Текст книги "Новогодний миг"

Автор книги: Виталий Капустянский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

– Спасибо.

– И тебе, Дима, за сложную загадку, большой подарок.

– Спасибо, – сказал сын, вглядываясь в глаза Виктора.

– А теперь нам пора в дорогу, еще не все дети получили подарки. До свидания, ребята.

– До свидания, – сказала Света.

– До свидания, – ответили сын и дочь.

– Спасибо вам. До свидания, – ответила бывшая жена.

– До свидания, – ответил Виктор, взглянув ей в глаза.

Света дернула его за рукав, и они удалились.

Все было позади, они ехали в машине и некоторое время молчали.

– Господи, как я устала. Я вся мокрая. Я так переживала за тебя, так переживала, все мои нервы были натянуты, как струны.

– Как видишь, все прошло замечательно, все остались счастливы и довольны. Только дети, уже не мои, они какие-то чужие.

– А что ты хотел? Они воспринимали тебя, как деда Мороза.

– Мне кажется, меня узнал сын.

– Так, спокойно. Алексей, все, что сейчас будет сказано, должно остаться в этой машине.

– Слово настоящего мужика, – ответил Алексей.

– Итак, то, что тебе кажется, ничего не значит. Это все догадки. Ты увидел своих детей и прими их такими, какими ты их увидел, вот и вся правда. И не нужно искать новых и неразрешимых смыслов. Успокойся и живи настоящим. Живи той жизнью, которая у тебя есть.

– Ах, вот в чем дело. Крутой ты мужик. Нервы для этого нужны железные. Я бы так не смог. Твою руку, Виктор.

– Спасибо, Алексей, – сказал Виктор, отвечая крепким рукопожатием.

– Мужчины хватит, разошлись, – сказала взволнованная Света.

– Слушай, Виктор. Мы все равно уже закончили, давай выпьем, как настоящие мужики.

– Так, если ты сейчас не прекратишь такие разговоры, я не знаю, что сделаю.

– Эх, Светик, Светик. Красивая ты девушка, а мужиков тебе не понять.

– Я понимаю только одно, что ты сейчас рвешь ему душу.

– Ну, прости, тогда я действительно замолкаю.

Сын стоял у окна и смотрел вниз на пустую дорогу, следы от уехавшей машины темнели на белом снегу.

– Ну, что же ты не смотришь свой подарок, ты его так хотел.

– Мама, мне кажется, это был папа. У этого деда Мороза папины глаза.

Катя изумленно посмотрела на брата, потом на мать.

– Дима, у тебя что, фантазия разыгралась? Странные они какие-то, все чего-то переглядывались. А Снегурочка, ну просто прима, так пела, как на эстраде. И все ножками своими рисовала и туда и сюда. Уж твой бы папа, если бы он был здесь, глаз бы от нее не оторвал.

– Да, успокойся ты, мне тоже показалось, что похож. Да мало ли кто на кого похож, – сказала бабушка.

– А мне понравилась Снегурочка, она хорошая, – сказала Катя.

Бывшая жена Виктора укладывала детей спать, она поцеловала сына и перекрестила его. Потом подошла к дочери и склонилась над ней.

– Спи, моя хорошая, – сказала она и, поцеловав дочь, перекрестила ее.

– Мама, а это правда, был папа? – спросила Катя.

– Это был дед Мороз. Это всем ясно, – посмотрев на сына, сказала она.

– Да, – словно от чего-то отмахиваясь, ответил сын.

– А теперь спите и чтоб ни звука.

Бывшая жена стояла на кухне возле окна и курила, нервы, словно маленькие молоточки, стучали в ее висках. – А если это был он? – обратилась она к матери.

– Вам всем давно пора успокоиться.

– А если это был он? Какое право он имел появиться здесь?

– Успокойся, успокойся. Выпей лучше вина.

– Да, не хочу я это вино, оно кислое.

Виктор сидел на кухне со Светой и серьезно разговаривал, она снова стала жесткой и деловой, и это обстоятельство немного огорчало его. Он вспоминал детей и прокручивал всю сцену от начала и до конца, он был удовлетворен, но, несмотря на это, он глубоко чувствовал невозможность своего участия в непрерывном воспитании родных и близких ему детей. Света сидела на стуле, закинув ногу на ногу, она нервно теребила на своей груди золотую цепочку.

