Текст книги "Найти Друга или прогулки по Парижу (СИ)"

Автор книги: Виктория Гендрик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Не доходя метров десять до набережной, я увидела на мосту одинокую, неподвижную мужскую фигуру. Мужчина стоял, опираясь на перила, ссутулившись, и смотрел вниз на темную воду Сены. Ощущение было такое, что ещё немного и человек бросится вниз. Я застыла на месте. Сердце готово было выпрыгнуть из моей груди. Это был Пьер. Первое желание было броситься к нему, обнять и оттащить от этих ужасных перил.

Но, что это изменит? Ничего хорошего ни ему, ни мне это не принесет. Я стояла как вкопанная, пока не увидела, как он выпрямился и медленно пошел в направлении музея Орсэ. Слезы, от страха и волнения за Пьера, градом покатились по моему лицу. Окружающие с недоумением оглядывались, а некоторые участливо спрашивали, не нужна ли их помощь.

Мне понадобилось какое-то время, чтобы привести себя в порядок, чтобы сердце мое отлегло и душевное равновесие вернулось. Спустившись вниз к воде, я медленно побрела в сторону Лувра.

Мысленно перебирая нашу встречу с Пьером, я думала: "Все, что не делается, все к лучшему. Прошло то время, когда нам было хорошо вместе. Слишком многое было против нас и многое изменилось. Вряд ли мне с ним было бы сейчас интересно, ему, возможно, тоже. Пусть все останется в прошлом. Конечно же я зря, не желая того, его упрекнула. Разве он, назвав свою дочь моим именем, не доказал мне, что всегда будет помнить все то хорошее, что было между нами. Мне бы следовало не ехидничать, мне бы радоваться этому обстоятельству."

..... Вот так, рассуждая сама с собой, я добрела до места, где по пятницам художники выносят свои акварели. От выбора пейзажа, мне понравившегося, меня отвлек телефонный звонок с неизвестного мне номера. Это был Юрий.

– Как дела? Ты уже освободилась? – он поинтересовался, и, не дождавшись ответа, добавил: – А я вот заблудился и не знаю, как теперь добраться до отеля. Спасай, если можешь, – насмешливо попросил он.

Зная, замысловатость планировки города, я ему поверила. Мне самой долго приходилось привыкать к тому, что улицы в Париже, в основном, располагаются веерным способом. Большинство улиц ведут от одной маленькой площади – сквера, до другой, как две капли воды похожей на первую. Выбрав улицу в нужном направлении, ведущую, как казалось, прямо к требуемому пункту назначения, чаще всего, на нужное место не попадаешь. Более того, уходишь куда-то в сторону!

Поинтересовавшись, где Юрий сейчас находится, я скорректировала его движение в направлении набережной Сены. Затем, вынула из своей сумки косметичку, привела себя в порядок и пошла по набережной к нему навстречу. А минут через десять мы, улыбаясь всем встречным, уже приближались навстречу друг другу.

День провели прекрасно. Я любовалась красотой и необычной архитектурой моего любимого города. Юрия же больше интересовали люди, причем не туристы, а обычные труженики, обслуживающие последних. Восприятие красот у нас было разное. То, что вызывало у меня восторг и ощущение счастья, его, как мне показалось, оставляло равнодушным. Он на все вокруг смотрел, в основном, через глазок своей камеры и был настолько увлечен своим занятием, что мы с ним, гуляя по городу, практически не разговаривали. В парке Тюильри, куда я привела его, чтобы передохнуть от пятичасового гуляния, он продолжал заниматься своей камерой, рассматривая отснятый им материал. Он то хмурился, видимо, когда был огорчен, то улыбался, когда был доволен своей работой. Мне было страшно интересно наблюдать за ним. Это надо же – такое увлечение профессией!

Тогда, гуляя по Парижу, каждый из нас думал о "своем" и занимался "своим". И, это было здорово!

С наступлением сумерек, Юрий предложил мне самой выбрать ресторан, где мы смогли бы отметить наш, фактически, первый день в Париже, вежливо уточнив:

– Желательно, недалеко от Эйфелевой башни.

