Текст книги "Пасха под Гудермесом. Боевые действия в Чечне и Дагестане"
Автор книги: Виталий Носков
Жанр:
Биографии и мемуары
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)
…Жизнь начинается ночью
Пока на Грозный убийцей-маньяком не обрушилась тьма, минно-разыскная овчарка Блэк отдыхает там, где защищена от всех неприятностей. Хотя Блэк – заслуженный пес, на блокпосту № 15 он постоянный предмет для шуток. Самая распространенная, что после контузии Блэк позволяет себе похитрить, будто не слышит команды.
Этот любимец челябинских омоновцев попал под разрыв гранаты из чеченского подствольника. Он сутки не узнавал хозяина, медленно, бестолково передвигался. Риф, проводник хорошо обученной в питомнике «Красная звезда» милицейской собаки, выходил друга. За Блэка переживали все. Когда по блокпосту № 15 бьют из подствольника, сначала раздается резкий, сухой щелчок. А Блэк, как флюгер, точно указывающий направление ветра, всегда смотрит в сторону, где чеченец спустил курок. И омоновцы знают, куда отвечать.
Днем издали блокпост № 15 – закрытое маскировочной сетью, внушающее уважение монументальное здание. При близком рассмотрении – домик, закрытый бетонными блоками, грамотно защищенный в военном смысле.
«Наша “Брестская крепость”», – говорят о своем стратегическом объекте челябинские омоновцы. Они прикрывают дорогу Грозный – Аргун. И все, что их окружает: «зеленка», старый арык, заброшенный дачный городок – с наступлением темноты представляет опасность.
Днем на блокпосту № 15 в разгаре психологическая война. Проверить сотни, если не тысячи машин – испытание для омоновских нервов. Выходя из автомобилей, водители-чеченцы обычно, в знак презрения, плюют на землю и только потом разговаривают.
На все крики, истерики омоновцам рекомендована вежливость. Особенно когда недовольны женщины. Тогда обращаются к их мужьям: «Есть среди вас мужчины, которые не прячутся за спины женщин? Только с вами будем решать». Но это когда возле блокпоста соберется толпа. Челябинские омоновцы на Кавказе не первый раз. Чеченскую психологию знают. Здесь в делах женщине последнее слово.
В тот вечер, когда журналистская дорога привела под Ханкалу, последними машинами, уходящими в сторону Аргуна перед наступающей на блокпост темнотой, были автобусы с женщинами в зеленых платьях и белых платках. Тесно рассаженные чеченские женщины, мерно постукивая в ладони, пели завораживающую по красоте боевую песню.
Здесь, в Чечне, развеян воспеваемый поэтами образ горянки-миротворицы, бросающей между сражающимися насмерть свой снятый с головы платок.
– Сегодня они почему-то не кричат в нашу сторону Аллах Акбар, – говорит про женщин в зеленом старший прапорщик Челябинского ОМОНа Эдуард Н. – Они едут с какого-то митинга или от военкомата, где проходят переговоры.
Мелодия, которую пели чеченки, может была молитвой? Но вот автобусы трогаются, лавируя между лежащими на шоссе бетонными глыбами, увозя к родным очагам в Гудермес, Аргун и аулы отработавших на фронте идеологической войны активисток-дудаевок, которых так любит показывать Центральное московское телевидение, а блокпост № 15, как и все другие российские блокпосты в Чечне, начинает готовиться к смертельным боям и обстрелам.
– Здесь военная жизнь начинается ночью, – говорит старший прапорщик. – Когда политики отходят ко сну.
Метрах в тридцати от блокпоста, прикрывая его, врыта в землю БМП-2 внутренних войск. Иду знакомиться. Стоя возле БМП, говорим, как живется. Тихонько по левому борту машины проходит солдат, садится на корточки, вглядывается в меня. Смотрю в ответ. А это Сережа Пиголин. Механик-водитель, который в апреле за Тереком возил на своей броне челябинских собровцев, а здесь, под Ханкалой, прикрывает Челябинский ОМОН.
– А я вас сразу узнал, – сказал он. Мы обнялись, как братья. Теперь было время поговорить. Оказалось, Сергей потомственный тракторист. С шестого класса за рычагами. Была мечта, как отец, пахать землю. Какой он умелый механик-водитель, я знаю еще по апрельской встрече.
Наш разговор шел в быстро наступающей тьме. И тут по нашему блокпосту ударил чеченский автомат «Борз».
Сразу команда старшего прапорщика:
– Взять автоматы! Снять с трассы людей!
Смотрю на время – девятый час вечера.
– Били с дачного домика, с башенки, – говорит наблюдатель.
Сергей Пиголин уходит на свое боевое место, в машину. Мы прощаемся уже в темноте. Возле овчарки, которую давно привели из укрытия, чтобы она сторожила главный вход на блокпост, механик-водитель Пиголин проходит свободно. Для Блэка он свой человек.
Хотя БМП прикрыта секретами из снайперов, пулеметчика, мне тревожно за ее экипаж. Я видел, как кромсают технику из «Мух» и «Шмелей».
Старший прапорщик, проверив месторасположение своих людей, рассказывает, что здесь каждая ночь на нервах.
– Прямо перед нами вырубленный виноградник, – говорит он. – Раньше виноградник был заминирован. Потом днем подорвался мирный чеченец. И виноградник разминировали. Теперь пространство перед нами открыто для вражеских снайперов. Тактика заурядная: изматывать нас ночными обстрелами, вызывая на ответный огонь, чтобы чеченский снайпер, работая по вспышкам, поражал нас. Еще они любят пострелять в сторону одного блокпоста, другого, рассчитывая, что «блоки» втянутся во взаимную перестрелку. Но здесь дураков нет! – улыбается старший прапорщик. – Мы контролируем обстановку с помощью портативной радиостанции «Джонсон».
В руках у командира взвода Челябинского ОМОНа Эдуарда Н. постоянно включенная рация – это как бы открытое окно в огромный, все более вулканизирующийся ночной Грозный.
– Как обстановка? – слышен по рации жесткий, властный, командный голос.
– Это в эфире «Радиус», – с уважением говорит Эдуард. – Самый уважаемый командир. Неизвестно, когда он спит. Он обеспечивает безопасность Грозного. Афганец. Его решения всегда разумны. Приказы точны.
Где-то рядом с неприятным писком и хлопаньем носятся летучие мыши.
– Контроль-16, – запрашивает соседей старший прапорщик Эдуард Н. – Я Контроль-15. Как обстановка? Прием.
– Все в норме, – звучит ответ.
Еще только начало ночи, а этот блокпост № 16, где тоже челябинские омоновцы, уже два раза обстреляли из «Мухи» и автоматов АК и «Борз».
Из-за туч вываливается луна. Серебряная, для блокпоста № 15 она – золотая. Потому что в яркие ночи чеченские боевики умеряют наглость, опасаясь ответного прицельного огня. И тут я отчетливо слышу резкий сухой щелчок. По нам сработал подствольный гранатомет?
– Крыша?! – кричит старший прапорщик, обращаясь к тем, кто контролирует обстановку сверху. Ему докладывают, что разрыв гранаты произошел в двухстах метрах от здания, где в этот момент со своей переговорной группой ночует Аслан Масхадов. Этот дом недалеко от нас. Ясно, что сработали провокаторы, чтобы поссорить с Масхадовым, чтобы пошли разговоры, что с российского блокпоста обстреляли резиденцию Масхадова, сопредседателя СНК.
Снова сухой щелчок. На этот раз стреляют по нам, получая в ответ две гранаты.
Здание блокпоста № 15 окружено дополнительной «крепостной» стеной из бетонных блоков с бойницами, возле которых, как маятники, контролируя ситуацию, ходят прапорщик и его подчиненные. На главном входе еще люди и Блэк. На втором этаже, где круговой обзор, шесть человек: снайперы, пулеметчик, «Рембо» со своим агээсом. На первом этаже пулеметчики, автоматчик с ночным прицелом. В траншеях еще бойцы.
– В Чечне герои те, кто на земельке лежит, – говорит старший прапорщик. Нет на него писателя Александра Ивановича Куприна. Вот рассудительный, умный, только с другой судьбой герой нового российского «Поединка».
– Как там в БМП ребята? – спрашиваю я его.
– О них не беспокойтесь. Днем они дети, а на службе – мужчины.
Каждую ночь, как командир взвода, Эдуард не смыкает глаз.
– Когда обстрел блокпоста интенсивный, ночь проходит быстрее, – говорит он. – Тяжелее дается психологическая война. Здесь, в Чечне, я много нового узнал о себе. Оказывается, я и пьяница, и дегенерат, и детей мы, омоновцы, якобы убиваем. Мы – Отряд милиции особого назначения. Нам по тридцать лет. Мы – надежные люди. Поэтому маховик нашей дискредитации раскручен на полную мощность. В дудаевской Чечне много фанатиков вседозволенности, которую они вкусили и не хотят расставаться. Чечня омафиозила всю Россию. Мафия свела свой народ с ума, но сама здесь не дерется. Трагедия в том, что на войну поднят народ. Простые, обычные люди, обманутые своим режимом, бродят ночью с оружием, думая, что совершают подвиги, стреляют по нам, таким же рядовым россиянам – русским, татарам, башкирам, украинцам, белорусам. Обстановка этой осенью сложнее, чем в январе. Она опасна вседозволенностью. Российские военные давно ждут введения чрезвычайного положения в Грозном, потому что укоренившийся здесь уголовный, террористический беспредел – это одно, а мирные переговоры – совсем другое. Все здесь как в басне «Рак, лебедь и щука».
Потом рация принесла известие о нападении на блокпост № 2 в Грозном. Мы слышали нервную командную перекличку о затянувшемся бое, где неизвестные били из автоматов, пулеметов, гранатометов со стороны детского садика по такому же, как наш блокпост, сооружению, только менее защищенному. Когда появились раненые, «Радиус» дал команду выдвинуться трем «коробочкам», чтобы поддержать блокпост огнем, эвакуировать пострадавших.
Эта ночь была длинной-предлинной, за которую нас обстреляли пять раз. В ответ пришлось применить даже «Ходячий подствольник». Это героическая кличка челябинца старшего сержанта Андрея X. Но на этот раз он бросил эргэдэшку не на семьдесят метров, а только на пятьдесят.
Луна всю ночь таким ярким милицейским фонарем светила с небес, что я, журналист, даже мог вести записи. Вот они, ночные милицейские скороговорки: «Если вражеская граната попадет в маскировочную сеть, под которой мы с тобой, корреспондент, сидим, нам хана. Когда ночью хочешь что-нибудь увидеть, обязательно увидишь. Сначала считаешь обстрелы, потом привыкаешь. В Чечне идет партизанская война. К нам на пост в январе и сейчас приходят избитые, ограбленные, изнасилованные чеченцами русские люди, их выживают отсюда. У меня трагическое ощущение, что я всю жизнь в Чечне. Что я никогда и не жил в России».
В шесть тридцать утра над блокпостом № 15 неожиданно рассвело. И сразу замолчала рация. Словно мы всю ночь провели в театре, и кто-то всесильный опустил занавес.
Довольно жмурился от внезапно вспыхнувшего дневного света минно-разыскной пес Блэк, честно, вместе со всеми отслуживший эту рядовую тревожную ночь. А старший прапорщик Эдуард Н. шутливо трепал его за загривок, говоря:
– Ну что, Блэк, ты опять всю ночь спал? А? Да жрал. Или ты опять все на свою контузию списываешь?
Умный пес, хотя и виновато прижимал уши, не обижался на эти слова. Он понимал, что у командира после бессонной ночи гуляют нервы.
И ему надо выговориться.
Пасха под Гудермесом
Волк – ночное животное. Он прославлен умением работать в стае и бессмысленной жестокостью. Волки режут скотины столько, сколько позволяют свободное время и отсутствие человека с ружьем. Как только за волков берутся профессионалы, вооруженные не только опытом, волчьим разбоям приходит конец.
Волк слаб против охоты облавой, охоты с гончими и охоты на падаль.
Волкам всегда несладко жилось в России, потому что этот ночной хищник любит убить больше, чем может съесть. Вот почему страшен и непредсказуем путь людей, избирающих волка символом своего народа.
В Чечне сегодня, весной 1995 года, два хозяина: днем – российские военные силы, ночью – ичкерийские боевики. В Грозном чеченскими волками обстреливаются комендатуры, штабы, блокпосты, передвигающаяся по пустынным ночным улицам техника.
Дудаевские боевики, государственный символ которых – волк, ведут огонь из домов, населенных гражданскими людьми, из тех мест, куда бойцы российского МВД не могут позволить себе нанести удар. Штаб на Ладожской, 14 регулярно обстреливается подствольными гранатами из-за работающего хлебозавода. Боевики чают надежды, что когда-нибудь у российских солдат сдадут нервы и ответным огнем они сами развалят хлебозавод и другие, жизненно важные для населения предприятия.
Что за судьба у российского воина воевать не в полную силу? В Чечне уже давно все решают политики, то есть те, кто умеет выдавать желаемое за действительность. И сегодня можно с полной уверенностью сказать, что план мероприятий Правительства Российской Федерации по урегулированию кризиса в Чеченской Республике под угрозой провала. Первый этап мероприятий, а именно: создание зон взаимного неприменения силы и начало постепенной демилитаризации территории Чеченской Республики, прекращение деятельности незаконных вооруженных формирований, изъятие оружия у населения – оказался непреодолимым.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
