Текст книги "Мы – это музыка. Как музыка влияет на наш мозг, здоровье и жизнь в целом"
Автор книги: Виктория Уильямсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]
У новорожденного еще нет восприятия мира как гармоничной совокупности потоков ощущений, аккуратно связанных в нить сознания, которое мы – взрослые – воспринимаем как должное. Широко известно заявление американского философа и психолога Уильяма Джемса о том, что новорожденный малыш воспринимает свой новый мир «как огромную мешанину цветов и звуков»{11}11
James, W. (1890), The Principles of Psychology. Cambridge, MA: Harvard University Press (1981).
[Закрыть]. Неудивительно, что младенцы плачут.
Несмотря на этот хаос ощущений, новорожденных привлекают уже имеющие для них некий смысл звуковые модели, они способны реагировать на них и помнить испытанные в утробе ощущения, особенно связанные со звуком.
Слух развивается у людей рано по сравнению с другими чувствами (например, зрением), и одно из последствий этого – в том, что люди рождаются с готовыми способностями, с помощью которых они могут знакомиться с музыкальными рисунками в окружающем мире. Одна из таких способностей – чувство ритма.
Возможно, ритмы – наиболее сильно выраженные и самые связные низкочастотные звуковые сообщения, которые плод воспринимает регулярно: ведь он слышит ритмы речи, музыкальных звуков и шумов окружающей среды, ритм ходьбы и сердцебиения матери. Поэтому можно предположить: раз уж мы рождаемся с музыкальными способностями, к ним должно относиться и представление о ритме. По-видимому, так оно и есть.
В 2009 году Иштван Винклер и коллеги опубликовали ставшую важной вехой работу «Новорожденные младенцы распознают ритм в музыке»{12}12
Winkler, I., et al. (2009), ‘Newborn infants detect the beat in music’, Proceedings of the National Academy of Sciences USA, 106 (7):2468–2471; информацию и стимулы можно найти по адресу: http://www.mcg.uva.nl/newborns/.
[Закрыть]. Они изучали музыкальные способности новорожденных, причем во время эксперимента малыши спали.
Ученые воспользовались особенностью реакций нашего мозга под названием «негативность рассогласования», или НР: она становится понятна в результате электроэнцефалографии (ЭЭГ). В ходе ЭЭГ измеряется мельчайшая электрическая активность на коже головы, вызванная активностью мозга; обычно для этого испытуемый надевает нечто похожее на купальную шапочку, покрытую проводами.
Негативность рассогласования – это особый вид мозговой волны, который появляется в ответ на изменение однообразной последовательности явлений в окружающей обстановке. Реакции в виде НР актуальны для всех чувств, но нас, конечно, интересует слух. Если вы услышите десять гудков на определенной ноте, а на одиннадцатом нота сменится, ваш мозг выдаст реакцию в виде негативности рассогласования. НР – это «роспись» нервной системы в том, что мозг заметил нечто из ряда вон выходящее – отклонение от ваших ожиданий следующего события. Интересно, что реакция в виде НР произойдет вне зависимости от того, обращаете ли вы внимание на эти звуки; и это делает ее идеальной для изучения мозга у спящих младенцев.
Для измерения НР новорожденных Винклер и его коллеги использовали специально приспособленный аппарат ЭЭГ, меньшего размера и повышенной чувствительности по сравнению с версией для взрослых – из-за тонкой кожи и миниатюрности испытуемых. Исследователи надевали на крошечные головки необходимые приспособления и ждали, пока малыши плотно поедят и заснут.
Пока они спали, воспроизводились мелодичные последовательности, основанные на типичной для рока звуковой модели барабанного аккомпанемента с использованием малого барабана, большого и хай-хета[2]2
Ударный инструмент из двух горизонтальных тарелок на стойке с педалью; при нажатии педали верхняя тарелка ударяет о нижнюю. Прим. перев.
[Закрыть]. Время от времени в звуковой модели пропускалась сильная доля (первый сильный удар в такте), что взрослые воспринимают как перерыв в ритме или синкопу[3]3
Смещение акцента с сильной доли такта на слабую. Прим. ред.
[Закрыть]. Этот пропущенный удар создает отклонение в ритме. Осозна́ют ли это отклонение новорожденные и проявится ли у них реакция в виде НР?