Я повела его в ресторан, когда-то наш с Пьером любимый. Мои доводы, что там слишком дорого, что туда трудно попасть без предварительной записи, были сразу же отметены. У дверей ресторана толпилась толпа желающих, многие из которых в руках тоже держали камеры. Но, что интересно, швейцар, глядя на Юрия и на его камеру, ничего не спрашивая, нас сразу же пропустил.

– Мистика, – поразилась я.

– Нет, просто большой опыт хождения по ресторанам. Нужна уверенность, и нужно смотреть прямо в глаза, – пояснил он, смеясь. – Тогда все думают, что ты – важный приглашенный на какое-нибудь значимое мероприятие.

Метрдотель, не найдя нас в списке предварительных заказов, все-таки нашел для нас отдельный столик у окна. Он, видимо, решил, что к ним пришел важный гость с переводчицей, а может быть просто не захотел связываться с иностранцем. Не успели мы сделать заказ, как по Эйфелевой башне побежали огни. Мы выскочили на террасу ресторана. Юрий включил было камеру, но не успел. Башня замерцала, засверкала и пропала в темноте. "Разве есть на свете что-нибудь прекраснее и загадочнее этого видения?" – восторженно подумала я. Вернулись за свой столик. Нам принесли заказ, а Юрий все сидел со своей камерой в руках, боясь упустить момент, когда башня вновь засверкает огнями. Чисто по-женски, я съехидничала:

– Я не очень тебе помешаю, если начну кушать, пока все не остыло?

Он рассмеялся, отложил камеру в сторону и сказал:

– Знаешь, меня иногда нужно останавливать! Все, заканчиваю! Начинаем праздновать! – и, обращаясь, чем меня сильно удивил, по-французски к официанту попросил: – Будьте добры, карту вин!

День прошел восхитительно! Сегодня, в который уже раз, я для себя открывала мне хорошо знакомый и в то же время малознакомый Париж! Юрий, думаю, тоже славно поработал. Оказывается, он в Париже был, причем неоднократно, но на город всегда смотрел только через глазок своей камеры. Слушая мои восторги, он пообещал завтра попытаться посмотреть на город моими глазами, оставив камеру в гостинице. Во что, правда, мне верилось с трудом!

Правило, не есть поздно вечером, в этот вечер я нарушила, с аппетитом съев в ресторане какую-то довольно жирную баранину, запивая ее прекрасным французским вином. Вот так, славно, мы завершали наш первый день в Париже!

В отель вернулись затемно. Предпочитая, по возможности, спать с открытым окном, я слегка приоткрыла его в ванной комнате. И, памятуя, что прошлой ночью мне было холодно, вытащила из шкафа огромное дополнительное одеяло. Приняла душ и, уже лежа на огромной кровати под большим, уютном, легким, теплым одеялом, перебирая события прошедшего дня, почувствовала себя наконец-то свободной и всем довольной. Действительно, все, что и не делается, все к лучшему!

Ночью проснулась, почувствовав какое-то неудобство. Моя рука уперлась во что-то твердое в чехле, мною накануне накинутого, дополнительного одеяла. Было так жаль прерывать какой-то очень сладкий сон. И, дабы догнать ускользающее блаженство, я просто перевернула одеяло и провалилась в сон.

..... Меня разбудило солнышко, затопившее своим светом всю мою очень чистенькую и премилую комнату. «Видимо, после недавнего ремонта,» – подумала я.

Ласковое солнышко, душ, молодой человек из дома напротив, вышедший на балкон за своей сигареткой и помахавший мне в знак приветствия, и прекрасное настроение – все предвещало еще один прекрасный день в Париже! "Сегодня постараюсь показать Юрию самое лучшее, что есть в этом, ему малознакомом городе, – решила я. – Вначале, район Монмартр, базилика Сакре-Кер, площадь Пигаль. После ленча, обязательно Елисейские поля, Триумфальная арка, Большой Дворец, мост Александра III. Как много еще мест нужно мне навестить, чтобы наконец-то успокоиться! И не будет ли с моей стороны наглостью настаивать на том, чтобы он всем этим любовался и разделял мои восторги, не имея с собой камеры. Нет, пусть уж лучше возьмет ее с собой!"

