Текст книги "50 величайших женщин. Коллекционное издание"

Автор книги: Виталий Вульф

Соавторы: Серафима Чеботарь
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 47 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]

Параллельно с кино она продолжает работу в Театре им. Вахтангова. В 1943 году ее за съемки в «Воздушном извозчике» и «Иване Грозном» уволили из труппы, но уже в 1945-м правительственной телеграммой позвали обратно: настоял Рубен Симонов, высоко ценивший ее талант. На сцене она смогла проявить себя как драматическая актриса – сыграла Лауру в «Маленьких трагедиях», Аглаю в инсценировке «Идиота» Достоевского, Беатриче в шекспировской комедии «Много шума из ничего». В очередь с талантливейшей Галиной Пашковой играла мадемуазель Нитуш в одноименной оперетте, хотя Галину Пашкову переиграть было невозможно. Рубен Симонов, заботливо относившийся к молодой актрисе, постоянно давал ей новые роли. Благодаря ему же Целиковская встретила свою самую большую любовь – архитектора Каро Алабяна.

Каро Семенович Алабян был старше ее на двадцать два года. Известнейший архитектор, любимец властей, друг детства и побратим Анастаса Микояна, одного из виднейших сановников СССР, – Алабян спас ему жизнь во время войны. Алабян был очень красивый мужчина, человек удивительной души, бескорыстный, очень порядочный. У него был прекрасный голос, он был заядлым театралом, много лет дружил с Рубеном Симоновым. У него на даче в 1948 году Алабян встретил Целиковскую. Уже во вторую встречу Каро Семенович взял руку Люси, рассмотрел линии на ладони и сказал: «А знаете, вы будете моей женой!»

Так и случилось. Брак с Жаровым уже умирал: они оба страстно хотели детей, и все никак не получалось… И Целиковская вышла замуж за Алабяна. Уже в 1949 году у них родился сын Александр, которого сама Целиковская называла «своим главным мужчиной».

В это время Алабян попал в немилость: в присутствии всесильного Берии высказал несогласие с идеей строительства высоток в Москве. Алабян до этого год был в Америке и прекрасно понимал, что в СССР нет нужных технологий, к тому же он был убежден, что нормальное жилье гораздо важнее подобной показухи. Алабяна тут же освободили от всех должностей, лишили жилья. Он пришел домой и встал перед Люсей на колени: «Прости меня. Если бы я знал, что так случится, я никогда бы не посмел жениться на тебе».

Целиковская в гримерной Театра им. Вахтангова

Целиковская вывезла семью на себе: они скитались по знакомым, жили только на ее зарплату в 120 рублей. Все друзья, которые раньше постоянно толклись в доме Алабяна и Целиковской, отвернулись от них. От ареста его спасли только заступничество Микояна и его совет на время уехать. Через два года, когда стало совсем тяжело, Целиковская и Алабян написали в правительство письмо: сколько еще можно наказывать? В 1953 году – уже после смерти Сталина – Алабян вернулся, получил квартиру и работу. Но едва начали обустраиваться в новой квартире, случилась новая беда: у Саши обнаружили полиомиелит. Целиковская забросила театр, кино, когда она отказывалась от ролей, ей говорили: если откажешься, других уже не будет. А она все время посвятила борьбе за жизнь и здоровье сына. Год не отходила от него. Постоянные прогулки, уколы, массаж по пятнадцать раз в день… Позднее Людмила Васильевна признавалась, что, если бы знала, как будет тяжело, выбросилась бы с балкона. К счастью, у Саши оказалась редкая форма болезни, поддающаяся лечению. А в 1959 году Каро Алабян умер от рака легких.

Время, прожитое с Алабяном, было для Людмилы Васильевны и самым тяжелым, и самым счастливым. Позже она говорила: «Больше всех меня любил Жаров. А я больше всех любила Алабяна». Именно Алабян был отцом ее обожаемого сына. Ко времени жизни с Алабяном относится и крупнейшая удача Целиковской в кино: роль Ольги Дымовой в «Попрыгунье» Чехова.

Режиссер Самсон Самсонов задумал снимать этот фильм на основе одноименного спектакля Театра-студии киноактера. В нем играли Сергей Бондарчук, Владимир Дружников, Евгений Тетерин…Со стороны взяли только Целиковскую. Она, ранее игравшая только в одноплановых музыкальных комедиях, смогла создать сложный, неповторимый образ чеховской героини. На XVI Международном фестивале художественных фильмов в Венеции в 1955 году фильм «Попрыгунья» получил премию «Серебряный лев» и еще премию «Пазицетти», которую вручают итальянские критики лучшему зарубежному фильму. А в России у Целиковской спрашивали – как же она, раньше игравшая таких милых девушек, смогла сыграть такую ужасную женщину, развратную убийцу?

После смерти Алабяна Целиковской пришлось очень тяжело. В это время ее поддержал Юрий Петрович Любимов, ее партнер по театру. Он увлекся ею еще во время репетиций «Ромео и Джульетты», где Любимов и Целиковская играли главные роли. Премьера спектакля состоялась в 1957 году – кстати, с того времени Целиковская подружилась с гениальным русским поэтом Борисом Пастернаком, в чьем переводе шла пьеса. Пастернак обожал Целиковскую, при каждом ее появлении ликовал и устраивал бурные импровизации в стихах.

Уже в 1960 году Любимов переехал к Людмиле Васильевне. Он стал ее пятым мужем, она – его четвертой женой.

В 1963 году Юрий Любимов, преподававший в Щукинском училище, поставил со своими студентами спектакль «Добрый человек из Сезуана» по пьесе Бертольта Брехта. Спектакль имел невообразимый успех – тем более неожиданный, что труппа была еще непрофессиональная. Любимов, режиссер в то время малоизвестный, поразил всех необузданной фантазией и оригинальнейшей сценической техникой. Пресса дружно восторгалась спектаклем, все театралы Москвы считали своим долгом посетить его. Целиковская и Любимов решили, что студенческую труппу необходимо сохранить, превратив ее в коллектив профессионального театра. Тем более что как раз в это время расформировывали Московский театр драмы и комедии. Целиковская по старой дружбе уговорила посетить спектакль Анастаса Микояна. Тот рассказал о спектакле и его режиссере министру культуры Екатерине Фурцевой, та написала записку Суслову – и в феврале 1964 года Юрий Любимов был назначен главным режиссером Театра драмы и комедии на Таганской площади. На здешней сцене 23 апреля 1964 года представлением «Доброго человека из Сезуана» начал свою жизнь Театр на Таганке.

С Аркадием Райкиным в фильме «Мы с вами где-то встречались», 1957 г.

Людмила Целиковская во всем помогала мужу и новорожденному театру. Работы в кино не было совсем, в Вахтанговском театре она играла все меньше – и всю оставшуюся энергию она отдавала Театру на Таганке. Она участвовала во всех замыслах Любимова: советовала пьесы для постановки, делала инсценировки – как она их называла, болванки – понравившихся романов, написала текст для спектакля по Пушкину «Товарищ, верь!». Щедро делилась опытом с молодыми актерами, советовала, наставляла. В их квартире был своеобразный штаб, где рождались и обсуждались идеи и замыслы Любимова. Там бывали Евгений Евтушенко и Андрей Вознесенский, Юрий Трифонов и Борис Можаев, Владимир Высоцкий и Марина Влади. Целиковская была редкостной хозяйкой – гостеприимной, хлебосольной, превосходной кулинаркой. С Любимовым, которого все боялись, перед которым все трепетали, она держала себя на равных, позволяя себе то, на что никто другой не осмелился бы и в мыслях. Однажды на каком-то обсуждении она так рассердилась на Любимова, что заявила ему во всеуслышание: «Юра, ты дурак!» Все затихли. Тогда она в задумчивости продолжила: «Нет, это громко сказано. Юра, ты гений».

