Текст книги "Мыслин. Королевство кота Яцыка"

Автор книги: Виктория Бородина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Король Яцык считал, что весь мусор должен быть на виду. И душевный, и бытовой. Чтобы вовремя его убирать. У Землян же всё было наоборот. Они не убирали мусор. Они его прятали. Вполне привычными для людей стали мусорные тайники в океане, реке или озере. Некоторые Земляне подходили к организации свалок творчески. Благодаря этому мусорные накопления появлялись в дуплах деревьев, заросших кустарниками оврагах или у соседа в огороде. Кот вспомнил, как целлофановые пакеты, старые изодранные башмаки и даже мужские носки затейливо болтались на земных высоковольтных проводах.

Яцык очень не любил мусор. Наверное, потому, что в огромной общей куче он начинал дурно пахнуть. Хотя иногда посреди свалки можно было отыскать что-то полезное. Например, рыбьи головы, остатки домашней еды или другие кошачьи лакомства.

Король Зеркальной планеты, размышляя об Уставе, подумал вдруг о том, что произойдёт, если люди начнут выбрасывать мусор из своих душ сразу. Вот оскорбил кто-то человека, а он взял свою обиду, да и бросил в воду. Или на провода закинул – туда, где уже висят старые башмаки. Наверное, тогда каждый Землянин научится ставить себя на место обидчика. Ведь на самом деле, один человек обижает другого совсем не потому, что плохой. А потому – что ему плохо. Плохо оттого, что душа переполнена мусором.

За много веков своего существования на Земле люди так и не научились выбрасывать мусор красиво, без вреда для природы и самих себя. Кот очень хотел, чтобы такое умение у них всё-таки появилось. Поэтому в четвёртом пункте Устава Зеркальной планеты появилась такая запись:

– Запрещаю прятать мусор.

Вообще люди с планеты Земля порой казались коту до невозможности глупыми. Они постоянно жаловались на жизнь. До того, как стать бездомным земным котом, Король Зеркальной планеты обитал в одном доме. Там жила многодетная семья. Все 12 человек в ней были недовольны тем, как живёт их сосед.

– У этого богача и дом большой, и в доме всё есть. Не то, что у нас – рассуждали представители этой семьи за ужином.

Кот слушал их молча и неодобрительно встряхивал своей пушистой головой.

– Дети носят одежду с чужого плеча. Взрослые с раннего утра и до позднего вечера работают, чтобы в доме была хотя бы еда. Вот соседу повезло, это да! У него даже газовое отопление есть! Видел бы он нашу разваливающуюся печку дровницу с закопченными сажей стенками! Вот бы посмеялся над бедняками!

По своей кошачьей натуре Яцык был очень любопытным. Поэтому в один из дней решил зайти в гости к богатому соседу. И что же он там увидел? В роскошном кожаном кресле около камина сидел одинокий седовласый мужчина. Он разговаривал с фотографией пожилой женщины в траурной рамке.

– Вот скажи – спрашивал он бездушную фотографию. – Зачем мне вся эта роскошь? Ради чего я всё это заработал? Видела бы ты, мама, какие счастливые у меня соседи! Их двор наполнен детскими голосами. А в огромной дровнице под шиферным навесом живут ёжики. Вокруг них жизнь просто кипит! А у меня что же? Если и кипит, то только чайник! Ни жены нет, ни детей – тяжело вздыхая, сетовал богатый мужчина.

Кот совсем не понимал, почему чужая жизнь всегда волнует людей гораздо больше своей собственной? И в той, чужой жизни каждый землянин почему-то видит исключительно блеск, под которым наверняка спрятан целый ворох проблем.

– Вот бы все люди Земли научились думать не только о своих неудачах – размышлял Король Яцык, одновременно записывая в Уставе пятый и последний пункт:

– Хочу, чтобы все мои гости учились уважать чужое мнение. И чужую жизнь.