Ответы оказались положительными. Даже во сне крохи реагировали на пропущенный удар негативностью рассогласования. И что важно, эту реакцию вызывал не любой пропуск ноты; выпадение нот, не нарушавшее ритма, не приводило к НР. Это свидетельствует о том, что новорожденные дети способны выделять ритм в музыкальных отрывках. Такое достижение мозга в возрасте двух дней весьма впечатляет и явно указывает на то, что люди рождаются с чувствительностью к ритмичным звукам.
Исследователи предположили, что способность новорожденных обнаруживать ритм частично приобретенная благодаря слышанию ритмов в утробе, а частично врожденная. Выходит, что младенцы, возможно, могут применять свою врожденную восприимчивость к моделям, чтобы составлять ритмы и формировать ожидания от звуковых последовательностей. То есть у них есть элементарное чувство музыкального ритма, которое, как мы увидим в главе 6, отсутствует почти у всех остальных созданий на планете.
Чувство музыкального ритма – пример элементарного музыкального «кирпичика», необходимого для более поздних действий, связанных с музыкой, например синхронной игры и танцев. По-видимому, этот «кирпичик» существует и готов к применению с самого начала нашей жизни.
«Угадай мелодию» для новорожденныхМузыкальные способности новорожденных не ограничиваются выявлением ритма и включают различение звуков по таким их свойствам, как громкость, длительность и высота{13}13
Bull, D., Eilers, R.E., and Oller, D.K. (1985), ‘Infants’ discrimination of final syllable fundamental frequency in multisyllabic stimuli’, Journal of the Acoustical Society of America, 77 (1), 289–295.
[Закрыть]. Более того, младенцы способны различать высотные контуры, что равносильно распознаванию двух мелодий, и они используют эту информацию, слушая речь.
Тьери Наззи и коллеги{14}14
Nazzi, T., Floccia, C., and Bertoncini, J. (1998), ‘Discrimination of pitch contours by neonates’, Infant Behavior and Development, 21 (4), 779–784.
[Закрыть] исследовали умение французских новорожденных различать два списка японских слов, которые отличались только по высотному контуру – восходящему или нисходящему. В этих целях они использовали естественное умение новорожденных сосать: младенцам дали специальную соску, которая измеряла каждое посасывание, отмечая его силу и время. В начале эксперимента малышей было 121, но, как часто бывает при изучении подобных крох, часть из них «выбыли»: 34 заснули (как трогательно!), 15 отказались от специальной соски, 17 совершили проступок в виде «нерегулярного или недостаточного сосания», а 15 не освоились в условиях исследования. Итак, осталось 40 младенцев, готовых и способных участвовать.
Для этих 40 крох в течение нескольких минут воспроизводился один из двух списков слов; в одном списке тон произношения повышался, в другом – понижался. Во время ознакомления ребенок привыкал к звуку, и его темп сосания становился равномерным. Затем половине младенцев – экспериментальной – воспроизводили второй список, а другая половина – контрольная группа – продолжала слышать тот же список, что и раньше.
Предполагалось, что если младенцы способны различать изменения высотного контура, то они будут сосать интенсивнее, восприняв новый звук и заинтересовавшись им. Ожидалось, что малыши из контрольной группы, которые слышали один и тот же звук, будут продолжать сосать в постоянном темпе.
Именно это и произошло. Младенцы в экспериментальной группе явно заметили изменение в высотном контуре японской речи, в мелодическом рисунке слов, прежде чем вернулись к знакомому темпу сосания.
Что важно, все дети были из франкоязычных семей; это почти исключило возможность реакций, вызванных предыдущими контактами с японским языком. Исследование показало способность новорожденных не только замечать различия в высотном контуре, но и делать это в незнакомой речи; это наводит на мысли о гибкой системе усвоения звуков, способной потенциально сформировать важное основание для развития речи ребенка.
Я уже упоминала, что особенности утробы передают музыкальные аспекты речи с потерей более высоких частот (речевых подробностей) и включают модель естественных ударений в родном языке. Получается, что новорожденные способны обнаруживать эти изменения высотного контура и в незнакомой речи. Младенцы также могут пойти на шаг дальше и применять знакомые аспекты мелодического рисунка речи, издавая свои звуки. Может быть, новорожденные даже кричат на родном языке{15}15
Mampe, B., Friederici, A., Christophe, A., and Wermke, K. (2009), ‘Newborns’ Cry Melody Is Shaped by Their Native Language’, Current Biology, 19 (23), 1994–1997.
[Закрыть].