Любимов немного побаивался ее, ее неординарного ума, независимости и прямоты суждений, силы ее личности. В шутку он звал ее Циолковской и Генералом (кстати, самого Любимова в его театре звали Полковником). А она, как могла, создавала Любимову надежный тыл, оберегая его от идеологических обвинений и нападок чиновников. Своим громким именем она прикрывала Любимова от возможных неприятностей. Если было надо, звонила всем, вплоть до Брежнева, требовала и даже угрожала. Однажды, когда Любимова в очередной раз вызвали на ковер, она, изнервничавшись, позвонила туда. Попросив передать трубку Любимову, она громко, на весь кабинет, сказала: «Юрий! Перестань унижаться! Пошли его к чертовой матери и немедленно домой! По дороге купи бутылку можайского молока».

Из-за того, что Целиковская была женой опального Любимова, у нее начались проблемы: не звали в кино, стали меньше давать ролей в театре. Не давали очередных званий, несмотря на неоднократные представления театра. Она никогда ни в чем не упрекнула Любимова.

По всеобщему мнению, это была удивительно дружная, талантливая, веселая семья, увлеченная общим делом. Театру на Таганке – их общему детищу – они посвящали все свое время и силы. Они прожили вместе двадцать лет – и расстались в одночасье.

В 1978 году Любимов на гастролях театра в Венгрии сошелся со своей переводчицей, венгеркой Каталиной Конц. Целиковская тогда поехать с театром не смогла, но о происшедшем ей немедленно доложили. Говорят, что Любимов погуливал и раньше, но Целиковская делала вид, что ничего не замечает. Она была твердо уверена, что он от нее никогда не уйдет. Но в этот раз она его не простила.

В итоге Любимов женился на Каталине – они вместе до сих пор, – а Целиковская осталась одна.

С момента разрыва она ни разу не говорила о случившемся, даже не упоминала имени Любимова. Только однажды, уже перед смертью, сказала сыну: «Умирают даже камни. Чтобы жить с гением, нужно быть душечкой. Я же упрямая, со своим характером. Помню, однажды Любимов сказал: «Когда мы разойдемся, у тебя в доме будет праздник». Так и получилось. Праздник продолжается до сих пор».

Возможно, что Юрий Петрович просто устал от постоянного давления, пусть даже и с самыми лучшими намерениями, своей жены. Два настолько сильных характера редко уживаются вместе, а они прожили рядом двадцать лет…

Однажды он, проезжая мимо дома Целиковской, спросил: «Меня там сильно несут?» Ему ответили: «Тебя там и не вспоминают». Любимов надолго замолчал…

Целиковской было уже шестьдесят лет. Снова выходить замуж было уже поздно – хотя и в этом возрасте у Людмилы Васильевны были верные поклонники. Даже когда ей было семьдесят, она оставалась яркой, привлекательной женщиной, выглядевшей на двадцать лет моложе. Она посвятила себя семье – любимому сыну и появившемуся вскоре внуку, которого назвали в честь деда Каро. Она любила говорить: «Главное, что я сделала в жизни, – родила сына и построила для него и внуков дачу». И наконец-то ее пригласили в кино: в 1979 году режиссер Владимир Мотыль задумал снимать «Лес» Островского и выбрал Целиковскую на роль Гурмыжской. Снимали в усадьбе дочери Суворова. Узнав о том, что в усадьбу приедет сама Целиковская, две местные старушки с раннего утра стояли у дороги с огромными ведрами цветов, поджидая любимую актрису. Когда она приехала, они встали перед Целиковской на колени: «Люся, во время войны ты нас спасла. Нам нечего было есть, убивали наших друзей, но мы смотрели на тебя…»

Партнером Целиковской по фильму был совсем молодой тогда Станислав Садальский. Во время съемок он упал с большой высоты и сильно расшибся. Прибывшие врачи решили везти его в местную больницу. Примчавшаяся Целиковская наорала на врачей и добилась того, чтобы Садальского отвезли в Институт Склифосовского. Там она настояла, чтобы вызвали лучших врачей, которые обнаружили, что Садальский отбил себе почки и печень. Что было бы, если бы его оставили в деревне, не знает никто.

Целиковская сыграла свою роль на высочайшем уровне, словно вложив в ее исполнение все то, что не понадобилось за долгие годы простоя. Но фильм запретили: начальство посчитало, что в картине слишком много перекличек с реальностью. Целиковская бросилась в бой – пошла по инстанциям требовать, чтобы фильм выпустили на экраны. Эта была ее лучшая роль, первая за многие годы, и было неимоверно тяжело смириться с тем, что фильм никто не увидит. Но все было тщетно – это поколение чиновников уже не испытывало никакого почтения ни к имени Целиковской, ни к ее годам и званиям. Даже пригрозили, что следующего звания она не получит. Фильм выпустили в прокат только в 1987 году.

После этого была только одна маленькая роль в телефильме «Невероятное пари, или Истинное происшествие, благополучно завершившееся» – инсценировка нескольких рассказов Чехова. Мотыль, расстроенный неудачей с «Лесом», пригласил почти всех актеров из этого фильма в «Невероятное пари». Целиковская снова играла вместе с Садальским. И к своей маленькой роли она готовилась столь же ответственно, как если бы она была главной.

Продолжала Целиковская играть и в родном театре. Но через несколько лет в Вахтанговском сменилось руководство, и ролей стало гораздо меньше. Доставались в основном эпизоды, которые Целиковская тем не менее с радостью играла. Но творческий потенциал требовал выхода. Тогда Целиковская сама нашла для себя спектакль и роль. Еще в 1980 году Михаил Воронцов принес в Вахтанговский театр инсценировку «Синей книги» Михаила Зощенко под названием «Коварство, деньги и любовь». В театре пьесу долго пытались репетировать, но так и не поставили. Тогда Воронцов решил сделать из пьесы коммерческий спектакль. И четверо актеров – он сам, Вячеслав Шалевич, Марианна Вертинская и Людмила Целиковская – десять лет ездили с этим спектаклем по Советскому Союзу и другим странам. Спектакль сыграли больше тысячи раз. Повсюду Людмилу Васильевну встречали с восхищением: сама Целиковская! Однажды в Грузии, когда автобус с артистами застрял на дороге из-за обвала, в окно заглянул грузин-милиционер. Увидев Целиковскую, расплылся в улыбке: «Как, вы здесь! Почему вы нервничаете? Что вы хотите?» Та, издергавшись и переволновавшись на жаре, сказала: «Что хочу? Шампанского!» Через минуту в автобус прибыла ледяная бутылка шампанского. Все время, пока расчищали завал, молоденький милиционер смотрел на Целиковскую, не отрывая глаз, как на богиню.

После ухода из спектакля Целиковской ее роль стала играть Алла Ларионова.

В конце 1980-х годов Целиковская тяжело заболела. У нее обнаружили рак. Сначала ей ничего не говорили, но потом скрывать было уже бессмысленно. Неудачная операция, четыре месяца в постели – и 6 июля 1992 года Людмилы Целиковской не стало.

Похоронили ее на Новодевичьем кладбище. Юрий Любимов на похороны не пришел. А когда на могиле открывали памятник, на небе заметили радугу – широкую пеструю дугу, уходящую концами вверх. Как улыбка Целиковской. Улыбка, которая до сих пор светит всем сквозь толщу лет.

Алла Ларионова

СКАЗКА О РУССКОЙ КРАСАВИЦЕ

Ее жизнь многие сравнивают со сказкой. Она жила с радостью и умерла с улыбкой. Если и была в нашем кинематографе красота, которая могла спасти мир, то это была именно красота Аллы Ларионовой.

Ее родители познакомились еще в Гражданскую – вместе воевали у Котовского. После войны отец, Дмитрий Ларионов, пошел по партийно-хозяйственной линии: к моменту рождения дочери был директором райпищеторга. Мать, имевшая всего четыре класса образования, работала в детских садах. Они оба были заядлыми театралами – могли ночами напролет стоять за билетами в Художественный театр. В то время первой актрисой МХАТа была гениальная и ослепительная красавица Алла Константиновна Тарасова. И когда у Ларионовых 19 февраля 1931 года родилась дочь, ее назвали в честь любимой актрисы – Алла.

