Текст книги "Почувствуй пульс (СИ)"

Автор книги: Виктория Бостон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Почувствуй пульс

Почувствуй пульс

Вечер. Руки дрожат от предвкушения того, что скоро дотронутся до руля и пару часов не будут отпускать его.

Я натягиваю на себя растянутые джинсовые шорты и черную майку, которая все еще обтягивает мое тело. На голове делаю высокий хвост, чтобы волосы мне не мешали, затем заправляю за ухо, выбившуюся темно-русую прядь.

Украдкой смотрю на часы, которые показывают 9:29 p.m, что значит, что гонка начнется через пол часа.

Я была уверена, что доеду до «Асфальта» за пару минут, пока на моем пути не встретилась мама. Ее лицо было все красное, она сжала ладони в кулаки и уставилась на меня таким взглядом, который как бы говорил, что еще один шаг к двери и она запрет меня дома.

– Микки, ты никуда не пойдешь, – простонала она и схватила меня за запястье.

– Мам, мы говорили об этом уже тысячу раз, ты знаешь, что я ухожу. Сегодня понедельник, а значит на кону большие ставки.

Я вырываюсь из ее хватки и иду к двери надевать свои белые кеды.

– Микаэлла! Остановись, это даже незаконно, то что ты делаешь! – мама пыталась кричать, но сил на это у нее просто на просто не было.

– Ты знаешь, что нам нужны деньги, и я могу заработать их только так.

Я беру ключи с тумбочки и хватаю кожаную куртку, берусь за ручку двери, чтобы открыть, но мама снова хватает меня за свободное запястье.

– Это даже незаконно! – взрывается она и пытается тянуть меня назад.

– А брать три смены подряд в больнице – законно? – удивляюсь я и вырываю руку из ее хватки, открыв при этом входную дверь.

– Ты даже не совершеннолетняя, черт тебя побери! Когда-нибудь я разобью твою дьявольскую машину!

Это был последний мамин возглас, и я прекрасно знаю, что она это несерьезно. Nissan Skyline принадлежал моему папе, поэтому эта машина была очень дорога ему, мне и конечно же, маме. Я прекрасно знала, что это был крик отчаяния и мама совершенно точно не собиралась ничего разбивать. Машина была последним напоминанием об отце.

Я иду в гараж, чтобы поехать на своей крошке. Включив свет в гараже. Я вижу свой беленький автомобиль, который как бы зовет меня «Эй, прокатись со мной!». Ну и как я могу сдержаться?

Машина была довольно старой, но настоящему профессионалу было плевать на чем ездить, он бы обогнал любого даже на каком-нибудь пикапе семидесятого года.

Я открываю водительскую дверь и сажусь на сидение. В салоне пахнет сигаретами и кофе, хотя я совершенно ничего из этого не употребляю, но машина все еще пахнет этим. Она пахла моим отцом, прошло уже десять лет, а запах остался. Я медленно поворачиваю ключ зажигания, и машина с ревом заводится.

Как только я оказываюсь на трассе, которая ведет к треку за городом на меня нахлынывают воспоминания о папе. Да и вообще, всегда, когда сажусь в машину сразу же вспоминаю его. Мой отец тоже участвовал в «Асфальте», но не из-за того, что нашей семье не хватало денег, а из-за того, что машины были его страстью. Он жил этим.

Мама столько потрепала нерв с этим, также останавливала его и грозилась разбить все стекла в машине или вообще продать двигатель от его «дьявольской» машины. Нет, мама не психопатка, она просто очень переживала за папу, ей казалось, что эти гонки очень опасные. Хотя кто с этим будет спорить?

Я пошла по папиным стопам, машины были для меня моей страстью. Мне нравился этот запах победы, когда ты пересекаешь финишную прямую, оставляя позади себя пару машин.

Конечно, причина была еще в другом. Мы жили крайне бедно. Мама работала без выходных в местной больнице брала сразу несколько смен подряд, отчего еще больше походила на больную. Каждый день я ее видела с синяками под глазами, она худела с каждым днем, а денег все еще не хватало. Мне безумно хотелось, чтобы мама пошла в магазин и купила себе все, что захотела. Мне надоело, что она постоянно считает все, сколько отложить на дом, сколько на продукты или еще какие-нибудь нужды. Я больше не могла на это смотреть, поэтому пару месяцев назад начала принимать участие в «Асфальте». Это было вроде сборище людей, которые приезжали погонять и ставили на свою победу пару сотен баксов.

В гонках могли участвовать только совершеннолетние, но, а мне было далеко до совершеннолетия, поэтому мне пришлось подружиться с Джейсоном, который является организатором гонок. Сначала он был против того, чтобы я соревновалась с людьми, которые старше меня и опытнее, но я просто умоляла его, чтобы он вписал меня в свой трек-лист, мне были нужны деньги.

– Ладно, Микки, но лишь только потому, что ты действительно хорошо гоняешь, и потому, что я знал твоего отца, – сказал тогда он.

Я открываю окно в своем автомобиле, легкий ветерок треплет мои волосы, чистый воздух наполняет весь салон автомобиля, но запах кофе и сигарет никуда не пропадает.

Я жму педаль газа в пол, так что машина разгоняется еще сильнее, пейзаж начинает размываться, а в салон проникает запах сгоревших колодок.

Через пару минут я вижу вдалеке народ, который с каждым метром увеличивается, затем в моем ракурсе появляется около десятка машин.

В венах начинает бурлить кровь, я серьезно, я чувствую, как в моих венах течет кровь, от предвкушения того, что скоро будет.

Что сказать, я была папина дочка и у нас с ним были одинаковые взгляды на наш с ним белый Nissan Skyline.

Я паркую машину рядом с черной Nissan Silvia S15. Я аккуратно открываю дверь и выхожу из машины. Направляюсь к Джейсону, чтобы узнать вписал ли он меня в гонку и поставить на нее деньги.

Обхожу людей, которые стоят и громко болтают, в основном это парни. Девушки на треке были редкость, лишь только спутницы своих водителей. Я была единственной гонщицей на этом треке женского пола.

На пути мне попадается парень, он пропускает меня вперед. У него карие глаза и настолько черные волосы, что прежде я такого никогда не видела. Они были похожи на цвет угля или на цвет ночного хмурого неба, когда на нем невозможно было найти звезд. На нем была кожаная черная куртка и джинсы, хотя на улице было довольно тепло.

Он мельком взглянул на меня и наши взгляды встретились лишь на секунду, давая мне понять, что раньше я его никогда не видела.

Я больше не смотрю на него и поднимаюсь к Джейсону.

– Микки, – начинает он и сразу по его интонации я понимаю, что в сегодняшнюю гонку он меня не вписал. Я тяжело вздыхаю и пытаюсь успокоиться.

– Эй, мне нужны эти деньги! Хочешь я поставлю в два раза больше, чем должна, прошу, Джейси, – мой голос звучит мягко, – Мне нужны деньги.

Он берет в руки блокнот в коричневой обложке, куда записывает имена гонщиков и количество денег.

– Мне жаль, но на гонку нужны лишь только шестеро, а ты не входишь в этот список, к тому же ты несовершеннолетняя. Я и так играю с законом ради тебя. Сегодня ты пропустишь гонку, мне жаль.

Джейсон кладет блокнот на стол и берет рупор.

– Это из-за того новенького парня? – удивляюсь я, вспоминая того, с кем столкнулась на лестнице.

– Да, он шестой гонщик. Его зовут Райан Ниллс. Прости, Микки, мне надо работать, гонка начнется через пару минут, – говорит он и выходит из кабинки, оставляя меня наедине со своими мыслями.

Откуда он вообще здесь взялся? Я никогда его не видела. На треке редко бывают новенькие.

Я с сожалением достаю из заднего кармана джинсовых шорт сто долларов и смотрю на них. Мне и вправду нужны были деньги, я не могла сидеть просто так, а гонки были тем, на чем я действительно могла заработать. Мама больше не могла работать три смены подряд, я не могу ей позволить это делать.

Я выхожу из кабинки Джейсона и иду к треку, чтобы посмотреть на чем же приехал этот новенький. Меня одолевает любопытство со смесью ненависти, а теперь еще и зависти, когда я увидела его автомобиль.

Я пролезаю сквозь толпу и вижу на старте стоит серебристый Aston Martin One-77.

У меня заканчивается воздух в легких. ОН что, серьезно приехал на этом? Я впервые вижу такую машину так близко, еще пару метров и я могу спокойно до нее дотронуться.

Эта машина стоила уйму денег, у меня даже такая цифра в мыслях не умещалась. Если бы мне просто дали эти деньги наличкой, то я бы смогла жить ни в чем себе не отказывая всю жизнь, да и еще бы осталось наследство моим внукам. Это парень точно был странный.

Естественно мой Ниссан даже рядом не стоял с 700 лошадками от Aston Martin. Теперь понятно почему Джейсон решил не ставить меня в списки, он просто выбрал этого парня. Мне стало жутко обидно, что Джейсон вот так поступил со мной, но злиться на него я долго не могла, он и так делал для меня слишком многое.

Я сажусь в свой старый Ниссан и уезжаю с парковки домой, потому что наблюдать за тем, как этот парень забирает мои деньги, у меня не было сил.

Колеса свистят по асфальту, и я уношусь прочь от трека.

Опускаю стеклоподъемник, чтобы пустить в салон холодный воздух, который, возможно, поможет мне прийти в себя.

Что этот парень делал на треке? Его машина способна участвовать на самых лучших гонках в Калифорнии, а он был прямо здесь. В этом маленьком городишке, где такие машины были не просто редкость, они просто не могли здесь быть.

Я сжимаю руль двумя руками, эти движения помогают мне ненадолго перенаправить мой плохой заряд эмоций на какую-то вещь.

Когда я захожу домой, мама как всегда сидит за столом и делает вид будто читает журнал, хотя я прекрасно знаю, что это совершенно не так. Она сидела каждый понедельник, когда я приезжала с гонок, такая напряженная и с таким выражением лица: «Микаэлла, ты ужасная дочь!». Сегодня было все тоже самое. Видно маму смутило то, что я приехала раньше обычного, и она взглянула на меня пару раз. Ее голубые глаза совсем потеряли цвет, губы стали еще тоньше, а щеки так впали, что иногда мама напоминала мне больную анорексичку. На ее теле одежда висела, хотя пару месяцев назад эти джинсы обтягивали ее и так худые ягодицы. Мама худела на глазах, а я не могла просто так на это смотреть.

– Я не участвовала, – бросаю я и сажусь за стол напротив нее. Мама откладывает журнал, хотя мне и так понятно, что она даже его и не читает.

– Что случилось? – строго интересуется она.

– Меня не вписали в список. Джейсон и так нарушал правила, если бы я была седьмым участником, то думаю, вызвала у всех вопросы.

Я сжимаю ладони в кулаки, разговор между нами дается очень сложно.

– А я тебе тысячу раз говорила, чтобы ты бросила эту затею! – мамин голос повышается, но к концу своего предложения она приводит его в норму.

– А я тебе тысячу раз говорила, чтобы ты не брала в больнице три смены подряд. Посмотри, кем ты стала?

– Я делаю это для нас.

– Я тоже, – отрезаю я.

– Твой отец, – начинает мама, слова даются ей очень тяжело, – К чему все это привело, Микки?

Я тяжело вздыхаю и встаю из-за стола.

– Ни к чему, мам. Он был в порядке, это был несчастный случай и гонки здесь ни при чем.

Больше разговаривать мне с ней было не о чем. Все разговоры сводились лишь к тому, что я ужасно плохая дочь, которая не понимает смысл этой жизни.

Я иду к себе в комнату и падаю на кровать.

Какого это, каждый день заходить в магазин видеть крутые джинсы, которые будут сидеть на тебе просто идеально, но ты понимаешь, что ты не можешь их купить.

Какого это, ходить с дурацким телефоном, в котором даже нет обычной камеры и понимать, что он будет с тобой еще пару тройку лет.

Я знаю какого это.

На следующее утро я еле-еле разомкнула глаза, меня разбудил стук тарелок и запах чего-то вкусного. Это однозначно была не мама, потому что в такое время она уже давно была на работе в местной больнице.

Натянув на себя вчерашнюю одежду и сделав высокий хвост, я вышла на кухню на запах еды.

Это был Уилл. Конечно, кроме него здесь никого не могло быть. Он делал мне завтрак.

– Доброе утро, Микки, – он улыбается. Я пару секунд смотрю в его голубые глаза, которые похожи на ясное небо без единого облачка. Его светлые волосы, как всегда были взъерошены, я всегда знала, что он делал это специально. Уилл был моим блондином. Моим личным блондином. Нет, вообще он был моим лучшим другом, с которым я дружила уже около десяти лет.

– Надо перепрятать ключи, больше не буду класть их в ту вазу на крыльце, – задорно говорю я и улыбаюсь. Он наливает мне в стакан апельсиновый сок, а я тем временем сажусь за стол.

Уилл каждый день заходил за мной в школу, и мы шли вместе, иногда он даже готовил мне завтрак, вот как сейчас. Он прекрасно знал о нашем положении, поэтому помогал как мог. Я была безумно ему благодарна за это.

– Как прошла гонка? – интересуется он, накладывая мне в тарелку яичницу с беконом.

– Никак. Меня не вписали в список, – быстро говорю я, давая понять, что совершенно не хочу об этом говорить.

– Я понял, что что-то не так. Ты ведь даже мне вчера не позвонила, хотя всегда это делаешь после гонки.

На этом Уилл заканчивает разговор, он всегда понимал меня с полу слова. Если я не хотела о чем-то говорить, то значит он не будет допытывать меня своими допросами.

Я знала Уилла настолько хорошо, как и он знал меня. Как же все-таки было идеально иметь лучшего друга, который полностью понимал тебя и мог прочитать мои мысли. Это правда, у нас такое бывало.

Недавно, всего лишь пару месяцев назад я поняла, что Уилл испытывает ко мне не просто дружеские отношения, не знаю, может это моя очередная паранойя или еще что-нибудь, но мне стало казаться, что его прикосновение ко мне стали более долгими, чем следовало, его взгляд начал наполняться каким-то смыслом.

Скорее всего, он просто боялся разрушить между нами то, что уже есть. Ведь, если мы перейдем на новый этап, на старый уже будет невозможно вернуться. Сейчас мы точно знаем, что мы друзья друг для другу, а если пойдем дальше, то кто тогда будем? Что будет с нашей вечной дружбой?

Зайдя в школу, меня одолевает депрессия. Мне никогда не нравилось это место и выпускной класс не исключение. Учителя в прошлом году говорили, что когда будем в выпускном классе, то заново полюбим школу, почувствуем какого это быть настоящими выпускниками. Что я чувствую? Ничего. Хотя нет, я чувствую раздражение от всех этих напыщенных девочек, которым около пятнадцати, и они виснут на парнях, как на деревьях, надевают короткие юбки, красятся так, как будто скоро будет апокалипсис, и чтобы косметика не исчезла в черную дыру, лучше использовать ее всю на лицо. Что за логика?

Меня тошнило от этих накаченных парней, которые считали себя настолько красивыми, что ходили с задратым носом до потолка и делали вид, что они никого не замечают. Тупые спортсмены, кроме баскетбола и футбола их больше ничего не интересовало, ой нет, конечно же, их интересовала их внешность, я уверена, что они стояли перед зеркалом часами, прежде, чем выйти из дома и показаться людям.

Это место заставляло меня почувствовать себя каким-то мусором, если бы не Уилл, то точно было так.

Мы идем на урок истории, кабинет находился на третьем этаже, поэтому пока мы поднимались, то встретили всех. Это как пройти семь кругов ада и остаться живым. Школа была похожа на ад. Нет, я не могу сравнивать ее с адом, она и есть тот самый ад.

Мы заходим с Уиллом в класс и занимаем места около окна, он садится впереди меня, и тут же звенит звонок. В класс наваливаются куча народу, они громко разговаривают, от этого хочется застрелиться. Девочки наиграно смеются, наверняка, чтобы привлечь внимание парней.

– Тише! – кричит мистер Силлс, преподаватель истории. Ученики в классе медленно затихают, но еще продолжают бубнить.

Я достаю тетрадь из сумки и делаю вид, что пишу, чтобы не убить блондинку с соседней парты, которая разговаривает о чем-то с накаченным парнем из баскетбольной команды, кажется его имя Майкл. Она выгнулась почти через весь ряд и мило улыбается ему. Я перестаю на нее глазеть, чтобы не кинуть в ее голову стул.

– Я вижу, что по спискам у нас новенький. Райан Ниллс. Встаньте! – просит учитель. От слов мистера Силлса у меня из рук падает ручка, воздух из легких исчезает. Мне послышалось? Он не шутит? Наверное, у меня точно была паранойя. Я начинаю оглядываться, чтобы убедиться, что никакого Райана здесь и близко нет, но мой взгляд останавливается на первой парте в среднем ряду. Парень встает из-за парты, и мистер Силлс приветствует его и просит сесть. Этот парень точно был с вчерашнего трека, у меня не была паранойя. Это была реальность. Я смотрю на его черные волосы и на спину его кожаной куртке. Которую он даже не умудрился снять в классе. Что он тут делал?

Пазл в голове начинал складываться. У этого сукина сына были поддельные документы. Ему было от силы семнадцать или максимум восемнадцать. Он точно не мог быть совершеннолетним! ОН отобрал мое место в «Асфальте» незаконно. Злость внутри растекалась по моему телу, пульс увеличивался, а воздуха в легких все еще не хватало, мне хотелось подойти к этому Райану и кинуть в него чем-нибудь тяжелым.

Нельзя забывать, что этот парень был не так прост, он ездил на Aston Martin. Какого черта он делал в нашем маленьком городе?

Весь урок я просто сидела и пялилась на этого Райана, наверное, своим взглядом могла бы прожечь в его спине огромную дыру.

Когда звенит звонок, я не сразу осознаю, что урок заканчивается, пока Уилл пару раз не дергает меня за руку.

– Эй! – кричит он, уже почти сдавшись. Я быстро вскакиваю со стула, кидаю учебники в сумку и смотрю на пустое место, где только что сидел Райан. Может мне показалось? Нет, не показалось. Я перевожу взгляд на дверь, он стоит там с Джин. С девушкой-идиоткой. Ой, я сама дала ей эту кличку, а так она просто Джин. Идиотка-Джин. Ее длинные блондинистые волосы распадаются по ее ровной и идеальной спине, на худом пальце она крутит длинный локон волос и смотрит на Райана так, как будто знает его всю жизнь. Он пару раз ей что-то говорит и удаляется, а Джин тем временем расплывается в такой улыбке, будто выиграла какой-то приз, очень дорогой приз, если быть точнее. Идиотка.

– Эй, ты в порядке? – спрашивает Уилл и берет меня за запястье, от его горячих пальцев на своем запястье я вздрагиваю. Он сразу же убирает руку, как будто понимает, что не стоило этого делать.

– Да, – неуверенно отвечаю я, и мы выходим в коридор.

Долго не думая, я решаю рассказать Уиллу про Райана, что он и есть тот человек, который занял мое место в трек-листе.

– Ты что шутишь? – удивляется он, и мы останавливаемся около окна.

– У него поддельные документы, на которых, наверное, ему двадцать один как минимум, – парирую я и смотрю в голубые глаза Уилла, тот явно был удивлен.

– Нет, нет, ты правда говоришь, что он ездит на Aston Martin? – спрашивает Уилл и скрещивает руки на груди.

– А что я по-твоему делаю? Этот Райан очень странный, какого черта он приехал в наш город на таком дорогом автомобиле? – вслух размышляю я.

– И что ты собираешься делать? – спрашивает Уилл, все также не отрывая от меня своих голубых глаз.

– А что я могу? Измазать его машину йогуртом или проткнуть ему шины? Я уверена, что в школу он приехал на автобусе или велосипеде, но никак не на своем серебристом авто. Иначе бы вся школа сейчас стояла на ушах.

Оставшийся день проходит тяжело, мне постоянно попадается Райан, я сразу же отворачиваюсь или иду в другую сторону от него, надеясь, что он меня все-таки не узнал. Хотя, он был похож на парня, который навряд ли запоминает девушек, если только эта девушка не Джин.

Я так жду понедельника, еще никогда не было такого состояния. Мне хочется приехать на трек и убедится, что Райан был там случайно, но до понедельника почти целая неделя, которая, я уверена, будет идти медленно мне назло.

Перед математикой я делаю вид, будто мне стало плохо, кажется Уилл мне верит.

– Может мне пойти с тобой домой? – спрашивает он, явно волнуясь за меня. Я отрицательно мотаю головой.

– Нет, ты так любишь математику, я не могу позволить тебе пропустить урок. Я и так на тебя плохо влияю, – подмигиваю я.

– Очень смешно. Ладно, будешь дома, напиши смс, что с тобой все в порядке или я сам зайду к тебе.

– Я спрячу ключи, – протестую я, но на это Уилл лишь улыбается и заходит в класс. А я стремительно покидаю школу.

На парковке никакого Aston Martin даже близко нет, ну, о чем в принципе я и говорила.

Я иду домой, на пути мне попадаются парни и девушки, идущие за руку и целуясь прямо у меня перед носом. Я кривлюсь и иду дальше, честно, я до сих пор не хочу отношений. Мне уже семнадцать, а я у меня еще никогда не было парня. Это странно? Для меня вполне нормально. Я не хочу тратить время на парней, подстраиваться под него, думать о том, что подарить ему на День Святого Валентина или еще какой-нибудь праздник. Я не хочу всего это, возможно это только пока. Но я думаю, что спустя пару лет ничего не изменится.

Всегда было такое, что сначала мне нравятся парни, которые уже занятые или парни, которые выпускаются со школы, а я нравилась тем парням, с которыми я даже нормально говорить не могла.

Уилл говорит, что я очень странная, но ему виднее.

Сам же Уилл встречался с одной девушкой год назад, они кажется любили друг друга так сильно, пока она в том году не переехала в другой штат.

Тогда я помню бесилась, что Уилл уделяет ей намного больше времени, чем мне. Все наши планы, которые повторялись каждый день были изменены, так как он проводил намного больше времени с Мередит, чем со мной.

Сейчас же я думаю об этом, что я полная дура, Уилл не может быть со мной вечно, он рано или поздно найдет себе девушку, возможно женится на ней, а я так и буду ревновать? Нет. Точно нет. Я должна отпустить его, так будет правильнее. Мы были с ним частью друг друга, скажите такое не может быть? Но если ты дружишь с человеком около десяти лет, то точно становишься частью его жизни, частью его самого.

Я наконец-то дохожу до своего дома и сразу же направляюсь в гараж, где стоит мой Ниссан.

Залезаю в автомобиль, завожу двигатель и выезжаю из гаража прямо на дорогу, которая ведет за город.

Колеса свистят по асфальту, дым поднимается до лобового стекла, но затем исчезает, прохожие, идущие по тротуару, бросаются как можно дальше от моего автомобиля.

Как только дома заканчиваются справой стороны, я сразу же поворачиваю и еду по прямой дороге пару километров, пока не доезжаю до старого моста. Мост был старый, поэтому здесь почти никогда не ездил, в основном все уезжали по главной дороге, а эта дорога была заброшенной.

Здесь было так спокойно, и совершенно никого нет.

Я часто приезжала на это место, о нем никто не знал, даже Уилл.

Уилл хоть и был почти самым близким человек, но на счет гонок не особо меня поддерживал. Он был со мной на треке за городом лишь пару раз, и то, я уговаривала сделать это целый день.

Он был тем самым романтичным парнем, который лучше будет целыми днями проводить на кухне, готовя ужин, или целый день ходить по истоптанным тропинкам, чем сделает что-нибудь спонтанное. Он был таким, а я была полностью его противоположностью. Мне нравилась спонтанность. Мне нравилось чувствовать то, что невозможно описать словами, когда совершенно не знаешь какой точно будет исход.

Я безумно скучала по отцу, потому что прекрасно знала, что он поддержал бы меня в этом. Нашей семье было бы намного легче, если бы он был жив. Мама бы чаще улыбалась и не была бы такой нервной. Бог забирает слишком хороших людей, почему так несправедливо?

Я плохо помню отца, все воспоминания о нем, как будто в тумане. Иногда мне слышится его смех, когда щекотал меня, иногда слышится, как он произносит мое имя: «Микаэлла…».

Жаль, мы не можем перемотать время и исправить ошибки, которые допустили. Есть такая великолепная фраза: «Мы не ценим то, что есть, но начинаем ценить только тогда, когда потеряем это».

Я стою на середине деревянного моста и смотрю вдаль. Идеальная тишина, которая пронзает всю мою грудь. Я наслаждаюсь этим.

На этом месте просто идеально встречать закат или рассвет.

Я вдыхаю полную грудь воздуха и слышу сзади себя шорох. Обернувшись, я вздрагиваю от удивления. В паре метров от меня стоит идеально черный chevrolet camaro 1969 года, а на его капоте сидит Райан. Что он тут делал? Как я могла не услышать как он подъехал?

Райан сидит на капоте, его широкие плечи напряжены, а угольно черные волосы немного взъерошенные. На нем та же самая одежда, что и была сегодня утром в школе, только лишь кожаная куртка наконец-то снята.

Заметив то, что я на него уставилась, его губы растекаются в победной улыбке.

– Что ты тут делаешь? – неравно спрашиваю я и смотрю на свой старый Ниссан, наверное, считаю сколько шагов мне осталось до него, прежде чем этот маньяк-преследователь нападет на меня. Я точно ненормальная.

– Люблю это место, – наиграно произносит он, его явно забавляет эта ситуация. Я скрещиваю руки на груди, мне однозначно не нравился Райан Ниллс. Его ухмылка жутко раздражала.

– Смеешься? Это мое место, никто о нем не мог знать, – протестую я и делаю ему шаг навстречу, он же спрыгивает с капота и смотрит на меня карими глазами.

– Ты арендовала это место? Что-то я не помню, чтобы общественные места можно было арендовать, – он делает вид будто задумался.

– Тебе нужно в театральный, – огрызаюсь я и направляюсь к своему белому Ниссану.

Как вообще этот кретин мог узнать про это место? Оно и вправду было только моим, а теперь он тоже был в курсе. Мне хотелось его хорошенько ударить, но необязательно его, можно было ударить что угодно, лишь бы выплеснуть свою злость, которая одолевала меня изнутри.

– С чего это мне нужно в театральный? – спрашивает он, и я понимаю, что его голос приближается сзади. Я открываю дверцу своего автомобиля и оборачиваюсь. Райан находился от меня всего в метре, я тяжело вздыхаю и сажусь в машину.

– У тебя хорошо получается играть роль двадцатиоднолетнего парня с поддельными документами, – говорю я прежде, чем себя остановить. Я серьезно это сказала? Черт, этот парень уж точно не был таким простым, зачем я наживаю врага?

– А, ты все еще злишься, что занял твое место в трек-листе, которое, кстати, тебе принадлежало незаконно, – с легкостью говорит он. Я с шумом захлопываю дверь своего Ниссана и завожу мотор. Меня одолевает желание, как можно дальше убраться от этого «я плохой парень и мне все можно», иногда все-таки страх проскальзывал внутри меня, но я пыталась подавить его. Он всего лишь подросток, он не может быть опасным. Черт, он подросток, у которого есть Aston Martin и плюс еще этот черный Шевролет, не удивлюсь если у него есть трехэтажный гараж, в котором еще стоит пару десятков спорткаров.

– Надеюсь ты пришел последним в той гонке, – говорю я, наслаждаясь этими словами и одновременно пытаясь убрать ухмылку с его лица. Безуспешно. Мне кажется, его ухмылку может стереть только здоровый булыжник, который будет лететь ему в лицо.

Райан наклоняется ко мне и кладет локти на мое опущенное окно. Я вижу, как из-под его рукавов футболки проглядывают мускулы и довольно смуглая кожа, как будто он загорал круглый год. Его карие глаза находятся так близко от моих, что у меня в легких снова исчезает воздух.

– Нет, Микки, я пришел первый, – говорит он.

Он назвал меня Микки? Правда? Это еще больше заставило меня злиться. Не могу поверить, что этот Райан настолько наглый.

Я быстро нажимаю указательным пальцем на кнопку «поднять стеклоподъемник» и вижу, что на секунду убрала ухмылку с лица Райана. Он явно был удивлен, когда его локти ударились об его подбородок, Райан быстро отошел на метр от меня. В его глазах сверкнул озорной огонек, правда, я видела это.

– Не называй меня так, для тебя, я Микаэлла, – бросаю я напоследок и срываюсь с места. Ниссан громко газует, оставляя после себя огромное пылевое облако.

Я еду прямо на его черный Шевролет, но смотрю в зеркало заднего вида на реакцию Райан. Испугается ли он, что я врежусь? Я приближаюсь. Между нами остается пару метров, я последний раз смотрю на мимику Райана и в его лице ничего не изменяется. На его губах все та же дурацкая ухмылка, он будто не верит, что я смогу врезаться в его автомобиль. Сукин сын. Он прав.

За секунду до столкновения, я резко выворачиваю руль вправо, оставляя слева черный Шевролет.

Этот Райан был настолько уверен во всем, что я точно была не помеха ему автомобилю. Он как будто знал, что я не стану врезаться в его машину. Нет, а что я правда собиралась это делать?

Я выезжаю на трассу и еду домой, как можно дальше от этого самоуверенного психопата. Как можно дальше.

Вернувшись домой, я застаю за кухонным столом Уилла.

– Надо все-таки перепрятать ключи, – шучу я, но Уилл не улыбается. Его голубые глаза довольно холодные и полны беспокойства.

Я кидаю сумку на тумбочку и подхожу к нему ближе.

– Тебе не было плохо, ведь так? – это был риторический вопрос. Я поджимаю губы и смотрю на него.

– Было, – кратко отвечаю я.

Я прекрасно знаю, что Уилл тоже был против того, чтобы я гоняла на машине, он просто поддерживал меня, понимая всю сложившуюся ситуацию.

– Ты ездила на трек? – строго спрашивает он.

– Нет, – резко отвечаю я, – Время еще только полдень, какой трек?

Я чувствую, как между нами возникает напряжение, мне действительно хочется вернуть время назад, чтобы этого разговора между нами не было.

– И куда ты ездила на своем Ниссане? – спрашивает Уилл, он встает из-за стола и делает шаг навстречу мне.

– Что за допрос? – взрываюсь я, – С каких пор мне нельзя никуда выезжать? Я была за городом, мне нужно было обдумать кое-что!

Я уже кричу и понимаю, что в этой комнате было слишком много напряжения.

– Кое-что? Интересно! Так и буду играть в Шерлок-Холмса или ты мне расскажешь хоть что-нибудь!

Уилл уже тоже переходит на крик.

Мы смотрим друг на друга пару секунд, но они длятся целую вечность. Его голубые глаза становятся похожими на лед. Такие же холодные и безжизненные. Затем Уилл тяжело вздыхает и срывается с места, он громко хлопает входной дверью, отчего я вздрагиваю. Он уходит.

Я тяжело дышу, иду к себе в комнату и падаю на кровать. С каких пор мы ругаемся с Уиллом из-за таких пустяков? Мое сердце так громко стучит, что мне кажется, что его стук могут слышать даже на улице. Последний раз, когда я серьезно ругалась с Уиллом было пару лет назад. А теперь? Эта ссора такая дурацкая, отчего мне хочется закрыть глаза, но затем проснуться, и понять, что ничего этого не было.

Уилл был одним из самых близких людей в моей жизни, а теперь он становится таким же как мама. Она всегда затевала ссору на пустом месте. Я не хочу, чтобы таким был и Уилл.

Я просыпаюсь от разговора телевизора, что означает, что мама вернулась со смены. Я медленно поднимаю голову с подушки и беру со своего стола книгу. В ней я храню деньги, которые откладываю на что-нибудь стоящее или на «черный день». Я беру оттуда триста долларов и засовываю их в задний карман своих джинсовых шорт. Мама сидит и смотрит дурацкую передачу «Готовим без проблем», меня так сильно раздражает этот ведущий, но маме, кажется, нравится.