..... Я уже было собиралась идти завтракать, когда, застилая свою кровать, увидела в чехле дополнительного одеяла то, что разбудило меня ночью. Приоткрыв молнию, я достала плотный мешочек. Каким же было мое удивление, обнаружив внутри него драгоценные камни небывалой красоты. Они блестели и переливались на солнце. Я обомлела, такого размера, в таком количестве и такой красоты мне, думаю, что и мало кому-нибудь еще, когда-нибудь приходилось видеть! Когда я пришла в себя, то первая появившиеся мысль была – позвать Юрия. Я схватила телефон, нашла последний высветившийся на моем телефоне номер, нажала и услышала веселый голос:

– С добрым утром! Как спалось? Готова ли к новому покорению вершин? – и насмешливо добавил: – Давай спускайся завтракать.

Срывающимся от волнения голосом, я практически прошептала:

– Я не могу. Пожалуйста, поднимись ко мне. – Телефон выпал из моих рук.

Не прошло и минуты, как кто-то постучался в мою дверь. Удостоверившись, что это Юрий, я бросилась открывать. Вбежав в комнату, он с тревогой посмотрел на меня, затем, следя за моим взглядом, перевел глаза на кровать, где по одеялу были разбросаны алмазы, и остолбенел. Прошло какое– то время пока к нему вернулся дар речи.

– Где ты это взяла? – он тихо спросил и, не дожидаясь от меня ответа, стал собирать все эти камешки в лежащий рядом на кровати мешочек.

– Это – огромнейшие деньги и криминал. Положи туда, где взяла! – он сказал голосом, не терпящим ни объяснений, ни возражения.

Не вымолвив ни слова, я приоткрыла молнию на чехле одеяла, засунула туда в уголок мешочек, свернула одеяло и поместила его в шкаф на его прежнее место. Юрис молча, с мрачным и недовольным видом, наблюдал за моими действиями. Затем, сунул мне в руку мою сумку и, внимательно осмотрев комнату, вывел меня в коридор. Ни слова не говоря, он завел меня в свой номер, и, забрав свою камеру, оставил на какое-то время одну. Вернувшись, Юрий спрятал камеру в свою дорожную сумку. Под неодобрительные взгляды знакомой администраторши, мы покинули гостиницу. Только в кафе, уже сидя за столом, на котором передо мной стоял кофе и лежал круассан, он очень медленно и спокойно, как будто перед ним сидел нашкодивший маленький ребенок, заговорил.

– Алиса, не знаю, понимаешь ты это или нет, но мы попали в большую передрягу, – начал Юрий.

– Почему мы? Это у меня большие проблемы, – тихо парировала я.

– Прекрасно! Ты приходишь в себя! – впервые улыбнулся Юрий и добавил: – Надеюсь, ты понимаешь, за этими камешками обязательно придут. И было бы неплохо, если это случилось после нашего отъезда.

Повисло долгое молчание. Каждый из нас мысленно пытался оценить сложившуюся реальность. Наконец он, тщательно подбирая слова, продолжил:

– Так! Давай не будем усложнять, и проблемы будем решать по мере их поступления. Но, подумать и подстраховаться нам не мешает, – и, стараясь выглядеть спокойным, уверенно добавил: – Не будем менять наши планы. Ты обещала меня повести на вершину холма Монмартр и показать город с самой высокой точки.

И мы молча, каждый погруженный в свои невеселые думы, пошли в город. "Кто и когда подложил эти бриллианты-алмазы в одеяло? И если за ними придут, а их на месте не будет, то подозрения падут на того, кто останавливался в этом номере, то есть на меня, или на того, кто убирал этот номер. А что, если заявить в полицию? Тогда меня задержат для выяснения обстоятельств, и, я либо сразу становлюсь подозреваемой, либо меня начнут использовать для поимки преступника, как "подсадную утку". Ведь это так всегда происходит в детективах? И тогда – прощай мои прогулки по Парижу, прощай мое возвращение домой!" – мысленно рассуждала я.

В реальность меня вернул насмешливый голос Юрия.

