Текст книги "Диана Спенсер"

Автор книги: Виктория Балашова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

До финала оставался один шаг, и этот шаг Диана сделала решительно, не споткнувшись. 13 ноября она с триумфом «въехала» в Париж. Принцесса бодро сбежала по трапу самолета (даже слишком бодро) и крепко пожала руки встречающим ее лицам. Она была напряженной и выглядела очень по-деловому в элегантном «офисном» костюме. Президент Миттеран сказал, что встретится с Дианой, «если у него будет свободное время», – визит носил неофициальный характер. Начиная с этой поездки, у Чарльза и Дианы будут собственные, отдельные графики мероприятий. Визит в Южную Корею стал последним совместным вояжем пары. Французы тепло приветствовали одинокую принцессу: феминистские настроения сильны в этой стране. Люди считали Диану настоящей героиней, раскрывшей наконец-то грязные тайны королевского двора. Никому и в голову не приходило вникнуть в суть признаний, выплеснувшихся на страницы книги Мортона. Но Диана, продолжавшая отрицать свое участие в написании «своей истинной истории», уже видела, к каким необратимым последствиям привел ее необдуманный поступок. Париж ликовал, а героиня мыльной оперы явно чувствовала себя не в своей тарелке…

* * *

Вернувшись из Франции, Диана продолжала эскалацию конфликта. На 20 ноября была запланирована ежегодная охота в Хайгроуве, на которую приглашался узкий круг друзей Чарльза с детьми. На три дня планировались прогулки, охота, пикники. Но Диана ехать отказалась, заявив, что сыновья тоже не приедут. «Учитывая ту ситуацию, которая сложилась между нами, я не уверена в том, что хочу общаться с вашими друзьями, – писала Диана в письме мужу. – И еще меньше мне хочется, чтобы мальчики общались с вашими друзьями…» Для Чарльза подобное поведение принцессы стало последней каплей. Он никак не мог взять в голову, почему после стольких лет совместной жизни Диана вдруг заупрямилась и начала рушить и так шаткие основы их брака. Поведение принцессы предсказуемо: она всегда не любила друзей принца, и они ей отвечали взаимностью. К тому же некоторые из них покрывали связь Чарльза с Камиллой. Однако ситуация не была такой уж критичной: Диана с удовольствием общалась с друзьями принца во время совместного отдыха и в первые годы семейной жизни спокойно их терпела. Поэтому можно понять удивление и негативную реакцию Чарльза. Воспитанный в жестких рамках дворцового этикета, он до последнего старался сохранить видимость нормальных отношений с женой.

«Я оказался совершенно неприспособленным к чудовищному человеческому интриганству и нечистоплотности», – признавался Чарльз. Вынести груз свалившихся на его голову неприятностей он не смог и 25 ноября решил просить у Дианы развода. Финалом бракоразводного процесса стал 1996 год. А пока Диана превращалась в «полуотстраненного члена королевской семьи». Переговоры шли трудно: как говорили в кулуарах дворца приближенные, «от нее можно ожидать чего угодно». Диана боролась за сохранение официального статуса, но сталкивалась с ожесточенным сопротивлением. Ей не хотели оставлять королевские самолет и поезд, сокращали программу официальных визитов, разрабатывая «облегченный» протокол. Но в итоге принцесса получила практически всё, что хотела. Даже королева посчитала нужным сохранять нейтралитет и не встала однозначно на сторону сына, оставив Диане шанс сохранить ситуацию в пределах хоть какой-то нормы.

