивление спокойной, то ли благодаря внушительной фигуре... Не вполне уверена, правда. Но решила отчего-то, что персонаж он сугубо положительный. Тем более ведь спортсмен. Качок и всё такое. Не пьёт, не курит. Тренируется опять-таки, – штанги тягает.

Всю ту короткую неделю выгуливали мы своих пёсиков вместе, сообща. Пару раз новых знакомцев даже до подъезда провожали...

Но Ленка, конечно, вскоре вернулась, Рональда естественно забрала, и осталась я у разбитого корыта.

Пару дней потыкалась, помыкалась... и что его дальше делать? Ведь соскучилась, вроде как...

Ладно, решилась наконец, пойду так, без собаки. Авось приветят.

Расписание то я его атлетическое уже знала, выучила за неделю. Так что пришла вечерком, села под парадным, и жду милого с тренировки. А тут и он, лёгок на помине:

– О, Привет! Ты чего это?..

– Так пришла, повидаться.

– А! Ну ясно. А где кокер?

– Отдала уже.

– Понятно.

Смотрит на меня изучающим взглядом. К чему, вероятно думает, можно такую бабёнку пристроить?..

– Готовить умеешь?

Тут я просияла:

– Естественно!

– Отлично, пошли тогда. Сварганишь пожрать чё-нибудь. А то я так устал, руки-ноги не поднимаются.

Пришли в квартиру. Он сразу на диван, и телик врубил. Ну а Джек на полу, на медвежьей шкуре улёгся.

Впрочем, не квартира у них, а нора. Студией называется. Кровать, объединённая с кухней и совместный санузел за дверкой. Немного не привычно, но в принципе, если у меня дома одну стенку сломать – получится то же самое. Есть, впрочем, в таком размещении свои плюсы – кричать не надо, можно спокойно разговаривать, находясь в любой точке жилища.

Но поразила меня не сама квартира. Поразило то, что буквально по всей "кухне", возвышались горы грязных тарелок.

– О! – растерянно спрашиваю. – А по каким дням ты моешь посуду?

– Та ладно тебе! – отвечает небрежно. – Сегодня просто так вышло...

– Правда? – ещё разок оглядываю бесконечный ряд блюдцев, чашек, мисок, кастрюль, сковородок и прочей утвари, сваленной то в раковине, то на столе, то прямо на варочной поверхности. – Судя по всему – нет.

– Мою я! В самом деле... Как вся станет грязной, так и мою.

– Хм! И как часто она у тебя становится ВСЯ грязной?

– Ну, где-то раз в неделю.

– Понима-аю. А моешь ты её, наверное, на следующие сутки, после окончания грязных семи дней. Во-первых, зачем чаще? Такая себе экономия. А во-вторых – каждая восьмая неделя получается свободной. Вообще – акция! Так ведь? Кстати, а мусорка где?..

– Зачем она тебе?.. – спрашивает настороженно.

– Чтобы все эти Авдиевы конюшни разгрести, естественно.

– Авди... что?

– Не важно. Нужна.

– Так под мойкой разве нет?..

– Нет.

– А в углу там, может?

– Не-а.

– В ванной тогда посмотри.

Заглядываю в санузел, заодно, думаю, схожу по-маленькому, и сразу натыкаюсь на мусорное ведро. Ящик не просто забит до отказа... из него вовсю сыпется.

Пакеты, фантики, пластиковые баночки и прочая какая-то подгнившая гадость, разбросана натурально по всей ванной...

Пытаясь до конца сохранять чувство юмора, интересуюсь:

– О, стесняюсь спросить, а по каким дням ты мусор выносишь?..

– Та ладно тебе, – кричит, – хватит уже порядки тут наводить! Выношу я мусор, выношу! Вот, зуб даю!

– Ну да, понимаю, но похоже, тоже на восьмой день!.. – потом перевожу взгляд на стульчак унитаза и продолжаю растерянно, почти испуганно. – А по каким дням ты моешь толчок?..

– Что ты там бухтишь?!

