Текст книги "Старый новый мир (сборник)"

Автор книги: Виталий Вавикин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

– Что?

– Когда ты была с кем-то настоящим? – Мижан подходит к ней ещё ближе, берёт руку. – Когда у тебя был кто-то, как я? – Он прижимает её ладонь к своему паху. Ролана смотрит ему в глаза. Ролана хочет изобразить безразличие, но безразличия нет. Ей нравится то, что она чувствует. Ей нравится то, что она видит. Густые чёрные волосы Мижана доходят до плеч. На нём надета майка, и она видит его мускулистые плечи. Тело крепкое и сильное. Полные губы искривлены желанием. Мижан изменился. Мижан стал настоящим самцом, в которых никогда прежде не превращались мужчины ноаквэ. И этот самец нравится Ролане, возбуждает её. Даже его запах. В голове проносится мысль, что всё ещё можно убежать, но мысль эта призрачная и далёкая.

Глава пятая

Утро. Мижан всё ещё в комнате Роланы, но она велит ему уйти. Мокрые простыни всё ещё пахнут сексом. Ролана лежит на спине и смотрит в потолок. Разочарования нет. Удовлетворённости нет. Вспомнить минувшую ночь. Вспомнить свой танец, вспомнить Ваби, ночную прогулку по затянутому мраком городу, вспомнить Гиливана и кальяны. Вспомнить волка-нагваля, человека-нагваля. Вспомнить духов, рождённых курительным табаком ноаквэ. Всё кажется сном. Безумным сном. Но влажные простыни не врут. Запахи не врут. Ощущения не врут. Собственное тело не врёт.

– Чёртов Мижан! – шепчет Ролана, поднимаясь с кровати. Она принимает душ, надеясь, что вода смоет с неё тяжесть воспоминаний. Воспоминаний, которые нравятся и не нравятся ей одновременно. Особенно те, что касаются Мижана. Воспоминания без глубоких чувств, без приветствий и прощаний, без нежных слов, от которых иногда утром становится так тошно. Только желание. Желание, которое возникает спонтанно, без длительных разговоров и уклончивых фраз. Желание, которое вспыхивает и угасает одинаково неожиданно. Ролана думала, что всё это осталось у неё далеко в прошлом, в жизни, которая была до того, как она встретила Жизель, но сегодня ночью всё изменилось. – Чёртов Мижан! – снова говорит она, одевается, выходит из номера. Дверь в номер Жизель закрыта. Клерк внизу говорит, что Жизель и её родители ушли на экскурсию ещё утром. Ушли в горы. – Почему в горы, чёрт возьми? Почему снова в горы? – злится Ролана.

– Потому что в горах нет нагвалей, – говорит ей Ваби. Клерк смущается, кашляет, чтобы заглушить от других туристов разговор о монстрах с белыми, высохшими глазами.

– Надеюсь, Гиливан был добр с тобой? – спрашивает Ролана Ваби. Ваби улыбается.

– Ты должна была предупредить, что в тех кальянах не простой табак.

– Тебе не понравилось?

– Я не знаю. Ещё не поняла. – Ваби снова улыбается. – А ты как провела вторую половину ночи?

– С духами.

– С теми духами, которые приходят после курения кальяна?

– Отчасти.

– Понятно. – Ваби вдруг становится серьёзной. – Гиливан сказал мне утром, чтобы я заботилась о тебе. Как думаешь, что это значит?

– Думаю, что он всё ещё видел духов.

– Мы тоже с тобой кое-что видели. Ночью…

– Я видела и кое-что похуже. – Ролана предлагает Ваби отправиться на базар и по дороге рассказывает о подвале в доме Гиливана.

– Думаешь, мы тоже можем заразиться? – спрашивает Ваби.

– Гиливан говорит, что заразиться можно только если тварь укусит тебя.

– Жутко! – Ваби идёт, стараясь держаться подальше от людей. – Что если один из них – нагваль?

– Нагвали не выходят днём из своих нор. – Ролана берёт её за руку, чтобы успокоить. Они стоят возле фонтана в центре торговой площади и следят за брызгами воды.

– Не хочу больше оставаться на этой планете, – тихо бормочет Ваби. Она дрожит, вспоминая минувшую ночь и рассказ Роланы о подвале Гиливана.

– Иди сюда, – говорит ей Ролана, обнимает за плечи. Ваби прижимается к ней.

– Не хочу бояться. Я прилетела сюда развлечься, а не бояться, – шепчет она, крепче прижимается к Ролане, снова спрашивает о нагвалях в подвале Гиливана, о духах, которые появляются после курения кальяна, о танцах и снова о нагвалях. Они стоят у фонтана несколько часов. Стоят, пока не начинается вечер. Солнце клонится к земле. Закат прорезает небо алыми всполохами света. Рынок редеет. Торговцы собирают лотки, увозят тележки. – Думаю, нам тоже пора, – говорит Ваби и тянет Ролану обратно в отель. Принять душ, переодеться и снова встретиться в ресторане. – Ты всё ещё должна мне вторую половину вчерашней ночи, – напоминает с улыбкой Ваби, прежде чем выйти из лифта на своём этаже. Ролана поднимается выше. Коридор пуст, как и всегда. В комнате родителей Жизель слышны голоса. Дверь в комнату самой Жизель открыта. Ролана проходит так, чтобы остаться незамеченной.

– Где ты была? – слышит она голос Жизель, оборачивается. – Я заходила к тебе, – Жизель дружелюбно улыбается. – Наверно, искала нас?

– Нет.

– Тогда… – она хмурится.

– Мне нужно принять душ, – говорит Ролана. Она открывает дверь, проходит в свой номер. Жизель идёт следом, спрашивает о Ваби. – Причём тут Ваби?

– Ты была с ней, ведь так?

– Я была с ней, потому что тебя не было.

– Я была с родителями. Забыла, зачем мы здесь? Могла бы хоть немного помочь мне.

– Они и так уже решили, что я шлюха. Ничего не изменить.

– Ты сдаёшься? – Жизель неожиданно начинает плакать. Ролана смотрит на неё, и не знает, что сказать. Смотрит и думает о кровати, на которой уборщики сменили бельё, но запах всё ещё можно уловить. Запах Мижана. – Не нужно было нам прилетать сюда, – говорит Жизель.

– Верно. Не нужно. – Ролана выдерживает её тяжёлый взгляд. Хлопает дверь. В коридоре стучат шаги Жизель. Ролана чувствует, что должна пойти за ней, но не идёт. Вместо этого она ложится на кровать. Ей снится ночь. Ей снится Мижан. Даже не снится, а просто мелькает перед глазами обрывками воспоминаний. И где-то в животе снова появляется тепло. Тепло, которое заставляет все остальные проблемы отойти на второй план. Это тепло не обжигает, не сводит с ума, а просто греет. Ролана открывает глаза, лежит ещё какое-то время на кровати и смотрит в потолок, вспоминая ночь с Мижаном. Долгую ночь. Ссора с Жизель не имеет смысла. Обида Жизель не имеет смысла. Сознание заполняется чувством собственной правоты. Ролане нравится это чувство, хотя она не особенно понимает его. Все истины выглядят призрачно, прозрачно. «Кто может с уверенностью назвать себя правым в этой жизни, где стереотипы и законы меняются каждый день?! Для этого нужно быть либо очень умным, либо очень глупым человеком, но люди зачастую просто люди, и правота у каждого своя». Ролана гладит рукой чистые простыни. Воображение оживляется, возбуждает. Подняться на ноги, переодеться, найти Жизель и попросить прощения. Но прощения за что? Ролана выходит из номера. Дверь в номер Жизель закрыта. Вызвать лифт, спуститься в ресторан.

– Ну что, выспалась? – спрашивает Жизель, притворно улыбаясь, чтобы родители не заметили следов ссоры. Ролана принимает игру. Принимает общение. Слушает истории о горах, слушает сказки о нагвалях.

– Вчера ночью я видела, как нагвали дерутся с дикими животными, – говорит она. Жизель бледнеет.

– Как ночью? – спрашивает она. Ролана смотрит ей в глаза и рассказывает о старом друге по имени Гиливан. Рассказывает о Ваби.

– Я просто хотела убедиться, что рассказы о нагвалях не сказка.

– С Ваби и старым другом? – Теперь лицо Жизель заливает алая краска.

– У меня ничего с ними не было.

– Откуда мне знать?! – Жизель злится, пьёт, бросает на Ролану гневные взгляды. – Ты должна была взять меня, а не какую-то незнакомую девку! – говорит она, поднимается из-за стола, уходит в свой номер. Её родители уходят следом. Ролана одна. Почти одна.

– Неудачный вечер? – спрашивает её Ваби, подсаживаясь за освободившийся столик.

– Всё как обычно. – Ролана улыбается, спрашивает её о мужчинах. Ваби смущается. – У тебя что, никогда не было секса с мужчиной? – Она видит, как Ваби качает головой, говорит, что просто необходимо попробовать хоть раз. – Иначе как ты узнаешь, что тебе нравится?

– Мне, кажется, что я уже знаю.

– Никто тебя не съест! – Ролана смеётся. Ночь с Мижаном мелькает перед глазами, сводит с ума. – Оглядись! – Ролана пытается отыскать взглядом достойного партнёра. – Нет. К чёрту! Здесь слишком скучно. – Она поднимается из-за стола, тянет Ваби на улицу, в бар «Ночь ритуалов». Ваби не хочет идти, но ещё больше она не хочет отпускать Ролану. Вечерние улицы пугают. Дорога сужается, петляет. Солнце на небе почти прогорело, и тени, обретая плоть, начинают оживать, прячась за мусорными контейнерами и в тёмных углах подворотней.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – бормочет Ваби. «Ночь ритуалов» встречает их запахами пота и прокисшего пива. Людей неожиданно много. Воздух тяжёлый и тягучий. Жарко. Ваби оглядывается, говорит, что ни один из мужчин вокруг ей не нравится, просит Ролану вернуться в отель. – К тому же я даже не знаю, как с ними знакомиться.

– Это просто.

– Но я не хочу. – Ваби сопротивляется, но Ролана почти силой ведёт её к свободному столику, заказывает пару коктейлей, рассказывает о том, как раньше работала здесь. – Вчера, когда ты танцевала, я думала, тебя разорвут прямо на сцене, – говорит Ваби.

– В этом и кайф! – смеётся Ролана.

– Значит, я не такая, как ты, – говорит Ваби. В её глазах блестит страх. Она смотрит на часы, пытаясь рассчитать, хватит ли времени вернуться в отель до закрытия. – Мы не вернёмся в отель, – говорит ей Ролана, читая мысли. Шумная компания мужчин за соседним столиком всё чаще и чаще обращает на них внимание. Ваби нервничает. Ролана заводит новых знакомых, подбирает новых партнёров. Партнёров для Ваби.

– Тебе понравится, – шепчет она подруге. Ваби краснеет, но выпитые коктейли уже звенят в голове. Кто-то рассказывает о нагвалях. Ваби слушает. Ваби говорит, что хочет увидеть это. Ролана сжимает под столом её руку.

– А что такого?! – возмущается Ваби. – Ты видела эти бои. Я тоже хочу.

– Это не забавно.

– То же самое я тебе говорила про мужчин. – Ваби слышит смех своих новых знакомых и смеётся вместе с ними.

– Здесь недалеко есть подвал, – говорит мужчина-ноаквэ по имени Нитамига. Они идут по узким улицам. Ночь сгущается. На охоту выбираются жирные крысы. Мужчина по имени Абитаг обнимает Ролану за плечи. У него сильные руки и ему нравится, что Ролана ноаквэ. Это волнует его, возбуждает. Он боится её, потому что помнит жизнь в деревне, помнит власть женщин, но он верит, что уже стал другим.

– Ты знаешь Мижана? – спрашивает его Ролана, когда они спускаются по бетонной лестнице в подвал. В нос вгрызаются запахи бетона, плесени, крови.

– Из какой он деревни? – спрашивает Ролану Абитаг.

– Я не знаю, – признаётся она. – Я никогда не спрашивала его об этом. – Ролана оборачивается, смотрит на Ваби, которая трезвеет и снова начинает бояться и дрожать. Её мужчина думает, что она замёрзла и крепче обнимает её. Ваби прячет отвращение. – Перестань бояться! – говорит ей Ролана. Они проходят в железную дверь. Нарастает гул возбуждённых голосов. Толпа ревёт. Толпа хочет крови. Ролана понимает это, потому что видела подобное в подвале Гиливана. Но здесь всё иначе. Здесь люди-нагвали дерутся с нормальными людьми. Клетки наполнены кровью. Здоровые воины рискуют жизнью. Нагвали рычат. Нагвали-воины. Их оружие – зубы и ногти. У людей-воинов оружие – ножи и пики. Шансов победить практически нет. Шансов для нагвалей. Но воины рискуют заразиться. Воины-люди могут стать нагвалем. Один из неудачников прикован к стальной трубе в центре подвала. Ошейник стягивает его горло. Абитаг рассказывает Ролане, что этот мужчина прикован здесь уже больше недели, но всё ещё не превратился в нагваля. Ролана смотрит на его лицо. Глаза бледные, но в них ещё есть жизнь. По крайней мере, в одном из них. Другой уже почти высох. Мужчина рычит, но если прислушаться, то можно разобрать обрывки слов, фраз. Ролана пытается понять, что говорит нагваль, когда толпа вокруг начинает закипать. Где-то далеко раздаётся взрыв, от которого закладывает уши. Железная дверь, ведущая в подвал, срывается с петель. Она падает на людей, ломает кости. Толпа ноаквэ в ритуальных нарядах врывается в подвал. В руках у них блестят мачете. Они рубят без разбора – людей, нагвалей, всё равно. Из раскрытой клетки выбираются обезумевшие нагвали. Они набрасываются на людей, перегрызают им горла. Уши от взрыва ещё заложены, и Ролана видит всё, словно во сне.

– Нужно убираться отсюда! – кричит ей Абитаг, но она не слышит. Он хватает её за руку, тянет прочь, к запасному ходу, скрытому от посторонних взглядов ширмой.

– Ваби! – кричит ему Ролана. – Мы забыли Ваби! – Но он не слышит. Безумие остаётся за спиной. Они бегут по узкому коридору, оплетённому трубами. Темно. Под потолком висят несколько жёлтых ламп. Ролана спотыкается. Абитаг держит её за руку, и когда она падает, тащит дальше, сдирая колени о каменный пол и битые стёкла. Тащит несколько долгих секунд, затем останавливается. Ноги его подгибаются. Острая пика пробила ему спину и вышла из груди. Ролана видит, как изо рта Абитага начинает течь кровь. Он падает на колени, затем на живот, вздрагивает несколько раз, стихает. Слух возвращается. Мужчина-ноаквэ в ритуальной одежде смотрит на Ролану. Мачете в его руке занесено над головой, но он не двигается. Он всё ещё не может поднять руку на женщину. Не может убить её. Он ищет предлог, повод. – Я такая же, как и ты, – говорит ему Ролана, сдерживая дрожь. Он не двигается. Она боится даже дышать. Мачете занесено над головой воина-ноаквэ. – Я такая же, как и ты, – снова говорит ему Ролана. Руки находят битые стёкла. Крупные осколки режут пальцы. Они не могут защитить, не могут противостоять мачете, но это лучше, чем ничего. – Я – женщина. Ты – мужчина. Ты не можешь причинить мне вред, – цепляется за последнюю надежду Ролана. Проткнутый пикой Абитаг снова вздрагивает. Воин-ноаквэ вздрагивает вместе с ним. Мачете опускается вниз. Холодная сталь обжигает плечо. Осколок стекла зажат в руке. Ролана выбрасывает руку вперёд. Бьёт осколком стекла воина-ноаквэ в живот. Снова и снова. Стекло режет ей пальцы, но она не чувствует. Воин-ноаквэ рычит. Из его живота брызжет кровь и чёрная желчь. Мачете снова поднимается вверх. Осколок стекла ломается. Ролана кричит. Время словно замирает. Она видит глубокие раны на животе ноаквэ. Она чувствует запах свежей крови. Она слышит, как смерть поёт свою песнь. Смерть, которая пришла сюда, чтобы забрать одну из двух жизней. – Нет! – Ролана вскакивает на ноги. Воин-ноаквэ бьёт её рукояткой мачете в лицо. Она сбивает его с ног. Он падает на спину. Раны на животе открыты. Ролана запускает в них руки. Воин кричит. Он кусает Ролану, но она не чувствует. Её руки в брюшной полости воина-ноаквэ. Она хватает внутренности и вырывает их из агонизирующего тела. Безумие. Ролана поднимается на ноги, и, шатаясь, идёт прочь. Коридор выводит её на тёмную улицу. Ночная прохлада пьянит. Ноги подгибаются, но Ролана заставляет себя идти. Идти вперёд. Сначала бездумно, затем оглядываясь, пытаясь понять, где находится. Район, в который она вышла, знаком ей. Отсюда далеко до отеля «Алмаз», но бар Гиливана достаточно близко. К тому же отель уже закрыт. Ролана смеётся, пугается своего раскатистого смеха, эхом разносящегося по ночным улицам, и снова смеётся.

Глава шестая

– Что, чёрт возьми, с тобой случилось? – спрашивает Гиливан, когда Ролана добирается до его бара. Он слушает долго и терпеливо. Слушает, накладывая швы. Восемь на плечо и шесть на правую ладонь, изрезанную битым стеклом. Здоровой рукой Ролана держит кальян. Курительный табак успокаивает и притупляет боль.

– Давно племена вышли на тропу войны? – спрашивает она, морщась от боли и от воспоминаний.

– Им не нравится то, что происходит. Не знаю даже, кого они больше ненавидят: нагвалей или людей, которые организовывают такие бои?

– Тебя они тоже ненавидят?

– Меня они пока не трогают.

– Почему?

– Я не устраиваю бои между нагвалями и людьми.

– То, что ты делаешь, тоже не особенно этично.

– Каждый выживает, как может. – Игла впивается в плоть чуть глубже. Ролана не обижается, спрашивает о ноаквэ из своей деревни.

– Они тоже вышли на тропу войны?

– Я не знаю. Никто не знает. На этой планете последние годы невозможно знать что-то наверняка. Люди меняются. Жизнь меняется. Нравы меняются. – Он ещё что-то говорит, но Ролана не слушает его, она думает о Ваби. О мёртвой Ваби. – Думаю, теперь тебе нужно помыться, – говорит ей Гиливан. Он отводит её в соседнюю комнату. Небольшая ванна наполнена водой.

– Я не могу, – устало говорит Ролана.

– Я сам всё сделаю, – обещает Гиливан. Он помогает ей раздеться и долго смывает с тела запёкшуюся кровь. Ролана почти спит. Почти спит, когда Гиливан моет её. Почти спит, когда вытирает, несёт в кровать. – Глупая девчонка, – бормочет Гиливан, ждёт, пока она уснёт, затем долго сидит за столом, потягивая кальян. Раны воспаляются, начинают болеть. Воспаляется и воображение. Сны приходят рваными картинами смерти. Ролана вскрикивает, просыпается, видит Гиливана и снова пытается заснуть. Несколько раз он даёт ей покурить кальян. – Пусть духи позаботятся о тебе, – шепчет он. Ролана улыбается, но как только засыпает, снова видит смерть, нагвалей, ноаквэ в ритуальной одежде и с боевой раскраской. Ещё ей снится Ваби. Наивная Ваби. Она то смеётся, то плачет. То просит научить её танцевать, то умоляет прийти и прекратить её мучения.

– Они ведь не станут издеваться над ней? – спрашивает сквозь сон Ролана Гиливана. – Скажи, что Ваби умрёт быстро, без боли.

– Не думай о смерти. Восставшие племена обычно не трогают туристов. Особенно женщин. Они воюют с местными. Они винят во всём подобных себе.

– Я не верю, – бормочет Ролана, считая, что эти слова ещё одно сновидение, но утром, когда Гиливан везёт её в отель, она смотрит за окно, надеется увидеть Ваби. Гиливан послушно кружит по городу. Ролана хочет верить. Гиливан хочет, чтобы она верила. Но Ваби действительно жива. Она идёт по улице, где развёрнута торговля глиняными изделиями. – Это она! Она! – кричит Ролана, выпрыгивает из машины, прежде чем она остановится, бежит к Ваби, хватает её за руку. Ваби смотрит на неё туманными глазами. Она не спала всю ночь. На ней засохшая кровь. Она молчит всю дорогу до отеля. – Я провожу тебя до номера, – говорит Ролана. Они поднимаются на лифте. – Хочешь, я помогу тебе раздеться, принять душ? – предлагает Ролана. – Я ведь всё ещё должна тебе вторую половину ночи, помнишь?

– Не стоит. – Ваби сбрасывает одежду. На спине у неё алеют следы кнута. Когда-то давно Ролану так же наказывала за провинности мать. Всех девочек так наказывали в деревнях ноаквэ. – Это меньшее из того, что со мной могло случиться, – говорит Ваби. – Они выпороли меня, и сказали, что если я не уберусь с планеты, то вернутся и убьют. – Её глаза наполняют слёзы. Она закрывает ладонями лицо и тихо плачет. Сил нет. Она устала и унижена, она растеряна и напугана.

– Бедная девочка. – Ролана садится рядом с ней, обнимает за плечи.

– Не надо. – Ваби отстраняется от неё.

– Всё хорошо.

– Это всё из-за тебя! – кричит Ваби, пытаясь ударить Ролану. Ролана не пытается увернуться. – Убирайся! – снова кричит Ваби. Ролана выходит в коридор. Щёки горят от пощёчин, но боли нет. Тело онемело. Даже наложенные швы перестали зудеть. И мир вокруг словно затянут туманом. Все чувства и мысли затянуты туманом. Ролана спускается на лифте вниз и идёт в ресторан. Жизель машет ей рукой, говорит, что убедила родителей не судить о Ролане по этой планете и что они улетают завтра утром. Ролана кивает. Жизель хмурится, спрашивает, что случилось.

– Ничего.

– Наверно, это нервное, – говорит Жизель. Ролана кивает, слышит от Жизель, что скоро придут родители, чтобы извиниться, и говорит, что хочет немного побыть одна. – Точно, нервное, – говорит Жизель, но возражать не пытается. – В таком случае я отведу родителей на ярмарку. Думаю, они просто обязаны купить что-то в память об этой планете. – Она смотрит на Ролану, ждёт одобрения. Ролана кивает. Жизель улыбается. Ролана смотрит, как она уходит. Желудок пуст, но заказанный завтрак не лезет в горло. Время кажется застывшим, замёрзшим. Всё утро. Весь день. Всю ночь. Ролана вспоминает Жизель и заставляет себя думать о том, что завтра уберётся с планеты. Но пустоты не становится меньше. Онемело, кажется, не только сознание, но и весь мир. Это чувство не проходит весь день и всю ночь. Наоборот. Оно растёт, крепнет. Даже во снах. Таких же застывших и онемевших снах. И утро. Оно не приносит новый день. Нет. Дорога в космопорт, ожидание. Ролана почти не разговаривает. Жизель думает, что она скучает по своей планете. Ролана не возражает – пусть думает, что хочет. Вместе с ними планету покидают ещё два десятка туристов. Одна из них Ваби. Ваби, которая отвергла Ролану. Обида и чувство вины смешиваются, изменяются, теряются где-то в безразличии. Ролана думает, что было бы неплохо поговорить с Ваби, но нужных слов нет. – Больше никогда не вернёмся сюда, – обещает ей Жизель. Ролана кивает. Транспортный челнок приходит ровно по расписанию. Двигатели гудят. Хинар остаётся далеко внизу. Вся жизнь остаётся далеко внизу. Пассажиры галдят, хвастаются купленными сувенирами. Молчат лишь двое из них. Ролана и Ваби. Они сидят недалеко от друга. Иногда Ваби оборачивается, и Ролана встречается с ней взглядом. С таким же онемевшим растерянным взглядом. Но в нём есть что-то ещё. Что-то живое. Ролана уверена, что есть, поэтому даже не думает о том, чтобы подойти к Ваби, заговорить с ней. Её немота другая. Её немота рождена страхом, немота Ваби. У самой Роланы всё иначе. Несомненно, иначе. Она отворачивается и смотрит в иллюминатор на свою планету. Она парит в чёрном космосе. Крохотная, никчёмная, покинутая. Гиливан говорил, что деревни ноаквэ давно мертвы, говорил, что они все покинуты, говорил, что там давно никого нет, кроме нагвалей. То же самое сказали и родителям Жизель, когда они хотели отправиться в резервацию и познакомиться с родителями Роланы. Все мертвы или сбежали. Сбежали ноаквэ, бегут туристы. Ролана видит пассажирский корабль. Транспортный челнок заходит в доки. Когда они летели сюда, никто не говорил им, что планета находится в карантине, сейчас же, получив деньги, туристическим агентствам плевать. Камера дезинфекции ждёт всех, кто вернулся с Хинара. И нет смысла возмущаться. Проще смириться и ждать. Ждать, когда придёт твой черед покинуть душную камеру. Первым выходит толстый мужчина с широкой добродушной улыбкой, которая, кажется, никогда не покидает его лицо. Затем пожилая женщина, с длинными седыми волосами, пара молодожёнов, Жизель, её родители. Ролана ждёт. Ждёт, пока в камере дезинфекции не остаётся она одна. Немота сковывает мысли. Немота сковывает тело. Мягкий свет и призрачная дымка, которой наполнена камера дезинфекции успокаивают, вызывают сонливость. Ролана зевает, собирается закрыть глаза, но ей мешает вспыхнувший экран переговорного устройства.

Конец ознакомительного фрагмента. Полный текст доступен на www.litres.ru