Деревянная дощечка закончилась. Кот схватил её когтистой лапой и поставил на прочные виноградные ветви, рядом с окном на Землю. Устав был готов, а впереди Яцыка ждала церемония посвящения в короли. Пока он возглавлял удивительно похожую на Землю планету только формально. Помнится, бобёр говорил ему, что новый правитель Зеркальной планеты обязан давать клятву Короля. А ещё советник обещал наградить кота комплектом волшебных функций.

Вдруг оказалось, что жители Ялмеза уже давно готовы к началу торжественного мероприятия. Стайка резвых соек приволокла из полей ярко-розовые колючки чертополоха, чтобы украсить ими королевские уши. Бобёр каким-то невероятным способом упросил родники вокруг Радуги на время коронования умерить свой водный пыл. Делегация слонов своими длинными хоботами быстро осушила озерцо, и теперь кот мог забраться на Радугу. С её середины король и должен был давать свою клятву. Яцык отошёл подальше, разогнался, скакнул в котлован и резво вскарабкался на разноцветный мостик. В день его коронования ярко светило солнце, а все птицы и звери были приветливы друг с другом. Клятва короля Зеркальной планеты полилась из его кошачьих уст словно сама собой:

– Я, король планеты Ялмез, Яцык первый, клянусь, что на моей планете окружающий мир будет ярким и разноцветным, как эта Радуга.

– Клянусь никогда не ругать красный цвет за то, что он не похож на фиолетовый.

– Клянусь не упрекать зелёный цвет за то, что он не такой оранжевый, как мне бы хотелось.

– Клянусь любить мир во всём его разнообразии.

– Клянусь помогать жителям и гостям моей планеты искать счастье внутри себя.

Королевская клятва прозвучала в межгалактический день Радуги, случавшийся только один раз в столетие. В это время разноцветный мост виднелся на многих планетах Галактики и ослеплял игрой красок.

Клятва короля Яцыка разливалась по окрестностям Вселенной настолько красиво и ярко, что на Земле от неё смеялись дети и ласково мурчали кошки, на Марсе утихали пыльные бури, а территорию Юпитера озарял проблеск солнечного луча. А потом на Зеркальной планете начался настоящий праздник. В подарок ко дню своего коронования кот Яцык получил возможность понимать любого собеседника и разговаривать на разных языках. Когда он жил на Земле, то узнавал только речь кошек и немного – людей. Сейчас, в собственном Королевстве, его наградили новыми способностями. Теперь король мог свободно и непринуждённо беседовать с цветами, черепахами, пчёлами и птицами. Бобёр преподнёс коту сюрприз – фрукт Светофорин. Он созревал только на Зеркальной планете, с виду был некрасиво-бурым, но обладал уникальными свойствами. Съев этот плод, Король получал ещё одно умение. Его глаза запросто могли становиться разноцветными. Как земной светофор. Умение помогало подданным и гостям планеты угадывать кошачье настроение. Например, изумрудно-зелёные глазищи означали: «Я спокоен, можете подходить». Жёлтые глаза – знак настороженности и нарастающей злости: «Будьте осторожнее, Король начинает сердиться». Красные глаза зажигались на чёрной морде как предупреждение: «Сейчас я зол, очень зол. Могу куснуть и царапнуть».

А ещё в честь Короля Яцыка прозвучала весенняя серенада в исполнении квартета соловья, сойки, дятла и сороки. Белки принесли своему правителю кедровых орешков, а енот приволок с болот целый букет бело-жёлтых кувшинок. С этого дня у чёрного кота началась совсем другая, новая жизнь. И он впервые был счастлив.

Глава 2. О чём молчат Президенты?

Испытания Мыслина продолжались. Между центрами мышления и памяти в голове обжоры сформировалась густая паутинка нейронных цепочек. Уклад его жизни резко изменился. Каждый новый день толстый художник начинал с размышлений о том, как работает человеческий организм. Писать картины он совершенно забросил. Теперь всё свободное время творец посвящал прогулкам в парке. А ещё он стал частым гостем на форумах о здоровом образе жизни в Интернете.

