Текст книги "Старший автоинспектор"

Автор книги: Виль Липатов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Виль Владимирович Липатов
СТАРШИЙ АВТОИНСПЕКТОР

Анкетные данные. Липунов Владимир Александрович, русский, военнообязанный, член КПСС, из крестьян-колхозников, женат, род рождения 1942, или 1941, или 1943 – точно неизвестно…

Вынужденное знакомство. Позвольте представиться: старший автоинспектор Пушкинского райгаи Липунов! Здравствуйте! Прошу предъявить ваши водительские документы… Спасибо! Да, я вас поджидал в течение сорока минут, терпеливо стоял здесь, ждал, пока вы не выйдете из ресторана. Нет, дело не в том, что вы могли бы… Дело в том, товарищ водитель, что вы заслонили машиной знак указателя скорости! Да, это чревато серьезными последствиями. Объясню! Вот эта часть проезжей дороги ведет со станционарного переезда, движение здесь оживленное, плюс крутой поворот, и, загородив указатель скорости, вы создаете опасность движению… Очень приятно, что вы – писатель, еще приятнее, что пишете о милиции, но вам-то надо знать, что создавать опасность движению… Нет, дырку я вам колоть не буду, нарушение не такое серьезное, чтобы доставать, как вы выражаетесь, «ваш бездушный компостер», а вот штраф придется взять… Нет, крупными нас не удивишь: мы и этот случай предусмотрели. Извольте подождать минуточку, и вы получите свои двадцать четыре рубля… Благодарю за внимание, желаю счастливого пути, прошу не волноваться после штрафа… Рубль, как я понял, для вас не составляет серьезного ущерба, поэтому прошу следовать дальше спокойно, обращать внимание на дорожные знаки, не превышать скорость на указанных участках трассы… Еще раз желаю счастливого пути!

Второе знакомство. Как же, как же! Помню вас отлично, вот и машина знакомая – чем могу служить? А кто назвал меня как хорошего автоинспектора? Вы сами решили, что это так? Ну, в этом надо еще разобраться, сегодня я, к сожалению, не могу уделить вам внимания – и дел много, и настроение скверное… Отчего скверное настроение? Грех и смех! Мне через несколько дней защищать дипломную работу, а моя дочь – пятилетняя Светлана – взяла да и разрисовала работу цветными карандашами… Отчего смешно? Сам купил ей карандаши, сам очинил, сам посоветовал что-нибудь раскрасить, пока папа, то есть я, готовлюсь к экзаменам… Вот она и нашла мою дипломную работу, благо бумага хорошая… Что делать? Переписывать придется, что же еще делать!

Официальное знакомство. Прибыл к вам по распоряжению начальства, вижу, что вы человек настойчивый, готов ответить на все вопросы… К автоинспекторской работе меня привела любовь к автомобилям и, простите за резкость, ненависть ко много пьющим людям… Нет, не только в пьяным водителям! Пью ли сам? Очень редко, по большим праздникам, не больше двух-трех рюмок… Автомобили люблю с детства, знаю почти все марки, но больше всего люблю возиться с моторами – это для меня лучший вид отдыха… Да, пожалуй, вы правы, на мотоцикле у меня слишком много украшений, это я, может быть, переборщил, но зато машина работает славно. Давайте все-таки разберемся, что же тут, на мотоцикле, лишнее? Ну вот видите, а вы говорите… Мотоцикл просто кажется нарядным от того, что он чисто вымыт, выкрашен и тщательно отремонтирован мною… Конечно, получил я не мотоцикл, а рухлядь; с мотоциклами у нас, автоинспекторов, дела еще плохи – и помощнее бы надо, и понадежнее, и поудобнее. Есть проекты, как не бывать проектам, а вот мотоциклов-то нету…

Преодоление. Мой шоферский путь начинался трудно, и неизвестно еще, чем бы дело кончилось, если бы не было на земле такого хорошего человека, как Илья Николаевич Титов. Ему я в жизни многим обязан и думаю, что у каждого в судьбе есть такой хороший человек – без этого складной жизни не получится… А история такая: получаю я свой первый в жизни автомобиль, сажусь на него, еду и через полчаса ударяюсь в деревянный кузов переднего соседа. Капот – долой, радиатор – долой, мне – платить за радиатор. Хорошо! Плачу за радиатор, ремонтирую машину, опять выезжаю, и на втором часу – не поверите! – врезаюсь передком машины в забор… Капот – долой, радиатор – долой, мне – платить за радиатор… Ладно! Плачу за радиатор, деньги на это у соседей занимаю, матери про это – ни слова, опять сажусь на автомобиль и – въезжаю снова в забор. Капот – долой, радиатор – долой, а я – к завгару Илье Николаевичу Титову. «Снимайте, – говорю, – меня с машины, шофера из меня никогда не получится: то ли руки у меня кривые, то ли зрение у меня не бинокулярное, но шофера из меня не получится». Илья Николаевич меня слушает, потом улыбается и говорит: «Нет, Липунов, шофер из тебя получится!» «Да нет, не получится». А он свое: «Отличный шофер из тебя получится, Липунов, у меня на это дело глаз наметанный… Вот тебе деньги на радиатор и поезжай своей дорогой. Больше с тобой никаких бед, Володька, приключаться не будет!» И что вы думаете? С той поры у меня – ни одной аварии, через три месяца мне дают новый автомобиль, через полгода мне поручают обкатку новых машин… Как это могло произойти? А я после слов Ильи Николаевича самого себя пре-о-до-лел… Когда человеку верят, когда мальчишке дают деньги взаймы на третий радиатор, тогда все возможно! Это уж вы так и запишите в свой блокнот… Что? Согласен с вами! Счастье – это есть умение преодолевать самого себя!

Родина. Вырос я в Каслях… Вот на вас название моего родного города произвело впечатление… На какого советского человека не произведет впечатление город, где возникло знаменитое каслинское литье!.. Наверное, по роду службы да и по характеру я очень люблю чугунных коней. Эх, птица-тройка… Нет, Гоголь тут ни при чем, дело, скорее всего, в том, что с детства в душу врезались чугунные растрепанные гривы, тонкие ноги, распушенные ветром хвосты… Кроме того, люблю Дон-Кихота… Это долго объяснять, отчего я его люблю, для этого надо всю мою короткую жизнь перебрать по неделям, но вы, наверное, спросите же, когда и где я родился… У меня мать из донкихотов, у меня отец из донкихотов, у меня друзья из донкихотов…

Образование. Обыкновенное, и я бы сказал: «Непрекращающееся!» Конечно, век живи, век учись, а дураком помрешь, но кой-что наверстать можно… У меня так – до армии кончаю семь классов, в армии – среднюю школу, послезавтра еду сдавать последние экзамены за Саратовское училище ГАИ, которое мне даст специальное техническое образование. После училища буду поступать в нашу академию… Сомнений в том, что поступлю, у меня нет. Для кого же академия, если не для таких, как я! Итак, образование у меня народное, традиционное, если можно так выразиться, опытом отцов проверенное… Генеральский чин? Что же, если события будут развиваться нормально, если я сам буду на уровне жизни, генеральский чин – не самое трудное. Нет, не шучу! Чем больше на погонах звездочек и чем они крупнее, тем шире и тверже должны быть плечи, но есть вещи поважнее плеч… Что я имею в виду? А то же самое, что и вы… Умение не отставать от жизни, от народа!

Плохие люди. Их в жизни значительно меньше, чем хороших; в этом я убежден твердо – иначе бы жизнь не была жизнью… Первого плохого человека я узнал еще в школе. Он был от горшка два вершка, но все равно закричал мне: «Детдомовец!» Этот крик я навсегда запомнил, этот крик мне тогда дорого обошелся, да и плохому мальчишке не дешево… Второй плохой человек в моей жизни – это соседка. Круглолицая такая, глаза блестящие, ласковые; вся она улыбалась, вся она, на взгляд, доброй была, рукой меня по голове гладила, а потом и сказала: «Ох, вы, дети наши, дети золотые! Вот тебе, Володенька, пятнадцатый годок идет, а ты на заводе робишь, ты домой хорошие деньги несешь… Жалею я тебя, Вовонька! Была б у тебя мать родная, жил бы ты, конечно, лучше… Ты сколько ей денег, матери-то, приносишь? Ах, ах, как я тебя жалею!» Ну, я ей ответил, как полагается, она мои слова, наверное, до сих пор не забыла, а я и сейчас уменьшительное «Вовонька» слышать не могу – вижу круглое ее лицо, предательские ее глаза, чувствую на голове ее иудину руку… Елена Федоровна ее звали, такие люди не забываются – они хороших людей распознавать учат… А вот мой первый человек, завгар Илья Николаевич Титов, тогда мне нужные слова сказал: «Если ты, Володька, из-за одной плохой соседки всех соседей ругать будешь, то ты сам – плохой сосед!» Может, не очень складно, но здорово! Это тоже – на всю жизнь…

Профессия. Я начинающим автоинспектором был, я только слово «ГАИ» осваивал, я только учился говорить водителю: «Предъявите документы», как это случилось… Подробности я рассказывать не буду – это человеку слушать тяжко, но только трактором, понимаете, трактором убило двухгодовалую девочку… Я тогда без жены Нины в Каслях жил, Нина с двухгодовалой Светланкой уже в Клязьму уехала, а тут этот трактор… Мне надо труп осматривать, протокол писать, а я ничего не вижу, ничего не слышу, ничего не понимаю… Я родную дочь на проселочной дороге представляю, я Светкин бантик в тракторных гусеницах вижу, я слезы глотаю при всем честном народе… С тех пор я – строгий автоинспектор!.. Вот вы тогда машиной дорожный знак загородили, я с вас рубль штрафу взял, а разве зря… В том месте, где знак висит, ребятишки из школы дорогу переходят, а я их почти всех знаю, так как моя вторая должность – пионервожатый… То есть как? Да обыкновенно… Я шофером работал – был в школе пионервожатым, я в Каслях стал автоинспектором – работал пионервожатым, я и до сих пор с пионерами работаю… Опять не понимаете? Я пионервожатый на общественных началах. Нет, нет, я настоящий пионервожатый – хожу на сборы, провожу сборы… Да нет, я просто пионервожатый – вот и все! Мне жить без детей не интересно – вот и весь секрет!.. Поняли? Тогда я дальше пойду… В нашей профессии, как у саперов: «Автоинспектор ошибается один раз!» Был у меня случай, когда я за мотоциклом не досмотрел, он у меня не завелся, и нарушитель ушел в ночь не предупрежденным… Понятно, что дело кончилось катастрофой… А вы говорите, что мой мотоцикл декоративен, что на петуха похож! Нет, как ни говорите, а мотоцикл – это спасение! Догони я тогда нарушителя, он бы не лишился правой руки и двух ребер… А вы говорите, мотоцикл слишком яркий, слишком красивый… Не беда, что красивый, радость, что быстрый! Вот так-то!

Отвага. Конечно, смелость автоинспектору нужна: догнать нарушителя на скорости в сто двадцать километров, прижать его, голубчика, к обочине, но я вам вот что скажу: «Такой храбрости у автоинспекторов не занимать!» Ребята мы молодые, романтику обожаем, высокую скорость – тоже. Одним словом, предостаточно у нас отважных парней, но вот я вам скажу о той храбрости, которая от скорости не зависит, крутизной поворота не интересуется, о лопнувшей покрышке не спрашивает… Какая это храбрость? Умение говорить правду!.. Фамилию я вам называть не буду, но звание у него было майорское, а я только всего-навсего сержант, да еще младший, но на партийном собрании никаких званий нет, кроме одного – коммунисты. И вот я беру слово, поднимаюсь, на товарища майора гляжу и говорю: «Правильно, – говорю, – здесь предыдущий оратор ставил вопрос о том, что надо хранить дисциплину, что наш долг – быть примером для населения. Все правильно, – говорю, – но вот отчего вы, товарищ майор, на последнем дежурстве под градусом были?..» Майор – мой начальник, и я вижу, как Гришка – мой лучший товарищ – глаза от страха закрывает… Да, да! Смелость и на скорости в сто двадцать километров не лишнее, но есть люди, у которых храбрость кончается возле дверей начальника. Он, понимаете ли, только вчера минский самосвал к стенке прижал, он чуть в ящик не сыграл вместе с самосвалом, а перед начальником – тык-мык! Нет, храбрость везде нужда – от трассы до партсобрания… Милиция должна быть чистой, как стеклышко! Я на мотоцикле за дежурство километров сто объезжаю, меня тысячи людей видят, я права не имею быть не в чистой белой рубашке… Знаете анекдот о постовом милиционере? Стоит он на посту, а к нему вдруг подходит рассерженный майор: «Товарищ постовой, отчего у вас один сапог черный, а второй коричневый? Марш домой переодеваться!» Ну, постовой на свои сапоги глядит: действительно, один черный, второй коричневый, и говорит: «Товарищ майор, но у меня дома ведь такая же пара!» Конечно, смешно, но… Я целиком и полностью за белые перчатки! Целиком и полностью…

Субординация. Для меня человек со знанием выше моего – это я сам в будущем… Видимо, через несколько лет я буду опытней и умнее, чем сейчас, – значит, должен относиться с уважением к погонам старшего лейтенанта. Если я его не уважаю, значит, себя не уважаю… Действительно, чтобы уметь командовать, надо научиться подчиняться…

Родословная. Мы с вами к самому трудному месту подошли. Мне теперь объяснить придется, почему я вам так и не сказал, в каком году родился – в сорок первом или в сорок втором, но это я не от желания заинтриговать, а потому, что действительно не знаю, в каком году родился, где родился, как зовут мою мать и отца… Я ничего, на самом деле, не знаю, хотя и не детдомовец, как сказал первый плохой человек в моей жизни… А случилось вот такое… Жил-был на белом свете человек, звали его Липуновым, он за восемь дней до начала Великой Отечественной войны женился на замечательной девушке Кате; он ее очень любил, она его тоже любила, но через восемь дней началась война и пошел Саша Липунов на фронт, а Катя осталась одна. И вот Сашу через несколько дней убила немецкая пуля, а Катя узнала об этом и волосы на себе рвала от горя, сознание потеряла, чуть жизни себя не лишила и жить осталась только потому, что пошла в детский дом, чтобы взять девочку на воспитание… Вот она пришла в детдом, чтобы взять девочку, а тут ей бросается в ноги мальчишка двух-трех лет, хватает ее за юбку и кричит: «Мама! Это моя мама!» Тогда Катя решает брать не девочку, а этого мальчика; берет его к себе, но ничего о мальчишке не знает – как его фамилия, не знает, где родился, не знает, кто его родители, не знает, каков он по характеру. Вот этот мальчик я и есть! И это значит, что ношу я фамилию и отчество того солдата, который с женой всего восемь дней прожил, своего ребенка на земле не оставил, а дал свою фамилию мальчишке, неизвестно где и от кого родившегося. Значит, ношу я фамилию солдата, который меня никогда не видел, никогда не увидит, никогда не узнает о том, что какой-то мальчишка носит его солдатскую фамилию… Я когда об этом думаю, у меня – мороз по коже, мне за солдата Липунова горячо и гордо, но что поделаешь, если такая война была, что она весь советский народ на ноги подняла… Значит, мать моя Липунова Екатерина Алексеевна, отец мой Липунов Александр Семенович… Лучшей матери у меня не было и нет, я за мать – в огонь и в воду, я ее люблю больше всех, я ее обожаю… Я уже взрослый был, я уже маму кормить мог, как она мне сказала: «Я, сынок, могла замуж выйти, у меня женихи после войны были, но я вам, Липуновым, изменять не хотела!» Она мне всю свою любовь отдала, она во мне человека и солдата Липунова любила, как я такой матери благодарен – вы себе представить не можете. Потому я и сказал плохой соседке с круглым лицом такие слова, которые она, наверное, до сих пор помнит, потому-то я и говорю о себе как бы шутливо: «Липунов Второй». Так я на самом деле Второй, Липунов Второй… Правда, через много лет я узнал, что моя настоящая фамилия Москвин, что зовут меня действительно Владимиром, но больше ничего не знаю… Вот вы писатель, вы, может быть, узнаете, не помнит ли кто, где и у кого родился то ли в сорок первом, то ли в сорок втором Володя Москвин… Только я это из любопытства спрашиваю, мать у меня есть, лучшей матери мне не надо, но просто интересно, где он родился, Володя Москвин, который Липунов Второй?