Текст книги "Режим безвизового въезда. Обратно (СИ)"

Автор книги: Виктория Селезнева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Селезнева Виктория Николаевна
Режим безвизового въезда. Обратно

Не люблю шумные сборища! Меня на них укачивает.

Именно по этой причине мы пришли поздравить профессора на 2 дня позже его Дня рождения. Конечно, салатиков не поедим, но зато его любимый виски с нами. А с ним мой любимый коньяк. В общем, гуляем. Матвей Дмитриевич встретил нас при входе, явно был рад принесенному виски (ну не нас же он, действительно, так любит).

Я вольготно расположилась на ставшем уже моим кресле и уставилась на висевшую передо мной картину.

С другой стороны на нее тоже уставилась пара глаз, правда как–то очень печально. Это Андрей с грустью вспоминал времена, когда профессор еще не обзавелся сей раритетной вещью, а именно не выклянчил ее у следователя.

– И все–таки я зря вам ее отдал…

Ну, началось… Сейчас будет: она «она такая…хорошая».

– Она такая… замечательная…

О, появилось новое слово в стандартной речи.

Профессор лукаво улыбнулся, и диалог поплыл по накатанной.

– Но согласитесь, Андрей Викторович, вы же ни черта в ней не смыслите…

– Кто? Я? Да я в восторге от нее, – Андрей выпучил глаза, видимо, показывая свой восторг. – Да если хотите знать, я еще тот ценитель!

– Во–во…

Я отключалась уже с первой фразой и довольно щурилась как мартовская кошка.

– Настенька, как у вас дела?

Неужели и про меня вспомнили? Что–то они сегодня быстро!

– Замечательно, Матвей Дмитриевич!

– А как Алена?

На этой фразе Андрей надулся как гордый индюк и уже открыл рот, чтоб петь дифирамбы нашей дочке, но я его опередила. Сегодня, все–таки, мы пришли отмечать День профессора. А день Алены у нас и так каждый день.

– Отлично, растет, радует маму с папой, портит имущество, и познает мир с помощью «крушу и ломаю».

Матвей Дмитриевич рассмеялся.

– Дети… Такие необычные!

– Да вы знаете, некоторые из детского возраста не спешат выпрыгивать, – на этих словах я покосилась на супруга.

Профессор поймал мой взгляд и улыбнулся снова.

– Ну а вы собираетесь отмечать свадьбу, молодые люди?

Опять двадцать пять… Ничего не меняется…

– А зачем? – я сладко потянулась, – мы расписаны, а кому эта обжираловка нужна?

– Например, мне… – раздалось из противоположного угла.

– Андрей, я тебя в кафе свожу и даже ради этого события куплю белый сарафан, устроит?

– Нет.

– Ну, ничем не могу помочь, – я повернулась к профессору, и, прежде, чем он решил проявить мужскую солидарность, спросила:

– Но а у вас как дела?

Матвей Дмитриевич проглотил комментарий предыдущего обсуждения.

– Да все нормально, сессия сейчас, так что час от часу не легче!

– А гостей много? – я не стала уточнять откуда, это и так все поняли.

– Не очень, не сезон как–то.

Тут еще и сезонность есть?

– Ой, башка дырявая, чуть не забыл, – профессор вскочил и направился к секретеру, так подозреваю, веку 18… Может меня Матвей Дмитриевич обманул с отсутствием миров прошлого?

– Вам же письмо от подруги!

Я взвизгнула!

– Маринка! Наконец–то!

Две пары глаз уставились на меня. Фигушки!

– Я его дома, пожалуй, прочту! – на этих словах я спрятала белый конвертик в сумку. Ну как дети, заметно даже как губы надули!

Вечер покатился по известному сценарию: виски–коньяк, коньяк–виски, коньяк–коньяк (видите ли, виски у них кончился), караоке (в этой народной забаве участвовала только я, но мне было совсем не скучно), такси, дом, милый дом, няня, двоившаяся в глазах и, наконец, постель!

Ночью я проснулась от странных булькающих звуков. Они меня даже не раздражали совсем, что очень удивительно. Повернув свою больную голову влево, я приметила Андрея, жадно глотающего что–то из какой–то тары. Я не знаю, что это было, но мне тоже безумно захотелось этого! Я растопырила руку как ошалевший зомби и протянула:

– Дааай!

Андрей подскочил на кровати, и это что–то методично пролилось мне на голову. Я зарычала!

– Андрей! – взвизгнула я и тут же схватилась за голову.

– Что бу–бо головка? – спросил заботливый супруг, кося глазом на лужу на моем одеяле.

– Дай! – я выхватила у него тару с каким–то напитком и только после глотка десятого поняла, что это апельсиновый сок. Не переношу! Но это я осознала, когда отпилась.

В соседней комнате раздался плач ребенка, и Андрей устремился на звук. Папа с мамой паразиты, разбудили дочку!

Я уже тихо – мирно отключалась, когда Андрей осторожно влез под одеяло. Он аккуратно поцеловал меня за ухо – я не отреагировала. Затем он начал спускать руку все ниже и ниже, пока я не перехватила ее где–то возле бедра.

– Андрей, 4 утра, имей совесть.

Муж обиженно запыхтел и отвернулся. Я лишь пожала плечами.

***

Утро началось слегка необычно. А именно очень шумно. А если быть еще точнее – с Элины.

Сестра уже бывшего следователя как–то незаметно стала и моей сестрой, поэтому заслышав визг и полные радости крики, я подпрыгнула на кровати и побежала вниз. Так и есть! Эля стояла, точнее висела на ошалевшем Андрее. Затем, она приметила меня и перепрыгнула, кажется, даже не касаясь земли, на мою шею.

– Ааааа, как же я рада вас видеть!!!

Я испытывала такую же радость и поэтому визжала в унисон. Вскоре в наш ультразвук добавилась еще одна нотка, из детской.

– Аленка! – крикнула Элина, и понеслась через две ступеньки к своей племяшке.

Дело в том, что Элина училась в Москве и приезжала крайне редко. Но каждый раз дни ее пребывания запоминались нам надолго.

Андрей чесал затылок, наверное, просчитывал, что в этот раз натворит его любимая сестра. И вспоминал прошлые разы: тусовка с рокерами в нашем доме, турне по городам России, после пьянки, отсидка в милиции всем скопом, рождение Алены и как следствие разрисованные стены нашего дома, да и соседнего… Ух, всего и не перечислишь! Ну как же я ей рада!!!

Если честно, я была рада всему, выходящему за рамки обыденности. Вы не подумайте ничего плохого… Я люблю свою семью, Андрей… Это надо просто прочувствовать, насколько сильно он мне дорог, если я променяла свою жизнь, на жизнь с ним; Алена – это моя радость, надежда и самое ценное, что у меня есть. Пока она со мной, я счастлива.

Но… Мне скучно, я задыхаюсь в четырех стенах, и поэтому появление Элины для меня как глоток свежего воздуха.

Сверху спускалась сестренка с сонной Аленой на руках. Дочка довольно жмурилась и уже была перемазана какой–то шоколадкой. Ну да, приехала любимая сумасшедшая тетя!

Андрей перехватил дочурку на руки, а я с Элиной отправилась на кухню.

– Ну что, рассказывай, надолго к нам? – набросилась я на Элю.

– Не, на пару недель, – пробурчала Элина, вцепившись зубами в яблоко.

– Ой, ты ж голодная! – сообразила я, наконец, – сейчас приготовлю завтрак!

– Неее, – Эля отрицательно замотала головой, – одевайся, мы идем на фотосессию. Я договорилась!

Как всегда, только приехала, а уже сюрпризы.

Оказалось, что на фотосессию идем мы все. Андрей для виду ломался, при этом потроша свой гардероб, в поисках «чего–нибудь приличного», я одной рукой красилась, другой гладила свою юбку, а-ля пояс. Как оказалось, зря. Андрей, увидев меня в этом безобразии, стащил ее и начал потрошить уже мой гардероб, на наличие «чего–нибудь приличного».

Элина тем временем одевала Алену и, думая, что я не замечу, подкрасила ей губы блеском. Я заметила, но ругаться не стала.

В общем, сумасшедшее утро благополучно перетекло в сумасшедший день.

Фотографировались в парке. Стоял теплый август, и было ТАК красиво. Мы давно уже не гуляли просто так. У всех светились глаза, и на лице было написано крупными буквами: «Я счастлив!»

Вернулись только под вечер. Алена уснула в машине. Такая красотка! Так сегодня позировала! Мы с Элей тихонько болтали о том, что произошло за время нашего невидения друг с другом. И все казалось таким правильным, так должно быть всегда!

