Текст книги "Пароль: я – Грех"

Автор книги: Виталий Филюшин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Закончив говорить, Игорь взял недоеденный сабвей. Глядя на сжатую богатырской рукой булку, я готов был услышать её жалобный писк.

Стало жарко. Я ослабил галстук и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. – Обалдеть! Только убийства мне не хватало! – Раньше, в прошлом, видел несколько таких событий. Когда в первый раз столкнулся с таким случаем, мне было жутко. Видел, как душа покидает тело… С тех пор, как только почувствую, что след прошлого содержит убийство или смерть, сознательно проскакиваю жуткий участок событий. Моя психика не железная, ей и так достаётся. Если бы в студенчестве поумнее был, то этой просьбы от Игорька не было бы. На последнем курсе, как-то отмечали новый год, я как всегда был трезв. Мне спиртное употреблять нельзя – физиология организма такая… Но вёл себя вызывающе, решил выделиться, привлечь к себе внимание и разболтал сокурсникам о своих способностях. Меня попытались высмеять, но я начал рассказывать собравшимся некоторые щекотливые события из их прошлого. Произвёл неизгладимое впечатление на всех. Праздник на этом и закончился!

– Игорь, рад бы помочь, вот только не могу. Ты, например, смотришь фильм, где происходят кровавые сцены. Сюжет интересный, захватывающий… Видеть след прошлого убийцы или жертвы – это тебе не кино, мне придётся быть внутри происходящих событий. Я буду чувствовать разум убийцы, жуткий страх жертвы! А знаешь, как тяжело осознавать своё бессилие?

Ильяшенко смотрел в стол.

-Ты не понял, Грех! Эта падла не остановится! Знаешь, как он убивал?! Все три погибших – парикмахерши. Он выбирал небольшие салоны, где две-три мастерицы. Как правило, в небольших парикмахерских мастера работают по заказу сверх нормы и часто в одиночестве. Представь, клиент ушёл, женщине надо прибрать рабочее место, проверить, все ли приборы выключены. Ей не приходит в голову запереться изнутри – работает стереотип. Вот тут-то и появлялся этот подонок. Свободно заходил, бил по голове тяжелым металлическим предметом. Но сразу не убивал – оглушал… Затем связывал, чем придётся: проводом от фена, шнуром зарядки машинки… Обматывал голову скотчем, закрывая рот жертвы. И начинал свои эксперименты! Он только учился, не хватало опыта. Первые две женщины были убиты относительно быстро. Но ему надо было не это. Он жаждал длительных страданий. Последняя несчастная мучилась долго. Ублюдок резал её ножницами и бритвой по кусочкам! Кто будет следующей?!

Было страшно. Я понял, что соглашусь помочь. Мне предстояло увидеть, почувствовать безумие, мучения и смерть. Увидеть душу умершей.

13

Ильяшенко шёл быстро, успевая курить на ходу. Я старался не отставать от своего огромного товарища.

– Игорёк, а парикмахерская что, работает?

Мой спутник снисходительно посмотрел на меня сверху вниз.

– Салон опечатан. За проникновение в помещение без санкции мне грозит как минимум выговор. Но цель оправдывает средства! Возможно, мы этого гада повяжем уже сегодня. Неплохо было бы, а, Грех?!

Мы подошли к пятиэтажке, с торца которой был отдельный вход с высоким крыльцом. Над дверью, без намека на респектабельность, красовалась старая вывеска: «Парикмахерская»

Ильяшенко достал новую сигарету – прикурил.

– Это здесь. Ключей у меня нет, они в отделе. Но один комплект находится у хозяйки салона. Она живёт в этом же доме. Кстати, ей же и «посчастливилось» найти труп. Помещение не было сдано на сигналку. Охрана позвонила собственнице. Мол, в чем дело? Собираются они сдаваться или нет? Она и пошла с проверкой…

      Меня осенила мысль!

– Знаешь, Игорёк, давай на чай к этой даме напросимся, а там видно будет.

Через три минуты мы уже звонили в домофон. Наудачу хозяйка парикмахерской оказалась дома.

Открывшая дверь женщина была в голубом шёлковом халате, расшитом под золото драконами. Обильный слой крема на лице не смог скрыть элегантный возраст хозяйки квартиры.

Не распространяясь о цели визита, Игорь представил нас друг другу. Ольга Ивановна не преминула заметить, что её лучше называть Олей. Женщину не пришлось раскручивать на чай. Она сама любезно пригласила нас пройти на кухню.

– Присаживайтесь, ребята… Давайте я вам сварю хороший кофе. – Хозяйка квартиры подмигнула мне: – Мужчинам нужно пить этот чудный напиток для тонуса.

Смутившись, я стал рассматривать ажурные занавески на окне. Перед тем, как присесть, Игорь незаметно для дамы ткнул меня в бок и показал большой палец. Я одарил его уничтожающим взглядом. Затем отступил в прошлое, настоящее время замерло. Сосредоточил своё внимание на прошлом Ольги. Её недавние мысли, словно липкая паутина, пытались обвить меня: «Какой славный мальчик! Стройный, носик пряменький, скуластенький весь. А глаза! Эти карие иголочки… Вот на голове бардак, не нравятся мне короткие безликие стрижки, но пойдёт и…». Я выскользнул из недавних фантазий женщины и понесся далее, в минувшие события. Словно тоннель, наполненный калейдоскопом эмоций, мыслей, чувств, петлял в былом времени и пространстве. Мгновение, и я прекратил своё движение. Её страх и паника указали место остановки. В ярко освещённом кабинете с двумя оборудованными рабочими местами на полу лежало связанное, обезображенное тело девушки. Я готов был увидеть эту страшную картину. Ольга кричала, как безумная… Но меня страшили не только вопли женщины: ещё ни разу не приходилось смотреть след прошлого умирающего так близко… и тем более, переходить со следа прошлого одной персоны на след прошлого другой. Я различил прошлое лежащей на полу. Различить – это одно, а проникнуть в него – значит прочувствовать мучения несчастной… Я медлил лишь мгновение. Мне удалось быстро проскочить участок времени, где она страдала от истязаний и погибала. Я шарахнулся от её появившейся души! Главное, я увидел лицо подонка и различил его след прошлого. Он-то мне и был нужен. Предстояла ещё одна невиданная для меня операция… Не медля, я занялся его прошлым. Пропустив его эйфорию убийства, последовал далее – вперёд по времени, ближе к настоящему. Этого типа зовут Соловьёв Дмитрий, ему двадцать восемь лет и… Он после совершённого убийства направился к своей матери, где и жил. Мне стал известен адрес маньяка. Я поспешил покинуть это мрачное прошлое. Словно стряхивая наваждение, мотнул головой.

      Застывшая у плиты Ольга ожила. Она разлила сваренный кофе по кружкам.

– Сахар кладите сами, я так добавляю немного мёда.

Женщина хитро посмотрела на меня. Я сделал вид, что не замечаю её взгляда.

Ольга присела на табуретку. Закинула ногу на ногу, аккуратно, с акцентом, поправила сползший со стройной коленки подол халата.

– Наверное, у полиции появились ещё вопросы? Ах, как бы хотелось, чтобы такие симпатичные полицмейстеры заходили не с расспросами, а как добрые друзья – в гости!

Как я и предполагал, она посчитала меня сотрудником правоохранительных органов. Тем лучше. Правда, теперь она меня уже не интересовала.

Я легонько пнул под столом ногу Игоря. Отпивая кофе, он вопросительно воззрился на меня. Я взглядом показал на выход. Игорёк – мужик толковый, сразу просёк, о чём речь.

Ушли мало сказать некрасиво – бестактно. Выпив кофе, поблагодарили, и – на выход. Ольга была в полном недоумении, но на всякий случай пригласила заходить еще.

Во дворе Игорь опять ткнул меня в бок.

– А ты, Грех, приглянулся Олику! Мы вышли, чтобы ты вернулся один? Ха-ха-ха!

Я улыбнулся:

– Она не моего фасона. Вот ты бы не устоял, клюнь она на тебя – я знаю!

Ильяшенко перестал смеяться.

– Ты что, Грех, копался в моих мыслях?!

Я не переставал улыбаться.

– Да нет же, Игорёк, просто предположил…

Игорь, краснея, закурил.

– Всё тебе бы скалиться, Гришка. То ему раскрути бабу на чай, то бегом от неё. Когда этого хмыря вычислять будешь?

Я присел на лавочку у подъезда.

– Пока кое-кто считал пуговицы на халате, другой сделал свою работу. Подонка зовут Соловьёв Дмитрий. Он живёт с матерью по улице Гагарина, в сторону аэропорта, в старой двухэтажке. Это вроде бы ваша территория надзора? Наверное, надо…

Ильяшенко, наклонившись, схватил меня в охапку и поднял со скамьи.

– Грех, ты гений! – Игорь выпустил мое обмякшее тело. – Всё, никуда не уходи, я звоню и вызываю опергруппу. Ты нам нужен. Узнаешь душегуба в лицо?

Разминая тело, я молча кивнул.

14

За нами подъехал микроавтобус белого цвета с синим номером. Оперативников было шестеро, все как на подбор в бронежилетах, шлемах и при оружии.

      По прибытии на указанный адрес отряд в масках спешно покинул машину. Игорь остановил мою попытку последовать за оперативниками.

– Погоди, Гриш, сейчас мужики заарестуют всех в квартире, а потом про нас вспомнят…

Ждать пришлось недолго. Минут через пять к «газели» подошёл один из полицейских.

– Там одна баба, и всё!

Мы вошли в апартаменты убийцы. То, что я увидел, жильём можно было назвать с натяжкой. Двухкомнатная квартира была жуткого вида: на стенах замызганные рваные обои; под ногами грязь и мусор. Я сразу определил комнату маньяка. На полу и старом столе грудами лежали полуразобранные компьютеры и их комплектующие. У стены стоял покосившийся, с исцарапанной полировкой, шкаф. Из под его приоткрытой дверцы торчал старый свитер. Кульминацией дурному натюрморту служила кровать с полосатым, в грязных пятнах матрацем и драным, некогда красным ватным одеялом.

Игорь тронул меня за плечо.

– Пойдем к его матери, посмотришь на неё…

Я вышел из комнаты в обшарпанный коридор.

– Она мне не нужна! Я осмотрел комнату. После убийства Соловьёв не объявлялся здесь. След прошлого старый: убив девушку, он не вернулся домой. Пойдем, Игорёк, на улицу, глотнём свежего воздуха.

Выходя из дома, мы столкнулись со следственной бригадой. Попросив меня подождать, Ильяшенко скрылся с прибывшими в доме.

15

Ожидая Игоря, присел на трубу теплотрассы. Мне следовало обдумать сложившуюся ситуацию. – Когда смотрел след прошлого убийцы, выделил из его извращённых мыслей информацию, где он проживает, и сразу вернулся в реальность. Я был уверен, что он направился домой. Ясно помнил его мысль: «…домой к матери…». – Придётся возвращаться в прошлое к парикмахерской. Найду и не спеша, шаг за шагом обследую. Помню, оставил его след прошлого под утро у пригородного вокзала. Там было очень людно… Дождусь Игоря, и отправимся обратно к Ольге… Стоп! Идея! Почему мне не посмотреть на свой след прошлого? Вернуться к Олечке, на её след прошлого… Вот что значит работать плоско, однообразно… Сплошная физиономика – чтоб её! Слышу мысли в прошлом, блин, чувствую прошлое, а свои ресурсы толком и не знаю. Надо бы выделить время и заняться собой основательно. Итак, Оля, Олечка… – Мгновение спустя я вновь видел след Соловьёва. Этот костлявый очкарик с реденькой бородкой бродил по ночному Кургану. Ему казалось, что фонари светят ярче, луна стала больше, и даже воздух стал сладким на вкус. «Ей было страшно! Она боялась меня! Кто решится на такое?! Слабаки, все слабаки!». Я попытался не видеть его мысли о преступлении, но вся его сущность была переполнена восхищением своим поступком и наслаждением воспоминаниями о нём. Бесцельно бродя по городу, Соловьёв остановился у пригородного вокзала. Он увидел, что люди спешат на электричку. Убийца только сейчас обратил внимание, что рассвело.

«Утро, надо быстрей домой к матери!». – Соловьёв шагнул в толпу, пытаясь преодолеть её поток.

Это был тот момент, когда я оставил след прошлого убийцы. Теперь же на холодную голову, не спеша, внимательно осмотрел застывшие образы людей. Соловьёва обнаружил у входа в пригородный вокзал. Я двинулся по следу, прошлое вновь ожило. Преступник поглаживал редкие волоски на подбородке.

«Прут на электричку в Екатеринбург», – Соловьёв вспомнил, как после убийства обыскивал парикмахерскую. В выдвижном ящике нашёл деньги, пристёгнутые канцелярской скрепкой. Он достал из кармана купюры и стал считать. В его распоряжении было шесть с половиной тысяч рублей… «А ну ее, мамку, и клоповник этот задолбал! Съезжу в Екатеринбург, посмотрю на их девок».

И тут я вдруг потерял его след прошлого. Вот он есть, а в другую секунду его нет. Вернулся на мгновение назад. Он шёл к кассам, я последовал за ним. До отправления электрички я ещё раз терял и вновь находил след прошлого Соловьёва. Дальше дело пошло проще. По вагонам убийца особо не передвигался, да и пассажиры не ходили толпами, как на перроне. Я мгновенно проскочил большой участок прошлого. …Соловьев стоит у вокзала в Екатеринбурге. Приехавшие идут сплошным потоком, убийца наслаждается видом чужого города. Я решил не осторожничать и ускориться: если повторится пропажа, всё равно отыщу негодяя.Ещё мгновение – и я знаю его настоящее местонахождение…

Прошлое померкло, я вернулся в настоящее. Мир вокруг меня ожил. Дожидаясь Игоря, задумался о превратностях судьбы.

– Грех, вставай! Тут такое дело!..

Я повернулся на голос, передо мной стояли два автоматчика из опергруппы и Ильяшенко с каким – то майором.

Майор скрестил на груди руки.

– Давай, хлопцы, в браслеты его и в отделение…

Игорь заглянул мне в глаза.

– Извини, Грех! Не смог всё объяснить про тебя… Я разберусь!

Не успел я опомниться, как на кистях клацнули наручники. Меня провели к стоящему неподалеку УАЗу и впихнули в заднюю дверь.

16

Где – то часа через два меня отконвоировали из камеры в кабинет следователя.

В небольшом помещении за столом сидел майор, которому я был обязан арестом. Поодаль на стульях у стены сидели ещё двое при погонах. Один из незнакомцев был капитаном, второй, как и сидящий за столом, майором.

Чтобы знать, как себя вести и побыстрей покинуть эти неприветливые застенки, я решил подглядеть след прошлого своего пленителя. Имя майора было Владимир. Кудрявцев Владимир Сергеевич не рассматривал мою причастность к убийствам, он предполагал, что я был знаком с Соловьёвым. По его мнению, я мог знать о зверствах «дружка», и тогда все объяснялось. Ранее Ильяшенко путанно пытался рассказать о моих способностях, но ещё пуще убедил Кудрявцева в своих подозрениях. Игорька отстранили от дела. На него майор собирался написать рапорт на внутреннее расследование. В глубине души Владимир был рад последним событиям. И не столько возможному поощрению, сколько скорой поимке преступника. «Дело за малым. Дождаться убийцу на квартире! Но есть вариант ускорить процесс. Золотарёв может знать, где скрывается зверюга».

Я понял: майор – настоящий мент! Такого не купишь, не разжалобишь! Но нет людей, не имеющих слабость, и у каждого есть свой чулан с грехами и секретами. Решил по-быстрому осмотреть его след прошлого, глубже во времени. Я остановился, когда почувствовал нервный срыв и разочарование моего пленителя. Около года назад Кудрявцева охватил поистине безграничный стыд за себя и своего единственного сына. Он узнал, что его кровинушка с товарищем вымогали деньги у одноклассников. Непокорных сынок запугивал и бил. Родители потерпевших детей подали заявления в полицию. Владимир Сергеевич ознакомился с ними из рук начальника Октябрьского отдела полиции. Дело уладили полюбовно. Сына пришлось перевести в другую школу и наказать. Владимир в первый раз поднял руку на ребенка. Бил беспощадно плетью, подаренной казаками. Подросток усвоил урок – возненавидел отца и сбежал жить к родителям своей матери… – Мне известно твоё больное место, майор!

Владимир Сергеевич скрестил руки на груди.

– Присаживайтесь, Григорий Юрьевич. Давайте договоримся не тратить понапрасну наше и ваше время. Нам надо знать, где находится Соловьёв! Вы знаете, где он?

Я машинально потер запястья где недавно были наручники.

- Майор, за своё время вы зарплату получаете, а моё, думаю, вас мало волнует… Я знаю, как преодолеть взаимное недопонимание. Все останутся счастливы и довольны друг другом. Одно но: только вы и я, и никого больше!

Мой взгляд в сторону присутствующих был красноречив. Капитан вскочил с места.

– Сергеич, давай отдадим его сержанту Косареву, он в два счёта этого умника разговорит?!

Кудрявцев переглянулся с молчащим майором.

– Нет времени… Давайте уважим юношу, может, что и получится…

Когда полицейские проходили мимо, от взгляда капитана у меня по спине пробежали мурашки.

Дверь захлопнулась. Кудрявцев взял со стола ручку и стал крутить в пальцах.

– Давай выкладывай, отчего я должен быть счастлив и доволен.

Я не стал отводить свой взгляд от взора полицейского.

– Владимир Сергеевич, все обстоит не так, как вы предполагаете. Я хороший знакомый Игоря Ильяшенко, и он знает, что я могу видеть прошлое… Он попросил помочь поймать убийцу при помощи моих способностей. Это и есть правда, без вариантов! Вам придётся поверить в это невероятное объяснение. Иначе откуда бы я знал про ваши проблемы с сыном? Кстати, как Рома поживает? Знаю, давно его не видели. У парня сложный характер, и вы в нём разочарованы! А ведь у него нынче выпускной! Наверное, пришло время попытаться сблизиться. Не берусь что – либо советовать, вы его лучше знаете.

У майора руки опустились на стол, выпущенная ручка покатилась по столешнице и упала на пол. Я привстал со стула, поднял слетевший на обшарпанный паркет китайский паркер.

– Владимир Сергеевич, не теряйтесь в догадках. Все очень просто и не логично! Повторяю: я вижу прошлое… Готов сообщить, где подонок, которого ищете. Соловьёва – то вы уже задержали!

Майор словно не слышал моего сообщения о преступнике. Он молча невыразительно смотрел на меня.

Я пожал плечами.

– Где задержали, как и почему, всё отраженно в протоколе. Разбирайтесь сами. Соловьёв преспокойненько пребывает в изоляторе временного содержания. Вы же знаете, до ИВС от вашего отделения рукой подать! Ну так что, я могу идти?

Мозг майора, казалось, проснулся. Мои слова посеяли в полицейском сомнение: « А вдруг парень на самом деле не в себе… И этот бред – правда? Откуда он знает о сыне? И Соловьёв?..»

– Давайте так, Григорий Юрьевич! Мы тебя… Вас, отпустим, как только подтвердится, что Соловьёв в изоляторе!

17

Мне пришлось изрядно отбить костяшки, прежде чем Игорь открыл дверь. Его вид был растрёпан. От него разило спиртным. Пару секунд он смотрел на меня в недоумении.

– Грех, это ты, что ли? – Игорь выглянул в коридор. – И без охраны?.. Отпустили, что ли?

Я подтвердил его предположение.

– Да, и не только! У тебя теперь тоже проблем не будет, кроме одной…

Ильяшенко приложил палец к своим губам.

– Тише ты, заходи. Пить будешь?

Я вошёл в тесный непримечательный кабинет. Заперев дверь, Игорь достал из стола недопитую бутылку водки и два гранёных стакана.

Сев на край стола, я перевернул вверх дном один стакан.

– Пас! День выдался чертовски полосатый. Полоса белого, полоса черного, полоса белого… не хочу заканчивать его по – чёрному. И ты же знаешь – нельзя мне спиртное…

Наливая себе водки, Ильяшенко согласился:

– Правильно, Грех! Пусть у меня будет эта самая-пресамая чёрная полосня. Что ты говорил об одной моей… моей проблеме? У меня их, как у дурака махорки!

Я за руку приостановил готового выпить приятеля.

– За тобой должок! Я не про мою помощь в поимке убийцы – ты обещал вытащить меня с ареста!

Мой товарищ осторожно, чтобы не пролить спиртное, высвободился.

– Эт очень хорошо! Вот и нашёлся положительный повод…

Сморщившись после выпитого, Игорь сорвал со стоящей на подоконнике полуживой герани пучок листьев и закусил ими.

– Ты, Гришка, извини, виноват! У нас город маленький… Помогу, если что! Ты случаем не знаешь, куда девался наш Соловьёв?

Я рассказал, что убийца был оформлен здесь, в отделении, этой ночью, под утро.

      Подвыпивший Ильяшенко недоверчиво выпятил губы.

– И как это, интересно, он попал к нам, под утро?! Ты ж сам только сегодня всё узнал? А-а-а мы, простая русская полиция, ну никак не могли взять этого негодяя раньше-е! Мы его ещё и-иска-али! Искатели, блин…

Мой товарищ хихикнул.

Я решил, что стоит поторопиться с рассказом, иначе может настать момент взаимного непонимания.

– В общем, этот Соловьёв решил прокатиться в Екатеринбург. Как приехал, купил карту города и отправился на его окраину. Присмотрел небольшой салон красоты, сделал запись на стрижку позже его закрытия. Он обещал двойную оплату, мастер и согласилась. Но на этот раз ему не повезло. Оглушив девушку, пошёл было запирать дверь и столкнулся с мужем пострадавшей. В панике ударил мужика по голове монтировкой, что купил ранее, и скрылся. С супругами всё нормально, по сотрясению укаждого – я смотрел их следы прошлого… Беглец же, на «блаблакаре» сиганул в Курган. Теперь, Игорёк, представь. Ночь! Приезжает этот подонок в свой родимый город. Его страх успел улечься, а куда девать неукрощённое безумное желание? И вот идёт он по направлению к дому, парикмахерские все давно закрыты. Когда проходил мимо Молодёжного парка, там, где сейчас отстроили ледовую арену, ему пришла мысль сделать засаду. Он затаился в парке. Его уловом стала подвыпившая женщина, завернувшая по нужде за ограждение. И здесь сыграл злую шутку его нездоровый мозг. Когда он замахнулся на несчастную куском арматуры, та повернулась к нему лицом. Соловьёву показалось, что это одна из его бывших жертв. Он замешкался. Женщина закричала что есть силы. Соловьёв стал в панике молотить по ней железякой. Вот тут его и скрутила припозднившаяся компания подростков. Молодёжь вызвала бравых расторопных полицейских, те и приняли подонка. Женщину увезла «скорая» в травмпункт. По большому счёту ей повезло. Куча синяков на теле, два сломанных ребра и перелом левой руки в предплечье. Но ведь осталась жива!.. Вы его ищете, а он уже пойман – во смех-то!

Игорь спрятал в стол не допитую бутылку. Он выпятил свои и без того крупные губы.

– Не – а, Грех, это не смех. И бравые не те расторопные полицейские, что приняли Соловьёва, а тот, кто дежурил этой ночью в отделении! Тем бравым идиотом был я – вот это смех!

18

На улице был вечер. Я полной грудью вдохнул воздух свободы. – Хорошо-то как, Господи! – Закурил. Ко мне подошёл мужичок лет сорока пяти – пятидесяти, с небритой, помятой физиономией. Он пригладил ладонями два пучка длинных редких волос, оставшихся от наступающего, словно пустыня на оазис, облысения.

– Слышь, земеля, закурить найдётся?

Я дал сигарету и указал на соседнее строение.

– Из вытрезвителя, что ли?

Мужичок жадно затянулся дымом.

– Если бы! Позакрывали наших благодетелей, и уже давно… Штраф выписали за распитие… Теперь другие порядки… Может, зайдём в рюмочную? Деньги есть?

Я сжалился над бедолагой и подал сотенную. Незнакомец пальцами руки протёр уголки губ.

– Ого-го! Спасибо, друг! В долгу не останусь… Если что надо – документики какие справить, или компанию составить… Заходи в рюмочную на Карла Маркса, я там, по случаю, бываю. Иль спроси, где Ромка Беспалый – мол, друг ты мне – тебе скажут, где я своё здоровье гублю.

Пожав благодарственно мне руку, мужичок спешно ушёл. Я направился к себе на квартиру. По пути достал телефон и стал просматривать пропущенные вызовы. За время пребывания в отделении со мной хотели пообщаться три персоны. Первой была мать, второй – цыган, а третья была не определена. Настроение было приподнятое, и мне не хотелось общаться с женщиной, которая была моей матерью, но надо было, иначе замучит звонками. Я набрал номер.

– Здравствуй, сыночек! Звонила узнать, всё ли у тебя в порядке… Не болеешь ли? Может, чем помочь? Хотела бы с тобой увидеться.

От её голоса к груди подкатил тугой ком, когда-то он вызывал у меня слёзы. Но это было давно! Мой голос был лишён эмоций.

– У меня всё хорошо, не болею, помощь не нужна. А насчет увидеться… это лишнее. У тебя своя семья, жизнь… Не стоит утруждать себя.

Мать всхлипнула.

– Сыно-ок, любимый мой! Прости меня, я ж уже сотни раз винилась перед тобой и Юрой! Хожу в церковь и молюсь за вас! Нет мне жизни без прощения!

Я почувствовал, что во мне закипает злость.

– Прощенья хочешь?! – Я смахнул рукой выступившую слезу: – В церкви молишься за нас?! Не за нас ты молишься! Грехи свои замолить пытаешься. Пусть Боженька и прощает.

Я оборвал сигнал телефона. Осознав, что шевелю желваками, попытался успокоиться. Надо было подумать о чём-то хорошем, радостном. Но ничего не мог с собой поделать, ненависть и злость держали меня мёртвой хваткой. Мои мысли поглощала жажда мести, не физической расправы, а душевной. Я хотел, чтобы она испытала, что такое подлость, предательство, измена! Чтобы прочувствовала до глубины души всё, что пережили мы с отцом! И в конце концов осознала, кто она есть в этом мире, а осознав, померла бы от такого стыда! Как пережил своё горе отец, я помню. – Мой милый папуля! Я тебя люблю! – Думая о родном человеке, я почти успокоился. Занятый своими мыслями, я вздрогнул от телефонного звонка. Первая мысль – она! Но на поверку оказалось – звонивший не определен. Подобные безликие звонки раздражают. В таких случаях я включаю запись – вдруг по работе. В трубке раздался приятный баритон.

– Здравствуйте, я могу услышать Григория Юрьевича?

Мне не понравилось, что звонивший не представился. Поздоровавшись и назвавшись, поинтересовался, как зовут интересующегося мной.

Баритон перестал быть приятным.

– Разрешите остаться неизвестным. Были времена, когда меценаты предпочитали не распространяться о своей добродетели. Позвольте и мне, совершая благородный поступок, пребывать в тени. – Я подошёл к своему дому и остановился у подъезда. – А суть поступка: уберечь вас от необдуманных действий. Речь идёт о встрече Волкова и немецкого бизнесмена, на которой предполагается ваше присутствие. Смею заверить, быть фигурантом в этом деле для вашего здоровья категорически противопоказано. Если примете правильное решение, то и телом, и духом будете здоровы. Я намекаю и о финансовой стороне вопроса. Сумма, которую вам обещал Волков, будет выплачена мной. В случае вашего согласия вы завтра же получите сто тысяч евро. Понимаю, у вас может возникнуть мысль: а не проще ли этому добряку избавиться от меня? За себя не беспокойтесь, такой специалист, как вы, мне будет нужен. Слово за вами!

Мне чудилось, что неизвестный добряк смотрит мне в спину. Я ощутил, как под плащом рубашка прилипла к телу.

– Вы очень убедительны. Я согласен.

Голос доброжелателя смягчился.

– Вот и чудненько! Надеюсь, ваш друг со смешным носом тоже не объявится?! Завтра я перезвоню по оплате…

Попав в квартиру, я быстро поужинал и завалился в кровать. Цыгану решил не перезванивать, не было настроения. Да и устал – насыщенный выдался денёк.

19

Мне снилась всё та же рыжая, соблазнительная красавица. Она, как и прежде, манила меня пальчиком, но я лишь тянул к ней руки и не мог двинуться с места. Ноги увязли, словно в битуме. Я дергал то одной ногой, то другой, но тщетно. Мученья прекратились одновременно с мелодией телефона. Не размыкая глаз, приложил трубку к уху.

– Да-а!

– Привет, Грех! Ты дома?

Я узнал цыгана.

– Да, дома, что звонишь в такую рань?

Друг не унимался.

– Ты что, какая рань? Уже около десяти! Я у твоего подъезда, жму на кнопку, ты не открываешь. Ты точно дома?

Я потянулся спросонья.

– Точно, точно. Сейчас открою.

Натянув джинсы, я поспешил запустить томящегося на улице Алексея.

Лёха живо прошёл на кухню, включил чайник и заглянул в холодильник. Выудил из него кусок колбасы и шмат сала. Пристроившись у кухонной столешницы рядом с мойкой, стал делать мясную нарезку.

– Давай, Грех, быстро пожрём и за бабульками в контору, я чую, они нас уже ждут не дождутся.

Я сел за стол.

– Боюсь, ты рано собрался за денежками…

Цыган достал булку хлеба и принялся её кромсать.

– А зачем ждать до после обеда? Вот увидишь, отдадут, как только приедем. Ну, если чё, перекинемся в картишки, стулья же у них, наверное, есть в этой их бугал… бухал… – ну, где бабульки выдают.

Я включил диктофон на воспроизведение. Слушая, цыган медленно разворачивался, я увидел его лицо и ахнул. Дело было не только в косом взгляде.

– Что с тобой, Лёха?!

Цыган дослушал запись, фальцетом спросил:

– Где?

Я указал пальцем.

– С лицом что опять приключилось? Тебе что, на нём сплошную сливу сделали?

Алексей сел на стул рядом со мной, его глаза дружно смотрели на разделяющую их тёмную переносицу.

– Не – а. Я сменил мазь. Это автозагар! Теперь лицо, как нос. Я просто стал тёмным цыганом.

Я засмеялся.

– Тёмным цыганом ты был всегда. А сейчас ты какой – то негроидный цыган!

Лёха словно пропустил мои слова мимо ушей. Резво встал и начал выкладывать нарезку с разделочной доски на тарелку.

– Ты, Грех, чай наливай, а я пожрать разложу. И … эт хорошо, чё ты дал этому фраеру добро! Бабло то же, а делать ваще ничё не надо! Всегда б так жить! Ничё не делаешь, а тебе бабло дают. Нате, Лёха, возьмите пожалуйста! – Цыган тут же словно погас, его радость иссякла: – Это, Грех, даже классно… но подонок он, этот твой фраер! Кто угрожает, того надо наказывать. Ты как смотришь, Грех?

Я прожевал бутерброд.

– С одной стороны, Волкову нельзя отказывать – обещали! С другой, у благодетеля придётся брать деньги, иначе разобидится и как минимум нас покалечат. По идее, нет выбора!

Проглотив очередной кусок сала, мой друг щёлкнул двумя пальцами.

– И не надо, Грех! Берём деньги у обоих фраеров – выбора – то нет! Тебе сто штук бабла, мне сто штук бабла – пятьдесят на пятьдесят!

Я вскочил.

– Ты думай, что говоришь! Если мы возьмем деньги с того и с другого, то должны их отработать и живыми остаться! Как, если задание одного исключает задание другого?

Цыган потянул меня к столу.

– Садись, Грех, и не кричи. Откуда я знаю, как? Ты у нас голова. Думай ею, а бабло, пока дают, упускать нельзя. Это главный цыганский закон!

Мне пришлось себя успокоить.

– Ладно, обдумаю момент, может, ты и прав. Швырануть этого фраера за гниль его! Вот точно говорю тебе, Лёха, он из окружения Волкова. Здорово осведомлён. И о деньгах знает, и о твоём носе… Мутит что – то фраерок против Волкова. И это уже не в пользу Гуна этого. Тот ещё, наверное, жук!

Цыган отпил чай.

– Точно! Они в войну нас, цыган, за людей не считали! Ты главное, Грех, думай сильно, чтобы деньги у нас остались. Кстати, я тебе подарок кайфовый подогнал. У тебя же днюха скоро!

Я ухмыльнулся.

– Очнись, мой день рождения пятого августа, а сегодня пятое апреля.

Алексей не унимался.

– А август что, по-твоему, не скоро?! Вот я решил прикинуть тебе сюпрайз. Хочу подарить прям счас, вруби свой нотбург. Там надо, чтобы был интер… минтер… Интирмнет его ж душу!

Из уважения к намерениям друга решил посмотреть, что он там натворил в интернете. Скорее всего, прислал мне на почту открытку прикольную.

Я прошёл в спальню и включил ноутбук. Цыган, ухватив тарелку с колбасой, прошествовал следом.

– Пока ты вчера свои беспонтовые дела делал, я сеструху сродную свою развёл. Она, дура, связалась с Андрюхой-электриком. Прикинь – замуж, говорит, за него пойдет! За электрика – во дура! Она же у меня красавица – во, вся из себя такая, и грамотная. Такая грамотная, что прям хочется мозги ей укоротить. Вот я и решил заодно развести её с этим электриком для тебя. А чё, ты же для меня почти родной.