– Сколько всего интересного можно узнать о человеке – думал он, разглядывая на дисплее новенького планшета картинку со строением тела. – Вот казалось бы, знаменитая болезнь сахарный диабет. Художник всегда считал, что она появляется оттого, что люди едят чересчур много сахара. А оказалось – всё совсем иначе. У каждого человека уже есть свой сахар. Глюкоза. Она растворена и крови и подпитывает клетки. А почему глюкозы в крови вдруг становится много? Оказывается, от еды!

В моменты таких размышлений нейронные цепочки в его голове пополнялись всё новыми и новыми звеньями. В стороны от них разрастались множественные ответвления, формируя в голове целые лабиринты. Они устремлялись от центра мышления к отделам памяти, воображения, зрения и слуха.

– Вот ведь почему человеческая кровь превращается в сахарную патоку – продолжал думать ненасытный художник. – Такое случается, когда человек много ест. Много и неправильно.

В его память то и дело отправлялись новые воспоминания из мыслительного центра. Теперь творец знал, что каждая пища имеет свой шифр.

– Съел я, к примеру, десяток-другой вареников. И что же? – рассуждал он. –А вот что! – незамедлительно отвечал обжора сам себе, разглядывая таблицу гликемических индексов, найденную где-то на просторах Интернета.

– Один-одинёшенький вареник приводит к скачку сахара в крови на целых 60 единиц. А если я ухлопывал по двадцать вареников? – ужасался художник, представляя, как трудно было засахаренной крови пробираться по сосудам.

– О, ужас! – вспоминал он в следующий миг о том, что в его меню были не только вареники. – И всё это я съедал за один присест! Бедные, бедные мои сосуды! Сколько же пришлось вам натерпеться из-за глупости своего хозяина!

– Растут, как на дрожжах – ухмыльнулся нейрохирург Гордей Титов, разглядывая появляющиеся в голове художника звенья и цепи нейронов. Ему, как специалисту, нравились перемены, происходившие в мозгу зависимого от еды человека.

– Удивительно, как всего одна мысль может поменять ход целой жизни – вслух рассуждал нейрохирург, наблюдая, как быстро расползаются по мозгу длинные нейронные паутинки.

Военный, сидевший за соседним компьютером, согласился с ним:

– Да, это правда. Мой алкаш теперь тоже плетёт паутину из нейронных цепей, как паук в жаркий летний день. Но самое главное, на мой взгляд – это центр удовольствий в его голове. С этого участка исчезла одутловатость, отёчность. Он сдулся и стал… Стал рельефным, что ли… Смотри – военный показал пальцем на монитор.

Нейрохирург кивнул, оторвавшись от своего занятия и рассматривая картинку из головного мозга алкоголика.

– Да, и у моего обжоры так же. Отдел удовольствий из бесформенной огромной массы превратился в изящный слепок. Теперь он не сдавливает нейронные цепи в голове и даёт им возможность разрастаться.

– А что всё это значит? – спросил сам себя военный, наблюдая, как небольшое скопление нейронов в мозге алкоголика превращается в длинную цепочку между отделом воображения и центром памяти. И тут же дал ответ на свой вопрос.

– А это значит, что у бывшего любителя спиртных напитков кардинально поменялись интересы. Он больше не хочет пить боярышник. Это занятие стало для него слишком примитивным. Вчерашний небритый алкаш с засаленными седыми волосами превратился в эстета и флориста. И теперь он опьянён творчеством.

Действительно, Витя стал неузнаваем. И куда подевался тот взъерошенный, насквозь пропахший спиртом мужик? Нет его. Испарился. Исчез. Превратился в цветочную пыльцу. Вместо него возник совсем другой, помолодевший Витя, с красивой причёской и блеском в глазах. Настоящий король цветочной оранжереи! Паутинки нейронных цепочек в его теперь уже вечно трезвой голове становились всё гуще, каждую минуту пополняясь новыми звеньями. Витя ежедневно размышлял о возвышенном. Ему хотелось создавать оригинальные букеты из своих цветов, а ещё больше он мечтал о выращивании необычных сортов роз.

– Что будет, если скрестить розу, например, с ландышем? – фантазировал бывший алкоголик. – У этой парочки получится роскошное потомство, которое покорит весь мир своей красотой. Только на секунду представить, как на миниатюрном ландышевом кустике с широкими ярко-зелёными листьями, распускаются бордовые колокольчики роз! Такого не видывал ещё никто – радовался Витя своей оригинальной задумке.

В разных отделах его мозга то и дело сверкали разряды электроимпульсов, сигнализируя о появлении очередного звена в цепочках нейронов.

– Тюльпанам, похоже, не хватает солнечного света и тепла, – беспокоился он о своих питомцах. И тут же создавал в своём воображении план размещения тепличных обогревателей и ламп дневного света в оранжерее. Потом этот план превращался в зелёную ниточку и отправлялся в отдел памяти, откуда уже не мог исчезнуть никогда.

Военный Тарас Кулян искренне радовался за своего подопечного, сидя за лабораторным компьютером. Как же хорошо, что вместо тусклых и одиноких нейронов в голове алкоголика клубятся целые нейронные облака. Исследователь отвёл взгляд в сторону, давая отдохнуть уставшим от постоянного мелькания глазам. Справа от него продолжал свою нехитрую работу нейрохирург Гордей. Слева сидел программист Эдуард Горяев и почему-то загадочно улыбался.

– Ну, а у твоего наркошки что? – решил спросить Эдуарда военный. Программист ухмыльнулся и продолжил смотреть в экран, на котором виднелись центры головного мозга наркомана. Мыслительный – с десятками ответвляющихся цепочек. Отдел памяти с воспоминаниями в виде тёмных нитей. Зрительный отдел, почему-то напоминающий калейдоскоп. Слуховой центр, куда пытались вползти извне новые мысли, похожие на маленьких гусениц.

– Нейронные цепочки растут в геометрической прогрессии – ответил Эдуард. Его голос сквозил восхищением. – Представляете, – самозабвенно стал рассказывать программист коллегам. – Ещё несколько дней назад этот метадоновый организм только-только задумывался над тем, почему же плачут матери? А сегодня в его голове уже выстроились небольшие нейронные тропинки! И знаете, после чего?

Нейрохирург с военным внимательно слушали Эдуарда, не обращая внимания на едва уловимые нотки безумства в его речи.

– Он решил помогать брошенным матерям! И сейчас ищет подходящие кандидатуры.

Коллеги, вероятно, не оценили всю прелесть ситуации, которой так восхитился программист.

– Как это, брошенные матери? – спросил военный, в то время как нейрохирург лишь неопределённо хмыкнул, потерев подбородок широкой ладонью. – Я слышал, что в мире есть брошенные дети. Их отправляют в детские дома. А где живут брошенные матери?

Программист задумчиво пожал плечами и сокрушённо произнёс:

– Да где угодно. У таких матерей могут быть свои дома с ухоженными огородами, фруктовые сады или квартиры в лучших районах. Но только какой в этом толк? Ведь они всё равно чувствуют себя бездомными.

– Как можно при наличии дома, и быть бездомным? – недоумевал нейрохирург.

– Можно, – послышался торопливый ответ программиста. – Ведь для матери настоящий дом – в сердце своего ребёнка.

Военный удивлённо вскинул брови:

– Эдик, а тебе точно 28? Кажется, ты нам что-то недоговариваешь о себе. Откуда в столь молодом возрасте такие мудрые мысли?

Программист отвёл в сторону взгляд водянисто-голубых глаз, изображая смущение.

– Жизнь была интересная у меня. Непростая. Вот она и научила.

Нейрохирург Гордей улыбнулся своей привычной, широкой улыбкой.

– Я понял. Получается, наркоман захотел вернуть дом брошенным матерям, о которых забыли их собственные дети?

– Да! – радостно воскликнул Эдуард. Наконец-то коллеги начали что-то понимать. – Именно так! Но интересное даже не в этом. Наркоман так увлёкся идеей помощи бездомным матерям, что напрочь забыл о дозе. Вот уже сутки он живёт без наркотиков!

На лице нейрохирурга снова распласталась улыбка.

