Текст книги "Жизнь по частям"
Автор книги: Виталий Войцик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)
Бедняк адресовал Джосандру вопросительный взгляд. Журналист растерялся. Надо было ответить хоть что-нибудь – он знал, как важно наладить общение с самого начала, – но что? Перед ним такой проблемы никогда не стояло – наоборот, все время приходилось достраивать дом, чтобы реализовать новые задумки, а заодно найти место беспрестанно растущему количеству вещей. Хорошо хоть, модульная конструкция здания позволяла увеличивать его с потрясающей легкостью, да и места на участке еще хватало. Но Джосандр уже не раз задумывался о том, что через несколько лет, скорее всего, придется переезжать. Или выкупать соседние участки. Если, конечно, денег хватит. Между прочим, фильм может…
Джосандр тряхнул головой, избавляясь от некстати набежавших мыслей.
– Э-э-э… спортзал? Еще одна игровая комната для сына? – брякнул он наугад первое, что пришло на ум.
– Зачем? – искренне удивился Николай. – Спортзал у нас есть, даже два. Один на крыше – работает, когда погода хорошая, а другой, зимний, на цокольном этаже. А играет Лев по всей квартире. Разве можно ограничивать его одной комнатой? К тому же во дворе замечательная детская площадка. Он там со сверстниками часто резвится. Когда… ну, играет, в общем.
«Общий спортзал?! Заниматься вместе с другими?! – Джосандр был шокирован и, кажется, не сумел этого скрыть. – Невероятно!»
Николай улыбнулся.
– А еще мы любим собираться вместе, чтобы посмотреть кино в зале на первом этаже. Ну, вы понимаете – большой экран, атмосфера. Так здорово!
Журналист сделал вид, что закашлялся. Ему нужно было несколько секунд, чтобы хоть попробовать прийти в себя.
«Вместе!.. Стая какая-то… как они еще не живут всем скопом?.. Никакой цивилизации!.. Ох, продержаться бы… А вдруг с собой потащат?»
Мысль о том, что ему предложат вместе с другими обитателями небоскреба посмотреть кино, привела Джосандра в ужас. Он резко втянул в себя воздух, поперхнулся и вдруг почувствовал, что не может нормально дышать. Горло перехватило словно удавкой. Мужчина потянулся к коммуникатору – вызвать врача.
Неожиданный сильный хлопок по спине чуть не бросил журналиста на колени. Из груди вырвался странный всхлип. Джосандр, закипая, развернулся к бедняку – и тут осознал, что снова дышит.
– Полегчало? – Николай смотрел на гостя с явным сочувствием. – Бывает, ничего страшного. Главное, чтобы рядом кто-нибудь оказался.
Журналист медленно вдохнул полной грудью, каждый миг ожидая, что горло снова сдавит… задержал дыхание, выдохнул. И вдруг понял: выживание. Вот ключ к пониманию бедняков!
Поодиночке они просто пропадут! Ведь им некого позвать на помощь… точнее, не на что. Услуги профессионалов стоят дорого. А эти – Джосандр кинул взгляд на запястья Николая – у них даже коммуникаторов нет.
Потому-то и собираются толпами. Хоть своих кликнуть, если вдруг что.
Интересно, спросил себя журналист, а где раньше жили бедняки – до этих небоскребов? Скорее всего, в каком-нибудь заброшенном ангаре, все вместе. Тогда тут еще и привычка роль играет – как делали все сообща, так и продолжают, хотя каждый уже в своей квартире живет.
Джосандр потер руки. Вот и найдена ключевая идея фильма: противостояние. Цивилизация против стаи. Порядок против хаоса. Надо только раскрыть ее грамотно. Ну, за этим дело не станет. Для начала – узнать все о бедняках. Привычки, предпочтения, образ мыслей.
Перед внутренним взором журналиста замелькали еще не отснятые кадры будущего фильма. Сперва дать сравнение двух сторон. А в конце – сделать вывод. Понятное дело какой.
Да, беднякам и в самом деле лучше жить где-нибудь отдельно. Надо только научить их самостоятельности, чтобы умели лечить, ремонтировать вещи… что там еще надо для выживания? Ну, специалисты разберутся, помогут. Это не его, Джосандра, проблема.
И всем будет лучше. Здесь, в центре города, можно будет что-нибудь полезное сделать. Еще бы, столько площади освободится! Вдобавок не придется заботиться о бедняках.
