Текст книги "Игоряша 'Золотая рыбка'"
Автор книги: Виталий Бабенко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)
ЛОКОМОЦИИ
Глава «Л»,
идея которой
была выдвинута
кондотьером-интерпретатором
В. Набаковым
К исчезновению Игоряши-второго из квартиры Никиты Котляренко, классика мениппеи, привела целая цепь событий.
Началась она давно, в тот самый день, когда Игоряша раздвоился. Раздвоился он самым натуральным образом – физически, но этому предшествовало раздвоение внутреннее. Игоряша ощутил себя как бы состоящим из двух половин: одна вела себя спокойно и довольствовалась земными благами, путешествиями по настоящему, прошлому и будущему планеты, а второй все чего-то не хватало. Эта половина не могла даже выразить, что ей нужно: она лишь осознавала, что Рыбки на исходе – их осталось всего несколько сотен, – а самое Главное Желание еще не загадано.
Биомодулей действительно становилось все меньше и меньше. Тут дело вот в чем. Практически все свои земные потребности Игоряша мог уже удовлетворить без помощи Золотых Рыбок, пользуясь навечно приобретенными способностями к телепатии, телезрению, телекинезу и невидимости. Но вот с путешествиями во времени и телетранспортировкой все было сложнее. Сам процесс перемещения трудностей не вызывал, главное же было – не КАК попасть, а КУДА попасть, и точный прицел мог обеспечить только биомодуль. Земная биология есть земная биология: человеку – даже «телеантропу» – не дано справиться с навигацией в пятимерном континууме. Всего лишь один раз Игоряша попытался обойтись без Золотой рыбки, пожелав попасть в «золотой век». Игоряша выстрелил свою модель в спиральный канал пространства-времени и… через секунду обнаружил себя в глубоком вакууме. Он висел в черном космическом пространстве и обозревал окрестности глазами некоего галактического существа, воспринимающего мир в гамма-диапазоне и чрезмерно чуждого земному разуму. Картина созвездий была совершенно иная, природа космоса в этом уголке пространства была совершенно иная, и психика существа была совершенно иная – нечеловеческая. Вдобавок ко всему висение в вакууме жутко неприятно действовало на вестибулярный аппарат, от абстрактных, выраженных в булевой алгебре, мыслей инопланетного существа гуманоида по облику, но не гуманоида по духу – у Игоряши разболелась голова.
С тех пор Игоряша отказался от экспериментов и свыкся с мыслью, что на каждую телепортацию и на каждое путешествие во времени неизбежно тратится один регистр информационного поля биомодуля. «Свыкся…» Правильнее было бы сказать, что свыклась только одна половина его существа, вторая же бурно протестовала.
Какое-то время Игоряша терпел этот душевный дуализм, но в конце концов не выдержал. Он понял, что ему нужно, когда сидел в своей комнате и смотрел по кабельному каналу новый многосерийный научно-фантастический фильм «Огород в раю», поставленный по сценарию популярного писателя Б. Кирова. Для развития нашей истории существенно то, что кабельное телевидение находилось еще в экспериментальной стадии, поэтому изображение на четырехметровом (по диагонали) экране радужно двоилось.
«Эврика!» – мысленно вскричал Игоряша. И перешел в соседнюю комнату-молельню, – чтобы взвесить все до конца. Эта комната имела особый статус. Она называлась еще «алтарной» или «кумирней», и отличалась от всех прочих тем, что в ней на алтаре из слоновой кости стояло ведро. То самое, в которое Игоряша поймал свою Первую Золотую Рыбку. Игоряша позолотил ведро и поклонялся ему, как древние сибиряки – каменным бабам. В этой комнате особенно хорошо думалось, и тем более хорошо, если Игоряша надевал золотое ведро на голову.
Игоряша остановился у алтаря и водрузил ведро на плечи.
– Желаю раздвоиться! – громко сказал он под ведром.
Золотой сосуд срезонировал, и отраженный звук больно ударил по перепонкам.
– Принято, – зажглось в мозгу Игоряши огненное табло. – Дубликация высшего белкового существа вида «гомо сапиенс», алломорф «Терра». Третий регистр исчерпан.
И в мраморном бассейне на даче Марфино растворился без следа биомодуль номер 1133, а рядом с Игоряшей появился его двойник естественно, тоже с золотым ведром на голове.
Мы никогда не видели Игоряши-первого, поэтому биографию человека, который вошел в нашу компанию, все его Достижения, привыкли связывать с именем Игоряши-второго.
– Ты дурак! – сказал Игоряша-первый, сняв с себя золотое ведро и с силой ударив им по золотому ведру Игоряши-второго. – Золотые Рыбки кончаются. Что будешь делать потом?
– Я и без них проживу, – гулко, как в клозете, ответил Игоряша-второй, несколько оглохший от звонкого удара.
– Ты дурак! – повторил Игоряша-первый. – Ты даже не смог додуматься до Главного Желания. До тебя даже не дошло, что биомодули есть на всех планетах, где существует разумная жизнь! И ими можно воспользоваться!
– Мне это не нужно, – возразил Игоряша-второй, наконец-то догадавшийся снять ведро. – А что это за Главное Желание?
– Ты дурак! – в третий раз повторил Игоряша-первый. – Главное Желание – самому стать Золотой Рыбкой. Тогда я непосредственно вольюсь в инфраструктуру информационного поля и заполучу ВСЕ!!!
– Сам дурак! – неожиданно злобно возопил Игоряша-второй. – Ведь биомодуль рассчитан только на три желания. Вот исполнишь три желания какого-нибудь идиота – и растворишься. И конец!
– Ни фига! Первое дело – добраться до информационного поля, стать его частью, а уж там я не растеряюсь, – возразил Игоряша-первый. – Дальше Я буду заказывать музыку – Я, и только Я! Хочу стать Золотой Рыбкой! – крикнул он.
«Трансформация живого организма в биомодуль выше возможности конкретного биомодуля. Необходим индивидуальный запрос в Центр галактической сигнальной системы восьмого порядка. Этот Центр, или супербиомодуль, или стандартный модуль сигнальной системы девятого порядка, на языке землян носит название Золотой Царь-Рыбы. Первый регистр исчерпан.»
«Почему ее нет в бассейне?» – разъярился Игоряша-первый. – «Где она прячется, в каком море?»
«Золотой Царь-Рыбе на Земле не место. По статусу она может находиться лишь на планете, входящей в систему Космической Гармонии. Второй регистр исчерпан.»
– Где она? Где?!! На какой планете? – бушевал Игоряша-первый.
«Рассеянная информация. Нет адекватного ответа. Третий регистр исчерпан.»
Биомодуль номер 1134 ушел в небытие. Вот тогда-то Игоряша-первый и бросился в погоню за Золотой Царь-Рыбой. Он исчез с Земли. Он метался по галактике, прыгал с планеты на планету. Отыскивал биомодули в обитаемых мирах и сотнями использовал их для дальнейших космических бросков. Он болезненно переживал свою ограниченность, поэтому снова дублицировался, триплицировался, мультиплицировался – лишь бы сыскать Золотую Царь-Рыбу. Уже полчища его двойников рыскали по Вселенной, внося смятение в космическую Гармонию и дезорганизуя галактическую сигнальную систему.
Появилось несметное множество Игоряш. Большинство из них в конце концов спасовали перед Главным Желанием и вернулись на Землю. Они живут среди нас и внешне ничем не отличаются от других людей. Встретишь на улице – пройдешь мимо. Единственное, что объединяет Игоряш, – на Земле для них нет невозможного, и они все на одно лицо, все одинаковые, как инфузории-туфельки.
Им свойственны порой высокие порывы души. Игоряша-сорок четвертый, например, вспомнил об Анюте, вышвырнул из квартиры анабиозную комнату и вернул изначальную жену на Землю. Анюта простила мужа – в конце концов, в ее изгнании был повинен не он конкретно, а пра-Игоряша, маленький человечек с ограниченными возможностями, ошалевший от обладания Золотыми Рыбками. Сейчас Игоряша-44 и Анюта мирно живут в кооперативе «Титан», ныне сплошь заселенном Игоряшами. Анюта, само собой, не вернулась в таксопарк, но иногда вспоминает о былой профессии. Тем более от пребывания на планете Оомгрусанте, где эра автомобилизации еще не наступила и где Анюта работала чиновницей посошного ведомства и жрицей Храма Тягла, у нее осталась память в виде наградного зеленого ока во лбу. Анюта с Игоряшей-44 часто развлекаются, разъезжая вечерами на «Волге» по улицам Москвы. Анюта сидит справа и время от времени открывает лобный глаз. Поздние прохожие принимают машину за такси и отчаянно голосуют. Тогда Анюта зажмуривает зеленый глаз – на лбу остается тонкая полоска, похожая на шрам, – а Игоряша-44 останавливает машину и говорит возмущенно:
– Вы что, обалдели? Это частная машина, к тому же я с дамой.
После чего Анюта с Игоряшей-44, отъехав, долго смеются.
Игоряша-92 любит носиться как угорелый на японском мотоцикле «Хонда» по подземной автодорожной сети. Однажды он, объевшись гороху, запутался в пространственно-временной спирали, съехав по времени на два года назад и едва не прошел насквозь роскошный БМВ Игоряши-второго. От этого столкновения никто не пострадал, ибо в туннеле на псевдомотоцикле мчалась икающая психическая модель, но шок инцидента мог бы надолго вывести Игоряшу-второго из строя.
Итак, многочисленные Игоряши устраивались на Земле. Возможности для этого у них были неограниченные, но время от времени они пользовались и биомодулями. Золотые Рыбки кончались. Никто из Игоряш не знал – это стало ясно, лишь когда биомодули иссякли вовсе, – что подобное поведение ведет к катастрофическим последствиям.
А пока на Земле все шло хорошо. Игоряши множились. Игоряша-первый в просторах Вселенной искал Золотую Царь-Рыбу.
Игоряша-второй поспешно испарился из квартиры Никиты Котляренко, предводителя неоантичного течения, в тот самый момент, когда получил от Игоряши-первого телепатический сигнал.
«Нашел! – внепространственно сообщал Игоряша-первый. – Вступаю в контакт с Золотой Царь-Рыбой!»
ЯРМО
Глава «Я»,
в тезисном виде
изложенная автору
корифеем гиперреализма
А. Каштаркиным
– …И все-таки по мне Игоряша очень странный человек, – сказал как-то раз наш Люмьер голографического телевидения Рубенид Нерголин, когда мы сидели у него в гостях. – Во-первых, мы так и не узнали его фамилии. Во-вторых, он живет чересчур уж не по средствам. В-третьих, я предлагал ему сняться в телепередаче, обещал даже роль ведущего – он отказался. Потрясающе! Мне, говорит, популярность не к чему. Я, говорит, и так и ведущий, и зритель, и оператор, и режиссер. Наконец, когда он появляется на наших сборищах, у меня возникает ощущение какой-то неполноценности. Наутро мерещится, что из памяти, словно с магнитной ленты, стерли целые куски.
– Да, – подтвердил пробирщик прозы Булат Аникаев. – У меня тоже провалы в памяти. А возьмите Игоряшины книги. Почему-то мы видели их только у него в руках – и никогда в библиотеке или в магазине. Причем на обложке даже фамилия не указана…
– Помните, мы собрались у Никиты? – спросил толмач-непоседа Володя Набаков. – Меня потом всю неделю преследовало ощущение, будто я не сидел на полу, как обычно, а почему-то висел под потолком. И потом грохнулся на пол. Но ничего не болело, никаких ушибов. Мистика какая-то…
– Точно! – подхватил Шушуня Майский, миниатюрист-каллиграф. – И у меня такое же ощущение. Только я думал, что это мне приснилось. Будто я висел в воздухе и рухнул на беднягу Никиту.
– А может, у него паспорт попросить? – высказался Борис Бурденко, родной брат советника Лосева.
– У него, так сказать, нет паспорта, – вдруг раздался тихий голос. – И в то же время он может вам предъявить, так сказать, сотни любых документов на любую фамилию с собственной фотографией. Он, так сказать, Игоряша!
Голос принадлежал Владимиру Владимировичу Кобелькову по кличке «Так сказать». Этот неприметный, неразговорчивый человек, с лицом, похожим на кукиш, затесался в нашу компанию ненароком. Хотя, как в случае с Игоряшей-вторым, мы никогда не могли вспомнить, в какой день и каким образом это произошло. Владимир Владимирович обычно сиживал тихонько в углу, демонически улыбался, приблажно обнажал зубы, но большей частью молчал, в обсуждении рукописей участия не принимал, зато все разговоры слушал с жадным вниманием, словно питался звуками.
– А как вы относитесь к Игоряшиным Достижениям? – спросил Кобелькова Ладик Гриммов, экзекутор штампов и ас пунктуационного анализа. – Ведь ясно: врет все. Но – КАК врет!
– Он, так сказать, не врет, – констатировал Владимир Владимирович Кобельков. – Он на самом деле, так сказать, путешествует во времени.
– Каким образом?! – ахнули мы.
– Игоряша-второй – единственный на Земле обладатель Золотых Рыбок, которые, так сказать, исполняют его желания. Они же переносят его в любую эпоху, так сказать, истории Земли.
– Не может быть! – выкрикнул Слава Дорожный, эксперт по солецизмам. – Это противоречит законам физики!
– Да? – с плохо скрытой ехидцей спросил Кобельков. – Вы можете считать себя, так сказать, страстным певцом Магриба и левантинцем в прозе, не возражаю, но что вы понимаете в неэйнштейновской, так сказать, физике? Или в физике Кровского, за которую Петя в 11-вероятностном будущем, так сказать, получит Нобелевскую премию? Кстати, когда Игоряша рассказывает вам о своих, так сказать, Достижениях или демонстрирует трюки, вы ему верите безоговорочно. Но наутро все забываете, так сказать, как треп, потому что Игоряша телепатически блокирует вашу память. Он не желает, чтобы знание о его, так сказать, магических способностях распространялись широко. По-своему он достаточно, так сказать, скромен…
– Н-нет, К-коб-бельк-ков, я т-теб-бе эт-того не п-п-прощу, – откуда ни возьмись зазвучал характерный голос Игоряши. – Я т-тебя, п-пожалуй, диск-криминирую.
– Не справишься, Игоряша, – ответил Владимир Владимирович, словно на пол сплюнул. – Я тебе, так сказать, не по зубам. Можешь, кстати, проявиться. Я за тобой давно наблюдаю. Ты сейчас, так сказать, лежишь на рояле, опершись на локоть.
И верно: на рояле, принадлежавшем матери Рубенида Нерголина, материализовался Игоряша-второй.
– Исчезни! – злобно крикнул он Кобелькову. – Изыди!
Но тот остался на месте. Владимир Владимирович даже в лице не переменился. Он заложил правую руку в левый внутренний карман пиджака и что-то поглаживал там, криво улыбаясь.
– Игоряша, это правда? – воскликнул Герард Экудянов, провозвестник небуквенного алфавита. – Насчет Золотых Рыбок?
– Правда, а что?
– И ты можешь все-все-все?
– Могу.
– Что же ты раньше молчал? Ведь это такое дело! Это можно такие горы свернуть! – Гак Чуков, рыцарь памфлета, в возбуждении вскочил с места и зашагал по комнате.
– Какие такие горы? – Игоряша насторожился.
– Избавить мир от угрозы войны! – выпалил Ладик Гриммов, композитор сказок.
– Восстановить экологический баланс! – добавил фанатик деепричастий Борис Бурденко.
Знаток непереведенных шедевров Володя Набаков:
– Накормить всех голодных – ныне и всегда!
Правофланговый гротеска Булат Аникаев:
– Вылечить всех больных!
Умелец хиажма Шушуня Майский:
– Покончить с раком!
Жрец синтаксической иллюзии Петя Кровский:
– Вычеркнуть из искусства посредственность!
Архиарх фразеологии Никита Котляренко:
– Казнить мещанство и вещизм!
Герой Зазеркалья Рубенид Нерголин:
– Победить термояд и достичь звезд!
– П-позд-дно, реб-бята… З-з-золот-тых Рыб-бок уже н-нет, – сказал Игоряша. – Исп-парились… Маг-газ-зин з-з-закр-крыт.
– О чем же ты раньше думал? – накинулись мы. – А если завтра война? Или экологическая катастрофа? Или топливный кризис? Рыбки ведь не твои – всего человечества!
Игоряша сверкнул глазами.
– Человечества, говорите? Хрен вам! Война, говорите? А по мне – хоть взрыв Сверхновой. Вселенная большая, а я неуязвим. Я, Игоряша, вечен и бессмертен. Даже если над моей головой взорвется термоядерная бомба – с меня и волосок не упадет. Я не боюсь излучения, не боюсь ударной волны, не боюсь жара и льда, не боюсь болезней, не боюсь вакуума. Я неуязвим!..
Человек Петя Кровский сорвался с места и изо всей силы врезал Игоряше в челюсть. Игоряша даже не покачнулся, а Петю отбросило к стене. И человек Гак Чуков, и человек Борис Бурденко, и человек Паладин Гриммов, и человек Герард Экудянов, и человек Никита Котляренко, и человек Слава Дорожный, и человек Рубенид Нерголин, и человек Владимир Набаков, и человек Шушуня Майский, и человек Булат Аникаев, и человек Анатолий Каштаркин – все мы бросились на Игоряшу.
И всех нас разметала невидимая сила.
Только Владимир Владимирович Кобельков по кличке «Так сказать» спокойно и тихо сидел в углу, скалясь, как химера с собора Парижской богоматери.
– Давайте без глупостей, – поморщился Игоряша. – Со мной и армия не справится. К тому же вам нечего переживать. Вас я тоже сделал неуязвимыми.
– ЗАЧЕМ??? – застонали мы. – На кой ляд мы тебе нужны? Что ты к нам привязался? За что ты ТАКОЕ с нами сотворил?
– Видите ли, – осклабился Игоряша, – я многое испытал. Видел разное, бывал всюду. Путешествовал во времени. И понял: главное, чего мне не хватает, – это простого человеческого общения. Разговоров по душам, нелепых споров, яростной ругани, детских обид, анекдотов с бородой… Поэтому я к вам и прилепился. Поэтому и обессмертил вас. У меня впереди вечность, и компании мне не будет хватать…
С этими словами Игоряша исчез, как Мефистофель. Но мы знали, что в следующий раз он появится снова.
– Что же ты раньше молчал? – спросили мы Владимира Владимировича Кобелькова. – И правда ли насчет Золотых Рыбок?
– Молчал, так сказать, потому, что не спрашивали, – ответствовал он. – А насчет Золотых Рыбок – правда. Они мне, так сказать, не нужны. У меня есть, так сказать, кое-что почище.
Кобельков полез во внутренний карман пиджака и достал кожаный футляр с «молнией» на боку – вроде футляра от складного зонтика. Он дернул «молнию», и в глаза нам ударил красно-оранжево-желто-зелено-голубо-синефиолетовый переливчатый свет.
– Сильву, так сказать, пле! – с интонацией дрянного конферансье провозгласил Владимир Владимирович Кобельков. – Перо Жар-Птицы. Так сказать, исполняет любые желания и имеет бесконечное число так называемых регистров. Правда, действует только в пределах Земли, в космос, так сказать, на нем не полетишь, но мне другого не надобно. И тоже, между прочим, гарантирует неуязвимость и, так сказать, бессмертие…
Наверное, нам не следует роптать. Наверное, мы это заслужили. Слишком уж долго мы терпели Игоряшу в своей компании. Слишком уж охотно соглашались на его дорогие сигареты. Слишком неоспоримо звучали для нас его россказни о путешествиях в прошлое и будущее. И было очень много мелких подарков, которые мы с радостью принимали от Игоряши и даже, коллекционируя, соревновались, у кого больше. Шариковые ручки, зажигалки, красивые блокноты в кожаном переплете, вечные часы, микрокалькуляторы, фотоаппараты, кинокамеры, пишущие машинки, видеокассеты, деки, джинсы, джинсы, джинсы, дефицитные книги, книги, книги… – этого добра из Игоряши сыпалось навалом. Кто бы мог подумать, что расплатой за дармовую роскошь будет – вечность?!
ХЭППИ-БЭНД
Глава «Х»,
созданная
всей честной
компанией сообща
Наша компания потеряла былой блеск. Мы по-прежнему собираемся, но редко разговариваем о чем-либо. Зачем? Куда спешить, если впереди миллионы лет?! Когда появляется Игоряша, мы поворачиваемся к нему спинами и молчим. Если его нет, мы все равно молчим, потому что знаем: невидимый Игоряша всегда среди нас. Мы понимаем, что поступаем глупо: ведь Игоряша телепат, он читает наши мысли и таким образом все равно с нами общается.
Мы по-прежнему пишем рассказы и повести, но жанру фантастики изменили: наша задача теперь – строгая реалистическая проза о будущем. «Игоряша Золотая Рыбка» – наше последнее коллективное фантастическое произведение. Да, последнее… Какую еще фантастику можем мы сочинять, когда мы сами – фантастика? И окружающие нас Игоряши – фантастика. И Кобельков с его пером Жар-Птицы – тоже…
Только один раз мы обратились к Игоряше-второму с вопросом. (В последнее время он обычно сидит в своем «кабинете». Сидит и думает. О чем – непонятно. Ведь у него впереди – вечность. Если у него что-нибудь спросить, он тут же материализуется в том месте, где находится спрашивающий, и отвечает. Тоже своего рода Золотая Рыбка.)
– Что случилось с Игоряшей-первым? – тусклыми голосами спросили мы у пространства.
Игоряша-второй тут же материализовался. Он даже не успел снять с головы золотое ведро, поэтому его голос звучал глухо и загробно. Наблюдатель со стороны мог бы подумать, что мы занимаемся спиритизмом и наконец-то вызвали духа. Скажем, дух рыцаря-крестоносца, низвергнутого в пучину Чудского озера.
– Он нашел Золотую Царь-Рыбу, – чревовещательским голосом сказало золотое ведро. – Попросил сделать его биомодулем. Царь-Рыба согласилась. Это действительно высшее достижение для белкового разума – стать узлом в галлактической сигнальной системе. Игоряша-первый не учел двух законов. Во-первых, биомодуль не имеет права покидать ту планету, на которую внедрен. И, во-вторых, пусковым импульсом для включения биомодуля в галактическую сигнальную сеть служит первое желание клиента. До той поры биомодуль замкнут сам на себя…
Это единственное, что нас хоть как-нибудь утешает. Пусть Игоряша-второй неотвязно с нами, как Ворон из стихотворения Эдгара По. Пусть на наших посиделках торчит самодовольной химерой Кобельков «так сказать» (сколько таких Кобельковых? где они раздобыли Жар-Птицу? много ли перьев скрывается в футлярах от зонтиков, которые мы видим в руках у прохожих? – нет ответа на эти вопросы). Но все-таки Игоряша-первый нарвался.
Мы злорадно представляем себе, как он плавает в одиночестве в протоплазме на четвертой планете системы гаммы Рака, известной астрономам под названием Южный Осел. Он плавает, мечется, бесится, но ничего не может поделать.
Разумная жизнь возникнет на четвертой планете Южного Осла лишь через восемьсот миллионов лет.
