Текст книги "2023-2036. Пережить Великое Обнуление"

Автор книги: Виталий Сиростанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Он обувал ботинки, сидя на табурете, когда в прихожую вышла Елена. Вытирая руки полотенцем, она выпалила: «Ты придумал себе, что спасаешь мир. Ты пытаешься освободить тех, кому эта свобода вовсе не нужна! Ведь они даже не знают, что это такое – свобода. А в это время, те, кто тебя действительно любит, о ком ты обещал заботиться, по-настоящему нуждаются в тебе».

Вскочив с табурета, Иван хмыкнул, натянул противогаз и, громко хлопнув дверью, вышел из дома.

Периодически поглядывая назад, Иван крутил педали велосипеда. В этот раз, съезжать с дороги и прятаться, ему пришлось лишь дважды. Встреченные по пути автомобили с виду были обычными, гражданскими. Но всё же, Ваня предпочитал перестраховываться и не испытывать судьбу. Один раз он остановился, чтобы отлить и покурить. Практически пустые дороги – это то, чего так долго ждали все защитники природы. Но отсутствие выхлопных газов уже не радовало зелёных. В эти дни, невзирая на остановившиеся заводы и ржавеющие автомобили, природа медленно умирала и чахла. Облысевшие деревья совершенно не дарили ощущения весенней свежести. Птицы падали замертво с небес, и их полуразложившиеся тушки валялись повсюду. Тела мёртвых кошек и собак так же были не редкостью на улицах Новосибирска. Первое время, сознательные люди убирали эти источники вони и заразы. Но и сознательных людей с каждым днём становилось всё меньше. Различные болезни, волна за волной выкашивали ряды человечества. Наблюдая происходящее с миром, люди всё больше пропитывались духом безысходности и уныния.

Иван не занимался самообманом, он всегда осознавал, что его народ и до всех этих событий не отличался единством и взаимовыручкой. Но Ваня по-прежнему был уверен, что именно всеобщая беда может сплотить людей и разбудить в них что-то доброе и светлое. Он свято верил в это, невзирая на то, что в эти дни, люди буквально озверели.

Порой, в голове Ивана проскакивала шальная мысль – «Неужели Лёня прав?! Неужели среди окружающих полно бездушных?!»

Но Иван гнал эти мерзкие размышления прочь!

«Нет, этого не может быть! У каждого человека есть душа! Да, некоторые люди позабыли про неё в погоне за комфортом и сытостью. Но она есть в глубине каждого. Только сильные духом сохранили собственное «Я» и остались собой».

Иван давно предвидел нечто подобное и даже готовился. Но предположить, насколько всё будет плохо, не мог даже он. Окружающие всегда называли его пессимистом. Но именно сейчас, когда все заядлые оптимисты погрузились в непроглядный морок тоски и уныния, Иван продолжал верить, что его народ всё ещё воспрянет из пепла, словно волшебная птица Феникс! С этими мыслями он добрался до назначенного места.

Забросав велосипед сухими ветками, Ваня осмотрелся по сторонам, и отправился прямиком к полуразрушенной котельной. Куски колотого кирпича и битого стекла хрустели под ногами. Иван опасливо озирался по сторонам. Не любил он это место. Объёмное помещение, много комнат и тёмных проёмов. Но его бывший коллега по работе, настаивал на встрече именно здесь. Иван много раз переносил эту сделку, хотя программа для Антона была давно написана. И в этот раз, Ваня был вынужден заглушить в себе всякую паранойю. Поскольку мало кто из бывших клиентов выходил на связь. Кроме прочего, решающим фактором этой встречи сыграл ключевой момент. Из всех, с кем связался Иван, лишь Антон пообещал принести нужные лекарства.

Огромная покорёженная печь, под обвалившейся крышей, стала ещё чернее с того момента, как Ваня был тут в прошлый раз. Возле жуткой груды металла перетаптывался мужчина в противогазе. Завидев Ивана, он шагнул ему на встречу и, протягивая руку, произнёс дрогнувшим голосом:

– Привет! Ты чего так долго?

– Привет! Да вроде, как договаривались. – растерянно ответил Иван, поглядывая на часы, и добавил. – Антоха, ты чего такой нервный? Кофе перепил?

– Ванёк, неужели ты не слышал? В столице переворот! Как тут спокойным-то быть?

– Ни хера себе! Это ты в глобалке узнал?

– Ну, а где же ещё! В чебурнете такое не напишут.

– Я надеюсь, что ты по всем правилам туда выходишь?

– Ясень пень! Иначе бы мы с тобой сейчас не разговаривали. Пользуюсь твоими девайсами и программками. – Антон нервно хихикнул и огляделся по сторонам.

– Это хорошо. А я на этой неделе мировые новости ещё не мониторил. Другие заботы были. Неужели всё так серьёзно? Или очередные протесты?

– Да какие на хуй протесты! Там из тяжёлой техники по белому дому стреляют! Танки и солдаты в городе. Поговаривают, что дело к войне гражданской идёт.

– Да уж… Есть всё-таки минусы в изолированности от мира. Хотя, в принципе, ничего удивительно. Удивляет лишь то, как им так долго удавалось оттягивать неизбежное. Ну, ты ведь сам понимаешь, что до нас ещё не скоро докатится.

– А вот хрен его знает. И так жопа полная, и тут ещё это! Как говориться – «Бояре ссорятся, у холопов чубы трещат». А мне ещё, как назло, рейтинг уронили. Прикинь, только из-за того, что я прививку на несколько дней позже положенного сделал. А я, блядь, болел! Я даже подняться с кровати не мог.

– Ну, тихо, тихо. Лекарства-то принёс?

– Конечно, принёс! Вот. – протягивая бумажный свёрток, ответил Антон. – А ты программку принёс?

– Держи, бро! – Иван достал из кармана флешку.

Они обменялись предметами. Улыбнувшись, Ваня сказал: «Ты мой спаситель, Тоха!» Но заглянув в пакет, он вдруг замотал головой и, скривившись, хмыкнул: «Не понял? Чё за хрень?!»

В этот момент позади раздался громкий топот и хруст. Иван обернулся, и тут же получил мощный удар прикладом в голову. Защитное стекло противогаза выдержало. Но Иван, не удержав равновесие, рухнул на землю. По котельной гулким эхом разлетелись крики: «А ну лежать, сука! Мордой в пол! Руки за спину!» Ничего не соображающий после удара Ваня, попытался приподняться с земли. Всё что он успел увидеть, это несколько человек с оружием в чёрной форме и противогазах. Один из бойцов с разбегу впечатал тяжёлый берц прямо в голову лежащего, и Иван мгновенно отключился.

Звон в ушах сменился шумом, походящим на звук морского прибоя. Он то накатывал, то вновь сменялся абсолютной тишиной. Сквозь пронзительную боль в голове послышался какой-то невнятный бубнеж. С трудом разомкнул веки, Иван хотел было поднять руки, чтобы потрогать голову, но не смог этого сделать. Он вообще не чувствовал своих конечностей. Перед глазами всё плыло. Ваня пытался понять, о чём монотонно бубнит голос в его голове. Но не смог разобрать ни слова.

Пелена, постепенно начала спадать с глаз. Иван увидел двух крепких мужчин в гражданской одежде, нависших над ним. Небольшой кабинет с облупленными стенами и парой деревянных столов. Яркий свет из-за спины Вани, падал из окна, оставляя на полу тень от решётки. На старом, облезлом линолеуме виднелись огромные въевшиеся бурые пятна.

«Это же, сколько крови тут было пролито» – подумал Иван и по спине его пробежали мурашки.

Бритоголовый здоровяк ухмыльнулся и, хлопнув своего напарника по плечу, произнёс: «О, смотри! Очнулся наш Че Гевара». Полный мужчина с рыжими волосами мерзко хихикнул и отошёл в сторону со словами: «Уважаемый коллега, вы у нас в этом деле профи, потому не смею вам более мешать». Незнакомцы громко загоготали. Только сейчас Иван разглядел свои ноги, которые были плотно примотаны скотчем к ножкам стула. Одновременно с этим, пришло осознание того, что руки его закованы в наручники за спиной. Рыжий уселся в кожаное офисное кресло напротив Вани, достал пакетик с орешками и, с неподдельным вниманием принялся наблюдать за происходящим.

Бритоголовый ухватил крепкой рукой подбородок Ивана и, приподнимая его голову, прошипел:

– Ну чё, уёбок, добегался? Сам всё расскажешь или придётся тебе кости ломать?

– Мужики, я не понимаю о чём вы? Что именно рассказать?

– Ты чё, пидор, решил тупого включить?

Здоровяк резко двинул задержанному кулаком в солнечное сплетение. Иван скривился от пронзительной боли и захрипел. Мотая головой, он принялся жадно хватать воздух ртом. Бритоголовый, поднял со стола небольшой браслет и флешку. Он потряс им перед лицом Вани, прошипев:

– Расскажи нам, сучара, про то, как ты без чипа обходишься. Как бегаешь по городу, словно ёбанный сайгак. Как программки свои пишешь. Как распространяешь их. Ты чё, блядь, мразь, Родину не любишь?

– Ребята, при чём тут Родина? – прохрипел Иван.

– Как это при чём? Ты гнида, занимаешься террористической деятельностью, угрожая государственному строю! Хорошо, что твой друг оказался сознательным гражданином, и обо всём доложил нам. Благодаря его ответственности и инициативе, все получат лишь пользу! Он улучшит свой социальный рейтинг, и избежит статьи за использование твоей аппаратуры. А мы сможем доложить о поимке особо опасного террориста. Но важнее всего то, что из нашего прекрасного общества, будет изъят мерзкий червь, подрывающий социальные устои.

Иван заёрзал на стуле, голос его задрожал: «Мужики, да никакой я не террорист! Я ведь без всякой такой мысли. Просто выжить пытался. Я Родину люблю!»

Бритоголовый недовольно скривился и влепил крепкую пощечину связанному. В ухе Ивана раздался пронзительный звон, и неприятное жжение расползлось по левой половине лица. Здоровяк громко прокричал: «Завали ебало! Ты уёбок видимо ещё не понял, куда ты попал! Это легендарный четвёртый отдел! Здесь и в прежние времена люди регулярно пропадали навеки. А теперь, у нас вообще абсолютный карт-бланш! Смекаешь, мразота?»

Рыжий толстяк, закинув очередной орешек в рот, усмехнувшись, обратился к напарнику: «Коллега, возможно вы слишком предвзято относитесь к задержанному. Быть может, тонированный противогаз он носит от того, что опасается солнечных ожогов. Браслет – это просто тонометр. А флэшка и вовсе не его. Ему подбросили»! Сотрудники отдела громко заржали, глядя на испуганное лицо Ивана.

Открылась дверь и в кабинет заглянул лопоухий молодой парень. Он, прищурившись, прошепелявил: «Кэп, велел задержанного привешти в порядок, и к нему доштавить».

Бритоголовый злобно рыкнул: «Блядь! Ну ладно… Поживи пока, пидарёныш. Но не радуйся особо. Это ненадолго».

Кабинет начальника отдела был намного просторней чем тот, в котором Иван недавно очнулся. На стене висел портрет Феликса Дзержинского. Под картиной, на стуле, сидел мужчина в чёрной форме. Лицо его было обезображено огромным ожогом. Офицер с капитанскими погонами махнул рукой, и бритоголовый здоровяк усадил Ивана на стул. «Благодарю, дальше я сам» – кивнул головой старший по званию. Верзила ухмыльнулся, глядя на задержанного, и вышел из кабинета, громко хлопнув дверью. Немного помолчав, капитан встал со своего стула и подошёл к Ване. Внимательно разглядев его разбитое лицо и оперевшись о стол, хозяин кабинета изрёк: «Эх, Ваня, Ваня. Ну как же тебя угораздило сюда попасть?» Сделав небольшую паузу, человек с изуродованным лицом спросил: «Родик, ты чё, не узнал меня что ли»? Иван, глядя исподлобья на собеседника, прищурившись, неуверенно прошептал:

– Саня Железнов?

– Узнал-таки, чертяка, бывшего одноклассника! Даже невзирая на мою харю. Значит, не быть мне богатым. – цокнул языком капитан и, с натянутой улыбкой, добавил. – И я тебя с твоим разбитым лицом ни за что не узнал бы, если бы не твоё досье.

– Я не знал, что ты это… В органах. – Иван, подняв руки, скованные наручниками, потрогал опухшую скулу.

– В данную структуру я сразу после армии пошёл. Но ещё несколько дней назад я на улицах Новосиба дежурил. Протесты разгонял. Не поверишь, именно в этом кабинете я всего две недели. Как говорится – «Из грязи в князи!» Ещё вчера был командиром спецподразделения, а сегодня уже целый начальник отдела по борьбе с экстремизмом! Но ты, как я вижу, тоже времени даром не терял. Ваня, ты ведь в школе самым ботаном был! На все олимпиады ездил. Я всегда твоим умом восхищался. И теперь, друг мой, ты решил в революционеры переквалифицироваться?

– Да никакой я не революционер, и не террорист!

– Молчать! – громко прокричал офицер, глядя на дверь. – В твоём личном деле всё указано. Социальный рейтинг не то, что низкий, его вообще нет! Потому что, тебя в системе нет! Все твои счета заморожены!

Бывший Ванин одноклассник взял со стола бумажную папку и, распахнув ее, принялся читать. Он медленно двинулся на Ивана, отчего тот всё больше вжимался в стул. Офицер продолжал:

– Ума ни приложу, как ты выживал всё это время без соцпомощи? Наверное, огородик свой? Уверен, ты знаешь, что это незаконно? В город, ты значит, периодически наведывался? Но от систем распознавания укрывался при помощи устройства дублирующего сигнал рандомных чипов. Но ещё интересней то, что ты предоставил своему товарищу, Крымцеву Антону Сергеевичу, специальное оборудование и программу, для выхода в глобальную сеть интернет. А ты говоришь, что не террорист? Повезло тебе всё-таки Ванюша, что в нашем Новосибирске, на всех уровнях распиздяйство. В другом городе, ближе к центру, тебя давно повязали бы. Ах, да, так же, в твоём досье говорится, цитирую – «Гражданин Родионов Иван Алексеевич укрылся от чипизации вместе со своей женой и сыном». У меня тут все твои подвиги перечислены. – усмехнулся капитан и продолжил громко кричать, глядя на двери. – Кроме прочего, данный гражданин, до начала чипирования, был неоднократно замечен на протестах антипрививочников и противников принудительной вакцинации. А ты знаешь, что именно во время таких вот протестов я и получил свои шрамы! Какой-то революционер хренов, такой же, как ты, швырнул коктейль Молотова, а он мне прямиком в башку угодил! Ты даже не представляешь, каково это, когда твоя собственная кожа на тебе горит и плавится.

– Но я никогда не кидал… – опустив глаза, промямлил Иван.

– Да тихо ты. – капитан подошёл в упор к Ивану и, наклонившись, шёпотом затараторил. – Ванёк, слушай меня внимательно. Под дверью, по любому, греют уши. У нас мало времени. Расклад такой. Из этого кабинета ты выйдешь уже осужденным. Теперь порядки такие. Я и судья, и прокурор, и адвокат. С некоторых пор у нашего отдела такие полномочия. Оптимизация, типа. И я признаю тебя виновным по всем пунктам, прямо здесь и сейчас, не отходя от кассы. Отсюда, тебя отправят в тюрьму. Минимальный срок, который я могу дать по твоим статьям, чтобы не вызвать подозрения, это шесть лет. Но это лучше, чем вперёд ногами. Поверь, Ваня, в данный момент тюрьма единственный положительный вариант для тебя. Там твои шансы на выживаемость будут значительно выше, чем тут…

Иван открыл рот и хотел что-то сказать, но Александр приложил палец к его губам и продолжил тараторить: «Молчи дурак. Пойми, ты должен выйти отсюда уже осужденным. Я все бумаги и файлы уже подготовил. Лишь в этом случае ты можешь покинуть это здание живым. А я смогу отследить твою судьбу и хоть как-то проконтролировать процесс. Тем более в столице сейчас дикая неразбериха и им точно не до нас. Кто знает, может, даже очередную амнистию назначат. Нам сейчас главное время потянуть! Но если этого не сделать, ты вновь попадёшь в кабинет к этим двум упырям. И они с тебя кожу заживо сдерут. Буквально! Я видел, что они с людьми делают. Такого врагу не пожелаешь. Ваня, из этого отдела живыми не выходят. Считай это услугой по старой школьной дружбе. И поверь, какой бы тебе не казалась сейчас ситуация, в данный момент мы с тобой практически в одинаковом положении. Как я уже сказал, меня в этот отдел лишь пару недель назад перевели. За это время я успел понять одно, в этом месте творится такая дичь, что некого на руководящий пост ставить. Вот и назначили меня крайним. Прошлый их командир, пьяный из окна выпал. Так в официальном отчёте значится. Упал со второго этажа, и все кости разом переломал. Начальник, служивший до него, застрелился прямо вот в этом кабинете. Ты ведь сам видел эти рожи. Они ждут любой ошибки и оплошности от меня. Присматриваются пока. И как бы ты меня сейчас не ненавидел, это самое лучшее, что я могу сделать для тебя! Кстати, как там дядя Лёша и тётя Надя поживают?»

– Мама умерла в прошлом году… – пытаясь осознать происходящее, промямлил Иван. – А отец… не знаю… он на Байкал уехал, на свою малую родину.

– Прости дружище, не знал про маму. Жаль времени у нас нет для общения, и уши под дверью. – капитан поморщился. – И ещё один момент. Тебе придётся мне довериться. Я должен изъять всю твою оставшуюся аппаратуру и компьютер. Только так можно получить минимальный приговор и отсечь дальнейшие вопросы надзорных органов. Если ты напишешь мне адрес, я вместе с проверенным человеком проведу конфискацию. А заодно предупрежу твою семью. Поверь Ванька, я твой единственный шанс. А иначе эти – Александр кивнул на дверь. – Начнут выбивать из тебя эту информацию, а потом ещё и наведаются к твоей семье. Пойми, я не угрожаю тебе, не давлю и не играю в плохого и хорошего полицейского. Я просто пытаюсь помочь! Пожалуйста, сделай правильный выбор.

Капитан положил на колени задержанному блокнот и протянул карандаш. Иван повернул голову и посмотрел на дверь. Затем он перевёл взгляд на Александра.

«А ведь когда-то я хорошо знал Железнова. Но кто теперь находится под этой формой? Можно ли доверять этому человеку с обожжённым лицом?!» – Думал Ваня, всматриваясь в голубые глаза бывшего одноклассника.

Взяв карандаш, он написал в блокноте адрес садового общества и дома. Александр похлопал его по плечу и прошептал: «Мне очень жаль, друг, что я вынужден ставить тебя перед таким выбором». Засунув блокнот в карман кителя, капитан громко прокричал. «Лейтенант»! Дверь в эту же секунду отворилась и мгновенно возникший на пороге здоровяк, потирая ладони, спросил:

– Ну что, капитан, могу забирать задержанного?

– С этого момента он не задержанный, а осужденный. Вот все сопроводительные документы. Прямо сейчас вы должны этапировать его в двадцать третью.

– Но кэп, я думал… возмутившись, прогундосил бритоголовый.

– Отставить! – прервал подчинённого капитан, и более мягко добавил. – Я тоже был уверен, что это наш клиент. Но данным экземпляром заинтересовались на самом верху. Понимаешь? Всплыла информация, что этот субъект, возможно, связан с некой тайной террористической ячейкой. Командование велело хранить его как зеницу ока. А потому, приказано передать все материалы по нему в столицу. Самого осужденного мы должны доставить целым и невредимым в тюрьму номер двадцать три. Надеюсь, ситуация понятна, лейтенант?

Бритоголовый недовольно скривился и, приподнимая осужденного со стула за шкирку, пробурчал: «Так точно».

Наблюдая, как его бывшего одноклассника выводят из кабинета, Александр тяжело вздохнул и почесал изувеченную щёку.

Тюрьма

Тяжёлая металлическая дверь со скрежетом затворилась за спиной осуждённого. Замок трижды громко щелкнул, и наступила тишина. Полумрак, шконки вдоль стен, решётки на окнах, отвратительный запах пота и мочи. Всё именно так, как и представлял себе Иван. Невероятная духота и множество людей. Но почему-то, практически никто не обращал на новичка внимания. Словно услышав Ванины мысли, с одной из лежанок, кряхтя, поднялся пожилой мужчина с редкими седыми волосами. Выйдя навстречу растерянному новичку, старик громко произнёс:

– Здравствуйте, молодой человек! Вероятней всего вы тоже из тех, кто скрывался от стабильности, но был пойман, привит и проклеймён?

– Ну, наверное, можно и, так сказать. – Иван почесал предплечье и глянул на свой свежий шрам в виде треугольника.

– Вы, вероятней всего, думаете о том, что тут слишком тесно? Но поверьте, это ещё не тесно! Ведь в прежние времена, уркаганов мариновали в таких местах, словно селёдку. Кстати, как ваше имя?

– Иван! Осуждён… э-э… даже не знаю, по какой статье. Типа политический. – пожимая руку старику, ответил Ваня.

– Меня зовут Григорий Иваныч! И не переживайте. У нас тут нет никаких понятий и особых законов. Тут, большинство политические. Другие в тюрьмах теперь редкость. Вы ведь помните, как после смерти президента была объявлена великая амнистия? Тогда, все воры, убийцы и насильники, дружной гурьбой отправились праздновать своё освобождение.

– Да. Прошлый год вышел незабываемым. Такой волны преступлений, наверное, даже в самых глухих закоулках Африки и Бразилии не видели.

– Ну, люди-то они везде одинаковые. Дай им полную свободу, они и начнут глотки друг другу грызть. Ведь и сами сотрудники различных ведомств немногим тогда от преступников отличались. Получив лицензию на свободный отстрел уголовных элементов, они палили по всему, что шевелится. Год действительно был горячим. С тех пор все убийцы и мародёры ликвидируются на месте, без разбирательств. А потому, уголовников теперь мало в тюрьмах. Только самые смирные и фартовые из них попадают сюда. В основном же, политические. Государство экономит бюджет, общество очищается! Даже не пойму, в какой момент, это стало считаться нормой? Стабильность, мать её. – старик взмахнул руками. – Иван, располагайтесь вот на этой кровати. Её хозяин только вчера покинул этот мир, как раз освободив уютное место для вас. Как я уже сказал, у нас тут нет ни понятий, ни иерархий. Все мы тут внесистемщики, все смертники. Те немногие представители криминалитета, которые получили срок вместо пули, стараются не выделяться и ведут себя смирно.

Иван, поморщившись, присел на кровать и ещё раз огляделся. Затёртые до дыр носки и трусы, висящие на спинках кроватей. Тусклый свет встроенных в потолок плафонов. В полумраке душного помещения, арестанты, не обращая внимания друг на друга, занимались каждый своим делом. Кто читал книгу, кто играл в карты, а кто-то задумчиво глядел в потолок.

Иван нахмурился и спросил:

– А почему мы смертники? Мораторий на смертную казнь, вроде ведь, пока не отменили?

– Иван, надеюсь, что вы понимаете какие сейчас времена? Прежние законы и правила уже не работают. А мы для этой системы как программный вирус. И это место, оно вроде карантина. Вирусы ведь в систему никто и никогда не возвращает. Их или держат в карантине или просто удаляют. Всё зависит от действий пользователя.

– Но у меня срок всего шесть лет.

– У-у… Поверьте Иван, шесть лет здесь, это очень много! Большинство и полгода не протягивает.

– Так значит, всё-таки расстреливают тут?

– Нет, что вы! – Григорий Иванович махнул рукой и закатил глаза. – Пристрелить могут только при попытке побега. Когда выезжаем на общественно полезные работы, некоторые пытаются бежать. И поймите правильно, я даже не думал вас пугать! Просто хочу, чтобы вы уяснили основы. Пока мы работаем, наше содержание ещё более или менее рентабельно для системы. Но дела, в нашем царстве-государстве, с каждым днём всё хуже. Продовольственную пайку уже урезали в три раза! Количество вертухаев сократили вдвое. Среди оставшихся охранников, хватает отморозков, для которых наши жизни равноценны жизням мух. Болезни опять же всякие. Плюс, на производства вредные нас постоянно возят. В общем, совет банальный – не расслабляйтесь и будьте внимательны! Кстати, что там на воле? Какие новости? Как протекает война с Украиной?

– Война усиливается. НАТО-вцы уже подключились официально. Сейчас с турками больше всего бодаемся. Пока, всё это протекает в виде поочерёдных обстрелов. Но есть другая новость, поинтересней. Я сам её только вчера узнал, перед арестом. А когда меня в автозаке сюда доставляли, у конвоиров радио работало, и я услышал некоторые подробности. В столице произошёл переворот. По белому дому палят из тяжёлой техники. Над городом вертушки кружат. Войска дополнительные ввели. Некоторых даже с линии границы дёрнули. На столичных улицах перестрелки начались.

Соседи по камере, услышав слова Ивана, оживились и заёрзали на своих кроватях. Григорий Иванович надул губы и задумчиво произнёс: «Ты погляди-ка… Возможно, теперь вариантов исхода нашей судьбы становится чуть больше. Но вот каким будет этот исход?!»

Александр закрыл за собой входную дверь. Скинув ботинки в прихожей и, сняв респиратор, он направился прямиком в дальнюю комнату.

Худая, бледная женщина, с чёрными кругами под глазами, задумчиво глядела в потолок. Увидев вошедшего в спальню сына, она оживилась и, оторвав голову от подушки, тихо проговорила сиплым голосом: «Сашка, ты чего сегодня так рано?» Мужчина поцеловал мать в лоб и уселся рядом с ней на край койки. Поправляя одеяло, он ответил:

– Да вроде как обычно, мам. Как ты сегодня себя чувствуешь?

– Голова опять чего-то разболелась. Не пойму, от погоды или побочное действие от лекарств.

– Да у тебя же тут духотища! Давай немного проветрим.

Встав с кровати, Александр подошёл к шторам, раздвинул их в стороны, и приоткрыл окно. Расставив аккуратно баночки с лекарствами на журнальном столике и, поправив гитару, висящую на стене, он деловито проговорил:

– Голова в эти дни практически у всех болит, мама. Официальные источники говорят что-то о критическом ослаблении магнитного поля земли. Ты главное не терпи! Если болит, пей дополнительные таблетки. А я ещё принесу. Договорились?

– Хорошо, сынок. Мне кажется, что эта квартира, как будто бы забирает мои силы. Ох, как бы мне хотелось жить в своём собственном домике на земле.

– Мама, ну мы ведь это уже тысячу раз обсуждали. Мне тоже не нравится эта бетонная конура на седьмом этаже. Но в наше время, гораздо безопасней в такой коробке, чем в отдельном доме. Преступлений в частном секторе всё больше с каждым днём. Ведь проникнуть в домик гораздо проще, чем в квартиру как у нас. А я, уходя на работу, хочу быть уверенным в твоей безопасности.

– Понимаю, сынок. Пусть домик в деревне останется моей маленькой мечтой. – женщина глубоко вздохнула. – А ты чего зеркало в прихожей снял.

– А зачем оно мне? Мне ведь макияж не наносить.

– Эх, Сашка, Сашка. Я ведь знаю, что это всё из-за твоих шрамов. Чувствую, что ты смириться не можешь. Но запомни одно, для меня ты самый красивый и добрый!

– Ой, мам. Да я вообще не парюсь по этому поводу. И даже забываю иногда про эти шрамы.

– Ну, значит, зеркало верни на место. Я всё-таки девочка и мне нужно прихорашиваться.

– Прости мамуль, не подумал.

Александр вновь уселся на край кровати. Поглаживая седые, редкие волосы женщины он, улыбнувшись, спросил:

– А может, я лучше тебе в комнате это зеркало повешу?

– Хорошая мысль. И мне не так далеко ходить. – мать подмигнула ему. – Ну, рассказывай, чего там, у тебя на работе?

– А чего рассказывать? Всё как обычно. Ты же сама знаешь. Как закопался я в бумажках, так и перебираю их уже который год. Тоска зелёная и никакого просвета.

– Сашка, а может, ты всё-таки бросишь эту работу? Уж больно смурной ты всё время возвращаешься. Нельзя ведь ничего через силу делать. Жизнь-то она короткая.

– Мам, ну чего ты говоришь? Ты ведь сама новости смотришь и знаешь, что происходит. Безработица поголовная! Все предприниматели и мелкие, и средние разорились, да позакрывали свои лавочки. Люди за еду работают. И то лишь те, кому повезло. Остальные голодные сидят.

– Но ведь в конторе твоей тебя не ценят совсем. Когда у вас этот пожар случился, чем они тебе помогли? Даже инвалидность не оформили!

– Мама, это обычный несчастный случай. Контора тут ни при чём. – Александр отвёл глаза в сторону. – Да и теперь пенсии вообще никому не выплачивают. Смысл от этой инвалидности?! Сейчас самое главное, что на госслужбе я получаю дополнительную норму лекарств для тебя. Нам без них никак! Сама контора, опять же недалеко. Я пешочком за сорок минут дохожу. В общем, сплошные плюсы! А потому, мама, я всеми силами буду держаться за это место!

– Саша, выходит, что ты из-за меня мучаешься?

– Ой, да ничего я не мучаюсь! Мужики вон спины надрывают на стройках, чтобы немного баллов заработать, и пакет сечки в дом принести. А я в бумажках ковыряюсь, и ничего тяжелее ручки шариковой не поднимаю. Кстати, ты не представляешь, кого я сегодня видел! Ваньку Родионова помнишь? Одноклассника моего?

– Ну конечно. Как я могу Ванюшку-то забыть! Такой мальчишка хороший. Всегда ведь тебе говорила, на него ровняться. А ты шалопай всё по стройкам лазил. Ну и как он?

– Замечательно! Женился. Ребятёнка народил. Работает где-то там программистом. Всё хорошо у него. Он привет тебе передавал.

– Ой, молодец, Ваня. А я уж видимо внуков не дождусь. Мне уж помирать со дня на день, а ты всё никак невесту найти не можешь.

– Ну, ведь так и знал, что на эту тему всё переведёшь. -Александр поцеловал мать в щёку и, встав с кровати, подошёл к дверному проёму. Обернувшись, он улыбнулся и спросил. – Тебе кашку какую сварить? Гречу или рис?

– Вот ведь лис хитрый, опять от разговора бежит! Рис вари. Гречка эта не лезет уже. А после ужина, по нашей старой традиции, я жду пару твоих прекрасных песен под гитару.

– Слушаю и повинуюсь!

Александр поклонился и, выскочив из спальни, направился на кухню. В след ему раздалось: «И чтобы в этом месяце познакомил меня со своей невестой!» Железнов замер. Лицо его скривила косая улыбка. Он громко ответил:

– Тогда попробую на болоте найти какую-нибудь царевну-лягушку. А то нормальные девушки от меня шарахаются.

– Сашка, а ну прекрати уже на себя наговаривать! Ты у меня красавец, всем девкам на зависть!

Александр посмотрел в отражение металлического чайника, и прошептал: «Да уж. Ни дать, ни взять Ален Делон».

День выдался совершенно безоблачный. Яркое летнее солнце изрядно припекало. Сидя на крыше вагончика, лысый мужчина в военной форме, приспустив респиратор, смачно курил. Прищурившись, он периодически поглядывал на копошащихся внизу заключённых. Арестанты в чёрных робах, и грязных лицевых ватно-марлевых повязках, засыпали песок в мешки и выкладывали из этих мешков некое подобие небольшой стены. Крепко сжимая цевьё автомата, лежащего на коленях, вертухай глубоко затянулся и бросил недокуренную сигарету на землю, громко прокричав: «Ну ладно, ишаки, перекурите!»

Несколько человек в чёрных робах, побросав носилки и лопаты, кинулись к бычку, валяющемуся на земле. Стягивая с себя лицевые маски, они толкали друг друга и громко ругались. Иван ловко подхватил тлеющий окурок и, затянувшись, закатил глаза. Тут же, кто-то толкнул его в спину, хрипло пробурчав: «Эй, слышь, ну, ты другим-то оставь»! Лишь один молодой парень с лопатой в руках, молча наблюдал за галдящей толпой. Ругающиеся люди, трясущимися руками, передавали друг другу истлевающую сигарету.

Вертухай, громко гоготнув, прокричал: «Пиздец вы животные ебаные! Короче, даю вам пятнадцать минут перерыва. Поссать, посрать, ну и попиздеть, как вы любите. Погода сегодня хорошая, а потому я добрый. Не благодарите».

Докурив бычок до самого фильтра, заключённые уселись прямо на землю. Все они были заметно исхудавшие. Грязные робы, с соляными потными разводами, болтались на них словно балахоны. Молодой парень, в такой же обвисшей робе, бросил лопату на землю и уселся на мешок с песком. Внимательно разглядывая этого худого юношу и, натягивая ватно-марлевую повязку на лицо, Ваня произнёс: