Текст книги "Трое на острове (с иллюстрациями)"

Автор книги: Виталий Губарев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Виталий Георгиевич Губарев
Трое на острове

ГЛАВА ПЕРВАЯ,
в которой в мои руки попадает волшебный платок

Это случилось однажды вечером, когда я читал книгу о приключениях морских разбойников. Вы, конечно, знаете, как интересно читать такие книги…

Океан. Шторм. Парусный корабль под названием «Калоша Дьявола» терпит бедствие. Волны с грохотом хлещут на палубу. Бесится ветер. Сорваны паруса, и на голой мачте болтается чёрный лоскут с белым черепом и скрещёнными костями. А капитан морских разбойников с широченными плечами и красным носом кричит:

– Пираты! Тысяча чертей и одна ведьма! Справа по борту какой-то остров! Клянусь брюхом акулы, здесь мы добудем золото!

Я лежал на диване в столовой, пристроив поближе настольную лампу, и одну за другой жадно проглатывал истрёпанные страницы старой книжки. Глухой шум трамвая, доносившийся по временам с улицы, казался мне упоительным рокотом океанского прибоя. Я не расслышал, как в столовую вошла мама, и вздрогнул, услышав её голос:

– Ну, знаешь, дорогой, это никуда не годится!

– Что? – спросил я, не поднимая головы от книги.

– Я говорю, что это никуда не годится!

– Это ты, мама? – пробормотал я, все ещё не в силах оторвать глаз от страницы.

– Нет, это не я! – сердито сказала мама.

– Ты уже пришла с работы?

– Нет, я не пришла!

– То есть как? – растерялся я и сел на диване. – Ах, ты шутишь…

– Наоборот, я очень рассержена, Боря!

– Чем, мамочка? – сладким голоском спросил я и постарался сделать удивлённые глаза, хотя прекрасно понимал, чем она недовольна.

Мама стояла посреди комнаты, сокрушённо покачивая головой.

– Ты обещал мне подмести квартиру?

– Я не успел… Я подмету, мамочка…

Она ушла в соседнюю комнату, и я услышал оттуда новое восклицание:

– Какое безобразие!

– Где, мамочка?

Она вернулась в столовую с небольшим синим платком в руке.

– Ты сегодня был в школе?

Уж этого мама могла бы не спрашивать: ведь она отлично знала, что я никогда не пропускаю занятий. Правда, однажды такое случилось, когда у Петьки Халютина ощенилась собака, и я ходил смотреть щенят. Но ведь это было давно – недели две назад или даже больше.

– Ты был в школе? – повторила мама.

– Конечно.

– А я думала, что ты весь день пролежал в кровати. Почему ты не убрал постель?

– Я не успел, мамочка… Понимаешь, я немного проспал… и я боялся опоздать в школу.

– С завтрашнего дня ты будешь вставать вместе со мной и стелить кровать у меня на глазах.

– Да зачем же, мамочка? – взволновался я. – Ведь я учусь во второй смене.

– Ступай! – строго проговорила она.

– Куда? – захныкал я. – Стелить кровать? Да зачем же? Ведь всё равно нужно будет опять ложиться спать.

– Боря! – повысила мама голос.

И я, мрачный, двинулся в спальню.

– Погоди минутку, – остановила она меня. – Ты обедал?

– Да…

– А посуда?

– В кухне…

– Чистая?

– Мамочка… – замялся я.

– Даже перед соседями стыдно, – вздохнула мама. – Ах, дорогой друг, не любишь ты у меня работать!

– Все работай да работай! – наконец не выдержал я. – Ни минуты покоя!

– Ни минуты покоя? Это у тебя-то?

Я увидел, как она согнала с лица улыбку и, наверно, для того чтобы не рассмеяться, прикусила нижнюю губу.

– Эх, – продолжал я, понимая, что если мама и сердится, то не так уж сильно, – изобрести бы такую машину, которая сама и подметать, и посуду мыть!..

– И стелить кровать! – иронически прибавила она и махнула на меня синим платком. – А ты целыми днями будешь валяться с книжкой на диване.

– Да, а ты знаешь, какая книга интересная! Тут описывается, как пираты потерпели кораблекрушение. У них был главарь по кличке Рыжий Пёс.

– Ну вот что, Рыжий Пёс, – сказала мама, – мне сейчас очень некогда. Я должна выполнить одно поручение фабрики и уйду ненадолго. А ты… постели кровать – раз, – она начала загибать пальцы, – подмети пол – два, вымой посуду – три. Кстати, зачем ты рылся в шкафу?

– Искал чистые носки.

– Носки лежат на верхней полке, а ты перевернул весь шкаф и зачем-то бросил на пол бабушкин платок, который мы храним вот уже пятнадцать лет. Понимаешь, это же память о твоей бабушке!

– Ах, это, кажется, тот самый платок, который бабушка называла волшебным?

– Да, – кивнула мама, – так его называла бабушка. Возьми платок и положи на место. А уроки ты сделал?

– Сделал, – сказал я, позевывая и рассматривая синий платок.

– Все уроки?

– Все… Нет, алгебра осталась… Мамочка, ты же знаешь, что по алгебре я занимаюсь с Милой Улыбкиной и с Юркой Беловым. Они сейчас придут.

– Тогда поскорей все прибери, чтобы тебе не пришлось краснеть перед товарищами. До свидания, мой Рыжий Пёс… Нет, мой Рыжий Поросёнок! – Мама поцеловала меня в щеку и пошла к двери.

– Мама, а зачем на этом платке завязан узелок?

– О, в этом узелке, говорила бабушка, и заключается вся сила волшебства! – загадочно проговорила она и скрылась за дверью.

«Шутит со мной, как будто я маленький, – недовольно подумал я, ощупывая узелок. – Разумеется никакого волшебства на свете никогда не было и не может быть, – рассуждал я. – Но почему же бабушка называла его волшебным? Платок как платок, немного вылинявший от времени. Бабушка, должно быть, носила его на голове, как все старушки». Я внимательно осмотрел платок и даже понюхал его. От старого шелка чуть-чуть попахивало нафталином.

Тут я вспомнил, что должен сделать до возвращения мамы целую уйму дел, и мне сразу сделалось грустно.

Стелить кровать, подметать пол, мыть посуду – и так каждый день! Неужели человек не может прожить без всякой работы? Надоело мне все это хуже горькой редьки! Вот возьму и не буду работать! Буду читать книгу про морских разбойников!

Я вздохнул и сел на диван. Конечно, если бы этот платок действительно был волшебным, тогда другое дело. Махнуть бы этим платком и сказать… Я задумался: что бы такое сказать?

– Диван, поднимись в воздух, – сказал я, усмехаясь про себя, и махнул платком.

И вдруг, к моему ужасу, почувствовал, что вместе с диваном поднимаюсь в воздух…

ГЛАВА ВТОРАЯ,
в которой я начинаю творить чудеса

– Ай-ай! – закричал я, цепляясь за стену. – Что такое? Кто меня поднимает? Ай-ай! Не балуйтесь! Это ты, Юрка? Когда ты пришёл?

Диван поднялся примерно на два метра от пола и повис в воздухе неподвижно и так прочно, словно стоял на ножках.

– Хватит валять дурака! – сердито сказал я. – Опусти, пожалуйста, диван!

В комнате было тихо. На улице прогрохотал трамвай, и я услышал, как тоненько задребезжала электрическая люстра. Я перегнулся с дивана и заглянул вниз. Там никого не было. На том месте, где стоял диван, я увидел пыльные меточки, которые остаются на полу, когда передвигаешь мебель. Мне стало жутко. Я похолодел. Потом почувствовал жар. Выходит, что синий платок действительно волшебный! Значит, моя бабушка была волшебницей? Жаль, что я никогда её не видел…

Но что мне теперь делать? Как опустить диван? Я спрыгнул на пол, оступился, больно ударившись о пол коленкой, и запрыгал на одной ноге. Когда боль прошла, я попытался притянуть диван к полу, но скоро выбился из сил. Получалось ужасно глупо! Не может же этот диван вечно торчать под потолком…

И вдруг я вспомнил: надо, кажется, махнуть платком.

– Диван, опустись на место, – строго сказал я и махнул платком.

Диван опустился так быстро, что у меня захватило дыхание. Едва он стукнул о пол четырьмя ножками, я сорвался с места и заплясал посреди комнаты. Я стал волшебником! У меня в руках страшная, удивительная сила! Что бы теперь придумать? Какое совершить чудо?

Я вытер пот, выступивший на лице, и, облизнув пересохшие губы, взмахнул платком:

– Хочу, чтобы квартира была подметена, кровать постелена и посуда помыта!

Что-то ярко блеснуло, лёгкий вихрь прошёл по квартире, шелохнув мои волосы. Паркетный пол в комнате засверкал так, что я зажмурился. В каждой половице отсвечивала люстра. Пожалуй, даже дюжина полотёров не смогла бы так великолепно натереть пол.

Я бросился в спальню и, словно на льду, поскользнулся на паркете и растянулся во весь рост. На четвереньках я добрался до порога и заглянул в спальню.

Кровать была постелена так аккуратно, как это умеет делать только одна мама!

Я поднялся и, осторожно ступая по скользкому паркету, отправился в кухню.

У столика с нашей посудой стояла высокая пожилая соседка, та самая, которая говорит мужским голосом и на подбородке у которой растут жёсткие седые волосинки. Я всегда её немножко побаивался.

– Странно, – сказала она густым басом, – что случилось с вашей посудой?

– А что? – спросил я, делая рассеянное лицо.

– Стояли грязные тарелки, и вдруг в одно мгновение они стали чистыми. Это ты их вымыл, что ли?

– Ну, конечно, – соврал я без зазрения совести.

– Странно, – недоверчиво покачала она головой. Но тут в передней раздался звонок, и я побежал открывать дверь. Это пришла Мила Улыбкина, худенькая девочка с толстой светлой косой и маленьким острым носом. Все ребята считали её самой красивой в нашей школе, но я никогда не находил этого.

– А Белов ещё не пришёл? – спросила она, входя в комнату, и сощурилась. – Ох, как блестит пол!

– Мила! – торжественно заговорил я. – Скажи, ты во мне ничего не замечаешь?

– Что именно? – удивилась она.

– Я не изменился? Может, глаза у меня не такие…

– Глаза как глаза, чуть зеленоватые, как у лягушки. Я взволнованно глотнул воздух:

– Мила! Я стал волшебником! В ту минуту, кажется, мои слова не произвели на неё никакого впечатления. Она посмотрела на меня, как на дурака, села на диван и, подышав на замёрзшие пальцы, начала поправлять бантик на своей косе. Я повторил:

– Мила, я волшебник!

Она неопределённо фыркнула, перебросила через плечо косу и неторопливо расправила на платье чёрный передник.

– Слышишь, что я говорю? – рассердился я.

– Я не люблю, когда мне говорят глупости, – ответила она спокойно.

– Я не шучу!

– Не дури, Борис!

– Честное слово!

Она иронически сморщила свой маленький нос.

– Волшебник, а решать задачи по алгебре не умеешь.

– Я уже решил! – воскликнул я.

– Покажи!

– Вон на столе тетрадка…

Она подошла к столу, а я тем временем махнул платком и прошептал: «Хочу, чтобы все задачи были решены».

Мила открыла тетрадку, и я увидел, как она вздрогнула. Её лицо все больше вытягивалось, брови все выше поднимались на лоб, а серые глаза стали совсем круглыми.

– Просто удивительно! – пожала она плечами. – Кто тебе помог? Мне кажется, что у тебя изменился почерк… Ты никогда не писал так аккуратно.

– Я теперь все могу! – быстро сказал я, даже не взглянув в тетрадку, которую удивлённая Мила рассматривала очень внимательно. – Я же сказал тебе, что я стал волшебником!

– Бессовестный врун! – Она закрыла тетрадку и снова села на диван. – Ну, хорошо, если ты стал волшебником, сделай так, чтобы… – Она задумалась, не зная, как уличить меня во лжи. – Сделай так, чтобы в этой комнате пошёл снег!

– Пожалуйста! – Я отвернулся и махнул платком. Что тут началось! Со всех сторон на нас с пронзительным свистом обрушился ледяной ветер.

Комнату затянуло мглой, в лицо с силой ударили колючие дробинки снега, и я почувствовал, что у моих ног растёт сугроб. Снег набивался за шиворот и в рукава, метель слепила глаза, и я с трудом разглядел Милу, которая с ногами забралась на диван. Гремящий, хлещущий ветер валил Милу с дивана. Одной рукой она судорожно держалась за валик, а другой прикрывала голову. Словно издалека услышал я слабый, жалобный голосок:

– Довольно, Боря… Довольно!

Мне самому было не по себе. Я махнул платком, и в одно мгновение все успокоилось. Лампа в люстре горела ровно и ярко, нигде не виднелось ни одной снежинки, и только в ушах немного звенело.

– Ага! – закричал я. – Что ты теперь скажешь?

– Я ничего не понимаю, – призналась она, зябко потирая плечи.

– Хочешь, я ещё что-нибудь сделаю? Она спрыгнула с дивана и испуганно замахала руками.

– Нет, нет, не хочу!.. Слушай, как ты делаешь этот фокус со снегом?

– Это не фокус, а настоящее волшебство!

– Не верю… – совсем неуверенно сказала Мила и, услышав в передней шаги, быстро прибавила: – Вот, кажется, идёт Юрик Белов… Если ты волшебник, сделай так, чтобы он… превратился в негритёнка!

Почему ей захотелось, чтобы Юрка стал черным, я не знаю. Она все проверяла меня и придумывала задания потрудней. Я расхохотался. Должен признаться, что мне очень понравилась эта мысль – превратить Юрку в негритёнка. Я незаметно махнул платком и уставился на дверь, силясь представить себе, как будет выглядеть мой приятель.

Но когда он, как всегда стремительно, ворвался в комнату и поскользнулся на паркете, я ахнул и растерянно опустился на стул. Он был черным как смола, белели только зубы.

– Вы чего на меня так уставились? – спросил он подозрительно.

– Ты… ты сам на себя посмотри… – пролепетала Мила, указывая на зеркало. Юрка сделал шаг к зеркалу – и отшатнулся.

– Тьфу ты! Где это я так вымазался? – захохотал он и начал вытирать носовым платком лицо.

– Не три, Юрка, не поможет, – покачала головой Мила. – Тебя заколдовал Борис.

– Заколдовал? Враки!

– Я сама не верила, только это правда, Юрик!

Я сказал, не сводя с него глаз:

– Ты теперь не Юрий Белов, а Юрий Чернов ! Совсем неожиданно он вдруг заплясал и весело проговорил:

– Ребята, а это здорово! Мне всегда немножко хотелось побыть негритёнком!

Он был так доволен, что даже не спросил, каким образом я превратил его в чернокожего. Меня это даже чуточку обидело. Уж слишком много Юрка был занят собственной особой и совсем не удивился, что я стал волшебником. Как будто я только и делал всю жизнь, что творил чудеса!

– Я могу тебя расколдовать, – сказал я.

– Потом… Мне так нравится. Очень симпатичное лицо, правда. Мила?

– Да, конечно… – нерешительно согласилась она. – Только я не привыкла видеть тебя вот таким.

Юрка потирал чёрные руки.

– Завтра в школе все мальчишки полопаются от зависти, когда меня увидят. Только ты, Борька, больше никого не делай негритёнком, а то будет неинтересно. Пусть я буду один негр на всю школу!

– Ладно, – согласился я. – Вообще я могу сделать всё, что угодно!

– Например, что? – заинтересовался он.

Я задумался.

– Например… например, перенестись на необитаемый остров!

– Очень хорошо! – захлопала в ладоши Мила. – Только не на север, я не люблю, когда холодно.

– В жаркие страны, – предложил Юрка. – На какой-нибудь остров посреди океана!

Я мечтательно сказал:

– Поживём всласть! Так, чтобы совсем не нужно было работать! А то мама каждый день пилит: постели кровать, подмети пол, вымой посуду! Все работай да работай! Хорошо бы без всякой работы пожить!

– А мы можем вернуться? – спросила Мила.

– В любую минуту, как только нам надоест. Поехали?

– Поехали! – решительно сказал Юрка. – А на чём?

– Я и сам не знаю… Закройте глаза! Эй, чур, не подсматривать!

Увидев, что они зажмурились, я махнул платком. Что-то загремело и заскрежетало, и сразу наступила полная темнота. Потом какие-то огни – красные, жёлтые, синие, зелёные – вихрем закружились вокруг нас. Наконец огни исчезли, и всё смолкло. В тишине я отчётливо услышал нарастающий шум морского прибоя. Ослепительный луч солнечного света ударил мне в лицо. Я заслонился от солнца ладонью и вдруг увидел, что справа и слева от меня покачиваются какие-то ветки. В ту же секунду я услышал рядом восторженные крики моих приятелей.

– Океан! – задыхаясь от волнения, пищала Мила.

– Пальмы, лианы! – вторил ей Юрик.

– Ананасы!

– Бананы!

Мы стояли, окружённые пышной тропической растительностью. Невидимые птицы свистели и щёлкали в зелени. Пахло какими-то цветами и сыростью. А глубоко внизу, под обрывом, клубилась пелена океанских волн. Зеленоватые валы накатывались на скалы и с шумом разбивались о камни. По временам ветер доносил до нас прохладный туман брызг.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ,
в которой я ссорюсь со своими приятелями

Разумеется, мы прежде всего обследовали остров. Он оказался довольно большим и совершенно необитаемым. Густой тропический лес, скалы, тихие лагуны с прозрачной водой, в которой сверкали рыбы, тёплый песок на берегу лагун – всё было просто роскошно!

Усталые, изнемогающие от жары, но совершенно счастливые, мы, наконец, решили отдохнуть в тенистом ущелье, увитом какой-то зеленью.

– Хорошо бы чего-нибудь холодненького сейчас! – сказала Мила, садясь на камень.

Вы, наверное, догадались, что я сделал. Мои приятели только слабо ахнули, увидев, как в ущелье вдруг появились круглый стол и три удобных мягких кресла. На столе стояли вазочки с мороженым и большая ваза пирожных!

Это был настоящий пир. Таких сладких и вкусных вещей я не ел никогда в жизни. А кругом пели, свистели и щёлкали птицы, мощно шумел прибой, и бесчисленное количество солнечных зайчиков сверкало в волнах океана.

– Больше не могу, объелась, – сказала Мила, блаженно откидываясь на спинку кресла. – Ребята, а мне нравится такая жизнь.

– Ещё бы! – усмехнулся я.

– Вот так бы каждый день, – потянулся в кресле Юрка.

– Ну, каждый день, я думаю, надоест, – вздохнула Мила.

– Ничего, можно привыкнуть, это не алгебра, – сказал я.

Мы помолчали, прислушиваясь к шуму прибоя.

– А что мы теперь будем делать? – спросил Юра.

– Ничего! – сказал я.

Они недоуменно переглянулись.

– То есть как?.. – Мила посмотрела на меня своими широко открытыми серыми глазами.

– А просто так: ни-че-го! Мы зачем сюда попали? Чтоб отдохнуть от работы – ведь правда?

– А-а… – разочарованно протянула она.

Юрка почесал черным пальцем кончик чёрного носа и проворчал:

– Странно… Что ж, мы теперь должны вот так сидеть, и… все?

– Угу, – не очень уверенно сказал я.

Должен честно сознаться, что и самому мне сидеть без движения было не очень приятно, но теперь отступать было поздно, и я продолжал:

– А вам что, не нравится, что ли?

Мила снова взглянула на мрачного Юрку и тихонько проговорила:

– Н-нет… В общем, нравится…

– Нравится, да не очень, – проворчал Юрка.

Мы умолкли. В тишине было слышно, как внизу шумит океан. Огромная птица с многоцветным, как у павлина, хвостом села на краешек скалы и, склонив голову, рассматривала нас круглым глазом. Мы тоже молча рассматривали её. Это длилось долго. Наконец я почувствовал, что мои глаза заволакивает туман, а птица начинает двоиться и троиться. Я начал клевать носом. Но тут Мила вскочила, вспугнув длиннохвостую птицу, и сказала:

– Ребята, вот там среди камней ручеёк. Я помою посуду.

Она собрала хрустальные вазочки и отправилась к ручейку. А я тем временем незаметно махнул платком и увидел, что Мила вдруг остановилась.

– Чего ты стала? – крикнул ей Юрка.

– Понимаешь, посуда уже чистая… Она вернулась к нам, подозрительно глядя на меня.

– Это опять твои фокусы, Борис?

– Ладно, садись. Мила, – махнул Юрка рукой.

Мы опять надолго замолчали. Мила ворочалась в кресле, кряхтела и в конце концов опять не выдержала:

– Борик, мы тут намусорили на камнях… – Она умоляюще посмотрела на меня. – Можно, я подмету?

Я пожал плечами. Она подняла сухую пальмовую ветку и приготовилась подметать. Но я опять слегка тряхнул платком, который держал в опущенной руке.

– НУ, это уже безобразие! – закричала Мила, отшвыривая ветку. – Весь мусор исчез!

– Красота!.. – без всякого вдохновения проговорил Юрка. – Борька, довольно дурить, идёмте ловить рыбу.

Мила запрыгала на месте и захлопала в ладоши:

– Ловить рыбу! Ловить рыбу!

– Зачем? – спросил я.

– Чтобы приготовить обед, – убеждала она меня. – Не можем же мы обедать мороженым! Тут одни сладости, Борик.

Я покачал головой.

– Ловить рыбу – это уже работа. А на этом острове никто не работает. Вот вам…

И к их ногам, неизвестно откуда, свалилась огромная серебристая рыба.

– О-о-о!.. – в один голос разочарованно протянули Мила и Юрка.

– Вам не нравится эта рыба? – спросил я.

– Нет, нравится… Только, Борик, разреши мне, пожалуйста, её зажарить. – В серых глазах Милы светилась самая искренняя мольба. – Пожалуйста, Борик! Я хорошо умею жарить рыбу.

– Когда будет нужно, она сама зажарится…

– Довольно! – вдруг закричал Юрка, вскакивая с кресла. – Надоели мне твои фокусы! Мила, идём ловить рыбу!

– Идём, Юрик, обрадовалась она.

– А твой судак нам не нужен! – Юрка схватил рыбу за раздувающие жабры и швырнул с обрыва.

– Идите, пожалуйста, я вас не задержу… – пожал я плечами, глядя, как они спускаются со скалы. – Эй, постойте! А чем вы будете ловить? Хотите, я вам сделаю сети или удочки?

– Сами сделаем! – ответил Юрка, цепляясь за камни.

– Сумасшедшие, в океане жуткие волны! Слышите, как там свистит ветер? Вы утонете?

Мила ответила громко и радостно:

– Пускай ветер, пускай буря! Лучше буря, чем ничего не делать!

Они скрылись за выступом скалы, но я ещё долго слышал тонкий голосок Милы, которая весело распевала:

 
Будет буря, мы поспорим
И поборемся мы с ней…
 

Мне было невыразимо скучно. Чтобы как-нибудь скоротать время, я сотворил для себя ещё несколько пирожных. Но они не полезли в рот. Мне захотелось пить, и на несколько минут я развлёк себя тем, что пустил из скалы шумный и звонкий фонтан нарзана. Вода была вкусная и холодная, и я пил её до тех пор, пока не почувствовал, что живот стал тугим, как барабан. Я сел в кресло, наблюдая, как пенится сбегающий в океан ручеёк, и в конце концов заснул.

Проснулся я от толчка в плечо и вздрогнул, увидев чёрное лицо Юрки, освещённое красноватыми отблесками костра. Был вечер. Далеко в океане, за линией горизонта, чуть-чуть розовело небо.

Мила хлопотала у костра. Приятно пахло дымком и жареной рыбой.

– Если так долго сидеть на одном месте, у тебя ноги совсем отсохнут. Вставай, вставай, волшебник!

Юрка помог мне добраться до костра. У меня было такое ощущение, словно моё тело несколько часов подряд колотили палками.

– Вы ловили рыбу? – спросил я. – А волны?

– А мы поворошили мозгами и придумали. Мы ловили рыбу в лагуне моей рубашкой. Потрогай, она ещё мокрая. В океане волны, а в лагуне совсем тихо.

– Накупались, наплавались! – живо говорила Мила. – Вода такая хорошая, тёплая!

– Накупались, – с завистью сказал я. – А меня не могли позвать?

– Так ведь плавать – это тоже работа! – расхохотался Юрка и язвительно прибавил: – Впрочем, если ничего не умеешь делать, то поневоле будешь бездельничать.

– Кто ничего не умеет делать? – возмутился я.

Мила посмотрела на меня так, словно видела меня впервые.

– Борик, а что ты умеешь делать?

– Фокусы… – быстро выпалил Юрка.

Моё самолюбие было задето.

– Я все умею делать! А вот интересно, что ты, Юрка, сам умеешь делать?

Он развёл руками:

– Ну, всего, конечно, как ты, я не умею…

Мила с укором сказала мне:

– Борик, он у нас молодец! Смотри, какой он устроил костёр.

– Подумаешь, костёр! Разве так дрова кладут? Нет никакого притока воздуха.

– Покажи, как надо! – запальчиво крикнул Юрка.

– Пожалуйста, могу показать…

Я начал показывать, и костёр, конечно, очень скоро погас.

– Хм… – смущённо пробормотал я. – Дрова сырые. Дайте спички…

– Спичек нет, – кусая губы от сдерживаемого смеха, проговорила Мила.

– Хм… Сейчас я сделаю спички.

– Опять фокус? – подозрительно спросил Юрка. – А ты без фокуса.

– Без фокуса? Хорошо, дайте подумать… Ну, ясно, чтобы добыть огонь, нужно увеличительное стекло.

– Чем ты думаешь, Борька? Во-первых, увеличительного стекла нет, а во-вторых, если бы оно даже и было, то что бы ты с ним стал делать, когда солнце уже зашло?

– В таком случае… – лихорадочно соображал я, – в таком случае можно добыть огонь при помощи трения дерева о дерево.

– Потри попробуй!

Я неуверенно взял две ветки и минут пять тёр их одну о другую. Меня все больше раздражали молчаливые улыбки приятелей. До боли стиснув зубы, напрягая силы и покрываясь потом, я все тёр и тёр. А проклятые ветки даже не сделались тёплыми. Шумел океан, ясные и крупные звёзды блестели в вышине, ухала в темноте какая-то птица.

– Не мучайся, – сказал наконец мне Юрка.

– Это дерево не годится, – отбросил я ветки и расстегнул воротник на взмокшей рубашке.

Он подошёл ко мне и покачал головой.

– С твоим терпением никакое дерево не загорится. – Он улыбнулся, и на его тёмном лице блеснули зубы. – Я читал, что дикари на добычу огня таким способом тратили много часов. Но есть способ и попроще. Видишь вот этот сухой нарост на дереве?

– Ну?

– Это называется трут. Берём немножко трута…

Смотри, вот так… Кладём в костёр. Теперь я этой железкой и камнем высекаю искру…

Костёр задымился, вспыхнуло пламя, и вокруг нас заплясали тени. Юрка снова приблизил ко мне своё лицо.

– Понял?

Я был посрамлён и оттолкнул его довольно грубо.

– Чего ты толкаешься?

Я молчал.

– Слышишь, ты чего толкаешься? – вскипел Юрка.

– Я тебя ещё не так толкну! – вспыхнул и я.

– А ну толкни, толкни!

– Ребята, перестаньте! – закричала Мила, вскакивая, но мы уже сцепились и рухнули на землю.

– Я сразу почувствовал, что чернолицый Юрка сильнее меня. Он прижал мои лопатки к камням, и один из них так больно впился в мою спину, что я взвизгнул:

– Пусти, Юрка!

– Ну то-то! – уже миролюбиво проговорил тот, поднимаясь и отряхиваясь.

– Борик, иди к костру, – позвала Мила.

– Не хочу, – сказал я. – Скучно все это… Ребята, давайте придумаем что-нибудь интересное.

Они посмотрели на меня заинтересованно.

– Что?

– Какое-нибудь интересное приключение. Стойте! Я уже придумал.

Да, это был удивительный платок! Едва я махнул им, как засвистел ветер, и в ярком свете выплывшей из-за леса луны мы увидели в океане корабль. Ветер бил в раздувавшиеся паруса, и корабль швыряло с волны на волну, как скорлупу. Чёрный флаг с белым черепом и скрещёнными костями развивался на мачте.

Ни слова не говоря друг другу, мы побежали к обрыву. Первой заговорила Мила:

– Какой страшный флаг!

– Это, конечно, пираты? – посмотрел на меня Юрка.

– «Калоша Дьявола», – сказал я. – Это самые страшные пираты мира! Гроза южных морей. Ребята, вот это приключение!..