Текст книги "Заставь меня (СИ)"

Автор книги: Виктория Бостон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

– Привет, Люк, – радостно кричу ему я, он в смокинге выглядит просто отлично, наверняка Эйприл уже оценила, – Слышал про благотворительный вечер на следующий неделе? Я знаю, ты любишь в таком участвовать, Эйприл сейчас тебя во все просветит!

Я оборачиваюсь и смотрю на ошарашенную Эйприл, которая сейчас просто испепелит меня взглядом, но я делаю все только ради нее, потому что прекрасно знаю, что она никогда не сделает первый шаг. Поэтому я оставляю Люка и Эйприл одних и ухожу, чтобы взять себе что-нибудь попить.

Если честно, то я совершенно не понимаю зачем надевать на себя маски, все равно можно легко узнать человека, хотя маска придает таинственности, с этим не поспоришь.

На другом конце зала я вижу Блэйка Росса, не думала, что он сюда придет. На его лице нет маски, лишь смокинг не отличает его от других, но его темно-каштановые волосы и карие глаза, которые при таком свете превращаются в черные, это и выдает Блэйка. Нет, я готова говорить, что угодно про Блэйка, но ему чертвоски идет этот смокинг, всем парням идут белые рубашки. Кто может с этим поспорить, покажите мне этого человека? Я уверена, что девушки просто визжат, видя парней в рубашках.

Я об этом буду жалеть тысяча дней и ночей, но это будет позже, сейчас я просто иду к Блэйку. Иду к своей смерти. Этот парень не переносит тебя на дух, а ты все продолжаешь выяснять в чем же причина, может ты просто ужасная девчонка? Или тебя жутко бесит, что он один на земле, который открыто говорит тебе все в лицо то, что думает.

– Не думала, что сюда пускают без маски, – начинаю разговор я и смотрю ему прямо в его карие глаза. На его лице виднеется небольшая щетина, как будто он действительно живет в отели и там отключили воду на пару дней, но эта щетина делает его сексуальнее. Я быстро переключаю взгляд от его лица на его запястье, туда где немного задрался рукав рубашки. Из-под рукава виднеется небольшая часть татуировки, я лишь успеваю прочесть пару букв и цифр, но Блэйк, кажется, видит это и сразу же убирает свое тату обратно под рукав, так, чтобы никому не было видно. Меня сразу же одолевает любопытство, что это за татуировка и что она значит. Я все еще верю, что все люди, которые делаю татуировки, делают не просто так, а с каким-то намеком или событиями, которые с ними происходили. Что же случилось с Блэйком Россом?

– Я не играю по правилам, – просто бросает он мне и смотрит куда-то сквозь меня.

– Тогда я тоже, – быстро говорю я и снимаю маску. Блэйк несколько секунд смотрит в мои зеленые глаза, и за это время снова появляется та ниточка, за которую, если зацепишься, то получишь ответы. Я пытаюсь догнать ее, но у меня опять не выходит. Я теряю ее, и это чувство пропадает, оно улетучивается, словно ничего не было.

Тем временем в зале отключаются прожекторы, и начинает играть медленная музыка.

– Потанцуй со мной, – предлагаю я, но не дожидаясь ответа беру его за руку и тяну на танцпол. Мы медленно начинаем танцевать, он кладет руки мне на талию, и мы двигаемся в такт. Он просто молчит и не смотрит на меня. Я чувствую его теплые руки у себя на талии, и меня пронзает дежавю, словно это уже было. Мы танцевали, но не здесь, была совершенно другая музыка, но это происходило, но через пару мгновений все проходит, как будто ничего не происходило.

– Тебя всегда бесят богатенькие папины дочки? – интересуюсь я, чтобы прояснить ситуацию.

– Я не говорил, что ты меня раздражаешь. По сути, я вообще ничего не говорил. Девушки любят придумывать, – его голос звучит низко, но невраждебно, это хотя бы что-то, чем ничего.

– Тогда не понимаю, почему ты себя так ведешь, словно я ничего не значу?

– А что, я должен вести себя по другому? Не все тобой интересуются, Изабель Харрисон.

