Текст книги "Тайна Розенкрейцеров"

Автор книги: Виталий Гладкий

– Ветшнэ[25]25
  Ветшнэ – ветрено (польск.)


[Закрыть]… – поежился Анджей.

Несмотря на свои богатырские данные, он мерз даже в жару. Но жалобу приятеля Стах воспринял как просьбу принять внутрь сто грамм для храбрости. Он не возражал. Достав из-за пазухи фляжку с коньяком, Коповский предупредил:

– По два глотка! Человеческих глотка, – добавил он, выразительно глядя Анджея, который смущенно потупился.

Выпили, перекурили, закопали окурки в землю – так наказал Черный Человек. Затем все трое, согласно инструкции клиента, надели на ноги прямо поверх обуви суконные чулки с завязками, пропитанные какой-то гадостью. «Чтобы собаки не взяли след…», – сообразил Стах. – Да-а, этот иностранец – очень обстоятельный и предусмотрительный человек…

Ночью монастырь, казалось, вырос до небес. Его мрачная громада давила и пугала. Свет горел только у входа, над воротами, которые были заперты. Стах уже знал от Черного Человека, что музей и вообще вся территория архитектурно-исторического комплекса охраняется вневедомственной охраной. Ее «бойцами» были мужики в годах и несколько человек помоложе. Так что, в случае чего, справиться с ними будет несложно. К тому же, если верить словам иностранца, у охраны на всех был только один довоенный револьвер и два охотничьих гладкоствольных ружья.

Но входить в жесткий стык с охраной не предполагалось; только в крайнем случае…

Они проникли на территорию комплекса через пролом в задней стене монастыря, кое-как закрытый колючей проволокой. На этом месте, судя по всему, стояла сторожевая башня, но ее взорвали, уж неизвестно когда – в старину или во время последней войны. На освещении двора администрация комплекса тоже сэкономила. А вернее, поскупилась. Достаточно большую площадь освещали всего три маломощных, стилизованных под старину, фонаря на столбах. В здание Стах со своей командой забрался через окно помещения на первом этаже, в котором шел ремонт. Оно было без рамы – через оконный проем подавались внутрь цементный раствор, кирпич и побелка.

Библиотеку нашли быстро – у Коповского была хорошая зрительная память, и ему даже не нужно было смотреть на план, составленный иностранцем. Дверь библиотеки взломал Анджей, фомкой, которая нашлась в сумке. Раритетные книги, о которых талдычил Черный Человек, долго искать не пришлось – они стояли на стеллажах особняком.

– Ну что там, есть? – нетерпеливо шептал над ухом Анджей, пристроившись позади Стаха, который перебирал книги, освещая их карманным фонариком.

Ему хотелось побыстрее дать отсюда деру.

– Холера ясна! – в отчаянии выругался Коповский. – Мы пролетели как фанера над Парижем.

Нужной книги не было. Не веря своим глазам, Стах еще раз, более внимательно, просмотрел старинные раритеты, разложив их на полу. Нет, он не ошибся; похоже, налет на музей оказался пустышкой.

– Искать! – приказал он, зверея.

Подельники знали, что от них требуется, поэтому без лишних разговоров рьяно принялись за поиски. Свет не зажигали, но все равно окна библиотеки задернули шторами, чтобы снаружи не были видны лучи фонариков. Их потуги оказались тщетными. Рукописные книги как сквозь землю провалились, хотя Черный Человек утверждал, что они должны быть в библиотеке.

– Придется бабки возвращать… – как бы про себя негромко сказал Збых.

Ему все еще мерещился красноглазый пес, похожий на исчадие ада.

– Еще чего! – вскинулся Анджей. – В том, что мы не нашли эти книжки, нашей вины нет.

– Это пусть Стах объяснит заказчику… – буркнул Збышек.

Коповский помалкивал. Он был растерян и мысленно призывал Черного Человека, чтобы он подсказал, что делать дальше. Иностранец словно услышал его немую мольбу. Он категорически запретил Стаху выходить на связь с территории архитектурно-исторического комплекса – уж неизвестно, почему. И когда в кармане тихо загудел зуммер, Коповский едва не заорал от радости.

– Ну?

Голос Черного Человека звучал как отдаленный гром.

– Дохлый номер, – с неожиданным облегчением ответил Стах.

Он был рад, что теперь есть на кого переложить ответственность.

– Искали хорошо?

– Можете не сомневаться.

– Я это предполагал… – Иностранец ненадолго умолк. – Что ж, тогда запускаем вариант номер два.

– Не понял…

– Книги, скорее всего, в сейфе директора. Его кабинет находится в административном здании. На плане оно указано.

– Сигнализация там есть?

– Да. Но она будет отключена… вместе с освещением. Через полчаса. Все понятно?

– Так точно! – по-военному ответил Стах.

– Продолжение следует? – недовольно спросил Збышек.

– Заказ должен быть выполнен, – отрезал Стах.

Все получилось так, как сказал Черный Человек.

Свет неожиданно погас, они быстро и без мороки открыли незамысловатый замок на входной двери здания администрации, затем, чтобы не тратить времени, выдавили дверь кабинета директора (она была сделана из толстого картона, набитого на деревянную раму), и, наконец, увидели массивный сейф.

– Ёхерный бабай… – растерянно сказал Збышек. – Полный трандец. Здесь может помочь только взрывчатка. Сейф как в банке.

– Не бери в голову, – весело осклабился Анджей. – Дайте мне пять-семь минут…

Он сноровисто настроил газовый резак, и вскоре в кабинете остро запахло горелой краской и еще чем-то еприятным. Окна закрыть было нечем, поэтому Анджею соорудили будку из шкафов и письменного стола, чтобы снаружи не были видны отблески пламени на стенах и потолке.

Анджей провозился с сейфом не пять минут, как обещал, а целых полчаса. Стах весь извелся, ожидая, что вот-вот появятся охранники. Но все его страхи оказались напрасными. Рукописные книги действительно находились в сейфе. Нужную, – ту, что заказал иностранец, – Стах нашел быстро. На ее кожаной обложке было оттиснуто изображение креста, составленного из роз.

– Все, уходим! – скомандовал Стах, запихивая поистине драгоценную добычу сначала в полиэтиленовый пакет, а затем за пазуху. – Не забудьте инструменты.

– Может, для страховки заберем и остальные книги? – предложил Збышек. – Чтобы иметь стопроцентную гарантию, что получим свои пенёндзы.

– Ни в коем случае, – ответил Стах.

В этот момент он открыл найденный в одном из отделений сейфа деревянный ящичек. Внутри него, в углублениях на черном бархате, покоились… золотые монеты! Те самые золотые монеты, подумалось Стаху, на которые он накинул глазом еще в детстве.

– Неужели золото? – с дрожью в голосе спросил Анджей; и судорожно сглотнул слюну.

– Мы возьмем эти монеты. – Стах проигнорировал вопрос приятеля. – А также бабки…

Он небрежно сунул найденные в сейфе деньги в карман и невольно удивился самому себе: еще совсем недавно эти несколько тысяч рублей были для него целым сокровищем, а теперь он смотрит на них как на простые бумажки.

– Пусть считают, что мы приходили стибрить золотишко и деньги, – развил Стах свою мысль.

– Разумно, – одобрил его действия Збышек.

«Еще бы… – снисходительно подумал Коповский. – Наш заказчик все продумал, это его идея». Правда, ему страсть как не хотелось доводить наказ Черного Человека до логического завершения – он приказал выбросить монеты в речку. Расстаться с детской мечтой было очень трудно.

– Юж сьвит[26]26
  Юж сьвит – уже светает (польск.)


[Закрыть], – посмотрев на окно, озабоченно сказал Анджей.

– Да, пора… – Стах подтянул ремень (из-за треволнений он даже похудел) и направился к выходу.

За ним гуськом потянулись и остальные.

Глава 6. УСТАВ ОРДЕНА РОЗЕНКРЕЙЦЕРОВ

Глеб был категоричен:

– Туфта!

– Ты это про что? – удивленно спросил Николай Данилович, который в это время разжигал очаг.

– Наш план – туфта.

– Не говори ерунду.

– Отец, мы ковыряемся здесь уже две недели, а толку никакого. Нас мистифицируют.

– Нас? Сынок, ты, похоже, забыл, как тебе достался этот план. Насчет мистификации я готов с тобой согласиться, и то лишь после полной и всеобъемлющей проверки имеющегося у нас материала. Но даже если это так, то она рассчитана на кого-то другого, потому как мы к ней не имеем никакого отношения. Это точно. Никто нам план не подбрасывал, никто нас не шантажировал и в экспедицию идти не заставлял.

Глеб неохотно кивнул. Верно, план попал им в руки совершенно случайно. Лабораторный журнал Алоизия ему, в конце концов, надоел. Все исследования этого мракобеса сводились к опытам над людьми, на которых он испытывал разные снадобья; от пространного описания их рецептур

Глеба тошнило. Тогда он переключился на другую рукописную книгу, которая оказалась чем-то средним между дневником и лабораторным журналом. На ее обложке хорошо просматривался оттиск креста, сплетенного из роз. Некогда тиснение позолотили, но под воздействием времени от позолоты остались лишь мелкие частички; их можно было рассмотреть только при помощи лупы. Это уже было захватывающее чтение.

Конечно, Глеб владел латынью не свободно, как родным языком, но все же запинался редко, а со временем и вовсе освоился с «мертвым» языком, который был так нелюбим студентами исторического и археологического факультетов. Дневник явно принадлежал какому-то средневековому ученому или естествоиспытателю. К сожалению, он нигде не оставил имени, в отличие от Алоизия, нацарапавшего свое в лабораторном журнале раз двадцать. Создавалось впечатление, что хозяин дневника был или не очень высокого мнения о своей персоне, или чего-то опасался и прятался за местоимение «мы». Скорее, решил Глеб, второе – ученый не хотел, чтобы странные и, похоже, опасные для жизни опыты и изыскания связывали с его именем. И эта догадка наводила на мысль, что хозяин дневника был личностью непростой и хорошо известной в средневековье.

Рукописная книга ученого так понравилась Глебу, что он решил ее скопировать на ксероксе – чтобы директор, имеющий хороший нюх по части раритетов, не спрятал ее куда подальше. Тогда можно без спешки работать с ней дома, а также в выходные, при этом пользуясь разнообразными справочниками из фамильной библиотеки и Интернетом. Вот тут-то все и случилось. Работая с ксероксом, Глеб неосторожно повелся с переплетом, и он немного надорвался. Пытаясь исправить повреждение, он заметил, что из-под кожаной обложки выглядывает краешек пергамента.

Когда Глеб вытащил пергаментный лист, то едва не задохнулся от волнения – это был план местности! И самое интересное – он сразу сообразил, где она находится. А все по той причине, что Глеб принимал участие в изготовлении большого объемного макета для экскурсантов, на котором была изображена карта района со всеми лесами, полями, холмами, речками, озерами, поселками, деревушками, тремя городами и собственно самим историко-архитектурным комплексом в несколько гипертрофированном – увеличенном – виде. На пергаменте был нарисован путь к Трем Могилам. Это место знали почти все кладоискатели области.

Были о нем наслышаны и Тихомировы. Поэтому определить, что было изображено на плане, Глебу не составило особого труда. Глеба заинтересовал текст, выполненный тем же почерком, что и дневник с крестом из роз на обложке. В нем были туманные намеки на некое сокровище, «неподвластное человеческому разуму». Оно было спрятано в местности, указанной на плане. Детальное описание сокровища и точная локализация тайника, в котором оно хранилось, судя по всему, были зашифрованы в последнем абзаце текста.

Николай Данилович и Глеб недолго бились над расшифровкой. А все потому, что их снедало чувство, знакомое всем кладоискателям. Оно выражалось в одной единственной фразе: «Что если нас кто-то опередит?» Поэтому отец и сын единогласно решили не откладывать экспедицию в долгий ящик. Они надеялись, что все разрешится на месте. Но пока их надежды были тщетны. Клад не шел в руки.

Тихомировы знали, что чаще всего так и случается. Им не раз приходилось бывать в таких переплетах, в особенности Николаю Даниловичу. Однако, они верили в старинный план и упрямо продолжали свои многотрудные поиски.

– Мы уже перепахали весь бугор, – продолжал брюзжать Глеб – А толку?

– В нашем деле количество почти всегда переходит в качество. Отрицательный результат – тоже результат. Мы еще не проверили один квадрат.

– Но там только скалы! Что ж нам, взрывать их, что ли!?

– У нас не хватит взрывчатки, чтобы поднять все камни на воздух. Да и нельзя этого делать, чтобы не уничтожить ненароком тайник. Будем искать.

– А может, тайник находится под жертвенником?

– Но мы не сможем вдвоем сдвинуть его в сторону.

– Так давай взорвем его к бениной маме!

– Молодо – зелено… – Отец со вздохом покрутил головой. – Этого делать ни в коем случае нельзя, даже если под жертвенником лежат сокровища Ливонского ордена.

– Почему?

– Холм и жертвенник были для кого-то святыней. Тронуть ее, значит разбудить какие-то силы, возможно, смертельно опасные и кровожадные. Да, мы с тобой люди двадцать первого века, которые не верят в мистику и разную чертовщину. Но это не значит, что в жизни и окружающей нас природе все так просто и не существует никаких оккультных тайн. Отнюдь.

