Текст книги "Кишиневское направление"

Автор книги: Виталий Гладкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Гладкий Виталий
Кишиневское направление

Виталий ГЛАДКИЙ

КИШИНЕВСКОЕ НАПРАВЛЕНИЕ

Повесть

(журнальный вариант)

"Мерседес" тряхнуло на выбоине, и командующий группой армий "Южная Украина" генерал-полковник Фердинанд Шернер поморщился; водитель, заметив гримасу генерала, выехал на обочину, где вдоль дороги, среди припорошенной пылью травы, виднелась тропинка. Машина пошла ровнее.

К железнодорожной станции подъезжали в сумерках. Долгожданный эшелон с танками нового типа, которые их создатель назвал "королевскими тиграми", прибыл совсем недавно. Завидев "мерседес" командующего в сопровождении двух бронетранспортеров, командир батальона быстро пошел навстречу.

– Господин генерал! Отдельный 503-й тяжелый танковый батальон прибыл в ваше распоряжение.

– Отлично! – Шернер вылез из машины, прошелся, разминая затекшие ноги. – Надеюсь, в предстоящих боях вы оправдаете доверие фюрера. Хайль! небрежно вскинул руку.

– Хайль Гитлер! – рявкнул командир батальона.

– Не буду вам мешать. Командуйте... – Шернер медленно пошел вдоль платформ, на которых высились прикрытые брезентом громады "королевских тигров".

– Приступить к разгрузке! – приказал командир батальона, и рокот танковых двигателей наполнил станцию.

"Королевские тигры"... Шернер лучше, чем кто-либо, был осведомлен об истинной мощи этих великанов. Его старый друг Гейнц Гудериан как-то в порыве откровенности назвал их мертворожденными: двигатель для такой махины слаб, а толщина бортовой брони как у обычного "тигра". При сравнительно небольшой скорости, плохой маневренности и проходимости отличная мишень для русских. Впрочем, возможно, Гейнц просто брюзжал. Будем надеяться на лучшее. С нами бог... И Шернер заторопился к машине.

На следующее утро в штабе его уже ожидали с нетерпением. Адъютант майор Вальтер, как всегда подтянутый и чересчур официальный в присутствии подчиненных генерала, протянул Шернеру пакет. Генерал пробежал первые строки бумаги с грифом "Совершенно секретно" и остановился.

– Почему... почему не разбудили? – с глухой яростью воскликнул Шернер, обернувшись к начальнику штаба.

Тот побледнел, метнул уничтожающий взгляд в сторону адъютанта командующего, но так ничего и не ответил.

Не ожидая объяснений, генерал резко повернулся и исчез за дверью кабинета.

Примерно через полчаса Шернер вызвал к себе начальника штаба. Когда тот вошел, генерал с совершенно разбитым видом сидел в кресле, уставившись в окно, где за чисто отмытыми стеклами ярко голубело июльское небо.

– Вы только посмотрите, – Шернер вяло кивнул в сторону пакета, который лежал почему-то на полу. – Нет, вы только посмотрите, что они делают...

Начальник штаба внимательно изучил содержимое пакета.

– Ну, что вы на это скажете? – спросил Шернер.

Он вскочил, пнул кресло и забегал по кабинету.

– Я так не могу! Они забирают у меня двенадцать дивизий! Вы представляете, что это значит? Из них шесть танковых и одну моторизованную! – Шернер трясся от злости. – Шесть танковых дивизий! Им, видите ли, нужно залатать дыры на центральном участке фронта. А то, что здесь русские готовят наступление в ближайшие недели, может быть дни, это их не волнует. – Шернер подскочил к карте, с силой рванул матерчатые шторки. – Вот! – ткнул пальцем в испещренную условными обозначениями бумагу. – Плоешти! Если русские прорвут фронт, удар по Плоешти само собой разумеющееся дело. Что мы там сможем им противопоставить? Несколько гарнизонов на нефтеочистительных заводах да в общей сложности пару пехотных дивизий в ключевых пунктах нефтяного района. Все! Один удар – и русские перережут фактически последнюю нефтеносную артерию рейха...

Шернер медленно отошел к столу, сел. Начальник штаба стоял перед ним навытяжку.

