355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Виктория Абзалова » Давай согреем звезду (СИ) » Текст книги (страница 4)
Давай согреем звезду (СИ)
  • Текст добавлен: 3 октября 2016, 23:53

Текст книги "Давай согреем звезду (СИ)"


Автор книги: Виктория Абзалова



сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

Волшебница постаралась сосредоточиться на главном: король Ансгар наверняка уже вне себя от нетерпения, и это вполне оправдано. Диант может опять что-нибудь вытворить. И он ведь ребенок еще, всякое может случиться… И принц – способен он о себе позаботиться? Уже вторые сутки с его побега подходят к концу, а ничего еще не сделано!

* * *

– Разбойное и недоброе место. Кого мы ждем? – хотя это казалось невозможным, Ансгар стал еще мрачнее.

Наверное, он уже жалел, что доверился какой-то девчонке, пусть и волшебнице.

– Ваше Величество, – в который раз объясняла едва не падающая от усталости, выжатая Лизелла: день выдался долгим и насыщенным сверх меры, – Пока Диант не перешел грань, отделяющую небрежность, незнание, стечение обстоятельств, от преступления, ему нечего бояться кары Совета. Судя по тому, что я узнала о нем, принцу нужен не просто наставник, но положительный пример. А вот…

В круге обросших мхом камней возникло свечение, все более набирающее интенсивность, и девушка умолкла.

– Что?!!

Кажется, когда сияющие радужные ленты рассыпались гаснущими искрами, король, как и его незначительная охрана, от потрясения и неожиданности утратил дар речи: даже после того, как растаяли последние огни чар, явившийся на встречу гость был отчетливо виден в свете ясной ночи, и не приходилось сомневаться кто он такой.

– Ждите нас здесь, – Лизелла направилась к темному магу, шедшему ей навстречу из круга камней, и сердце у нее оглушительно билось в висках, мешая дышать.

Соберись же, истеричка! – внушала она себе, – Что такого? Решительно нет никакого повода для волнения…

При личной встрече перемены в нем стали еще заметнее. Утонченный поэтический юноша уступил место уверенному сильному молодому мужчине с суровым изгибом четко очерченных губ. Черты лица стали суше, резче обозначились скулы. Седые пряди у висков были заплетены в косы по степному обычаю, да и одет он был почти как кочевник, что только подчеркивало все достоинства сложения. В движениях сильного гибкого тела помимо небрежного изящества прибавилось плавной звериной грации…

– Госпожа Лизелла, – Дамир остановился совсем рядом, и от его близости, от тембра голоса, по телу побежали мурашки.

Мама дорогая, что же это со мной делается! – как будто со стороны изумилась Лизелла, – Еще немного, и я начну урчать и тереться об него как кошка, валерьянки нанюхавшаяся!

Отрезвила ее немного мысль о том, что сейчас не место и не время, а на них смотрят около десятка пар глаз: люди с подозрением и недоумением наблюдали за встречей представителей двух противоборствующих сторон. Белое платье девушки ясно выделялось на темном фоне. Тот, кто остановился рядом с ней, выглядел опасным и был опасным. Руки сами собой тянулись к оружию.

– Вы пунктуальны, – невыразительным бумажным голосом отметила Лизелла, просто, что бы что-то сказать, и порадовалась, что не начала заикаться.

Прибывший маг отвесил волшебнице короткий небрежный поклон, не сочетающийся с его обликом сына степей, и вдруг ладонь его мгновенно тоже оказалась на рукояти одной из сабель у пояса.

– Кто с вами? – бросил Дамир, уловив в стороне негромкое позвякивание сбруи.

Хаген на его плече подтверждающе каркнул.

– Тот, ради встречи с кем я вас вызвала, и наше сопровождение, – со вздохом объяснила Лизелла, окончательно и бесповоротно приходя в себя.

Как видно, ей придется порядком потрудиться, преодолевая взаимное недоверие.

– Ваше Величество, позвольте представить вам лорда Дамира, принца Черного трона, – обратилась она к Ансгару.

