Текст книги "Уроки покаяния по библейским сказаниям"
Автор книги: Виссарион Епископ (Нечаев)
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 25 страниц)
Глава 40
Гиезий
Гиезиев подражала eси разум скверный (нечистый нрав) всегда, окаянная душе, егоже сребролюбие отложи поне (хоть) на старость, бегай геенского огня, отступивши злых (дел) твоих.
(4 Цар. 5, 20–27)
Пророк Елисей исцелил от проказы сирийского военачальника Неемана. Исцеленный предложил пророку богатые подарки, но пророк отказался от них и отпустил его на родину с миром. Но Гиезий, слуга Елисея, побуждаемый корыстолюбием, не сказавшись ему, поспешил вслед за Нееманом и от имени Елисея выпросил у него часть этих подарков в пользу будто бы двух бедных пришедших к Елисею учеников. Гиезий думал, что Елисей не узнает его обмана, но ошибся. Елисей обличил корыстолюбца и поразил его проказой.
Пример Гиезия показывает, как пагубно корыстолюбие. Оно, по слову Апостола, есть корень всех зол (1 Тим. 6, 10). Оно отвлекает людей от служения Богу, по слову Христа Спасителя: Не можете Богу работати и маммоне (Мф. 6, 24), и, изгоняя из сердца страх Божий, подбивает корыстолюбца на всякого рода несправедливость и обман в отношении к ближним. Кто не боится Бога, не стесняется памятью о Его всеведении, святости и правосудии, тому нипочем, в видах наживы, поступать беззаконно с ближними. Он руководствуется в отношении к ним только внушениями самолюбия и смотрит на них как только на пищу к удовлетворению своей алчности к наживе. Тут не может быть разборчивости в выборе средств к достижению преступной цели, – тут все средства хороши, лишь бы вели к цели.
Корыстолюбца может стеснять разве только страх ответственности перед судом человеческим. Он не боится ни Бога, ни совести; но он знает, что не всегда же можно вести свои нечистые дела безнаказанно, что есть неправды, не только на небо вопиющие, но неизбежно призывающие на себя строгий суд человеческий, если будут открыты и обличены перед ним. Но ни в ком так не сильно чувство самосохранения, как в корыстолюбце. Прибегая к обманам и всякого рода неправдам, чтобы обогатиться за счет ближнего, он с неменьшей хитростью и лукавством умеет уклоняться от строгой кары за них, скрывает следы своих преступных действий, отводит от них глаза общества или суда. Он прикрывает свои преступления видом законности (например, ростовщики) или благотворениями (в пользу церквей или богоугодных заведений); если же привлечен будет к суду, отыщет защитников, известных необыкновенным искусством за приличное вознаграждение черное делать белым. Но корыстолюбец, успевающий безнаказанно творить свои злые дела в настоящей жизни, пусть не надеется избежать наказания за них в будущей жизни, где каждому будет воздано по делам его. Ни неправедные, ни воры, ни лихоимцы, ни хищники Царствия Божия не наследуют (см.: 1 Кор. 6, 9–10), место им в гееннском огне.
Ввиду этого воздаяния сребролюбивым возненавидь, душа, сребролюбие, отложи его по крайней мере в старости, приближающей нас к смерти. Трудно бороться с застарелым недугом; но горе тому, кто умирает с ним без раскаяния, кого сама близость смерти и следующего за ней воздаяния не удерживает от пристрастия к земным стяжаниям.
Прежде, чем смерть разорвет союз души с телом, поспеши, несчастный сребролюбец, отрешить свое сердце от этого пагубного пристрастия и для сего вступи на путь самоотвержения.
Глава 41
Озия
Ты Озии, душе, поревновавши сего прокажение стяжала eси сугубо: безместная бо мыслиши, беззаконная же дееши. Остави, еже имаши, и притецы к покаянию.
(4 Цар. 15, 5; 2 Пар. 26, 19)
Озия, царь иудейский, имел ревность к благочестию, доколе пользовался наставлениями некоего Захарии, который учил его страху Божию (см.: 2 Пар. 26, 5).
За благочестие Господь споспешествовал Озии в его царственных делах: Озия имел многочисленное, хорошо обученное войско и страшен был соседним народам. Он расширил пределы царства, возвел множество укреплений в своем царстве, с успехом покровительствовал скотоводству, садоводству и земледелию. Но на высоте могущества он унизил себя гордостью и высокомерием. Он восхотел соединить в своем лице царскую власть со священническим служением. Последнее законом предоставлено было одним потомкам Аарона. Озия пренебрег этим законом и дерзнул однажды войти в святилище, чтобы самовольно возложить фимиам на алтарь кадильный. Этому своеволию воспротивился первосвященник Озария с 80 священниками; они потребовали, чтобы Озия удалился из святилища и не брался святотатственно не за свое дело. Озия воспылал гневом на обличителей и тотчас же поражен был проказой от Господа. Он остался прокаженным до самой смерти, живя в удалении от людей в уединенном доме, ибо прокаженным возбранено общение с людьми.
Высокомерие, подобное тому, за которое наказан проказой Озия, есть обыкновенное явление в жизни грешника. Поводом к обнаружению высокомерия для Озии послужили успехи в благоустроении царства, как о сем ясно свидетельствует священное бытописание: Когда он сделался силен, возгордилось сердце его на погибель его, и он сделался преступником пред Господом (2 Пар. 26, 16).
Подобное повторяется нередко среди нас. Смиренная доля, скромное положение в жизни располагают людей к смирению пред Богом и людьми. Но вот человек начинает возвышаться над ближними по внешнему положению, труды его вознаграждаются успехами, все обстоятельства благоприятствуют ему, – он становится богатым и сильным. Все это должно бы побуждать его к благодарности Господу, к исповеданию Его милости, ибо Господь убожит и богатит, смиряет и возвышает. К сожалению, нередко бывает противное. Внешнее счастье, богатство и слава кружат голову человеку. Он начинает зазнаваться не только перед людьми, но и перед Богом. Он начинает думать, что своими успехами в житейских делах обязан одному себе, и или совсем забывает Бога, перестает молиться Ему, теряет страх Божий, или если не делается нечестивым, самое благочестие его окрашивается высокомерием, как у Озии. Озия самовольно приступил к священнодействию, которое могли совершать одни священники. Жертва сама по себе – дело благочестивое; но оно сделано Озией вопреки закону, с пренебрежением к правам священноначалия и к чину богослужения.
Подобное самоволие в делах благочестия допускают высокомерные христиане, когда, например, берут на себя духовное учительство не только без благословения церковной власти, но с целью подорвать уважение к ней и распространить свои неправые религиозные мнения; когда не почитают себя обязанными подчиняться церковным законам о еженедельном участии в общественном богослужении, о говении, о постах, утверждая, что все это такие дела, которые или совсем не нужны для спасения, или которые можно делать только по свободному желанию, отнюдь не по долгу. Напрасно кто стал бы обличать их за самоволие в этом отношении; напрасно кто стал бы поставлять им на вид, что даже дела благочестия, если соединяются с непослушанием Церкви, не имеют цены пред Богом, что по слову Христа Спасителя, кто не слушает Церкви, ее пастырей и презирает ее законы, тот язычник и мытарь. Гордые и высокомерные, они не терпят ничьих обличений.
Подобно Озии, они приходят в крайнее раздражение против обличителей – их никто не смей учить и вразумлять, они сами для себя закон.
Озия поражен был проказой в наказание за гордость и своеволие. Не оставляются без наказания и люди, высокомерно удаляющиеся от руководства Церкви в деле благочестия. Они поражаются тоже своего рода проказой. Господь, противящийся гордым, лишает их Своей благодати, предает их постыдным страстям и превратному уму делать непотребное, как предал Он некогда язычникам (см.: Рим. 1, 26–28).
Предоставленные самим себе, они теряют, наконец, последние остатки благочестия, и делаются положительно нечестивыми, и в этом отношении, подобно прокаженным, этим живым мертвецам, заживо умирают для жизни духовной. Как проказа не только покрывает снаружи тело, но проникает внутрь его, повреждает кровь и все соки, так и высокомерная душа сугубо прокаженна: она не только делает беззаконное, но и мыслит безместное, преступное. Не только наружные дела ее гнусны, но и внутренние помышления ее растленны. Она доходит до того, что не только делает зло, но и мыслит одно зло. Она отдается греху без всякой внутренней борьбы – она уже не осуждает его, а одобряет, соуслаждается ему. Грех всецело проникает в эту душу, как проказа в тело. И как проказа заразительна, так и грех. Злые примеры сильнее действуют, чем добрые, грех даже заразительнее проказы. Прокаженных отлучали от людей и тем препятствовали распространению заразы. Но духовно-прокаженные грешники беспрепятственно живут в обществе и легко передают другим нравственную порчу.
Горе тебе, душа, если ты путем гордости и высокомерия довела себя до столь ужасного положения, как духовная проказа! Опомнись и смирись пред Богом. Остави, еже имаши, и притецы к покаянию. Как проказа не есть неисцелимая болезнь, ибо бывали случаи, что прокаженные освобождались от этой болезни, и священник, осмотрев их, объявлял здоровыми и возвращал в общество, – так и грех не есть неизлечимое зло. Один диавол неисправимый грешник; человек же, как ни глубоко пал, всегда может восстать посредством покаяния.
Итак, поспеши принести покаяние Господу и исповедуй свои грехи перед служителем Его священником, и он от лица Божия объявит тебя чистым от скверны греховной, – и вперед не оскверняй себя.
Глава 42
Езекия
Исчезоша дние мои, яко соние (сновидения) восстающего; темже, яко Езекия, слезю на ложи моем, приложитися мне летом живота. Но кий Исаиа предстанет тебе, душе, аще не всех Бог?
(4 Цар. 20, 1–6; Ис. 38, 1–6)
Правнук Озии, благочестивый царь иудейский Езекия, во все продолжение своего царствования пользовался особенным благоволением Божиим. Опыт сего благоволения Господь явил ему во время тяжкой постигшей его болезни. Пророк Исаия уже объявил ему именем Божиим, чтобы он готовился к смерти. Езекия горько плакал, выслушав этот приговор, и на смертном ложе умолял Господа исцелить его и продлить ему жизнь. Господь услышал его молитву и через того же пророка уверил его, что он выздоровеет на третий день и будет жить еще 15 лет.
Болезнь, какая бы ни была, легкая ли, или подобная той, в коей находился Езекия, естественно располагает к мысли о смерти. Но мысль о смерти может быть спасительна для нас только в том случае, если соединяется с заботами о приготовлении к вечности, с покаянием и ревностью остаток жизни провести в богоугождении. С сей целью каждый больной должен обращаться к Господу с молитвой Езекии о продлении лет его жизни. Желание пожить подольше свойственно больше или меньше каждому живущему. Как ни горька иному жизнь, а все ему не хочется расстаться с нею, ибо жизнь, несомненно, есть великое благо. К сожалению, не все знают настоящую цену этому благу. Для многих жизнь дорога только по пристрастию к земным благам и удовольствиям. Им тяжело даже думать о необходимости расстаться с жизнью, потому что тяжело расстаться с этими благами и удовольствиями. В этом отношении они не выше язычников, не имущих упования на загробную жизнь и воздаяние. Для последних с земной жизнью оканчивалось все, и потому они старались извлечь из нее все, что только она могла дать чувственному человеку.
Христианину, верующему в обетования о жизни будущей, земная жизнь дорога как время приготовления к вечности, как время сеяния в виду жатвы. Поэтому, если с одной стороны страх смерти ослабляется в нем тем, что за нею виднеется жизнь в иной области бытия, то с другой в виду этой новой жизни его не может не тревожить мысль о возможности перейти туда неготовым. Эта мысль никому не должна быть чужда.
Сколько бы кто ни был благочестив и добродетелен, как бы ни далеко кто ушел по пути нравственного совершенства, он не может сказать с уверенностью, что он вполне готов к переходу в вечность, вступить в Царство Небесное. Даже такой великий праведник, как святой апостол Павел, который с дерзновением ожидал себе награды в жизни загробной (см.: 2 Тим. 4, 8), говорил о себе: Хотя я ничего не знаю за собою, но тем не оправдываюсь (1 Кор. 4, 4).
Всего менее могут быть решительно уверены в оправдании на том свете те, которые не могут сказать о себе: мы ничего не знаем за собою, на совести нашей не лежит ни единого пятна. Сознание своей греховности и, следственно, неготовности предстать на Суд Божий с особенной живостью должно возникать в нас во время болезни ввиду того, что эта болезнь может разрешиться смертью, за которой следует суд над душой.
Господи, должен говорить больной, исчезли дни мои, как сновидения после пробуждения (см.: Пс. 72, 20). Болезнь пригвоздила меня к ложу и лишила меня возможности пользоваться и наслаждаться земными благами. Они для меня потеряли значение. Они для меня теперь так же суетны, как суетны и пусты сладкие, но быстролетные сновидения. Теперь мне не до земных благ. Чувствую, что, гоняясь за ними, я ничего или слишком мало сделал для спасения души. В лености все житие мое иждих, не помышляя или мало помышляя о смерти и вечности. Осуждаю мою леность, мою беспечность. Знаю, что прошедшего не воротить, а жить осталось, может быть, очень недолго, так что, пожалуй, ничего не успею сделать для вечности. Сжалься надо мною, Господи, как сжалился над Езекией, – продли дни моей жизни, чтобы мне иметь время на покаяние, чтобы приготовиться к переходу в вечность. Даруй мне выздоровление или, если сие Тебе не угодно, по крайней мере, дай мне подольше поболеть, чтобы в муках болезни, подкрепляемый Твоею помощью, я мог научиться смирению пред Тобою, преданности воле Твоей и через это избавиться от вечных мук. Не прошу Тебя, чтобы Ты послал ко мне пророка для объявления, что Ты услышал мою мольбу, как послал к Езекии Исайю, я не стою такой чрезвычайной милости; но я уверен, что Ты Сам близок ко всем призывающим Тебя. Приближься и ко мне Твоею невидимой благодатью, предстань болезненному одру моему, прикоснись ко мне Твоею милосердною десницею и приложи мне лета живота для надлежащего приготовления к вечности.
С молитвой о продолжении жизни болящий может обращаться к Господу также в том случае, если имеет на руках детей, которых не успел воспитать и пристроить, если принял на себя обязательства, для исполнения которых потребно не малое время. Пусть он взывает к Господу: не для меня, Господи, продли мою жизнь, а для моего семейства, чтобы я имел время благоустроить его, – для моих ближних, чтобы я мог сделать для них все, к чему обязался.
Не больные только, но и здоровые должны помышлять о смерти и к ней готовиться. Для углубления в себе мысли о смерти пусть они почаще ставят себя мысленно в положение больных, пусть заблаговременно свыкаются с этим положением и умоляют Господа даровать им время для покаяния, исповедуя, что они еще не успели воспользоваться для сего протекшими днями жизни.
Глава 43
Манассия
Манассиева собрала eси согрешения изволением, поставивши яко мерзости (идолы) страсти и умноживши, душе, негодования (богоненавистные дела). Но того покаянию ревнующи тепле, стяжи умиление.
(4 Пар. 21, 1–2)
Манассия царствовал в Иудее после отца своего, царя Езекии. Сколько отец был благочестив, столько сын нечестив. Манассия уничтожил в своем царстве все, что сделано было в пользу истинного богопочтения Езекией. Манассия восстановил введенное дедом его нечестивым Ахазом служение Ваалу и Астарте, приносил Молоху человеческие жертвы в Гееннской долине, поклонялся светилам небесным и предавался волхвованиям.
Кроме того, он был жестоким гонителем ревнителей истинной веры; по его повелению пророк Исаия, обличитель его нечестия, был перепилен деревянной пилой. Господь не оставил без наказания нечестивого царя. Ассирияне захватили его в плен, оковали двумя цепями и в этом позорном виде, словно зверя, отвели в Вавилон и здесь бросили его в темницу.
Плен и неволя смирили Манассию. Он раскаялся в своем нечестии и воззвал о помиловании к Богу отцов своих. Господь сжалился над ним. Манассия получил свободу и, возвращенный на царство, старался изгладить следы введенного им идолопоклонства и восстановил служение истинному Богу. Памятником его покаяния осталась молитва, которая, подобно молитве Давида: Помилуй мя, Боже, доселе служит для всех руководством к излиянию пред Богом покаянных чувств. Она начинается словами: Господи Вседержителю, Боже Отец наших (2 Пар. 36, молитва Манасии, царя иудейского) и читается в Великом повечерии.
Тяжки преступления Манассии, променявшего веру в Бога отцов на служение ложным богам, унизившего себя грубейшими языческими суевериями.
К сожалению, в подобное нечестие впадают христиане, когда изволением, по одному ничем не оправдываемому произволу, вместо идолов ставят в своем сердце страсти и в угоду им умножают богоненавистные дела, то есть более и более погружаются в нечестие. Самоугодие доводит их до самообожания; пристрастие к людям, например к певцам и певицам, лицедеям, плясавицам, заставляет их пресмыкаться перед ними с совершенным забвением своего человеческого достоинства; пристрастие к мирским развлечением делает их не только равнодушными, но и враждебными к жизни по уставам Церкви; пристрастие к земным стяжаниям заставляет их забывать честь и совесть и т. д. Вера в Бога и упование на него до того в иных оскудели, что они прибегают даже к волхвованиям, вроде тех, которыми опозорил себя Манассия.
Напрасно кто стал бы обличать подражателей Манассии и вразумлять: они ненавидят обличителей и готовы были бы поступить с ними с жестокостью Манассии в отношении к Исаии, готовы были бы сжить их со света, если бы не удерживал их от того страх земного суда и наказания.
Но бедствия смирили Манассию, и он раскаялся. Душа, подражающая Манассии в нечестии, поревнуй и его покаянию, стяжи умиление, которым он умилостивил Господа. Знай, что если не раскаешься, не минуешь гнева Божия. Быть может не будешь наказана здесь, ибо и нечестивые нередко доживают до смерти благополучно и умирают покойно, – но не льсти себя надеждой безнаказанности в жизни будущей. Если не благодарность к Господу, щадящему тебя доселе и долготерпеливо ожидающему от тебя покаяния, по крайней мере, страх будущего неумытного суда Его пусть остановит тебя на пути нечестия.
Приди в себя и исповедуй пред Господом вины твои словами Манассии: «Согрешил я, Господи, паче числа песка морского (осквернив себя множеством всякого рода грехопадений и повторением их несчетное число раз). Многочисленны беззакония мои, Господи, и я недостоин взирать на высоту небесную от множества неправд моих. (Воспоминание о них повергает меня в стыд пред Тобою, и я невольно опускаю очи мои как безответный пред Тобою грешник). Но прошу, моляся Тебе, отпусти мне, Господи, не погуби меня с беззакониями моими, не осуди меня в преисподнюю. Ибо Ты – Бог кающихся и на мне яви милость Твою, а я буду прославлять Тебя во все дни жизни моей».
С сей покаянной молитвой соединяй ревность об очищении себя от нечестия. Иной говорит: «Согрешил паче числа песка морского», – но ни одной песчинки греховной не хочет выбросить из своей души. Не подражай таковым. Не только избегай прежних грехов, но приноси плоды покаяния, твори противоположные грехам добродетели.
Манассия искренность своего покаяния засвидетельствовал тем, что старался уничтожить следы своего нечестия, соблазн, произведенный им между подданными. Старайся и ты не только о твоем спасении, но и о спасении ближних, соблазненных твоим нечестием, увлеченных твоими гнилыми речами и твоим злым примером, чтобы не отвечать тебе на том свете не за одни свои грехи, но и за чужие.
Глава 44
Пророк Иеремия
В рове блата слышала eси Иеремию, душе, града Сионя (к городу Сиону) рыдающа и вопияюща и слез ищуща. Подражай сего плачевное житие, и спасешися.
(Иер. 38, 6; Плач. 3, 6)
Иеремия проходил пророческое служение в последние годы существования иудейского царства, незадолго до вавилонского плена и в начале плена.
Во время своего продолжительного служения он терпел тяжкие и многообразные озлобления от царей, лжепророков, народа, вельмож и священников за беспощадное обличение нечестия и пороков, наипаче же за то, что угрожал бедствиями от вавилонян и убеждал всех добровольно покориться власти царя вавилонского для избежания этих бедствий. Ни обличения, ни угрозы, ни убеждения не вразумляли иудеев, а только раздражали их против пророка.
Однажды, когда Иерусалим, обложенный войсками Навуходоносора, терпел сильный голод, Иеремия был приговорен к смерти за то, что дал совет царю Седекии лучше предаться халдеям, чем ожидать в городе неизбежной смерти. Иеремия был опущен в темничную яму, наполненную тиной. В этой яме он непременно умер бы от сырости и голода, если бы не вступился за него пред царем один богобоязненный, состоявший на царской службе иностранец. Спасенный от верной смерти, Иеремия был свидетелем предсказанных им грозных событий и в книге Плач горько оплакал бедствия своего отечества, подпавшего под власть Вавилона, опустошение и сожжение Иерусалима и храма, прекращение торжественного богослужения, отведение в плен жителей.
Но эти слезы Иеремии были только продолжением слез, какие он проливал во все время своего служения. Все его грозные пророчества и обличения, навлекавшие на него со всех сторон гонения, носят плачевный характер. Он и сограждан своих призывал к плачу (см.: Иер. 9, 17–20), и сам рыдал о граде Сионе, искал и не находил довольно слез, чтобы оплакать его. Кто даст главе моей воду и очесем моим источник слез? И плачуся день и ночь о побиенных дщере людей моих, – взывал он, пророчествуя об избиении детей дщери Сионовой (Иер. 9, 1).
Как Христос Спаситель прослезился на пути к Иерусалиму за несколько дней до Своей крестной смерти, ясно созерцая за сорок лет разрушение этого города и опустошение всей Иудеи: так и Иеремия не мог не плакать, когда открывалась его пророческому взору картина имеющих вскоре разразиться предсказанных им народных бедствий. Не менее горько было для него ослепление народа, не доверявшего его грозным предсказаниям и вразумлениям. Плакал, конечно, Иеремия и в темничной яме, угрожаемый голодной смертью, и плакал не столько о своем личном бедствии и страдании, сколько о горькой судьбе Иерусалима и Иудеи.
Иеремия терпел озлобление от людей вследствие того, что верно служил Господу, исполняя Его святую волю. Он не льстил им, как льстили лжепророки, а говорил им в глаза одну правду, и за то люди ненавидели его и преследовали. Такова большей частью участь ревнителей правды и добра. Побуждаемые любовью к ближним, ревностью о их спасении, они позволяют себе иногда вразумлять и обличать людей в заблуждении и нечестии. В тех людях, которых еще не окончательно помрачили и развратили заблуждения и пороки, обличения и вразумления оставляют спасительный след. Обличай премудра, и возлюбит тя (Притч. 9, 8), – с благодарностью примут твои обличения, ибо в них есть приемлемость к истине.
Но есть люди, в которых заблуждения и страсти подавили эту приемлемость, сделали их поистине безумными. Такие обличениями только раздражаются. Обличения только озлобляют их. Именно таковых разумеет Премудрый, когда говорит: Не обличай злых, да не возненавидят тебе (Притч. 9, 8). Трудно ужиться с ними ревнителям правды и добра. Они возбуждают ненависть в нечестивых не одними словесными обличениями: самая жизнь благочестивых, без слов, служит обличением для нечестивых, нестерпимым для них. Всякий, делающий злое, ненавидит свет и не идет к свету, чтобы не обличились дела его, потому что они злы (Ин. 3, 20).
Но как ни тяжело жить благочестивому среди нечестивых, он не должен падать духом, не должен искать их снисхождения и благосклонности малодушной уступчивостью их правилам и обычаям. Пусть он подражает плачевному житию Иеремии – и спасется. Пусть он всю жизнь, подобно Иеремии, оплакивает заблуждения и пороки людские, но сам не увлекается ими; пусть за противодействие им словом и жизнью терпит поношения от людей, не ослабевая в терпении до конца жизни; пусть вместе с сим плачет и о своих грехах вольных и невольных – о таких, в которые впадает по своему злому побуждению, и о таких, которые приражаются к нему, вопреки желанию, от окружающей его развращенной среды: и Господь за все сие воздаст ему славой и честью в будущем веке согласно Своим обетованиям: Претерпевый же до конца, той спасен будет (Мф. 10, 22); Блажени плачущии [здесь], яко тии утешатся [там] (Мф. 5, 4); Сеющии слезами [здесь], радостию пожнут [там] (Пс. 125, 5).
