Текст книги "Фиктивный Санта (СИ)"

Автор книги: Виола Редж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Лошадки был рассчитаны на детей. А вот кресла вполне подходили и нам. Боже, какое удивительное чувство – вновь прокатиться на карусели своего детства, снова ощутить восторг полета и легкое головокружение потом…

Я впала в состояние, когда хочется любить весь мир. И Мартина, подарившего мне этот вечер. Потом мы, конечно, катались и на самой высокой карусели, я орала во весь голос. И гуляли по множеству разноцветных аллей парка, слегка припорошённых искусственным снежком. И ели в кафе, стилизованном под поезд. Ρядом был почти настоящий вокзал и старинный паровоз с вагонами, в которых Йолиниссе продавали сладости.

Мартин купил мне приглянувшуюся ему конфету в полосатой обёртке сантиметров двадцать пять длиной. После этого я захотела пить, и мы нашли ларёк, где был горячий глёг без сахара. Мы пили его, стоя под здоровенной елью, которая худо-бедно защищала от разошедшегося к вечеру дождя. А потом целовались, и мне было всё равно, что он – актёр.

Уходить из «Тиволи» не хотелось. Мартинка была права. Я не смогла сказать Мартину, что не встречаюсь с актёрами. Даже когда он отвёз меня домой и вместо прощания дал пригласительный на свой концерт. Я засунула бумажку в карман куртки, даже не взглянув. Быстро поцеловала Мартина в щёку и убежала.

Почему, ну почему жизнь так несправедлива? Если и дарит несколько часов настоящей сказки, то потом бьёт с размаху в лицо. Мартин, пожалуй, лучший из всех моих кавалеров за последние пять лет, но – актёр!!!

Чтобы уснуть, пришлось выпить таблетку успокоительного. В воскресенье я играла самый ответственный спектакль – дома у родителей. Эти двое знали меня как облупленную, так что ни взглядом, ни поворотом головы я не могла выдать им своё самое большое разочарование. С мамой мы планировали, что приготовим на Рождество, с папой – какие фейерверки купим на Новый Год. Смотрели старые фотографии и украшали дом.

Вечером я вернулась к себе и снова выпила таблетку. Утром календарь показал, что сегодня понедельник, двадцать первое. Мартин звонил несколько раз, но я сбрасывала. И малодушно записала для него сообщение, где говорила, что благодарю за прекрасный вечер, но больше встречаться не хочу.

Мартинка, которая жила неподалёку от офиса, на Амагере, забежала вечером. И первым делом спросила про мой субботний вечер.

– Вечер был сказочный. Но сказка кончилась, – вздохнула я. – Мы расстались.

– Да вы и не встречались ещё, – возразила Мартинка.

Пришлось напомнить, что такие встречи противоречат моим принципам.

– А ничего, что он живёт в другой стране? И явно не бедствует?

– Если хоть раз дать слабину, сама знаешь, как потом будет трудно восстановить репутацию.

– Эва-Лотта, репутация иногда только мешает, – сказала подруга. – Вспомни, как было у меня с Рихардом.

Я помнила. Рихарду очень мешала сблизиться с Мартинкой его репутация плейбоя. Но взаимное притяжение всё-таки победило.

*Прим. автора: Эва-Лотта снова вспоминает события романа «Панбархатный сезон».

– Вот погоди, я еще попрошу эвропол выяснить, какие доходы у твоего Мартина. Как его фамилия, кстати?

– Ньёрре, но я очень прошу – не надо ничего выяснять.

– Знакомая фамилия, – задумалась Мартинка. – Думаю, стоит просто побублить.

– Брось, – твёрдо сказала я, выключая свет и запирая офис. – Лучше расскажи, что вы с Рихардом делаете на Рождество?

– Ему урезали отпуск, – сразу переключилась Мартинка. – Дали только три дня, представляешь? Я не знаю, я правда не знаю, что делать.

– Лети к нему в Вену, – предложила я, пока мы шли по улице, блестящей гирляндами и фонариками под небольшим дождичком. – У вас же семья, это святое.

– И ты останешься тут одна? До Нового Года? С родителями?

Если повезёт, может быть, я навещу свою польскую бабушку. Если нет… отправлю к ней родителей и проведу пару дней, глядя старые комедии с Фаню Делуисом и попивая глёг с домашними имбирными печеньями.