Благодаря предыдущим репортажам журналист знал, что город дает этим людям кое-какую работу. Понятное дело, такую, где не требовалась высокая квалификация. В основном – тяжелый физический труд. На деньги, которые за это платили, бедняки и жили.
Конечно, можно было использовать на таких работах роботов. Они бы справились эффективней. Но бедняки обходились дешевле.
И все же нынешнее правительство города вознамерилось избавиться от колонии в центре города. Значит, в этом была какая-то выгода.
– Я бы хотел сходить с вами в спортзал и кинозал, – улыбнувшись, сказал Джосандр. – Это очень интересно: делать что-то вместе.
* * *
– А ты отлично справляешься! – голограмма главреда одобрительно кивала. – Знаешь, какие рейтинги у прямых включений? Конкуренты рыдают, Джосандр. Анонимы уже раз десять пытались обрушить наши сервера.
Журналист, сидевший в комнате, которую Николай с женой отдали гостю, улыбнулся. Прошла уже неделя с тех пор, как он поселился у бедняков. Оказалось, здесь вполне можно жить. Конечно, тесно – всего четыре комнаты, – да и современных удобств не хватает, но он кое-как притерпелся. Очень помогала мысль о будущей славе.
– Смотрю на тебя со стороны и восхищаюсь. Особенно твоими комментариями, когда ты один остаешься. Я прямо чувствую гордость за нас, за людей, по сравнению с бедняками. Так держать, Джосандр! Зрителям нравится! Это ж надо было придумать: цивилизация против стаи! Отличное название! С другой стороны… – Дмитнольд нахмурил лоб, – с другой стороны…
Шеф замолчал, а журналист, понимающе усмехнувшись, принялся ждать, когда же главред соизволит поделиться с ним «внезапно возникшей идеей».
– Ты же тогда делал репортажи, и один из них был таким… – Дмитнольд сделал замысловатый жест рукой, – человеческим. Прямо хотелось встать и пойти помогать этим твоим беднякам.
Джосандр прикрыл глаза в знак того, что понимает, о чем речь.
– Так вот, а почему бы тебе не вытащить те эмоции из архива? А? Подыграй им. Может получиться очень интересно. Вдруг клюнут, и тогда мы еще чего-нибудь новенькое узнаем. Понимаешь, нужна свежатинка. А то ты уже целую неделю на одной и той же позиции.
Голограмма растворилась в воздухе.
Журналист, подперев рукой подбородок, задумался. Идея, которую предложил главред, была интересной. Более того, она была очень многообещающей. Джосандр помнил, как бурно обсуждали его репортажи. И особенно тот, где он встал на сторону бедняков. Людей хлебом не корми, дай только место для споров, а там они сами с наслаждением перейдут на личности и обольют друг друга помоями. И это очень хорошо: чем больше посетителей у портала, тем больше доход от рекламы. В редакции радовались, когда перепалка на портале приобретала особо крупный размах, и старались поддерживать накал эмоций, для чего в штате имелись провокаторы.
Джосандру, как автору фильма, тоже достанется кусок от рекламного пирога. И довольно весомый. Есть за что бороться.
Но, конечно, существовал и риск. Одно дело – поддаться эмоциям на несколько часов. Совсем другая картина, если приходится жить с этим день за днем. Так и до психологической перегрузки недалеко. Он с семьей-то под конец отпуска уставал куда больше, чем на работе, хоть и любил Юлиоль с Мишалкой: однообразие убивало.
Семья… Джосандр вдруг спросил себя, когда же он последний раз разговаривал с домашними. Кажется, в первый день командировки… или все-таки второй? Спросив Хранителя, мужчина получил ответ: вечером накануне отъезда к беднякам.
Журналист кивнул сам себе: конечно, фоновый режим. Нехорошо как-то получилось. Не хотел ведь забывать. Но, с другой стороны, когда тут такая работа…
Джосандр сжал губы: ладно, при первой же возможности он обязательно свяжется с женой и дочкой. Сегодня вечером? Надо бы постараться.
Кстати, а они-то сами чего молчат? Тоже хороши, нечего сказать. Могли бы хоть спросить, каково ему здесь, в этом сумасшедшем мирке. Впрочем… конечно, не хотят беспокоить. Боятся помешать. Ладно, он сам.
А пока… как же поступить?
«В конце концов, я же в любой момент могу отыграть назад. Хранитель-то со мной».
Журналист сжал правую руку в кулак: решено. Но не помешает дополнительно подстраховаться.
– Хранитель. Распаковать память об эмоциях, полученных мною во время подготовки репортажей о бедняках. Степень контроля за состоянием баз – пятый.
