Текст книги "Вампиры не стареют: сказки со свежим привкусом"

Автор книги: Виктория Шваб

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

– Повар, – кричу я, обегая стойку и снимая фартук. – За мной приехали, – ору, надеясь, что он не вспомнит, что я вожу себя сам. – Мне надо идти.

– А как же уборка? – возмущенно спрашивает он.

– Не сегодня, – говорю я, улыбаясь. – Буду должен тебе.

– Ты мне должен уже не меньше пяти, – бормочет он, но я знаю, что он всё сделает. Несмотря на его протесты, я никогда не пристаю к нему с просьбами.

– Спасибо!

На минуту забегаю в туалет, чтобы взглянуть на себя в зеркало, отчаянно мечтая, чтобы мое лицо было каким-нибудь другим, не таким смуглым, не таким худощавым, не таким бугристым от прыщей, но потом вспоминаю слова Сайласа о том, что он пришел на зов моего сердца. Я поворачиваю вентиль, брызгаю водой на лицо и провожу влажной рукой по волосам, пытаясь их пригладить, а потом выбегаю из закусочной…

…и влетаю прямо в Джейсона Винтерса.

– Ух ты, – произносит он с притворным смехом, хватая меня за плечи. – Что за спешка, Лукас?

Я замираю. Я чувствую его руки, слишком горячие, давление его пальцев. Я окидываю парковку лихорадочным взглядом. Где Сайлас и остальные? Куда они пошли?

– Ты не видел… – начинаю я вопрос, а потом вспоминаю, с кем говорю, и захлопываю рот.

Джейсон оглядывается через плечо, и теперь я вижу, что он не один. Близнецы Тод выбираются с заднего сиденья его синего пикапа «Шевроле», смеясь и направляясь к нам. У меня в горле встает комок. Нет, нет, нет. Только не сейчас.

– Слушайте, – говорю я – воспоминание о том, что где-то там меня ждет Сайлас, придает мне храбрости. – Вы можете набить мне морду в следующий раз. А сейчас мне нужно идти.

Джейсон указывает на закусочную за моим плечом.

– Там написано «Закусочная Лэндри» будет открыта еще двадцать минут. Мы с парнями хотим просто по-быстрому перекусить. Ты, конечно же, можешь нам с этим помочь. В смысле, это ведь твоя работа?

Подошедшие к нам близнецы, Тайлер и Трей, оба ржут, издавая тот самый гогот, которым они всегда смеются при Джейсоне. Словно иметь работу – это какая-то шутка.

– Повар всё еще там. Он вам поможет.

Он сжимает мои плечи еще крепче.

– Я хочу, чтобы ты нам помог.

То, как он это произносит, действует на меня даже сильнее, чем его пальцы, вцепившиеся в мое тело. Он смотрит на меня своими светло-голубыми, как летнее небо, глазами и улыбается.

– Я…

– О боже, – восклицает один из двух близнецов, Тайлер или Трей. – Да он собирается тебя поцеловать.

Я не собирался. Конечно же, нет, но мое лицо всё равно вспыхивает. Я открываю рот, чтобы возразить, но не успеваю этого сделать.

Мне в живот прилетает кулак – да так быстро, что я не успеваю даже осознать, что он меня ударил, как тут же сгибаюсь пополам, хватая ртом воздух. Спустя мгновение прилетает второй удар – кулаком мне в скулу, чуть ниже еще не зажившего синяка под глазом, и у меня начинает звенеть в ушах. Я с грохотом падаю на гравий, и крошечные серые камешки впиваются мне в щеку.

Снова раздается хохот, и я обхватываю себя в ожидании удара ногой.

– У вас тут какие-то проблемы?

Я настолько охвачен собственным унижением, что не сразу узнаю этот голос. Перекатываю голову набок и поднимаю взгляд. Это Сайлас, в черных ботинках, куртке и шляпе, с той же легкой улыбкой.

Джейсон ухмыляется.

– Не твое дело, ковбой, – говорит он.

– Еще как мое. Лукас мой друг.

Все три старшеклассника громко смеются.

– Лузер Лукас? Ну, я знаю, что ты лжешь, потому что нет у него никаких друзей.

И он тут же пинает меня в живот. Этот удар не настолько болезненный, как мог бы быть, как бывало раньше, но его достаточно, чтобы заставить меня втянуть воздух.

– Я вроде как попросил тебя прекратить, – говорит Сайлас низким и тихим голосом.

– Или что? – взвинчивается Джейсон, расправляя свои плечи – плечи настоящего футболиста, что почти в два раза шире, чем у Сайласа с его худощавым телосложением.

– Или я тебя убью.

Я моргаю, думая, что мне это послышалось. Но Сайлас здесь, холодный, как вечерний воздух, и невозмутимый, словно он не угрожает, а просто сообщает факты.

У Джейсона и близнецов Тод падают челюсти, поначалу от шока, мне кажется, но потом они словно собираются рассмеяться. Из ночного мрака выныривают силуэты остальных Парней Кровавой реки. Джаспера, молча улыбающегося, с руками в карманах. Уиллиса с горящими глазами, повторяющего «Вас убьем, вас убьем» с придыханием и пронзительным хихиканьем. И Дрю, который тащится далеко позади, повернув кепку козырьком вперед, так что большая часть его лица скрыта в тени.

Джейсон не дурак. Ну, по крайней мере, не настолько дурак. Он быстро прикидывает, обнаруживает, что тут четверо – пятеро, если считать меня, но я уверен, что он не считает, – против него и близнецов. Он поднимает руки.

– Ладно. Отлично. Нам не нужны проблемы. Мы просто приехали поесть.

– С этого дня ешьте где-нибудь в другом месте, – произносит Джаспер низким скрежещущим голосом.

– Эта закусочная закрыта… для вас, – вторит ему Сайлас. – Навсегда.

Джейсон опускает взгляд на меня, а я, должно быть, улыбаюсь, потому что его лицо темнеет, выражая ярость.

– Позже, лузер, – бормочет он, – когда твоих дружков-клоунов с родео не будет рядом. – После этого они с близнецами поспешно уносят ноги.

Я смеюсь, и мне плевать, что это заставляет его удаляющиеся плечи напрячься и что я определенно нарываюсь на еще более жестокое избиение, когда рядом не будет Сайласа, чтобы спасти меня. Это стоит того, чтобы увидеть, как Джейсон получает малую часть того унижения, которому он подвергает меня на постоянной основе.

Рука опускается, чтобы помочь мне подняться, и я ее принимаю. Ладонь Сайласа холодная и сухая – почти обжигающе ледяная. Кожа у него скользкая, как стекло, а плоть под ней твердая. Он поднимает меня на ноги, словно я вешу даже меньше, чем на самом деле.

– Ты в порядке? – спрашивает он, помогая мне отряхнуться. Я нервничаю из-за его рук на моем теле, но он ведет себя так, как будто ничего не замечает. Он кажется обеспокоенным, словно его на самом деле заботит то, что со мной случилось.

– Спасибо, – говорю я. – Ты меня спас. – Он и вправду меня спас, и больше, чем в одном смысле.

Он прикасается холодной ладонью к моей щеке, и наши взгляды впервые встречаются. Его глаза – водоворот цвета, они просто невозможные, как глубокие омуты, как детский калейдоскоп. У меня сбивается дыхание, ноги подкашиваются. Между нами что-то промелькивает, наэлектризованное, напряженное. Я покачиваюсь, он поддерживает меня.

– Всё что угодно ради брата, – протягивает он, всё еще касаясь моего лица.

– Надо было убить их, – говорит Уиллис.

– Не сейчас, – тихо отзывается Сайлас через плечо.

– Он прав, – рычит Джаспер. – Сейчас нам надо поохотиться. Мне просто необходимо поохотиться. Прямо сейчас.

Я нахмуриваюсь:

– Что это значит?

– Ничего. – Сайлас улыбается мне, и я чувствую трепет в груди, словно мое сердце жаждет ответить ему такой же улыбкой. – Нам пора. – Он опускает руку и отступает назад. – Еще увидимся, Лукас. Поезжай домой. Позаботься о маме. Ты нужен ей.

– Откуда ты знаешь про мою маму?

– Ты сказал мне.

– Я не…

– До скорого.

И они уходят в ночь, исчезая в темноте, словно их тут никогда и не было. Мое лицо горит в месте удара, в животе ощущается тупая боль, но никогда в жизни я еще не был так счастлив. Уверен, я мог бы воспарить и долететь до дома. Но вместо этого я сажусь в машину и еду домой, всю дорогу напевая эту песню.

Свернув на подъездную дорожку, замечаю фигуру на крыльце. У меня учащается пульс при мысли, что это может быть Сайлас, хотя я только что расстался с ним у закусочной, но это женщина. Средних лет, с уставшим видом, на плечах туго повязан кардиган, чтобы защититься от студеного осеннего ветра. Ее лицо кажется мне знакомым, но я не могу понять почему.

– Ты Лукас? – спрашивает она, как только я подхожу достаточно близко, чтобы услышать ее.

– Да. А вы кто? И что вы делаете у меня дома в полночь?

– Делия Дэй, прости, что я тут в такое время, – говорит она. – Я адвокат по защите прав пациентов и социальный работник из Городской больницы Беннета.

Так вот откуда я ее знаю. И может быть только одна причина, почему она здесь в этот ночной час.

– Моя мама? – спрашиваю я с комом в горле. – Моя мама в порядке?

– Боюсь, что нет, Лукас. Тебе лучше зайти в дом. – Ее голос добрый. Слишком добрый. Профессионалы говорят таким голосом, когда собираются сообщить дурные вести.

Я замираю, не в силах к ней приблизиться.

– Она в больнице? – спрашиваю я. Меня трясет. Когда меня начало трясти? – Можно мне ее увидеть?

Делия потирает руки.

– Почему бы тебе не зайти в дом? Мы можем поговорить об этом там.

И я понимаю. Именно тогда я понимаю, что именно она собирается сказать. И я не хочу это слышать, потому что, когда я услышу, это станет правдой.

Я шагаю обратно к машине. Делия окликает меня. Я отъезжаю от дома, возвращаясь обратно на дорогу. Не знаю, что я делаю, от чего убегаю, к чему убегаю. Я знаю только, что бегу.

Похороны проходят быстро. Мама была удочерена, и у нее не было ни братьев, ни сестер. Повзрослев, она потеряла связь с приемной семьей, а мой отец в нашей жизни никогда не присутствовал, так что мы всегда были только вдвоем.

А теперь остался я один.

На похороны никто не приходит, кроме Делии из больницы и окружного инспектора, отдающего мне конверт, который я не хочу открывать, а также нескольких человек из церкви, которых я даже не знаю, но их присутствие кажется вполне уместным. Лэндри присылает соболезнования, но она в закусочной, занята работой.

Когда все уходят и остаюсь только я наедине со свежей могилой в вечерних сумерках, появляется он. На нем всё те же ботинки, всё тот же деним, всё та же шляпа, которую он держит в худощавых руках. Бриз игриво взъерошивает его черные волосы. Тот же бриз, от которого у меня на голове воронье гнездо.

– А где остальные? – спрашиваю я, стоит ему только приблизиться ко мне.

Он встает рядом со мной, глядя на могилу моей мамы.

– Я подумал, что будет правильнее, если здесь будем только мы с тобой.

Я оглядываюсь. Смотрю на его изящный нос, пухлые губы. У меня сбивается дыхание, и он улыбается.

– Парни иногда перебарщивают, – признается он. – Прости, если они напугали тебя.

– Они спасли меня, – торопливо отвечаю я. – Вы спасли меня.

– Джейсон Винтерс тебя больше не побеспокоит. – Он произносит это с такой уверенностью, что я почти ему верю. Но Джейсон издевался надо мной с четвертого класса. И он не прекратит всё это только потому, что ему так сказала пара ковбоев.

– Он просто дождется, пока вы уедете, – тихо говорю я с ощущением, что разочарую его этими словами.

Он смотрит на меня, прищурив глаза.

– Ты и вправду особенный, Лукас. – Его голос меланхоличен, даже слегка взволнован, но я не думаю, что он имел в виду что-то оскорбительное.

Мы стоим в тишине, пока я не говорю:

– Я теперь один.

– Необязательно.

Это именно то, что я мечтал услышать от него, но не смел даже надеяться. Мне хочется крикнуть ему, чтобы он увез меня прочь из этого города, от этой закусочной, этих гопников и моего пустого дома. Но вместо этого я спрашиваю:

– Что мне нужно сделать?

– Разделить трапезу.

– Что это значит?

Он опускает взгляд, хлопая себя шляпой по бедру.

– А что это может значить, по твоему мнению, Лукас?

Я закрываю глаза.

– Как? Как мне?..

Он быстро касается моего плеча.

– Мы позаботимся об этом. Просто будь сегодня в закусочной до закрытия. Приходи, если захочешь присоединиться к нам. Если не захочешь, мы не причиним вреда и уйдем своей дорогой.

– Уйдете? – спрашиваю я ошарашенно, у меня пересыхает во рту. – Вот так просто?

– Только если ты захочешь. Ты призвал нас, помнишь? А мы остаемся только там, где кому-то нужны.

Меня накрывает волна облегчения, вероломного и непрошеного. Не могу представить, чтобы Сайлас ушел. Что я буду делать? Куда я пойду? Что-то в нем дает мне ощущение безопасности, ощущение нужности. Ощущение, что я не одинок.

Ветер обдувает надгробия, разбрасывая листья. Он надевает шляпу.

– Закусочная, – повторяет он. – Закрытие.

А после уходит.

Я въезжаю на парковку «Закусочной Лэндри» за четверть часа до полуночи. Свет уже приглушен, кафе выглядит закрытым, но внутри двигаются люди, так что я знаю, что там кто-то я есть. Я замечаю фигуру, притаившуюся у двери, и предполагаю, что это Сайлас, но, подойдя ближе, обнаруживаю, что это Дрю. У него в руках бейсбольная бита, и он лениво покачивает ею в ожидании. Я вспоминаю, как Брэндон говорил, что Финли был крутым игроком в бейсбол, и всё встает на свои места.

Дрю смотрит на меня долгим, тяжелым взглядом. Его бледная кожа кажется холодной в свете фонаря, темно-рыжие волосы зачесаны назад. В последний раз, когда я его видел, на нем была бейсбольная кепка, но сегодня он с непокрытой головой. Мне становится неуютно от его пристального взгляда.

– Почему? – вдруг спрашивает он, и это первый раз, когда я слышу, как он говорит.

Я пожимаю плечами, полностью уверенный, что понимаю, о чем он спрашивает.

– Как и все остальные, полагаю.

– У нас у всех разные причины. Джаспер сделал это из мести, я – потому что мы не стали чемпионами штата, и я решил, что хочу умереть, – он усмехается себе под нос, словно не в силах поверить, что был таким глупцом. – Уиллис слетел с катушек, когда убили его жену, а Сайлас…

– Почему тебе пришлось убить свою семью? – быстро спрашиваю я, прерывая его. Не уверен, что хочу знать, почему Сайлас это сделал. Что, если у него были на то ужасные причины? Причины более страшные, чем мечтать о семье и не хотеть оставаться одному.

Он моргает.

– Ты думаешь, я убил свою семью? Ради этого? – спрашивает он изумленно. Потом заходится пустым хриплым смехом. – «Пять мешков с кровью, один для каждого из вас и два для меня», – сказал мне Сайлас.

У меня по позвоночнику пробегает дрожь.

– Сайлас не сказал бы такого.

– Да что ты знаешь о Сайласе? – фыркает он. – Он так носится с тобой, не знаю почему, что делает тебя таким особенным, – он шумно сглатывает, глядя перед собой и погружаясь в воспоминания. – Со мной он так не носился.

Я хмурюсь:

– В смысле?

Прежде чем он успевает ответить, к двери подходит Сайлас.

– Ты приехал, – он широко улыбается, словно я успел на его вечеринку как раз вовремя, – Заходи, – он тянет меня внутрь, вынуждая Дрю последовать за нами. Я слышу, как он запирает за мной дверь. Встревоженно оглядываюсь.

– Это чтобы нам не помешали, – говорит Сайлас, кладя руку мне на плечи. – Кажется, ты уже всех знаешь, – говорит он, обводя жестом закусочную. Дрю с битой, Уиллис и Джаспер сидят на стульях, облокотившись на стойку.

– Слушай, – говорю я ему, произнося твердым голосом слова, которые я тренировал в машине по дороге сюда. – Я знаю, что всё это значит. Кто вы такие, – поразмышляв над тем, что несколько мгновений назад сказал Дрю, я добавляю: – Не надо быть ко мне снисходительным.

Сайлас молчит, наклоняя голову набок, словно прислушиваясь.

Я торопливо продолжаю:

– Я всё понял. Ты сказал, что Джейсон больше меня не побеспокоит, и еще до этого ты говорил, что убьешь его, если он еще хоть пальцем до меня дотронется. И я слышал те истории о резне. И о семье Дрю. – Я бросаю на него быстрый взгляд. Его лицо словно вырезано из камня, не выражает абсолютно ничего, и на секунду я начинаю сомневаться, может, я что-то неправильно понял, что меня могут принять за душевнобольного, но я всё равно выпаливаю: – И я хочу, чтобы вы знали, что я согласен. Согласен… разделить трапезу.

Сайлас ждет, чтобы быть уверенным, что я договорил, а потом расплывается в улыбке.

– Я знал, что ты приедешь, Лукас. Нет ничего страшного в том, чтобы быть снисходительным к тому, кто пережил немало бед. Для некоторых людей нужно облегчать переход к кормлению.

Кормление. Я поеживаюсь, сам того не желая. То, как он это произносит, каким-то образом делает всё более реальным. Но я говорю себе, что Джейсон это заслужил. Он был жесток со мной всю мою жизнь и наверняка убил бы меня, если бы подвернулся такой шанс, так что, возможно, я просто его опередил. И если это значит, что я останусь с Сайласом, с Парнями…

Уиллис и Джаспер встают, и передо мной открывается тело, лежащее на стойке.

Я ожидаю увидеть широкие плечи футболиста. Противные каштановые волосы. Напуганные голубые глаза.

Но вместо этого я вижу темные корни, мерцание стразов, широко распахнутые светло-карие глаза.

– Навея?

Я охаю и отшатываюсь назад, когда она издает стон, с мольбой глядя на меня. Уиллис проводит рукой по ее волосам, словно гладя собаку.

– Тссс, – произносит Сайлас, возвращая меня на место, его хватка больше похожа на тиски. – Ты вроде сказал, что готов.

– Не трогайте ее, – говорю я, оборачиваясь к нему. Я хватаю его за рубашку, упрашивая: – Я… я думал, ты имел в виду Джейсона. Или близнецов Тод. Только не…

Слова застревают у меня в горле.

Только не единственный человек в городе, кто был по-настоящему добр ко мне, только не Навея с ее муниципальным колледжем, трейлером и голубыми ногтями. Которая позволила мне довезти ее до дома. Которая пыталась помочь.

– Мы ее не тронем, Лукас. – Его голос тихий. Уверенный. И на мгновение у меня появляется надежда. – Это сделаешь ты.

У меня внутри всё падает. В ужасе мотаю головой.

– Если хочешь присоединиться к нам, придется разделить трапезу.

– Я знаю! Я здесь, разве нет? В закусочной.

– Это не та еда, которую мы едим, брат, – говорит Джаспер. Я оглядываюсь – он ковыряется в зубах, в своих клыках, длинным ногтем.

– Ты что, не догоняешь? – грубо вклинивается Дрю. – Или ты пьешь ее кровь и становишься одним из нас, или становишься донором крови вместе с ней. Она уже точно покойница, а ты в одном шаге от того, чтобы к ней присоединиться, если примешь неправильное решение. От нас тебе не скрыться.

– Дрю говорит правду, – произносит Джаспер глубоким голосом, похожим на ритм барабана в той песне. Песне, с которой всё это началось, когда я хотел лишь того, чтобы кто-то спас меня и я не остался один.

Я качаю головой:

– Нет, я не могу. Она мой друг. Кого-нибудь другого.

– Ты бы предпочел, чтобы ради тебя умер незнакомец? – спрашивает Сайлас. – Пусть лучше это будет друг. Разорви свои последние связи. И тогда ты по-настоящему сможешь стать одним из нас.

– Я не… Я не хочу этого. – Но это ложь. Я хочу. Хочу так сильно, что меня трясет. Но Навея смотрит на меня, и она плачет, слезы катятся по ее носу, собираясь в лужу на стойке.

– Ты попросил нас прийти, – напоминает мне Сайлас, его теплая рука на моей спине, мягкое дыхание возле уха. Я чувствую его губы у себя на шее, их легчайшее касание, но от этого мое тело обдает таким жаром, что я едва не падаю на колени.

– Да он влюбился в тебя, Сайлас, – произносит Уиллис с понимающим смешком.

– Ну, что скажешь, Лукас? – спрашивает Сайлас. – Мы могли бы попировать, а потом мы с тобой уединились бы где-нибудь. – Его рука обхватывает меня за талию. – Тебе никогда больше не придется быть одному.

Это всё, чего я хочу. Потому что я не могу вернуться в тот дом, к благостным церковным блюдам, пустым комнатам, расставленным бутылькам с лекарствами и всему, что на следующей неделе придет требовать окружной инспектор.

– Я не хочу быть один, – шепчу.

– И не будешь, – отвечает Сайлас.

А потом включается музыкальный автомат, играет скрипка, и мужчина поет:

«Но под маскою ангела прятался демон жестокий…»

– Возьми то, что принадлежит тебе, Лукас, – говорит он. – И стань одним из нас.

Я делаю шаг вперед.

– Нет! – Между нами вдруг оказывается Дрю. Он замахивается своей бейсбольной битой на Сайласа – так быстро, что я едва успеваю проследить за его движением. Обрушившись на висок Сайласа, бита с треском разлетается на щепки. Сайлас падает.

– Беги! – кричит Дрю, и я делаю два поспешных шага к двери, пока мой мозг пытается понять, что происходит.

Джаспер бросается на Дрю, но рыжий уже готов – он выставляет вперед обломок бейсбольной биты, попадая прямо в грудь Джаспера. Джаспер рассыпается в пепел без единого звука.

– Беги, идиот! – снова кричит Дрю, в то время как Уиллис запрыгивает ему на спину и впивается страшными клыками в шею. Дрю вопит, кровь из его горла льется рекой, красной, как его волосы.

Навея вскакивает на ноги. Что бы ни держало ее обездвиженной на стойке, страх или какое-то заклинание, это «что-то» словно разрушилось, когда Джаспер превратился в пыль. Она хватает меня за руку и тащит к двери. Я, спотыкаясь, следую за ней, не в силах оторвать взгляда от Уиллиса, раздирающего горло Дрю. Дрю падает, его глаза закатываются, голова отваливается, словно у сломанной куклы.

Я кричу. Уиллис поворачивается ко мне – его лицо больше не похоже на лицо прекрасного сумасшедшего парня, это лицо монстра. Он делает шаг к нам, пока Навея отпирает дверь, мы перескакиваем через порог и выбегаем на парковку. Прежде чем он успевает последовать за нами, его останавливает чья-то рука.

Это Сайлас. Он потерял шляпу, его волосы слиплись от крови, но лицо его цело. Какой бы вред ни причинила бита, всё уже зажило. Он смотрит на меня, в глазах у него всё тот же водоворот масляной радуги, который я уже видел прежде.

Он что-то говорит Уиллису, тот закидывает голову назад и рычит – от этого звука трясется вся закусочная и дрожат стекла автомобиля у меня за спиной. Но он не идет за нами. Как и Сайлас. Он только наблюдает.

Я задеваю бампер своей машины. Моргаю. Не помню, как пересек парковку. Навея всхлипывает и кричит, чтобы я дал ей ключи. Я слышу песню, играющую на музыкальном автомате, дребезжащее завывание скрипки, просачивающееся сквозь дверь закусочной.

И я понимаю, что не хочу уезжать. Уехать – значит покинуть Сайласа. Если я сейчас уеду, знаю, что никогда его больше не увижу.

– Навея, – шепчу я, но она не слышит меня из-за собственного плача. Я повторяю громче: – Навея!

– Что?! – кричит она в ответ, задыхающаяся и напуганная.

– Я остаюсь, – поворачиваюсь, позволяя ей увидеть меня. Мое признание. Мое желание.

– Я остаюсь, – повторяю. – Но ты можешь ехать.

Я бросаю ей свои ключи. Она тянется за ними, но не успевает поймать, и они со звоном падают на землю. Рыдая, она лихорадочно ищет их у себя под ногами и, найдя, дергает дверь машины и садится на водительское сиденье. Я слышу, как она блокирует двери, потом запускает двигатель, и машина срывается с места, вылетая с парковки, – я едва успеваю отскочить в сторону.

Как только она уезжает, я переосмысливаю происходящее.

Но я здесь, а Сайлас там, по другую сторону стекла.

И я знаю, что должен сделать.

Он ждет, когда я подойду к нему.

Дрожащими руками открываю дверь. Тело Дрю всё так же лежит на полу у моих ног, а Уиллис воет, словно зверь, не сводя с меня взгляда. Но я твердым шагом подхожу к Сайласу, помня о том, что он мне сказал.

– Я хочу, чтобы вы ушли, – произношу почти шепотом. Даже для моих собственных ушей это звучит слишком жалко, так что я откашливаюсь и делаю вторую попытку. – Хочу, чтобы ты и твои парни ушли.

Сайлас наклоняет голову. Музыкальный автомат проигрывает следующий куплет. У меня разрывается сердце.

– Ты хочешь сказать, что нам здесь больше не рады?

Я киваю, хотя мне больно от этого.

– Хорошо.

Он наклоняется, чтобы поднять шляпу. Медленно надевает ее на голову.

– Всё, что тебе нужно было сделать, сказать мне это, Лукас. – Он делает жест Уиллису, который нагибается и с нечеловеческой силой взволакивает тело Дрю себе на плечи. Сайлас открывает и придерживает дверь, пропуская Уиллиса. Сайлас поворачивается, чтобы пойти за ним, но оглядывается напоследок.

– Но ты должен мне за Джаспера, – произносит он, и его голос так холоден, как никогда прежде. – И однажды я приду забрать свой долг.

Я смотрю, как они уходят. Пока они не исчезают в темноте, пока ко мне не приходит уверенность, что на парковке абсолютно никого нет, даже енотов. А потом я падаю.

Следующим утром Лэндри находит меня на полу и читает мне лекцию о вреде алкоголя и злоупотребления им. Но мы оба знаем, что я не пью, так что она готовит мне стопку оладушек и наливает большую кружку кофе. К полудню приезжают рабочие, чтобы вывезти старый музыкальный автомат, и с этого момента мы ни разу не заговариваем о нем. Навея больше не появляется в закусочной, и несколько недель спустя Лэндри сообщает мне, что Навея переехала, поступив в какой-то четырехгодичный колледж. Тела Джейсона и близнецов Тод выносит на берег реки через месяц, они обескровлены. Какое-то время ходят слухи о каких-то странных наркотиках, которые как будто появились на рынке, и эта история даже становится главной темой одного прайм-таймового детективного шоу: связь со смертями семьи Финли выглядит слишком странной, чтобы ее игнорировать. Конспирологические подкасты слетают с катушек. Они называют происшествие «Убийством в Кровавой реке», и на какое-то время это становится сенсацией, но люди не имеют ни малейшего понятия, что случилось. На самом деле.

Я порой напеваю мелодию, особенно когда повторяю материал к выпускным экзаменам или готовлю дом к продаже, но никогда не вкладываю в нее душу. Я решил наконец уехать из этого дерьмового города. Поеду в Даллас, или Денвер, или еще куда-нибудь. Попробую пробиться в жизни сам, посмотрю, что из этого получится.

Я задаюсь вопросом, придет ли Сайлас однажды забрать долг за смерть Джаспера, как он сказал. Я знаю – чтобы выяснить это, мне нужно всего лишь спеть для него песню и вложиться в нее. Но я не буду этого делать. Не сейчас. Я пока не готов. И пока я жду, я буду мечтать о прекрасном черноволосом парне в ковбойской шляпе с цветным водоворотом в глазах.