– Ты же вчера обещала открыть передо мной новый, загадочный и восхитительный, мир, а привела куда-то на окраину, в район, где живут одни марокканцы?

Мне ничего не оставалось, как взяв себя в руки, "вернуться на землю". Мы находились уже совсем рядом с собором. Нам оставалось только по ступенькам подняться наверх. Добравшись на террасу, мы застыли в восторге от увиденного. Картина была захватывающей. Перед нами раскинулся необыкновенной красоты залитый солнцем город! Здесь, стоя на террасе и наслаждаясь увиденным, я снова почувствовала себя спокойной и счастливой и вновь ощутила, чуть было не покинувшее меня, равновесие. Так вот – оно, порой ускользающее от тебя, счастье!

Юрий стоял неподвижно, в его облике было нечто таинственное. Его голубые глаза, казавшиеся огромными на лице правильной формы, обрамленном светлыми волосами, искрились восторгом! И только боязнь спугнуть этот, не нами созданный, загадочный момент, не позволил мне достать телефон и запечатлеть на память Юрия на фоне огромного белоснежного собора, с восторгом вглядывающегося в святой город, раскинувшийся перед ним во всей своей красе.

Наконец Юрий нарушил наше молчание:

– Действительно, очень волнующе и очень красиво. – И с улыбкой, устремив свой взгляд в даль, добавил: – Жаль, не взял с собой камеру!

Поняв, что я хочу возразить, он поспешно добавил:

– Давай, удивляй дальше.

Спустившись вниз по лестнице, мы еще погуляли по прилегающему к базилике району, с Мулен Руж и кварталом Красных Фонарей, посидели в каком-то уютном маленьком кафе на бульваре Капуцинок и, воспользовавшись метро, оказалось на Елисейских полях.

Меня всегда удивляло, почему, наблюдая, будь то: панорама Парижа, или вид вечернего Гонконга, или статуя Свободы в Америке и т.д. ..., испытываешь необыкновенной волнение и восхищение и мысленно восклицаешь: "Остановись мгновение!" Но, стоит только покинуть это место, картинка из памяти ускользает. Остается только неотвратимое желание опять вернуться назад и заново испытать те необыкновенные чувства и то восхищение, которые здесь оставил. И ты вновь и вновь стремишься попасть туда, где увиденное так тебя взволновало.

И почему-то – совсем другое дело, когда стоишь перед картиной, написанной, чаще всего, талантливым художником. Один раз увиденные полотна Айвазовского, Иванова, ... стоят у тебя перед глазами и всегда остаются с тобой. А с Сикстинской Мадонной "улетаешь в небеса" как, стоя перед этой картиной в музее Дрездена, так и мысленно, находясь от нее далеко!

Вот и мой любимый Париж всегда в моих воспоминаниях почему-то возникает из картин Писсаро, Коровина, Бланшара и Кортеза, а не современный, так мне хорошо знакомый, и, мною много раз виденный!

..... Величие и красоту Триумфальной арки, Большого Дворца, Дома Инвалидов просто невозможно было недооценить. Что уж говорить о мосте Александра III! Гуляя по Парижу, мы больше молчали, чем говорили, бросая на друг друга выразительные взгляды.

Уже в метро, по дороге в отель, Юрий насмешливо заметил:

– Если бы я все это снимал на камеру, то устал бы меньше! Что значит: эмоциональная нагрузка, не чета, физической!

И с этим трудно было не согласиться.

Уставшие и переполненные впечатлений, мы вернулись в свой отель, решив немного отдохнуть перед ужином, предварительно, по настоянию Юрия, заказав столик в "Ги Савой".

– Вчера ресторан выбирала ты, сегодня я, – заявил Юрий тоном, не терпящим возражений.

Как мне кажется, мною двигало Божие проведение, когда в последний момент перед полетом в Париж, я положила в сумку туфли и самое мое изящное и любимое платьице. И, вот теперь, отдохнув и приведя, очень при этом стараясь, себя в порядок, я ожидала Юрия в своем номере. Утреннее приключение я постаралась вычеркнуть из своей памяти, заменив его впечатлениями от нашей сегодняшней прогулки. С удовольствием мне вспоминалась реакция Юрия на увиденное в городе.

"Пусть эти проклятые алмазы, испортившие нам сегодняшнее утро, заберет тот, кто их положил, – подумала я. – Ведь я вполне могла обойтись предложенным мне одеялом и не брать дополнительное! И зачем только я вовлекла во все это Юрия? Я этим чуть было себе не испортила четырехдневную сказку, так хорошо начинающуюся."

..... Юрий, изысканно одетый, появился с некоторым опозданием. Было видно, он чем-то обеспокоен и не отдыхал. Я не стала ничего спрашивать, ведь это могло быть и что-то личное?

Воспользовавшись, сегодня уже в который раз, метро, мы в восемь часов вечера уже заняли свой столик в самом знаменитом французском ресторане. И если для меня сервировка стола и весь антураж был через-чур, то Юрий себя в этом чувствовал абсолютно свободно.

Складывалось впечатление, что походы в такой тип рестораны были для него обычным делом. Его элегантный вид, признаюсь, меня вначале несколько смутил. Но он, в своем дорогом костюме, вел себя так естественно, чувствовал себя так органично и так вписывался в обстановку, что мне оставалось только удивляться его умению перевоплощаться из парня – рубахи в плейбоя.

Я, конечно же, старалась соответствовать моменту и мысленно благодарила свою маму, преподавшую мне уроки этикета.

Вино к столу Юрий выбрал сам, утверждая, что женщинам это доверять нельзя. А вот выбрать блюда и сделать заказ для нашего ужина было поручено мне, да и то лишь потому, что передо мной была поставлена задача: убедить Юрия в изысканности французской кухни.

Как мне тогда показалось, я с этим неплохо справилась. Юрий старался все время улыбаться и был очень внимательным и галантным. Но, все-таки, было видно, его что-то беспокоит.

В гостиницу возвращались пешком. Уже, подходя к отелю, он рассказал мне, что разговаривал с уже нам знакомым администратором Ирмой. Та поведала ему, что некий мужчина довольно долгое время занимал номер, предназначавшийся Юрию, но, волею случая, ставшим моим. Этот человек вел себя довольно странно. Был очень нелюдимым, гостиницу покидал редко и лишь по вечерам. Буквально перед нашим заездом он попал в больницу с инсультом. В настоящее время этот постоялец лежит в реанимации и связаться с ним нет никакой возможности. В этой ситуации администрация гостиницы приняла решение: номер освободить, все вещи постояльца отнести в специальное помещение, где хранятся вещи, отданные им постояльцами на сохранение, и где находятся сейфы отеля. В словах Юрия явно слышалось беспокойство.

– Скорее всего, этот человек является либо одним из владельцев этих драгоценностей, либо курьером. Наверняка его подельники уже ищут и его, и алмазы, – и немного помолчав, он добавил: – И теперь в зону риска попадает всякий, кто имеет отношение к этому номеру гостиницы. Значит, в первую очередь, это – мы.

В свете луны хорошо видны были беспокойство и грусть, затаившиеся в его глазах.

– Алиса, пожалуйста, только не спорь со мной, сейчас мы поменяемся номерами: каждый займет свое законное место, – тщательно подбирая слова, продолжил Юрий.

С трудом поспевая за ходом его мыслей, озадаченная услышанным, я с трудом выдавила из себя:

– Хорошо.

Молча, я последовала за ним. Перенесла свои вещи в его, вернее, в свой законный номер, который и по размеру, и по убранству намного уступал моему предыдущему. "Эта Ирма, все-таки, – препротивная! Какой номер дала мне, и какой Юрию!" – подумала я. Приняв душ, я улеглась на свою, бывшую прошлой ночью его, кровать. И с грустью подумав: "Удалось-таки этому Юрию испортить такой замечательный вечер!", я моментально уснула.

..... В который уже раз Париж меня разбудил ласковым весенним солнышком. Пока я приводила себя в порядок, меня не покидало ощущение, что Юрию грозит опасность. Сбежав вниз в холл, где нам предлагался завтрак, за одним из столиков я заметила Юрия, пьющего кофе, и, нежно улыбающегося своей собеседнице Ирме. Рядом с ним лежала его любимая камера. Помахав мне рукой, он, как ни в чем не бывало, продолжал любезничать с администраторшей. «Хамелеон и ловелас. Недаром мое первое впечатление о нем было: „ни то ни се“! – с горечью подумала я. – Видимо, себе на память снимал на видео эту Ирму. Нет, моя интуиция никогда меня не подводит!» Взяв кофе с круассан, я специально села за столик, с одним свободным стулом, спиной к беседующим.

– Доброе утро, как спалось на новом месте? – услышала я насмешливый голос.

– А как тебе? – язвительно поинтересовалась я.

И тут Юрий, меня не спрашивая, увлек меня к стоящему неподалеку свободному столику, перенеся на него мой недопитый кофе с недоеденным круассан, и уселся рядом.

– Спал плохо. В номере все пропахло твоими духами. Не помогло даже на всю ночь открытое окно. Зато, познакомился с молодым человеком, живущим, напротив. Он был крайне разочарован, увидев вместо тебя меня. Ему ничего не оставалось, как поприветствовать меня и предложить покурить вместе с ним. Ну у тебя и способность, даже на расстоянии, заводить себе кавалеров и обращать на себя внимание мужиков! – пытался исправить ситуацию Юрий.

А у меня в голове стучало: "Ловелас, есть ловелас! И не надо мне на его слова и заигрывания вестись." Но тут, перейдя на совершенно серьезный тон, он заявил:

– А у меня – прекрасная новость! Нас с тобой ждет прекрасный день в Париже!

Я с изумлением уставилась на него. А он, улыбаясь, продолжил:

– Вчера наш больной пришел в себя. Сам позвонил в отель, попросив номер никому не отдавать, и обещал оплатить его еще на неделю вперед. А наш любезный администратор Ирма только что, извинившись передо мной за доставленное неудобство, попросила у меня разрешение убрать мой номер, предоставив мне на нашем же этаже новый, равноценный.

"Ура, мы спасены!!!" – ликовала я. И тут же вкрадчиво предложила Юрию:

– Чтобы не рисковать, на всякий случай, вдруг горничной, убирая номер, вздумается заменить одеяло, или у нее появится соблазн присвоить эти проклятые драгоценности, давай заберем алмазы и спрячем их до вечера в моем теперешнем номере. А в твоем оставим, как бы по забывчивости, кое-какие мелочи. Вечером, когда вдруг окажется, что тебе понадобилось забрать забытые в номере вещи, мы положим эти проклятые алмазы на их прежнее место, чем и восстановим "статус-кво"! – и поспешно добавила: – Тогда, эти, по всей вероятности, криминальные разборки нас совершенно не будут касаться! С нами останутся лишь воспоминания о маленьком приключении, чуть было не испортившим наше путешествие.

Юрий, погруженный в свои мысли, долго молчал, а затем, усмехнувшись чему-то своему, согласился с моими доводами. Мы быстренько поднялись в свои номера, и проделали все необходимое, чтобы вечером, по возвращению, провести заключительную стадию запланированной нами операции.

..... День прошел восхитительно! Начали с Натр-Дам, затем бродили по кварталу Сен-Жермен, посетили прекрасные уличные рынки и кафе, церковь Сен-Жермен-де-Пре. В районе Монпарнаса наткнулись на выставку – базар, где настоящие художники продавали свои картины. Одна картина с видом Парижа нас обоих привела в восторг. Мы долго спорили, кто же из нас ее приобретет, и остановились на том, что, дабы никому не было обидно, никто! Отдыхали в Люксембургском парке, самом популярном месте отдыха в Париже. Перед ужином посетили мой любимый музей Орсэ. Попасть в него – всегда очень проблематично. Там всегда стоит огромнейшая очередь из желающих. Но, если туда пойти за час-два до закрытия, то всегда можно попасть в музей. Лично мне, для того чтобы насладиться моими любимыми импрессионистами, картины которых размещены на верхнем уровне музея, всегда этого времени хватало. Так случилось и в этот раз. После получасового стояния в очереди мы оказались внутри музея! Так как Юрия тоже интересовали импрессионисты и постимпрессионисты, то все время, оставшееся до закрытия, мы посвятили Дега, Эдуарду Мане, Клоду Моне, Ренуару. Юрий даже умудрился сфотографировать меня на телефон на фоне прекрасной картины, кажется Ренуара, «Девушка с зонтиком», несмотря на то, что съемка в музее запрещена. Он решил, что я очень на эту девушку похожа.

Ужинали мы в каком-то маленьком, симпатичном ресторанчике в Латинском квартале. Возвращались в отель пешком и почему-то Юрий все это время, пока мы шли, меня смешил. Я тоже старалась от него не отставать:

– Я, сопровождая молодого богатенького повесу четыре вечера подряд за угощение, ощущаю себя сотрудницей агентства по оказанию эскорт услуг, – смеясь, заявила я Юрию.

– Да, ты со своей внешностью вполне бы могла зарабатывать таким способом, – он парировал, нагло осматривая меня с ног до головы. – Только не забудь, иногда, за дополнительную плату, тебе бы приходилось предоставлять услуги и другого сорта!

– Наглец, – смеясь, возмутилась я.

– А я чувствую себя работником охранной фирмы, круглосуточно охраняя, хотя и красивую, но уж очень самоуверенную и капризную принцессу, – язвительно заметил он.

И все в таком же духе: легко, весело, забыв обо всем, наедине друг с другом, под ласковый гул парижских улиц. Уже подходя к нашей площади, я с сарказмом заметила:

– Что-то ты напрасно сегодня брал свою камеру?

– Действительно, пора поработать, – он заметил, ехидно улыбаясь.

Достал из сумки свою любимую камеру и начал снимать все подряд.

Хотя уже были сумерки, снимать было что: вся площадь Республики, вокруг десятиметровой статуи Республики в лавровом венке, с оливковой ветвью в руке, была заполнена выходцами из Африки. Видимо, они здесь встречаются после тяжелого рабочего дня. Никакого шума, никаких песен. Сидят молча, как мне показалось, не общаясь друг с другом. Довольно мрачная и устрашающая картина! На Юрия, снимающего их, они смотрели с неодобрением, я бы сказала, недружелюбно. Люди, с белым цветом кожи, куда-то все спешившие, встречались очень редко и лишь по периметру площади.

И где же тут Свобода, Равенство и Братство, что олицетворяет этот монумент?!

На входе в нашу гостиницу на нас наскочили двое белых мужчин, один из которых чуть было не сбил Юрия с ног, желая, как мне показалось, выбить камеру из рук. Во всяком случае, такое у меня тогда сложилось впечатление. До сих пор непонятно, как Юрию при этом удалось увернуться и не выронить камеру?

Но, самое страшное нас ожидало впереди. Ирма, взлохмаченная, покрытая красными пятнами, выскочила из-за своей стойки Юрию навстречу.

– У нас весь день проходят страшные события, – затараторила она на латышском языке. – В полдень к нам заявились два типа. Они, представились полицейскими и потребовали выдать им вещи нашего постояльца, проживающего до вас в вашем номере. Для выяснения обстоятельств, как они выразились, забрали с собой нашего охранника и горничную с вашего этажа. Естественно, мы позвонили в больницу, где нам сообщили, что нас интересующий человек скоропостижно умер. А час назад эти люди снова вернулись и в вашем номере перевернули и распотрошили все, включая ваши остававшиеся там вещи. Кроме того, они забрали из нашего компьютера список всех жильцов и персонала с их адресами. И, уходя, пригрозили: поднимите шум – закроем отель. Умоляю, посоветуйте, что нам делать? Мы теперь сомневаемся, а были ли это настоящие полицейские? – воскликнула она.

Мы, потеряв дар речи, застыли как пораженные громом. Ведь такого поворота событий мы никак не ожидали.

– Не те ли это люди, с которыми мы только что столкнулись в дверях? – спросил Юрий.

– Да, да, эти двое только что вышли перед вашим приходом, – выпалила Ирма. – Умоляю, скажите, что делать?

– А вы видели их документы? – поинтересовался Юрий.

– Да, какие-то удостоверения они нам показывали, – воскликнула Ирма и со вздохом добавила, – но вели они себя как бандиты! И что это за угроза: не поднимать шум!

Нам с Юрием, конечно же, сразу было ясно – искали бриллианты!

Ирма вместе с нами поднялась на этаж. Мы были просто шокированы разгромом в номере: подушки и матрацы были вспороты, по комнате летал пух и перья, на полу валялась пижама Юрия, в ванной все в разбитом состоянии валялось на полу. Пижаму и умывальные принадлежности мы специально оставляли, чтобы была причина зайти вечером в этот номер и положить алмазы на их прежнее место. Ведь я надеялась, что тогда они попадут к своему хозяину, а мы с Юрием будем в безопасности и сможем забыть о их существовании.

Юрий снял весь этот ужас на камеру. Как мне тогда показалось, это он делал просто по инерции. Заверив Ирму, что лично никаких претензий к гостинице предъявлять не будет, Юрий посоветовал вызвать полицию, извинившись за то, что сам ничем не сможет ей помочь.

– К сожалению, мы рано утром улетаем и должны будем покинуть гостиницу в семь утра, – уточнил он, чем меня сильно удивил.

Я хорошо знала, у нас рейс вечерний!

Затем, Юрий спустился в холл гостиницы, взял ключ от номера, куда его еще утром пересилили, и попросил нас разбудить в шесть утра.

Некоторое время мы в полном молчании, каждый погруженные в свои мысли, сидели в моем номере. "Что нам делать? Ну, должен же быть какой-то выход?" – я мысленно восклицала. Нервное возбуждение, как я и не старалась, мешало мне хладнокровно оценить ситуацию. Первым молчание прервал Юрий.

– Дабы избежать каких-либо сюрпризов нам с тобой сегодня придется ночевать вместе в этом номере. – Он не столько меня спрашивал, сколько утверждал тоном, не терпящим возражений.

И, грустно посмотрев на меня, он вкрадчиво осведомился:

– Ведь нам, Алиса, приключений уже хватает, не так ли?

– Конечно, конечно, – только и смогла я еле слышно выдавить из себя.

Мы, молча, упаковали свои вещи. Зачем-то пересчитав все алмазы, Юрий уложил их в мешочек, тщательно протер его, и сунул в сумку, где находилась его камера. Примерно через час Юрию на мобильный позвонила Ирма. Поблагодарив за совет, она рассказала, что звонила в полицию. Там ей сообщили, что никого в гостиницу они не посылали, и что утром пришлют бригаду, а до этого в номере не нужно ничего касаться. Кроме того, ее поставили в известность, что по поводу смерти их постояльца уже ведется расследование и, вполне возможно, дело будет уголовным.

Мы по очереди воспользовались ванной, и, пожелав друг другу спокойной ночи, устроились спать. Каждый занял свою половину огромной кровати, пытаясь заснуть.

"Неужели это все происходит наяву? Неужели это все происходит со мной? Нет, этого просто непостижимо! Мне в моем любимом Париже угрожают какие-то мафиози! Я лежу рядом с едва знакомым мужчиной, от которого зависит, возможно, моя жизнь! И я полностью доверилась ему. Он, чтобы спасти нас, наверняка просчитал все возможные варианты и нашел какой-то выход. И чтобы я без него делала?" – под эти мысли и равномерное дыхания моего нового друга я спокойно заснула.

В семь утра мы с вещами, покинув нашу "гостеприимную" гостиницу, уже направлялись в сторону ближайшего вокзала. И что меня удивило, Юрий прекрасно знал дорогу, ведущую к Северному вокзалу. В багажном отделении вокзала Юрий выбрал две ячейки, расположенные на некотором расстоянии друг от друга. В одну из них он положил злополучный мешочек с алмазами, завернутый в какую-то рекламу. При этом, этот процесс он зафиксировал на свою камеру. В другую положил наши сумки. Все это он проделал, сняв с себя свою заметную куртку, в бейсболке, натянутой на глаза, и в темных очках.