Уже перед сном я вспомнила про Маринино письмо. Я так и не рассказала ей, куда я исчезла. Просто просила отправлять письма на абонентский ящик, а там уже их забирал один человек за символическую плату, и передавал на пункт отправки. Обратно действовали так же. Я передавала письма Матвею Дмитриевичу, а он уже отправлял их в мой мир.

Каждый раз, когда я писала очередное письмо, моя совесть пыталась сгрызть меня с потрохами – все–таки я многим была обязана подруге, а поступила с ней так по–свински. Но по–другому я не могла сделать. Спасибо, что хоть так смогла с ней общаться.

Я спустилась в гостиную, и уже там вскрыло письмо.

Хм, странно, в основном письма Марины напоминали Войну и Мир, и были написаны листов на дцать… А тут один листок, и тот рваный какой–то. На сердце свалился булыжник. Я раскрыла послание. Всего одно предложение. «Я в больнице, не уверена, что выживу. Если сможешь, приезжай».

Ноги подкосились, слава Богу, подо мной оказался диван.

Господи, это может быть последнее письмо от подруги!

Я резво вскочила обратно на ноги и понеслась в спальню к шкафу. Андрей что–то печатал на ноутбуке, лежа в кровати. Вначале он молча наблюдал за моими перелетами по комнате, затем отложил ноутбук и поинтересовался:

– Тебя кто–то укусил?

Мне было не до шуток, поэтому я проигнорировала идиотский вопрос и начала одеваться.

До Андрея дошло, что что–то случилось.

– Насть, что произошло? И ты вообще куда собираешься?

– В свой мир. Марина в больнице на грани смерти.

С Андрея разом сошла вся краска, и он вскочил на ноги.

– Ты с ума сошла?! Какой свой мир? Не пущу…

Я подняла глаза.

– Я еду в больницу, – почти по слогам проговорила я, – и не смей стоять у меня на пути!

– А как же я? А Алена?

– Я вернусь… Обещаю.

Андрей метался по комнате, потом стал так же бешено одеваться.

– А ты куда? – поинтересовалась я между делом.

– С тобой.

***

– Ты с ума сошел? Никуда ты не пойдешь? – набросилась я на супруга.

– Ну уж нет, я тебя один раз отпустил, второй раз таким дураком не буду! Если ты и едешь, то только со мной!

Я в бессилии зарычала. Вот что мне с ним делать, параноик–то мой! И даже отговорки не найти. Как–то ради любопытства, мы проверили, есть ли Андрей в моем мире. Оказалось, что нет. Я еще тогда пошутила, что теперь он может в гости ко мне съездить. Дошутилась!

Я поднялась в комнату, где остановилась Эля.

– Тук–тук, можно, – всунула я голову в помещение, где поселился хаос.

Элина улыбнулась в свои 32.

– Заходи, что не спиться? А куда это ты собралась? – нахмурила она брови.

Я замялась, а затем вкратце объяснила ситуацию. Эля напряглась как парашютист перед прыжком.

– А как ты вернешься? Как вернется Андрей, я понимаю, а ты?

Я прикусила губу.

– Я что–нибудь придумаю. Честно.

Элина посмотрела на меня, а затем обняла.

– Конечно, я присмотрю за Аленой, только ты возвращайся!

Я сжала губы, чтоб не разреветься. Ведь в действительности, не было никакой уверенности, что я смогу прийти обратно.

Перед уходом я зашла в комнату к дочке. Глядя на своего ангела в розовой пижаме, моя боевая готовность куда–то исчезла. Появился страх, что я могу остаться без Аленки.

Но я должна была это сделать. К тому же, если смогла один раз при дефиците информации, уж точно смогу и сейчас, обладая ей.

Ехали молча. Я притормозила у банкомата. Деньги здесь и в моем мире одинаковые, а вот карточка явно не сработает. Андрей вышел следом за мной.

– Ого, ты квартиру собралась там покупать, – супруг мельком взглянул на запрашиваемую сумму.

– Неизвестно, куда понадобятся деньги, – огрызнулась я.

Андрей помялся, достал свою карточку и снял сумму, чуть меньшую, чем я.

– Собираешь квартиру там покупать? – я не смогла не съязвить.

– Собираюсь, – в тон мне ответил муж.

Мы стоим друг друга.

К профессору добрались уже за полночь. Матвей Дмитриевич открыл нам в халате и слегка потрепанный. Андрей прыснул.

– Добрый вечер, – надо же с чего–то начать.

– Скорее ночь, – поправил дотошный профессор, затем уже более серьезно, – что–то случилось?

– Да, – хором ответили мы. Хотя, подозреваю, под случившимся мы с Андреем понимали разные вещи: я – подругу при смерти, он – мой побег из дома.

– Ну, проходите, скорее!

Профессор усадил нас в кресло и предложил мой любимый коньяк. Я отрицательно помотала головой.

– Нда, видимо дело и правда серьезное, – профессор поставил коньяк обратно в бар.

Я аж возмутилась, я что, алкоголичка какая–то? Потом, вспомнив, что я ни разу не отказывалась от бокала этого божественного напитка, прикусила себе язык.

– Ну, я вас слушаю.

Мы с Андреем переглянулись. И я решила излагать.

– Матвей Дмитриевич, помните, вы передали мне письмо от Марины?

Профессор молча кивнул.

– Ну, так вот, – продолжила я, – пару часов назад я его прочитала. Марина в больнице, и с ее слов, может не выжить. В общем, я отправляюсь в свой мир.

– А я еду с ней, – добавил Андрей.

Профессор переводил взгляд с меня на мужа, с мужа на меня. Остановился на мне, видимо более сумасшедшей.

– Настенька, вы понимаете, что вы оттуда можете не вернуться? И я не в силах буду что–либо сделать!

– Понимаю, – чуть слышно ответила я, – но на точках отправки тоже люди работают, в конце концов, всем кушать хочется.

Профессор помотал головой.

– Как ты думаешь, почему у нас все есть? Хорошая работа, шикарный дом? – профессор всегда переходил ко мне на «ты», когда начинал объяснять элементарные вещи. В его понятии элементарные.

– Чтобы не брать взяток, – с грустью закончила я.

– Правильно, иногда цена ошибки не стоит тех денег, которые за нее заплатили. Но, ты права, мы тоже люди. Может тебе удастся убедить.

Я слегка повеселела.

– К тому же, – добавила я, – всегда есть проводники.

Профессор наморщился.

– Здесь я тебе не помощник, если найдешь их – молодец.

Так и подмывало спросить: «Конкуренции боитесь?» Но я удержалась, ибо не стоит прикалываться над человеком, которому обязана практически жизнью.

– Ну и последний вариант, – я покосилась на Андрея, – ведь Андрей с Аленой всегда смогут пройти в мой мир? Вы пропустите?

Андрей смотрел на меня как удав на бедного зайчонка. Но ничего не говорил. И то хорошо, я не готова к перепалке.

Профессор тоже покосился на Андрея.

– Пропущу.

Я выдохнула. Хотя какой–то вариант.

– Давайте тогда не будем медлить. Профессор, скажите, как нам найти точку отправки?

– Очень легко. Со стационарного телефона набираете номер, – он протянул мне бумажку с набором цифр, – там вам автоответчик говорит адрес. Вот и все. И во всех мирах так.

– А если кто–то случайно наберет, – подал голос Андрей, – и он узнает адрес.

– Ну и что? – пожал плечами профессор, – ну придет он, надо же знать, зачем пришел, озвучить.

– Ну а если кто из клиентов проболтается? – это уже я начала искать дыры в системе.

– Настя, если кто не из нашего мира, мы это сразу видим. А если из нашего хотят побывать в другом, то тогда это другой разговор. Такие люди очень дотошно проверяются.

– Ладно, это неважно. Пошли, – кивнула я Андрею.

Он сглотнул, уставился на камеру пыток, куда приглашал нас профессор и, готова поспорить на мой новенький Пежо, у него промелькнула мысль остаться.

Я изогнула бровь.

– Да иду я, иду, – пробубнил Андрей. – А как это раб..?

Дежа вю.

Фууу, говорила, что больше по мирам не гуляю. Андрею явно было не лучше.

– Это каждый раз так? – глотая воздух, спросил супруг.

– Угу… А если обратно через проводника, то еще хуже.

У Андрея округлились глаза, а я мысленно заржала. Так и надо, нечего со мной таскаться.

Я вдохнула. Как будто ничего и не поменялась, опять ничего не почувствовала. А еще говорят, что стены греют. Ну–ну.

– Куда теперь?

Я пожала плечами.

– Надо позвонить, поехали, купим по телефону и симке.

Мы добрались на маршрутке до первого салона сотовой связи. Вот что странно, из мира Андрея мы уезжали где–то в 2 часа ночи, а здесь было 9 утра. Интересно!

Молодой человек в салоне подскочил к нам чуть ли не с песнями и плясками. Мы вернули его на землю, сказав, что нам надо 2 самых простых телефона с двумя работающими сим картами. Он как–то сразу погрустнел, но выдал нам необходимые средства связи.

Мы вышли на улицу.

– Ну и? – что–то неопределенное спросил Андрей.

Я покосилась на него.

– Выхода нет, придется звонить в «Колорит», там наверняка знают, в какой больнице их директор.

Я набрала до боли знакомый номер.

– Агентство «Колорит», чем могу помочь, – голос моей секретарши. Я аж прослезилась.

– Добрый день, я бы хотела поговорить с Мариной Геннадьевной.

Секретарь как–то замялась, а потом неуверенно произнесла:

– Марина Геннадьевна в больнице, ей что–то передать?

– А в какой она больнице?

Наташа опять замялась, а затем неуверенно спросила:

– Анастасия Дмитриевна, это вы?

А я думала, что за 3 года меня забудут.

Я сглотнула.

– Я, Наташ, только никому не слова!

В трубку прозвучал какой–то неопределенный писк радости.

– А вы к нам придете?

– Не уверена, в какой больнице Марина?

– В 3‑ей… Анастасия Дмитриевна…

– Наташ, давай потом, – мне совсем не хотелось никому ничего объяснять.

Я положила трубку и повернулась к Андрею.

– Ну что, едем в больницу.

***

Я сидела возле окна и раздумывала, что я скажу Марине. Даже если подруга и впрямь окажется при смерти, она все равно из меня душу вытрясет. Но я очень надеялась, что все же ее плохое самочувствие преувеличенно…

– Насть, а что ты скажешь подруге? – как будто мысли прочитал.

Я повернулась к Андрею.

– Не знаю, как раз думаю…

– Может, мы зря сюда приехали?

Я зло посмотрела на Андрея.

– Ты зря, я нет.

– Настя, почему ты постоянно рычишь на меня? Я же не при чем сейчас?

С чего это он начал выяснять отношения?

– Не при чем, – согласилась я, – только я так и не поняла, зачем ты отправился со мной?

– Зачем, – взвился Андрей, – да чтоб ты вернулась в семью, а не зафанатела опять от своего «колорита»!

Вот уж не ожидала!

– То есть, ты считаешь, что я могу бросить ребенка, ради работы, на которой уже три года не работаю?!

– Не ради работы, Насть… – Андрей как–то поуспокоился и разом погрустнел, – ты думаешь, я не вижу, что ты задыхаешься с нами. Со мной и Аленой.

Я замолчала… А что тут скажешь? Он прав, только вот как мне объяснить ему, как сильно я их люблю?

– Андрей…

– Насть, не стоит…Я тебе все это сказал не в упрек, просто чтоб ты поняла, почему я пошел за тобой…

И отвернулся к проходу. Как все сложно.

В больнице я обратилась в регистратуру и из окошка высунулась дама, которая была в регистратуре психиатрической клиники, правда в мире Андрея. Я уставилась на тетку – тетка на меня.

Я ткнула Андрея локтём куда–то, куда попала. Видимо, куда–то под дых. Андрей сбил дыхание, но в окошко сунулся, верно намек понял! Теперь мы пялились вдвоем. Первой отмерла тетка.

– Что вам? – громовым голосом произнесло это создание.

Мир другой – тетя та же.

Андрей заржал и отошел подальше.

– Ну?

Я кашлянула, пытаясь сохранить лицо.

– Вы не подскажите, в какой палате Сачкова Марина Геннадьевна?

– В 35, – буркнула мой собеседник.

– Спасибо, – не, ну я искренне!

В палату поднималась с камнем на сердце. Веселое настроение улетучилось, а вот плохое самочувствие присоединилось к скверному душевному состоянию, и теперь они меня вдвоем грызли.

Перед походом к Марине решила зайти к доктору – во–первых, мне было необходимо узнать реальное состояние подруги, во–вторых, я просто трусила идти к Марине, так как оправдания я не придумала.

Врач сам нас нашел, стоящих в раздумье перед палатой.

– Вы кто?

– Я подруга, к ней можно? – кивнула я в сторону палаты.

Доктор покосился на меня.

– Нет.

И все?

– Доктор, я как бы издалека приехала… – начала я из оперы «Сами мы не местные».

– Я сказал нет! Она в тяжелом самочувствии и лишний раз ее тревожить не стоит.

– А когда к ней будет можно? – сдалась я.

– Не могу ничего сказать по этому поводу.

А, ну да, врачи… Сглазить боятся.

– Доктор, а что с ней? И как в целом ее состояние?

– Стабильно тяжелое, но опасности для жизни нет. Уже нет. Она отравилась.

Вот так номер.

– А чем?

– Послушайте, я справок не даю! Приходите где–нибудь через день – два…

– Что значит, справок не даете, – отмер Андрей. А я уж думала, для интерьера со мной приехал. – Вы врач, а мы интересуемся состоянием вашей больной!

Доктор почему–то не испугался громового голоса моего супруга.

– Я вам повторяю, самочувствие стабильно тяжелое. Ничего большего сказать не смогу. И в палата не пущу.

Мы для вида еще потоптались, а затем неуверенно начали капитулировать.

– Ну, и что делать? – спросила я мужа, когда мы вышли на свежий воздух.

– А я откуда знаю, – буркнул ласковый супруг. – И вообще, я есть хочу!

Вам это ничего не напоминает?

***

– Ладно, муженек любимый, остановимся у Марины, если что, меня там каждая собака знает!

– Я и не сомневался, – прокомментировал мою известность Андрей.

– Ты жуй–жуй, смотри не подавись, с набитым ртом разговаривать вредно!

Андрей зло сверкнул глазами, но меня этим не проймешь. Он что, забыл, я жена мента, хоть и бывшего.

– Слушай, Насть, у тебя желудок не болит? – вдруг спросил Андрей.

Я не поняла в чем прикол, поэтому ответила честно:

– Нет.

– Странно, – как ни в чем не бывало, продолжил Андрей, – а с чего ты тогда такая язва?

Я швырнула в него салфетку и обиделась, минут на 20, а то спокойно позавтракать не получится.

Через час мы подъехали в Калиновку к дому Марины.

Андрей глазел налево и направо. Я сыто улыбнулась. Мне три года назад тоже было дико видеть половину известного поселка другим.

Ну, конечно, ключ на том же месте, Марина не изменяет своим принципам. Мы прошли внутрь, и я приготовилась расплакаться. Ностальгия навалила всем свои весом, выдавливая из меня слезы.

– Настя, где тут туалет?

Я сжала кулаки. Ну, вот что он за человек, поностальгировать спокойно не дает…

– Андрей, та маленькая комната, в которой стоит унитаз и будет туалетом. Поищи сам!

Сама я протопала в личные апартаменты хозяйки. Если что–нибудь в этом доме и подскажет мне, во что вляпалась подруга, то это только ее спальня.

Я оглядела комнату. Странно, Марина всегда была дотошной чистюлей. Сколько раз разбросанные мною вещи вылетали на пол с воспитательной целью. Если попроще, Марина их скидывала, если видела хоть намек на беспорядок, но а я складывала. А что мне оставалось?

А сейчас в комнате царил, ну не совсем бардак, но явный беспорядок. Какие–то документы кучей валялись на столе, из комода торчал кусок лифчика, постель была неубранная. Может, кому–то это покажется и нормальным состоянием комнаты, но знаю свою подругу, могу с уверенностью сказать, что это из ряда вон выходящая ситуация!

– Андреееей!

– Я в туалете, – донеслось снизу. Ну конечно, кто бы сомневался.

– Ты мне срочно нужен! – в общем–то особой прям срочности не было, просто мне тоже захотелось в комнату заседаний. А я знаю своего муженька, если его не поторопить, можно смело идти под кустики.

Андрей зашел через минуту.

– Ну что у тебя?

Ой, какие мы недовольные, новости спокойно не дали дочитать!

– Тут беспорядок, по меркам Марины – хаос. Явно кто–то покопался.

Супруг пожал плечами.

– У нас дома всегда так, ты думаешь, у нас тоже кто–то копается? – Андрей иронично поднял бровь.

Юморист.

– Ты не знаешь Марину! В общем, ты поищи здесь следы какие–нибудь, все–таки ты мент бывший…

– А ты куда? – какой сообразительный.

– Приму от тебя смену в туалете.

Андрей хотел было что–то прокомментировать, но я уже сбежала вниз. Сама могу хохмить сколько угодно. Конечно, два юмориста в доме – это перебор. А, глядя на подрастающую дочурку, появляется уверенность, что еще пару годиков и в нашем отряде Петросянов прибавится.

Андрея я нашла все на том же месте, разглядывающего какой–то клочок бумаги. Я попыталась выглянуть из–за широкой спины, но потерпела фиаско и просто вырвала улику.

– Что это?

Андрей выхватил у меня обратно, как оказалось, чек.

– Чек!

– А то я не догадалась! Где ты его взял?

– На полу, возле комода… И знаешь, что странно?

– Что?

– Посмотри на список товаров!

Я выхватила бумажку.

– Вообще–то я и собиралась это сделать!

Андрей скривил лицо.

– Так, так, так… Что за бред? – вынесла я вердикт. Дело в том, что в чеке все товары были сплошь для ребенка: памперсы, питание для детей, какие–то развивающие игры… Короче, чек явно не принадлежал Марине.

– Может, она к кому–то в гости шла и купила все это в подарок?

– Андрей, – я ткнула пальцем в лоб любимому супругу, – но подумай сам, кто такие подарки делает? Она б купила кроватку, коляску, игрушку огромную, в конце концов мильон памперсов в одной упаковке. А здесь повседневный набор.

– Ну да, я, в общем, тоже так подумал, – как ни странно, согласился со мной супруг.

– Смотри, я думаю, дело было так!

Андрей скрестил руки на груди и постарался сделать серьезную мину.

Я проигнорировала его миниатюру и продолжила:

– Кто–то, у кого имеется маленький ребенок, пробрался к Марине, когда ее уже увезли в больницу, и что–то здесь искал. Но он или она не знал (а), какая моя подруга чистюля! И, уходя, оставил по его (ее) мнению порядок! К тому же, не заметил (а) как потерял (а) чек! Вот!

Я сияла как медный таз! Еще бы, такую головоломку распутала!

– Браво! – Андрей зааплодировал! – Шерлок Холмс нервно курит свою трубку в сторонке!

– Так, я не поняла, что тебе не нравится?! – чуть ли не пускай пар из носа, спросила я.

– Насть, когда я работал в милиции, к нам приходили пострадавшие: кого–то обворовали, на кого–то напали! И каждый второй из них считал своим долгом выдвинуть предполагаемую версию событий! Так и хотелось спросить: «А что вы к нам пришли, если сами уже все знаете?» Так и ты!

– Знаешь что?! – я надулась и показательно отвернулась в другую сторону.

– Любимая, я лишь хочу сказать, что нельзя упираться в версию, которая тебе больше всего понравилась! Ну согласись, вполне могло быть такое, что к Марине пришла подруга, имеющая маленького ребенка, они тут что–то делали, потом в спешке засобирались (не станет же твоя Марина убираться при гостье), а ее подруга просто обронила чек. И все.

– Нет, не могло! – стояла я на своем.

– Так, понятно, – протянул супруг. – Давай рассмотрим твою версию событий!

– Давай! – я смилостивилась и развернулась к Андрею.

– Может, уезжая в больницу, Марина попросила кого–нибудь присмотреть за коттеджем? – вынес предположение супруг.

– Андрей, тук–тук, – ласково постучала я по лбу любимому мужу, – Калиновка в твоем и моем мире отличается только домами, и то не всеми. Ты представляешь, что будет тому, кто решится покуситься на святая святых? Да жители поселка собственноручно порвут на лоскуты этого «героя»!

– Все равно, может, она просила цветы поливать? – все еще пытался придумать добрую сказочку Андрей.

– У Марины нет цветов, – рявкнула я, – у нее на них аллергия!

– Хорошо, – сдался бывший мент, – к твоей подруге залез кто–то чужой!

– Вооот! – протянула я с довольной мордой.

– Стоп, – вдруг подпрыгнул Андрей, да так, что у меня сердце остановилось, – сама говоришь, жители поселка не допустят проникновения чужого!

Ой, прям подловил!

– А может это был не совсем чужой? – сверкнула я глазами.

Андрей в усталости замотал головой и сел на кровать.

– Настен, ты противоречишь сама себе… Только что ты чуть не подралась со мной, утверждая, что к твоей подруге залез кто–то чужой, а сейчас говоришь, что это был свой! Ты уж определись, дорогая!

– Ты просто тупенький…

На этих словах Андрей надулся и собрался выйти из комнаты. Я поняла, что малек переиграла.

– Андрюш, ну прости! Я объясню еще раз, что я думаю по этому поводу. – Андрей подумал и, видимо решив еще раз от души поржать над моими доводами, остался. – Короче, кто–то залез к Марине, или просто пришел, под предлогом для соседей, как ты выражаешься, полить цветочки. И что–то у нее искал, а следы замести не догадался.

– Да почему ты вообще решила, что у твоей подруги какие–то враги?! – взвился Андрей. – Ее не пытались убить, просто она отравилась. Может, кто–то из близких приехал за вещами для нее в больницу, ты об этом не подумала?

Об этом я не подумала.

– Насть, я понимаю, тебе скучно, но не до такой же степени с ума сходить?

– Ну, знаешь, не надо в одну кучу все мешать! – я разозлилась, хотя бы потому, что в чем–то Андрей был прав. – Я пойду, позвоню в «Колорит», может, там что–то знают…

После пятого гудка трубку сняла запыхавшаяся секретарша. Оперативно!

– Наташ, это снова Анастасия Дмитриевна, – я решила не скрываться, все равно узнает, – ты не знаешь, чем отравилась Марина?

– Ой, Анастасия Дмитриевна, – запричитала моя бывшая правая рука, – мы–то до недавнего времени думали, что она съела что–то не то, а к нам буквально только что приходили из милиции и задавали всякие вопросы: какие враги у нашего директора, кто ее не любит и т. д.

Это интересно.

– Ну а вы что?

– Ну а что мы? – я через трубку почувствовала, как Наташа пожала плечами. – Откуда мы знаем? На работе у нее явных врагов не было, праздники какие–либо мы вместе не отмечали… В общем мы про Марину Геннадьевну особо ничего и не знаем.

– Ну да, похоже на Маринку.

– А нам менты, ой, простите, представители правоохранительных органов ответили, что, мол, директора–то нашего отравили!

– С каких это пор, сотрудники правоохранительных органов, как ты выражаешься, так болтливы? – мне просто сразу вспомнился Андрей, из которого каждое слово приходилось клещами вытягивать.

Наташа захихикала в трубку.

– Да там у них милиционерчик один, такой симпатичненький, мы с ним, в общем, разговорились…

– Понятно, не продолжай! Ладно, спасибо, Наташ, и никому про меня не говори, хорошо?

– Хорошо, – хлюпнула в трубку носом моя сотрудница, – Анастасия Дмитриевна, а вы к нам не вернетесь?

Я улыбнулась. Приятно, когда тебя так любят. Несмотря на то, что ты долгое время была злобным директором сего заведения.

– А что, вам плохо с Мариной Геннадьевной живется?

– Нет, – резко уверила меня секретарь, – просто мы по вас скучаем. Вы так исчезли…

Я поняла, что пора сворачивать разговор.

– Я еще позвоню, пока!

Я положила трубку, грустно вздохнула, развернулась… и подпрыгнула до потолка.

– Андрей! Ты моей смерти хочешь, что ли?

Супруг пожал плечами.

– Вообще–то, я не крался. Я не виноват, что кто–то оглох раньше времени.

Я хотела было уточнить, а когда, по его мнению, настает время для того, чтобы глохнуть, но не стала ввязываться в очередные дебаты.

– Андрюш, а у меня новость! – с улыбкой анаконды, приступила я к изложению телефонного разговора, – Марину–то отравили!

***

Андрей смотрел мне в глаза, а я явно видела, как шевелятся его мозги. Ну–ну, придумай теперь какое–нибудь разумное объяснение.

– Хорошо, – наконец извлек супруг, – но это не означает, что к Марине кто–то залезал!

– Означает – означает! – подбодрила я Андрея.

– Хорошо, давай так, – пошел на компромисс муж, – тебе сказали, что дня через два можно будет прийти к Марине. Ну вот, подождем, а потом сами у нее спросим, просила она кого–нибудь заходить или нет?

Гений просто.