Алла Тарасова на всю жизнь стала для Аллы Ларионовой любимой актрисой, кумиром, идеалом красоты. Когда они однажды встретились на приеме в Кремле, Алла Константиновна назвала Ларионову «доченька» – это стало для Ларионовой и знаком признания, и творческим завещанием.

Аллочка с самого детства мечтала стать актрисой. И жизнь пошла навстречу ее желанию. Каждое лето детский сад, где мама Аллы работала завхозом, выезжал на дачу. Естественно, Аллочка ездила вместе с матерью. И однажды туда приехала съемочная группа в поисках детей для съемок. Пухленькая малышка с конопушками на вздернутом носике очень им приглянулась. Однако мама наотрез отказалась отпускать свою дочь – и, сделав несколько кадров Аллочки, группа уехала.

Но судьба не отступала от задуманного. Когда Алла училась в восьмом классе, к ней на улице подошла женщина и спросила: «Девочка, хочешь сниматься в кино?» Алла, ни секунды не раздумывая, ответила: «Да». Симпатичную курносую и конопатую девушку поставили на учет в актерский отдел «Мосфильма» и стали приглашать сниматься в массовках. Например, молоденькую Аллу можно увидеть в толпе на вокзале в знаменитом фильме Юлия Райзмана «Поезд идет на восток».

Алла Ларионова с мамой

Съемки почему-то чаще всего были по ночам. Учебу Алла забросила и еле-еле окончила школу на тройки. К счастью, строгие родители, которые могли бы запретить дочери прогуливать уроки, были далеко. В огромной коммуналке на Спартаковской, где жила семья Ларионовых, перестали топить, там стоял жуткий холод – и Аллу взяла к себе тетка, сестра матери. Тетка же, гораздо ближе Алле по возрасту, была ей больше подругой, чем родственницей, и всячески поддерживала ее увлечение кино.

Когда летом 1948 года Алла окончила школу, она ни на секунду не сомневалась в своем будущем – она станет актрисой. Документы подала сначала в ГИТИС. Во главе экзаменационной комиссии был известный режиссер Андрей Александрович Гончаров. Когда Алла вошла – с толстой золотой косой, яркими синими глазами, вся светящаяся, – комиссия онемела, так она была хороша. А Алла, засмотревшись на Гончарова, очень красивого мужчину, забыла текст. Гончаров с ехидством спросил у остолбеневшей абитуриентки: «Девочка, тебе сколько лет?» Та смущенно сказала: «Семнадцать». – «В семнадцать лет надо память иметь получше…»

Будучи уверенной, что в ГИТИС ее не приняли, Алла подала документы и во ВГИК. Курс набирали Сергей Герасимов и Тамара Макарова. На Герасимова Алла Ларионова не произвела никакого впечатления – по его мнению, она была некрасивая, некиногеничная, и нос у нее слишком большой… Тамара Федоровна уговаривала его: «Да ты на ее глаза посмотри, на волосы…» Она умела уговаривать мужа. Уговорила и на этот раз.

Аллу Ларионову приняли и в ГИТИС, и во ВГИК. Поразмыслив, она выбрала ВГИК. С тех пор она не раз думала, что было бы, выбери она театр, но ни разу не пожалела.

На первом курсе Алла влюбилась в своего однокурсника Николая Рыбникова. Парень из Борисоглебска, сначала по воле отца учившийся на врача, но затем все же пришедший в кино, считался одним из самых талантливых студентов. И хотя он был на их курсе самым маленьким, бедным и некрасивым, его фонтанирующее обаяние и искрометное веселье покорили Аллу.

