Текст книги "Мой властелин"

Автор книги: Вирджиния Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 13

Близился восход. Внутри типи стало немного светлее.

Дебора щурилась на серые полоски света, проникавшие сквозь опущенный полог типи. Вход был с востока, как и у остальных жилищ, в знак приветствия восходящему солнцу.

Видимо, это часть их верований, подумала Дебора.

Она посмотрела на Ястреба. Он лежал, небрежно обняв ее.

На лице ее проступил легкий румянец, когда она вспомнила о том, что произошло ночью. Как она теперь посмотрит ему в глаза?

Неужели женщины, которых она знала, отдаются с такой же страстью? К сожалению, ей не у кого об этом спросить.

Но самое ужасное, она делала это не только для того, чтобы вернуть свободу себе и кузине. К Ястребу ее влекло с самого первого дня, когда он нагло ее рассматривал. Его попытки соблазнить ее только добавили ему привлекательности. В конце концов, он заставил ее переспать с ним. И она отдала ему не только тело, но и сердце. Дебора полюбила его.

Осознав это, Дебора пришла в отчаяние. Она не могла остаться в лагере команчей. Но не хотела расставаться с Ястребом. Джудит ее не поймет. Дебора почувствовала на себе взгляд Ястреба, посмотрела на него и отвела глаза.

– Ты не спишь. Тебе больно?

– Чуть-чуть.

Она густо покраснела.

Его рука соскользнула с ее плеча и стала теребить сосок. Дебора с трудом сдержала стон.

– Не надо, Ястреб.

Он убрал руку. Какое-то время они молчали. Каждый, думал о своем.

У Ястреба из головы не шла мысль о том, что он должен отвезти Дебору и Джудит до того, как за ними придут солдаты, с лошадьми и оружием и будут убивать всех подряд. И виновных, и невиновных. Может быть, он и не виноват в том, что эта женщина появилась в их лагере, но он несет ответственность за ее пребывание здесь. Ведь он мог отвезти ее домой, но не захотел. Оставил в лагере. А теперь потеряет ее ради того, чтобы не случилось беды.

Интересно, что ощущал его отец, когда вынужден был вернуть его мать ее народу. Наверняка Белый Орел страдал, и теперь Ястреб хорошо понимал его и сочувствовал. Размышления Ястреба прервала Дебора.

– Что ты собираешься со мной делать? – тихо спросила она, и сердце Ястреба болезненно сжалось. Свет проникал сквозь швы бизоньей шкуры, просачивался сквозь дымоход наверху. Щурясь, Ястреб пожал плечами.

– Отвезу тебя обратно.

– Отвезешь?

– Разве ты не этого хочешь? – Он крепко сжал ее руки.

– Да, разумеется.

Она сглотнула.

– Мне больно.

Он отпустил ее руки и лег на спину. Уставившись на дымоход, Ястреб с горечью подумал, что сам себя перемудрил. Не овладей он ею, испытывал бы сожаление. А теперь испытывает чувство потери. Хотя и не любит ее. Просто восхищается ее красотой, желает ее. Но не любит. Да и она не питает к нему серьезных чувств. Только страсть.

Тогда почему же он был в таком плохом настроении?

Еще до полудня Ястреб снова пришел к Деборе. Там он застал сестру.

– Мне жаль, что ты уезжаешь. – Девочка утирала слезы. Она говорила по-английски.

– Что, в лагере все говорят по-английски? – спросила Дебора.

– Нет, – мотнула головой Подсолнух. – Только некоторые. И то совсем немного. Я говорю хорошо, потому что брат меня научил, когда я была маленькой.

– Жаль, что со мной никто не говорил на моем языке, ведь я многого не могла понять, как ни старалась.

Подсолнух снова заплакала.

– Я хотела, но брат не позволил. Я пыталась помочь тебе.

– Я знаю, что пыталась. Прости. Я не хотела тебя обидеть, – сказала Дебора со вздохом.

Она посмотрела на полог типи, ожидая возвращения Ястреба.

– Я очень смущена, – едва слышно произнесла Дебора.

– Ты любишь его? – спросила Подсолнух.

Дебора уставилась на нее.

– Сама не знаю. Он обещал отвезти меня к моему народу. Так что теперь это уже не имеет значения.

– Имеет. Если ты скажешь ему, что любишь его, он не отвезет тебя обратно. Ты станешь его старшей женой.

Дебора нахмурилась:

– Старшей женой?

Подсолнух повеселела:

– Да, старшей женой. Остальные будут тебе подчиняться.

– Остальные? – Дебора понизила голос.

Ее глаза засверкали. Она устремила взгляд на открытый полог типи.

Подсолнух была озадачена:

– Ты не хотела бы стать его старшей женой?

– Нет, не хотела бы.

Дебора расправила платье, подаренное ей Подсолнухом. Оно было сделано из мягкой замши и расшито бисером.

– Ты не хочешь оставаться в лагере, – тихонько произнесла Подсолнух.

Дебора не знала, что ответить. Как рассказать невинной девочке правду? Дебора любила Ястреба, но сознавала тщетность этой любви. Он живет в племени команчей, он – один из них. Она не может так жить.

Наконец она заговорила:

– Нет, я скучаю по моему народу, понимаешь?

– Да, я тоже скучала бы по отцу и брату. – Подсолнух снова нахмурилась. – Но мой брат приходит ненадолго. Это сейчас он задержался, потому что когда пришел в последний раз, я была младенцем.

– Я думала, он всегда здесь живет.

– Нет. Он приходит, и снова уходит в мир бледнолицых. Хотя он там лишний.

Дебора заметила в ее глазах тревогу.

– Ведь его отец – тот, кто женился на его матери, – отослал его прочь. У брата до сих пор остались на спине шрамы от ударов хлыста.

– Его били хлыстом?

– Да. Бледнолицый муж его матери разозлился, что отец Ястреба – индеец, и выбросил его, как ненужную вещь. Он никогда об этом не рассказывает, но постоянно думает о матери. Я это точно знаю. Мой брат – хороший человек. Смелый, великодушный. Но его сердце разрывается между двумя мирами.

Дебора закрыла глаза, представив себе, как Ястреб уходит из дома, движимый ненавистью. Это многое объясняло. Но не извиняло того, как он вел себя по отношению к ней.

– Он приносит мне твердые конфеты, когда возвращается, – говорила Подсолнух, – но я всегда по нему скучаю. Он сказал, что больше не уйдет, но папа в это не верит. – Она понизила голос: – Если ты останешься, он не уйдет.

– Я не могу остаться. Мы с кузиной должны вернуться.

– А она не может поехать одна?

– Нет.

В это время вернулся Ястреб. Он вошел в типи с непроницаемым выражением лица. Ее сердце болезненно сжалось. Неужели это тот самый мужчина, который шептал ей нежные слова и ласкал ее?

Дебора испытала неловкость. Ей стало не по себе. Она не знала, как себя с ним вести, и избегала его взгляда.

Подсолнух ушла, они остались одни. Дебора все еще не решалась взглянуть на него.

Он опустился на пятки рядом с ней:

– Дебора, ты избегаешь меня?

– Да.

Он раздраженно хмыкнул:

– Ну, кончай. У тебя слишком мало времени и слишком много дел, чтобы разыгрывать из себя леди.

Она вскинула голову, ее глаза гневно блеснули.

– Я не разыгрываю из себя леди!

– Разве? – Он спокойно посмотрел на нее.

Она отвернулась.

– Не знаю, как я должна себя вести после…

– После чего?

– После сегодняшней ночи.

– И после утра тоже?

Ястреб взял ее за подбородок и повернул к себе лицом. Его пальцы были теплыми.

– В том, что мы делали, нет ничего постыдного.

– Для мужчины.

– Дебора. – Он сжал ее сильнее, когда она попыталась отвернуться. – Я знаю, что думают бледнолицые женщины. Здесь все по-другому. Ты не несешь ответственности за то, что произошло, если ты это хотела услышать.

– Да, именно это, – произнесла она с горечью. Он вскинул брови.

– Я не могу притвориться, будто в моей жизни ничего не произошло. И ты это знаешь. Но в одном ты прав: я не несу ответственности. За это отвечаешь ты.

Он поджал губы, глаза его вспыхнули. Он был в ярости. Что ж, она была права, тут он ничего не сможет изменить. Она никогда больше не увидит его. Он скоро уйдет, и для нее все останется в прошлом.

Ястреб поднялся и навис над ней, сжав кулаки, стараясь сохранить самообладание. Она явно задела его за живое.

– Ничего больше не говори, – прохрипел он. – Я сдержу данное тебе обещание. Вы с кузиной вернетесь домой. Но я не возьму чужую вину на себя. Я разделю ее, ты не можешь отрицать того, что чувствовала.

Его щеки пылали. Она освободила руку и, собрав остатки своего достоинства, сказала:

– Да, чувствовала. Но мужчина, столь искушенный в соблазне, как ты, добивается этого с легкостью.

Она ожидала, что он станет это отрицать. Скажет, что она не такая, как все, что небезразлична ему.

Но Ястреб ничего подобного не сказал.

– Все кончено. Ты вернешься к своим, – прорычал он.

– А ты?

На мгновение в его взгляде появилась нерешительность, но он скрыл ее, опустив ресницы, и равнодушно пожал плечами:

– Я сделаю то, что должен сделать.

– Понятно.

Дебора судорожно сглотнула.

– Когда мы уезжаем?

– Скоро. Будь готова.

Боль пронзила все существо Деборы.

Был поздний вечер следующего дня, когда они добрались до окраин форта. Дебора не знала, что это за форт, но заметила знакомые деревянные постройки, рассеянные по плоской поверхности. Высоко в небе висела полная луна, залив тихую местность ярким светом.

– Где мы? – прошептала она, чувствуя, как напряглись воины, сопровождавшие их.

Ястреб восседал на жеребце с легкой грацией, никак не вязавшейся с мрачным выражением его лица. В его взгляде, обращенном к ней, было напряжение.

– Бледнолицые солдаты. Мы рядом с тем местом, где меня схватили?

– Да.

Его жеребец нетерпеливо переминался с ноги на ногу, полная луна посеребрила черные волосы Ястреба. Его обнаженная грудь приобрела бронзовый оттенок, амулет, висевший на шее, сверкнул в отраженном свете.

Одна из лошадей встала на дыбы и захрипела, но всадник быстро успокоил ее. Их сопровождали два десятка воинов, готовых в любой момент отразить нападение. Винтовки заряжены, копья наготове.

Но вокруг стояла тишина, не было ни души, ничто не предвещало опасности. Однако команчи предприняли все меры предосторожности и оставались вне досягаемости ружейных выстрелов.

За всю дорогу Джудит не произнесла ни слова. А ночью она свернулась калачиком рядом с молодым воином. Дебора слышала, что Ястреб называет его кузеном, и подумала: два кузена возвращают двух кузин. Должно быть, это хорошее предзнаменование.

Настало время их освобождения, и Деборе стало грустно. Она не могла поверить, что никогда больше не увидит Ястреба и его сестру. Меньше чем за два месяца она успела к ним привязаться. Когда она уезжала, Подсолнух плакала, Дебора тоже едва сдерживала слезы. Девочка была убита горем. Сердце Деборы обливалось кровью. Испытывает ли Ястреб хоть малую толику тех страданий, что она? Судя по его виду – нет. Дебора незаметно смахнула предательскую слезинку и тут же одернула себя. Да, он дикарь, жестокий и безжалостный. Не будь она девственницей, он изнасиловал бы ее в первый же вечер.

И все же она влюбилась в него. Но со временем это пройдет. Ей пришлось отдаться ему ради собственного спасения и спасения кузины. Дебора надеялась, что забудет его. Но если боль расставания не утихнет, она не вынесет ее.

Ястреб соскользнул с лошади, неторопливо приблизился к ней и протянул руки, чтобы ссадить ее с лошади. Затем поставил ее на ноги.

– Иди, – резко произнес он на языке команчей.

Он отказывался говорить с ней по-английски при соплеменниках. Она кивнула и последовала за ним, когда он отвернулся и отошел, на несколько ярдов в сторону.

Ее сердце учащенно забилось. Он менял свое решение? Или он хотел пойти с ней? Вопросы повторялись, хотя она знала ответы на них.

Когда, добравшись до кромки горной гряды, с вершины которой был виден форт, Ястреб повернулся, его лицо было наполовину затенено, но она видела в его глазах осторожность, в тех темно-голубых глазах, которые могли искриться от смеха или тлеть так, что ее пульс увеличивался, а ее сердце сжималось. Легкий ветерок отодвинул волосы от его лица. Из-за широкого кожаного ремня, поддерживавшего его волосы, свисало перо, мягко поглаживая щеку. Перо ястреба.