Не хватало еще поставить под угрозу работу над фильмом. Получив команду, Хранитель будет тщательней, чем обычно, следить за памятью хозяина. При малейшей угрозе перегрузки – доложит.
Журналист ощутил, как внутри становится теплее. Вдруг захотелось рассмеяться неизвестно отчего – просто так. И тут же волной накатила печаль: ведь они же – люди! Как и мы!
Джосандр задышал глубоко и часто. Надо же, как его, оказывается, тогда накрыло. Неудивительно, что эта память отправилась в архив – не хватало еще жить с таким!
А ведь придется… эти несколько дней. Что ж, надо постараться отработать вторую часть съемок как можно быстрее.
Журналист встал, походил по комнате. Движения всегда помогали ему успокоиться, взять себя в руки. Сработало и на этот раз.
Вскоре он, попривыкнув к новому состоянию, решил, что можно выходить.
– Доброе утро, Джосандр. – Николай сидел на кухне, наслаждаясь кофе, налитым в кружку с фотографией жены и сына. – Вы сегодня рано. Не думал, что встретимся до того, как я уйду на работу.
– Доброе утро, Николай, – улыбнулся гость. – Да вот, выспался. На удивление хорошо, кстати. Наверное, это все благодаря вашей заботе.
Бедняк моргнул, а журналист продолжал:
– На работу идете? А мне можно с вами?
Выражение на лице хозяина стало откровенно удивленным.
– А… зачем?
– Как это зачем? Я не раз слышал в беседах с вами, что работа у вас тяжелая. Вот хочу посмотреть, а потом рассказать в фильме.
– Вот именно, что вы уже не раз об этом слышали. – Николай усмехнулся, понемногу приходя в себя. – Но до сих пор ни разу не показали, что для вас это небезразлично. Откуда вдруг такое участие?.. Впрочем, простите.
Джосандр махнул рукой.
– Ничего, я заслужил. На самом деле, раньше мне это не было интересно. Но всему свое время, Николай. Вот дошла очередь и до работы. Понимаю, поздновато, надо было бы раньше, но уж как есть. Так что, возьмете меня с собой?
– Все те же декорации, только куклы другие… – вместо ответа пробормотал вдруг Николай. А заметив озадаченный взгляд гостя, покачал головой: – Не обращайте внимания. Это так, мысли вслух… конечно, идемте вместе. Только…
– Да?
– Выдержите ли вы там? Запах, знаете ли… силен. Даже для нас, что уж говорить о новичке. Есть, правда, одно средство… но это не панацея. Одну секунду.
Николай встал и вышел из кухни.
Запах…
Джосандра передернуло. Может, все-таки не стоит? В конце концов, пусть Николай просто расскажет о своей работе поподробнее, в деталях.
Нет.
Журналист скрипнул зубами.
Он пойдет и увидит все собственными глазами. Эти люди каждый день работают в таких условиях. Значит, и Джосандр сможет вытерпеть несколько часов. Профессионал он, в конце концов, или кто?
– Вот, держите, – вернувшийся Николай протянул ему два ватных цилиндра. От них шел слабый приятный аромат. – Утро на опушке леса, – улыбнувшись, сказал хозяин. – Роса, свежесть, а на поле только что скосили траву. В детстве обожал встречать рассвет. А вы?
Джосандр пожал плечами.
– Не помню, – честно ответил он, чувствуя, что сожалеет об этом. Хотя, казалось бы, почему? Ведь все естественно: просто не подключена архивная база памяти «Детство: от рождения до десяти лет». Стоит только приказать Хранителю, и журналист тут же все вспомнит.
– Ах, да… Ну что, нам пора. Когда окажемся на месте, вставьте фильтры в ноздри. Конечно, это не фабричное производство – так, кустарщина, но, думаю, поможет. Раньше помогало, во всяком случае. А пока давайте уберем их вот в этот футляр.
Николай достал из кармана плоскую коробочку. Судя по забавной рожице, которая улыбалась Джосандру с крышки, бедняк взял эту вещь у сына.
– Он весьма плотно закрывается. Не даст фильтрам выдохнуться раньше времени… Ага, готово. Вы не передумали? Тогда идемте. Только, прошу вас, не потеряйте футляр. Это Левушкин. Он им очень дорожит, знаете ли. Верит, что волшебный. Что помогает…
Николай осекся, однако, тут же взяв себя в руки, улыбнулся и вышел из кухни. Джосандр, сгорая от любопытства, последовал за ним. Тайна, краешек которой ему удалось заметить, будоражила воображение, но журналист чувствовал, что сейчас не лучшее время для расспросов.