Я понимаю, что продолжать диалог бессмысленно, я просто ему не нравлюсь. Нужно смириться с этим. Я задумываюсь на секунду, что со мной не так? Я же чувствую, что это не просто нравится/не нравится, это что-то большее.

– Что, если со мной опасно общаться, ты все равно будешь? – спрашивает он меня и смотрит снова прямо в глаза, я тем временем изучаю шрам у него над бровью.

– Чем ты опасен? Продаешь наркотики? – шучу я, но на секунду выражение лица Блэйка меняется, но лишь на секунду, затем он снова берет себя в руки, и его лицо больше ничего не выражает. Музыка затихает, а затем сменяется на более быструю и пары на танцполе расходятся. Блэйк отпускает меня и уходит. Нет, в этот раз я не дам ему уйти.

Я ищу глазами Эйприл и вижу, что она все еще болтает с Люком, ее глаза светятся радостью, но хоть кто-то сегодня счастлив.

– Эйприл, нам пора, – говорю быстро я и тяну ее за руку, подруга явно удивлена моими действиями.

– Нет, ты серьезно? – возражает она, как только мы покидаем школу и идем к парковке, – Ты сама навязала мне Люка, а теперь вот так вот просто уводишь меня?

– Золушка, сейчас пробьет двенадцать, и твоя карета станет тыквой, – говорю ей я и продолжаю тянуть ее к своей машине.

– Ты что, перепила пунша, Иззи? И вообще хватит меня тянуть! – Эйприл вырывает свою руку из моей, – Объясни, что происходит!

Я тяжело вздыхаю и начинаю нервничать, потому что Эйприл отнимает мое время.

– Давай просто ты залезешь в машину, и я объясню тебе по дороге, ладно? – я умоляющем взглядом смотрю на подругу, надеясь, что она поймет, что это очень важно.

– Ладно, – соглашается она и садится вперед моей белой ауди.

Я завожу мотор и медленно начинаю искать старенький фольксваген Блэйка, и та-дам, я его нахожу, он как раз выезжает с парковки, я следую за ним.

– Может включишь фары! – напоминает Эйприл, и она явно еще злится на меня за то, что я увела ее с маскарада, – Или хочешь, чтобы мы станцевали в своих платьях в каком-нибудь ближайшем овраге?

– Нет! – протестую я и немного отстаю от черного фольксвагена, чтобы Блэйк не заметил, что я слежу за ним.

– Стоп, мы что играем в следопытов… – начинает Эйприл, – И впереди машина Блэйка? Только не говори, что впереди машина Блэйка, Иззи, иначе я тебя сейчас убью!

– Да, впереди Блэйк, мне просто интересно, где именно он живет, – говорю я, пытаясь сохранить уверенность, и чтобы мои слова не звучали совсем глупо.

– Ты что, собралась к нему переезжать? Зачем тебе его адрес? Ты совсем спятила, Иззи? Мне кажется, что тебе пора остановиться.

– Нет, – протестую я, – Я только начала.

Эйприл перестала возражать и пытаться вернуть меня к здравому смыслу, она просто ехала и молчала. Наконец-то через пятнадцать минут, уже пару километров за городом черный фольксваген дал по тормозам и остановился около маленького одноэтажного дома с неплохим ухоженным палисадником, я тоже нажала на тормоз и остановилась под деревом метров за сорок от Блэйка. Эйприл выпрямилась и уставилась на Блэйка, который выходил из машины, он был не один, его ждал какой-то лысый мужчина, который сразу же двинулся к Россу. У Блэйка в руках был какой-то предмет, кажется, что эта была картонная пачка бежевого цвета с размером больше ладони. Я быстро открываю окно, чтобы услышать разговор, потому что они начинают говорить.

– Ты заставляешь меня ждать, Росс, – грубо говорит мужчина, – Не думаю, что это понравится твоему боссу.

Блэйк же просто молчит, он отдает ему сверток, а мужчина вручает ему пачку денег. Это был обмен. Любой школьник может отгадать, что именно было в свертке, но я все еще надеялась, что это не так. Зачем Блэйку Россу распространять дурь? Он в своем уме?

– Мне кажется, что Блэйк Росс мне теперь не очень нравится, – жалуется Эйприл и вжимается в свое кресло, я одариваю ее таким взглядом, давая понять, чтобы она помолчала.

Тем временем мужчина уже уходит, а Блэйк закрывает машину и идет в дом. Все-таки здесь он жил. Почему он живет за городом?

Я смотрю на название улицы и номер дома, пытаясь их запомнить, а затем разворачиваюсь и еду домой.

– Ты тоже думаешь, что там именно то, о чем мы с тобой думаем? – осторожно спрашивает Эйприл, – Мне тоже не хочется верить в это, Иззи.

Я молчу, потому что не могу об этом даже думать, стоит подумать, как внутри нарастает ком, который так и просится выйти наружу. Я совсем не знаю Блэйка Росса, но мне хочется, чтобы в этом картонном свертке были какие-нибудь конфетки, и он не был поставщиком дури.

– Что ты опять задумала? – спрашивает Эйприл, как только мы подъехали к моему дому, – Иззи, тебе недостаточно того, что мы увидели?

Я выхожу из машины и Эйприл следует за мной.

– Я просто хочу проверить адрес, ничего больше, – отвечаю я, – Родители все равно на каком-то рабочем корпоративе, поэтому сможем зайти в кабинет отца без его согласия.

Эйприл тяжело вздыхает, ей явно не нравится то, что я задумала, но подруга не отстаёт и мы подходим к кабинету моего отца. Я сама набираю в грудь побольше воздуха и дергаю ручку, но она не поддаётся. Дверь была закрыта, отец никогда не закрывал дверь в свой кабинет, почему сейчас она закрыта?

– Кажется твой папа больше не хочет, чтобы ты ходила в его кабинет без спроса, – говорит Эйприл и смотрит на меня, давая понять, что нам лучше уйти и оставить это дело, но теперь, когда кабинет закрыт я понимаю, что сдаваться не стоит.

– Нам нужно попасть туда, проверить этот чертов адрес! – уже бессильно говорю я и стучу со всей силы по двери.

– Думаю, если мы снесем дверь с петель, то у твоего отца будет много вопросов, а если сделаем вот так, – Эйприл достает шпильку из своих волос и сует ее в замочную скважину, – То думаю твой папа никогда не догадается, что мы там были.

Она делает пару движений, замок поддается и дверь открывается.

– Ничего себе! Эйприл Зэйн вы не перестаете меня удивлять! Где ты этому научилась? – я была правда удивлена, что Эйприл могла вот так вот просто взламывать двери.

– В школьном лагере, когда мне было двенадцать, один мальчик показал мне пару хитростей.

– Это еще не все? – я явно была ошеломлена тем, что Эйприл вот так вот просто открывает дверь шпилькой от волос, – С тобой я не пропаду.

Мы входим в кабинет, в кабинете все также пахнет алкоголем.

– Твоему отцу пора перестать пить по ночам, – подмечает Эйприл, и мы направляемся к столу, где стоит ноутбук. Я аккуратно включаю его и вижу, что рядом с ноутбуком лежит белая папка. На ней была моя фамилия и мое имя. Эйприл проследила за моим взглядом и поняла, что именно меня так насторожило.

– Что это? – интересуется она, пока я тянусь к папке и медленно открываю ее.

Это была больничная карта, она делается для тех, кто лежит в больницах, я прекрасно знаю это, потому что у моего дедушки была такая же, когда он лежал после инсульта в местной больнице. Я аккуратно открываю папку и понимаю, что все-таки это и есть моя медицинская карта, где подробно указан мой рост, вес, анализы крови, последние наблюдения. Карта была активна год назад, но я ничего такого не помню, что здесь не так? Эйприл стоит рядом и читает тоже, что и я.

Больница называлась Лонг-Бич Мемориал Медикал Сентер. Лонг-Бич? Тот самый дом находился там, тот самый дом, о котором не хотела говорить мама, сославшись на то, что они скоро его продадут.

– Ты лежала в больнице? – удивляется Эйприл и настороженно смотрит на меня, я лишь пожимаю плечами, давая понять, что совершенно ничего об этом не знаю.