Коля Рыбников действительно был на редкость веселый парень, неистощимый на выдумки и розыгрыши. От его шуток стонало и общежитие в подмосковном Бабушкине, и товарищи по институту. Особенно удавалось Рыбникову подражать чужим голосам. Часто он, прячась в шкафу, изображал радио – и то пугал однокурсников объявлениями, то выспрашивал у знакомых девушек тайны их жизни. А они потом, придя на лекции, в страхе делились друг с другом подробностями бесед с «духом из радио». Однажды Рыбников «сообщил» о награждении одного из студентов Сталинской премией за роль Сталина. Тот на радостях назанимал денег и закатил банкет на все общежитие. Но весной 1952 года Рыбников чуть не дошутился до беды. Его «радио» голосом Левитана сообщило о том, что с первого числа следующего месяца цена на табак и водку снижается в семь раз, а соль и спички будут выдаваться бесплатно каждому желающему. В те годы действительно каждую весну объявлялось о снижении цен на продукты – хотя, конечно, не в семь раз. Все с криками «Ура!» и «Да здравствует Сталин!» бросились в ближайший продмаг. Продавщица в ужасе закрыла магазин и пошла звонить начальству. Соответствующие органы быстро нашли виновника переполоха. Рыбникова тут же исключили из комсомола и чудом не выгнали из института. Заступился Герасимов, а следом за ним и другие преподаватели – Коля Рыбников играл главную роль в дипломном спектакле «Юность Петра», и обойтись без него было нельзя.

Через много лет эта история послужила основой для фильма Петра Тодоровского «Какая чудная игра». Только в фильме всех участников розыгрыша расстреляли.

В самом начале совместной учебы Коля Рыбников не обращал никакого внимания на Аллу. Они дружили, и Коля часто бывал у Аллы в гостях, но в то время он был влюблен в другую. Даже пытался повеситься в институтском общежитии, и его удалось спасти лишь по счастливой случайности. Алла страдала, плакала по ночам в подушку… Потом перегорела, остыла. Но теперь уже он влюбился в нее без памяти. Ларионова была к тому времени признана первой красавицей института, и к тому же ее пригласили сниматься.

Известный режиссер Александр Лукич Птушко в 1952 году начал снимать фильм-сказку «Садко» по мотивам новгородских былин. Долго искали девушку на роль красавицы Любавы. И снова вмешалась судьба: ассистентом у Птушко работал Георгий Натансон, хорошо знавший Аллу еще со времен ее школьных съемок в массовках. Он привел Ларионову на съемочную площадку. Увидев ее, Птушко восхищенно сказал: «Жора, ты – обыкновенный гений!» И Ларионову утвердили на роль.

Сергей Герасимов не одобрял участия своих студентов в киносъемках. Но Тамара Макарова помогла и тут: поддавшись ее уговорам, Герасимов отпустил Ларионову на съемки.

Роль Любавы была небольшая, но Аллу Ларионову тут же заметили. Потрясающе красивая и обаятельная девушка в одночасье стала знаменитой. Фильм до сих пор считается одним из самых лучших в истории советского кино. Его тут же послали на кинофестиваль в Венецию – и вместе с фильмом поехала и юная Алла Ларионова.

Советский Союз уже давно не приглашали на зарубежные фестивали. И когда наконец пригласили, к составу делегации отнеслись со всей ответственностью. В нее вошли три первые красавицы тогдашнего кино – Наталья Медведева, Лилия Гриценко и Алла Ларионова.

Перед отъездом Наталья Медведева пришла в министерство и заявила, что девушкам необходимы выходные платья: если уж им выпала честь представлять свою страну за рубежом, они не смогут этого сделать в тех обносках, которые у них есть. И им срочно в кремлевском ателье сшили три белых платья – разных фасонов, но из одной материи. Правда, по возвращении платья пришлось вернуть.

Алла, впервые попавшая за границу, находилась в состоянии постоянного шока. Ее удивляло все – как на них смотрят, что носят, какие вокруг дома и лица, так не похожие на привычные советские… Из полуподвальной коммуналки Алла попала во дворец. Но самым сильным потрясением стала выходящая из номера гостиницы горничная – на ней были роскошные тонкие шелковые чулки, о которых советской кинозвезде можно было только мечтать…

Русские красавицы произвели в Венеции настоящий фурор. За ними постоянно ходили толпы любопытных. Газеты писали: «Русские привезли настоящее чудо красоты!» Но Алла не потерялась на фоне остальных – ее молодость и ослепительное обаяние выделяли ее из любого окружения. А уж после того, как «Садко» получил главный приз, «Серебряного льва» («Золотого льва» в тот год не присуждали), Алла Ларионова стала настоящей звездой фестиваля. Про нее писали: «Алла неотразима – самая молодая, самая веселая, самая красивая. Ее появление на фестивале – уже успех! Солнце Венеции – в волосах у Аллы».

Ее, первую из советских актрис, стали наперебой приглашать голливудские продюсеры. Сам Чарли Чаплин, сраженный ее красотой, прислал ей приглашение сниматься в его новом фильме. Но представители Госкино отказали всем: мол, Ларионова у нас одна, у нее контракты на пятнадцать лет вперед, и у нее просто нет времени сниматься где-нибудь еще. А Алла, возвращаясь самолетом в Москву, прощалась со сказкой – по ее мнению, впереди ее ждали только серые будни. Но оказалось, что сказка продолжалась. Прямо у трапа самолета Алле сообщили, что она утверждена на главную роль в фильме Исидора Анненского «Анна на шее» по рассказу Чехова.

Партнером Ларионовой по фильму был Михаил Жаров – известнейший и опытнейший актер. Он был кумиром Аллы с детства. Однажды, еще учась в школе, она с подругами пошла на вечер актеров кино. Один из актеров, проходя мимо, толкнул ее. Алла обернулась и застыла в изумлении: сам Жаров! Михаил Иванович погладил ее по голове: «Я тебя не сильно ушиб, деточка?» Алла была счастлива. И теперь, когда они встретились на съемочной площадке, она напомнила Жарову о том случае. За время съемок они подружились – потом сплетники из их дружбы раздуют целую историю с любовным романом и жаркими страстями. А Ларионова говорила: ей только приятно, что кто-то такое сочинил.

Снимали фильм долго, трудно. Одну сцену с балом снимали чуть ли не месяц – по ночам, потому что артисты оперетты, изображающие массовку, не могли работать днем. Сцену, где Анна после бала нежится в огромной постели, снимали в гараже «Мосфильма». Дело было зимой. Машины оттуда, конечно, убрали, но так было даже хуже – холод в гараже стоял арктический. Пока осветители в тулупах ставили свет, Алла быстро разделась и юркнула под одеяло, чтобы успеть хоть немного согреться. И вдруг вдали показалась высокая тонкая фигура – Александр Вертинский, играющий в фильме князя. В тот день он не снимался, но специально пришел познакомиться с молодой актрисой. Он подошел к кровати и, поцеловав ей руку, сказал, характерно грассируя: «Бг…аво, бг…аво!»

Вертинский был тогда живой легендой. Вернувшийся эмигрант, недавний лауреат Сталинской премии, человек старой закалки и другого склада ума, обладатель изысканных аристократических манер. Он сразу взял Аллу под свое покровительство – разговаривал, делился опытом, галантно ухаживал. Когда снимались эпизоды в Ленинграде, в его гостиничном номере собиралась почти вся съемочная группа – садились на ковер и слушали рассказы Вертинского.

Когда фильм «Анна на шее» вышел на экран, критика буквально растерзала его. Говорили, что манера, в которой он снят, ближе не к Чехову, а к Островскому, что в фильме нет свойственной оригиналу глубины и неоднозначности. Говорили, что картина воспевает пошлость и мещанство. Но публика валом валила на этот фильм: столь сильна была жажда простого человека окунуться хотя бы на время фильма в атмосферу радости и красоты, бесшабашной веселости и откровенного легкомыслия.

Слава Ларионовой взлетела до небес. Все ее роли были полны необычайной, магической женственности. У нее был волнующий голос, на экране она оставалась мягкой и естественной.

Алла Ларионова не только любила водить, но и прекрасно разбиралась в машинах

Ей поклонялись, ее обожали, ее преследовали. А она продолжала жить все в той же полуподвальной коммуналке, где ванна была прямо на кухне. У прорубленных для света окон постоянно толпились поклонники, самые отчаянные пытались залезть внутрь. Образ Анны – героини, перед которой не может устоять ни одно мужское сердце, – настолько слился с образом самой актрисы, что ее имя тут же обросло самыми невероятными сплетнями. Игравшие с нею Жаров и Вертинский были тут же зачислены в ее любовники, список которых, по утверждению всезнающей молвы, исчислялся десятками, если не сотнями, знаменитейших фамилий. Реальность была гораздо проще: на съемках фильма «Садко» Ларионова влюбилась в своего партнера, актера Ивана Переверзева, и они стали жить вместе. Но сплетни не утихали – и вскоре разразилась настоящая катастрофа.

После ошеломляющего успеха Ларионовой в «Анне на шее» режиссер Ян Фрид пригласил ее сниматься в свой фильм «Двенадцатая ночь» по комедии Шекспира. Главные роли – близнецов Виолу и Себастьяна – должна была играть восходящая звезда, очаровательная Клара Лучко, а Ларионова сыграла роль прекрасной Оливии. Во время проб к фильму на киностудию пришел тогдашний министр культуры Александров. Увидев Ларионову, он застыл и простоял с открытым ртом несколько минут. В перерыве Аллу представили министру, а вечером в ее гостиничный номер постучали: молодой человек передал актрисе, что министр культуры приглашает ее на прощальный ужин – ночью он уезжает в Москву. Отказаться было невозможно. Ларионова спустилась в банкетный зал. Министр весь вечер не отходил от нее. Наутро весь «Ленфильм» говорил только о том, что Александров приезжал специально, чтобы пообщаться с Ларионовой. Все стали кланяться, заискивать… А вскоре в газете «Правда» появилась статья, в которой министра обвиняли во всех грехах – в частности, в его чрезмерном увлечении женским полом. В то время ругательная статья в центральной газете была равносильна судебному приговору. Разгорелся страшный скандал. Слухи ходили самые невообразимые: например, что Александров любил принимать ванны из шампанского в компании киноактрис и что Ларионова часто принимала участие в подобных оргиях. Александрова сняли с должности, исключили из партии, по организациям было разослано письмо о моральном разложении бывшего министра. Иван Пырьев, тогдашний директор «Мосфильма», издал распоряжение: Ларионову в кино не снимать.

Она была уже назначена на роль Василисы в фильме Александра Птушко «Илья Муромец» – и никак не могла выехать, потому что в Театре киноактера, где она числилась в штате, отказались подписать необходимые документы. Потом сорвалось еще несколько ролей. Ларионова попыталась выяснить причину опалы – и ей наговорили такое, что она несколько дней просидела дома в истерике, боясь от стыда выходить на улицу. Исидор Анненский подал ей идею – надо написать новому министру, Николаю Михайлову. Ларионова, с трудом найдя в себе силы, написала письмо и позвонила в приемную Михайлова. Ее сначала попросили перезвонить через несколько дней, затем пригласили приехать. Новый министр, напуганный судьбой своего предшественника, держал вокруг себя только мужчин. И они встретили Ларионову с такими многозначительными ухмылками, что та разрыдалась прямо в министерской приемной. Оставила письмо и убежала.

Через несколько дней она нашла в газете статью о предстоящей поездке большой делегации советских кинематографистов во Францию, где среди фамилий была и ее. Так Ларионова поняла, что опала с нее снята.

Во Францию поехал цвет тогдашнего советского кино: Людмила Целиковская, Сергей Бондарчук, Элина Быстрицкая, Николай Черкасов… Ларионова снова была в центре внимания. Сам Жерар Филип ухаживал за русской красавицей на глазах у всех. На прощальном приеме он написал Алле на ресторанном меню стихи: «Со мной сидит блондинка в платье голубом, и я в нее влюблен…»

Талант Аллы Ларионовой признавали многие зарубежные кинозвезды первой величины. В Аргентине, куда Ларионова поехала вместе с «Садко», на прощальном банкете к ней подошла невысокая светловолосая женщина и поклонилась по-русски, в пояс. «Я подошла, чтобы выразить свой восторг вашей красотой. Вас нельзя не заметить, – сказала она. – Я Мэри Пикфорд». Ларионова вскочила со стула – еще бы, легендарная звезда американского кино! На прощание Пикфорд подарила Алле свою фотографию – ее Ларионова хранила до самой смерти.