– Ну ладно, – как-то неопределённо сказала Мартинка, когда мы уже дошли до метро. – Я ещё подумаю. Возможно, комедии посмотрим вместе.

– С ума сошла? А Рихард?!

– Если тебя беспокоит Рихард, меня беспокоит Мартин. Если я лечу в Вену, ты проводишь Ρождество с ним. Если нет – то мы проводим его вместе.

– Шантажистка, – ответила я вместо прощания.

Мартинка с улыбкой помахала мне рукой. Она дойдёт от метро до дома за десять минут. Как и я, только проеду несколько станций.

Когда утром двадцать третьего декабря я пришла офис, Мартинка уже орудовала разделочным ножом. На кофейном столике лежал кусок копчёной лососины, хлеб, какая-то зелень… Как обычно.

– Торт занесёт Бригитта. Олаф будет позже, Гертруда предупредила, что вчера он сорвал голос, поэтому сегодня будет только махать всем рукой.

Бедняга Олаф… Надо выписать ему премию. Я вынула первую бутылку просекко, протёрла бокалы и присоединилась к подруге, помогая нарезать бутеры.

Народ стал собираться ближе к обеду. Девочки играли сегодня только один спектакль – утренний. Йолимены освобождались позже. Но в наш маленький офис всё равно не вмещалось больше шести-семи человек сразу. И то кому-то негде было сесть.

– С Рождеством! – звучали поздравления, звенели бокалы.

В промежутках мы с Мартинкой старались успеть перемыть посуду и нарезать новых бутербродов. Когда пришли Бригитта с тортом и Олаф прямо в костюме Йолимена, стало немного проще, но теснее.

– Вечеринка! – с порога заявила Бригитта. – Я не напьюсь сегодня в хлам только потому, что обещала Руди.

Олаф тут же откупорил подготовленную бутылку и налил ей целый бокал.

– У нас отличный просекко, – возразила Мартинка, – мы с Эвой-Лоттой пьём почти с утра – и ничего.

Но стоит лишь произнести магическое слово – вечеринка, как тут же начинают слетаться опоздавшие феи и уже слегка отметившие Йолимены. Олафа тут же задвинули в угол, где он мог только разливать просекко да вынимать из своего мешка конфеты. Впрочем, он всё еще берёг горло, так что это было к лучшему.

Бригитта потребовала включить музыку, вытащила в центр первого попавшегося Йолимена и станцевала с ним что-то вроде танца на льдине – места было так мало, что можно было представить себе даже тающую льдину. Мартинка, Метте и Анне-Лиза одна за другой повторили её подвиг, а потом стали разбегаться.

– Эва, если что – ты звони, я просто хочу немного прибраться перед праздниками, – сказала Мартинка. – На случай, если я всё-таки останусь дома.

– Иди, деточка, – махнула рукой Бригитта. – Я всё равно жду Ρуди, так что помогу Эве-Лотте.

– Эва-Лотта, за тебя и процветание агентства! – громко сказала Метте, поднимая бокал.

– За это грех не выпить, – поддержала её Бригитта.

Мы выпили, и девчонки умчались.

– Олаф, ты, наверное, устал? – спросила я. – Сядь сюда, пока ещё кто-нибудь не пришёл.

Олаф помахал рукой из своего угла, показывая, что совсем не устал.

– О! – обрадовалась Бригитта. – Тогда иди, потанцуем!

Места стало чуть больше, и они смогли изобразить что-то среднее между старинным менуэтом и современным латино под музыку их молодости. Когда пришёл Руди, Олаф крутанул Бригитту так, что она оказалась в руках мужа, который тут же включился в ритм. Я с минуту понаблюдала, как гармонично смотрится маленький полный Руди, кружащий в объятиях свою высокую стройную жену, а потом увидела, что Олаф манит пальцем меня.

Двум парам в нашем офисе уже не станцевать ни менуэт, ни латино. Только танец на льдине. Наверное, уже никто больше не придёт, а потанцевать с Йолименом пару минут – хорошая примета.

Вот только… мне показалось, или наш Олаф изрядно осунулся после больницы? И танцует совсем не как старый дамский угодник…

– Олаф, у тебя всё в порядке? Я знаю, ты сорвал голос, но просто кивни. Может, ты устал и пойдёшь домой?

Он кивнул, а потом усердно помотал головой. От этого шапка вместе с бородой слегка съехали набок, и я увидела часть щеки – с молодой гладкой кожей без морщин. О Господи. Я стянула с него колпак Йолимена и белую бороду. Я танцевала с Мартином!

Он пробрался в наш офис вместо Олафа. И привела его Бригитта!

– Я всё тебе объясню, – сказал он, продолжая крепко обнимать меня.

– Не надо. Я не встречаюсь с актёрами. Прости.

– Деточка, мне кажется, тебе стоит послушать то, что он скажет, – вмешалась Бригитта. – Руди, дорогой, возьми себе кусочек торта.

Засада.

– Бригитта, я уже всё поняла. Ты решила побыть феей Ρождества и осчастливить…

– Она всегда фея, – пропыхтел Руди. – А Мартин – хороший парень. Мы с ним познакомились, пока подменяли Олафа. И это я предложил ему прийти сюда в костюме Йолимена.

– Поймите, у меня принципы и репутация человека слова. А вы знаете, что в нашем бизнесе репутация – это всё.

– Всё, деточка, мне надоело. Ρуди, передай ей тортик. Мартин, начинай говорить.

– Я заткну уши, – предупредила я.

– Руди, Бригитта, я вам очень благодарен, но… можно мы попробуем сами? – твёрдо сказал Мартин. – Эва-Лотта, помнишь, мы в первый день знакомства сидели в кафе?

К чему это он? Тот день я помнила смутно, прошло столько времени, столько насыщенных событиями дней…

– Мы с тобой тогда согласились, что проблемы у людей возникают оттого, что они не разговаривают друг с другом.

– Или не хотят слушать, – встряла Бригитта.

Всё-таки она была уже навеселе.

– Мартин не актёр, – не выдержал и Руди.

– Руди. Я же просил не вмешиваться, – с укоризной сказал Мартин, пока я переваривала услышанное.

– Ой, правда, дорогой, – вдруг вскинулась Бригитта. – Тебе ведь надо выпить таблетку, пойдём, пойдём, времени и так много.

Она мигом собралась, поправила на Руди шарф и вытолкала его за дверь, подмигнув мне или… Мартину?

– Погоди, но ты сам сказал, что… – начала я, чувствуя страшную неловкость.

– А ты недослушала, – строго ответил Мартин. – А потом я дал тебе пригласительный на свой концерт, но ты… Ты вообще прочитала, что там было написано?

Нет, конечно. Пригласительный так и остался в кармане той куртки, в которой я гуляла по «Тиволи».

– Ладно. Хорошо. Я слушаю. Так кто ты?

Он подошёл к моему компьютеру и ввёл в строку поиска своё имя – «Мартин Ньёрре».

– Иди сюда, не хочу быть голословным.

Первое, что выпало из «Бубла» – афиша во весь экран, где Мартин стоял вполоборота к зрителю на фоне величественного органа. «Рождественские вечера с органом, – гласила афиша. – Лауреат международных конкурсов, профессор консерватории Мальмё по классу органа, один из ведущих органистов Эвропы – Мартин Ньёрре – исполняет Рождественские хоралы И.С. Баха. Начало в 18–00».

Ох…

– Эва-Лотта, если на самом деле профессия – это только повод, я уйду и больше не буду докучать. Но пожалуйста, возьми на память вот это.

Он обернулся к йолименскому мешку и достал оттуда… «снежный» шар. Тот самый, с наряженной ёлкой и санками под ней. Снежинки кружились внутри шара, а я растерянно смотрела, как он снимает куртку Йолимена.

– Передашь костюм Олафу, – сказал он, берясь за ручку двери.

Если сейчас он уйдёт, я буду круглой дурой.

– Подожди. Я должна поблагодарить тебя за подарок.

Хорошо, что наш офис такой маленький. Я в два шага преодолела расстояние от стола до двери и, встав на цыпочки, поцеловала Мартина. Слова важны и нужны, но иногда они бывают лишними. Мы целовались до тех пор, пока из охраны не позвонили с вопросом, когда я сдам ключи.

Я закрыла офис, сдала ключи и повернулась к Мартину с вопросом, что мы будем делать дальше.

– А дальше я похищаю тебя на всё Рождество, – сообщил мой фиктивный Санта. – В Альвенанге тебе понравится, обещаю.

– И я увижу норвежские фьорды? И…

– И фьорды, и всё, что только пожелает моя фея. Ты ведь фея, Эва-Лотта, знаешь?

P.S. Это было волшебное Рождество. И в Альвенанге мне понравилось. Очень!