Биргит Мампе и коллеги проанализировала модели плача 30 французских и 30 немецких новорожденных. Изучив их естественные крики на предмет изменения высоты, исследователи обнаружили, что французы издают больше восходящих тонов, тогда как у немецких младенцев при плаче больше нисходящих моделей. Такие же закономерности были выявлены относительно громкости: у малышей из Франции она менялась в сторону повышения, а у немцев – наоборот. Это различие между восходящим и нисходящим звуком отражает речевые особенности взрослых носителей французского и немецкого языков.
Исследование Биргит Мампе предполагает, что младенцы не только способны воспринимать и запоминать музыкальные рисунки речи, услышанные в утробе, но и подражают этим рисункам, издавая свои первые крики. Вероятно, это самое раннее свидетельство воздействия родного языка на произносимые нами звуки; а первыми развиваются именно музыкальные особенности общения.
Все эти эксперименты подтверждают идею, что младенцы рождаются с высоким уровнем чувствительности к музыкальным аспектам своего мира звуков, к ритмам и моделям, которые они уже успели услышать в жизни. Эта чувствительность укрепляется и развивается благодаря обладающему уникальными музыкальными свойствами миру, где обитают наши дети.
«Мамин язык» – музыка для малышейКогда у моей лучшей школьной подруги родился первый ребенок, я с нетерпением ждала его фото. Нас разделяют сотни километров, а времени на долгую поездку не было, так что я предвкушала радость от первых кадров с ее сокровищем. Когда наконец их увидела, была на седьмом небе: Изабель – просто прелесть, к тому же унаследовала мамины глазки.
А потом я стала говорить с ее фотографией: «Кто это у нас такая красавица? Боже мой, посмотрите, какие у тебя ручки! Какие пальчики! Ты мой ангелочек, совсем как мамочка, ты моя хорошая, да, моя красавица, да, моя красавица…» К счастью, со мной в комнате никого не было. Я говорила с фотографией, к тому же таким необычным тоном.
Начинала фразу на пониженных тонах, потом мой голос стремительно поднимался, произнося слова, и снова быстро опускался. Говорила намного быстрее, чем обычно, не считая долгих, энергичных пауз в начале и конце фраз («да» и «красавица»), на некоторых словах почти переходила на писк.
Вы наверняка узнали явление, которое я описываю, – мы все или делали это, или слышали. Его неформальное название – «мамин язык», а научное – «речь, обращенная к ребенку» (РОР); она значительно отличается от речи, обращенной к взрослому (РОВ).
Общеизвестно, что речь, обращенная к ребенку, есть во всех языках, исследованных на настоящий момент{16}16
Falk, D. (2004), ‘Prelinguistic evolution in early hominins: Whence motherese?’, Behavioral and Brain Sciences, 27, 491–541.
[Закрыть]. Уникальность такой речи придают главные звуковые свойства: более высокая основная частота (основной уровень высоты звука), более интенсивные и утрированные интонационные контуры и перепады высоты и больше повторяющихся и ритмичных элементов. РОР также часто сопровождается ритмичными телодвижениями в такт звукам речи – например, кивками или покачиванием головы, хлопаньем в ладоши или подпрыгиванием. Обращаясь так к взрослому, вы наверняка столкнулись бы с недоумением. Почему же мы так говорим с малышами?
Ставя подобный вопрос, мы сталкиваемся с проблемой «курицы и яйца»: кто первым начал использовать РОР и почему? Есть две возможности: либо взрослые стали подражать естественным звукам, которые умеют издавать малыши, и обнаружили преимущества такого обращения; либо младенцев естественным образом привлекала более музыкальная речь взрослых.
Как и с остальными спорными вопросами эволюции, мы вряд ли когда-нибудь раскроем секрет: доказательства происхождения РОР затеряны во мгле веков. Впрочем, разгадка этой тайны не так важна, как осознание того, что РОР устраивает и взрослых, и малышей (по разным причинам) и поэтому она до сих пор существует во всех известных формах человеческой культуры.
Младенцы предпочитают слышать РОР, а не РОВ, почти с самого рождения (выраженное предпочтение появляется в течение месяца){17}17
Cooper, R.P., and Aslin, R.N. (1990), ‘Preference for infant-directed speech in the first month after birth’, Child Development, 61 (5), 1584–1595.
[Закрыть], независимо от того, кто так говорит – мужчина или женщина{18}18
Werker, J.F., and McLeod, P.J. (1989), ‘Infant preference for both male and female infant-directed talk: A developmental study of attentional affective responsiveness’, Canadian Journal of Psychology, 43 (2), 230–246.
[Закрыть]. Речь, обращенную к ребенку, предпочитали даже младенцы, рожденные глухими родителями{19}19
Masataka, N. (2003), The onset of language. Cambridge: Cambridge University Press.
[Закрыть]. РОР дает взрослым во всем мире надежный способ вызывать у своих малышей положительную ответную реакцию. С помощью этого метода мы можем привлекать их внимание и, возможно, менять их поведение на той стадии развития, когда словесные уговоры – заманчивый, но в основном бессмысленный метод.
Еще одно главное преимущество РОР для взрослых – в том, что малыш улыбается. Говоря с ребенком мелодичным тоном, мы часто видим положительную реакцию, и нельзя не признать, как это трогает. Малыши шире открывают глазки, машут ручками, пускают пузыри, хихикают и сучат пухленькими ножками.
У этой радостной реакции есть то преимущество, что ребенок не плачет. Согласно научным данным, когда родители слышат детский плач, в их мозгу выделяются гормоны стресса, приводя к учащенному сердцебиению, повышению кровяного давления и холодному поту{20}20
Boukydis, C.F., and Burgess, R.L. (1982), ‘Adult Physiological Response to Infant Cries: Effects of Temperament of Infant, Parental Status, and Gender’, Child Development, 53 (5), 1291–1298. Swain, J.E., Lorberbaum, J.P., Kose, S., and Strathearn, L. (2007), ‘Brain basis of early parent-infant interactions: psychology, physiology, and in vivo functional neuroimaging studies’, Journal of Child Psychology and Psychiatry, 48 (3–4), 262–287.
[Закрыть]. Поэтому чрезвычайно полезно иметь в запасе метод, способный минимизировать это негативное воздействие на наше физическое состояние.
Плач малыша и сейчас тяжело переносить и в эмоциональном, и в физическом плане, а когда-то он был просто опасен. Кричащий ребенок был серьезной помехой для наших предков, если они пытались спрятаться от хищников или устроить для своего племени ценный отдых, чтобы восстановить силы. Соответственно, крайне полезным для выживания стало умение успокоить ребенка не требующими больших усилий методами, для которых нужен только наш голос.
В нынешние времена этот успокаивающий метод остается полезным в ситуациях, когда естественная реакция малыша не всегда полезна или желательна, например если нужно сделать прививку или попробовать новую пищу. Такое применение РОР способно отвлечь младенца от возможных автоматических реакций, основанных на веских эволюционных принципах выживания (например, выплюнуть еду с незнакомым вкусом); на практике такие реакции могут оказаться невыгодными и для ребенка, и для взрослого в чистой белой рубашке.
Роль речи, обращенной к ребенку, в обученииЯ уже говорила, что выгоды от РОР взаимны, то есть малыши тоже кое-что выигрывают. Если внимательно рассмотреть эти преимущества, станет ясно, что младенцы получают непосредственную пользу от музыкальной речи, обращенной к ребенку; возможно, РОР развилась как крайне важное средство обучения на доречевых этапах человеческой жизни.
Первый очевидный плюс РОР – в том, что младенцы могут с помощью этих звуков реагировать на взрослых. Они еще не умеют говорить, но вскоре у них получается гулить, варьировать высоту звуков и выдавать ритмичные реакции. Когда мы взаимодействуем с малышом, он подражает нашей РОР и тем самым обеспечивает себе безопасные условия, где о нем заботятся, а угрозы сведены к минимуму.
Исследования даже предполагают, что располагающее к себе поведение ребенка в ответ на РОР может сделать его привлекательнее для взрослых, и даже не его родителей{21}21
Werker, J.F., and McLeod, P.J. (1989), ‘Infant preference for both male and female infant-directed talk: A developmental study of attentional affective responsiveness’, Canadian Journal of Psychology, 43 (2), 230–246.
[Закрыть]. Человеческому младенцу не выжить без помощи и поддержки взрослых, поэтому в его интересах привлекать, удерживать наше внимание и вызывать положительные реакции. Когда вы почти не способны передвигаться самостоятельно, голос – один из ваших лучших инструментов.
Учась подражать, младенцы также выстраивают один из своих первых навыков общения, который принесет большую пользу их поведению и речи: поочередное участие. Вы говорите, затем, в ответ на ваше сообщение, говорю я. Так мы достигаем понимания, вырабатываем идеи и эффективно передаем информацию.
Вероятно, одной из старейших функций музыкальной РОР было извещение об эмоциональном состоянии. В речи, обращенной к ребенку, утрируются особенности собственной эмоциональной речи, такие как высокие, быстрые звуки – когда мы рады, и низкие, медленные звуки – когда мы грустны. Взрослые, заботящиеся о малыше, используют эти особенности РОР, чтобы не только передавать ему эмоциональную информацию, но и изменять его настроение{22}22
Trainor, L.J., Austin, C.M., and Desjardins, R.N. (2000), ‘Is infant directed speech prosody a result of the vocal expression of emotion?’, Psychological Science, 11 (3), 188–195.
[Закрыть].
В 2002 году Лорел Трейнор и Рене Дежарден определили еще одно лингвистическое преимущество РОР. Их заинтересовало то, что в речи, обращенной к ребенку, особо выражены «формантные частоты»: они возникают, когда мы с помощью речевого аппарата издаем гласные звуки{23}23
Kuhl, P.K., et al. (1997), ‘Cross-language analysis of phonetic units in language addressed to infants’, Science, 277 (5326), 684–686.
[Закрыть]. Трейнор и Дежарден выдвинули гипотезу, что эти особые высотные контуры в РОР могут подсказывать малышам, где в речи находятся гласные, и тем самым, возможно, помогают детям усваиваить и различать эти существенные звуки речи.
Одним из важных жизненных примеров, приведенных в поддержку этой идеи, было исследование, которое показало: речь, обращенная к домашним животным, содержит многие из особенностей РОР (таких как высокие звуки), но, в отличие от нее, не подчеркивает различий между гласными{24}24
Burnham, D.K., Vollmer-Conna, U., and Kitamura, C. (2000), ‘Talking to infants, pets, and adults: What’s the difference?’, paper presented at the XIIth Biennial International Conference on Infant Studies, Brighton, UK.
[Закрыть]. Ведь вряд ли имеет смысл пытаться научить говорить любимую собачку.
Трейнор и Дежарден провели эксперимент с 96 малышами в возрасте шесть-семь месяцев и рассмотрели их способность различать две английские гласные: i как в слове heed («внимание, осторожность») и I как в hid («спрятался»){25}25
Trainor, L.J., and Desjardins, R.N. (2002), ‘Pitch characteristics of infant-directed speech affect infants’ ability to discriminate vowels’, Psychonomic Bulletin and Review, 9, 335–340.
[Закрыть]. Нас интересует сравнение между двумя версиями этих звуков: произнесенными без изменения высоты (как в речи, обращенной к взрослому) и с изменением высоты (как в речи, обращенной к ребенку).
Реакции детей измерялись с помощью методики «условного поворота головы». Ее предпосылка такова: когда малыш привыкает к какому-то звуку, то поворачивает голову, как только услышит отличающийся звук. Поэтому движение головы – признак того, что ребенок в состоянии различить два звука. В исследовании РОР на всех присутствующих, кроме малыша, были наушники, чтобы исключить влияние взрослых на его реакцию.
Исследователи выявили, что детям гораздо лучше удавалось распознать изменение в гласной, когда они слышали РОР, по сравнению с РОВ. Они заключили, что РОР содержит музыкальные особенности, помогающие младенцам знакомиться с различными типами гласных задолго до того, как они смогут использовать эту информацию. Поэтому, возможно, наша музыкальная речь помогает детям закладывать основы изучения языка.
Музыкальная смысловая нагрузкаОзнакомление с гласными – уже немалое достижение для шестимесячного малыша; но, возможно, при изучении языка музыкальная РОР выполняет функцию еще более высокого уровня: передачу смысла сообщения.
У взрослых для выражения смысла есть удобный инструментарий: синтаксис, семантика и просодия (изменения высоты, выделение важных моментов и ритм). Пытаясь общаться с малышами, еще не овладевшими речью, мы вынуждены ограничиваться просодическими средствами, при этом склонны их утрировать; отсюда – музыкальная РОР. Это позволяет быстро передавать элементарные сообщения о намерениях, такие как запрещающий жест («Нет, не трогай»), одобрение («Какой ты умница!»), указание («Ложись, пора спатеньки») и утешение («Тихо, все хорошо, папа здесь»).
Любовь детей к РОР имеет интересную траекторию развития, отражающую их умственное и физическое развитие в первый год жизни. Кристина Китамура и Криста Лэм исследовали малышей в возрасте три, шесть и девять месяцев, изучая их предпочтения относительно РОР с различными намерениями: мать пыталась утешить ребенка, сообщить ему свое одобрение или указание{26}26
Kitamura, C., and Lam, C. (2009), ‘Age-specific preferences for affective intent’, Infancy, 14, 77–100.
[Закрыть].
Исследователи обнаружили, что в своих предпочтениях младенцы проходят разные этапы: в самом раннем возрасте они предпочитают утешающие сообщения, потом сильнее реагируют на одобрение, и наконец, примерно в девять месяцев их больше привлекают сообщения с указаниями. По мере знакомства с языком малышей начинает больше привлекать речь, имеющая фонетическое и информативное содержание, а не простые, повторяющиеся звуки.
Но одно дело показать, что младенцы способны реагировать на смысл и намерения музыкальной РОР; и совсем другое – продемонстрировать, что эти намерения действительно были поняты.
Елена Саккалу и Меридит Гаттис изучили воздействие просодии на способность малышей (средний возраст – 16 месяцев) различать намеренные и случайные действия взрослых{27}27
Sakkalou, E., and Gattis, M. (2012), ‘Infants infer intentions from prosody’, Cognitive Development, 27 (1), 1–16.
[Закрыть]. В ходе их эксперимента взрослый выполнял два варианта действия, например ронял игрушку, причем один раз – намеренно («Вот»), а другой – со случайной речью («Ой»). Актер сохранял нейтральное выражение лица и позу, чтобы звук реплики был единственной подсказкой о его намерении. Оказалось, что малыши гораздо чаще реагировали на специально совершенное действие и подражали ему по сравнению со случайным; это свидетельствует, что они поняли основной смысл музыкальной РОР.
Напрашивается вывод, что у РОР есть ряд функций, в чем, несомненно, и заключается основная причина существования этого вида речи во всем мире. И хотя исследования усвоения языка младенцами заманчивы, будет, наверное, преувеличением заявлять, что РОР – жизненно важный инструмент изучения языка. Один аргумент против этой идеи – в том, что дети усваивают язык почти независимо от того, сколько с ними говорят взрослые{28}28
Pinker, S. (1994), The Language Instinct: How the Mind Creates Language. New York: HarperCollins.
[Закрыть] (кроме редких случаев крайней заброшенности ребенка). Однако, по моему мнению, представленное здесь исследование подтверждает идею, что музыкальные особенности РОР играют важную роль в нашем развитии в доречевой период.
Развитие речи не единственная возможность РОР. На предыдущих этапах нашей эволюции РОР, вероятно, стала ценным способом стимулировать развитие тесных связей в парах, облегчать освоение поведения и корректировать реакции на стресс. РОР также дает взрослым бесценный способ взаимодействия с детьми, пока те еще не научились говорить – в период их наибольшей физической уязвимости, когда нам важнее всего сообщать об основных намерениях и чувствах.
* * *
В этой главе я хотела опровергнуть некоторые частые заблуждения относительно того, что лишь немногие рождаются действительно музыкально одаренными. Мы увидели, что почти каждый ребенок появляется на свет с «кирпичиками» музыкальности благодаря раннему развитию системы слуха и способности воспринимать немалую часть звуков из внешнего и внутреннего мира. Мне никогда не встречались убедительные доказательства того, что полезно наполнять среду обитания ребенка на этом раннем этапе дополнительной музыкой.
Младенцы усваивают и запоминают музыкальные образцы, услышанные в ходе развития в утробе, даже если мы не считаем эти звуки музыкой. Каждодневные мелодии после рождения ребенка вызывают у него реакции радости и расслабления, особенно «музыка», которую он слышал чаще всего: мамин голос и сердцебиение.
Воспоминания новорожденных о музыке в утробе сказываются на их восприятии звуковых моделей, стимулируют интерес к мелодическим рисункам и влияют на их первые попытки издавать собственные звуки. Несомненно, музыкальность младенцев – одна из причин, по которым у нас развился музыкальный способ общения с ними в виде речи, обращенной к ребенку (РОР). Мы еще не понимаем до конца, почему инстинктивно говорим с детьми таким мелодичным образом, но нет сомнений, что РОР приносит пользу и взрослым, и детям: поощряет раннее взаимодействие и заботу взрослых о малыше, а также преподает ряд ранних уроков о природе сложных процессов познания, таких как эмоции и язык.
В следующей главе перейдем к музыкальному миру детей постарше. Мы опровергнем еще несколько мифов – например, то, что прослушивание музыки (в особенности нашего друга Моцарта) якобы может помочь сделать детей умнее. Еще мы рассмотрим, какую пользу развитию ребенка может принести участие в музыкальной деятельности, и покажем, как «кирпичики» понимания мелодики, подсмотренные у младенцев, продолжают складываться в нечто большее благодаря их простым повседневным контактам с музыкой.
