Текст книги "На задворках Совдепии"

Автор книги: Виталий Чечило

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

Глава 10

При всей кратковременности и вялости протекания конфликта в Приднестровье, из него необходимо было извлечь полезные для организации уроки. Прежде всего, было совершенно ясно, что участвовать в таких военных конфликтах целесообразно. Это позволяет провести членов УНСО через горнило боевых испытаний, готовя их к будущим боям за власть, что фактически невозможно сделать внутри Украины. Кроме того, участвуя в военных конфликтах, УНСО налаживала международные связи с организациями схожей ориентации, члены которых участвовали в тех же конфликтах.

Вооруженное столкновение между Молдовой и Приднестровьем было только началом кровавых разборок между народами, проживающими на различных территориях бывшего СССР и всего Советского лагеря. Уже кипел страстями Кавказ, все сильнее затягивался узел противоречий на Балканах. Перспективными регионами были республики Средней Азии. Впереди унсовцев ждали новые, гораздо более серьезные войны. К ним надо было готовиться заранее и очень серьезно.

Стрельцов УНСО необходимо готовить в полевывх условиях под руководством опытных инструкторов и тому, что в первую очередь понадобится на войне, – к такому выводу пришло руководство организации.

Поскольку в УНСО не привыкли откладывать организационные вопросы в долгий ящик, Лупинос принял решение этим же летом организовать тренировочный лагерь. Местным отделам организации было поручено присмотреть подходящий для этого участок, желательно в западной части страны, где пока еще достаточно благосклонно относились к чудачествам УНСО.

* * *

Такое место нашлось в Ивано-Франковской области, где в поле, в нескольких десятках километров от города стояли три заброшенных сарая. Для унсовцев, которые не привыкли ставить на первый план свои бытовые проблемы, этого было вполне достаточно.

Сборы должны были проходить в течение недели.

Добирались до лагеря мелкими группами и в одиночку. При этом необходимым условием было отправляться в путь без копейки денег. Поэтому многие хлопцы ехали автостопом, в кузовах грузовиков и в товарных вагонах. К месту сбора они являлись чумазые как черти, но гордые тем, что успешно выдержали первое испытание на самостоятельность.

В лагере их первым делом встречал инструктор Беда. Каждого стрельца он тщательно «шмонал», складывая в стоявшие рядом мешки содержимое карманов. В одном мешке были съестные припасы, в другом – орудия защиты, которые на всякий случай прихватывали с собой в дорогу унсовцы. Чего здесь только не было: гаечные ключи, отвертки, молотки, монтировки, кастеты, ножи, газовые балончики и даже гранаты. Все это имущество реквизировалось в пользу организации.

Лупинос неоднократно повторял, что в УНСО надо набирать молодежь, которая утратила веру в семью, родину и общество. И в точном соответствии с этими требованиями на сборы собралась публика, которую надо еще поискать.

– Такую босоту можно встретить только в тюрьме и в УНСО, – смеялся Беда, осматривая прибывших стрельцов.

Все участники сборов сразу же получили псевдонимы, поэтому никто не знал точные данные друг о друге. Были сформированы мелкие группы по 5 – 7 человек одной возрастной категории.

Обучение велось по системе подготовки талибов. Учитывая, что в скором времени возможна посылка крупного экспедиционного отряда УНСО на Кавказ, особое место занимала горная подготовка. Стрельцов учили действовать в составе мелких подразделений и самостоятельно, воспитывали готовность решительно брать на себя инициативу.

Тополя обучал стрельцов владению холодным оружием. Свои блестящие навыки в этом деле он продемонстрировал еще в Приднестровье. Лупинос основное внимание уделял индивидуальной работе с личным составом сборов, используя при этом широкий спектр форм и методов: от банальной зубрежки цитат до задушевных бесед у костра.

Эти беседы у костра пользовались всеобщей любовью. Не редко именно здесь юноши раскрывали всю свою душу до конца. Раскрывалось много интересных черточек в биографии людей.

– Что-то уж больно ты молод, Шпак, – обращается стрелец Лис к совсем еще юному пареньку в засаленой «песчанке», который держит себя с почти вызывающей самостоятельностью. – В каком классе учишься?

– Из седьмого выгнали.

– Это за что же?

– За любовь к УНСО. У нас директриса была жутко вредная. Узнала как-то, что я принимал участие в собрании унсовцев, вызвала моих родителей в школу и наябедничала им об этом. А заодно и обо всех моих двойках рассказала. Отец задал мне тогда жуткую трепку. Ну тогда я ночью пробрался в кабинет директрисы и обклеил его листовками УНСО от пола до потолка включительно.

Взрыв хохота всколыхнул задремавшее было пламя костра, и оно заметалось, качая во все стороны тени сидящих вокруг парней.

* * *

Спис советовал, чтобы у костра хлопцы не только рассказывали байки, но и делились имеющимся у них жизненным и особенно боевым опытом. Это называлось беседами бывалых. У костра, в непринужденной обстановке мальчишки буквально впитывали в себя захватывающие рассказы о боях, типах современного оружия, видах маскировки. Особенно интересно было послушать инструкторов, многие из которых успели побывать в Афганистане и Приднестровье.

Однажды Спис попросил инструктора Креста рассказать стрельцам о своей службе в Иностранном легионе Вооруженных Сил Франции. Обычно инструктор не любил распространяться об этой странице своей биографии, но уступая просьбе, он приступил к рассказу.

После армии Сергей долго не мог найти своего места в гражданской жизни. Поменяв несколько мест работы, он наконец прибился к «челнокам», которые мотались в Югославию за товаром. Там он впервые услышал, что некоторые славяне идут служить в Иностранный легион ради высокой зарплаты – 9 тысяч долларов в месяц. Чтобы попасть в этот легион, достаточно было всего лишь подать заявление во французское консульство.

«А почему бы и нет, – подумал Сергей, которому уже давно надоели бесконечные разговоры о шмотках и «капусте». – Франция сейчас ни с кем не воюет, риск погибнуть небольшой. Зато можно неплохо подзаработать».

Написав заявление, Сергей очень скоро получил вызов из консульства, где ему вручили адрес и деньги на проезд.

Казармы Иностранного легиона напоминали роскошный санаторий, располагающийся в тени пальм на самом берегу лазурного моря. В просторных номерах на двоих жили те, кто изъявил желание быть зачисленным в легион. Это были люди самых различных национальностей, возраста, уровня образования.

Сергей с удивлением узнал, что прежде чем быть зачисленным в легион, предстояло пройти очень жесткий отбор. В течение целого месяца, прекрасно заботясь о кандидатах и позволяя им жить в свое удовольствие, специалисты пристально присматривались к прибывшим юношам. То и дело кого-нибудь из них вызывали на беседы, заставляли заполнить многочисленные анкеты, тестировали, задавали бесчисленное количество самых разных вопросов. Нередко после таких бесед кандидат получал уведомление, что легион больше не нуждается в его услугах.

Сергей не отличался мощной мускулатурой, знанием языков и военной подготовкой, поэтому считал, что скоро ему придется распрощаться с этой богодельней. Но первыми отчислили крутых парней. Легион ясно дал понять, что ему не нужны «Рэмбо». Не было шансов и у людей с высоким интеллектуальным развитием. Франции нужны были солдаты средних способностей по всем показателям, которые бы беспрекословно выполняли приказ. Поэтому сложную систему отбора из каждых десяти кандидатов прошли только двое. В том числе и украинский хлопец Сергей.

Всем новобранцам, зачисленным в легион, выдали солидный аванс, сшили новенькую форму, разъяснили их довольно широкие права и весьма жесткие требования. Начались занятия. Учили военному делу в легионе очень серьезно. Приоритет отдавался практическим полевым занятиям, когда действовать приходилось в обстановке, максимально приближенной к боевым условиям. Этот период военной подготовки запомнился Сергею как одно из самых ярких жизненных впечатлений.

Однако дальнейшая служба оказалась такой же серой и ничем не примечательной, как и требования к личному составу легиона. Деятельная натура Сергея, даже за большие деньги, не могла смириться с тоскливым прозябанием. Его тянули увлекательные авантюры. Поэтому, отслужив год, он подал рапорт об увольнении.

* * *

День в лагере начинался с двухчасовых физических упражнений. Нагрузка была серьезной: марш-броски по пересеченной местности, поднятие тяжестей, рукопашный бой. Дальше до самого обеда в расписании стояли плановые занятия. Изучали тактику действия мелких подразделений, инженерное оборудование позиций, минно-саперное дело, оказание первой помощи при ранении и переломе.

Скучных лекций не было. К примеру, большой популярностью пользовались практические занятия по изготовлению самодельных взрывчатых веществ из материалов, широко применяющихся в быту, – марганцовки, бензина, мыла, серы. Случалось, что на такие занятия приглашали ветеранов УПА, которые рассказывали, как они использовали эти устройства в своей борьбе.

Готовя из участников сборов специалистов диверсионно-подрывной работы, высокопрофессиональные инструкторы старались как можно чаще перенести свои занятия в поле, создать реальные боевые условия. Порой случалось, что в сарай, где прямо на полу, подстелив под себя сено, спали вымотавшиеся за день стрельцы, входил Спис и громко объявлял:

– Панове стрельцы! У меня для вас радостное известие – началась война!

С этого момента весь личный состав лагеря разбивался на две враждующих группировки и выходил в открытое поле. Там они обязаны были оборудовать огневые позиции полного профиля, самостоятельно заботиться о пище и жилье. Круглые сутки унсовцы ходили в атаку, делали разведрейды, брали пленных, допрашивали их и сами подвергались допросам. По ночам они сидели в засадах.

Особую привлекательность занятиям придавал высокий профессионализм инструкторов. Некоторые из них служили в ВДВ, спецназе, имели офицерские звания и опыт работы с личным составом. Получив в лагере УНСО полную свободу творчества, не скованные обременительными инструкциями, они готовили из «трудных подростков» настоящих диверсантов.

Были среди инструкторов настоящие самородки, которые никогда и рядом не сидели со спецназом, но до всего дошли собственным умом. Наиболее ярким примером подобного рода является Олег Кашперский (Президент). Службу он проходил в стройбате, но в душе у него всегда таилась страсть к войне, к риску. Великолепно владея каратэ, он смог быстро подняться в УНСО по иерархической леснице, став главным консультантом по восточным единоборствам. Свои знания и навыки он отточил в Приднестровье, совершая дерзкие разведрейды в тылу врага.

И не случайно все проводимые им занятия были построены на конкретных боевых примерах, максимально приближены к боевым условиям. Да и у костра он мог буквально на ходу сочинить захватывающие «абсолютно правдивые» истории.

Но больше всего Олег поразил стрельцов, когда выступил как горячий сторонник многоженства. Он разработал целую теорию, согласно которой Украина может стать великой державой только в том случае, если будет иметь население более 100 млн. человек. Чтобы достичь этого рубежа, надо запретить аборты, разрешить многоженство. Кашперский даже сумел провести научно-практическую конференцию по этому вопросу, на которой был избран председателем Лиги сексуальных реформ СНГ.

* * *

Проблема поддержания дисциплины в лагере напрочь отсутствовала. Здесь царило абсолютное повиновение командиру. Приказы инструкторов обязаны были выполняться любой ценой. И никаких «но» не допускалось в принципе. Порой это приводило к серьезным казусам.

Однажды, находясь в городе, инструктору Беде понадобилось немного бензина. Он попросил двух стрельцов сходить к его машине и слить в банку буквально несколько капель горючего. После долгого отсутствия стрельцы наконец-то появились с заполненной до краев банкой.

– Зачем так много? – удивился Беда.

– Да уж сколько вылилось, – с загадочной усмешкой ответили хлопцы.

Как потом оказалось, унсовцы, не сумев найти машины инструктора, пропороли ножом бак первой попавшейся «Волги» и наполнили банку. Покалеченная машина принадлежала начальнику местного санатория, который устроил грандиозный скандал. Впрочем, проштрафившиеся стрельцы не были наказаны – ведь они выполняли приказ. Любой ценой!

Несмотря на строжайший запрет Списа совершать набеги на огороды местных жителей, последние предпочли в это лето перенести свои плантации в другое место. Утверждали, что голодные унсовцы пожрали всех собак в округе.

Своеобразно складывались отношения и с местными властями. После появления в западногерманском «Шпигеле» сенсационного репортажа Мартины Хельмерих об унсовском тренировочном лагере, обильно снабженном леденящими душу европейского обывателя подробностями, туда зачастила милиция и городское начальство. Однако они не обнаружили у стрельцов никакого оружия, кроме лопат для отрывки окопов, деревянных макетов мин и школьных плакатов автомата в разрезе.

Немного поразмышляв над ситуацией, местные власти пришли к соломонову решению: не мешать УНСО проводить свои сборы, поскольку денег у бюджета они не просят, зато хоть на несколько недель избавляют город от всякой шантрапы. С тех пор унсовцев беспокоили только пожарники, проверявшие соблюдение правил противопожарной безопасности, да сердобольные старушки из благотворительных организаций, несколько раз привозившие гуманитарку.

* * *

Кормили в лагере только раз в сутки. Мяса вообще не давали, хлеба – не всегда. В основном готовили кашу и вермишель. Приготовлением пищей занимались стрельцы, которые получили травмы в ходе занятий. Чтобы хоть как-то поддержать жизненные силы, хлопцы собирали грибы, ягоды, копали съедобные корешки, варили хвою. Если удавалось найти полянку со щавелем, то за ней тщательно приглядывали. Райским деликатесом считались жаренные лягушки с гарниром из болотной ряски.

Таким образом унсовцы проходили школу выживания. На занятиях они изучали природный мир Украины, учились отличать съедобные растения от несъедобных. И тут же на практике применяли свои знания.

Огромные физические нагрузки в сочетании с плохим питанием были не по силам людям слабым, а тем более случайным. Поэтому в лагере никого не держали силой. В любой момент стрелец мог собрать свои вещи и уехать домой. И то, что люди добровольно делали свой выбор, положительно сказывалось на моральном климате. Смех, песни, задушевные разговоры у костра – все это было основным фоном, на котором проходили изматывающие тренировки.

Но при этом в ходе лагерных сборов широко практиковались физические наказания в виде ударов увесистой палкой – «буками». Такую палку всегда держали в руках инструктора и при недостаточной старательности стрельцов «буки» щедро прохаживались по их спинам. Обид при этом не было. Наоборот, мужественно перенеся боль, стрелец говорил:

– Спасибо, пан инструктор, за науку.

И в этом не было ни грана лицемерия. Не случайно, прощаясь после окончания сборов, стрельцы распилили «буки» на кусочки, как самый ценный сувенир на добрую память о лагере.

Много позже, в перерывах между жестокими боями в Абхазии и Чечне, стрельцы будут вспоминать эти сборы с благодарностью, смехом, но никогда с обидой.

КАВКАЗСКИЕ ПЛЕМЯННИКИ

ГЛАВА 1

– У второй стойки начинается регистрация пассажиров на рейс номер 7224 Киев – Тбилиси.

Группа молодых парней, компактно расположившаяся в дальнем углу зала ожидания Бориспольского аэропорта, тут же поднялась. Забросив за плечи свои спортивные сумки, они решительно направились в сторону объявленной стойки, где уже началось настоящее вавилонское столпотворение.

Экспансивные грузины продирались вперед, буквально шагая по головам своих земляков. Их отчаянная жестикуляция и фантастических размеров баулы рождали живые картины эвакуации времен войны.

Подошедшие парни явно не походили на лиц кавказской национальности ни внешностью, ни манерой поведения. На ходу они быстро перестроились в какое-то подобие клина и, словно немецкие рыцари во время Ледового побоища, протаранили груду тел и чемоданов. Действовали молодые люди настолько слаженно и умело, что было сразу понятно – они имеют большой опыт участия в массовых мероприятиях с применением силы.

Истошные вопли возмущения, уже не вмещаясь в стенах просторного зала, рвались наружу сквозь раскрытые рамы. Привыкшие к подобному проявлению восточного темперамента милиционеры со снисходительной улыбкой наблюдали со стороны. Что же до наглых парней, то им, похоже, все это доставляло огромное наслаждение. Они были в своей стихии.

Еще минут десять после регистрации хлопцы весело обсуждали забавное происшествие. Постепенно легкое возбуждение улеглось.

– Пан сотник, а нардепы придут нас провожать? – спросил высокий парень стоявшего немного в стороне мужчину. Он был средних лет, невысокий, сухощавого сложения, с черными усами.

Тот, кого назвали сотником, остро взглянул из – под нахмуренных бровей. Его жесткий, но отнюдь не злобный взгляд вызывал чувство уважения и желание выполнять его приказы. Мужчина неторопясь подошел ближе и спокойным, но твердым голосом сказал:

– Никаго здесь не будет. Нет тут и сотника. Пора запомнить, что вы – рабочие бригады по ремонту чаеуборочных комбайнов, а я – ваш бригадир. И точка!

– Так точно, пан сотник!

БОБРОВИЧ ВАЛЕРИЙ ОЛЕГОВИЧ (псевдо «Устим»)

Родился 23 декабря 1951 года в г. Киеве. Закончил училище Министерства Морского флота им. лейтенанта Шмидта в г. Херсоне. В 1978 г. закончил Одесское высшее инженерное морское училище (заочно). По окончанию училища присвоено воинское звание «лейтенант «. Направлен в Военно – Морской Флот. С 1970 по 1971 г. принимал участие в боевых действиях во Вьетнаме в качестве инструктора зенитной батареи. Контужен. Награжден медалью «За боевые заслуги». Из ВМФ уволен за пропаганду националистических идей… С 1971 по 1984 г г. работал электромехаником на пароходах Черноморского торгового флота. Уволен за тоже. До 1991 г. работал прорабом пуско-наладочного участка. Стоял у истоков основания УНСО. В составе отряда УНСО воевал в Приднестровье и Абхазии. Имеет одно тяжелое и два легких ранения. Награжден орденом Грузинской республики «Вахтанга Горгасала» 3-й степени. Почетный гражданин Грузии.

Сотник зорким взглядом давно уже заметил, что из подъехавшей черной «Волги «вышли Анатолий Лупинос и знакомый ему народный депутат Украины, возглавляющий одну из комиссий Верховного Совета. Все трое проследовали на второй этаж и теперь, стараясь не привлекать внимания, из – за спин пассажиров внимательно наблюдали за действиями «бригады ремонтников». Эта предосторожность Устиму была вполне понятной. После того, как их отряд вернулся из ПМР, члены УНСО постоянно ощущали на себе пристальное внимание украинских спецслужб. Сразу после начала вооруженного конфликта в Абхазии, УНСО оказалось под настоящим «колпаком «сотрудников Киевского областного управления СБУ. Ведь дикторы «Новостей «Российского телевидения уже неоднократно сообщали о том, что полк украинских националистов принимает активное участие в боях против российских войск, дислоцированных в Абхазии. Несколько раз оперы переворачивали вверх дном штаб организации в Музейном переулке, ища оружие и боеприпасы. Чтобы не дразнить эсбэушников, пришлось даже снять со стен учебные плакаты по разборке АКМ.

* * *

Предстоявшая переброска в Грузию диверсионного отряда была тщательно разработана руководством Отдела внешней документации УНСО. Специалист по диверсионно– террористической работе Славко лично работал над «легендой «, заставлял членов группы часами зубрить устройство чаеуборочного комбайна «Сакартвелло» и даже некоторые примитивные фразы на грузинском языке.

Членам направляющейся в Абхазию группы было строжайше запрещено брать с собой военную форму, значки УНСО. Малейший просчет мог привести к тому, что на ветер будут брошены огромные средства, затраченные на организацию переброски отряда. Ведь каждый билет стоил 150 долларов.

Значительную часть этих средств Анатолий Лупинос привез из своей недавней поездки к своему старому тюремному корешу «вору в законе», а ныне члену Государственному Совета Грузии Джабе Иосселиани. Кое что подбросили члены Ирландской республиканской армии, представитель от которой побывал в Киеве как раз накануне переброски отряда.

Впрочем, то, что их постоянно «пасут «оперы из СБУ, Бобрович считал вполне нормальным явлением. Он вспомнил, как еще зимой, на одной из пресс – конференций в штабе УНСО, совсем молоденькая журналистка из «Независимости «спросила его:

– А это правда, что в вашей организации есть внедренные агенты СБУ?

– Я вышел бы из этой организации, если бы узнал, что СБУ совсем не проявляет к ней интереса, – ответил Бобрович, с чувством удовлетворения заметив изумленно распахнувшиеся глаза своей юной собеседницы. – Запомните, барышня, что агентов засылают только к сильному противнику. И мы постараемся еще не раз доказать шпионам из СБУ, что являемся достойным объектом их внимания.

Уже перед тем, как пройти через таможенный досмотр к «отстойнику», Устим еще раз мельком взглянул через плечо. Лупинос, заметив этот поворот головы, слегка улыбнулся и погладил свою пышнуюе бороду. Что ж, похоже, что все пока идет без осложнений. Депутатского прикрытия не понадобилось.

Но окончательная уверенность в успехе первого этапа их миссии у сотника появилась лишь только после того, как АН – 24, стремительно разбежавшись, стал набирать высоту, одновременно забирая вправо. Теперь было практически невозможно ни помешать им, ни изменить их план. Бобрович приподнялся со своего кресла и внимательно огляделся вокруг. Его стрельцы небольшими групками расположились по всему салону. Но больше всего их оказалось рядом с несколькими смешливыми девчушками, которые непрерывно хохотали и кокетливо принимали назойливые знаки внимания от расслабившихся унсовцев.

«Что ж, пусть повеселятся хлопцы, – решил Устим, – Когда еще придется пощупать живую девку? На войне будет не до этого. Да и сколько из них вернется назад? «

Он откинул голову на спинку кресла и постарался заснуть. Самолеты Устим не любил, к тому же последние несколько суток, связанных с организацией отъезда, вымотали его до предела.

* * *

Но, как это часто случается при переутомлении, сон не приходил. В голове образовалась мешанина из отрывочных воспоминаний, фраз, мыслей. Почему – то вдруг вспомнилось, как солнечным августовским утром 91 – го он услышал по радио сообщение об установлении в стране чрезвычайного положения.

– Давно пора, – буркнул мужик из соседнего дома, который забежал пригласить его вечерком отметить день рождения своей жены. – Развели бардак, мать их так. То социализм, то капитализм строят. Совсем потеряли тормоза.

Валерий ничего не ответил, молча выключил радио, набросил пиджак и вышел из хаты. Село Ярцево Смоленской области находилось недалеко от города, и вечером того же дня Бобрович уже ехал в Москву на защиту демократии.

– Что это тебя черти понесли московских уродов спасать? – спросил однажды Лупинос, узнав об этой занятной страничке из биографии Бобровича.

На этот вопрос Валерий не мог ответить даже себе. Какое – то острое чувство несправедливости, желание не позволить группке партократов вернуть все назад двигало им в те дни.

Конечно, сегодня Валерий двадцать раз бы подумал, прежде чем совершать такую глупость. Но тогда…

Утром он прибыл в Белокаменную, а через два часа – считался своим парнем в Украинской сотне. Она располагалась в правом крыле Белого дома, выходившем к Москва – реке. В сотне было около 200 человек всякого сброда, которые выдавали себя за украинских патриотов. Но среди них встречались и очень неплохие парни, готовые сражаться до конца за свои идеалы. Вооружены они были двумя украинскими желто – голубыми флагами и двумя автоматами. Моральный дух этих «патриотов» стимулировали ящики водки, которые привезли «новые русские «, активно поддерживавшие финансами Бориса Ельцина и его команду.

И все же, несмотря на непрерывные возлияния и внешнюю браваду, ситуация оставалась тревожной. То и дело поступали сообщения о том, что к Белому дому стягиваются бронетанковые батальоны ГКЧП. Многие из защитников Белого дома хорошо понимали, что для успешного штурма их цитадели достаточно всего одного батальона хорошо вооруженных солдат. Тогда весь этот сброд, составленный из восторженных пацанов, алкашей и отставных прапорщиков, разбежится к чертовой матери в один момент. Не было никакой надежды на соседа справа или слева. И от того нервы находились в постоянном напряжении. Любой крик, громкий звук, а тем более выстрел могли привести к неуправляемой панике.

Ночью вся эта мешанина слухов, криков ораторов, звона бутылок и пьяной матерщины сплелась в такой тугой клубок, что стала почти осязаемой. В этот момент один из наблюдателей, выставленный Украинской сотней, доложил, что со стороны реки приближается самоходка.

– Таманская дивизия в атаку пошла! Все! Доигрались! Сваливаем, хлопцы! Чтоб вас…

– Жратву, жратву не забудь. Когда еще покормят…

– Да пошел ты, жлоб несчастный, со своим салом. Сейчас танки из тебя самого котлету сделают.

Сотня начала таять на глазах. И все же несколько десятков человек, в основном из бывших военных, нашли в себе мужество выйти на улицу, чтобы узнать причину шума. По реке мимо Белого дома мирно проплывала обычная открытая баржа, груженая песком.

– Панове, – присвистнул Бобрович, – вы только посмотрите, что эти москали с «Авророй» сделали!

Дикий хохот украинской сотни всколыхнул ближайшие кварталы, и долго еще металось эхо между гранитными берегами реки. Обстановку удалось разрядить, хотя с перепугу в другом крыле Белого дома кто-то начал палить из автоматов.

Через три дня, приехав в Киев, Валерий встретил там точно такую же обстановку нервозности и бестолковой суеты. Кто-то кричал о приближающихся танковых колоннах, кто-то призывал идти в воинские части и требовать оружия. Политические клоуны из различных партий и движений беспрерывно митинговали, плодя многочисленные заявления протеста.

Но Бобрович уже точно знал, что рота солдат, одетых в одну форму, знающих своих командиров и готовых подчиняться их приказам, лучше многотысячной толпы. Слишком уж она капризна. К тому же, толпа побежит при первом же выстреле. При этом от давки погибнет во много раз больше людей, чем от пуль противника.

У Валерия и его товарищей по Украинской межпартийной ассамблее давно уже возникла твердая уверенность в необходимости формирования какого-то парамилитарного формирования. Как, например, в Швейцарии. Члены этой военизированной структуры будут проходить военные сборы, иметь право на ношение и хранение оружия, а в случае возникновения опасности для государства, приходить на помощь Вооруженным Силам, являясь основным стержнем при формирования отрядов самообороны.

Так рождалась идея УНСО. Активное участие в создании отрядов самообороны приняли многие из трех с половиной тысяч офицеров и прапорщиков украинской национальности, которым УМА помогла вернуться на родину из отдаленных гарнизонов Советской Армии.

* * *

Сотник открыл глаза и покрутил головой, сбрасывая остатки сна. Мельком взглянул на часы. До Тбилиси еще час полета. Устим снова погрузился в дрему.

На противоположном ряду в хвосте самолета расположилась основная группа унсовцев, центром притяжения которой стали две молодые девушки. Ребята уже узнали, что их зовут Лена и Оксана, что они учатся в Киевском политехе и что теперь они летят к родному дяде Лены, который пригласил девушек провести часть каникул у моря, где он имел большой дом. А заодно и помочь в уборке урожая.

Унсовцы кривлялись как могли, стараясь привлечь внимание смазливых девиц. Кое-кто даже начал разыгрывать из себя крутого фортуната, для которого перерезать горло человеку – обычное дело. Это уже выходило за все рамки. Но Байда не хотел грубо обрывать товарищей, решив просто сменить тему разговора.

– Нравятся мне эти грузины, – обернувшись на сидевших в противоположном ряду туземцев, сказал Байда. – Вот только странные они какие-то. Одного из них как-то спрашивают: «Говорят, что ты купил автомобиль. А какого он цвета?» «Знаешь, дорогой, – отвечает Гога, – это просто фантастический цвет. Ты видел когда-нибудь как заходит солнце? Небо становится бледно – розовым, потом ярко – алым, затем начинает покрывается нежно – фиолетовым цветом. Так вот моя машина точно такая же, только желтая».

Два десятка луженых глоток всколыхнули душную атмосферу салона. Дремавшие пассажиры вздрогнули и начали недовольно посматривать на веселящуюся молодежь. Но хлопцам было не до этикета.

– А вот еще один анекдот, – подхватил Цвях. – Едет один дядя на тракторе. Видит, позади стоит человек с ластами на ногах. «Ты чего это зимой ласты надел?» «Это были валенки, пока ты их не переехал своим трактором, придурок!»

От анекдота к анекдоту устанавливалась все более доверительная атмосфера.

– Мальчики, у нас есть бутылка сухого вина, – вспомнила Оксана, когда уже казалось, что они сотню лет знают друг друга. – Может выпьем за встречу?

Мальчики покосились на дремлющего в кресле Устима. Они хорошо помнили его инструктаж. С момента посадки в самолет стрельцы выполняют боевую задачу. А это значит, что на них распространяются все законы военного времени. Устав строжайше запрещал в боевой обстановке употреблять спиртные напитки и пользоваться услугами прекрасной половины. Даже, если они бесплатные.

Но сотник спал, а девочки были слишком приветливы.

– Открывай тушняк, – скомандовал Байда.

Он был признанным авторитетом среди стрельцов, которые направлялись сейчас в Абхазию. Полтора года Байда прослужил в Афганистане, получив сержантские нашивки, имеет опыт боев в горных районах. Да и по характеру он целеустремленный, настойчивый, привыкший делать так, как считает нужным. Поэтому унсовцы, многие из которых не имели такого жизненного опыта, невольно тянулись к нему, признавая в нем лидера.

Вот и теперь, когда он как бы взял на себя ответственность за грубое нарушение инструкций, у парней словно камень с души свалился. Они оживились, полезли за продуктами и стаканами, теснее окружили девчонок.

Из единственной бутылки каждому досталось всего по несколько глотков слабенького вина. Но это позволило снять последние остатки условностей. Байда откровенно положил свою тяжелую ладонь на коленку Оксаны и, в упор уставившись на нее, предложил:

– Пойдем в тамбур, подышим свежим воздухом.

Оксана взглянула на рослого унсовца, который решительно потянул ее за собой, и поднялась с кресла.