– Да вы садитесь, – устало махнул рукой генерал. – Садитесь, повторил он и надолго задумался.

– Простите, господин генерал, – решившись, начальник штаба прервал затянувшуюся паузу. – Готовить приказ? – показал на пакет.

– Нет! – Шернер прихлопнул для большей убедительности ладонью по столу. – Я буду звонить фельдмаршалу Кейтелю. Я обязан доложить свои соображения на этот счет. Если Кейтель меня не поймет... – генерал некоторое время колебался и уже не таким уверенным тоном закончил: – Если не поймет или не захочет понять, я вынужден буду обратиться к фюреру.

– Господин генерал! Я думаю, есть более, подходящий вариант. И более действенный...

– Что вы предлагаете?

– Переговорить с маршалом Антонеску. Объяснить ему ситуацию. Я думаю, что он очень даже заинтересован в присутствии этих двенадцати дивизий на оборонительных рубежах группы армий "Южная Украина".

– Вполне логично. – Шернер с неожиданно проснувшимся интересом посмотрел в сторону начальника штаба, который впервые проявил такие незаурядные "дипломатические" способности.

Впрочем, в этом не было ничего удивительного: после весьма хитроумных комбинаций начальнику штаба наконец удалось вырвать своего сына, подполковника вермахта, из группы армий "Центр", где шли тяжелейшие сражения, и пристроить его в штабе восьмой немецкой армии, которая входила в армейскую группу "Велер".

– Майор Вальтер! – позвал Шернер своего адъютанта. – Соедините меня с Антонеску.

– Господин генерал! Маршал Антонеску в данный момент у короля Михая.

– А!.. – генерал выругался. – Звоните королю!

– Но, господин генерал, как мне объяснили, они сейчас в загородной резиденции короля...

– Что они там делают, черт побери?!

– Охотятся...

– Охотятся? – переспросил Шернер. – В такое время? Когда на карту поставлены корона короля Михая и маршальский жезл Антонеску с головой в придачу? Нет, я отказываюсь понимать этих, с позволения сказать, союзников...

Шернер с возмущением смотрел на майора Вальтера, словно тот был инициатором охотничьих забав Антонеску.

– Позвоните в нашу военно-воздушную миссию.

– Генерал Герстенберг на проводе, – через некоторое время доложил майор Вальтер.

– Алло! Господин генерал, нужна ваша помощь. Да-да! Мне нужен Антонеску. И срочно! Да... В загородной резиденции короля... – Шернер в двух словах объяснил суть дела. – Я на вас надеюсь, господин генерал. Хайль Гитлер!

Вечером генералу Шернеру позвонил фельдмаршал Кейтель:

– Генерал-полковник Шернер, – глуховатый голос Кейтеля почему-то неприятно резал слух Шернера, – почему до сих пор вы не приступили к выполнению приказа о переброске дивизий?

– Господин фельдмаршал. – Стараясь справиться с волнением, Шернер крепко сжал в кулаке карандаш – он тихо хрустнул и сломался. – Господин фельдмаршал, трудности с транспортом. И... обеспечением танковых дивизий необходимым запасом горючего...

– Это отговорки, генерал Шернер!

"Неужели Антонеску не удалось убедить фюрера?" Шернер лихорадочно соображал, что ответить Кейтелю.

– Господин фельдмаршал, я уже докладывал вам всю сложность положения группы армий "Южная Украина"...

– Господин генерал! – прервал его Кейтель. – Это приказ фюрера! И проследите лично за своевременной отправкой эшелонов с указанными дивизиями. До тех пор, – голос Кейтеля стал неожиданно жестким, – пока не прибудет новый командующий группой армий "Южная Украина". Хайль Гитлер!

– Хайль... – пробормотал ошеломленный услышанным Шернер.

К обеду следующего дня самолет с новым командующим генералом Гансом Фриснером приземлился в Румынии на одном из аэродромов 4-го воздушного флота.

* * *

В июле 1944 года на Молдавию неожиданно обрушились ливневые дожди. На Южном фронте протяженностью около шестисот километров царило затишье.

Разведчики впервые за полгода получили передышку: отсыпались, приводили обмундирование в порядок.