– Ну, в этом нет ничего удивительного. Типичное переключение внимания. Мне этот метод хорошо знаком. Я его тоже применял – в лечении людей с онкологическими болезнями.

Гордей любил рассказывать о своей работе всем окружающим людям, причём даже тем, кто в нейрохирургии не понимал ровным счётом ничего. Вот и сейчас он принялся разглагольствовать о психологических уловках в медицинской практике.

– Большинство пациентов делают огромную ошибку, концентрируясь на своей болезни. Люди размышляют о ней целыми днями и постоянно злятся за то, что она не хочет их покидать. А ведь поведение у любого заболевания точно такое же, как и у человека!

Нейрохирург посмотрел на заскучавшего и грызущего колпачок шариковой ручки программиста, а затем спросил:

– Вот, например, ты, Эдуард. – Программист высунул ручку изо рта и насторожился. – Что чувствуешь, узнав, что о тебе кто-то думает?

– Я? – озадаченно спросил тот. – Наверное, радость. Радость оттого, что кому-то я нужен в этом холодном и ненавистном мире.

– Вот-вот, – просиял нейрохирург. – И болезнь ведёт себя точно также. Радуется и думает, что нужна. Поэтому и не уходит. А что придумал я? Отвлекать пациентов от их болезни.

В этих его словах слышалась гордость.

– Ежедневно я старался переключить внимание больных на что-то радостное. Цветы на окне. Пчёл, собирающих нектар на клумбе. Необычные формы облаков на небосводе. Чтобы болезнь обиделась за невнимание своего хозяина, стала слабой и ушла.

– И что, помогало? – с сомнением в голосе спросил собеседника программист.

– Да. По крайней мере, в некоторых случаях.

Гордей внезапно помрачнел, вспомнив о чём-то нехорошем.

– Только маму Мирославы спасти не удалось. Упёртая была женщина. Никак не хотела отвлекаться от своей болезни.

– Значит, наша Мирослава в неё удалась, – сделал вывод военный. – Такая же упрямая и целеустремлённая.

***

Упёртость была для Мирославы Божьим даром. Или проклятием? Иногда это качество характера здорово помогало ей в жизни. Например, в достижении поставленных целей. Но бывало и наоборот. Мирослава часто страдала от собственного упрямства. Поставив перед собой задачу, она уже не могла от неё отказаться, даже ощущая явную опасность задуманного. Сейчас она находилась в кабинете психологических консультаций, где весь интерьер был оформлен в зелёных тонах. Оштукатуренные в нежно-оливковый цвет стены были украшены картинами с изображением природных пейзажей. В северной части комнаты висели изображения заснеженных полей, лесов и курортов. Восточную стену украшал живописный пейзаж восходящего над морским горизонтом солнца. Подсолнухи и полевые цветы радовали буйством солнечных красок на южной стене. Мирослава считала, что обилие природы в интерьере расслабляет и располагает к беседе. Напротив неё за прямоугольным столом сидел очередной клиент. Он нервничал. Очевидно, потому, что стеснялся рассказывать чужому человеку о своих семейных неурядицах с женой. Мирослава слушала вполуха историю о том, как сложно терпеть стареющую и некогда любимую женщину после 20-ти лет брака, размышляя про себя совсем о другом. Мыслин наконец-то работает. Создать его она захотела давно. Ещё в детстве. Было у маленькой Миры одно наивное детское желание. Остановить войны на Земле. Безусловно, электрод стал хорошим помощником для зависимых людей. Он помог им найти новый смысл жизни и навсегда избавиться от разрушающих привычек. Но не для этих людей Мирослава его разрабатывала. Нет, не для них…

Идея с Мыслином появилась после того, как на войне без вести пропал её отец. Где-то посреди горных афганских хребтов он исполнял интернациональный долг. Почему-то все земные войны объясняются каким-то долгом. Долг перед Отечеством. Долг перед нацией. Долг… Долг… Долг…

– Бездушная государственная машина тоже должна отдать долг – размышляла Мирослава, попутно кивая клиенту, продолжавшему жаловаться на свою несчастливую семейную жизнь. – Пришло это время. Правда, что взять с безжизненной железяки? Разве может машина отдавать долги? Очевидно, что нет. Она только требует. То шарнир у неё сломается, то гидроусилитель руля выйдет из строя, то резину с летней на зимнюю менять надо. Ответственность за её работу и поведение несёт водитель. А кто у нас управляет машиной под названием «государство»? Кто постоянно твердит о долге? Кто отправляет солдат на войну? Правильно, Президенты. Это им придётся, наконец, отдать долг. Это они обязаны вспомнить о дипломатии и остановить войны.

– Следующими носителями Мыслина станут Президенты враждующих государств!

С этой мыслью Мирослава спешила в лабораторию после работы и её же озвучила своим коллегам прямо с порога. Мужчины переглянулись, а во взгляде военного тут же появилась тревога.

– Мира – ошарашено воскликнул Тарас Кулян. – Мира…

От новой идеи этой фурии с заплетёнными в две косы рыжими волосами у него перехватило дыхание.

– Это невозможно, – сдавленным шёпотом произнёс военный.

Он как никто другой понимал, насколько опасны всякие секретные операции против первых лиц государства. Слишком опасны. Но Мирослава не собиралась отступать от задуманного.

– Отчего же невозможно? – спокойно спросила она. – Электрод у нас есть? Есть! Бабочки для его подсадки? Сделаем, это не проблема. Да никто и ничего не заподозрит. Тем более, сейчас весна. Бабочки толпами летают.

Военный посмотрел на нейрохирурга, печально качавшего головой, а затем на программиста, который почему-то весело улыбался. Потом он вновь обратил суровый взгляд к Мирославе, с невозмутимым видом стоявшей у стола посреди лаборатории, и он обрушил на неё гневную тираду.

– Как ты не понимаешь, Мира! Нельзя этого делать! Это опасно!

– Чем опасно? – недоумевала женщина. – Мы ведь проверили действие Мыслина. Его испытания прошли успешно!

– Проверили! Успешно! – злобно передразнил её Тарас Кулян. – Мы только-только начали эти испытания. Ещё неизвестно, как на работу устройства влияют разные состояния человеческого организма: температура, голод, сон. А если этот электрод зависнет? Ты подумала об этом?

Военный гневно распекал Мирославу, словно не она была его начальницей.

– А вместе с ним зависнут и президенты. Что тогда, а Мира?

Хозяйка лаборатории была непоколебима.

– Я уже всё решила. И точка. Наша цель – исправить мысли враждующих президентов и помочь им остановить войны.

– Ты сумасшедшая, Мира! – грустно заключил военный.

– А мне нравится идея, – раздался звонкий и весёлый голос программиста.

Эдуард сиял, как медный пятак и выделывал танцевальные пируэты, не вставая с кресла.

– Узнать мысли Президентов мечтает каждый! Но такая возможность будет только у нас! Мы – избранные!

– Молодой ты ещё! И Глупый! – прикрикнул на Эдуарда военный. – Многого не понимаешь!

Но Эдуарда такая реакция не остановила. Он продолжал радоваться и приплясывать на офисном кресле. Настоящая причина этой бурной радости была известна только ему одному.

– Ну, а что скажешь ты, Гордей? – тихо спросила нейрохирурга Мирослава.

– Ты же знаешь, Мира – спокойно ответил он. – Я всегда тебя поддержу. Но мне эта идея не по душе. Я согласен с Тарасом. Затея твоя очень дурно пахнет. Случись что – не отмоемся.

– Всё пройдёт хорошо, Гордей. – По-другому просто не может быть.

Мирослава была уверенна в своей правоте, как никогда раньше.

***

Программист, надув свои и без того пухлые губы, уставился в компьютер. Мирослава не позволила ему участвовать в подсадке Мыслина президентам, поэтому его изнутри разрывала обида.

– Ты чересчур молодой, Эдик! – объяснила она своё решение. – И не умеешь контролировать свои эмоции! В том деле, которое мы задумали сделать, нужны опытные, внимательные, хладнокровные люди. Такие, как я, Гордей, Тарас. Уж мы точно не сломаем ход операции бурным проявлением эмоций. А ты будешь так радоваться атаке бабочек на президентские лбы, что тебя сразу же заметят и рассекретят.

Программист делал вид, что работает и не замечает суетливых приготовлений своих коллег к предстоящему мероприятию. Но внутри него всё бурлило от возмущения.

– Значит, для всяких там алкашей с наркоманами я ни разу не подозрительный тип – думал программист. – А как президентам Мыслин внедрять – сразу стал Эдиком, маленьким мальчиком, который только и может, что всё портить. Ну, ничего! В спецоперации с Президентами главным буду всё-таки я! Я!

На его лице появилась кривоватая ухмылка, но никто из присутствующих в лаборатории её не заметил. Остальные сотрудники лаборатории были заняты совсем другим.

Нейрохирург с военным делали бабочек. Подготовленные нейронные нити плавали в колбах со специальным раствором, который поддерживал жизнедеятельность живых нейронов. Металлические иглы с видеокапсулой на острие красиво обрамлялись яркими тканевыми крылышками. У одной из бабочек они были коричневыми. Другая получила лимонно-жёлтые крылья. У третьей, самой огромной из всех, крылья украшал змеиный узор. Наконец, четвёртую бабочку мужчины сделали сине-голубой.

Мирослава пыталась вывести на компьютерный проектор, висевший на стене напротив входной двери в лабораторию, какое-то изображение. На огромном экране то появлялись, то исчезали фотографии мужчин в деловых костюмах. Несколько попыток создать коллаж из 4-х фото с надписями внизу, оказались безуспешными. Наконец, старания Мирославы дали свой результат. Уверенный голос хозяйки лаборатории с характерным стальным оттенком наполнил собой помещение.

– Так-с, коллеги, у меня всё готово. Я могу вам представить тех, с кем нам придётся работать дальше.

Трое мужчин повернулись к ней. На лице программиста запечатлелось учтиво-недовольное выражение. Нейрохирург с военным источали спокойствие и умиротворение. Они почти закончили творческую работу над бабочками. На столе рядом с ними лежали четыре разноцветных красавицы с металлическим туловищем и маленьким ушком для нейронной нити.

На экране проектора разместились четыре фотографии. Под каждой из них была сделана подпись. Имя. Фамилия. Должность. Мужчины стали внимательно их разглядывать. Коротко стриженный и светловолосый, с близко посаженными глазами и огромным лбом – Гдемир Ферзин, президент России. Круглолицый, с восточным разрезом карих глаз и мясистым носом – Дин Вейж, президент Китая. С длинной лакированной чёлкой, зачёсанной влево – Дункель Кинг, президент Америки. Щекастый и кудрявый, с огромными миндалевидными глазами – президент Украины, Павел Снеженко.

– Ну вот, наши следующие носители Мыслина, – прокомментировала Мирослава.

– Кто за кем закреплён? – деловито спросил нейрохирург, а военный поспешил выбрать себе Президента самостоятельно:

– Мира, можно я поработаю с Гдемиром Ферзиным?

С этим человеком Тарас Кулян уже встречался однажды. В то время он ещё был не комиссованным солдатом, а действующим военным, передвигался на своих собственных ногах и готовился к командировке в Чечню.

Гдемир Ферзин тогда только вступил на путь президентства и был более открытым, нежели сейчас. Но даже в тот период в нём чувствовалось огромное самообладание. Стоя перед шеренгой солдат, уезжающих в горячую точку, молодой президент уверенным и твёрдым голосом давал им напутствие.

С тех пор прошло 20 лет. Многие друзья и боевые товарищи Тараса остались на полях чеченских сражений. Он сам получил травматическую ампутацию обеих ног. Его списали из армии и выбросили за борт привычной жизни. Хорошо ещё, что на пути раненного военного повстречался нейрохирург Гордей Титов, который волею судьбы присутствовал в той самой горячей точке в составе бригады врачей. Он помогал Тарасу оправиться от травмы, всячески его опекал и стал для раненого военного лучшим другом.

Сколько воды утекло с того времени. Сколько всего поменялось! Неизменным осталось лишь одно. Точнее – один. Президент России, Гдемир Ферзин. Сейчас этот постаревший правитель, наверное, уже и не вспомнит молодого солдата, которому удалось выжить на той войне. Выжить, потеряв добрую половину своего тела. А вот Тарас его хорошо помнил. Уверенный в себе, наглый, дерзкий, себе на уме. Правда, юному военному эти президентские качества представлялись скорее доблестью, чем недостатком. Это сейчас, сквозь призму времени, Гдемир Ферзин для Тараса является закостенелым и совершенно негибким человеком. А в молодые годы он казался лучшей версией правителя, которые когда-либо президентствовали на Земле.

– Хорошо, Тарас, – согласилась Мирослава. – Забирай его себе. Но будь осторожен. Он хитёр и прекрасно умеет владеть собой. Смотри, чтобы без проколов.

Военный только улыбнулся напутствию начальницы. Самообладания у него, как и у Гдемира, было не занимать. Война научила быть хладнокровным и действовать без эмоций. Пожалуй, для подсадки электрода, стоит выбрать самую огромную бабочку. Вот эту, со змеиным рисунком на крыльях. Князя Тьмы. По мнению Тараса, внешность этой красавицы очень напоминала характер президента России.

– Теперь ты, Гордей. – Мирослава рассматривала на экране трёх оставшихся президентов. – Может, украинец?

– Пожалуй, да, – согласился нейрохирург. – Возьму Павла Снеженко.

– Должна тебя предупредить, что он весьма эмоционален. Поэтому веди себя аккуратно.

Гордей кивнул.

– Аккуратность – моё профессиональное качество. Забыла, что ли, кем я работаю?

– Помню-помню, – грустно улыбнулась Мирослава, вспомнив о маме.

Программист в надежде смотрел на начальницу. Президентов осталось двое. Быть может, она передумает и доверит ему кого-нибудь из них? Например, желтокожего и темноволосого президента Китая, Дина Вейжа? Или Мирославе придёт в голову отдать ему двухметрового чудака – американского Президента Дункеля Кинга? Уж Эдуард постарается, чтобы бабочка с электродом не испортила этому дяденьке роскошную лакированную чёлку с левым зачёсом. Он направит её прямо в центр президентского лба. Прямо в центр.

Надеждам программиста было не суждено сбыться. Мирослава решила внедрить Мыслин этим двоим самостоятельно. Об этом она сообщила после вопроса нейрохирурга:

– Ну а чем займёшься ты, Мира?

Программист совсем поник. Теплившаяся в нём надежда лопнула, как мыльный пузырь. Но вскоре зловещая ухмылка вновь заиграла на его лице.

***

Военный Тарас Кулян уселся на свободный стул в третьем ряду огромного актового зала. Совсем скоро здесь начнётся Ялтинская конференция по вопросам гонки вооружений. С трибуны на мероприятии выступит и российский президент Гдемир Ферзин. Уж он-то знает о вооружении многое.

Тарасу было хорошо известно о пристрастии Гдемира к оружию и всему, что связано с армией. Поэтому он решил прийти на конференцию в военно-полевой одежде, надев на себя пятнисто-зелёные штаны и майку такой же окраски. Лёгкая весенняя куртка дополняла этот наряд.

Весна уже перевалила за половину марта, но на улице по-прежнему чувствовалась прохлада. Погода словно сомневалась, стоит ли отдавать бразды правления летнему теплу, или же позволить зимним холодам ещё чуть-чуть похозяйничать на Земле.

Сомнения копошились и в голове военного. Вроде бы их команда всё делает правильно. Президенты забыли об искусстве компромисса – а Мыслин направит их на правильную тропу. Но… Военного изнутри всё равно точил червячок сомнений. Имеют ли они право вклиниваться в мысли правителей? Не станет ли такая самодеятельность причиной всемирной политической катастрофы? Не будет ли Землянам хуже от их секретных экспериментов? И ещё множество разных «не», появляющихся у каждого сомневающегося человека.