9 декабря премьер-министр Джон Мэйджор объявил в палате общин о прекращении отношений между принцем и принцессой Уэльскими. «Восприятие Чарльза публикой не могло быть в тот момент хуже. Все чаще его рисовали как злодея, в то время как Диана, в основном благодаря книге Мортона (она по-прежнему утверждала, что не имеет с ней ничего общего), считалась жертвой». Объявление премьер-министра звучало следующим образом: «Из Букингемского дворца с прискорбием сообщают, что принц и принцесса Уэльские решили расстаться. Их королевские высочества не собираются разводиться, и их конституционное положение не изменится (этот пассаж в основном касался отвоеванного Дианой для себя статуса. – В. Б.). Решение было принято по взаимному согласию. Они будут принимать полное участие в воспитании детей. Их королевские высочества продолжат совместно в полном объеме исполнять все свои публичные обязательства, а также посещать семейные и национальные праздники».

Парламентарии пребывали в состоянии шока: ведь теоретически при таком раскладе у Дианы оставался шанс стать королевой! Она будет жить отдельно от мужа, правда, выполнять ненавистные ей обязанности на официальных мероприятиях, но по большому счету положение Дианы можно даже было назвать завидным: практически полная свобода при минимальных ограничениях. А если Чарльз станет королем, то она автоматически станет королевой-супругой – интересное положение вещей, положение, с которым Великобритания еще не сталкивалась ни разу в истории.

* * *

И на этом, в который раз в данном рассказе, можно было бы поставить точку. Относительно счастливый финал – ровно настолько, насколько в подобной ситуации реально его выписать. Но нет, впереди оставалось несколько печальных страниц повествования, которые, к сожалению, привели к трагическому концу. Если верить в страшные знамения, то таковым явился пожар в Виндзорском замке: он произошел 20 ноября – в день, когда Чарльз предложил Диане расстаться. Причиной пожара называют либо короткое замыкание, либо, что более вероятно, неосторожность рабочих, которые пролили битум на шторы, а те позже вспыхнули. Сначала существовала даже версия взрыва, но потом выяснилось, что ИРА к этому отношения не имела.

Часть пятая
1993–1997 годы

Глава первая
Скуиджигейт против камиллагейта

Если в предыдущем году журналисты обнародовали милую беседу Дианы с Джеймсом Гилби, то 13 января 1993 года предали гласности телефонный разговор Чарльза с Камиллой, который состоялся буквально за пару недель до беседы Дианы, а именно 18 декабря 1989 года. Содержание разговора было весьма фривольно, и даже трудно сказать, кто явился чемпионом по откровенности: Чарльз или Диана. Говорят, Чарльз, но думается лишь по причине использования более прямолинейной лексики, без всяких «женских» штучек, используемых для приукрашивания интимных шуток. Гилби, в отличие от Камиллы, был под стать своей подруге – он тоже беседовал как аристократ. Суть, впрочем, от этого не сильно меняется. Однако публику покоробила такая земная сущность принца: он сравнивал себя с тампаксом, коим хотел бы служить Камилле, «а лучше коробкой тампаксов», чтобы подольше ей служить.

Далее влюбленные обсуждали возможные места для свиданий, перечисляя тех друзей, которые в курсе и которые «не предадут», «настоящие друзья». Кроме того, Камилла действительно интересовалась делами Чарльза. Они обсуждали его предстоящую речь, а она просила его прислать предыдущую «почитать» – то, чего никогда не делала Диана (в своих воспоминаниях Диана считает, что Камилла притворялась, что она глупа, и делала это, лишь чтобы потрафить Чарльзу). В конце пара с трудом прекратила разговор, несколько раз повторяя друг другу: «Я тебя люблю».

На следующий после обнародования пленки день «Los Angeles Times» вышла с заголовком «Скандал с Камиллой может стоить Чарльзу трона: публикация записи, доказывающая его внебрачную связь, поднимает вопрос о том, сколько продержится монархия». В статье говорится, что накануне запись опубликовали австралийская и немецкая бульварные газеты. Вслед за ними планировали осуществить подобные публикации и другие зарубежные издания. В британских таблоидах напечатали лишь выдержки из откровенного разговора. «Los Angeles Times», рассуждая о записях, задается вопросом, а не случайно ли пленки с любовными беседами Чарльза и Дианы появились в прессе одна за другой с перерывом всего в полгода. Понятно, что служба безопасности ведет запись разговоров, но как они просочились в прессу? И далее журналист рассуждает о том, как долго длится связь Чарльза с Камиллой и, цитируя Мортона, берется утверждать, что очень давно, и не просто давно, а на протяжении всего брака с Дианой.

Прочитав текст беседы Чарльза с Камиллой, к подобному выводу прийти никак нельзя. Но выводы, навязанные Дианой обществу, еще долго будут превалировать в умах людей. Только сами действующие лица знают точный ответ, одно ясно: нет доказательств ни в пользу Чарльза, ни против него. На фотографиях и в репортажах, сделанных за время его первого брака, видно, что Чарльз был до поры до времени влюблен в свою жену, а уж мешало ли это ему встречаться с Камиллой или нет, судить однозначно сложно.

* * *

В начале года Чарльз и Диана активно обустраивались в новой, практически холостой жизни, подальше друг от друга. Из Кенсингтонского дворца вывезли все вещи Чарльза, а из Хайгроува Диана забрала свои. Пришлось делить и слуг. «Кому-то предложили выбирать, с кем он хочет остаться, кому-то пришлось подчиниться принятому решению». Несмотря на полученную свободу, Диана вдруг осознала, насколько стала одинока. «Будущее казалось неопределенным, хотя материальных проблем не предвиделось. Диана неожиданно оказалась в вакууме, без предсказуемой общественной жизни, которая ей нравилась, хотя порой и раздражала. Раньше ее существование определялось королевской семьей. Теперь же ей предстояло жить, руководствуясь собственной интуицией (не самый мудрый образ жизни)…» Ну что тут скажешь – Диана, как обычно, наделав дел, не понимала, где выход из созданной ею ситуации. Свобода всегда имеет свою оборотную сторону, хотя бы в виде полной ответственности за собственную судьбу.

Жизнь Дианы будто распалась на две части: в первой продолжалась многосерийная мыльная опера, во второй принцесса активно выступала в качестве покровителя страждущих. Каким-то непостижимым образом в глазах людей оба образа сливались воедино и не мешали популярности Дианы, постоянной героини первых страниц желтой прессы. В личной жизни у принцессы перемены произошли еще во второй половине 1992 года, когда она закрутила роман с Оливером Хором, другом Чарльза, женатым и имевшим двоих детей мужчиной. Знакомы они были давно, и постепенно отношения перешли определенную грань. «Ей нравилось, что он – друг Чарльза и Камиллы. Это придавало их отношениям пикантность. Турецкие друзья Оливера охотно предоставляли ему дома, квартиры и даже яхты, и роман с Дианой развивался стремительно». В 1993 году Оливер приезжал к Диане и в Кенсингтонский дворец. Его прятали в багажнике машины, что было смешно: охрана прекрасно видела, как оттуда вылезает мужчина и направляется к апартаментам принцессы.

Относительно спокойно любить Диана не умела – она становилась просто одержимой, не давая мужчине и мгновения передышки. Хору Диана звонила по нескольку раз на дню. Иногда она дозванивалась и, услышав его голос, вешала трубку. Хор так и не ушел из семьи, хотя жена сама пыталась его выгнать – связь с Дианой скрывать в какой-то момент стало невозможно. Принцесса названивала и жене Хора, изводя ее этими звонками. В итоге женщина обратилась в полицию, притворившись, что вовсе не догадывается, кто ее мучает. Тут же выяснилось: звонит Диана, либо из Кенсингтонского дворца, либо с мобильного. Однако Хору, оказалось, была дороже семья, чем любовница. Он сходился и расходился с Дианой, но остался с женой.

* * *

Нельзя сказать, что Диана после расставания с Чарльзом была в полной изоляции. У нее нашлись сторонники и советчики, которые пытались хоть как-то направить ее действия в нужное русло. Один из друзей настоятельно советовал ей не связываться с прессой: «Вы думаете, что можете манипулировать ими, но на самом деле это они в конце концов начнут манипулировать вами… Лучшая защита от них в вашем положении – это не иметь с ними никакого дела. Никогда и ни при каких обстоятельствах не общайтесь с ними». Второй совет звучал следующим образом: «Никакого секса. Вас это уничтожит. Вы должны обходиться без секса и вести праведный образ жизни». Диана кивала, но делала по-своему, запутывая клубок противоречий все сильнее и сильнее.

Прекрасным примером может послужить еще один случай: в конце 1992-го – начале 1993 года Диана, поняв, что без Чарльза под боком ей потребуется умение выступать на публике, наняла специалиста по сценической речи. Благодаря Сеттелену Диана стала выступать гораздо лучше. Несомненно, занятия пошли ей на пользу. Но Сеттелен вел записи их занятий, во время которых Диана слишком откровенничала с ним о своей личной жизни. Ей всегда и со всеми хотелось поболтать, выложив то, что не следовало бы. Всплыли пленки в 2004 году, когда их обнародовали на американском телевидении. Королевская семья пыталась возвратить записи, но безуспешно. Их судьба была такова: они хранились у преданного камердинера Дианы, но в результате полицейского рейда в 2000 году Сеттелену удалось их заполучить обратно (формально они являлись его собственностью). На вопросы о том, имеет ли он право предавать гласности записи своих бесед с клиентами, специалист по сценической речи отвечать отказался.

О чем же непринужденно болтала с преподавателем Диана? Именно в этой записи она говорит о смерти Барри Мэннеки: «Его убрали». Рассуждает о сексе с принцем: раз в три недели, и причины видит в том, что он встречался с Камиллой именно с такой частотой до свадьбы и привык к подобному «распорядку». До помолвки, признает Диана, они виделись с принцем 13 раз. Он мог звонить ей ежедневно, а потом пропадать на несколько недель. «Очень странно», – говорит она, но почему-то эта странность бросилась ей в глаза много лет спустя. Да и странность ли это – если вспомнить историю их знакомства и взаимоотношений, то так уже не кажется. Барри принцесса называет «самым прекрасным парнем, который у нее когда-либо был» – удивительная ремарка о человеке, с которым ее так мало связывало.

Даже после смерти Дианы ее ошибки, излишняя откровенность с посторонними людьми имеют неприятные последствия…

* * *

В общественной жизни до поры до времени Диане удавалось держать планку на заданной высоте. В начале марта она посетила Непал с целью «изучить перспективы предоставления британской гуманитарной помощи этой стране». Но если сама принцесса продолжала исполнять свой общественный долг как обычно, то встречали ее уже иначе. Многие тогда обратили внимание на непрозвучавший в аэропорту государственный гимн. Однако визит и не носил официального характера. Ранее Диана крайне редко ездила в подобные поездки – в основном вместе с Чарльзом она наносила официальные визиты на государственном уровне. В остальных случаях, как и в Непале, гимн в ее честь не исполняли. Но были другие моменты, однозначно указывавшие на изменившийся статус принцессы: с ней не было личного шофера, секретаря и фрейлин. С Дианой поехала лишь ее сестра Сара (к тому моменту, правда, она уже выполняла при принцессе роль одной из фрейлин). Встречал Диану принц, а не королевская чета. Он же присутствовал и на банкете в честь гостьи. На банкет Диана пришла в красивом белом платье, отличавшемся скромностью от ее предыдущих нарядов, которые она надевала на приемы. На фото – правая рука сжата в кулак: внутреннее напряжение давало о себе знать. В этой поездке вообще развлекательные мероприятия отсутствовали: Диана работала во славу Красного Креста, гламурный образ остался в прошлом. В больнице она опять дотрагивалась до больных проказой, демонстрируя миру полное отсутствие брезгливости и страха.

После приезда из Непала Диана с детьми и подругами поехала в Австрию кататься на лыжах. Ничего особенного, если бы не состояние крайней эмоциональной напряженности, которое она там испытывала. В целом удачная поездка в Непал в новом качестве не придала Диане сил и уверенности в себе. Напротив, она вдруг увидела все нюансы своего нового положения. Репортеры тоже словно с цепи сорвались, не давая ей и шагу ступить. «Она была очень рассеянной, не могла сосредоточиться. Диана всегда была эксцентричной, но прежде всегда умела собраться и вовремя отойти от края». Спорная ремарка – к сожалению, в этом и была ее беда, что вовремя отойти Диана не умела. И в Австрии продемонстрировала это в полном объеме. «Рано утром… Диана спрыгнула с балкона своего номера на первом этаже (высота составляла около семи метров) в глубокий снег и ушла, не сообщив об этому никому из телохранителей. Она вернулась в половине шестого». Результатом странного побега в никуда стала ссора с близкими подругами, которые не преминули сделать ей замечание.

* * *

27 апреля мир стал свидетелем появления на общественной сцене новой Дианы. Потом даже не вспомнят ее первые короткие речи, когда она краснела и едва могла говорить, уткнув голову в бумажку. Уроки, предавшего ее через несколько лет после смерти тренера, пошли на пользу. Диана четко проговаривала все слова и выглядела вполне уверенно. Ее речь была посвящена пищевым расстройствам, в частности анорексии и булимии, с которыми она сама так хорошо была знакома. Но в речи Диана не стала апеллировать к собственному опыту – с громкими признаниями на время было покончено. Тем не менее она говорила в меру эмоционально: ровно в той степени, которая была необходима для придания речи личностной окраски (я знаю, о чем говорю, это все не пустые слова).

Убедительно говорила Диана о том, что за пищевыми расстройствами стоят куда более серьезные заболевания. Рассказывала она и о корне проблемы, который прячется в детстве больного. Диана читала по бумажке, но часто отрывала глаза от текста, чтобы посмотреть в зал, а то и вовсе поднимала взгляд к потолку. Очевидно, что она очень хорошо подготовилась к этому своему первому серьезному выступлению. Диана призывала родителей, друзей, учителей показывать детям, насколько они их ценят. «И тогда, – утверждала она, – они начнут ценить самих себя». Слова эти были пропитаны личной болью. Диана, несмотря ни на какие попытки окружающих ей помочь, всегда искренне считала себя недооцененной и одинокой. В конце речи она признала: «Окончательное выздоровление зависит только от самого человека». Впервые за многие годы к своему месту за столом президиума шла счастливая женщина: она сделала это! Речь была произнесена блестяще. Диана сдала этот урок на «отлично».

Позже, 1 июня она сдаст и второй, еще более сложный экзамен и произнесет речь на конференции, посвященной психически больным женщинам. Стоит послушать – удивительное сочетание эмоциональности, здравого смысла и проникновенности. Каждая женщина, даже простая работница цеха, видела в Диане сестру по несчастью, такую же, как она, не Золушку и не принцессу, а обычную «девушку с соседней улицы». «Женщины считают, что всё могут, что со всем справятся, – говорила Диана. – Им стоит признать, что это не так… Часто они думают, что могут справиться с проблемами в одиночку, и уходят, все глубже и глубже, в депрессию». Речь длилась почти десять минут – рекорд для Дианы. Вместо танцев, любимого балета, на сцене она начала говорить, и результат оказался весьма впечатляющим.

В июле состоялась еще одна примечательная поездка: в Зимбабве. Доселе Африка оставалась прерогативой принцессы Анны, и Диана предупредила как королеву, так и принцессу Анну о предстоящем визите. После журналы опять писали об умении Дианы общаться с простыми людьми, разговаривать с бедными и больными на равных. В поездке ее сопровождала сестра. Конечно, в статьях теперь делался акцент на новом статусе принцессы. «Она не ищет страданий, как думают некоторые, – писали ее сторонники. – Ее способность общаться, обнимать… является ее естественным импульсом, присущим далеко не всем членам королевской семьи. Кто кроме Дианы, – вопрошал далее журналист, – смог бы войти в хоспис для смертельно больных СПИДом женщин, сидеть на их кроватях, поправлять их одеяла и нежно гладить их лица?» Диану называли секретным оружием, вакциной против СПИДа.

Впрочем, некоторые обвиняли ее в излишней саморекламе на фоне страдающих людей. Но правы те, кто говорил, что постоянно так искренне себя вести невозможно, если ты играешь, а не проживаешь свою роль. В Зимбабве Диана в один из дней раздавала пищу голодающим на станции Красного Креста. Очереди из тысячи с лишним человек ежедневно выстраивались в этом месте, чтобы получить похлебку из фасоли и орехов. Для голодных детей Диана вновь стала золотоволосым чудом, спустившимся к ним с небес.

В ту поездку Диана не воспользовалась королевским самолетом, а полетела обычным, регулярным рейсом в экономклассе. В третий раз подряд с ней рядом находилась сестра Сара.

Если продолжать тему семьи, то летом, практически сразу после приезда из Африки, у Дианы случилось несчастье: умерла ее бабушка Рут Фермой. Их отношения разладились, так как Рут не принимала позиции Дианы в отношении Чарльза. «В какой-то момент, когда Рут чрезмерно резко высказалась о поведении внучки, Диана просто отказала ей от своего дома. Перед смертью леди Фермой Диана дважды навестила ее, так что у них была возможность помириться. На похороны леди Фермой Диана вылетела со старой подругой бабушки, королевой-матерью…» После смерти бабушки последовала ссора с братом. Сначала он предложил Диане, подыскивавшей дом за городом, снять Гарден-хаус на территории Олторпа, где он после смерти отца стал полновластным хозяином. Когда Диана хотела уже согласиться, брат передумал. Он справедливо считал, что жизнь обитателей Олторпа превратится в ад из-за репортеров, преследовавших Диану, и из-за наличия многочисленной охраны. А осенью брат обидел сестру второй раз, попросив вернуть ему диадему, которая была на ней в день свадьбы (после Диана часто ее надевала для торжественных выходов). Украшение и в самом деле было завещано ему, и Чарльз хотел подарить диадему своей жене. Диана спорить не стала, но на брата обиделась.

Противоречивые события заставляли людей говорить о Диане совершенно противоположные вещи. Одна из ее подруг признавала, что «Диана производила гнетущее впечатление. Она чувствовала себя отвергнутой, брошенной и полностью разрушенной». А журналист «Daily Mail» писал: «Официальное расставание с супругом превратилось для Дианы в катализатор, который поспособствовал ее преображению из отчаявшейся принцессы в уверенную леди нового поколения». Истина кроется где-то посредине, но поступок Дианы конца года доказал, что преображение случилось не полное. 8 декабря Диана выступила с заявлением, в котором говорила о сокращении своего участия в общественной жизни. Столько лет она добивалась признания именно в этой области и одним махом перечеркнула свои усилия и усилия своей команды. В речи, которую произнесла Диана, она просила извинить ее, но внимание к ней средств массовой информации оказалось так велико, что его стало слишком тяжело выносить. «В следующие несколько месяцев, – говорила Диана с трибуны, – я буду больше внимания уделять личной жизни, а именно детям». Диана поблагодарила присутствовавших представителей благотворительных организаций и сказала, что опыт работы с ними научил ее большему, чем любые учебники.

Желтая пресса во всем винила Чарльза, его нежелание дать Диане возможность проявить себя. Но были и те, кто задавался вопросом: «А не мы ли сами убили гусыню, которая несла нам золотые яйца?» Впрочем, мотивы поступка Дианы, как часто случалось, точно понять было сложно.