– Значит так, с завтрашнего дня ты не работаешь.

– Почему?

– Сын тебя узнал. Папа. Начнут выяснять, кто, как, где, при каких обстоятельствах и кто вообще мог такое разрешить.

– Да еще ничего не известно…

– Известно, не известно. Рисковать мы не будем. Замена тебе есть. Не волнуйся. Все документы о поступлении на работу мы уничтожим. И тебя в нашем агентстве просто не было. Я была и до тебя и после, но это совсем другая история. Как тебе финал?

– Как лицо сугубо официальное вы меня убедили. Света, наверное, ты права.

– Я права на все сто процентов. А теперь обними меня и поцелуй, – усаживаясь на колени к Виктору, сказала она.

– Документ скреплен поцелуем, – смеясь, сказал он.

– Ты зря смеешься, последствия могут быть очень серьезные. Ты получил все, что хотел, по сути, ты использовал наше агентство в своих личных целях. Вы это признаете, подсудимый?

– О да, каюсь. Что вы со мной сделаете, гражданин судья?

– Для начала я тебя укушу.

– Кусай. Ой, ой, ой…

На следующий день, Виктор замечательно выспался и пришел в агентство в назначенный час к Ирине Анатольевне. После исполнения рискованного желания его активность спала, и он уже действительно не хотел работать дедом Морозом, некая апатия наблюдалась в его задумчивых глазах.

– Здравствуйте, Ирина Анатольевна, – сказал Виктор, присаживаясь на стул.

– Здравствуйте, Виктор. Все-таки я была права. У вас были личные мотивы, и если бы я знала, то не согласилась бы принять вас на работу. Теперь о самом главном: вы у нас не работали. Вы согласны?

– Да.

– Света почти все рассказала. И я думаю, что рисковать не стоит. Так, теперь, вы проработали у нас три дня, вместо пяти, согласны?

– Согласен.

– В бухгалтерии получите деньги за три дня.

– Ирина Анатольевна, можно я не буду брать эти деньги. Это моя маленькая плата за причиненный ущерб вашему агентству.

– Ой, какой благородный мужчина. Ладно, в виде исключения, разрешаю. Только в следующий раз решайте личные дела, без привлечения всевозможных служб и агентств.

– Я постараюсь.

– Уж постарайтесь, Виктор. Да, и спасибо за работу. Желаю вам удачи, отчаянный мужчина.

– Спасибо и вам, уважаемая, Ирина Анатольевна. Прощай, агентство «Веселых снеговиков», – раскинув руки в стороны, улыбаясь, сказал Виктор.

– До свидания, Виктор. Я вас больше не задерживаю.

Виктор шел по улице и, улыбаясь, думал о детях, он видел их, держал за руку дочь и говорил с ней, и этот новогодний миг он вспоминал вновь и вновь.

И пусть его душу терзали новые сомненья, он понял одно, что главное – не потерять себя, и сейчас он чувствовал себя победителем.

Дима сидел в квартире один и смотрел телевизор, он не пошел гулять вместе со всеми, как его ни уговаривали. Он никак не мог забыть странного и похожего на отца деда Мороза. И вдруг в его голове созрела мысль, что если он узнает адрес агентства и придет посмотреть, кто там работает. Он достал телефонную книжку из шкафа и позвонил в агентство.

– Здравствуйте, у нас вчера был дед Мороз и оставил свои рукавицы. Скажите ваш адрес, и я принесу их вам.

– Спасибо, мальчик. Записывай адрес.

Дима, записывая адрес, почувствовал, как у него вспотела ладонь, он волновался и не мог понять, почему. Он быстро оделся и направился в агентство. Какая-то неведомая сила вела его туда, и он сам не понимал, зачем все это делает. Прошел час, но терпеливый Дима продолжал стоять у агентства. Наконец подъехала машина и из нее вышла та самая Снегурочка. Дима хмурясь, стал вглядываться в деда Мороза, но сильно волнуясь, не смог его хорошенько разглядеть. Руки у Димы немного дрожали, но он твердо решил дождаться выхода этого мужчины. Подъехала еще одна машина, и из нее вышли дед Мороз и Снегурочка, они весело над чем-то смеялись. Набежавший ветер сдул с крыши соседнего дома снег, он закружился над головами деда Мороза и Снегурочки, и дед Мороз весело поднял посох вверх. Свет, где был расположен центральный вход, погас, и его сменило тусклое дежурное освещение, Дима потер замерзающий нос и потоптался на месте. И вдруг желанная дверь распахнулась, и из агентства вышла Света и ее партнер Алексей Петрович. Они повернули за угол, и Дима двинулся им навстречу.

– Это вы были у нас вчера? – сказал Дима.

Сердце у Светы екнуло, она сразу узнала сына Виктора, но, совладав со своими чувствами, осторожно спросила его:

– Ты кого-нибудь ищешь, мальчик?

– Да. Я ищу папу.

– Папу, какого папу? – удивленно спросил Алексей Петрович.

– Вчера у вас на квартире, мы были с Алексеем Петровичем.

– Врете вы все, – нахмурившись, сказал Дима.

– Ты почему так разговариваешь, мальчик? – возмутился Алексей Петрович.

– Спасибо, Алексей. Я разберусь сама.

– До свидания, Светлана.

– До свидания. Дима, уже поздно, пойдем, я тебя провожу, а по дороге ты мне все расскажешь.

Света внимательно слушала Диму и понимала, что мальчика нужно успокоить и убедить в том, что он ошибся. Вот они последствия, желание одного человека исполнилось, а что потом, сын узнает отца, которого он потерял, и переживает вновь эту потерю, такова цена наших желаний.

– Я узнал его глаза – это был мой папа, а не этот дядя.

– Послушай, Дима, Алексей Петрович, когда работает, использует линзы, и, конечно же, его глаза изменяются. В жизни, всегда так бывает, что кто-то на кого-то похож. И нам всегда хочется, чтоб это был тот самый человек, которого мы знаем. Ты, согласен со мной?

– Нет. Он был похож на моего папу.

– Послушай, ты же сам говоришь, похож, а точно ты не уверен. Ты знаешь, где живет твой папа?

– Да.

– Тогда почему ты пришел сюда?

– Я думал, это был мой папа, – сказал Дима и отвернулся в сторону.

– Ты с ним встречаешься?

– Нет, – хлюпая носом, ответил Дима.

– Ты знаешь, дорогой мой, тебе нужно самому решить этот вопрос. Нужен тебе папа или нет. Возьми платок.

Дима, хмурясь, вытирал нос и смотрел на красивую Свету, он тщетно пытался разглядеть в ее чистых глазах хоть какую-нибудь маленькую тень лжи. И образ милой и доброй Снегурочки сменился на образ неприступной Снежной королевы. Этот обман и это сходство, как убеждали его, вызвали в его душе чувство тоски и необъяснимой горечи.

– Моя мама не хочет, чтобы мы встречались.

– Теперь мне все понятно. Ну, вот и твой дом. До свидания, Дима. А папа, наверное, у тебя хороший.

– Откуда вы знаете?

– Не знаю, мне так кажется. Запомни только одно, что все зависит от тебя. Прощай.

– До свидания, – сказал Дима и еще долго стоял и смотрел, как Света плавно уходит в темноту белоснежной ночи.

Света шла по дороге, набежавший ветер колючими снежинками ударил ей в лицо, она подняла пушистый воротник у шубы и отвернулась от ветра. Слезы потекли из глаз по холодным щекам Светы, она хотела достать платок, но вспомнила, что отдала его Диме. Ну и пусть текут, подумала она, я ни о чем не жалею, я его люблю, только почему это так мучительно?

Поднявшись на этаж, Дима высморкался и, шмыгая носом, позвонил в дверь.

– Ты где был, дружок, ты знаешь который час? – открыв дверь, спросила мать.

– Я гулял…

– Так, почему у тебя красные глаза? Ты входи, входи, – закрывая за сыном дверь, сказала она.

– Я ходил…

– Куда ты ходил, откуда у тебя этот платок, что вообще происходит, ты можешь мне объяснить?

Дима, хлюпнув носом, запнулся и разрыдался горькими слезами, и, как он ни пытался что-то рассказать, ничего у него не получалось. Слова, вперемешку со слезами, дробились на непонятные слоги и от этого он еще больше плакал. Только когда он умылся и успокоенный матерью попил воды из кружки, он смог рассказать о том, что с ним произошло.

Тем временем взволнованная Света подошла к дому Виктора. Она продолжительно надавила на звонок, и когда он открыл Свете дверь, то ему пришлось убрать ее руку от кнопки звонка. Света вошла в коридор и тихо прижалась к Виктору. Ее застывший взгляд заставил его встрепенуться.

– Девочка моя, что с тобой? Ты плачешь? Давай я тебя раздену.

– Нет, подожди…

Виктор крепко обнял ее и поцеловал в пробор волос, он видел, как снежинки тают в ее густых волосах, превращаясь в капельки воды.

– Еще крепче, – зашептала она.

– Светик, ты мой Светик. Не готова ты еще к потрясениям в своей молодой жизни.

Света подняла голову и посмотрела в глаза Виктору, она мучилась одним, но очень важным вопросом. Это она укрепила веру в жизнь у отчаявшегося Виктора, и это она возродила в его душе любовь, и это она помогла ему увидеть детей. И сейчас ей очень захотелось узнать, что важнее для Виктора, его прошлое или новая любовь.

– Что с тобой, Света?

– Я говорила с твоим сыном.

– Что? Что ты сказала? Так, теперь успокойся и расскажи мне все по порядку.

Виктор снял шубу со Светы, словно отделил личинку от бабочки. Она вялой рукой включила свет и вошла в ванную. Виктор, скрестив руки на груди, стоял и ждал ее в коридоре. Когда Света умылась, они вошли в комнату и сели на диван, она прижалась к его плечу и погладила его по груди.

– Я люблю тебя. Для тебя это важно?

– Да, для меня это очень важно, это стало моей новой жизнью. Расскажи мне, пожалуйста, о сыне. Я должен знать. – Он стоял у агентства и ждал тебя. Какая я дура, что согласилась на это.

– Света, пожалуйста, успокойся. Я прошу тебя. Если это так тяжело, ты можешь мне ничего не рассказывать. Я уже поставил в этой истории точку, – успокаивая Свету, сказал Виктор и поцеловал ее в губы.

Света ответила ему на поцелуй, и ей захотелось, чтобы он не кончался как можно дольше. Чувство личной вины угнетало ее, но любовь Виктора разрушала все недозволенные границы и она больше не могла слушать голос разума, потому что чувствовала себя слабой.

– Ты действительно меня любишь, теперь я верю тебе. Я так этому рада, ты не можешь себе это даже представить. Вот теперь я все тебе расскажу. Я провожала его до дома, и мы разговаривали с ним. Он не верил мне, что это был другой дед Мороз, но я убедила его. Но, несмотря на это, он очень был расстроен, ты меня понимаешь?

– Да.

– Я сказала ему, что если для тебя так важен отец, то никто за тебя решения не примет. Еще я отдала ему свой платок, когда он плакал. Он любит тебя, я это почувствовала.

– Ты опять поступила правильно, ты умница, я всегда это знал. Пусть все остается как есть, я больше не хочу менять ход событий и поэтому ставлю на этом точку.

Тихо играла музыка, светильник на журнальном столе отбрасывал свет, который робко касался ног двух обнявшихся людей. Виктор медленно и нежно целовал лицо Светы и разглядывал ее карие глаза. Он прекрасно понимал, что новогодний миг прошел, и прекрасно знал, что когда-нибудь пройдет и этот миг любви, и с этим он ничего не мог поделать, жизнь всегда несет нас к новым берегам.

Прошло три дня. Виктор стоял у окна и смотрел на знакомое круженье снега. Он думал о том, как удивительна жизнь, она подарила ему эту новогоднюю сказку. Незабываемая встреча с детьми, о которой он мог только мечтать, любовь красивой девушки, которая оживила его сердце. Он смотрел на круженье снега и улыбался, жизнь снова радовала его и манила своим необъятным горизонтом. Вдруг кто-то настойчиво стал звонить в дверь, и удивленный Виктор пошел открывать. Когда он открыл дверь, то от неожиданности шагнул назад.

– Папа, мы пришли, – радостно сказала дочь и стала быстро раздеваться.

– Здравствуй, папа, мы ненадолго, если узнают, что мы были у тебя, меня будут ругать.

Виктор благодарно поцеловал сына, он взял дочь на руки и долго целовал ее в розовые от мороза щеки.

– Я решил привести к тебе Катю.

– Дима, ты молодец, я очень благодарен тебе и, поверь мне, я этого никогда не забуду, – сказал Виктор и опустил дочь на диван.

Катя, увидев знакомые мягкие игрушки, быстро схватила их и, прижимая к своей груди, стала как ни в чем не бывало играть. Виктор сел рядом с дочерью и погладив ее по голове, посмотрел на встревоженного сына.

– Папа, мы долго не можем, нам нужно идти.

– Почему ты так боишься, ты не сделал ничего плохого.

– Меня будут ругать. Катя, пойдем собираться, – вытирая слезы, сказал Дима.

– Дима, пожалуйста, успокойся, несколько минут ничего не решают.

Вот он, тот мир, за который ты так боролся эти пять дней, он вернулся к тебе, пусть ненадолго, быть может, даже в последний раз, словно попрощаться, это не важно, а важно не потерять себя, и тогда новый свет жизни появится в дали горизонта, – подумал Виктор и, улыбаясь, посмотрел на сына.

Виктор заботливо одел дочь и, поцеловав ее, крепко прижал к своей груди.

– Папа, почему ты плачешь?

– Это я так радуюсь, девочка моя.

– Папа, почему ты к нам не приходишь? Обязательно приходи.

– Я приду, приду. Мы еще увидимся, девочка моя, – шепотом сказал Виктор.

– Папа, я хотел тебя спросить, это ты был у нас? – опустив глаза, сказал Дима.

– Да. Я очень хотел вас увидеть такими, какими видел всегда, с радостными улыбками.

– Я рад, что ты сказал правду. Папа, извини, но нам пора уходить.

– Да, хорошо. Дай я тебя поцелую.

– До свидания.

– До свидания, – сказал Виктор и, захлопнув дверь, тихо заплакал.

Вдруг спохватившись, он быстро подбежал к окну, но на дороге никого уже не было, словно никто и не приходил. Солнце, поднявшись выше, скользило яркими лучами по сверкающему снегу, оно согрело лицо Виктора и высушило его последние слезы. Он стоял у окна с закрытыми счастливыми глазами и улыбался.

Капустянский Виталий 23.01.2005 г.

Кара-Даг хранитель тайн

– Послушай, Виктор, не отговаривай меня, я все равно туда спущусь, – словно отрезав, произнес Рингель.

– Ну, хорошо, ты туда спустишься, веревки у тебя хватит только на спуск в пещеру. Дальше как ты собираешься идти?

– Для начала мне нужно туда спуститься, и я это сделаю.

Рингель был наполовину испанцем, и порой горячая кровь играла с ним злую шутку. Мы приехали в Коктебель втроем, Рингель со своей красивой женой Кариной и я, его друг Виктор. Нам нравились горы и труднодоступные пещеры. Мы возили с собой рюкзак с альпинистским снаряжением, но порой его не хватало и мы довольствовались тем, что позволяли наши возможности.

Два месяца назад Рингель позвал меня домой. Я приехал к нему, и он с порога начал мне рассказывать о Кара-Даге.

– Ты посмотри на эту фотографию, горы, леса, степи, и все это в одном уникальном месте, а мы там еще не были. Чистое море проходит через Золотые ворота и разбивается о скалы Кара-Дага, – погрузившись в свои мысли, произнес Рингель.

Я посмотрел на его письменный стол, на нем лежала топографическая карта, а вокруг были разложены разные фотографии гор и печатные тексты.

– И что ты собираешься делать? – спросил я.

– Я прочел много материалов, посмотрел большое количество фотографий и видеороликов, и вчера мне приснился сон, что в скалах, над которыми находится Мертвый город, есть пещера, и что ее не видел ни один человек, скалистый гребень закрывает ее от солнца. Виктор, я хочу найти эту пещеру, в ней что-то есть.

– Если не ошибаюсь, Кара-Даг это заповедник?

– Да.

– Значит, ты собираешься проникнуть в закрытый заповедник и найти там приснившуюся тебе пещеру, и я, конечно, должен тебе в этом помочь?

– Если ты чего-то боишься, мы поедем с Кариной вдвоем.

– Ты знаешь мое мнение, я против рискованных спусков в пещеры и против незаконных проникновений на закрытые территории.

– Если бы так рассуждали наши первооткрыватели, то они ничего бы не открыли.

– Я согласен с тобой, но у них были другие цели и свои задачи, а мы с тобой горные туристы со скудными средствами и простым снаряжением.

– Ты не убедил меня, я поеду и найду эту пещеру.

Карина была немногословной женщиной, она занималась йогой и любила ходить по канату, красивая осанка, крепкие стройные ноги и удивительный глубокий взгляд. Тонкий европейский нос и слегка пухлые губы, темные волосы открывали вам немного узкое лицо, но улыбка Карины была такой солнечной и привлекательной, что редкий мужчина не пытался с ней заговорить. Карина уговорила Рингеля вначале немного отдохнуть, позагорать на пляже, поплавать в море, посидеть в кафе. И вначале Рингель ее слушался, но когда наступал вечер, его взгляд был обращен в сторону Кара-Дага. На третий день, рано утром, Рингель объявил нам, что мы поедем на экскурсию в Кара-Даг.

– Вы не устали отдыхать, сегодня мы едем на Кара-Даг, и это не обсуждается, – настойчиво сказал Рингель.

– Замечательно, я не против прогулки по заповеднику, – ответил я.

– Как мне одеваться? – улыбнувшись, спросила Карина.

– Спортивная обувь, куртка с капюшоном, рюкзак понесу я.

Я плотно позавтракал, собрал небольшой рюкзак и вышел во двор нашего дома, который мы снимали. Рингель стоял с воинственным лицом, одетый в куртку, в которой он обычно спускался в пещеры, и бриджи из прочной ткани, на ногах были горные ботинки, а у него на шее висел его любимый слегка потертый бинокль. Карина была одета в красную куртку с капюшоном и короткие шорты, а на ногах у нее были женские спортивные ботинки. Я оделся в спортивную майку, шорты и горные ботинки, на моей голове была соломенная шляпа, а на поясе швейцарский раскладной нож.

– Почему ты так оделся? – спросил Рингель.

– Для прогулки по заповеднику в самый раз, – ответил я.

– Хорошо, тогда едем.

Мы доехали до биостанции и вошли в заповедник. Остановившись у подножия горы Шапка Мономаха, Рингель достал блокнот и что-то записал. Немного отстранившись от нас, он пошел впереди, и Карина, как обычно, взяла меня под руку. Мы шли по хорошо утоптанной тропинке, зеленые деревья Кара-Дага, причудливо изогнувшись, росли на склонах скал. Обогнув гору, мы пошли по Туманной балке к середине берегового хребта. Я надеялся, что группа облаков будет иногда закрывать палящее солнце, но морской ветер прогнал их в сторону Феодосии. Тропинка поворачивала наверх, и мы увидели беседку. Рингель вошел в нее первым, а потом подошли и мы. Спрятавшись от солнца, я с удовольствием пил из бутылки воду.

– Идем дальше, – улыбаясь, сказал Рингель.

– А что там наверху? – убирая бутылку в рюкзак, спросил я.

– Казачья голова и обзорная площадка.

Поднявшись по тропинке, мы увидели морской простор, скалы. Рингель радовался, как ребенок, я попытался направить к нему Карину, но она отказалась. Дойдя до середины берегового хребта, мы увидели внизу базальтовую арку, или, как ее называют, Золотые ворота.

– Это пограничная бухта, до революции здесь был таможенный пограничный пост, – серьезным голосом сказал Рингель.

– Кстати, я захватил свой паспорт, если нам попадется хоть один таможенник, я предъявлю его с глубочайшим уважением.

Карина засмеялась и скинула со своей головы капюшон.

– Ребята, какая красота. Я хотела бы проплыть через эту арку и загадать желание.

– Рингель, самое время поцеловать жену, а я, как ваш фотохроникер, запечатлю этот момент.

– Пожалуйста, Рингель, пусть Виктор сфотографирует нас.

Рингель подошел к Карине и с серьезным видом обнял ее за плечо, а Карина улыбалась за двоих, это единственное фото, на котором они вместе на Кара-Даге. Рингель отошел от нас и, поднеся бинокль к глазам, посмотрел на горный хребет Кара-гач, там находился Мертвый город, он хотел прикоснуться к горным руинам, чтобы почувствовать необычную энергетику. Рингель достал карту и что-то на ней пометил, из чего я понял, что он собирается сюда вернуться, но уже не как турист, а как исследователь. Мертвый город был закрыт для туристов, неуважительное отношение к необычным скальным образованиям привело к этому решению. Поэтому нам пришлось обогнуть это место, Рингель делал свои метки на карте, а я, обнявшись с Кариной, смотрел на мыс Меганом и дальние судакские горы. Мы с Кариной выпили всю воду из моей бутылки, и пошли за Рингелем. Он остановил нас и стал рассказывать.

– Это южный перевал, или древнее название Товаретан. Переводится, как перегон быков. Таврика – это страна, где живет бычий народ – тавры.

– И где же они сейчас? – крепко обнимая Карину, спросил я.

– Кто знает, может они сейчас следят за тобой, – серьезно сказал Рингель.

Я хотел пошутить, но что-то тряхнуло гору, и мы увидели, как посыпались камни, Карина испугалась и прижалась ко мне.

– Ребята, я вас уважаю, не над, сердиться, мы цивилизованные, люди и, кроме того, мы скоро спустимся с вашей прекрасной горы, – сказал я.

Скоро мы подошли к Кара-Дагскому сфинксу, Карина встала напротив каменной башни и я ее сфотографировал. Как только мы вернулись на дорогу, которая спускалась в поселок Коктебель, Рингель пошел быстрым шагом.

– Рингель, у нас прогулка, – крикнул я.

Но он не остановился, а только крикнул в ответ:

– Встретимся в доме.

Фигура Рингеля удалялась от нас, он быстро спускался вниз.

– Подожди, я хочу немного постоять, я устала.

– Хочешь, я понесу тебя на руках, – сказал я и поднял Карину на руки.

– Прошу тебя, только не шагай, – быстро сказала Карина.

Я немного качнулся, и наши лица оказались рядом, мы посмотрели друг другу в глаза, потом на губы и как-то естественно поцеловались. Я много раз обнимал Карину, но никогда не целовал ее в губы. Карина спрыгнула с моих рук, и я решил, что ей неприятен мой поцелуй, и немного отстранился, но она привлекла меня к себе и так нежно меня поцеловала, что я все понял. Мои вечные взгляды на нее, мои объятья, мои комплементы, мое внимание к ней, как к необычной женщине, зародили в ее душе новые ростки волнительных чувств.

Рингелю не понравились мои шутки, он был настроен очень серьезно, сделав необходимые метки на карте, он вывел кратчайший маршрут, оставалось только воплотить его в жизнь. Спустившись в поселок Коктебель, он отправился искать человека с моторной лодкой. Рингель шел быстрым шагом, обливаясь потом, но это обстоятельство его нисколько не смущало, он был поглощен своими мыслями. Справа от него были пляжи, а слева располагались кафе, наполненные шумящей людской массой. Наконец он вышел к пляжу, где был пирс, возле него на волнах покачивались моторные лодки и катера, приспособленные для прогулок в море. Рингель поднялся на пирс и подошел к одному парню, который сидел в моторной лодке.

– Добрый день, – сказал Рингель.

– Добрый день, – ответил парень и внимательно посмотрел на куртку Рингеля.

– Мне нужна моторная лодка на завтра в семнадцать часов.

– Куда плыть? – сощурившись, спросил парень.

– К Кара-Дагу, где каменный лев. Нас будет двое, мы сойдем на берег и поднимемся на гору, потом мой друг, возможно, вернется в лодку и вам придется подождать меня в море. Я хорошо заплачу.

– Нет, я не занимаюсь такими прогулками, но могу дать один телефон, только я вам ничего не давал и вас я не видел.

– Я понял, говори телефон, – сказал Рингель и достал свой блокнот.

Когда мы спустились в поселок, я решил снять комнату. Мои чувства переполняли меня, Карина шла рядом со мной и молчала, но я чувствовал, что она думает о том же самом. Мы пошли между домами, и я увидел надпись «сдается». Я подошел к двери и хотел нажать на звонок.

– Мой поцелуй не дает тебе право так поступать со мной, тебе придется подождать моего согласия, иначе нам придется забыть о том, что произошло на этой горе.

– Я буду ждать, – сказал я и крепко обнял Камилу.

Она вздохнула и поцеловала меня в шею, я тут же поймал ее губы, и мы слились в сладостно-запретном поцелуе. Она словно испытывала меня, и это было потяжелей, чем взобраться на гору, но я чувствовал, что у меня есть шанс, потому что Карина больше не принадлежала Рингелю. Мы вернулись в наш дом и увидели Рингеля, он тушил картошку с мясом и резал салат.

– Вы еще не обедали? А я купил замечательное мясо, – не дожидаясь ответа на вопрос, сказал он.

– Нет, – ответил я и ушел в свою комнату.

Я разобрал рюкзак и пошел в душ, когда я вышел из душа, то услышал смех Карины и Рингеля. Я оделся и пришел к ним на кухню.

– Рингель, ты снова смеешься? – спросил я.

– Да, мы вспомнили, как ты оправдывался перед невидимыми таврами, – улыбаясь, сказал он.

Карина, улыбнувшись своей солнечной улыбкой, посмотрела мне прямо в глаза и неожиданно обняла Рингеля. После обеда я решил пойти на пляж, я собрал рюкзак и вышел из своей комнаты. Карина стояла во дворе, и на плече у нее висела сумка.

– Ты решил уйти без меня, – улыбнувшись, сказала она. Рингель подошел ко мне вплотную и прошептал на ухо.

– Я пойду встречаться с лодочником, а вы с Кариной идите на пляж, а то она замучила меня вопросами, – сказал Рингель и хлопнул меня по плечу.

Карина взяла меня под руку, и мы вышли на улицу.

– Зачем ты издеваешься надо мной? – спросил я.

– Ну, во-первых, я пока еще жена Рингеля, а во-вторых, ты обещал ждать.

– Очень лаконично.

– Мы идем отдыхать или выяснять отношения?

– Лучше отдыхать, – улыбнувшись, ответил я.

– Тогда поцелуй меня в щеку в знак примирения.

Я поцеловал Карину в щеку и хотел поцеловать ее в шею, но она ущипнула мой живот, и мы рассмеялись. Пляж был заполнен отдыхающими, и нам пришлось найти свободное место на берегу. Расстелив покрывало Карины, я прижал уголки камнями, с моря дул ветер. Мы разделись и сразу пошли в море. Карина плавала вокруг меня и толкала меня ногой в спину. Мы смеялись, и я пытался ее ловить, наконец я поймал ее и крепко прижал к себе, но, когда наши лица сблизились, Карина выплеснула изо рта морскую воду в мое лицо.

– Я сейчас тебя утоплю, – вытерев лицо руками, весело сказал я.

Я весело ловил Карину, пытаясь схватить ее за талию, но она все время ускользала. Ускользнув в очередной раз, Карина запрыгнула мне на спину и оплела меня ногами, я гладил ее бедра, а она ласкала мой живот и целовала меня в шею. В какой-то момент я чуть не хлебнул воды, но Карина, укусив мое ухо, быстро отрезвила меня. Она спрыгнула с моей спины и вышла на берег. Я немного поплавал и вышел из моря. Усаживаясь на покрывало, я хотел, дотронуться до загорелого бедра Карины, но она сразу опередила мои намерения.

– На берегу ты меня не трогаешь, – быстро сказала она.

Я вздохнул и лег рядом, прижавшись своим бедром к ее бедру.

– Десять тысяч рублей и я отвезу вас к скалам и подожду и заберу обратно, – сделал свое заключение небритый парень, после рассказа Рингеля.

– Придется согласиться, других предложений у меня нет, – ответил Рингель.

– О нашей сделке никому не говорите. В семнадцать часов встречаемся на берегу, я сам позвоню вам, деньги отдадите мне в лодке.

– Хорошо.

Рингель шел по поселку и представлял, как он завтра поплывет в Мертвый город. Он сделал важные метки на карте, он все продумал, и завтра он спустится в расщелину, где должна находиться пещера. Он видел ее во сне, но он не все рассказал Виктору, он увидел в этой пещере прозрачную капсулу, а в ней что-то двигалось, похожее на живое существо.

Вечером Рингель предложил сходить в кафе. Карина очень удивилась такому предложению и попросила ее подождать. Она надела белое кружевное платье, туфли на высоком каблуке и сделала легкий макияж. Мы надели с Рингелем брюки и рубашки, и ждали Карину во дворе. Она вышла из дома и чмокнула в нашу сторону накрашенными губами.

– Что мы будем отмечать? – улыбаясь нам обоим, спросила она.