– Ничего, ничего, – бормочу практически про себя, с нечаянным таким вздохом. – Я и сама уже всё увидела... Ни по каким не моешь.

Пришлось воспользоваться туалетом со всеми предосторожностями, словно самым-самым общественным.

– Что ты там копаешься так долго? – орёт. – Жрать-то будем уже?

– Скоро, готовится!..

– Ну, хорошо.

В общем, посуду вымыла, покухарничала, мусор вынесла, унитаз привела в порядок, молодца своего подкачанного накормила.

– Нормал готовишь, – уплетая за обе щёки и вытирая ладонью жирный подбородок, похвалил он. – Годишься в жёны. Между прочим, можешь и пол помыть, заодно.

Пока ел, действительно, помыла заодно пол.

– И, кстати, Джеку сыпани, там, в мешке большом, корм, на подоконнике.

Сыпанула и Джеку.

– Ну всё, наелся я. Тарелки теперича помой, и будем спать ложиться. Да, Джек? Дже-ек?!

Обожравшийся пёс, услыхав обращение, запрыгнул со шкуры на диван, полностью заняв одну его половину, в то время как качок, давно пребывавший в одних узеньких трусиках, возлёг на вторую.

А я, домыв быстренько посуду, стала так в сторонке от постели и думаю, как же это мы будем здесь спать? Места, для меня, ведь нету!

Заметил дружок мои сомнения.

– Ничего, поместимся, – успокаивает. – В тесноте да не в обиде. Ты пока это, давай лучше!..

– Давать?..

– Ну да, давай, начинай.

Я совсем растерялась:

– Начинать что?

– Тащи за щеку.

Тут до меня дошло. Кровь сразу бросилась в голову.

– Давай, давай, детка. Не задерживай процесс. Сделай изи для папизи и будем уже храпеть.

Еле-еле из себя выдавила:

– Что, вот так сразу?

– Ну да, а что тебя смущает?

С трудом перевела дыхание:

– Не хочу!

– Слушай, давай, не утомляй меня, бо сейчас собаку спущу... Дже-е-ек!

Пёс, доселе мирный, услыхав настроение хозяина, резко поднял голову, начиная потихоньку рычать и скалить зубы.

Мамочки, как я оттуда бежала, как улепётывала! Коридор, замок, дверь, лестница, улица, фонари, а там уже и дальнюю аптеку проскочила.

А как он ржал, как ржал – на всю улицу слышно было...

Тупой баклан!

Боженька, да и ты, после этого, просто распоследний сукин сын, и ничего более... Эх, а ведь казалось бы – я теперь намного более привлекательная особа, чем прежде... Но, миленький, скажи-ка мне, почему же я привлекаю одних только дибилов?..

III

Четвёртый, мать его так!

Брошюрка прямо указывала, что лучшим местом для знакомств является бар. И почему я сразу туда не отправилась?!

Наверное, всё-таки была внутренне не готова прямо с кондачка бросаться в полымя. Существовала необходимость набраться прежде немного уверенности в себе.

Но теперь уже стала гораздо смелее. После кавказца, казалось, ничто уже не могло меня особенно напугать.

Да и всё-таки, рассуждала, в статусном заведении гораздо выше шанс какого-то толкового дяденьку поймать за руку, чем посреди диких уличных джунглей.

Присела у барной стойки – туплю в листок меню, думаю, чего ж это заказать. А неподалёку уже сидит какой-то гражданин, с бокальчиком. Виски, похоже, попивает. Сразу заметил меня.

Впрочем, сложно было не заметить, заведение ведь в общем-то пустовало. Однако, как выяснилось, заметил он меня совсем по другой причине, которую тут же и озвучил, с лёгким наклоном головы:

– Приветствую. Раньше вас здесь никогда не видел.

Ага, думаю, завсегдатай.

Приглядываюсь... с виду очень приятный такой молодой человек. Или опрятный, как лучше сказать?.. Но главное не то. Главное, глаза – блестящие! Не в том смысле, что они блестят, хотя и это тоже, а в том... вот сама не понимаю, почему так. Отчего в мужчине больше всего меня привлекают глаза? Ничего не могу с собой поделать – засматриваюсь, и просто тону...

Чтобы отвлечься и переключиться встряхиваю волосами.

– Так я тут раньше и не бывала.

– Нравится?..

– Да, довольно симпатично здесь.

– И мне нравится. Есть в этом месте какая-то душа... своя, особенная атмосфера. И важная часть её, кстати, – живая музыка... Давайте, может я вас угощу пока... Что вы пьёте?..

– Хм... Почему бы и нет? Спасибо, – говорю, а сердце аж вскипает от волнения. Но усиленно стараюсь держать марку, – грузинское, сухое. Ркацители, например... А что за музыка? Лабухи какие-то поют?

– Нет, лёгкий джаз. Серёжа, двести виски и бокал Ркацители! Пойдёмте, вон за тот столик. Скоро начнётся.

Мы присели. Он продолжил тянуть своё виски, а я взялась за винцо. Он о чём-то несущественном расспрашивал, ну а я что-то рассеянно отвечала.

В определённый момент, освещение над маленькой тёмной сценкой внезапно зажглось, на площадке объявилась пятёрка весёлых ребят, с полным инструментарием, даже и с саксофоном.

Вы любите звучание саксофона? Я – обожаю!

Ударник быстро выбил палочками ритм, и как начали! Причём играть пошли всё подряд. И, действительно, молодцы, музицировали очень хорошо, практически без пауз. Исполняли много классных вещей.

– Чему вы улыбаетесь?.. – внезапно интересуется мой новоявленный знакомый.

– Тут обработка Билла Уизерса, – говорю, радуясь узнаванию. – "Ain't No Sunshine".

– Правда? Любопытно. – тактично минуточку помолчал. – А теперь что звучит, знаете? Мелодия кажется такой знакомой...

– А, это Перси Следж! – вино (слава тебе, Боженька, за этот благодарный напиток), уже начало действовать, язык окончательно развязался. – "When a man loves a woman". Где её только не было. И в кино, и так. Но без вокала, и в таком необычном ключе, её не сразу узнать, конечно.

– Ого! Вы хорошо рубите. Поразили. Я, признаться, полный ноль. Слушаю, мне нравится, цепляет, но кто и что – представления не имею... Может потанцуем? Как раз, похоже, музыка подходящая.

– Давайте, – соглашаюсь от неожиданности. – Тем более, что это Битловская "And I Love Her", сыгранная, кажется, по Максвеллу.

Он спокойно и уверенно поднялся. Без малейшей тени улыбки мягко взял меня за руку.

И только лишь по его некоторым, чуточку неловким движениям, было ясно, что он уже довольно пьян. Но при этом речь его, а он всё продолжал что-то негромко рассказывать мне в танце на ушко, оставалась чёткой и ясной, а глаза ещё ярче светились приятным внутренним светом.

Боженька, а ведь милый так мне и не представился, я ж даже, по тупости своей, не выяснила его имени! И вот он всё о чём-то продолжает расспрашивать, а я только отвечаю. Но как самой подступиться к нему с интересующими вопросами – не знаю.

Зато мы действительно очень, по внутреннему ощущению, хорошо (представляете?), танцуем. Ведь ведёт он меня довольно осторожно, необычайно уверенно. Так ведёт, что по мне и не скажешь, будто я никогда с мужчинами-то раньше и не вальсировала.

Такие дела! Однако, танцы танцами, выпивка выпивкой, но и джазу джаз.

Ещё немножко мы посидели, ещё покружили, и предложил он мне, внезапно, слегка, так сказать, проветриться. Попросту – немного прокатиться. Ну я и не стала даже ломаться – легко согласилась.

Вызвали такси. Выехали, вскоре, в жаркую, пьянящую, августовскую ночь.

По пути он попросил водителя притормозить, выскочил у придорожного магазинчика и вскоре вернулся с бутылкой шампанского и двумя банками пива.

Добрались до дома. А в квартире у него, чтоб вы понимали – сплошные бокалы. Целая коллекция разнокалиберных фужеров. Причём, повсюду – на кухне полочка, в комнатном серванте специальное место под них отведено, ну и так на столике выстроены в ряд.

– Будешь шампанское?

О, а я и не заметила, когда перешли на ты.

– Немножко разве что.

– Так я и думал, – кивнул он и вытащил два фужера, – один огромный, полулитровый с виду, другой поменьше, обычный в общем-то.

Налил себе в большой бокал, а мне остатки накапал в маленький.

Пока я неспешно отхлебнула из бокала половину, он свой уже опустошил.

– Пиво хочешь?

– Нет, не очень люблю. Тем более, после вина.

– И это правильно, – одобрил он, и тут же всосал в себя обе банки, практически одну за другой.

Боженька, думаю, к кому это я приехала! А ведь такой молодой... Да и по лицу никогда ведь не скажешь...

Он пересел на диван, расстегнул на рубашке верхнюю пуговицу, откинулся немного назад, опираясь на руки и неожиданно, оглянув меня всю разом, очень мягким голосом позвал:

– Иди ко мне.

А глаза, ставшие к этому времени практически прозрачными, источали внутренний свет такой неимоверной силы, что я, знаете ли вот, беспрекословно так встала и пошла. Очаровал он меня, всё-таки.

Принялись целоваться. Так сладко было! Но тут чёрт меня и дёрнул:

– Я выключу освещение.

Он был мил до последнего:

– Конечно, если тебе мешает.

– Одну секундочку!

Я вскочила, и почти сразу же вернулась, на ощупь, в темноте.

Наткнувшись на бесчувственное тело моментально осознала, какую допустила ошибку. Ужасную ошибку.

ОТКЛЮЧИЛСЯ!

Пришлось, чертыхаясь, вставать, искать обратно по стене тот выключатель... Вот же дурёха проклятая, свет ей, понимаете ли, мешал!

Дальше действовала по классике – поливала из чайника, била по щекам, пыталась стянуть с кровати...

Ничего не помогло.

Полчаса промучившись с бездыханным телом, вызвала такси и ретировалась домой, несолоно хлебавши.

Эх!.. Пятый...

С богатеньким познакомились дико случайно. Он спешил от парадной гостиницы к машине, прикрывая, в виду грибного дождика, голову газеткой, а я натолкнулась на него, заглядевшись на кусочек радуги, возникшей над самой дорогой и уносящейся куда-то вдаль, за высотные дома.

Хороший всё-таки этот деловой район...

Извинился, бросил беглый взгляд в глаза. Внезапно притормозил, явно заинтересовавшись... всё-таки, верно вам говорю, качественные линзы – половина дела. Раз-два, пара неловких фраз и жестов... парочка заученных плоских шуточек... так и познакомились. Сунул газетку под мышку, записал мой номер в свой Айфон, ещё раз извинился, теперь уже по поводу спешки, и укатил по своим делам. Истинный джентльмен, блин!

Ближе к вечеру позвонил и пригласил в ресторан. Пищать от радости в трубку я, конечно, не стала. И вообще согласилась как бы нехотя. Но потом уже, закончив разговор, немного попищала и попрыгала по комнате.

Заведение посетили шикарнейшее. Просто нет слов, чтобы описать. Крыша и стены – стеклянные. А все эти люстры, светильники, разноцветное освещение... ох, Боженька ты мой! И далее, высоченные пальмы, а с потолка свисают длинные ветви растений. Оказалась я короче в настоящем сказочном лесу. Будто в открытом баре посреди яркой ночи и безумных звёзд. И потом, этот пряный ресторанный шум...

Мечты сбываются, блин!

Кавалер мой сразу же подзывает официанта, и сходу заказывает какое-то безумно дорогое шампанское.

Факт, сбываются.

Расслабились немного. Пьём этот Периньон, этот сладостный Кристалл, или как там оно называется, не обратила внимания, но вкуснючее!..

Он что-то такое твердит, в основном, по деловой части. Командировки, встречи, договоры... Усталость, одиночество. Произносит какие-то мудрые веские слова, роняет важные фразы.

Естественно, мне нельзя было от него отставать, ни в коем случае. А то вдруг ещё решит, что перед ним обычная недалёкая, корыстная дура.

Короче, усиленно стараюсь быть на уровне, поддерживаю интеллектуальный градус беседы. Тут тебе не звёздные войны, никаких вжик-вжик и бластеров, надо соответствовать! О чём бы поговорить? Может, о музыке? Да, это интеллектуально... Что ж поговорим о музыке... например, о джазе. Что? Джаз тебе не очень? Поверь мне, ты просто мало его слушал. Нужно послушать... повнимательнее! Там такие глубины, что ух! Дна не найти. Не приходилось? Ну, наверняка, что-то да слышал, ведь. Вот, например, Гарбарек, его точно не мог не слышать. Его даже по радио пускают, вспомни: тю-тю–тю-ри-ю-ю-ю-ри–ри-ри-рю-рю-рю–ти-ри-ти-ри–рю-рю-ри-и! Что, правда, никак, ничего не говорит такая мелодия? Хм... Ну, у меня со слухом не очень... честно говоря, могла немного переврать. Но композиция, правда ведь, безумно известная же, восточный такой мотив...

Он, прищурив глаза, молча курит толстую сигару и терпкий дым всё сильнее окружает меня, а газики вина всё заметнее подталкивают вглубь себя. О, этот незабвенный зал ресторана, это миндальное шампанское и этот дым... Кружат голову. Вот же оно счастье!

Моя музыка, сплетаясь с его никотиновым смогом, потихоньку заполняет всё вокруг, выстраивая в воображении чудесный мир иллюзий.

И конечно же я, слегка утратив ощущение пространства и времени, продолжаю интеллектуально беседовать:

– Вот, например, вещи Колтрейна, помнишь?.. Не помнишь?! Ты не помнишь Колтрейна?! Изумительно. Как такое вообще может быть? Ты всё в жизни пропустил! Минуточку, я тебе сейчас покажу!

Тут меня уже несёт вовсю, вскакиваю с места, размахиваю руками, тычу пальцами, показывая весь квартет в ролях:

– Представь, начало... ритм секция подкрадывается, такая, подкрадывается, пума-пума-бум, бум, бум, бум. Пум-пум-бум, бум, бум, бум. А потом! – прищёлкнув пальцами, надуваю щёки и выцеживая сквозь сомкнутые губы воздух, нажимаю клавиши воображаемого саксофона, – ту-ту-ду-у, ту-ту–ду! Вот так, – продолжаю всё громче пояснять детали, перекрикивая воображаемое течение музыки, – он начинает плести это своё полотно... И пианинка там ещё... плям-плям-плям, плям-плям-плям!.. И веришь, так сразу тепло-тепло становится на душе!.. А поезд. Синий поезд! Ту-ду-ти-ду-ди, ту-ду-ти-ду-ди... Потом Импрешнз, вот это штука вообще сумасшедшая! Вашему вниманию, представляем, на басу – Джим-ми: падаба-да-дам-дам-дам-дам, падаба-да-дам-дам-дам-дам! А Спиричуэл! Слышал, вообще, как он с Боженькой-то умел разговаривать? Высший класс! Сакс, как передатчик сознания... Погоди, сейчас ты всё узнаешь!..

Внезапно замечаю – с кавалером моим что-то не то твориться. Глаза на выкате. Лицо краснючее, словно он задыхается, а рот приоткрывается и тут же обратно закрывается, с трудом хватая воздух.

По-видимому, он просто силился что-то мне сказать. Наконец, сумел прокричать громким истерическим шёпотом:

– Сядь и заткнись, ИДИОТКА! На нас уже все смотрят!

Тут и стало мне предельно ясно, что опять я заигралась в фантазию.

Те десять с половиною минут, на протяжении которых мы ожидали расчёта прошли в гробовой тишине. Вид кавалер мой принял крайне недружелюбный, холодный... точнее даже надменный.

Во двор спускался, сунув руки в карманы и немного сторонясь меня. Затем сразу же взял такси и по-прежнему не издавая ни звука, даже не намереваясь попрощаться, укатил себе.

Такие нынче джентльмены у нас...

Что ж, осталась я одна, со своим Колтрейном. Поплелась потихонечку домой. Ну, мне не привыкать. В первой, что ли?..

А в голове всё крутилось: такой шанс, такой был жирнейший шанс! Как вздыхали девчонки классе эдак в девятом: "А свиданка-то не удалась. Нет, не удалась свиданка...".

По пути заглянула в супермаркет, прикупила пару пакетов какого-то винца. От Перрье Жуэ я сегодня самовольно отказалась, так что придётся теперь пить это вонючее пойло.

К распитию приступила прям в трамвае, благо людей особо не наблюдалось.

Пока добралась до квартиры, была уже такая хорошая, что в комнате меня почему-то повело, и наткнулась сразу я на шкаф с пластинками. Он меня по-видимому неким образом притягивал.

Да уж, вот всё, что мне досталось от папы, помимо долбанных инструментов. Пластинки. Целая куча пластинок. Грёбаный пластинковый шкаф. Причём сплошной джаз. Джаз, джаз, джаз и джаз, на каждой гадской обложке. Как же я устала от всего этого блядского джаза! Он мне всю жизнь ведь испортил...

И потом, Боженька, вот скажи-ка мне, как же мы жили втроём в этой тесной клетке? С одной стороны – шкаф с книжками, шкаф с пластинками, проигрыватель, и телевизор, а с другой кровать... И ещё маленький аппендикс, переделанный из чулана, в котором спала в детстве я. А?!

Как, как. Сама ведь знаю ответ. Счастливо жили, вот как! А теперь что?..

Такой в общем какой-то пошёл разброд мыслей...

Ну ладно, раз сегодня опять не удалось, раз уж такое тоскливое выдалось настроение... Что ещё делать? Остаётся вновь запустить проигрыватель, пить гадкий кисляк, слушать "Испанские зарисовки" Майлса, и вспоминать папу.

И такое отчаяние непередаваемое вдруг навалилось...

Папочка, где же ты?!.. Мне так тяжело здесь одной, без тебя. Вся эта нынешняя шваль, совсем не то, что был ты!.. Береги его, Боженька, пожалуйста, там, у себя...

Так бы и тосковала я до самого рассвета, но, по счастью, пакетированная дрянь меня вскоре вырубила.

Шестой, чёрт бы его побрал!

Короче говоря, – хватит с меня джаза. Уже достаточно. Точка. И точка! Нажмём-ка на древнем японском проигрывателе кнопочку «Stop»!

Нужно нафуфыриться как следует – и в клуб, на диско. Где обычные, нормальные, жизнерадостные парни, пьют, гуляют, танцуют и снимают обычных, нормальных, жизнелюбивых девочек. Хватит уже искать приключения на свою плоскую попу, во всяких идиотских местах, а не там, где их находят все остальные.

Разоделась. В смысле – практически разделась. Юбка, майка и босоножки. Думала стринги, но потом передумала. Парней, говорят, больше кружевные заводят. Тем более, решила лучше в "кармашек" трусиков, на всякий случай, положить презерватив. Мало ли что? Ночью уже будет не до поисков... по сумочкам, да по тумбочкам. И вообще, конвертик этот затаённый, припрятанный в нужном месте, будет меня вдохновлять... так сказать... на подвиги.

Приехала на место, приняла немного на грудь для пущей смелости, и прямиком на танцпол. Начинаю понемногу двигаться, втихаря высматривая подходящего кандидата.

И тут, действительно, замечаю одного. Отплясывает чуть в стороне, явно без дамы. Глядит вокруг себя скучающим взором... Подобралась к нему поближе.

– Привет! – выждав момент, прокричала, пританцовывая – Как оно, ничего?

Он останавливается, всматривается в полутьме, кивает, одобрительно так, и кричит в ответ:

– Без тебя, хреновастенько было. Но теперь уже значительно лучше, спасибо.

У меня прям в голове щёлкнуло: "Ух, ты! Говорит, как пишет. Неплохо. Но проверим ещё".

– А как тебе здесь, вообще?

– Так себе. Собирался уже уходить, но передумал.

– А чего передумал?..

Он посмотрел по сторонам, наклонился поближе и сказал уже тише, словно тайну поведал:

– Влюбился.

– В кого это?!

Приложил ладонь ко рту:

– В тебя!

– Что?.. – прыснула я, – Вот так прям сразу?!

Музыка стихла. Возникла коротенькая пауза.

– Как же тут не влюбиться-то, – сказал он, неожиданно очень громко, в образовавшейся секундной тишине и заглядывая мне прямо в глаза, – когда ты такая, сверхъестественная вся?!

В тот же миг, несколько девушек, из тех что оказались поближе, обернулись на эти его слова и окинули меня внимательнейшими, приятно обжигающими душу, завистливыми взглядами.

А затем вновь жиганула музыка. И чёрное помещение пронзили перекрёстные огни.

Вот так голубчик меня и покорил.

– Давай, – закричал он, и мы принялись весело трястись да извиваться как сумасшедшие.

Что было в клубе дальше, я плохо помню. Жизнь внезапно полилась очень стремительным потоком. Мы пили и танцевали, обнимались и целовались. Он зажимал меня за столиком, на танцполе, и где только можно. Были вспышки света снаружи и клокочущий огонь внутри.

Я и пьяной-то особенно не была, ведь практически ничего не пила, но не только ведь вино опьяняло меня, но и всё, всё происходящее теперь со мной, и вокруг меня. На какое-то короткое безумное мгновение я даже ощутила было, что жизнь действительно крутится вокруг одной меня.

Это произошло, наконец-то. Теперь я, да, именно – Я, главная здесь звезда!

А потом он просто спросил:

– Поедем ко мне?

"Да! Конечно же, да!".

А я просто ответила:

– Поехали.

"Вот оно! Наконец-то, Боженька, действительно оно, действительно он! На сей раз точно, всё совпало!"

Обаяшка тут же вызвал машину, и мы поехали прямо навстречу рассвету.

Не прекращая целоваться, оказались внезапно посреди квартиры, где стали понемногу раздеваться. Пока ещё стоя, но уверенно подбираясь к кровати.

А потом он почему-то спросил:

– Выключить свет?

Я внезапно воскликнула:

– НЕТ!

Он посмотрел на меня немного ошарашенно.

– Нет, ну конечно... – опомнилась я, – пригаси... немного...

Пожав плечами, он отключил специальным пультом белые лампы, оставляя зажжёнными троицу тусклых розовых лампочек.

Вот как! У него тут, оказывается, всё продумано.

Добравшись до кровати, продолжили настойчиво целоваться, и раздеваться, словно и не возникало дурацкой паузы.

И он очень мягко целовал мне грудь, а потом медленно, повторюсь – очень медленно, спустился пониже, и продолжая ласкать кожу губами, стянул с меня трусики.

Внутреннее напряжение достигло апогея. Сердце действительно выпрыгивало из груди.

А тут, кстати, и презерватив из кармашка выпал.

Возникла внезапно ещё одна пауза.

Я, совершенно разгорячённая, глазками ему показываю так, мол, бери-бери, и давай поскорее продолжать!.. Но гляжу – милок что-то хмурится.

Эх! Не время, конечно, уже для разговоров, действовать пора! Приходится все-таки разговаривать. Ну вот что за жизнь такая, а?..

– Что случилось?.. – вопрошаю.

– Не могу я...

Начинаю раздражаться: