Текст книги "Дело второе: Браватта (СИ)"

Автор книги: Виталий Останин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Но эти ужасные убийства совершает сумасшедший. Тут нет никакого мотива, кроме извращенного, засевшего в голове у этого зверя. Не за что даже зацепиться!

– Но ты ведь даже не пробовал, а уже отрицаешь!

Он привлек женщину к себе и выдохнул после долгого поцелуя.

– Демоны тебя забери, женщина! Ты и Единого уговоришь, что еретики на самом деле просто пользовались неверным переводом священных текстов! Давай так: я подумаю. Без обещаний, но я честно и очень серьезно подумаю над твоими словами.

На том месте в тот день разговор закончился и началась совсем другая история. Однако сегодня Карла, отдав должное обустройству бара, с упрямством настоящей женщины продолжила разговор.

– Ты обдумал мою идею? – она расстегнула теплый зимний плащ с лисьим воротником, но пока не стала его снимать.

“Интересно, когда бы?!” – хотел было возмутиться синьор Лик. Но не стал. А стал подбирать слова, такие, чтобы ненароком не обидеть Карлу, но не успел.

Входная дверь снова хлопнула, звякнул колокольчик, и внутрь вошел Бельк. В коротком полушубке и шапке с меховой отделкой он смотрелся крупнее и даже как-то внушительнее.

– Дэниз прибежал? – спросил он первым делом.

– Доброе утро, варвар! – усмехнулся Мерино, радуясь приходу друга и возможности не отвечать Карле прямо сейчас. – Да, твой зверь прибежал совсем недавно. На кухне греется. А вы чего порознь ходите вдруг?

– Да замерз котенок. На улице холодно. Вперед убежал.

Бельк считал своего питомца Дэниза, гикота в холке достигающего полуметра и способного порвать горло здоровому мужику, котенком. Требующего постоянного внимания и заботы. Такой, например, как войлочные носочки с прорезями для когтей, которые скафилец сам сшил с наступлением холодов – димаутрианский гикот был, все же, зверем южным. И прежде всех прочих житейских вопросов, в первую очередь Бельк старался решить те, что связаны с удобством его четвероногого друга.

– Так, а чего вы тогда в такой холод гулять отправились? – удивился трактирщик. Он знал, как гикот плохо переносил сольфикхунские зимы с их промозглыми ветрами, начинающими задувать с ноября.

Бельк неопределенно пожал плечами. В языке жестов северянина это значило примерно “потом расскажу” сложенное с “не для лишних ушей”. Мерино же, продолжая политику полной честности оговоренную с Карлой, особым образом кашлянул, что в свою очередь означало “говори, все свои”.

Скафилец коротко взглянул на Карлу, еще раз дернул плечом, твой, мол, выбор.

– Знакомец один отправил весточку. Четвертую девушку нашли. Ходил смотреть.

Трактирщик про себя помянул демонов, Преисподни и свою несдержанность. Надо же как своевременно! Аккурат под вопрос Карлы! А она сразу все поняла, вон глаза как округлились.

Внешне он никак не продемонстрировал раздражения. Склонил голову чуть набок, заинтересованно глядя на Белька, продолжай, мол.

– Да так же, как и прочих. Голая, живот зверем будто выгрызен.

Речь Белька состояла из коротких фраз, прекрасно подходя для подобного рода рассказов, – за скучным перечислением деталей совершенное преступление не выглядело таким страшным. Хотя, вне всяких сомнений, было таковым.

Лунный волк, (конечно так его не сразу прозвали, а лишь после третьего убийства) стал хозяйничать в ночном Сольфик Хуне четыре дня назад. И почти сразу запугал горожан жестокостью и абсолютной бессмысленностью своих преступлений. Жертвами его были женщины разных сословий и возрастов. Первой убитой, например, стала шлюха. Рыжая Кармелла – знаменитая в доках дама. В портовых складах, между бухтами канатов и ящиками под рыбу, ее и нашли: полностью раздетой, лежащей на животе. Сперва решили, что кто-то из клиентов Кармеллы не пожелал платить, да и прирезал ее. Случается, в общем-то. Но когда перевернули, поняли, что версия, по меньшей мере, несостоятельна. У нее был вырван или скорее – словно бы выгрызен весь живот. До самого хребта. И – ни капли крови вокруг.

На первое убийство не отреагировали ни добрые горожане, ни городская стража. Ну убили портовую шлюху и убили! Эка невидаль! А тело, небось, псы бродячие изгрызли, коих в порту и доках развелось огромное количество. Пожалели Кармеллу разве что ее товарки по профессии, да и то вряд ли потратили на это слишком много времени и слез. Такая работа…

Второй убитой стала Рита Маттеи, восемнадцатилетняя красавица с огненно-рыжими волосами и веселым приветливым нравом. Как и ее предшественницу, Риту нашли обнаженной и с огромной кровавой раной на месте живота. Но не в доках, а неподалеку от родного дома. Вот тут-то всему городу и стало известно о ее приветливом нраве, поскольку нанятые ее отцом, купцом Маттеи, люди, обошли все таверны и кабаки Сольфик Хуна, суля нешуточную награду – двести золотых ори(!) за любую информацию, которая может привести к убийце.

И никто, что примечательно, уже не грешил на бродячих собак из доков. Даже самому ленивому городскому стражнику стало понятно, что в городе завелся убийца-изувер и надо ждать следующей жертвы.

По городу, из кабаков в лавки, а оттуда в гостиные и кухни, потекли слухи один другого противоречивее. Дескать, не просто так это все происходит, а дело рук колдунов (из тех, еще императором Патриком, недобитых), которые так ребеночка не рождённого из утробы вырывают, для колдовских темных дел! К обеду, однако, стало ясно, что беременной не могла быть ни шлюха Кармелла, ни девица Маттеи и волна авторитетных суждений бросилась на новую версию – наказание за грехи.

Ну а что вы хотели, синьоры! Портовый город с приходом зимы замирает и живет только слухами и пересказыванием историй. А версия с наказанием за грехи, она почти все и всегда объясняла!

Империя развалилась? Развалилась! Войны идут? Идут! Ну или вот-вот начнутся! От Единого люди отвернулись? Как есть отвернулись, синьора! Да за одних только проклятых универсалистов Создатель был вправе уничтожить род людской! Ведь ересь-то неслыханная – языческих божков творениями Его объявить! А еще купцы цены задирают на специи и ткани, да дворяне бесчинствуют – только и слышно о гулянках их срамных! Конец времен, синьора, как ни поверни!

А на следующее утро, то есть вчера, прямо среди торговых рядов, неподалеку от храма Огненных скрижалей, нашли третью жертву – торговку с тех же рядов Анджелу Беллони. Женщину обнаружили в таком же непристойном и страшном виде. И слухи взлетели как перепуганные птицы. Затмевая все остальные, на первый план вышел почему-то Лунный волк. Древняя детская страшилка. Никто толком не знал, что это за Волк такой (горожане вообще не склонны проводить мифологические исследования), и зачем ему убивать в городе женщин, но в детстве все слышали присказку: “Спи, не то Лунный волк придет и тебя за живот загрызет”.

Редкие голоса разумных людей, со злым смехом указывающие на глупость подобной версии, моментально растворились в мутной волне страха и подступающей паники. “Волк это!”, отвечали им, если попросту не отмахивались. “За грехи наши!” иступлено били себя в грудь будто из-под земли выползшие фанатики и кликуши.

Добрых горожан можно было понять. Убийца, кем бы ни был, успешно демонстрировал их беззащитность.

Мерино, в отличие от большинства горожан, истоки происхождения страшилки о Лунном волке знал прекрасно. И совершенно не мог понять, как в сознании напуганных людей древняя северная легенда смогла увязаться с Губителем Единого (так убийцу тоже называли) и грехами, за которые творец карает своих чад. Для него было ясно, что орудует в городе не мифическое чудовище, а человек с больным разумом. Который либо возомнил себя Лунным волком, либо получал удовольствие убивая женщин подобным образом, никак свои болезненные потребности не объясняя. А над пафосным прозвищем – посмеивался. Более того, трактирщик был уверен, что убийца человек не местный, иначе бы он проявил себя гораздо раньше.

Но, понимая все это, помощь в поиске убийцы не предлагал, по причинам уже сказанным Карле – в таких преступлениях он был и в половину не так хорош, как в раскрытии заговоров и понимании мотивов интриг. Нет, если чисто теоретически, то план расследования с перечнем необходимых мероприятий, накидать было несложно… Что там, в конце концов, принципиально может отличаться от заговора? Мотивы другие, но так ведь в любом случае, они есть!

Тело четвертой женщины, со слов Белька, нашли в глухом тупичке неподалеку от купеческого квартала. Перепуганные стражники организовали плотный кордон, никого к убитой не пропуская, и пытаясь, вероятно таким маневром препятствовать распространению слухов. Бельку, однако, благодаря знакомствам удалось пройти за оцепление и убедиться, что эта несчастная стала четвертой жертвой Лунного волка. В завершение рассказа северянин предположил, что самое большое через час, город будет гудеть, как опрокинутое гнездо диких пчел.

– Да что же это делается! – выдохнула Карла после рассказа вышибалы и прижала ладони к щекам. Вышло это у нее до того жалко и как-то по бабьи, что абсолютно не вязалось с обычным ее обликом – умной и зрелой в мыслях женщины. Видя это, Мерино почувствовал зарождающийся в груди гнев на того, кто заставил его возлюбленную выглядеть столь неприглядно.

– Следствие инквизиторы ведут или стража? – спросил он у Белька.

– Пока непонятно. Но скорее всего судейские заберут.

Все верно. Стража отвечала за порядок на улицах и, судя по всему, не справлялась. А вот инквизиторы как раз занимаются преступлениями вроде этого.

– Мерино! – Карла сумела взять себя в руки, убрав с лица выражение беспомощности и страха. И хотя в глазах дрожали слезы, а голос предательски подрагивал, говорила она твердо. – Вот об этом я и говорила!

Бельк бросил на женщину вопросительный взгляд, спустя секунду переведя его на друга. Тот в ответ чуть скривился и пояснил:

– Карла считает, что я должен заняться частным сыском. Оставив заговоры и интриги сильным мира сего.

– Умная женщина. – кивнул скафилец. – Я про заговоры. Да и с волком этим, тоже можно.

– Да вы что, сговорились что ли? – возмутился трактирщик. – Как вы себе это представляете?

Карла открыла было рот, но Мерино вскинул обе ладони в останавливающим жесте.

– Стоп! Теперь послушайте меня! Если я не смогу вас убедить, то хотя бы объясню свое “упрямство”! Есть остерия – и это самое важное! Есть услуги, которые я оказываю пыльникам и, крайне редко, нашему с тобой, Бельк, воспитаннику – господину барону Бенедикту да Гора! Услуги первым позволяют мне иметь некий вес в преступном мире, владеть информацией, а благодаря этому – оберегать наш дом! Помощь Бенито, когда он просит, я просто не могу не оказывать, поскольку (только не надо морщится, Бельк!) считаю его практически своим сыном! Да и ты, сухарь северный, к нему так же относишься! Невозможно растить мальчишку, смотреть на то, как он становится мужчиной и быть к этому равнодушным! Так вот, то что я сказал, и частный сыск – это совсем не одно и тоже, мои дорогие! Это значит, кроме всего прочего, вроде таких мелочей, как потеря большого количества времени, – конфликт интересов! Сейчас я и наша остерия – нейтральны. Я – медиаторэ, посредник, а не сыщик! И тем и ценен! Что станет с моим нейтралитетом, а как следствие – с остерией, если я возьмусь за расследование убийства? Даже не конкретно этого, а, вообще, – любого дела – и оно приведет меня к тем же пыльникам?

Бельк молча кивнул, соглашаясь и, не говоря ни слова, отправился на кухню к своему “котенку”. Для него предмет разговора был исчерпан. Пусть он и говорил периодически, что “со всей этой политикой надо завязывать”, не признавать правоту друга он не мог.

А вот для Карлы этого было недостаточно. Она смотрела на Мерино сурово, можно даже сказать – гневно. И от этого делалась еще красивее.

– Нельзя жить по принципу невмешательства! – тихо, но твердо сказала она. Сказала как полковничья вдова, умевшая вести дом на небольшую пенсию офицера и при этом производить впечатление полного благополучия. Острая, как отточенный клинок. До поры убранный в ножны, украшенные дорогой и мягкой тканью.

– А я и не живу по нему, милая. – выговорившись на повышенных тонах, мужчина теперь говорил спокойнее. – Я вмешиваюсь. Помогаю. Но – только тогда, когда меня просят.

– Так ведь я тебя прошу! Четыре женщины убиты, Мерино! В городе паника! С каждым днем все страшнее выходить на улицу! А ты можешь помочь, я знаю! Хотя бы тем, что умеешь – собирать информацию!

– Инквизиторы тоже этому прекрасно обучены. Мне, безусловно, приятно твоя в меня вера, но с чего ты взяла, что я лучше их?

– Конечно, ты лучше! – с абсолютной уверенностью любящей женщины, взмахнула руками Карла. – Да и вряд ли инквизиторы имеют такие контакты с преступниками, как ты. А они, пыльники, знают всё что происходит в городе – ты сам об этом говорил.

Мерино невесело усмехнулся.

– Не всё. Про Лунного волка они столь же не осведомлены, как и все в этом городе.

Женщина опасно прищурила глаза.

– То есть ты уже разговаривал с ними по этому вопросу?

Трактирщик развел руками. Со слегка виноватым видом.

– Ну, конечно, разговаривал. Только толку от тех разговоров… Пыльники в таком же замешательстве, что и остальные. Эти убийства мешают их делам и привлекают ненужное внимание стражи.

– А чего тогда отказывался? – не поняла Карла. – Я вчера его уговаривал, сегодня, а он молчит!

– А нечего было говорить. Поспрашивал только и все. Было бы что – рассказал, поверь.

– Ну хорошо. – женщина сразу как-то успокоилась, словно добилась пусть и не полной, но какой-никакой победы. – Но, пообещай мне, что будешь следить за этими убийствами!

– Прозвучало жутковато! – невесело пошутил Мерино. Карла легко поцеловала его в щеку.

– Да уж! Ладно, я тогда пойду рыбу на ледник отнесу.

Маятниковая кухонная дверь качнулась, пропуская женщину внутрь. Спустя несколько мгновений она качнулась уже в обратную сторону, на этот раз выпуская Белька, жующего что-то с весьма довольным видом. Прыгая вокруг него, словно какая-нибудь собачка, рядом крутился Дэниз. Явно выпрашивая то, что северянин сейчас ел.

– Фабио там приготовил… – пояснил Бельк в ответ на вопросительный взгляд друга. Он еще не до конца прожевав откушенный кусок и, не будучи уверенным, что произнес все внятно, для наглядности продемонстрировал другу что-то завернутое в тонкую лепешку. – Вкусно!

– Да? И что же он приготовил? – спросил Мерино с разом проснувшимся интересом. Кулинария, как он считал, но мало кому об этом говорил, была его истинным призванием.

Фабио, в отношении себя придерживающийся того же мнения, постоянно стремился превзойти своего нанимателя, периодически выдавая то классические рецепты провинции Келлиар, то не известные гастрономические эксперименты.

Но обычно, с утра, повар-келлиарец стряпал что-то совершенно обыденное, что заказывают люди, зашедшие в остерию позавтракать и поделиться друг с другом новостями. Варил три-четыре вида каш, пек булочки, а по заказу – жарил на сковороде яйца с тончайшими полосками мяса, зеленью и тертым сыром. То есть, ничего такого, что могло привести в гастрономический восторг скафильца и заставить держащегося с достоинством аристократа гикота потерять оное.

– Я не запомнил, как он это назвал, – последнее слово Бельк проглотил вместе с очередным куском фаршированной лепешки. – Но офень вкуфно!

Гикот подпрыгнул и сделал попытку вырвать остатки лепешки из рук северянина. Тот, явно ожидая этот маневр, руку убрал. Тонкие и острые, как иглы, клыки Дэниза щелкнули в паре сантиметров от вожделенной добычи. Раздался утробный и очень недовольный рык хищного зверя.

“Значит, что-то с мясом!” – сделал вывод Мерино. Ради чего бы еще гикоту сходить с ума?

– Ты чего котенка дразнишь? – смеясь с этой сцены, спросил он. Дэниз, найдя союзника, тут же повернулся к трактирщику и жалобно мявкнул.

– Да там специй – нюх отобьет! Нельзя ему! Говорю ему, говорю – он как не слышит!

И Бельк пристально взгялнул в глаза своему питомцу. Точнее, попытался это сделать. Но обиженный зверь с глухим урчанием, в котором слышалась обида на весь мир, а прежде всего на друга-предателя и жадину, отвернулся.

– Видишь?

Мерино весьма заинтриговало, что такое Фабио добавил в мясо, что свел с ума и северянина и его гикота. И он решительно пошел на кухню.

Не без оснований Мерино считал себя очень хорошим поваром. Которого довольно сложно удивить. Но носатому келлиарцу это удалось. Когда первый кусочек приготовленного им блюда оказался во рту, Мерино даже прикрыл от удовольствия глаза. Не торопясь, смакуя, он прожевал тонкую лепешку, в которую был завернут нежнейший фарш и попытался определить ингредиенты. Телятина, это очевидно. Еще томаты, базилик, чеснок (совсем немного!) и что-то еще. Именно этот неизвестный компонент делал обычную, в общем-то торту[9], новым и невероятно вкусным блюдом.

– Что там? – спросил он, проглотив этот гастрономический восторг.

Келлиарец лишь загадочно переглянулся с находящейся здесь же Карлой, но ничего не ответил.

– Вызов? – пробормотал Мерино и закинул в рот остатки. – Фтоф! Форофо!

Явно приправа. Специя. Трава, если угодно. Очень душистая, немного, совсем немного напоминающая мяту, но, конечно же, не она. Вкус тоньше, гораздо тоньше, при этом куда более глубокий. И острый, вызывающий легкое, очень приятное жжение на языке. На какой-то миг Мерино растворился во вкусовых ощущения, ловя за юркие хвостики ускользающие образы то одного, то другого растения, способного придать такой вкус фаршированной лепешке. Перебирая их, словно бы листая в голове свою еще не законченную книгу с кулинарными рецептами имперской кухни. И, к своему удивлению, не находя ничего подходящего.

– Я сдаюсь! – наконец сказал он невероятно довольному Фабио. – Что ты туда добавил?

Тот с видом победителя продемонстрировал ему невзрачный сухой стебелек, на котором чудом держались черные горошины сморщенных ягодок.

– Жыыл! – старательно проговорил он. И видя полное недоумение трактирщика, пояснил. – Матросы “Аргуто”[10] привезли с Оонмару[11]. Ты же знаешь, у меня племянник там служит. Я его просил везти всякие душистые травы, которые он там найдет, вот он и привез. “Аргуто” несколько дней как с колонии вернулся, под самый конец навигации успели! Племянник мой, Жако, называет ее “кошачьей травкой”, вернее дикари с Оонмару так ее называют. А по-ихнему – жыыл!

Мерино выслушал рассказ Фабио держа брови слегка приподнятыми. А когда тот закончил, проговорил с сомнением:

– Кошачья травка?

И покосился на гикота, чье поведение теперь стало объяснимым.

– Ну да! У них там в джунглях живут такие кошки, вдвое меньше гикотов, и вот они траву ту находят и в ней катаются. Потому так и называют! А что не так?

Трактирщик чуть покачал головой из стороны в сторону.

– Да вроде ничего… Мясо с ней очень вкусным получается… Но… Она не ядовита для людей?

Вопрос был не праздным. С тех пор, как корабли Фрейвелинга стали привозить из дальних южных стран и недавно открытых колоний всякую экзотику, отравилось уже довольно много людей. Как тот случай с клубнями год назад – Мерино уже забыл, как они там назывались! Какой-то купец привез на пробу несколько мешков похожих на репу клубней. Владелец дорогой ресторации, из тех, в которых обедают исключительно состоятельные люди, предложил своим гостям новую экзотическую закуску, очистив клубни от кожуры и подав их к столу нарезанными тонкими ломтиками с оливковым маслом и соком лимона. Сырыми! Те трое дегустаторов толстосумов, что после обеда едва не отправились на досрочную встречу с Единым, утверждали, что вкусно было – невероятно!

– Да ты что, Мерино! – нешуточно возмутился келлиарец. – Стал бы я вас ей кормить тогда? Матросы у дикарей специально все выспросили – можно ли ее в еду использовать и как. Жако говорил, что они всей командой ее пробовали, но только горошины эти, не саму траву. В маринад мясной добавляли, и никто даже животом потом не маялся! А я добавил совсем немного, три горошинки этих в фарш смолол!

– Хорошо-хорошо! Не обижайся! Но я же должен был спросить! Однако, название у травки совсем не подходящее, согласись! Представь себе, как это будет выглядеть в меню? “Утка, запеченная с кошачьей травкой!” Или с жыылом, что даже похуже получается.

Фабио на секунду задумался и кивнул. Он бы сам поостерегся заказывать что-либо с таким сомнительным названием.

– Надо придумать что-то более благозвучное и экзотическое! – предложила Карла. – Если в городе эта травка еще не имеет хождения, то мы вполне можем стать законодателями.

– А много твой племянник привез? – уточнил Мерино у Фабио.

– Два мешка с меня весом. Я обещал, что мы выкупим… – добавил он с сомнением.

– Цену оговорили?

– Да как? К чему привязаться?

– Предлагаю по пятьдесят золотых ори за мешок?

– А это разумно? – вмешалась Карла. – Это же огромные деньги!

Мерино, чуть рисуясь, кивнул. Ему доставляли удовольствие эти восхищенно-недоверчивые взгляды Карлы, когда он спокойно расходовал за раз годовой пансион полковничьей вдовы. Которые она продолжала на него бросать даже после того, как он в подробностях ей рассказал об основном источнике своих доходов.

– Если мы с ним договоримся о поставках с каждого плавания на эксклюзивных условиях, то затраты покроем с хорошим наваром! – кивнул Мерино. – Просто чувствую – травка эта вызовет восторг не только у меня. А если угостить ею господина барона да Гора…

– Не стыдно на воспитаннике наживаться? – ухмыльнулся Бельк наблюдавший за всплеском предпринимательской активности друга от дверей.

– А кто на нем наживается? Угостим, а там он сам разнесет! Осталось название придумать.

Спустя примерно час споров было решено назвать кошачью травку – “пинканелла”. Мерино даже придумал обоснование этому названию из сложения трех слов: пряный, жгучий и новый. Правда логику использования этих слов в новом названии заморской пряности видел только он. Но возражать никто не стал – название удивительным образом подходило новой приправе.

“Удивительно время, в котором мы живем!” – с воодушевлением подумал Мерино в завершении разговора. – “Состояние можно сделать, не рискуя жизнью и здоровьем, не верностью или подлостью, а лишь вложив деньги в какую-то пахучую траву!”

Правда, и Мерино старательно напоминал себе об этом аспекте коммерческой деятельности, и прогореть можно столь же легко. К примеру, торговые компании снимали с колониальной торговли доходы, порой доходящие до тысячи процентов к вложенным средствам. А иногда теряли все, да еще и в долгах оставались.

Как получилось с тем же Туманным караваном. Флот из пяти торговых судов и двух военных кораблей вышел из Наветренной бухты форта Лантана на Оонмару и попросту пропал. Вышел, как рассказывают очевидцы, в туман, густой, словно молоко в утренней чашке. Два года прошло, а моряки так и не нашли ни обломков кораблей, ни спасшихся матросов, ни даже слухов о том, что произошло с караваном в семь вымпелов. А ведь, по словам очевидцев, торговые суда были плотно загружены дарами острова: черепашьими панцирями величиной с карету, драгоценным белым дубом, специями, диковинными животными и, конечно, золотом, ценимым аборигенами Оонмару не больше, чем яблоки селянами.

Сколько тогда разорилось торговцев? Сотни! Два торговых судна принадлежало “Кампании южного моря” полукровки-иррианонца ал Аору, а остальные три были снаряжены и зафрахтованы в складчину – дельцами не в пример мельче. И, если для крупного судовладельца, которого еще часто называли морским князем, потеря двух кораблей была существенным, но не смертельным ударом, то для остальных – наоборот.

Такой риск, по мнению владельца остерии, оправданным не был. Слишком легко приходившие барыши делали из приличных людей скотских нуворишей, жрущих в три горла и покупающих только те товары, которые стоили дороже других. А вот небольшие финансовые операции, вроде вывода на рынок новой специи, хоть и не сулили сказочные доходы, были, тем не менее, весьма выгодны и, главное, куда менее рискованы.

Фабио, оставив кухню на Карлу и Гвидо, унесся в порт, заключать контракт с племянником, а Бельк, взяв Мерино за локоть, качнул головой к выходу из кухни. Явно намереваясь о чем-то поговорить. Примерно понимая, о чем пойдет речь Мерино прихватил с кухни еще парочку торт с пинканеллой и направился к кабинету.

– Ты серьезно про Бенито? – спросил северянин, закрыв за собой дверь.

Трактирщик кивнул. И рассказал другу о доводах Карлы. Внимательно все выслушав, Бельк кивнул.

– Справедливо. Только из-за этого?

Мерино вперил в северянина пристальный взгляд, сдвинул брови.

– Что ты имеешь ввиду?

– Это не страх перед поражением? Кавальер ди Одатэре нас в прошлый раз здорово носом в дерьмо макнул.

– Ну и это, наверное, тоже, старина. Если смотреть на вещи честно, – не настолько мы хороши.

– За себя говори.

– Ну ладно! – улыбнулся Мерино. – Я не настолько хорош. Что я в том деле с чертежами такого сделал?

– Все. Люди Бенито не сделали и половины.

– Они только в начале пути, Бельк! Все эти коронные сыски, судебная инквизиция – им же отроду столько же, сколько всему герцогству. Бенедикт людей собирает отовсюду, я не удивлюсь, если у них даже архива своего еще нет! Все на коленке и, согласись, в довольно жестких условиях! Трудно винить их в неопытности!

– А кто винит? Мы говорили, что стоит помочь. Научить. Не совершать нами сделанных ошибок. А сейчас ты – в сторону. Это неправильно.

Говоря эту довольно длинную для него речь, Бельк смотрел исподлобья, следя за реакцией друга. Тот вскинул руки.

– Ты пойми, я ведь не отказываюсь! Да, слова Карлы пробили серьезную брешь в моих доводах, а новых, им на смену, я еще не придумал. С бароном да Гора нам в любом случае нужно поговорить…

– Тебе поговорить.

– Ну да, мне! Но я совершенно не представляю, что и как ему говорить. С одной стороны – он наш воспитанник, которого мы гоняли до семи потов, а с другой – взрослый человек и, что важнее – государственный чиновник на высоком посту. Как он мои слова воспримет? Не сочтет ли их за обиду? Не посчитает, что мы до сих пор видим его мальчишкой? Да и потом, Бельк, а мы ему нужны вообще?

– Сам как думаешь?

– Сам я уже не знаю, что думать… – вздохнул Мерино. – Все мозги… продумал!

– Тогда я тебе скажу. – Бельк сделал шаг вперед, нависая над сидящим другом и проговорил нарочито раздельно: – Мы. Ему. Нужны.

– А зачем, каро мио? У него под рукой есть поумнее и помоложе нас. И их много!

– Затем, что опираться здесь, – Бельк обвел рукой помещение, но явно имея в виду весь мир, – можно только на своих. А таких всегда не много.

Мерино устало прикрыл глаза. Бельк в складывании слов может и не был силен, но зато умел смотреть в суть и бить в цель. Сумел, Преисподнии, снова поднять в нем сомнения! И прав во всем, отчего совсем не легче!

Бенедикту, скорее всего, их помощь нужна. Не может быть не нужна! Времена для Великого герцогства наступают такие, что каждой паре рук будешь рад! Вот-вот разразится война со Скафилом и это уже настолько не тайна, что любой торговец с рынка с уверенностью назовет дату начала кампании. Это север. На востоке – Речная республика и королевство Товизирон, на юге – Келлиар. У каждого к Фрейвелингу счеты потолще иных бухгалтерских книг. У всех свои шпионы, свои политические интересы и свое понимание правильного будущего. И все за это будущее готовы бороться. Всеми методами. Любыми. А войны тайные, как метод, порой куда эффективнее, чем явные, со всей этой красивой и бряцающей железом кавалерией и пехотой.

Карле он сказал правду. Остерия – его дом. И люди в этом доме – его семья. И это для него самый главный, самый высокий приоритет. Но вот о чем он ей не сказал, так это о грызущем его в последнее время понимании. Если он хочет все это сохранить, нужно бросать к демонам игры в нейтралитет и выбирать сторону. Даже не выбирать, что там выбирать, выбор давно сделан. Признать свой выбор и бороться за то, что его.

Бельк не прерывал размышлений друга. Молчаливый, как камень и столь же надежный, он просто ждал, когда Мерино сделает выбор. И когда это выбор был сделан, он лишь пожал плечами в ответ.

– Значит все-таки надо поговорить?

– Слова – по твоей части, Праведник. – подвел северянин черту разговору. – Ты придумаешь, что-нибудь.

И, открыв дверь, двинулся к кухне, бросив через плечо:

– Там после тебя еще остались эти лепешки?

Мерино привычно подавил желание догнать друга и от всей души отвесить ему хорошего пинка. Эта его манера, подвести разговор к тому, что он сам считает правильным, но свалить решение на другого, то есть на него, выводила из себя чрезмерно! Пожалуй, как-нибудь надо его стукнуть. Попробовать, по крайней мере! И плевать на последствия. Не убьет же он его, в самом-то деле?