Вечером Джосандр, сидя в комнате, пытался разобраться в свежих впечатлениях. Голова гудела от множества вопросов, а эмоции не давали толком сосредоточиться. Временами журналист морщился, но Хранителя не звал – ради фильма стоило потерпеть некоторые неудобства.
Там, на работе Николая, он не стал сразу же вставлять фильтры. Хотел понюхать, чем пахнет труд бедняков – так Джосандр, усмехаясь, подумал перед входом в невысокое здание.
Еще, помнится, порадовался удачной формулировке – хоть сейчас в фильм вставляй.
Он вздохнул. Ему было неловко за себя. Вручную очищать городскую канализацию… это же ужас! Изо дня в день спускаться в эти туннели, бродить по колено – хорошо еще, когда по колено, а ведь Николай рассказывал, что после ливней бывает! – в зловонной жиже. И не просто бродить, а работать там. Очищать забившиеся стоки, проверять, нет ли в коллекторах дыр, и заделывать их, если появились…
И за все это в месяц получать столько, сколько он, Джосандр, тратит за два-три дня.
Журналист хрустнул пальцами.
Но почему?
Почему бедняки не идут на нормальную работу? Ведь не дураки же и не лентяи – он это ясно видел по Николаю. Эти люди могли бы зарабатывать куда больше – в других, человеческих условиях!
Джосандр встал и решительным шагом отправился в гостиную, где по вечерам отдыхали бедняки.
Он спросит у них и узнает, чего ради Николай каждый день спускается в ад.
– О, Джосандр! – Хозяин улыбнулся и привстал с дивана. – Не ждали вас. Я думал, после такого… кхм, приключения вы весь вечер проведете в ванне, а затем сразу отправитесь спать – чтобы побыстрей забыть этот день… Хотя у вас же есть Хранитель, он всегда готов помочь. Вы его еще не просили?
Журналист помотал головой. Присел на краешек кресла, стоявшего напротив дивана, сцепил руки в замок и, встретившись взглядом с Николаем, выпалил:
– Почему? Почему вы работаете там? Неужели нет других вариантов?
Николай как-то странно посмотрел на своего гостя, а затем переглянулся с Натальей. Та пожала плечами и улыбнулась Джосандру. В ее глазах он вдруг заметил сочувствие.
– Какой это раз, Наташ? Я что-то со счета сбился. Кажется, третий с Нового года?
– Четвертый, Коль. Но у нас – первый.
– У нас да. Не везло как-то, – Николай усмехнулся. – Зато в прошлом году…
– Да уж, – его жена засмеялась. – Мне порой даже казалось, что я живу в гостинице.
Джосандр растерянно переводил взгляд с Николая на Наталью и обратно.
– Вам так хочется понять, о чем мы? – улыбнувшись, спросила женщина. – А что вы будете делать с этим дальше?
– Не надо, Наташ. – Николай приобнял жену. – Ты же все сама знаешь. Да, раз за разом одно и то же. Но вопрос задан, и мы, конечно, на него ответим. Пусть даже ответ… впрочем, погоди.
Он одним движением встал на ноги, шагнул к двери.
– Коля?
– Мне тут пришла в голову одна идея. Вдруг сработает?
Джосандр проводил Николая непонимающим взглядом, а затем повернулся к Наталье. Та подмигнула, но не произнесла ни слова, вместо этого кивнув в сторону двери.
Хозяин вернулся через несколько минут.
– Не сразу вспомнил, куда же дел эту штуку. Думал, в ящике – ну, знаешь, там, где диски, – а она оказалась у Левушки в игрушках.
Женщина засмеялась.
– Значит, наш сын успел и в твоих вещах навести порядок. Но что за штука, Коля? Мне-то интересно, а ты представь, каково Джосандру?
Николай принял загадочный вид и, совершив руками несколько пассов, вытянул левую вперед. Провел ладонью правой над сжатым кулаком, легонько дунул и раскрыл его.
– Коля!
– Да, Наташ, понимаю тебя. Погоди, не падай в обморок от испуга. Может, все не так уж страшно. Вот, Джосандр.
Николай протянул к нему руку, и журналист увидел продолговатый серебристо-голубой предмет с закругленными краями.
– Простите мне это маленькое представление. – Николай, став почти серьезным (только где-то в глубине глаз вспыхивали искорки недавнего озорства), внимательно смотрел на вконец обалдевшего и уже начинавшего сердиться гостя. – Сами понимаете, когда растет сын, то мало-помалу привыкаешь быть то клоуном, то волшебником, то супергероем, а порой – всеми ими сразу. К тому же все это – журналисты, вопросы, фильм – происходит с нами не впервые. Вот и поддался соблазну немного поиграть. Хоть какое-то разнообразие.
«…не впервые…»
Эти слова одним махом вырвали Джосандра из воспоминаний об играх с Мишалкой, в которых и Юлиоль любила принимать участие.
– То есть как не впервые? – вырвалось у журналиста. – Я же знаю…
– Нет, не знаете. Помните. А это в наши дни – разные вещи.
Николай сел на свое место, подался к журналисту.
– Джосандр, вы не первый из вашей братии, кто решил снять о нас, бедняках, – это слово он произнес с легкой издевкой, – фильм. И даже не второй. Вас таких только в этом году – трое уже.
– Четверо, Коль.
– Ах, да, точно. Четверо. А если мы возьмемся считать, сколько раз к нам приходили журналисты за все эти годы, то, боюсь, скоро собьемся со счета. И каждый раз вы появляетесь со словами: «Еще никто не снимал о вас фильм. Я хочу рассказать людям о вашей жизни, чтобы они захотели помочь». Ну, конечно, звучит это по-разному, но смысл именно таков.
– Не понимаю…
– Еще бы. Но поймете, это как раз не сложно. И даже запомните, тут тоже никакого фокуса нет. Тем, кто к нам приходил до вас, все это удалось, а вы уж точно не глупее их. Главное – потом не забыть. Вот в чем вся загвоздка. Но, кажется, я нашел решение.
Николай снова протянул к Джосандру свою недавнюю находку.
– Антиквариат, – с улыбкой сказал он. – Как и все мы. Хоть сейчас в музей… если, конечно, им нужен такой экспонат. Это, Джосандр, цифровая видеокамера. Она записывает то, что видит и слышит сама, а не ваши впечатления о событиях, как эти современные мемоаппараты. Она – независима. Объективна, если угодно.
– Коля, – повторила его жена, но уже куда тише, с какой-то усталостью в голосе.
– Да, Наташ, ты права, есть для нас в этом определенный риск. Но иначе ничего не сдвинется, солнышко. Понимаешь? Ни-че-го. Он поймет, поразится, захочет рассказать, чтобы помочь, вернется в их мир, весь воодушевленный, а наутро… будет делать фильм на основе того, что еще не забыл. И, конечно, не поверит своим же собственным съемкам – ведь в его воспоминаниях такого уже нет. А тут… тут будет с чем сравнивать. Появятся вопросы…
Николай помолчал.
– Впрочем, думается мне, ничем таким важным мы не рискуем, Натуль. Ну, найдут видеокамеру. И что? Оно им надо – с нами связываться? Гораздо проще оставить все Хранителям. Ну, может, чуть поторопить их. Сомневаюсь, впрочем. Брожение в умах – это даже на руку. В установленных границах, конечно. Разнообразие, знаешь ли. Такого-то ведь точно раньше не было. Новое, понимаешь, слово. – Николай улыбнулся, но на дне его глаз Джосандр заметил печаль. – А потом Хранители возьмутся за работу – и все, дело в шляпе, без шума и пыли. Журналисты снова готовы снимать, зрители – смотреть, а бедняки… а бедняки – принимать гостей. А обидишь нас – как потом этих сюда присылать? Как народу зрелище обеспечивать? Мы-то ведь, заразы такие, все помним.
Его жена, не удержавшись, хихикнула, а затем обняла мужа.
– Делай, как знаешь, любимый. Знаешь, оказывается, порой так здорово быть заразой!
Джосандр, о котором хозяева на время позабыли, переводил взгляд с Николая на Наталью и обратно, пытаясь хоть что-то понять из их, по его мнению, совершенно бредового диалога.
Раздражение, которое впервые дало о себе знать с минуту назад, снова тяжело заворочалось внутри, обдирая душу жесткими шершавыми боками.
«Розыгрыш какой-то! Глупый, идиотский розыгрыш! Ничего не могут добиться в жизни, вот и мстят тем, кто смог!»
Журналист вскочил, шагнул к двери. Больно нужен ему этот цирк! Пусть кому-нибудь другому!.. А он-то еще думал, как им помочь, сочувствовал! Дурак! Сегодня же, сейчас же прикажет Хранителю…
– Джосандр, постойте! – перед ним возник Николай, загородил собой выход из комнаты. Положил гостю руки на плечи, легонько сжал пальцы. – Простите. Мы увлеклись. Надо было сразу перейти к делу. Я прошу только об одном: выслушайте нас до конца. И тогда вы поймете, почему мы так себя ведем. А там уж судите, как вам будет угодно.