Она инстинктивно дотронулась до него, ее пальцы легко скользнули по его скуле. Он быстро перехватил ее руку и взглянул на нее:

– Keta.

– Теперь ты можешь говорить по-английски. Они не услышат.

Ястреб долго смотрел на нее, потом тяжело вздохнул и – отпустил ее руку.

– Я хочу тебе кое-что подарить.

Дебора ждала, охваченная отчаянием, ветер играл с ее волосами. Вдали завыл койот.

Когда Ястреб подошел поближе, она уловила знакомый запах табака и сыромятной кожи. Комок подступил к горлу, когда он тихонько дотронулся до ее лица и тут же отдернул руку.

Ловким движением он снял что-то с шеи и протянул ей:

– Я хочу, чтобы ты это носила.

– Что это?

– Ahpu-a tsomo korohko.

Она мотнула головой:

– Я не понимаю.

– Это принадлежало моему отцу. Он оставил это моей матери на случай, если она когда-нибудь захочет отыскать его. Когда я вырос, то с помощью этого нашел своего отца. Ты тоже сможешь найти меня, если захочешь.

Мгновение она не могла произнести ни звука. Она узнала амулет. Он был на Ястребе, когда она впервые его увидела. На тонкую косточку была намотана полоска кожи, а к ней привязаны перья.

– Ястреб, я не знаю… я не знаю, что сказать.

– Ничего не говори. Просто возьми это и храни. Он сунул амулет ей в руку, перья защекотали ладонь.

– Это перья ястреба? – тихонько спросила она. Он покачал головой и слегка улыбнулся:

– Нет. Это перья орла. Для команчей они священны. Моего отца зовут Белый Орел. Ни один индеец тебя не тронет, если увидит их.

– Отец не расстроится, узнав, что ты отдал его подарок?

– Нет.

– Тогда спасибо.

Он указал на небо, где ярко светила луна. Казалось, она совсем близко. Стоит протянуть руку – и достанешь ее. При лунном сиянии волосы Ястреба цвета черного дерева казались серебристыми, а кожа – позолоченной. На мгновение он показался Деборе греческим богом, сошедшим с Олимпа.

– Когда увидишь полную луну, вспомни обо мне, – мягко произнес Ястреб. – Некоторые называют ее луной команчи.

– Почему?

Он широко улыбнулся:

– Потому что ночное солнце дает нашим воинам достаточно света во время набегов. Дебора содрогнулась, вспомнив, что когда праздновали их свадьбу с Мигелем, тоже ярко светила луна. Именно тогда и пришли команчи, чтобы грабить и уводить в плен.

Сегодня луна тоже была полной и ярко светила.

Дебору била дрожь. Амулет лежал у нее на ладони. Пожив некоторое время в деревне команчей, Дебора изменила о них свое мнение. А теперь Ястреб, будто нарочно напомнил ей ту страшную ночь, когда Мигеля убили, а ее увезли.

– Ты участвуешь в набегах? – вырвалось у нее. – Да.

– Как ты можешь?

– Ты бы не поверила, если бы узнала, чем я занимаюсь.

Его зловещий тон заставил ее закрыть глаза.

– Ты решила, что я могу быть ласковым и нежным только потому, что наполовину бледнолицый?

Она покачала головой:

– Нет. Конечно, нет.

– Правда, в набеге, совершенном на асиенду, где захватили тебя, я не участвовал. Кстати, в мире бледнолицых, я занимаюсь примерно тем же.

– Не могу себе этого представить, – порывисто ответила Дебора.

Амулет покачнулся, когда она указала рукой на форт, находившийся под ними.

– По крайней мере, здесь никто никого не порабощает ради забавы или собственного удовольствия.

– Разве? – В его глазах появился опасный блеск. – Ты ошибаешься.

– Не ошибаюсь. Да ты и сам это знаешь. Если ты наполовину бледнолицый, тебе следует примириться с самим собой. Ты не можешь отрицать своего происхождения. А цивилизованные люди не грабят и не убивают.

– Может быть, там, откуда ты приехала, – нет, но здесь мужчины всех цветов убивают друг друга по любому поводу. И даже без повода.

– Как ты можешь отказываться от собственного происхождения? – спросила она. – Ты же наполовину бледнолицый.

Ястреб подставил лицо ветру и помолчал. А когда заговорил, в голосе его уже не было злости, только усталость.

– Я – полукровка. Если буду жить, как команчи, ты меня возненавидишь. Если, как бледнолицый, возненавижу сам себя. Можно уйти от женщины, но нельзя уйти от самого себя.

– Вот почему ты здесь? Ты решил забыть о своем происхождении и вести образ жизни команчей?

Он слегка улыбнулся:

– Нет, не совсем. Это был неосознанный выбор. Я просто выбежал из дома и побежал, куда глаза глядят.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Как бледнолицый, я должен был принять кое-какие решения, но не все они были встречены с одобрением. Дела мои осложнились. Мне нужно было где-то укрыться, и я подумал, что смогу затеряться в лагере команчей. Или найти свое место в мире бледнолицых. – Он пожал плечами. – Мне не удалось ни то ни другое.

– Что же все-таки заставило тебя участвовать в набегах команчей?

Его лицо приняло жестокое выражение, тон стал грубым.

– Вряд ли тебе понравится то, что я скажу. Бледнолицые хуже команчей. Думаешь, индейцы – дикари? Ничего подобного. Я встречал, знаю бледнолицых, которые по воскресеньям ходят в церковь, а по понедельникам нанимают людей для убийства проповедников. Не пытайся утверждать обратное, я точно это знаю.

Мгновение она смотрела, на его пылающее напряженное лицо. Что произошло в его жизни? Почему он так ожесточился? Раздвоение личности заставляло его страдать. Он превратился в бездомного парию. Дебора впервые взглянула на него под этим углом зрения, и многое в его поведении стало ей ясным. У него даже голос менялся: надрывный и резкий, он становился вдруг протяжным и мягким.

Деборе было жаль его до боли. Но она знала, что Ястреб не примет ее сочувствия.

– Как ты будешь теперь жить? Сражаться на стороне команчей, пока тебя не убьют солдаты?

– Нет, я не стану подвергать их риску. Я помогу им переехать на зимовку, а потом уеду.

– Куда уедешь? Что будешь делать?

Он улыбнулся:

– Все необходимое, чтобы выжить, как и любой человек. Я приспособлюсь. Через пару месяцев ты забудешь обо мне. У женщин короткая память, как я успел заметить.

Он взглянул на Джудит, потом снова на Дебору. Ястреб снова замкнулся в себе, как и подобает воину команчей.

По ее щекам текли слезы ярости. Она хотела сказать, что не все женщины одинаковы, но гордость не позволила. Она и без того чувствовала себя достаточно уязвленной, чтобы произнести слова любви. И сказала спокойно:

– Спасибо, что сдержал слово. Буду рада вернуться домой.

– Это Форт-Ричардсон. Ты недалеко от дома, но я не хочу рисковать моими людьми. Тебя, возможно, ищут солдаты.

Он поднял голову и посмотрел на тихий форт:

– Тебе пора. Их часовые могут спать не так крепко, как обычно.

В его словах был сарказм – она улыбнулась, несмотря на боль.

Дебора постояла еще немного, но он даже не прикоснулся к ней.

Не сказал прощальных слов, не поцеловал ее.

Ястреб повернулся, и она молча пошла за ним.

Он подсадил Дебору на лошадь. Взял у нее амулет и надел ей на шею. С трудом, сдерживая слезы, Дебора посмотрела Ястребу в глаза. Он улыбнулся, погладил ее по щеке большим пальцем и отвернулся, знаком велев кузену привести лошадь Джудит. Желтый Медведь передал ему поводья, после чего Ястреб отогнал своего жеребца. Он взглянул на сопровождавших его воинов:

– Muu ta-wo-i-a-ka maka-miki!

Из его команды Дебора поняла слово «винтовка». По спине у нее пробежал холодок. Неужели он собирается открыть огонь по форту?

Словно угадав ее мысли, он взглянул на нее с насмешливой улыбкой и крикнул:

– Keta nu kuya-a-ku-tu.

– Я не боюсь тебя, – произнесла она.

Она действительно не боялась Ястреба. Она боялась своего чувства к нему. Его губы сложились в полуухмылку.

– Tsaa.

Дебора увидела пораженный взгляд Джудит и услышала ее шепот:

– Ты, правда, понимаешь его?

Стукнув лошадь пятками, Ястреб спустился с холма, таща за собой Дебору и Джудит. Лошади почти скользили вниз, так что Деборе пришлось уцепиться руками за гриву, чтобы не упасть.

Лишь когда они оказались внизу, Дебора увидела, что их скрывают невысокие деревья, растущие рядом с ручейком. Форт лежал на равнине далеко вверху. Ястреб остановился. Дебора озадаченно взглянула на него, но он молчал и прислушивался. Они обменялись взглядами с Джудит, и сердце ее учащенно забилось. Прошло несколько долгих минут. Потом раздались выстрелы.

Ястреб все-таки решил атаковать форт!

Она оглянулась и услышала тяжелое дыхание Джудит, однако Ястреб оставался спокоен. Казалось, он чего-то ждал.

Наконец Ястреб потянул лошадей на крутую каменистую насыпь, находившуюся над ними, и Деборе опять пришлось крепко держаться, чтобы не упасть. Раздалось несколько выстрелов с обеих сторон, и снова наступила тишина. Потом Дебора услышала, как закричали команчи.

Ястреб подождал на краю насыпи, придерживая лошадей.

Появились солдаты, полуодетые, но вооруженные, они вели разговор с двумя воинами. У Деборы замерло сердце.

– Они обсуждают условия вашего возвращения, – сказал Ястреб, когда она взглянула на него.

– Ты… меня продаешь?

– А ты хотела, чтобы я позволил им пристрелить тебя до того, как они выяснили бы, что ты бледнолицая? – раздраженно проворчал он. – Я тебя не продаю, я получаю за тебя выкуп.

Он бросил поводья обеих кобыл, на которых ехали Дебора и Джудит. Пора. Сейчас она въедет в Форт-Ричардсон и никогда больше не увидит его.

На глаза Деборы снова навернулись слезы, она сморгнула, и, к счастью, Ястреб этого не заметил.

– Тогда это прощание.

Ястреб отогнал своего жеребца вперед и взял Дебору за подбородок. Его рука была теплой – она почему-то вспомнила тот день, когда они стояли под соснами, он держал ее руку и нежно смотрел на нее. Она закрыла глаза, когда он поцеловал ее, слегка коснувшись губами ее губ. Он поцеловал ее сильнее, когда она наклонилась к нему, придерживая ее за спину, чтобы она не свалилась с лошади. В этом поцелуе было отчаяние, терзавшее ее душу. Она обвила руками его шею и крепко поцеловала.

Из его горла вырвался хриплый стон, и он отшатнулся.

– Я никогда тебя не забуду, – прошептал он. – День и ночь буду о тебе думать. Usъni.

Повернув жеребца, Ястреб шлепнул ее кобылу по крестцу. Дебора закричала. Этот крик пронесся эхом в ночи, но Ястреба уже и след простыл.

Дебора увидела его снова, когда они с Джудит добрались до солдат, которые нетерпеливо протягивали руки к лошадям. Ястреб ехал между солдатами и своими людьми и что-то громко кричал. Кяманчи исчезли до того, как кто-то из солдат успел отреагировать.

Дебора видела, как последний из них показался на каменистой гряде. Ей это показалось, или Ястреб действительно повернул коня и поднял над головой винтовку? Потом ветер донес до нее вой, и она все поняла.

Луна залила все вокруг ярким светом. Ястреб – дикий, свободный, с волосами, развевающимися на ветру, – скачет на лошади, слившись с ней в одно целое. Таким он навсегда запечатлеется в ее памяти.

– Мэм, мэм, – повторял кто-то.

Она взглянула вниз.

Человек с добрым лицом, в кавалерийских брюках и полушерстяной рубашке держал ее лошадь.

– Все хорошо, мэм. Они уехали. Они теперь не вернутся, они получили, что хотели.

Ее лошадь нервно гарцевала на месте, Дебора пыталась удержать равновесие.

– Чего же они хотели?

– Глупейшую вещь – мешок карамелек. Слыханное, ли дело? Вам, леди, очень повезло, да уж.

Дебора слушала его рассеянно. В ушах все еще звучал хриплый голос Ястреба: «Usъni ». Навсегда.