Я открываю первый лист поступлений, и вижу, что здесь написано мое первоначальное состояние, когда я поступила в эту самую больницу.

«Изабель Харрисон поступила к нам 6 июля 2013 года в крайне тяжелом состоянии, в состоянии шока, перелом 2-х ребер: третьего и второго, вывих ключицы, сильное сотрясение головного мозга, сопутствующая черепно-мозговая травма, также порвана селезёнка, и мы нашли перелом нескольких пальцев на левой руке. Обследование ещё ведутся, но данного пациента придется ввести в искусственную кому, чтобы предотвратить смерть от болевого шока…»

Я смотрю на эти буквы и не понимаю, что это? Это про меня? На глазах наворачиваются слезы, как будто это сейчас это происходит не со мной, внутри появляется тупая боль, сменяющая резями в животе. Эта карта точно была моя. Я начинаю листать и нахожу на последней странице фотографии, где изображена я «до» поступления в больницу и «после» того, как мне было сделано несколько операций. Я смотрю на эти фотографии и не могу поверить, что это я. На первой фотографии мое лицо все в порезах и крови, глаза закрыты, на другой порезы сменяются синяками, крови уже нет, но здесь я вся обвешена трубками и проводами, из вены торчит толстый катетер. К горлу подступает огромный ком, мне кажется, что еще секунда и меня просто стошнит от всего этого.

– Не могу поверить, что это было со мной! – голос наполнен такой болью, тем временем Эйприл хватает меня под руку и забирает медкарту.

– Слушай, с собой мы взять ее не можем, потому что у твоего отца, чтобы он, черт возьми, не скрывал, начнутся вопросы, поэтому я просто ее сфотографирую, и мы закроем этот кабинет, как будто сюда не заходили, – голос Эйприл звучит уверенно, я знаю, что она пытается успокоить меня, но перед глазами стоит мое лицо все в крови и лицо, обвешенное трубками. Как такое может быть? Я совершенно ничего не помню!

Эйприл быстро фотографирует на свой телефон страницы медкарты, а затем аккуратно кладет туда, где она и была. Потом берет меня под руку и выводит из кабинета.

– Как такое возможно… – Эйприл секунду смотрит на мои стеклянные глаза, которые периодически наполняются слезами, наверняка у меня уже потекла тушь, но это меня мало волнует, ведь перед глазами у меня мое окровавленное лицо. Авария? Я ничего не помню.

Эйприл быстрым движением закрывает шпилькой замок и ведет меня под руку в мою комнату. Она аккуратно сажает меня на кровать и берет за руку, ее рука такая теплая.

– Мы обязательно выясним это, Иззи, чтобы это ни было, слышишь? – она укладывает меня на кровать и накрывает сверху одеялом.

Внутри столько боли и непонятных мыслей. Они кружатся в моей голове как пчелиной рой и не могут остановиться. Я снова и снова представляю ту фотографию, где мое лицо все в крови и на щеках огромные порезы. Я дотрагиваюсь до своей щеки своей холодной ладонью, моя щека идеально гладкая, никакого шрама. Авария? Перелом ключицы, разрыв селезенки, черепно-мозговая травма, смерть от болевого шока. Этого просто не может быть. Больница Лонг-Бич. Лонг-Бич.

Мне кажется, что я забыла, как дышать, внутри меня столько непонятных чувств, что произвольное дыхание уходит куда-то на второй план. Я не сомкнула глаз ни на секунду, знала, что Эйприл была тут где-то неподалеку, но одновременно для меня она была где-то далеко, потому что все мои мысли были в папином кабинете и в этой медкарте.

02:03

Никогда не испытывала такой боли, когда воздух в комнате начинает тебя душить, а внутри такой огромный ком, который не дает тебе подняться, он заставляет тебя оставаться на дне. Мне больно из-за того, что я совершенно не понимаю, что происходит. Родители прекрасно знают, но никогда не говорили мне, почему? Я больше никогда не смогу им доверять, я знаю, что нельзя делать поспешных выводов, но мне кажется, что это не тот случай.

05:19

Каждый день я просыпалась с улыбкой от того, что моя фамилия была Харрисон, теперь же мне противно, что я ношу ее, она словно клеймо для меня.

06:47

Я смотрю на часы и наконец осознаю, что не сомкнула глаз ни на секунду, кажется, что Эйприл тоже, потому что я вижу, что она сидит на краю кровати. Она оборачивается и смотрит мне в глаза, буквально пару секунд, она точно знает, как мне тяжело. Если бы такое произошло с Эйприл, я даже бы представить себе не могла, что именно нужно делать.

– Собирайся, – вдруг резко говорит Эйприл, – Я поеду за рулем.

Я смотрю на нее с непонимающим взглядом, она серьезно? Куда в такое время суток можно ехать?

– Мы поедим в Лонг-Бич, и точно все узнаем, чем просто будем лежать и смотреть в потолок. Потолок же нам не даст ответов?

Эйприл еще может шутить в такой ситуации?

Не помню, как точно, но через десять минут, я оказываюсь в машине на переднем сиденье, а Эйприл за рулем.

– До Лонг-Бич ехать 6 часов, поэтому я сделала нам бутерброды, – сообщает Эйприл и ставит корзину с бутербродами назад.

После часового молчание, я наконец-то решаюсь заговорить, мой голос звучит так бессильно, как будто я всю ночь ревела.

– Не понимаю, почему я ничего не помню? Ты даже представить себе не можешь, как это ужасно не помнить совершенно ничего, как будто память украли. Я вспоминаю прошлое лето и понимаю, что совершенно ничего не помню. В голове кружатся обычные воспоминания: ты, дурацкие вечеринки, ночевки у тебя дома, но ничего конкретного. Почему я раньше об этом не задумывалась что, то лето действительно было странным, ни одного четкого воспоминания, – я вдыхаю побольше воздуха в грудь, чтобы успокоиться, – Тот дом в Лонг-Бич, возможно мы там провели целое лето, мама соврала и сказала, что меня в нем не было, понимаешь?

– Стой, Иззи, не делай поспешных выводов, пока мы лишь видели ту медкарту, ну да, ту ужасную медкарту, но это не о чем не говорит, может у тебя есть сестра-близнец, например?

– С моим именем?! – мой голос повышается, Эйприл пытается меня успокоить.

– Ты права, это глупо, но подожди, пока мы ничего не выясним, я тоже видела те ужасные фотографии, но нам нужны нормальные ответы, а не предположения.

Пару минут мы молчим, лишь тихая музыка из радио перебивает тишину. Но вдруг меня осеняет.

– Эйприл, слушай, а что ты помнишь про лето прошлого года? Где я была? – кажется, что Эйприл была неким мостом к моим ответам, но я ошибалась.

– Слушай, Иззи, но судьба распорядилась так, что мы с моей семьей поехали к дедушке в Швецию на целое лето, а до отъезда мы с тобой поругались, помню, что опять из-за какой-то мелочи, поэтому мы даже не созванивались. Когда я приехала в конце августа, твоя мама сказала, что у тебя грипп, я навестила тебя пару раз и там мы разговорились. Будто никогда и не ругались.

– Стой, – перебила я, – Грипп? Я помню, что болела, помню, что ты приходила, но сейчас я вспоминаю, что у меня даже насморка то не было, а просто была слабость.

– Иззи, говорю же, доедем до больницы и найдем того врача, что наблюдал там за тобой. У нее точно есть ответы.

Остальное время я просто молчала, потому что прекрасно знала, что Эйприл полностью права, не стоит просто так сидеть и гадать, пока нет ответов.

Как только переступаем с Эйприл порог больницы меня пронзает холод, все тело покрывается мурашками.

– Буду говорить я, – сразу же сообщает мне Эйприл, и мы подходим к стойке информации. Через некоторое время Эйприл выясняет, что данный врач, который наблюдала за мной мисс Конде уволилась пару месяцев назад.

– Вы можете нам расшифровать одну болезнь, вы же медсестра, – не сдается Эйприл и достает свой телефон из заднего кармана джинсов, и читает слово «Ретроградная амнезия», медсестра пару секунд думает и почему-то смотрит на меня.

– Ретроградная амнезия – это потеря памяти на прошлые события. Могут забываться какие-то фрагменты из жизни, «стираться» из памяти иногда близлежащие события, иногда забывается все. Человек не может вспомнить даже как его зовут, не узнает своих родных и близких.

В официальной медицине это состояние очень трудно поддается лечению. Медикаментозное лечение при этом состоянии совершенно бесполезно и бессмысленно.

Как правило психика человека блокирует те события, которые являются мощными психотравмирующем фактором. Это защитная реакция человека потому, что если эти события не блокировать, то могут развиться выраженные депрессии с суицидальным мыслями. Чаще всего такое происходит после аварии, когда человек сильно ударяется головой, но вообще такое состояние редкость, – без колебаний говорит медсестра, словно ходячая википедия.

Я тем временем смотрю в коридор, туда в пустоту, здесь меня везли в операционную? Здесь ли я теряла сознание? Как вообще я могла попасть в аварию, я вожу отлично, даже пьяная. Я снова вспоминаю ту фотографию, где все лицо было в крови, это было мое лицо, те царапины, они тоже были мои. Это отстойно ничего не помнить, как будто ты сейчас живешь не в своей жизни, все что с тобой происходит это не по настоящему. Мне было больно? У меня ведь был болевой шок, а значит было много боли.

Как только мы выходим из больницы и садимся в машину, я решаюсь спросить:

– Зачем ты ее спросила, Эйприл?

– А ты не догадываешься, я бы могла это прочитать в википедии, это был лишь отвлекающий маневр.

– Для чего? – удивляюсь я.

– Для того, чтобы найти адрес этой самой мисс Конде, у этой медсестры как раз была открыта записная книжка, остается молится, чтобы это был ее адрес, и кстати, у тебя действительно ретроградная амнезия, – подмигивает Эйприл, а я тем временем ошарашенно смотрю на нее.

– Спасибо, Эйприл, ты умеешь успокоить.

Эйприл настраивает навигатор и трогается с места. Мимо меня проносятся одноэтажные домики, а справа бескрайний океан, почти весь пляж пуст, как будто людям совершенно нет дела до него. Если бы я была здесь, то я бы точно не забыла это красивое место, значит у меня точно ретроградная амнезия, другого объяснения нет.

Мы проезжаем красивые магазинчики на соседней улицы и подъезжаем через пару минут к тому самому дому, в котором должна была жить мой врач, но что если ее там нет? Тогда, где я найду ответы? Конечно, я должна была спросить у своих родителей, но как я вообще могу с ними говорить, когда они скрывали от меня такое, вы бы простили? Я теперь даже представить не могу как можно разговаривать с ними, с теми, кто предал меня и скрывал все это время мое прошлое.

– Ты готова? – спрашивает Эйприл, я отрицательно мотаю головой, – Тогда пошли.

Мы выходим из машины, и я вижу маленький домик с ухоженным садом, ну здесь хотя бы точно кто-то жил. Эйприл идет впереди меня, а я следую за ней, все происходит, как в замедленной съемке, я пытаюсь идти быстрее, но у меня не выходит. Наверное, это просто сон, сейчас я просто проснусь дома, до того момента, когда со мной это случилось. Наконец-то я догоняю Эйприл, а она тем временем три раза стучит в дверь кулаком, этот стук в дверь стучит вместе с ударами моего сердца. Сейчас на пороге появится человек, который знает ответы на мои вопросы, тот кто может сказать, что со мной произошло.

Еще пару мгновений и дверь наконец-то открывается.

Дневник Блэйка Росса

Помню тот день, когда встретил тебя, я готов помечать этот день красным в календаре.

Ты была в джинсовых шортах и белой майке, твои темно-русые волосы были распущены, ветер играл с ними. Ты сидела на песке прямо перед волнами, они слегка касались твоих голых лодыжек, ты смеялась, так громко, что я подумал, что ты не одна, но ты была одна. В руках у тебя была книга, я был уверен, что какого-то классика, потому что я тоже любил их и мог легко различать обложки. Подойдя ближе, я понял, что эта была книга Диккенса «Большие надежды».

– Смеешься над судьбой Пипа? – спрашиваю я, и тем самым пугаю девушку.

Тот день останется навсегда в памяти, потому что я всегда был совершенно другого мнения о богатых девушках, но она перевернула мой мир, заставила пересмотреть мои принципы. В течение недели я встречал ее на этом же самом месте, каждое утро я просыпался с мыслью, что обязательно найду ее там. Она будет сидеть на том же самом месте, читая очередную книгу и улыбаясь мне, как только я буду подходить к ней.

Я знал, что она догадывалась, что я живу бедно, езжу на старом нисане, ношу старые джинсы, но ее это не смущало.

Я работал по ночам в автосервисе, а днем проводил с ней, она так громко смеялась, ее зеленые глаза светились радостью, я знал, что в Лонг-Бич они только на каникулах и им придется уехать, но я не хотел отпускать ее.

Вечерами мы гуляли по пляжу, и она была такой открытой и естественной, что я просто н е мог поверить, что она богата и у его отца стоит два дорогих спорткара, мне казалось, что она точно не оттуда, она просто не могла жить в такой семье. Отец был грубым и жестким, а мать никогда не имела своего слова, только лишь мотала головой в знак согласия, я видел их пару раз и мне этого хватило, чтобы понять, что они за люди. Я прекрасно знал, что ей они тоже не нравились и мне хотелось, чтобы она осталась здесь со мной, но знал, что это безумие, потому что нам обоим нужно идти в сентябре в школу.

Все было хорошо, я пытался не думать, какое сегодня число и сколько осталось здесь ей, я думал лишь о наших поцелуях около дома. Ее зеленых глазах, ямочках на щеках. Это всегда было в моих мыслях, пока ее отец не нашел меня ночью в автомастерской. Он был в смокинге и на его лицо не было никаких эмоций, словно он был ненастоящий и не мог ничего чувствовать. Я знал, что он пришел не познакомиться, я ведь жил в Лонг-Бич и здесь было много богатых, поэтому я уже наперед знал их действия.

– Тебе лучше оставить мою дочь в покое, если ты не хочешь проблем.

Он произнес это с такой злостью, как будто я обокрал все его состояние, но я лишь промолчал и продолжал копаться в карбюраторе одной из старых машин в гараже, когда посмотрел туда, где стоял ее отец, увидел, что его нет.

Теперь в голове крутились мысли об ее отце, конечно, я ни за что не собирался отказываться от нее, но ее отец менял правила игры и мне это не нравилось.

Через неделю он пришел ко мне снова.

Часть 4

На пороге появляется женщина, ей не больше пятидесяти, она довольная миниатюрная, с несколькими седыми прядями в волосах. Сначала она смотрит на Эйприл, а затем переводит взгляд на меня, и, конечно же, узнает меня.

– Изабель, – медленно произносит она, как будто увидела какого-то призрака.

– Вы меня знаете, да? – задаю очевидный вопрос я. Женщина тем временем смотрит на меня, ее лицо не выражает эмоций. Она жестом приглашает нас внутрь, мы с Эйприл следуем за ней. Внутри пахнет освежителем воздуха и новой мебелью, весь интерьер сделан в белых тонах, на стенах висят картины, больше всего с пейзажами. Я догадываюсь, что мисс Конде живет одна, потому что все в ее доме стоит по местам, нет ни пылинки на полках. Она показывает нам гостиную и просит подождать ее.

– Эта женщина похожа на ведьму, – шепчет мне на ухо Эйприл, как только мисс Конде оставляет нас одних в своей гостиной.

– Почему? – удивляюсь я.

– Здесь все слишком идеально, – Эйприл проводит рукой по кожаному белому дивану и садится на него, я сажусь с ней рядом. Проходит пару минут, пока мисс Конде возвращается с чашками для чая, она аккуратно ставит перед нами чашки с зеленым чаем на стеклянный журнальный столик, а затем садится напротив нас в кожаное кресло под стать белому дивану.

– Если ты здесь, Изабель, значит родители тебе так и ничего не рассказали, – парирует она и берет чашку с чаем, мы с Эйприл следуем ее примеру. Горячая жидкость приятно обжигает мое горло.

– Что со мной случилось? – спрашиваю я, но мисс Конде как будто не слышит меня.

– Я думала, что они тебе все-таки расскажут, это нечестно по отношению к тебе, но тебе не стоит на них сердиться, они все же твои родители и делали все это из благих намерений.

Я даже слышать не хочу о том, что они делали из благих намерений, потому что совершенно не верю этому. Мне нужны ответы и прямо сейчас. Мисс Конде снова делает глоток чая и смотрит на нас с Эйприл по очереди, если присмотреться, то легко можно увидеть морщины на ее лице.

– Я знаю, Изабель, тебе нужны ответы, но не думаю, что они у меня есть. Единственное, что я знаю, то это то, что ты попала в аварию. Тебя было трудно спасти, но в этом и заключается моя работа, все в этой больнице пытались тебя спасти. Помню, что с тобой был какой-то парень, твой отец так громко кричал, чтобы он покинул больницу.

– Парень? – ошарашенно спрашиваю я, тем самым перебиваю мисс Конде.

– Да, парень. Большего сказать не могу, точнее не знаю, тебе лучше собраться с силами и поговорить со своими родителями, они единственные, кто знает ответы на твои вопросы.

Я тяжело вздыхаю, потому что даже представить не могу, как я буду разговаривать с ними, с теми, кто мне врал в течение года, с теми, кому я больше никогда не смогу доверять, какие еще тайны они могут скрывать? Даже представить страшно. Одна только мысль о том, что скоро мне стоит увидеть маму и папу, смотреть им в глаза, меня тошнит от этого. Большой ком подкатывает к горлу, я пытаюсь начать ровно дышать, привести мысли в порядок, но если честно, то выходит это у меня очень плохо.

– Моя болезнь, она не лечится? Память уже не вернуть? – интересуюсь я с надеждой, хотя и так знаю ответ. Мисс Конде смотрит на меня с жалостью в ее голубых глазах.

– Нет, она не лечится, но память иногда возвращается, но таких случаев довольно мало, чтобы память вернулась, нужно снова пережить что-то подобное, как тогда, когда она была утеряна.

Слова мисс Конде ни капельки не успокаивают меня и даже не дают надежду. Моя память может ко мне никогда не вернуться, страшно ли мне? Да, очень страшно. А вам было бы страшно, если бы у вас отняли кусок вашей жизни? Наверное, да. Неважно насколько будут плохие воспоминание, я просто хочу, чтобы они у меня были. Не знать правду намного хуже, чем знать горькую правду. Я должна знать, что именно произошло со мной, чувствовать все эмоции, что я чувствовала в тот момент, пусть они будут плохие, но они были мои, они были настоящие.

Оставшийся путь до дома я думала о том, что это был за парень? Он так сильно хотел попасть ко мне, он хотел видеть меня. Что я испытывала к нему? Любовь? Ненависть? Безразличие? Теперь, похоже, что я никогда не узнаю этого. Не иметь часть своей памяти, это словно быть лишь только наполовину собой, словно я только на половину Изабель Харрисон. Это так странно, но я не могу не думать о том парне, как он выглядел? Что он чувствовал ко мне? Вопросов было большое количество, но ответ знали только мои родители, и я все-таки собиралась спросить их об этом. Пускай они были лжецы, но не думаю, что они смогут лгать мне в лицо. Внутри меня столько ненависти и злости. Они не имели права скрывать от меня правду, мою правду, мои воспоминания. Это были мои воспоминания и ничьи больше.

– Что собираешься делать? – спрашивает Эйприл, паркуясь около моего дома. Я смотрю на припаркованный черный мерседес, родители были дома.

– Узнать правду. Не закрывай сегодня окно на ночь, я буду ночевать у тебя, – предупреждаю я Эйприл, та лишь улыбается.

– Ты справишься, просто спроси их, покажи им, что ты все знаешь.

Я выхожу из машины и набираю в грудь побольше воздуха. Сейчас или никогда. Я держусь этого девиза с самого детства, и что самое странное, он работает. Я достаю ключи из заднего кармана своих джинс, поворачиваю замок и открываю дверь. Меня всю трясет, глаза наливаются слезами, но я пытаюсь держаться. Я не собираюсь плакать перед ними, они не достойны видеть моих слез.