Журналист заколебался. Гнев все еще был силен в нем, он побуждал человека сбросить руки надоедливого бедняка и уйти. Но Джосандр все же сдержался. Профессионализм взял верх, напомнив: ответа на вопрос про работу бедняков пока еще нет.
– Я выслушаю вас, – буркнул он спустя несколько секунд. И вернулся в кресло.
– Славно. – Николай снова сел напротив гостя. – Так вот, вы спросили: почему мы не найдем себе другую работу? Значит, заметили, что бедняки, скажем так, не тупицы и могли бы не только разгребать дерьмо изо дня в день. Это правда, мы способны к любой работе. Среди нас есть биологи, есть химики и физики, есть – вы не поверите, Джосандр! – писатели и журналисты. Да-да, ваши коллеги! У нас и газеты свои выходят. Хватает и других мастеров своего дела. Но все мы зарабатываем деньги тем, что убираем и чистим. В лучшем случае – переносим тяжести на своих плечах. Как вы думаете, почему?
Джосандр, все еще хмурившийся, дернул плечом:
– Если б я знал, то не спрашивал бы.
– Верно. Вы – не знаете. Точнее, не помните. Зато знает и помнит ваш Хранитель. У него, Джосандр, – полная база данных. По любому вопросу. Но доступа к ней у вас нет.
Журналист недоверчиво взглянул на Николая.
– То, что вы говорите, похоже на какой-то шпионский детектив с заговором. Бульварного пошиба.
Николай издал короткий сухой смешок.
– Похоже, Джосандр, похоже. Согласен. Только не стоит воображать себе злобных диктаторов, сидящих где-то на самом верху и решающих, кому чего помнить. Ничего такого нет.
– А что же есть? Вы говорите, что Хранитель помнит все, а я – нет. Почему тогда?
– Потому, что вы сами так захотели. – Николай с сочувствием взглянул на журналиста. – Когда Михтолий Лаков изобрел базы памяти и блоки восприятия, он, наверное, думал о хорошем. О том, чтобы люди могли лучше работать, чтобы служба не мешала отдыху, чтобы важное не забывалось, чтобы стало легче сосредоточиваться… а люди, как всегда, показали себя с лучшей стороны.
Николай помолчал немного, пожевал губами, смотря в окно. Наталья обвила мужа руками за талию, прижалась щекой к плечу.
– Да, так вот… люди поставили все с ног на голову. Не правительство, нет. И не спецслужбы. Они-то как раз замешкались. Не сообразили сразу, что ли?.. Люди все сделали сами.
Николай взял в ладонь пальцы жены, принялся медленно поглаживать их.
– А знаете, кто все начал? Вы, акулы пера. Вы и все остальные, кто взялся кормить нас зрелищем круглые сутки. Вы ведь давно уже исписались. Ничего нового придумать не могли. Стоило появиться какой-нибудь передаче, фильму или еще чему-нибудь, как тут же критики – а вслед за ними и мы, зрители! – поднимали вой: «Это уже было! Старье! Фу!» А тут – Михтолий со своими базами и блоками. Как кстати…
– Почему кстати?
– Почему? А очень просто. Это ведь такая замечательная возможность снова удивлять зрителя – каждый раз, любой задумкой. Даже если она избита до смерти. Всего-то надо: запрограммировать Хранителя на то, чтобы он через какое-то время стирал память об увиденном. И вуаля – передача, которую показывали, скажем, месяц назад, снова будет казаться новой.
Джосандр замер, пытаясь осознать услышанное. Но у него мало что получалось. Знание, которое вывалил на него Николай, ударив тараном по стройной картине мира, разнесло ее в щепки и оставило после себя звенящую пустоту.
– Вам сейчас тяжело, понимаю, – донесся до него голос бедняка. – Но уж потерпите. Самое главное я, в общем-то, сказал. Остались так, технические детали. И последствия. Вы слушаете? Или, может, прервемся?
Джосандр кивнул. Потом, кое-как догадавшись, что жест может быть истолкован неверно, выдавил:
– Слушаю.
– А, хорошо. Так вот, появилась идея: не хранить всю память, а постепенно замещать старую новой. В самом деле, казалось бы, на кой помнить, как вы двадцать лет назад ходили в кино с какой-нибудь из своих девушек? Зачем занимает место воспоминание о семнадцатом прыжке с парашютом? А какая шикарная возможность забыть о своих неудачах, чтобы не скрипеть зубами по ночам!.. И вот однажды людям предложили выбор: помнить все или постепенно забывать старое в обмен на новое. О, сделано это было искусно. Под соусом заботы о людях. Мефистофель не справился бы лучше. Вам сказали: естественная память и так со временем выбрасывает ненужное. Это раз. У вас будет в разы больше свежих впечатлений. Это два. Так вы убережете мозг от возможных перегрузок. Ведь чем больше вы живете, тем больше объем баз памяти. Однажды мозг может не справиться. Это три… вот, видите? Вы киваете, соглашаясь. Ведь так разумно звучит, не правда ли?
Джосандр вздрогнул, поймав себя на том, что и в самом деле только что кивнул.
– И все согласились. Почти все. Еще бы: им предложили новую, яркую жизнь, полную свежих впечатлений, и притом бесплатно! Да-да, все расходы по перенастройке Хранителей компании взяли на себя – грандиозный подарок всему прогрессивному человечеству!.. Которое вскоре завело себе новую моду: составлять имена из частей. Вот как ваше, Джосандр. Но вы уже не помните этого, верно? Верно… знаете, даже смешно: люди принялись гордиться тем, что перестали быть целыми. Ха. Ха.
Журналист вздрогнул: деланый смех прозвучал жутковато. Отрывисто, сухо. Словно дважды ударили молотком по крышке гроба.
– Но были и другие – те, кто не захотел забывать. Для кого любое, пусть даже самое пустяковое воспоминание – частичка жизни. Как можно из целого раз за разом вынимать куски и ждать, что оно все равно останется целым? Вот мы и отказались.
– Мы? – хрипло спросил журналист, только сейчас ощутивший, как пересохло у него в горле.
– Да, мы. Бедняки. Люди, которые решили так: если мы что и забудем, то – сами, без всяких там Хранителей. Природа уж как-нибудь разберется, что стоит помнить, а что – нет. А уж эти ваши блоки восприятия… брр! – Николая аж передернуло. – Нет, конечно, задумка-то была хорошей, я уже говорил. Но как вы стали ее использовать! Посмотрите, вы же таких стен понастроили между собой!.. – вскрикнул вдруг он. Осекся, помолчал немного и тихо добавил: – Когда надо было бы возводить мосты. Аминь, общество, покойся с миром.
Джосандр ощутил, как звон внутри головы разрастается, заполняя все естество. Мир плавно стронулся с места и начал поворачиваться вокруг своей оси – величаво, не спеша набирать ход. Журналист стиснул зубы, прижал ладони к вискам – не сейчас, нет! Он еще не все узнал!
Кажется, помогло на время. Джосандр ощутил, как по его лбу скатываются капли пота. А затем к коже прикоснулось что-то прохладное, влажное. Он взглянул вверх – оказалось, это Наталья протирает его лоб полотенцем.
– Полегчало? – В ее голосе он услышал искреннее участие и, боясь кивнуть в ответ, просто прикрыл глаза.
«Угроза перегрузки. Внимание, угроза перегрузки».
«Вот черт!.. как некстати… – Голова кружилась, думалось с трудом. – В самом деле, тяжело… навалилось… надо что-то делать… что?..»
«Угроза перегрузки. Критический уровень будет достигнут через сорок семь секунд».
Джосандр почувствовал, что впадает в какое-то оцепенение. Голова стала пустой и горячей.
«Угроза перегрузки. До критического уровня – тридцать четыре секунды».
«Перегрузка… это когда слишком тяжело…» – в мозгу журналиста вдруг вспыхнула картинка: человек идет, сгибаясь под мешками, которые он взвалил себе на спину. Странно: зачем делать это самому, когда можно приказать машинам? И зачем тащить все сразу? Можно же…
Джосандр вздрогнул. Прислушался к Хранителю, вдруг испугавшись, что опоздал – «…две, двадцать одна…» – и выпалил:
– Хранитель. Есть ли фоновые базы памяти?
– Есть базы памяти, подключенные в фоновом режиме.
– Отключить.
Обруч, сжимающий виски, ослаб, а через пару секунд исчез вовсе.
– Угроза перегрузки ликвидирована. Рекомендация: перенастроить блоки восприятия, чтобы исключить рецидив.