– Батя, я тебя не узнаю. В последнее время ты стал очень суеверен.

– Старею, сынок, старею…

Николай Данилович грустно улыбнулся.

– Шучу… Но даже суеверия не являются главной причиной того, что я предпочитаю здесь работать тихой сапой и не идти напролом. Вспомни, что вытворяет твой прибор. Из-под земли идет мощный поток неведомого нам излучения. Это уже факт, мы в этом убедились.

– Да, факт, – уныло кивнул Глеб.

– И второе, самое главное, – мы практически установили, судя по фигуркам и каббалистическим символам на жертвеннике, что святилище принадлежало таинственному братству (или тайному ордену – не суть важно) розенкрейцеров[27]27
  Розенкрейцеры – члены тайных (преимущественно религиозно-мистических), близких к масонству, бществ, названных по имени основателя Х. Розенкрейцера (кон.14 – нач.15 вв.); эмблема – роза и крест; розенкрейцеры объединялись в целях алхимических, медицинских, теософических, каббалистических и даже чудотворных.


[Закрыть]. По крайней мере, здесь они точно были. А про них много разных слухов ходило. В том числе и то, что среди розенкрейцеров было немало выдающихся ученых, изобретения и открытия которых далеко опередили не только их эпоху, но и наше время. Так что лучше не будить лихо, пока оно спит тихо.

– Но в таком случае нам никогда не найти тайник!

– Найдем. Если это уникально сокровище готово отдаться в человеческие руки, то мы его отыщем. А если нет, то поклонимся жертвеннику, попросим извинения у местных духов, и отправимся восвояси.

– С этими духами у нас скоро точно крыша съедет… – буркнул Глеб.

Неделю назад, когда при расчистке жертвенного камня на одной из его граней был обнаружен высеченный крест, составленный из роз, – точно такой, как на обложке дневника – отец вдруг начал совершать обряды жертвоприношения. Конечно, они были по-дилетантски наивны и даже смешны, но Глеб чувствовал, как во время церемонии у него почему-то обмирало сердце. Отец наливал несколько капель спирта в углубление сверху камня и клал на плоскую поверхность кусочек сахара. При этом он был очень сосредоточен и что-то шептал себе под нос.

К утру спирт, ясное дело, испарялся, а сахар исчезала, в чем тоже не было никакой тайны – его могли унести птицы или съесть мыши. То же самое отец делал и когда они готовили еду, только спирт и что-нибудь из съестного он отдавал горящему очагу…

В это утро Николай Данилович и Глеб проснулись очень рано. Самое интересное – в отличие от других дней, сегодня у них появился прилив сил. Энергия била из них ключом, словно и не было многочасовой работы по рытью шурфов и траншей и вчерашней нечеловеческой усталости, когда они заползли в палатку, даже не поев, как следует.

– Это потому, что посвежело, – резюмировал отец, обливаясь до пояса холодной водой.

Ночь и впрямь была прохладной, да и день обещался быть милостивым к упрямым кладоискателям, изнывающим с утра до вечера на солнцепеке – жаркое летнее светило так и не показалось, спрятавшись за тучи. Они решили пробовать скалы. Это был скорее жест отчаяние, нежели хорошо продуманный шаг. Скалы и обрыв тоже попадали в границы места, где находился тайник. Он был обозначено крестом. Но что такое крест, пусть и крохотный, нацарапанный гусиным пером – примерно четыре на четыре миллиметра – на плане, масштаб которого весьма приблизителен?

По прикидкам Глеба, это была площадь размером с полгектара – практически четвертая часть плоской вершины холма. Попробуй, найди нужную координату среди колючих кустарников, деревьев и камней. К тому же никакой уверенности в том, что план не пустышка, ни у Глеба, ни у Николая Даниловича не было, хотя они и старались убедить самих себя в обратном.

– Ну, с чего начнем? – Глеб скептически посмотрел на отца.

Долбиться в скалах было идеей Николая Даниловича. Глеб не видел в этом смысла, но послушался.

– Спроси лучше, откуда начнем, – ответил отец. – Настраивай свою бандуру.

«Бандурой» Николай Данилович называл портативный металлоискатель. Прибор и впрямь был немного похож на этот струнный музыкальный инструмент в миниатюре.

– Все равно ни фига не получится, – буркнул Глеб.

– Может, да, а возможно, и нет. У меня есть одна мысль….

– Это обнадеживает. Рассказывай.

– Мы уже определились, что наиболее мощной излучение находится возле жертвенника. Здесь оно гораздо слабее. Но нужно найти место, где его вообще нет или оно минимально.

– Зачем искать? Такое аномальное явление для Трех Могил находится там, где мы спим.

– Не понял… Почему тогда я об этом ничего не знаю?

– Забыл сказать. В тот момент я расчищал от бурьяна место для установки палатки и выравнивал площадку, а ты бил шурф по другую сторону могил. Вот и решил подстраховаться – вдруг то, что мы ищем, находится под моими ногами. Так в нашем деле бывает… по закону подлости. Включил прибор – все в норме, работает, но показывает полное отсутствие металла. Тогда я еще не знал, что это единственное место, где «бандура», как ты выражаешься, может нормально «играть».

– Возвращаемся! – решительно сказал отец.

Далеко идти им не пришлось – до палатки было не более сотни метров. Ее поставили в угол, образованный двумя почти перпендикулярными по отношении друг к другу скальным выходом на поверхность. Поэтому палатку не было видно со стороны, а тем более, издали, и ее обитателей не тревожил ветер, который на этой верхотуре дул днем и ночью, почти не переставая, несмотря на жару.

– Надо еще раз проверить… – Николай Данилович быстро-быстро потер руки, словно ему вдруг стало зябко.

Он с сомнением смотрел на нагромождение камней, среди которых спряталась сшитая на заказ камуфлированная палатка.

– Тогда, батя, крути динамо.

Металлоискатель питался от любого источника постоянного тока, который давал 24 вольта. Поскольку тащить на себе в такую глухомань аккумуляторы может только полный идиот, решили ограничиться переносной и не тяжелой динамо-машиной с ручным приводом– чтобы можно было заниматься поиском (пусть и с определенными трудностями) без помощника.

Действительно, прибор работал в нормальном режиме. Дабы не ошибиться, Глеб отошел от палатки метров на двадцать и сразу же в наушниках раздался характерный треск и завывание.

– Все верно, мы поставили свой вигвам в нулевой точке, – сказал он, выключая «бандуру». – Получается, что сделали это чисто интуитивно. Нам повезло – кто знает, что это за излучение…

Глеб побаивался, как бы поток энергии, исходящий из недр холма, не сказалось на потенции. Но сказать об этом отцу напрямую стеснялся.

– С чего начнем? – спросил Николай Данилович – скорее, сам себя.

– Знать бы…

Глеб беспомощно смотрел на палатку и окружающие ее булыги, будто видел все это впервые.

– Скажи мне, как бы ты действовал на месте тех, кто задумал спрятать клад на вершине холма, в святилище? – спросил Николай Данилович.

Глеб посмотрел на отца и увидел, что его глаза горят, как уголья. Похоже, батя включил свой дар интуитивно чувствовать, где лежат сокровища. Ему уже доводилось присутствовать при экстрасенсорный опытах Николая Даниловича. В такие моменты батя был похож на хрестоматийную Пифию[28]28
  Пифия – жрица в храме греческого бога Аполлона в Дельфах, которая прорицала в состоянии экстаза.


[Закрыть].

Глеб приободрился и, немного подумав, ответил:

– Скалы, образовавшие прямой угол, – отличный ориентир. С памяти он не сотрется никогда, даже если план будет потерян, и пройдут столетия. Во-первых, возвышенность имеет характерный облик плюс три древних кургана. А во-вторых, холм может сровняться с землей только в случае вселенского катаклизма.

Значит, этот природный «сейф» для хранения сокровищ просто идеален. Правильно я мыслю?

– Ты попал в яблочко. Продолжай.

– В курганах клад не спрячешь, потому что грабители могил были во все времена, и никто не мог дать гарантии, что в один прекрасный момент они не поинтересуются содержимым захоронений. Что и случалось много раз и не только в наше время. Это видно по старым раскопам.

– И с курганами все верно, – одобрительно сказал Николай Данилович.

– За две недели мы проверили все мало-мальськи подозрительные места вокруг трех могил и получили дупель пусто. Значит, осталось немного вариантов – или вход в пещеры где-то внизу, среди лесных зарослей (в таком случае мы фиг его найдем), или где-то здесь.

– Логично. На первый взгляд.

– А на второй? – раздражаясь, спросил Глеб.

– И на второй тоже. Я мыслю аналогично.

– От безысходности, – хмуро сказал Глеб. – Тебе просто не хочется расставаться с мечтой – найти что-то необычайное, например, жезл магистра ордена розенкрейцеров. Если, конечно, он существовал.

– Ты уже сдался?

– Батя, коммунисты и кладоискатели не сдаются. Я готов срыть этот холм до основания, но с применением техники. У меня уже кровавые мозоли не только на руках, но и на коленях.

– Взялся за гуж…

– Понял. Но где его искать, этот вход? Здесь одни камни. Я пока очистил и выровнял место под палатку, думал, кончусь. Один камень вытаскиваешь, а на его месте тут же появляется второй. Растут из-под земли, как зубы мифического дракона.

– Есть два варианта. Или вход закрыли большой булыгой, или засыпали землей. Поэтому, первым делом будем искать участок земли, свободный от камней. Ну, а потом, если этот вариант не сработает, займемся камнями.

– У нас не хватит взрывчатки, чтобы взорвать камни.

– Будем сначала их окапывать. За столетия камни вросли в землю не меньше, чем на метр.

– Хорошенькое дельце. Не было печали…

– Не бурчи, как старый дед. Давай штыри.

Длинные, тонкие штыри из закаленной стали были составными, свинчивающимися. Так было удобно таскать их с собой во время поездок, потому что они помещались в рюкзак. Штырями кладоискатели «пробовали» землю в поисках металлических и иных предметов. Тонкий и острый, как жало, штырь, который имел обратную конусность (чтобы не застревал), можно было воткнуть в землю на глубину до трех метров, в зависимости от плотности грунта. Как раз на этой глубине и встречались больше всего ценные находки.

Глеб всегда удивлялся сверхъестественному чутью отца. Этот дар перешел к нему от прапрадеда Саввы, которого считали колдуном. Фамильное чутье и на этот раз не подвело Николая Даниловича. Земля, конечно, за многие годы уплотнилась, слежалась, но именно этот участок был свободен от камней. Он оказался небольшим и почти квадратным, со сторонами в пять и четыре с половиной метра.

Штырь углублялся здесь в землю на полтора метра, притом то, во что он упирался, было плоским и строго горизонтальным.

– Неужели там плита, прикрывающая вход в пещеры? – спросил, дрожа от радостного возбуждения, Глеб.

– Скорее всего, это просто коренная порода, горизонтальный пласт песчаника.

– Так что же, переходим к следующему варианту?

Слова отца подействовали на Глеба как ушат холодной воды.

– Только тогда, когда убедимся на все сто процентов, что этот пустышка, – отрезал Николай Данилович и зло сплюнул. – Доставай лопаты…

Они копали до самого вечера с коротким перерывом на обед. Отец оказался прав – под полутораметровым слоем суглинка находился плоский, как стол, пласт песчаника. Но он был неоднороден. Посредине очищенной от земли площадки выделялся квадрат несколько иного цвета.

– Папуля, я балдею…

Потрясенный Глеб, как слепой, ощупывал границы квадрата, которые были глубокими щелями.

– Это плита, прикрывающая вход! – вскричал он с азартом.

– Похоже… – Отец тоже был сильно взволнован. – Но что за этим входом?

– Узнаем…

Глеб взял небольшую кувалду и с силой ударил по плите. Ответом ему был гулкий звук.

– Пустота. Под ней пустота! – вскричал Глеб.

И начал бить по камню с силой, которую никак нельзя было предполагать в худощавом молодом человеке. Песчаник поддавался плохо – он лишь крошился и откалывался небольшими кусками. До тех пор, пока отец не принес долота.

После этого дело пошло на лад – долота начали вбивать в песчаник по одной линии, и вскоре плита раскололась на несколько кусков; вытащить их не составило особого труда. Черный квадратный зев, открывшийся взору потрясенных кладоискателей, ввел их в состояние близкое к умопомешательству. Взявшись за руки, они сплясали какой-то дикий танец, одновременно похожий на «казачок» и ирландскую «джигу».

– Вниз! – жестом римского цезаря указал Николай Данилович.

– Здесь неглубоко, метра три, – сказал Глеб, опустив руку с фонариком в отверстие. – Я спрыгну.

– Погоди! Сначала обвяжись веревкой для страховки. И будь предельно осторожен – в средний века, как и в древности, тоже любили ставить разные ловушки.

Глеб не стал прыгать вниз, очертя голову, а спустился на веревке. Он оказался в неожиданно просторной камере, явно искусственного происхождения. Следы грубой обработки стен были видны невооруженным взглядом. В камеру с поверхности вела каменная лестница, засыпанная землей.

– Ну, что там? – нетерпеливо спрашивал Николай Данилович.

– Интересно… – бормотал Глеб.

Одна из стен подземной камеры была отделана более тщательно; похоже, ее подвергли грубой полировке. Но главным было не это. На стене рука средневекового резчика по камню высекла латинские буквы, из которых складывались предложения и абзацы (или пункты, если говорить канцелярским языком). Надписи резчик очертил глубокими канавками, превратив их в страницы большой каменной книги.

– Батя, нужно твое присутствие. Спускайся…

Отец теперь уже безбоязненно спрыгнул вниз, и они начали разбирать написанное. Время поработала над текстом как безжалостный цензор, вычеркнув из него целые куски. Все-таки песчаник не был тем материалом, который с вечностью на «ты».

– Переводи, – сказал Николай Данилович. – Здесь моя дилетантская латынь не катит.

Глеб начал читать:

 
»… ВРАЧЕВАТЬ БОЛЬНЫХ ВО ИМЯ МИЛОСЕРДИЯ, НЕ ПРИЕМЛЯ НИ ОТ КОГО КАКИХ-ЛИБО
ЗНАКОВ ПРИЗНАТЕЛЬНОСТИ.
ОДЕВАТЬСЯ СОГЛАСНО ОБЫЧАЯМ ТОЙ СТРАНЫ, ГДЕ НАХОДИШЬСЯ.
НОСИТЬ ДЕВИЗ КРЕСТА-РОЗЫ, КАК УСЛОВНЫЙ ЗНАК ПРИНАДЛЕЖНОСТИ К БРАТСТВУ, И
СИМВОЛ ОРДЕНА.
В СЛУЧАЕ, ЕСЛИ КТО-ЛИБО ИЗ БРАТЬЕВ УМРЕТ ВНЕ ПРЕДЕЛОВ РОДНОЙ ЗЕМЛИ, ПРИНЯТЬ ВСЕ
ПРЕДОСТОРОЖНОСТИ, ЧТОБЫ МЕСТО ЕГО ПОГРЕБЕНИЯ ОСТАЛОСЬ НЕИЗВЕСТНЫМ.
… МЫ ПРИЗВАНЫ К УСОВЕРШЕНСТВОВАНИЮ И УЛУЧШЕНИЮ ВСЕГО СУЩЕСТВУЮЩЕГО – ДО
ТЕХ ПОР, ПОКА НЕ ПРИДЕТ КОНЕЦ МИРА.
ДОСТОЙНЫХ ВОЙТИ В НАШЕ ОБЩЕСТВО МЫ УЗНАЕМ ПО ОТКРОВЕНИЮ.
В ЛЮБОМ ВРЕМЕНИ МЫ ЖИВЕМ НЕИЗМЕННЫМИ, КАК ЕСЛИ БЫ МЫ СУЩЕСТВОВАЛИ С
НАЧАЛА МИРА ИЛИ ДОЛЖНЫ БЫЛИ ЖИТЬ ДО КОНЦА ВЕКОВ.
МЫ ОБЛАДАЕМ КНИГОЙ, ИЗ КОТОРОЙ ЗНАЕМ ВСЕ, ЧТО НАПИСАНО ИЛИ БУДЕТ НАПИСАНО В
ДРУГИХ КНИГАХ.
НАМ ДАНО ПОВЕЛЕВАТЬ ДУХАМИ И ДАЖЕ САМЫМИ МОГУЩЕСТВЕННЫМИ ДЕМОНАМИ.
БОГ ПОКРЫЛ НАС ОБЛАКОМ СВОИМ, ЧТОБЫ ИЗБАВИТЬ НАС ОТ ВРАГОВ НАШИХ. НИКТО НЕ В
СОСТОЯНИИ ВИДЕТЬ НАС, НЕ ОБЛАДАЯ ГЛАЗАМИ ОСТРЕЕ ОРЛИНЫХ.
ВОСЕМЬ ПЕРВЫХ БРАТЬЕВ КРЕСТОВОЙ РОЗЫ ОБЛАДАЮТ ДАРОМ ИСЦЕЛЯТЬ ВСЕ БОЛЕЗНИ.
БОГ РАЗРЕШИЛ НАМ УВЕЛИЧИВАТЬ ЧИСЛО НАШЕ.
МЫ НАШЛИ НОВЫЙ ЯЗЫК, СПОСОБНЫЙ ВЫРАЖАТЬ ВСЕ НА СВЕТЕ И ПОНЯТНО ДЛЯ ВСЕХ НА
СВЕТЕ.
НАШИМИ СТАРАНИЯМИ РАЗЛЕТИТСЯ В ПРАХ ТРОЙНАЯ ТИАРА ПАПЫ.
… МЫ ПРИЗНАЕМ ЧЕТВЕРТУЮ МОНАРХИЮ И ПОЧИТАЕМ РИМСКОГО ИМПЕРАТОРА ГЛАВОЮ
НАШИМ И ВСЕХ ХРИСТИАН.
НАШ ГЛАВНЫЙ ОРГАН, ИМЕНУЕМЫЙ КОЛЛЕГИЕЙ ДУХА СВЯТОГО, НЕДОСТУПЕН НИКАКОМУ
ПОСЯГАТЕЛЬСТВУ, ХОТЯ БЫ СТО ТЫСЯЧ ЧЕЛОВЕК УВИДЕЛИ ЕГО И ЗЛОУМЫШЛЯЛИ ПРОТИВ
НЕГО.
МЫ УБЕЖДЕНЫ И ТВЕРДО ВЕРУЕМ, ЧТО ИСТИНА НАШЕГО УЧЕНИЯ ПРОДЛИТСЯ
НЕПОКОЛЕБИМО ДО ПОСЛЕДНИХ ВРЕМЕН МИРА».
 

Глеб закончил перевод страниц каменной книги и перевел дух.

– Думаю, это устав ордена розенкрейцеров, – сказал он, поднимаясь, – для того, чтобы прочесть последние два пункта, ему пришлось стать на колени. – Жаль, что нельзя прочесть все. По крайней мере, без специального оборудования.

– А зачем?

– Что значит – зачем? – удивился Глеб. – Это открытие мирового значения. Считай, что мы прославились.

Даже если масоны нам и не дадут ордена, то уж кучу «зелени» точно отвалят от своих щедрот. Их много сейчас во власти, и все при деньгах.

– Забудь про это, выкинь из головы, – строго сказал отец. – Пацан…

– Почему? – удивился Глеб.

– Ты внимательно читал текст?

– Как будто.

– Вот именно – как будто, – передразнил сына Николай Данилович. – Повторяю один из пунктов устава: «В любом времени мы живем неизменными, как если бы существовали с начала мира или должны были жить до конца веков».

– Ну и что?

– А то, что мы с тобой прикоснулись к одной из свято оберегаемых тайн розенкрейцеров.

– Батя, их уже давно нету! Все, что мы тут отрыли – не более, чем история. Музейный раритет.

– Не прикидывайся валенком! – разозлился Тихомиров-старший. – Ты грамотный, образованный человек. Кто может дать гарантию, что орден розенкрейцеров не существует до сих пор? А о них много чего написано. В том числе и то, что братья Крестовой Розы обладали знаниями, превосходящими человеческое воображение.

– Допустим. И что из этого выходит?

– То, что любая тайна такого уровня всегда опасна, а касательно ордена розенкрейцеров – вдвойне. Надеюсь, ты знаешь, что свои тайны братство Креста и Розы хранить умело. Это самый засекреченный орден в мировой истории. О нем почти ничего неизвестно. Так, слухи, догадки…

– Отец, не впадай в детство… – Глеб рассмеялся. – Я не узнаю тебя. Ты домысливаешь то, чего не может быть в принципе. Кому сейчас дело до каких-то средневековых мистиков, а им (если, конечно, еще существуют их последователи) – до среднестатистических граждан бывшего соцлагеря?

– Да, ты прав.

Николай Данилович сокрушенно покрутил головой.

– А я старый осел. С твоей колокольни наша находка так и должна смотреться. Будь мне столько лет, как тебе, я тоже так думал бы. Но опыт нашептывает мне совсем другое.

– Ладно, пусть так. Спорить не буду, – сказал Глеб.

И начал рассматривать стены подземной камеры при помощи фонарика, который был совсем не лишний, потому что наступил вечер и начало темнеть.

– Но где же клад? – спросил он озадаченно. – Не думаю, что устав ордена розенкрейцеров, пусть и высеченный в камне, можно назвать большим сокровищем.

– Кому как, – ответил Николай Андреевич.

И начал бессистемно простукивать стены – на удачу.

– Но ты прав, – продолжил он свою мысль. – По идее, здесь должно быть еще что-то. Не зря твой немец… как его?..

– Крюгер, – подсказал Глеб. – Между прочим, он такой же мой, как и твой.

Отец оставил колючую реплику Глеба без внимания и продолжил:

– Так вот, не зря герр Крюгер так страстно желал добыть дневник, чтобы прикарманить план. Камни в Германию не увезешь. А вот кое-что менее габаритное и не шибко тяжелое – запросто.