И это июльское утро не предвещало особых изменений. Сержант Кучмин что-то мастерил, ефрейтор Ласкин чистил оружие, старший сержант Пригода рубил на дрова выкорчеванные пни, а старшина Татарчук и старший лейтенант Маркелов писали письма.

– Завтракать! – Во двор вышла хозяйка с закопченным чугунком в руках. – Мамалыга готова...

Мамалыга была восхитительна: пышная, ароматная, разведчики не заставили себя долго упрашивать, и вскоре чугунок показал дно.

Во двор заглянул ефрейтор Валиков.

– Разрешите обратиться, товарищ старший лейтенант!.. Вас вызывают в штаб...

В штабе, кроме подполковника Бережного и майора Горина, был незнакомый Маркелову полковник.

– А вот и наш курортник, – увидев Маркелова, добродушно улыбнулся подполковник Бережной. – Присаживайся. Отдыхать не надоело?

– Пока нет, – сдержанно ответил старший лейтенант, внутренне настораживаясь.

– Придется тебя разочаровать, – посерьезнел Бережной. – Новое задание.

– Так ведь не привыкать, товарищ подполковник, – по-мальчишески задорно ответил ему Маркелов.

– Знаю. И не только я. С сегодняшнего дня разведгруппа поступает в распоряжение штаба фронта. – С этими словами Бережной поднялся со скамьи. – Разрешите идти?

– Идите. – Полковник подождал, пока Бережной и Горин выйдут из комнаты, и плотно прикрыл дверь.

– Вот так. – Полковник присел рядом с Маркеловым. – Куришь? протянул папиросу.

– Да. Спасибо.

– Ну что же, старший лейтенант, будем знакомы – полковник Северилов.

Маркелов даже вздрогнул от неожиданности: о легендарном разведчике Северилове он был наслышан немало.

– Так это... вы? – спросил Маркелов.

– Я, лейтенант, – скупо улыбнулся он. – А теперь – к делу...

Полковник развернул на столе карту.

– Смотри сюда, – Северилов подвинул карту поближе к Маркелову. Здесь занимает оборону группа армий "Южная Украина". В нее входят две армейские группы – "Велер" и "Думитреску". Точная численность войск нам пока неизвестна. Воздушная поддержка: часть сил 4-го воздушного флота Германии и румынский авиационный корпус. Немало. Оборона сильная, с хорошо развитой системой инженерных заграждений. По данным аэрофоторазведки, заграждения местами тянутся в глубину на десятки километров. – Северилов снова закурил и продолжил: – Возникает вопрос: где, в каком месте можно прорвать оборону противника с наименьшими потерями? Это и будет вашей главной задачей.

Полковник прошелся по комнате.

– Мы уже шесть групп потеряли, – глухо, как бы про себя, обронил на ходу Северилов...

– Значит, товарищ полковник, пора собираться? – спросил Маркелов.

– Да. Пора. Кто из вас умеет работать на рации?

– Сержант Кучмин и я.

– Порядок. Это упрощает задачу. Маршрут и детали задания мы сейчас будем уточнять... – Полковник на некоторое время задумался. – Вот что, Маркелов. Кажется мне, что все эти исчезновения разведгрупп как-то связаны с деятельностью моего старого знакомого полковника Дитриха, который, по нашим данным, недавно появился в расположении группы армий "Южная Украина". Очень опасный противник. Правда, неизвестно, чем Дитрих занимается в данный момент и что его привело в эти края, но к блокированию возможных направлений поиска наших разведгрупп он руку приложил без сомнений. Особо обрати внимание на то, что Дитрих часто использует для этих целей служебно-розыскных собак с проводниками. – Полковник помолчал некоторое время, затем тихо сказал: – Очень надеюсь на тебя...

* * *

– Как ты думаешь, Ганс, союзнички не подложат нам свинью?

– Фердинанд, время для оптимистических прогнозов ушло безвозвратно. К тому же большая политика – дело фюрера. Мы с тобой солдаты.

– Ганс, я рад, что именно ты сменишь меня здесь.

– Но я тебе не завидую, Фердинанд. – Генерал Фриснер выглядел усталым и отрешенным. – Ты знаешь, что фюрер отстранил Линдемана за неудачное наступление в районе Даугавпилса. А что он мог сделать? От него требовали нанести контрудар и в то же время забрали 12-ю танковую и 212-ю пехотную дивизии для группы армий "Центр". Мне тоже в мою бытность командующим оперативной группы "Нарва" пришлось подарить одну из лучших своих дивизий, 122-ю пехотную...

– Значит, ты считаешь, что у группы армий "Север" положение критическое?

– Ах, Фердинанд, – вздохнул Фриснер. – Как я могу тебе ответить на этот вопрос, если группой "Север" мне довелось командовать всего двадцать дней?

– Но все-таки, Ганс, неужели дела обстоят настолько плохо, что даже ты, мой старый соратник и друг, не хочешь сказать правду?

– Солдаты теряют веру в победу. Ты можешь себе представить, Фердинанд, до какого позора мы дожили – германские солдаты дезертируют! Моральный дух подорван, со снабжением постоянные перебои – эти бандиты-партизаны держат под своим контролем почти все железные дороги...

Сразу же после отлета Шернера новый командующий группой армий "Южная Украина" генерал Фриснер собрал оперативное совещание командующих армиями и их начальников штабов. Осмотр оборонительных сооружений и позиций войск генерал отложил на следующий день.

По окончании совещания Фриснер вызвал к себе полковника Дитриха.

– Давно мы с тобой не виделись, старина. – Дружески пожимая руку полковнику, Фриснер указал глазами на небольшой кожаный диванчик. Присядем...

– Господин генерал, с вашего позволения – закурю...

– К чему такой официальный тон, Рудольф, кури. А ты все в полковниках ходишь.

– Ценность сотрудника разведки в отличие от офицеров вермахта заключается не в погонах и званиях.

Генерал Фриснер рассмеялся.

– Ты все так же, Рудольф, скептически относишься к армии. Единственный пункт, по которому у нас с тобой разногласия.

– Время нередко меняет мировоззрение человека. Особенно когда идет война.

– Ты стал философом.

– Нет. Я, пожалуй, стал циником.

– Это хуже?

– Для солдата – нет, для разведчика – да.

– Почему?

– Если разведчик работает только ради денег и званий, только ради наград и почестей – он циник до мозга костей. В любой момент его могут перевербовать, предложив куш посолидней, наконец, он может просто струсить. Я никогда до конца не верил таким людям.

– К чему ты клонишь, Рудольф?

– Отвечаю честно на вопросы, поскольку господин генерал, судя по всему, хочет полной откровенности.

– Рудольф, мне хотелось бы услышать твое мнение о состоянии дел в Румынии.

– Все нормально, если судить по заявлениям Антонеску.

– А если судить по данным абвера?

– Дело дрянь, господин генерал.

– Почему?

– Вчера я получил отчет румынской сигуранцы за последние две недели. Весьма интересные вещи творятся за спиной маршала Антонеску... Создан национал-демократический блок коммунистической, национал-царанистской, или крестьянской, и национал-либеральной партий.

– Сведения достоверны?

– Вполне.

– Какие меры приняты?

– Какие меры можно предпринять, чтобы задержать горный обвал на полпути?

– Параллель довольно условная...

– Не возражаю. Работаем и в этом направлении. Но хуже всего то, что король Михай решил удариться в политику, судя по всему, под влиянием своей матери: за последние полгода резко усилились трения между его приближенными и Антонеску. А это явно неспроста. Правда, король пытается делать вид, что его отношение к Антонеску не изменилось, но это меня больше всего и настораживает.

– Думаешь, он способен открыто выступить против Антонеску?

– Господин генерал, чтобы спасти свою корону, Михай пойдет на все. Тем более что армия на его стороне и многие генералы настроены против Антонеску.

– Ну что же, спасибо, Рудольф, за информацию. А теперь займемся вопросами, которые касаются нас непосредственно...

С этими словами генерал Фриснер направился к крупномасштабной карте.

– Насколько я информирован, в данный момент у нас наиболее боеспособной является шестая армия. Так, Рудольф?

– Да.

– И что фланги у нас самое уязвимое место, поскольку там оборону держат румынские войска. Это соответствует действительности?

– Вполне.

– Допустим, эти сведения не являются тайной и для русских.

– Весьма возможно.

– Тогда мы и будем исходить из этого факта. Рудольф, мы сейчас с тобой немного пофантазируем. Сыграем в бумажную войну. Итак, ты русский командующий, и тебе известно, что все лучшие войска Германии сосредоточены в районе вот этого выступа, то есть они прикрывают Кишинев. Куда ты направил бы свой основной удар в предстоящем наступлении?

– Здесь и думать долго не нужно. Конечно же, по флангам. С южной стороны – удар по 3-й румынской армии с форсированием Днестра и Днестровского лимана, а на нашем левом фланге – прорыв обороны в расположении 4-й румынской армии с направлением главного удара на Хуши. Удары по сходящимся направлениям, и в результате – "котел" в районе Кишинева...

– Правильно! Совершенно логично, Руди. Я бы тоже так поступил. И все же есть один, весьма важный момент, о котором мы, немцы, предпочитаем умалчивать. Это – возросшее оперативно-тактическое мастерство русских военачальников, нестандартность их мышления. Русские уже не те, что в сорок первом, Рудольф, далеко не те. А мы продолжаем по инерции считать их неспособными тягаться с гениальностью немецкой военной мысли. Очень опасное заблуждение.

Фриснер, возбужденно жестикулируя, бегал вдоль огромной карты, которая занимала почти всю стену кабинета.

– А если русские ударят по 6-й армии? Невозможно? Вполне возможно, Руди! Смотри, что получается в этом варианте. Для того чтобы усыпить нашу бдительность, русские могут провести отвлекающие удары по флангам. Могут! На кишиневском направлении им необходимо форсировать Днестр, что сопряжено с большими потерями. И конечно же, мы подобного поворота событий не должны ждать, следуя твоим умозаключениям (да и не только твоим), а значит, сосредоточим все внимание на флангах, возможно, с привлечением дополнительных сил (насколько я знаю, генерал Шернер определил в резерв две пехотные и одну танковую дивизии). Вот тут-то русские и используют элемент внезапности! Не согласен? Хорошо, поспорим! Во-первых, форсировать Диестр для русских при их современном оснащении, хорошем артиллерийском и воздушном прикрытии и определенном опыте подобных операций не является сложной проблемой. Во-вторых, взломав оборону и уничтожив лучшие наши войска, русские, вне всяких сомнений, нанесут удар в направлении Фокшан; ну а там рукой подать до Плоешти и Бухареста. Остаются наши войска на флангах? Вот в этом и заключается замысел: разбить наиболее боеспособные соединения, вбить танковый клин в центр группы армий "Южная Украина", расчленить на две части и при поддержке русского флота и морских десантов запереть нас в двух вместительных "котлах". Все!

Тяжело дыша, Фриснер подошел к столу, плеснул из высокогорлого графина воды в фужер, выпил.

– Ну, что ты на это скажешь, Рудольф?

– А если все-таки русские ударят по флангам? Неужели вы вовсе исключаете такую возможность?

– О нет, ни в коем случае! Будем откровенны: оба варианта могут принести нам большие неприятности. Но только в том случае, если мы не сможем определить направление главного удара русских. Оборона на нашем участке фронта сильная, хорошо продуманная – нельзя не отдать должное моему предшественнику. Командование сухопутных сил и фюрер возлагают на нас большие надежды. Именно здесь, на южных рубежах рейха, мы должны остановить русских, измотать в боях и начать новое, победоносное наступление. Мы щит Румынии и Балкан. Вчера в беседе со мной фюрер сказал: "Я верю, что именно группа армий "Южная Украина" способна внести коренной перелом в состояние дел на Восточном фронте..." Правда, фюрер несколько по-иному, чем ты, оценил ситуацию в Румынии. Он сказал: "Маршал Антонеску искренне предан мне".

– У меня есть вопрос.

– Слушаю.

– Если в итоге ситуация на оборонительных рубежах будет складываться не в нашу пользу, если русские прорвут фронт, что тогда? Или этот вариант исключен?

– Что известно богу, то человеку знать не дано. Это мой ответ на вопрос. Ни в чем заранее нельзя быть уверенным. И если все-таки русские прорвут фронт, то для полного окружения группы армий "Южная Украина" им необходимо упредить отвод наших войск на новые оборонительные рубежи. А для этого нужно захватить переправы на реке Прут, что довольно сложно, можно даже сказать, невыполнимо.

– Почему?

– Дело в том, что тогда русские должны иметь темп наступления до тридцати километров в сутки, иначе у нас получается значительный выигрыш во времени.

– Жду ваших приказаний, господин генерал.

– Ты опять угадал мои мысли. Тебе придется немало поработать. Мои замыслы тебе известны, требуется только подтвердить их или опровергнуть, если они несостоятельны. Времени очень мало, Руди, очень мало...

– В первую очередь вам нужна информация о дислокации и численности русских армий.

– Да.

– И где намечается главный удар.

– Совершенно верно.

– Ну что же, постараемся, господин командующий...

– Но это еще не все, Рудольф. Как у тебя обстоят дела с блокировкой русских разведгрупп?

– За последние полтора месяца не было случая проникновения русских в наш тыл.

– Садись, господин полковник. Будем работать. Будем намечать новую стратегию и тактику на ближайшее время...

* * *

Берег вынырнул из темноты неожиданно. На узком каменном выступе старшего лейтенанта Маркелова уже ждали: подхватили под руки и помогли забраться наверх. Одевались быстро и без слов; старший сержант Пригода и сержант Кучмин с автоматами наготове охраняли остальных.

Вниз по течению шли около получаса, пока Пригода, который был впереди, не заметил узкую расщелину.

Первым полез ефрейтор Ласкин. За ним старшина Татарчук, для страховки.

Время тянулось мучительно долго. Маркелов с тревогой поглядывал на восток, где уже появилась светло-серая полоска утренней зари.

Наконец прозвучал условный сигнал, и разведчики начали по очереди втискиваться между шершавыми стенками расщелины...

Наверху дул легкий ветерок. Когда Маркелов присоединился к разведчикам, Степан Кучмин уже ловко орудовал ножницами, делая проход в проволочных заграждениях. Единственный участок, на котором, учитывая рельеф местности и насыщенную воинскими подразделениями оборону, а также то, что остальные разведгруппы даже не пытались пройти здесь, можно было, по мнению Северилова, надеяться на успех.

Ласкин помогал Кучмину, придерживая обрезанные концы "колючки".

Неожиданно Кучмин замер. "Мина!" – подумал Ласкин, цепенея от неожиданного страха.

– Сигнальная проволока, – шепнул ему Кучмин.

Страх прошел, но от этого легче не стало: Ласкин знал, что эта проклятая "сигналка" – туго натянутая проволока с понавешанными на ней пустыми консервными банками, металлическими пластинками и крохотными рыбацкими звонками – преграда почти непреодолимая. Достаточно рукам чуть-чуть дрогнуть – и ты уже кандидат в покойники: задребезжат банки-жестянки, и вступят в дело пулеметы, которые свой сектор обстрела причесывают с истинно немецким прилежанием и методичностью.

– Что будем делать, Степа? – спросил Ласкин.

– Передай, пусть приготовятся. Режь...

Уперев локти в землю, Кучмин зажал в ладонях коварную проволоку. "Удержать, удержать во что бы то ни стало..."

– Давай... – выдохнул он Ласкину.

Ножницы мягко щелкнули. Невесомая до этого проволока вдруг налилась тяжестью и потянула руки в стороны. Кучмин стал разводить их, постепенно опуская обрезанные концы вниз; у самой земли один конец перехватил Ласкин.

– Последний ряд остался, Степа...

– Погоди чуток, – наконец промолвил Кучмин, с трудом отрывая занемевшие руки от земли.

Измазанные ржавчиной ладони были в крови, которая сочилась из-под ногтей...

Первый привал разведчики устроили в полуразваленной мазанке; дикий виноград оплел ее саманные стены и через проломы в сгнившей соломенной крыше протянул свои гибкие плети внутрь. Вокруг мазанки рос старый заброшенный сад.

– Кучмин, время, – посмотрел на часы Маркелов.

Степан принялся настраивать рацию.

Пригода расположился на широкой лежанке и, постелив полотенце, начал торопливо выкладывать из вещмешка съестные припасы.

– Петро в своей стихии, – и здесь не удержался Татарчук, чтобы не позубоскалить.

– А як нэ хочэшь, то твое дило. – Пригода, который было протянул старшине его порцию, сунул ее обратно в вещмешок.

– Э-э, Петро! Ты что, шуток не понимаешь?

– От и жуй свои шуткы.

Кучмин и Ласкин, посмеиваясь над обоими, тем временем заканчивали завтракать. Старший лейтенант уточнял на карте маршрут, сверяясь с компасом; на душе было легко и радостно – первый и, пожалуй, самый опасный этап поиска позади, на связь вышли вовремя.

Вдруг Ласкин насторожился.

– Собаки, командир... – произнес он.

Теперь уже все услышали приглушенный расстоянием собачий лай, который приближался со стороны Днестра.

– Уходим! – приказал Маркелов.

Через минуту мазанка опустела. Примятая сапогами трава постепенно выпрямлялась; где-то встревоженно прокричала сорока и тут же умолкла...

– Не могу, командир... – Татарчук со стоном опустился на землю. Спина, будь она неладна... Осколками в сорок первом...

Старшина закрыл глаза. Разведчики, потные, запыхавшиеся – бежали уже около получаса, – столпились вокруг.

– Аптечку! – Маркелов упал на колени возле старшины.

Старший лейтенант намочил ватку в нашатыре и сунул под нос Татарчуку; старшина сморщился, закрутил головой и виновато взглянул на Маркелова.

– Вот незадача... – попытался встать, но тут же завалился обратно. Ноги не держат. Уходите. Я их попридержу тут маленько. Все равно кому-то нужно.

– Нет! – Маркелов в отчаянии рванул ворот гимнастерки – перехватило дыхание. – Мы понесем тебя!

– Командир, уходите! Я задержу их.

– Старшина Татарчук! Здесь я командую! Внимание всем – несем по очереди. Я – первый...

Темп движения замедлился. С прежней скоростью бежали только тогда, когда Татарчука нес Пригода, но его надолго не хватало.

Сзади настигали. Судя по лаю ищеек, их охватывали полукольцом; деревья пока скрывали разведчиков от преследователей.

Маркелов вспомнил Северилова. Метод полковника Дитриха круглосуточное патрулирование передовой с использованием обученных собак. Маркелов на мгновение остановился, вытащил карту, всмотрелся: где-то рядом, впереди, должна быть небольшая речушка. Туда, быстрее!

– Быстрее, быстрее!

К берегу речушки скатились кубарем, по мелководью побежали против течения. Маркелов с надеждой поглядывал вверх, где клубились густые тучи, – как сейчас нужен дождь...

Собачий лай приутих, видимо, преследователи искали утерянные следы разведгруппы.

Переправились вброд на другую сторону речушки. Дальше их путь лежал через луг, за которым щетинились деревьями высокие холмы...

Их настигли на вершине холма. Тучи так и не пролились на землю дождем, уползли за горизонт; в небе засияло солнце, которое уже начало клониться к закату. Татарчук шел, опираясь на плечо Пригоды: боль прошла, и только ноги еще плохо слушались.

– Будем драться, – решил Маркелов.

Быстро рассредоточились и стали ждать. Нужно было во что бы то ни стало продержаться до темноты.

Десятка три эсэсовцев медленно ползли по склону. Рыжий офицер снял фуражку, расстегнул мундир и часто вытирал лицо носовым платком. "С него и начну", – подумал старший лейтенант Алексей Маркелов и нажал на спусковой крючок.

Автоматный огонь несколько ошеломил преследователей. Некоторые успели спрятаться за стволы деревьев, кое-кто побежал вниз, а часть, и среди них рыжий офицер, остались лежать, сраженные наповал. Две овчарки скулили и рвались с поводков, пытаясь сдвинуть с места своих хозяев; третья, оборвав поводок, бросилась на Пригоду.

– Гарный пес, – сокрушенно вздохнул тот и всадил в овчарку пулю. – В погани рукы попався...

Некоторое время царило затишье, видимо, гитлеровцы, дезорганизованные гибелью командира и удачными действиями разведчиков, пытались разобраться в обстановке. Пользуясь этим, разведчики сменили позиции.

Наконец заговорили и автоматы эсэсовцев. Плотный огонь прижал разведчиков к земле. "Обходят", – понял Маркелов.

Эсэсовцы уже забрались на холм с правой стороны и, тщательно укрываясь за деревьями, сокращали дистанцию мелкими перебежками. "Забросают гранатами. – Старший лейтенант дал очередь в их сторону. – Не продержимся. Нужно отходить..."

Разведчики, отстреливаясь, уходили к долине.

* * *

Капрал Георге Виеру, невысокий худощавый парень двадцати трех лет, читал письмо из дому.

"...А еще сообщаю, что Мэриука уехала в Бухарест. Она вышла замуж за сына господина Догару, помнишь, он прихрамывал на левую ногу и в армию его не взяли. Мэриука приходила перед отъездом попрощаться. Вспомнили тебя, поплакали. У них в семье большое несчастье, мы тебе уже писали, – на фронте погиб отец. А неделю назад младший брат Петре попал под немецкий грузовик, и теперь у него отнялись ноги. На этом писать заканчиваю, береги себя, Георге, когда стреляют, из окопа не высовывайся. Я молюсь за тебя каждый день, и мама тоже. Все целуем тебя. Твоя сестра Аглая. Тебе привет от Джэорджикэ и Летиции".

– Что раскис, Георге?

– А, это ты, Берческу... – Виеру подвинулся, освобождая место для товарища.

Берческу закурил, мельком взглянул на письмо, которое Виеру все еще держал развернутым, и спросил:

– От Мэриуки?

– М-м... – промычал неопределенно Георге и спрятал письмо в карман. Закуришь? – протянул Берческу помятую пачку дешевых сигарет.

– Давай."

Покурили, помолчали. Берческу искоса поглядывал На Виеру – тот был явно не в себе.

– Все, нет Мэриуки, – наконец проговорил Георге и, поперхнувшись сигаретным дымом, закашлялся.

– Что, умерла?

– Вышла замуж.

– За кого?

– Ну не за меня же! – вскочил Виеру и нырнул в блиндаж.

Через пару минут за ним последовал и Берческу. Виеру лежал на нарах, закинув руки за голову и о чем-то думал.

– Кхм! – прокашлялся с порога Берческу.

Виеру посмотрел на него и отвернулся к стене.

– Георге... – голос Берческу слегка подрагивал. – Ты это... ну, в общем, не переживай. Война закончится, ты молодой, найдешь себе.

– Берческу! – Виеру резко поднялся, схватил товарища за руку. – Давай уйдем! Домой.

– Ты что, Георге! – Берческу замахал руками. – Поймают – пули не миновать. Здесь хоть надежда на солдатское счастье...

– Уйду сам... Ничего я уже не боюсь, Берческу. Не могу! Не хочу! Три года в окопах. Ради чего? Немцы нас хуже скотины считают. А свои? Вчера капитан Симонеску избил денщика до полусмерти только за то, что тот нечаянно прожег утюгом дыру на его бриджах. А тебе, а мне мало доставалось?

– Да оно-то так... – Берческу мрачно смотрел в пол. – Я тоже об этом думал...

Ночью роту, в которой служил капрал Виеру, подняли по тревоге, усадили в грузовики и отправили в неизвестном направлении.

Два последующих дня солдаты трудились не покладая рук – сколачивали фанерные макеты танков и пушек, красили их в защитный цвет. На третий день макеты начали устанавливать на хорошо оборудованные и замаскированные позиции, откуда немцы спешно убирали танки, противотанковые орудия и тяжелые минометы.

Георге старательно обтесывал длинную жердь – ствол пушки-макета. Работа спорилась, время бежало незаметно; пряный дух свежей щепы приятно щекотал ноздри, и капрал пьянел от такого мирного, уже подзабытого запаха. Рядом, что-то мурлыча под нос, трудился и обнаженный по пояс Берческу полуденное солнце припекало не на шутку.