Журналист чуть кивнул: «Согласен» – и откинулся на спинку кресла, с наслаждением давая отдых ноющим мышцам, которые, как он только что понял, все это время были напряжены.
Теперь можно было сосредоточиться на том, что рассказывал ему Николай. Джосандр повернулся к бедняку и встретил его взгляд: сочувствующий, но отнюдь не удивленный. Потом хозяин квартиры покосился на видеокамеру, лежавшую на низком журнальном столике между мужчинами.
«Господи… то, что он рассказывает! Это невероятно! Такого не может быть… доказательства. Где они? Пусть предоставит! Пока что одни слова… но это так… так правдоподобно… что было во «Вселенной в кармане» на прошлой неделе? Что?.. Господи, ведь я же ее постоянно смотрю!.. Что было в этой чертовой передаче?!»
Джосандр отчаянно продирался через воспоминания, пытаясь найти ответ на вопрос, заставлявший его нутро покрываться ледяной коркой.
Ведь не может же быть такого, чтобы он, с его профессиональной памятью, не помнил, что было в передаче, которую уже не раз использовал как источник тем для новых репортажей!
Тщетно.
Джосандр попробовал припомнить, что он вообще делал на работе в этом месяце. Из глубин памяти, как из кастрюли с супом, которую помешивают большой ложкой, всплывали отдельные события, но целой картины не складывалось.
Ужас, выморозивший внутренности журналиста, схватил их жесткими пальцами и принялся медленно сдавливать, превращая в крошево битого льда.
Джосандр, сдавшись, прекратил свои попытки.
«Пусть… пусть дальше рассказывает. А там… видно будет. Да нет, это просто сбой какой-то… попозже попробую. Все будет хорошо».
– Знаете, поначалу ничего вроде бы не изменилось, – раздумчиво сказал Николай, когда журналист повернулся к нему, взглядом попросив продолжать. – Мы работали там же, где и раньше, общались со своими друзьями… а потом потихоньку стали оседать на обочине. Делишься с другом воспоминанием о какой-то из ваших встреч, а он смотрит на тебя круглыми глазами: ты о чем это, приятель? Звонишь коллеге с вопросом по проекту, а он не помнит ничего – у него рабочий день закончился, база отключена, и гори оно все синим пламенем. Дальше – больше. Мы стали терять работу. Нам говорили: вы не так эффективны, как ваши конкуренты с базами и блоками. С вами невыгодно иметь дело. Вы отвлекаетесь на посторонние вещи, не можете держать в голове все, что нужно. И так далее, и тому подобное… реклама промывала мозги на ура. Знаете, в первые годы еще проводились исследования – сравнивали, кто работает лучше. Но эти эксперименты быстро прикрыли. Оказалось, разницы или нет вовсе, или она столь мала, что ей можно пренебречь. Почему? Потому что мозг – не компьютер. Он не может грызть одну и ту же задачу, не отвлекаясь на что-то другое. Он – живой, черт побери!.. А если его все же заставить, то со временем мозг начнет буксовать. Вы наверняка не раз видели, как ваши коллеги сидят в ступоре – минуту, пять, десять. Это оно самое. Мозг переутомляется и отключается, чтобы не сгореть. Лаков не сумел этого предвидеть. Иначе, может, и вовсе не взялся бы за дело. Да… так вот, причина, по которой нас оттесняли в сторону, конечно, была в другом. Ничего личного, просто бизнес. – Николай усмехнулся. – Весь мир помешался на детище Лакова. На нем стали делать большие деньги. Новые Хранители, более емкие базы памяти. Не отставали и те, кто занимался блоками восприятия… Колесо вертелось все быстрее. Только что ты купил себе новинку, а завтра глядь – сосед щеголяет с еще более продвинутой версией. И, конечно, тебе предлагают модернизировать твою базу – перепрошить, или еще чего-нибудь в этом роде. О, это совсем недорого, мистер, и очень быстро! Вы будете довольны! – В этот миг мужчина стал так похож на персонажа из рекламного ролика, что Джосандр вздрогнул. – И тут мы. Ретрограды, отщепенцы. Раскольники. Палка в колесе бизнеса. Мешаем – уже хотя бы тем, что живем. Но это бы еще ладно. Так ведь мы можем работать наравне с вами. Что же делать? Оставить все как есть? Понятное дело, нельзя. Так и разориться недолго. Взять да насильно базы с блоками вмонтировать? Не те времена. Впрочем, насколько мы знаем, все же был такой вариант. Но от него быстро отказались – поняли, что всех нас одновременно не поймать, а стало быть, поднимется шум.