Смоляные брови слегка дрогнули: Дамир удивился подобному титулованию, но протестовать не стал, занятый тем, что пытался оторваться от непокорных завитков, воспользовавшихся случаем и настырно вылезших из тяжелого узла, едва удерживаемого гребнем. Как удобно, что даже неизлечимый параноик не догадается обвинить ворона в том, что тот пялится на красивую женщину! Духи она сменила на более… возбуждающие, и платье замечательное – позволяет наслаждаться каждым изгибом фигуры, но и оставляет место для интриги… Стоп! Опять начинается?! Вроде бы у него сегодня недостатка в женской ласке не было, даже наоборот: после встречи с Юлдуз – чувствуешь себя, как-будто неделю провел из седла не вылезая. Лучше подумал бы: как для мужчины лучшим стимулом служит женщина, так и для женщины – мужчина. Вот она и цветет.

Однако, мысль о том, что у такой девушки не может не быть возлюбленного, оказалась почему-то не ушатом с холодной водой за шиворот, а так – освежающей капелькой. Намеренно или нет, но Лизелла свою ауру не прятала. И царил там полный хаос: радость (приятно, все-таки), желание (?!), смущение, смятение, вина, надежда, страх, стыд… Обнадеживающее сочетание, тем более, что неприязни он точно не заметил! Что если…

Да, как видно, дураки не учатся не только на чужих, но и на своих ошибках! Дамир от души попинал свой впавший в счастливый штопор разум, и заставил вернуться к делу.

Кожа, косы, две разбойничьего вида сабли, и громадный ворон на плече, злобно косящий по сторонам, – Ансгара передернуло, когда он представил этого субъекта во дворце и рядом с принцем (о том, что бы позволить темному забрать к своим оркам Дианта, король и мысли не допускал).

Предложение, на котором настояла волшебница, вызывало у него серьезные нарекания, исходя, хотя бы из следующего: раз есть принц, есть и Властелин. Почему-то с трудом верилось, что их влияние на мальчика будет положительным, но похоже королю оставалось только смириться и согласиться, что альтернативы этой сомнительной личности и впрямь нет! Точнее есть: поместить Дианта под охрану понадежнее и ждать следующего срыва.

Возможно, принцу нужны именно не уговоры, а твердая рука… И страх перед силой наставника сумеет сделать больше, чем мягкие объяснения и увещевания. Госпожа Лизелла категорично заявила, что если кто и может еще помочь принцу, так это «лорд» Дамир…

Но скажите на милость, какой положительный пример может подать его сыну этот Черный принц-дикарь? – обреченно спрашивал себя Его Величество король Ахайры, то и дело бросая в его сторону взгляды, которые любого другого уже заставили бы унестись в панике на край света, – И чему, спрашивается, он может научить? Размазывать слуг по стенам, Диант умеет и сам!

Все трое сидели в скромной приемной Лизеллы, единственный выход караулил лично Фестер. Маги перебрасывались короткими натянутыми репликами, постоянно поминая некий Договор.

Любопытно, так значит у Черного трона и Светлого Совета сейчас перемирие, – отметил Ансгар, внимательно прислушиваясь к препирательствам.

– И как это Совет одобрил обучение темного да еще и принца!

– Совет ничего не знает, – устало призналась Лизелла, – А когда узнает, ничего не сделает. Вы будете действовать в рамках Договора. К тому времени, как у Совета возникнут вопросы, нам будет, что предъявить. Результаты, подтверждающие отсутствие угрозы со стороны принца Дианта, и правильность вашей позиции, озвученной на переговорах!

– Я не могу ничего обещать, пока не поговорю с мальчишкой сам, – Дамир тоже терял терпение, – Зачем надо было вызывать меня так срочно?

– Диант сбежал и его еще нужно найти.

– Уверен, что вы прекрасно справились бы и сами! Не понимаю, зачем требуется еще и мое участие?

– Дианту известно о его способностях и он широко их использует! С большой долей вероятности, меня или кого-либо из людей Его Величества он не подпустит к себе вообще.

– Это почему? – удивился Дамир.

Лизелла в аккуратных и обтекаемых выражениях описала все, что знала о принце Дианте, и по мере ее рассказа молодой человек становился все серьезнее.

– Его что, держали взаперти?! Одного?! – вырвалось у него с неподдельным ужасом, – И вы еще хотите, что бы он был образцом кротости?!

– Подобные строгие меры как раз и были вызваны его припадками, – отрезал король.

Лизелла отвернулась, кажется понимая, что имел в виду Дамир: похоже, вместо того, что бы спасти сына, Ансгар сам же его и погубил. Дианта старались воспитывать, как принца, но при этом давали понять, что он не может пользоваться этим в полной мере, а после рождения Карстена и вовсе списали. Она не заметила ничего, что свидетельствовало бы о том, что у мальчика когда-нибудь были друзья из сверстников: необходимость соблюдения тайны исключала возможность поселить в Шпассенринке детей из знатных семей, а простолюдинам ход к нему, разумеется, и вовсе был запрещен. Диант страстно мечтал о путешествиях, но его передвижение ограничивалось даже в пределах замка. Взрослый рассудительный человек не всегда способен понять и принять такое отношение, а что говорить о ребенке! В то время, как следовало учить его общаться и владеть собой, образовался замкнутый круг: очередная вспышка влекла за собой усиление контроля и воспитательных мер, что порождало еще более сильный срыв.

Она взглянула на миленький уютный замок с другой точки зрения – глазами Дианта: несмотря на разительное отличие Шпассенринка от Анкарионских подвалов, для него это тоже была самая настоящая тюрьма, а вокруг не слуги с воспитателями – враги и надзиратели. И отец в роли начальника!

Вот так, – оказывается совсем рядом среди всей этой идиллической обстановки разыгрывалась настоящая трагедия. Из самых лучших побуждений мальчишке искалечили и без того неустойчивую психику.

– Именно поэтому, я позвала вас, – грустно улыбнулась Лизелла, тревога за мальчика странным образом снова сблизила их, но отвлекала от собственных переживаний, побуждая сосредоточиться на другом, – Я не знаю, кто еще смог бы взяться за эту проблему.

– Я согласен, – Дамир ответил ей такой же улыбкой, – Если вы готовы предоставить мне полную свободу действий!

Лизелла обернулась к королю, и тот нехотя кивнул.

– Тогда, вы не могли бы повторить поиск сейчас? Может быть, вдвоем мы увидим больше.

Пока волшебница занималась подготовкой, Дамир потянулся к выложенным ею листам с рисунками. Он вел над бумагой ладонью, и Лизелла мимоходом отметила: так вот оказывается как он читает… Да, подобный способ должен быть удобнее чем через Хагена.

– Очень интересно! – обратился Дамир к королю Ансгару, – Что же вы говорите, что ваш сын ничему не желает учиться? Быть может, следовало бы занять его этим? Разумеется, черный на троне – слишком вызывающе, и не стоит дразнить Совет, но возможно, если бы Диант почувствовал, что сможет добиться признания иным способом, благодаря самому себе и своему труду, он не воспринимал бы свое положение настолько болезненно? Способности у него есть, следовало бы их развивать и поощрять. Что говорили учителя?

Ансгар молчал, рассматривая эскиз парусника. Во-первых, доводы темного были весьма разумны, и безусловно развивать следовало любые мирные наклонности Дианта. Возможно, в свете увлечения изобразительным искусством он не заинтересовался бы короной, гордясь тем, что создал своими руками, а не получил по наследству…

Во-вторых, было стыдно признаться, – но король впервые узнал о том, что его сын рисует и отнюдь неплохо.

Лизелла приподняла брови и махнула ресницами, украдкой посылая ворону многозначительный взгляд. Дамир вздохнул: волшебница была права, и похоже, что принц не испытывает к отцу и подобия доверия.

– И не так уж он неуравновешен, как видно, – голос молодого мага прозвучал резче, чем хотелось бы, – Для такого занятия требуется наблюдательность, внимание, усидчивость и терпение. Ваш сын умеет работать над собой, когда захочет: каким бы самородком ребенок не был, но всему требуется учиться. Здесь видна уверенная рука, хотя, как понимаю, подсказать ему было некому!

Изумление, щедро сдобренное сознанием вины, вытеснило гнев: оказавшийся не таким уж варваром Черный принц, без всякого пиетета к королевской особе обвинил его в небрежении родительским долгом, отсутствии внимания к сыну, и кажется, даже не видя мальчика, счел, что лучше разбирается в ситуации, и был готов защищать его интересы, так как он их понимал. В том числе от отца.

– Не слишком ли вы молоды, что бы рассуждать о воспитании детей?

– Кажется, десять минут назад, вы предоставили мне полную свободу методов. Если вам нужен лишь очередной охранник для этого… Шпассенринка, только обладающий магическим даром, а под свободой понималось разрешение на хорошую порку – жаль, но я не могу на это согласиться!

– А как вы себе представляете дальнейшее развитие событий? Увезти Дианта в степь?

Одна особенность в темном маге Ансгара раздражала более всего: его манера не смотреть на собеседника, либо же, как будто сквозь него.

– Что в этом такого страшного? Там его примут!

Лизелла едва не вздрогнула: в степь… К его чернокосой жаркой подружке?!

– По-моему мнению, – решительно вмешалась она, – Диант, прежде всего, должен занять достойное его положение и не чувствовать, что им пренебрегают! И никаких уединенных замков! Если правильно все организовать и продумать, то проблем возникнуть не должно…

Чудо! – Дамир согласился с ней, задумчиво кивнув.

– Готово. Можно приступать, – довольная девушка посторонилась, пропуская его к столу.

Ему пришлось взять ее за руку для более полного контакта, и Лизелле вдруг почему-то стало очень трудно сосредоточиться вообще и думать о пропавшем принце. Да и Дамир что-то медлил.

«Похоже, что как раз вдвоем мы ничего и не увидим! Или увидим, но совсем не принца…»– Лизелла прикусила губу, что бы нервно не захихикать. Было бы забавно, если бы зеркало вдруг продемонстрировало, о чем они сейчас думают.

Наконец у них все же что-то стало получаться, и зеркало послушно выдало изображение: тоже поле без единой детали, за которую мог уцепиться глаз. Она почувствовала, как внезапно напрягся Дамир, а потом содрогнулась сама: в первый момент ей показалось, что мальчик мертв, хотя прекрасно знала, что тогда зеркало бы его не показало.

Диант полулежал на земле между двумя волками и в окружении еще с десятка. Ничего себе!

Дамир первый сообразил, что нужно делать, тем более, что у Лизеллы и не получилось бы вот так сходу разобраться в положении еще видных на небе над странной компанией звезд.

– Ха! Принц Диант отправился в Степь сам! – бросил он, ожидавшему результатов затаив дыхание королю, резко обрывая транс и отходя, что бы открыть тонкие пути, – Ждите, я сообщу…

Радужный всплеск немедленно поглотил фигуру мага и его ворона, прежде, чем его успели попросить о пояснениях.

Глава 3

О том, что с ним что-то не так, – Диант начал понимать очень рано. Нет, детство у него было самое счастливое, – благодаря матери, души не чаявшей в единственном сыне, и все свое время отдававшей ему. А в свободном времени у королевы Авы недостатка не было, наоборот, – не каждая, даже знатная дама, не обремененная ни деревенским хозяйством, ни работой, ни городским домом, может позволить полностью посвятить себя ребенку даже на первых порах. Тем более, когда речь идет о королеве.

Да и не каждая захочет, так что маленькому принцу редкостно повезло. Тем более, что материнская любовь и забота не легли удушающим бременем, как порой тоже случается, не обернулась умильным сюсюканием, сочетая в себе разумную строгость с лаской и нежностью. Как и положено принцу, у Дианта не было недостатка в игрушках и красивых костюмчиках, у него были и качели, и качалки, и даже небольшая карусель в саду и пони – все для детского счастья. Разумеется, ему не приходилось страдать от небрежения, или того пуще голода. Быть может, его даже можно было назвать несколько избалованным, потому что долго сердиться на сына Ава не могла. Хотя надо признать, истерик у него не случалось, и слезами принц не злоупотреблял, а без капризов и шалостей не обходится у любого ребенка. Тихим Дианта назвать было трудно, но сочетая любознательность с самостоятельностью он мог занять себя сам, не требуя что бы ему ежеминутно вытирали нос, водили на помочах и развлекали.

Скорое всего дело было в том, что воспитанием его занималась сама Ава, а не многочисленные няньки, и к тому же принц не был окружен льстивой придворной шоблой, за которой не уследишь. Молодую женщину так напугала мысль о том, что она может лишиться сына, что она даже не подпустила к нему кормилицу: случай вопиющий для благородной дамы. Она не отдавала его на чужие руки, не давала уносить со своих глаз, а через день-два после приговора Орелла Аву застали бурно рыдающей с младенцем на руках, невнятно причитающей что-то по поводу костра… Сына она не желала отдавать даже отцу.

Тогда же и было принято решение об отъезде обоих, а о кормлении, королева заявила, что телесно не отличается от любой крестьянки, которой в этом счастье не отказано, потеряет же ее грудь форму или нет – ей лично все равно. Если кого и можно было счесть безумной в ту пору, так это королеву Аву, так что господину Фестеру даже не особо приходилось стараться, подготавливая почву для логического обоснования удаления от двора новорожденного принца и молодой матери.

Ей – было действительно все равно. Пока, Ава не хотела, что бы ее сын правил, она хотела, что бы он был жив и счастлив. Быстро войдя в распорядок новой жизни, она почти совсем успокоилась, радуясь и гордясь по поводам, известным любой матери: как рано ее мальчик встал на ножки, пошел, какой он смелый, когда забирается на самый верх горки, два годика, но ни разу не написал в штанишки на прогулке, в четыре – знает буквы и цифры, крепко держится в седле…

Увы, на безоблачном небе – были темные пятна. На свою беду король и королева по настоящему друг друга любили. Когда привык спать в одной постели, трудно привыкнуть и смириться с ожиданием. И если Ава могла утешать себя тем, что не отличается от многих других верных подруг, чьи возлюбленные не могут быть с ними по долгу службы или заботясь о хлебе насущном, то на Ансгара такое утешение и не подействовало бы. Мужчины менее терпеливы и склонны к пониманию в подобных вопросах. Если угодно, более ревнивы. Долгожданная радость отцовства, обернулась разочарованием, разлукой и горечью. Конечно, по-своему он очень любил сына, однако нет-нет, да и возникала мысль, что если бы не Диант, их жизнь не оказалась бы расколотой. Тем более, что Ава наотрез отказывалась оставить сына хотя бы ненадолго.

Диант был слишком мал, что бы оценить и осознать взгляды, слова, интонации, но в памяти откладывались и хмурый недовольный вид отца, перед которым он робел, и припухшие глаза матери. И ее светлый образ, оставшийся в первых смутных воспоминаниях оказался омрачен печалью.

Позже, вспоминая ее, он был твердо уверен, что его мать была несчастна.

Ее смерть стала для Дианта потрясением, и началом неотвратимых перемен. Кто мог подумать, что стакан воды, поданный мельником в жаркий день, окажется смертельным ядом, и королева станет одной из первых жертв эпидемии! Первым заболел Диант, Ава слегла, когда для него опасность уже миновала. Диант – выжил, Ава – нет, словно отдав ему все свои силы.

Кстати именно так и сболтнула одна из камеристок, и король не смог заставить себя зайти ко все еще очень слабому и не встававшему с постели мальчику. В предположении он не увидел ничего странного: Диант едва ли не с первым осмысленным взглядом стал проявлять необычные умения. Чаще всего это выражалось в том, что игрушка или какая-нибудь другая вещица, до которой он не мог доползти или дотянуться, но очень-очень-очень ее хотел сама планировала в детские ручки. Маму такие происшествия крайне огорчали, Диант тоже расстраивался, и несколько раз игрушка разбивалась. Один раз четырехлетний принц чуть не устроил пожар, потому что ему очень понравились огоньки и искры, и пламя послушно ему подчинилось. Была проведена серьезная разъяснительная беседа на тему, что детям не следует играть с огнем – Ава не отрицала его способностей, но предпочитала как бы не замечать в них ничего необычного. Диант осуществлял все это неосознанно, но он же темный… Так не могло ли случиться, что он так же неосознанно выпил жизненные силы того, кто был рядом, когда в этом нуждался? Ансгар отчаянно не мог примириться с потерей жены.

Он был уверен, что в Винтре, ничего подобного не произошло бы. Он думал о том, как мало они были вместе эти за пять лет после рождения Дианта. Он не мог видеть Шпассенринк, отнявший, а потом убивший его Аву, и в следующий раз поехал туда только почти через полгода. Вот так и получилось, что тех, кто могли и должны были стать друг для друга утешением и опорой, горе наоборот разделило.

Диант летел навстречу отцу, забыв даже о своей обычной стеснительности перед ним, явно намереваясь броситься на шею с воплем «папа, как же долго тебя не было!», но замер растеряно моргая: отец был мрачен, а в его глазах на мгновение почудилась неприязнь. Ансгар вскоре уже овладел собой, но мальчик оставался скован, не разговорчив и напряжен в течение всего визита, тем более, что короля «порадовали» сообщением о необычно сильной вспышке сил принца, из-за которой прекрасные витражи в комнатах королевы полопались.

Позже последуют и более мощные, но уже тогда это показалось дурным предзнаменованием.

Диант чувствовал, что виноват, только не понимал в чем. Отец приезжал по-прежнему не часто, сведя посещения до где-то до раза в месяц, но на какое-то время казалось, что отношения наладились. Ансгар наверное лишь тогда полностью ощутил себя отцом, почувствовал, что сын не просто причина отсутствия рядом Авы. Он-то раньше и старался только ради нее, что бы она была довольна. Теперь, он стал получать удовольствие, находясь рядом с мальчиком, ездил с ним на прогулки, привозил подарки один замечательнее другого, но все это находило как-будто совершенно обратный отклик. Диант даже начал называть его на «вы».

На самом деле, Диант до тайных слез боялся расстроить и разозлить отца, из-за чего становился косноязычен, робел, мялся, боялся сказать лишнее слово, нарушить какое-нибудь правило. Он стал бояться, что опять что-нибудь разобьет или сотворит «запрещенным» способом, и как назло это случалось постоянно, – чем дальше, тем чаще. Он чувствовал, когда отец был чем-то недоволен, и терялся окончательно, боясь, что тот больше не приедет.

Поделиться своими страхами ему было не с кем: ни няньки, ни кормилицы у него не было, воспитатель, назначенный отцом вызывал неприязнь, хотя Диант не смел сказать об этом. Слуги, при Аве еще как-то следили за собой, но не имели возможности ближе узнать принца, а после ее смерти и из-за случаев демонстрации его способностей старались держаться на расстоянии. Диант развлекал себя тем, что рисовал все, что видел.

Однажды на прогулке они заехали на земли, уже не относящиеся к Шпассенринку, и остановившись у ручья встретили двух мальчиков четырнадцати и восьми лет в сопровождении двоих слуг: сыновей хозяина соседнего поместья. Диант провел самые лучшие полдня! За последние два года – точно. Дирк и Лотар во всю изображали гостеприимных хозяев. Восхищенный принц (который, правда, в этом не признался), забыл о всякой робости, а еще пожалел, что у него нет брата, и всю обратную дорогу предвкушал поездку к новым знакомым, пригласившим его в гости.

Жаль, но его планам не суждено было сбыться, наткнувшись на решительный запрет мастера Бруно. Диант сцепил зубы, и считал дни до приезда отца, что бы попросить разрешения у него. Реакция короля была еще более категорична.

– Нет.

– Но почему? – вырвалось у Дианта.

Ансгар замешкался с ответом.

– Они тебе неровня, – нашелся он.

Тогда Диант справился с разочарованием, пообещав себе, что когда вырастет, когда уедет отсюда, то у него будет много друзей, которых он выберет сам. Однако это еще не были первые зерна будущего бунта. И даже когда где-то через неделю, он ускользнул от учителя и направился в сторону замка Дирка и Лотара, он просто хотел извиниться, сказать, что не сможет с ними общаться, только придумывая другую причину.

Принца догнали, развернули, не слушая объяснений. На следующий день Диант не обнаружил в конюшне своей лошади.

– А где Майя? – растеряно произнес принц у пустого стоила.

Сначала ему пытались рассказывать сказки, что лошадка убежала: Дианту было восемь, и он не был идиотом.

– Это же неправда! – выпалил он, все еще больше удивленный и расстроенный, чем злой, – Где моя Майя?!

Пытались настаивать.

– Где Майя?!! – Диант уже чуть не плакал, а у его ног солома начала закручиваться спиральками.

– Умерла, – обрубил старший конюх.

– Когда? Почему? – а потом он догадался, – Вы врете!!

Он метался по конюшне, требуя, умоляя вернуть лошадь. Бесполезно.

– Почему ее увезли? Зачем?! Отвечайте мне!! – Диант подступил к управляющему и воспитателю.

Он был вне себя от обиды, и в такт ему позвякивали стекла и подпрыгивали мелкие безделушки.

– Лошадь больше не подходила для Вашего Высочества.

И точка.

Диант смирился через два дня, согласившись:

– Если Майи нет, я возьму другую.

– Другие лошади не годятся, – прозвучало в ответ, и он уже начал узнавать подобный тон, говоривший, что настаивать бесполезно.

– А когда мне купят другую, которая подходит? – обреченно поинтересовался принц.

Ответ его потряс:

– Вашему Высочеству запрещено ездить верхом по состоянию здоровья.

– Здоровья? Я же ничем не болею… – ошеломленно пролепетал Диант.

– Ваше Высочество не может этого знать, – окончил разговор мастер Бруно.

У принца еще оставалась надежда на отца, но и Ансгар оказался не на его стороне. Слушать сбивчивые мольбы сына, видеть его жалобные глаза, было больно, и он ограничился коротким решительным «нет», тут же отослав его от себя. Мальчик взрослеет, его становится все труднее удержать… Может быть решение было жестоким, но если о темной силе принца узнает общественность, у него возникнут проблемы несоизмеримые с нынешними, а Диант врядли доживет до совершеннолетия.

Принц быстро убедился, что и пешие его прогулки находятся под негласным запретом. Он скучал, просиживал у окна, неохотно подчиняясь распорядку мастера Бруно. Освободившиеся часы заняли даже не занятия, а чтение нравоучительных книг, о том, каким должно быть примерное дитя, достойный юноша и далее, далее… Диант с грустью признавал, что ему до примерного очень далеко.

Майя была не просто средством передвижения, но другом, сменившим верного пони. Вскоре после того, как его фактически заперли в замке, Диант полез по полкам, что бы найти среди своих набросков какой-нибудь из тех, на которых он рисовал ее. Вошедший мастер Бруно увидел побелевшего мальчика, как заведенного тычущего в сторону распахнутого шкафа: внутри против обыкновения царил идеальный порядок. Диант даже не сразу смог выговорить вопрос:

– Г-где?!!

– Что? – глупо выдал мастер Бруно.

– М-мои… м-мои… – Диант от волнения начал заикаться.

– Я наводил порядок Ваше Высочество…

– Отдайте!! – хрипло приказал принц, прожигая его глазами, – мои рисунки!!

Бруно несколько виновато пожал плечами.

– Все лишнее уже выброшено… Там было что-то, всего лишь карандашом… Я предполагал, что Ваше Высочество уже вышли из возраста детских каракуль.

Ударить больнее было бы трудно! Диант задохнулся, совершенно переставая владеть собой. Его рисунки настолько плохие, что заслуживают лишь топки?! Но ведь они – его!! Он ведь и не совал их никому… не надоедал… он для себя… зачем? Почему хотя бы не спросили?! Ему и этого нельзя?!!

– Не смейте! – наконец прорвалось наружу, – Никогда не смейте больше трогать мои вещи!!!

Он вдруг рванул злополучную полку, выворачивая ее содержимое на пол. Следующая полетела в сторону воспитателя.

– Никогда! Не смейте! Трогать! Мое!

Два больших окна взорвались мельчайшими остренькими дождинками.

– ВОН! Из моей! Комнаты! Вон!!!

За воспитателем захлопнулась дверь. Диант сполз на засыпанный стеклом и бумагами пол и разрыдался.

* * *

Ему было невероятно стыдно за свою вспышку. Он не смел поднять глаз на отца и молчал.

– Теперь ты должен понимать, почему я настаиваю, что бы ты не покидал замок! – Ансгар был в гневе.

– Понимаю, – шепнул Диант, – Я не хотел…

– Само собой, ничего не делается! У каждого следствия есть причина! Ты – принц! А настоящий принц не может позволить себе устраивать истерики и скандалы! И пора бы тебе научиться, не злоупотреблять своими «талантами»!

Диант дрогнул.

– Иди, и подумай об этом!

Принц проглотил то, что хотел сказать и подчинился. К тому же, его отвлекла другая мысль. Он вспомнил, как расстраивало его мать то, что он считал обычным, вспомнил, как она бывала… испугана(?)… Даже сам он испугался, когда разбились витражи: он ведь не хотел ничего портить, лишь оплакивал, что больше никогда не увидит ее. Наконец Диант в полной мере осознал, что именно с ним неправильно. У любого следствия есть причина. Теперь причина, почему он никогда не покидал замок и не может этого сделать, стала очевидной.

Однако открывшаяся правда странным образом обнадежила маленького принца: если он не будет больше ничего такого позволять себе, то и никаких ограничений не потребуется, а отец не будет сердиться. У Дианта появилась цель, и к ее осуществлению он подошел со всем тщанием и недетской целеустремленностью, всегда отличавшей его в исполнении желаемого.

Он стал строго контролировать себя, старался сдерживать порывы сильных чувств и проявления, им сопутствующие. Более того, что бы исключить любые другие возможные аргументы против, Диант старательно пытался стать именно таким, каким его хотели видеть, едва не наизусть заучив все правила из скучных и крайне занудных брошюр, которые ему подсовывались воспитателем. Иногда, нормы поведения и этикета были даже удобны, приходя на помощь там, где сам мальчик обычно терялся.

Ему казалось, что отец стал больше расположен к нему, и действительно Ансгар был доволен, что сын больше не задает неудобных вопросов, а проявления его дара почти сошли на нет. Однако именно такой: тихий, исключительно послушный, аккуратный мальчик с потупленным взором и вежливой улыбкой, – порой вызывал необъяснимое раздражение, которое ему приходилось скрывать. Даже в разговоре Диант старался касаться только тем, которые указывались в нравоучительных книжках, и визиты превращались в пытку, похлеще любого дипломатического приема. Ансгар осыпал сына похвалами за прилежание, хотя временами уже мечтал увидеть живого ребенка, вместо такой куклы.

А Диант ждал. Новый образ был в тягость, ему приходилось прилагать немало усилий, и принц ждал не столько похвал, сколько заслуженной награды.

Но ничего не менялось.

На девятый День рожденья отец подарил Дианту роскошную яхту, сияющую лаком и трепещущую голубыми шелковыми парусами: принц запоем читал о приключениях, путешествиях, а любимой игрой оставалась морская карта, полная чудовищ и препятствий. Мальчик зачарованно любовался подарком, и даже забыл о всякой надуманной ерунде. В ответ на похвалы его успехам, он просиял и спросил:


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю