Текст книги "Беглец"

Автор книги: Виктор Жилин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Жилин Виктор
Беглец

Виктор Жилин

БЕГЛЕЦ

Шевцов посадил флаер на поляне среди старых могучих сосен. Остро пахло нагретой хвоей, в темных игольчатых кронах шелестел слабый ветерок. Голубело небо – теплое, летнее.

Вместо ограды – низкорослый кустарник. Символическая калитка с надписью: "САНАТОРИЙ "СОСНОВАЯ РОЩА". Чуть ниже: "Посетителей просят извещать о визите заранее". Шевцов пожал плечами, вошел – о нем известили. Песчаная дорожка, рябая от солнца, вела в глубь бора. Почти сразу из-за деревьев выскочил сухопарый загорелый блондин в белом халате.

– Шевцов, Анатолий Борисович? – Он с ходу протянул руку. – Ждем! А я Калинкин, Геннадий Константинович! Пойдемте скорей.

Зашагали рядом.

– Богатая у вас территория, – Шевцов обвел вокруг рукой.

– Да, да – простор! Вам у нас понравится.

Шевцов скосил глаза: шутка?.. Калинкин с озабоченным видом смотрел под ноги.

– Не собираюсь у вас задерживаться, – усмехнулся Шевцов.

Калинкин поднял голову, сообразил:

– Ах да, конечно! – Рассеянно пригладил волосы. – Понимаете, я – лечащий врач Соколовского...

– А-а... – протянул Шевцов. – Ясно.

Это было не совсем верно. Собирался Шевцов по тревоге и выяснить успел только, что фамилия пропавшего Соколовский и что он "не совсем здоров".

За шелушащимися желтыми стволами неожиданно открылось белое приплюснутое здание с плоской крышей. Зеркально горели стекла в поднятых рамах. Под ними буйно цвела сирень. В глубине угадывались другие дома – поменьше.

– Управление, – кивнул Калинкин. – Давайте-ка сразу к шефу.

Небольшой кабинет с матово-белыми стенами был залит солнцем. Ряд мягких вращающихся кресел полукольцом, напротив – большой экран. От распахнутого окна быстро отделилась высокая грузная фигура в белом.

– Герман Александрович Лукьянов, – тихо представил Калинкин. – Главврач.

Сели в кресла.

– Скверное дело, Анатолий Борисович! – Глаза под большим выпуклым лбом смотрели холодно, изучающе. – Мы прочесали каждый кустик на территории, связались с ближайшими соседями, оторвали от дел уйму специалистов. И ничего! Он как в воду канул.

– Минуточку, – вставил Шевцов. – Давайте с самого начала!

– Извольте! – Главврач ткнул клавишу на пульте стола.

На стенном экране возникла схема лесного поселка, окольцованного тремя концентрическими кругами.

– Наш стационар принадлежит Институту нейропсихиатрии. Пациенты приезжают сюда на две-три недели – как правило, хватает! Разумеется, полная свобода. Единственное ограничение – посетители.

– Простите, – остановил Шевцов. – Я слышал, у вас закрытое учреждение!

– Только для отдельных больных! – уточнил Лукьянов. – Некоторые аномалии генофонда требуют длительного лечения. На этот период мы вынуждены дополнительно ограничивать в чем-то таких больных. Их немного...

Он переключил клавишу. Появилась сложная биоэлектронная схема с центральной ЭВМ.

– У нас автоматическая охрана. Взгляните: три пояса датчиков. Принцип селекция сигналов с личных радиобраслетов. Управление с компьютера. Индивидуальные коды больных с ограниченной свободой передвижения – под запретом. Есть дублирующие системы. Короче: покинуть территорию без нашего ведома невозможно. – Лукьянов выключил экран, сцепил руки на столе. – А Соколовский это сделал!

– Когда? – деловито спросил Шевцов.

– Сегодня ночью. Причем сигнализация не сработала – все три пояса. Причины неизвестны.

– Воздушный транспорт? – предположил Шевцов.

– Исключено! Полеты над территорией запрещены, диспетчера бы нам сообщили. Мы абсолютно не представляем, как он это сделал. В санатории его нет, где искать – не знаем. Теперь вы понимаете, почему мы обратились к вам, в Службу координации?

Шевцов кивнул.

– Что он за человек, этот Соколовский?

– Видите ли, – осторожно начал главврач. – Петр Петрович Соколовский особый случай. У нас около двух лет. Откровенно говоря, нам далеко не все ясно...

Он потянулся к пульту. Экран заняло объемное изображение пожилого мужчины с тяжелым взглядом. Сократовский лоб, большие залысины. Лицо бледное, рыхлое, нездоровое.

– Диагноз не однозначный. По внешним признакам – тяжелейшее умственное истощение. Возможно, с частичным распадом сознания. Резкое чередование, гиперактивности с апато-абулическим синдромом. Плюс – амнезия... – Лукьянов выпрямился, сложил руки на груди. – Но самое неприятное – он абсолютно непредсказуем!

Шевцов подался вперед.

– Вы хотите сказать – опасен?

Сзади что-то протестующе воскликнул Калинкин. Главврач встал, оперся о стол.

– Я могу лишь повторить: больной в нынешнем состоянии абсолютно непредсказуем! По-моему, все ясно... – Взял со стола пакет, протянул Шевцову. – Здесь все, что вам может понадобиться: снимки, биография, история болезни... – Он повернулся к Калинкину. – Геннадий Константинович, помогите товарищу. Покажите ему наше хозяйство. Я сам займусь вашими больными... Да, вот еще что... – Лукьянов смотрел на Шевцова исподлобья, руки за спиной. Мой совет: не тяните с этим делом! Человек, который смог уйти отсюда, способен на многое!

В операторской – стандартном зале с управляющим биокомплексом – ничего не прояснилось. Разработчики охранной сигнализации, спешно вызванные главным, дружно били себя в грудь, твердили, что у них все – как часы. Представитель объединения компьютерной техники вообще не понимал, чего от него хотят. В зале стоял "Меркурий", серийная, давно отлаженная модель, надежная, как трактор. Тем не менее факт оставался фактом: сверхнадежная аппаратура в нужный момент не сработала. Одно из двух – либо неисправность, что практически исключалось специалистами, либо сигнализацию отключили сознательно. Но для этого, как выяснил Шевцов, надо было проникнуть к главному пульту. Доступ больным туда исключался: дверь блокировалась, открывалась только перед теми сотрудниками, личные коды которых имелись в памяти машины. Впрочем, практически это означало весь персонал. Каждый из них в принципе мог нейтрализовать сигнализацию. Другой вопрос – зачем?

Ближе к обеду, пока больные были в столовой, прошли в корпус номер шесть, где жил Соколовский.

В уютной одноместной палате царил разгром. Кровать растерзана, смятые простыни на полу. Повсюду разбросаны рваные, скомканные листы бумаги, какие-то осколки.

– Так – каждый день! – сказал Калинкин. – Мы тут ничего не трогали.

– Это хорошо, – рассеянно отозвался Шевцов. Подобрал клочок бумаги. Обе стороны густо исчерканы дикими значками, ломаными кривыми, спиралями... Полнейший хаос, ничего не разобрать.

– Его основная продукция, – вздохнул Калинкин. – Только этим и занимается. Пишет, черкает, рвет. У нас в архиве целое собрание сочинений, все в том же духе – бессмыслица! А выбрасывать рука не поднимается.

– Расскажите о нем, пожалуйста, Геннадий, – попросил Шевцов. – Самое важное. С анкетой я познакомлюсь позже.

Калинкин смахнул с кресла бумаги, сел.

– Понимаете, Соколовский в прошлом – гений-универсал. Математик, физик, кибернетик... За ним довольно крупные открытия, причем в разных областях. Последние годы работал на износ: бодрамины, препарат "антисон", в общем – по двадцать четыре часа в сутки, В довершение стал экспериментировать на собственных мозгах. Соорудил хитроумный аппаратик для биостимуляции. Я видел: мощность чудовищная, таким пытать разве что!.. В результате психический срыв. Попал к нам...

– Его кто-нибудь навещает? – поинтересовался Шевцов.

– Нет, – потряс головой Калинкин. – Это небезопасно. Он может часами сидеть столб столбом: глухой, слепой, немой. Вдруг взрыв! Бросается к бумаге, исписывает горы, рвет, рычит, клочья летят! Темп – бешеный. Тут лучше под руку не попадаться...

– Понятно-о... – протянул Шевцов, присел на диван, достал из пакета анкетную карточку Соколовского.

Возраст – 58 лет. Образование математическое. Работал в Пулковской обсерватории, в Атомном центре Тулузы, в Кибернетическом центре Академии наук. Затем – Дубна, Подольск, Дели... Всего – 18 мест. Последние годы математик-надомник, в столице.

– Вот что, Геннадий, – Шевцов хлопнул себя по коленям, встал. – Вы лучше всех его знали. Я должен понять: на что он способен? В крайних случаях, понимаете? От этого многое зависит,

Калинкин пожал плечами.

– Я бы тоже хотел это знать! – Он помолчал, усмехнулся. – Возможности его не ограничены. Ом еще довольно крепкий мужчина! Впрочем, вряд ли он может натворить много бед: все-таки сознание его где-то на уровне шестилетнего ребенка.

– Но сигнализация, Геннадий? – У Шевцова сузились глаза. – Я немного разбираюсь в этих вещах: человек не способен ее проскочить. Физически! Будь то ребенок или супергений!

Калинкин покачал головой, посерьезнел.

– Не знаю... В конце концов, я врач, лечу людей. Призраки, извините, не моя область... Я вам еще нужен?

– Вот мой личный код, – Шевцов протянул карточку. – Если что-то выяснится – немедленно сообщите! Договорились!

Калинкин сухо кивнул, вышел. Обиделся, решил Шевцов. Чепуха, конечно. Чтобы пойти на такое, нужны серьезные основания. Зачем это Калинкину? Кому вообще понадобилось его выпускать?

Размышляя, Шевцов собрал бумаги – все до последнего клочка. Достал плоскую коробочку анализатора, подержал над стопкой, перенес к постели. Приборчик тихо жужжал, всасывая воздух вместе с индивидуальными запахами исчезнувшего жильца.

От окна палаты до земли было метра два. Шевцов огляделся – никого! Спрыгнул. Под кустами – вдавленные в газон листки бумаги, следы каблуков. Переключив анализатор на режим поиска, Шевцов поднес его к отпечаткам. Запульсировал глазок индикатора: есть след! Давность – около шести часов. Многовато...

Шевцов нырнул в рощу – индикатор указывал куда-то на север. След был ровный, устойчивый – с утра стояла сухая погода. Шевцов побежал, лавируя между толстыми стволами. Блеснула озерная гладь. Не доходя до берега, след круто свернул, уперся в плотные кусты сирени. За ними – задняя стена управленческого корпуса. Здесь беглец стоял довольно долго – выжидал, что ли? Потом обошел кругом и – вышел на знакомую песчаную дорожку. Вот так штука, удивился Шевцов. Сделав круг лесом, Соколовский преспокойно зашагал по дороге к выходу. Совершенно открыто, хотя датчиков здесь должно быть – на каждом шагу! Так мог поступить или очень уверенный в себе человек, или... или сумасшедший!

Шевцов припустил по дорожке. Выход, стоянка... Следы выходили на магистраль. На что он рассчитывал? Попутный транспорт? Здесь, ночью маловероятно, Может, его ждали?

Шевцов вернулся на стоянку, прыгнул в свой флаер. Укрепил анализатор на стойке, повел машину в метре над поверхностью – дело пошло веселее. Дорогой, видимо, пользовались редко – верхний, самовосстанавливающийся слой девственно блестел, словно вымытый. Через три километра – развилка с указателем: "Турбаза "Ромашка", 2 км". Беглец направился именно туда...

В лагере туристов все выяснилось в одну минуту. Ночью исчез единственный лагерный аэрокар. Тревоги, конечно, не подняли: взяли – значит, надо. Такое случалось. Запросили новый – и все дела. След Соколовского терялся точно у лесной стоянки.

Служба воздушных полетов сообщила: неизвестный пассажир аэрокара "турист" (номер такой-то) сегодня в 9-07 утра благополучно приземлился на одной из столичных аэростоянок.

Шевцов чертыхнулся – дело резко осложнилось. Человек с непредсказуемыми поступками, может быть, опасный маньяк – в многомиллионном городе!

Дежурным по группе оперативной информации столицы оказался Шамиль черный, лохматый, только что из отпуска.

– Привет! Нашел своего беглеца?

Шевцов коротко потряс головой, плюхнулся рядом – разговаривать не хотелось. По дороге он заскочил в лабораторию, отдал на анализ бумаги Соколовского – надо же с чего-то начинать?!

– Дай, пожалуйста, сегодняшнюю сводку!

Шамиль укоризненно цокнул языком, ткнул в клавишу: "Смотри, дорогой!" На дисплее поплыл текст оперативной сводки. Незначительные транспортные аварии, поломки каких-то систем, утери, пропажи и тому подобное – обычная рутина крупного города. Два десятка вызовов по службе "Скорой помощи" – ничего похожего на случай Соколовского.

Отключив видеоэкран, Шевцов мрачно уставился в окно. Отсюда, с пятьдесят первого этажа Службы координации, город был как на ладони. Ажурные жилищные комплексы – каждый своего цвета – четкими концентрическими кругами расходились к горизонту, терялись в зыбкой голубоватой дымке. Неужели в громадном городе не найдется человека, который его видел? Не может быть!

Последующие два часа Шевцов провел за экраном видеофона, обзванивая десятки самых разных мест: службы контроля за движением, вокзалы, порты, стоянки, кафе, салоны отдыха, увеселительные заведения, музеи, больницы, морги... В конце концов, напрочь отупев от однообразных расспросов, Шевцов вышел-таки на людей, которые прибыли в столицу примерно в одно время с беглецом, на ту же стоянку. Нашелся даже человек, который вроде бы видел, как похожий седой мужчина со странным взглядом вылез из туристского аэрокара и подозвал такси-автомат.

Машину нашли – они управлялись из единого центра. Проследили маршрут. В 9-20 пассажир вышел на площади Свободы – в самом оживленном месте города. Дальше следы его терялись.

Шевцов выключил фон, зажмурился – голова гудела. Ну что, идти сдаваться?.. Вздохнув, набрал кабинет шефа.

– На совещании у Главного координатора! – возвестил робот-секретарь. Шевцов откинулся в кресле: это надолго. Санаторий молчит, значит, и там глухо. На всякий случай вызвал Калинкина по фону, дождался ответа.

– Геннадий Константинович? Шевцов... Как там у вас, прояснилось что-нибудь?

Долгая пауза.

– Как вам сказать... – голос задумчивый, неуверенный. – Компьютерщики все валят на сигнализацию, а там вроде бы чисто. Пока установили одно: каким-то образом прошла команде на блокировку сигнализации. Откуда, что – полный мрак!

– Та-ак! – Шевцов подался к микрофону. – Но ведь команду кто-то должен был дать, верно? Не сама же машина?!

– Бросьте, Анатолий Борисович! Я понимаю, о чем вы... Чепуха, шерлокхолмсовщина! Не там ищете. Кстати, а как ваши успехи?

– Утром он был в столице, – сдержанно произнес Шевцов. – Ищем. Если что сообщу!

Отключив фон, Шевцов поднялся. Забрезжила идейка, правда, хиленькая, на голой интуиции. Все-таки странно: блокировка происходит именно тогда, когда нужно Соколовскому, Совпадение? Маловероятно. Стоит проверить – здесь в городе полно всякой сигнализации.

Вспыхнул экран местной связи: кримлаборатория выдала результаты экспресс-анализа "безумных письмен Соколовского" – так их успели окрестить эксперты.

Представленный материал, в виде листве стандартной синтетической бумаги разной степени деформации, содержит хаотические "письмена", выполненные ручным способом универсальной квазижидкостью "Школьник". Отдельные фрагменты (см. приложение) предположительно могут быть математическими вычислениями. Расшифровке не поддаются. Для определенного заключения необходим полный цикл машинных исследований.

Примечание. По мнению экспертов, материал представляет определенный интерес для психиатров.

Далее шли увеличенные снимки "математических фрагментов". Те же торопливые бредовые каракули... При известной фантазии здесь можно было увидеть обрывки каких-то формул – жалкие отголоски прежней специальности больного. На всякий случай надо показать специалистам, решил Шевцов.

Прихватив кассету с переснятыми "безумными письменами", он спустился на первый этаж.

В отделе автоматической охраны городских объектов его встретила красивая рослая блондинка в серебристом комбинезоне.

– Чем обязаны? – улыбнулась, откидывая прямые волосы.

Они встречались несколько раз в кафе, Шевцов запомнил – эффектная девушка. Звали ее Евой.

– Нужна консультация! Буквально несколько минут...

Прошли в аппаратную. Стойки, пульты, мощный компьютер на квазиорганике, терминалы. Честно говоря, любую консультацию можно было получить по фону, и Шевцов чувствовал себя малость неуверенно. Девушка смотрела спокойно и чуть насмешливо: видимо, многие тут бегали – консультироваться!

– Скажите, какие объекты в городе вы опекаете? – деловито спросил Шевцов.

У девушки приподнялись брови.

– Пожалуйста... Охраняются, то есть подключены к общей городской сигнализации, в первую очередь, опасные для людей предприятия... – Голос низкий, грудной; умопомрачительный голос! – Кроме того, сигнализацию имеют больницы, музеи, архивы, информатории и тому подобное. Ну и конечно вычислительные комплексы с биокомпьютерами суперклассов.

– А это еще зачем? – поинтересовался Шевцов.

– Ну хотя бы для того, чтобы избежать праздных вопросов, – улыбнулась девушка. – Машинное время дорого!

– Вот хоть убейте, не представляю праздного вопроса к машине!

– О, что вы, сколько угодно! – В глазах Евы вспыхнули искорки, – Начиная от смысла жизни до конкретных "любит – не любит". Машины с биомозгом это сильно травмирует.

– М-да... – Шевцов покачал головой. – Черт знает что! Последний вопрос, Ева. В вашем хозяйстве случаются неисправности?

– Бывают, конечно, – девушка пожала плечами. – Как правило, ничего серьезного.

– А сегодня были?

– Д-да... Кажется.

– Ева, давайте посмотрим, а? – Шевцов умоляюще сложил руки.

– Да ради бога! – Девушка развернула кресло, поколдовала над пультом. Вспыхнул дисплей. – Вот, например... Двенадцатая энергоцентраль, турбозал. Плохой контакт одного из датчиков в системе входной блокировки. Пустяк – там полно резервных... Временный сбой сигнализации в Информатории Физического института. На пять сотых секунды... Входная сигнализация Кибернетического центра Академии наук – временное отключение. Уже исправлено... И так далее, – Ева вопросительно обернулась. – Что вас все-таки интересует?

– Если бы я знал! – Шевцов виновато вздохнул. – Давайте дальше.

Добросовестно просмотрели ленту до ' конца – ничего стоящего. Пустячные неисправности, неизбежные в огромном хозяйстве. Пришлось возвращаться к себе ни с чем. Правда, Ева обещала сообщить, если что, и дни обменялись личными кодами...

В отделе скучал Шамиль.

– Ты где пропал, дорогой? – бросил он. – Тобою шеф интересовался. Да, кстати... Свеженькое сообщение из академгородка: остановился главный академический мозг! Конец света, ученая братия в панике. Тебя не интересует?

Шевцов насторожился: это же в Кибернетическом центре! Соколовский там раньше работал. И с сигнализацией у них что-то!..

Кивнул: "Спасибо!" Быстро набрал номер. На экране – подтянутая строгая женщина с короткой прической.

– Дежурная центра Белицкая! Слушаю вас.

– Здравствуйте! Шевцов из Службы координации... Что у вас там случилось?

Дежурная нервно дернулась.

– Товарищ, еще ничего не известно! Разбираемся! Извините...

Экран погас.

– Ого! – удивился Шамиль. – Психуют академики...

– Вот что, – Шевцов поднялся. – Я слетаю. Сообщи шефу!

Кибернетический центр Академии наук лихорадило. Гудели скоростные лифты, хлопали двери. По коридорам с вытянутыми лицами сновали сотрудники. Никто ничего толком не знал. К директору было не пробиться – заперся в кабинете с Ученым советом, отключив все каналы связи. В главном зале кипела работа. У развороченных биомодулей копошились техники. Потерянно тыкались оказавшиеся не у дел математики.

С большим трудом, размахивая удостоверением, Шевцов пробился в кабинет к Главному специалисту.

Аристарх Владимирович Маркарян, Главный специалист центра, сидел перед пустым экраном. Волосы всклокочены. Широко раскинутые руки уперлись в стол. В позе – что-то от подраненной птицы.

Шевцов торопливо представился.

– Срочное дело, Аристарх Владимирович! – выпалил отчаянно. – Скажите, причины остановки машины уже известны?

Секунду Главный специалист смотрел сквозь него – словно не видел. Громко втянул воздух – раздулись крылья породистого носа. Выдал громогласно:

– Причины?.. А черт их знает, товарищ! Сема остановилась.

– Аристарх Владимирович! – Шевцов решил идти до конца. – Это крайне важно! Пожалуйста, конкретнее...

– Конкретнее... – Маркарян прищурил один глаз, задумался. – Вот этого никто не знает, молодой человек. Машина прекрасно работала, вдруг чудовищный пик мощности. Предохранители – к черту! Настройка – вдребезги! Блокировка – все семь ступеней – не сработала. Вот такие пироги, – он развел руками, – Вы удовлетворены, товарищ?

Шевцов упрямо потряс головой.

– Я понимаю, вам сейчас не до меня. Но случай исключительный, возможно, имеет отношение к аварии...

Маркарян недоверчиво покосился, сказал, сдерживаясь:

– Так что вы хотите от меня?

– Аристарх Владимирович, скажите, – Шевцов понизил голос, – можно ли вызвать такую аварию намеренно?

– Ну, знаете!.. – Маркарян опешил.

– И все же? В порядке бреда? Представьте, что это нужно сделать вам!

– Гм! – Маркарян нахмурился. – Теоретически, молодой человек, это возможно только в одном случае: если подсунуть мозгу заведомо неразрешимую программу. При этом надо отключить все блокировки. Как это сделать – ума не приложу! Компьютер просто не примет некорректную программу. Вот так... Проще, знаете ли, мину подбросить...

Шевцов вздохнул, вытащил фото Соколовского.

– Последнее... У вас не появлялся сегодня этот человек?

Маркарян глянул мельком, вытянул длинную шею.

– Позвольте, позвольте... Это же – Соколовский?!

– Вы знаете его?

– Конечно! – Маркарян взял фото, поднес к глазам. – Работали вместе. Но он же в этом... в санатории! Болен!

– Он сбежал, Аристарх Владимирович. Сегодня ночью.

– Ого! – У Маркаряна взлетели брови. – Невероятно!.. Но почему вы решили, что он здесь?

– Понимаете, – волнуясь, начал Шевцов. – Там, в санатории, почему-то отключилась вся охранная сигнализация. Как раз в момент побега. И у вас часа два назад был зафиксирован сбой охранной техники. Потом – самовыключение мозга... Ведь Соколовский здесь раньше работал?

– М-да, но... – Главный специалист покачал головой. – Как он мог повлиять на сигнализацию? И при чем здесь остановка машины?

– И все-таки? – настаивал Шевцов. – Если он проник сюда, то куда он мог пойти?

Маркарян помолчал, встал – длинный, нескладный.

– Идем!

В глубине зала – ряд нумерованных дверей; помещения для работ по индивидуальным программам. 8 крайнем, под номером 17, Шевцов обнаружил смятый листок бумаги. Торопливо поднял, развернул. Так и есть: "безумные письмена"!

– Аристарх Владимирович, – Шевцов выпрямился. – Это он! Боюсь, что авария – его рук дело!

Главный специалист усмехнулся, подошел к терминалу.

– Все рабочие программы записываются, молодой человек. Сейчас мы узнаем, чем тут занимался ваш диверсант...

Пощелкал клавишами – из аппарата выскочила полупрозрачная карточка. Близко поднес к лицу, прищурился. С минуту изучал. Вдруг глаза его полезли на лоб.

– Какого дьявола? – Маркарян побагровел, лицо вытянулось, как у лошади. Это же ахинея, чушь! Машина не могла принять такое! – Он уставился на Шевцова круглыми побелевшими глазами, потряс карточкой. – Что это такое?

– Не знаю, Аристарх Владимирович, – судорожно вздохнул Шевцов. – Давайте разбираться вместе.

В следующие полчаса Главный специалист центра развил бешеную деятельность. Из затворничества был извлечен директор с Ученым советом. Шевцова заставили изложить всю историю с самого начала, Соколовского помнили многие: "Талантливейший был ученый!.." В злую волю сумасшедшего маньяка никто не верил. Но программа была налицо – полный хаос! Академики разводили руками: по всем правилам, компьютер не мог ее принять. Ведь это же основа основ: защита от дурака! Тем не менее, мозг не только слопал бред Соколовского, но и пытался его разрешить, пока, по выражению Маркаряна, не свихнулся сам.

Весь академгородок был поднят на ноги. У Шевцова забрали кассету с "безумными письменами". Лучшие программисты столицы засели к терминалам. Бригада специалистов срочно вылетела в "Сосновую Рощу" – разбираться с местным компьютером. Маркарян разыскивал бывших коллег Соколовского.

Шевцов вышел на улицу отдышаться. Голова шла кругом. С утра – сплошная гонка. Только что он разговаривал по фону с шефом. Делом заинтересовался Совет, требовал ускорить поиски. Шутка ли, угробить один из мощнейших биокомпьютеров планеты!

Пискнул зуммер радиофона.

– Алло, Толя, вы еще не потеряли интерес к нашему отделу?

Голос низкий, певучий – ни с кем не спутаешь.

– Ева? – удивился Шевцов. – Что случилось?

– Вы у академиков, я знаю... Так вот, слушайте. Когда вы столь поспешно ушли, я связалась с другими городами. Попросила сообщать о неполадках... Недавно что-то похожее случилось в Подольске. И опять – входная сигнализация вычислительного центра. Я подумала: может, это вас заинтересует?

У Шевцова перехватило дыхание: Подольск! Там на днях пущен "Фаэтон" суперкомпьютер нового поколения.

– Когда это произошло?

– С час назад.

Шевцов вскочил, как ужаленный, бросил на ходу в микрофон:

– Ева, милая, простите! Я – в Подольск! Спасибо вам громадное...

Уже в воздухе связался с отделом. Шеф понял с полуслова.

– Высылаю группу! Ты – старший! С Подольском свяжусь сам. Только не упусти!

Они опоздали – Соколовский ушел буквально из-под носа. Пока шеф надрывался по видео, призывая подольское руководство к экстренным мерам, беглец отбыл в неизвестном направлении.

История повторилась. Неожиданный всплеск мощности, предельная нагрузка, снятие блокировок. К счастью, "Фаэтон" выдержал. И самое поразительное, выдал какой-то результат: несколько изящных, внешне простых уравнений, от которых ведущего математика подольского центра – старого, заслуженного ученого с мировым именем – едва не хватил удар.

Результаты тут же передали в академгородок: как взрыв бомбы!.. Делать в Подольске больше было нечего. Отослав группу, Шевцов полетел к академикам. Теперь все решалось там.

Первое ошеломляющее сообщение пришло из "Сосновой Рощи". Там вроде разобрались с компьютером. Оказывается, команда на блокировку сигнализации была сформирована самой машиной. В нужный момент биомозг просто подыграл беглецу! Если отбросить мистику, то оставалось одно: Соколовский мог дистанционно влиять на квазиживую субстанцию современных интеллектуальных систем – полная неожиданность для специалистов! Недаром он ночью крутился у здания управления!

Вероятно, тем же способом Соколовский нейтрализовал сигнализацию в академгородке и подольском центре и заставил машины проглотить свои дикие программы...

Следующая информация поступила от группы Маркаряна – они работали над "безумными письменами". В свое время Соколовский исключительно для собственных нужд создал нечто вроде математической стенографии. Письменные экзерсисы безумного математика оказались какими-то сложными вычислениями самого общего порядка. Даже беглая расшифровка давала потрясающие результаты, причем между программой, решением и "письменами" имелась четкая связь.

Круг замкнулся – все действия беглеца имели совершенно определенную цель: ему требовалось во что бы то ни стало решить свою программу. Потерпев неудачу с академическим мозгом, он бросился в Подольск, Но что он замыслил в конечном итоге?

Близилась ночь – никто не расходился. В рабочем кабинете Главного специалиста было душно: не справлялись кондиционеры. Шевцов вышел передохнуть в темный холл. Ломило затылок – многовато математики за один раз! Из открытого окна тянуло ночной свежестью. Вдалеке, за блестящим валом зеленого пояса, сиял огнями громадный город. Выше всех вздымалась ступенчатая башня Координационной службы. Там заканчивались последние приготовления к чрезвычайному поиску: Совет уже дал санкцию.

Хлопнула дверь. В коридор выплеснулся яростный гул спора. Кто-то грузно подошел сзади. Шевцов покосился: Маркарян. Сгорбленный, угловатый, осунувшийся. Но в глазах – живой блеск.

– Что, инспектор, все мучаетесь, как изловить этого типа?

Голос, как из трубы, перекатывался в пустом зале. Шевцов вздохнул, сказал негромко:

– Решение Совета – найти в течение суток!

– Эт-то они зря! – Маркарян покачал головой. – Не надо его ловить.

Шевцов с интересом обернулся – что за новости?! Главный специалист, сцепив руки за спиной, покачивался на каблуках.

– Дело в том, уважаемый инспектор, что вам его не поймать! Да, да, не удивляйтесь! Вы думаете – сумасшедший гений? – Маркарян фыркнул. – Если бы!.. Человеческие способности, даже гениальные, имеют предел. Понимаете? А здесь, извините, – он развел руками, – ни в какие ворота! Мы даже не знаем, к какой области знаний относятся его расчеты! Мы их не понимаем! Не доросли! – Маркарян наклонился – высокий, костлявый; сверкнули глаза, – Это даже не завтрашний день! Бог знает, несколько он обогнал нас!

У Шевцова сжалось сердце. Сказал поспешно:

– Да кто же он, по-вашему? Пришелец? Подкидыш сверхцивилизации?.. Чепуха какая-то!

Маркарян шумно вздохнул, выпрямился,

– Ну зачем сразу – пришелец?! В том-то и дело, что это наш брат, землянин... Я ведь неплохо знал его в свое время. Он всю жизнь носился с дикой идеей – качественно улучшить вид хомо сапиенс! Чуете? – Маркарян дернул подбородком. – И добился-таки своего! Да-да, молодой человек, Соколовский уже не просто человек разумный. Это, если хотите, человек модернизированный – хомо модернис! Наше будущее.

– Постойте, постойте, – взмолился Шевцов. – Вы хотите сказать сверхчеловек? Допустим. Но для чего тогда вся эта нелегальщина с побегом? Зачем так сложно?

– Не знаю, дорогой, не знаю! – Маркарян упрямо потряс головой. – Очевидно одно: Соколовский переделал свой мозг, шагнул в новое качество. Мы его не понимаем, а "Фаэтон" – понял! И на том спасибо. Вы слышали о его биостимуляторе? Это первый опыт. Торопливый, даже варварский, но в целом удачный! Уже ясно: он мыслит много быстрее и сильнее нас. Он выработал в себе способность непосредственного общения с квазиживыми компьютерами представляете перспективку?! – Маркарян перевел дыхание, – Я думаю, с ним произошло своеобразное умственное замыкание: перестимулированный мозг замкнулся сам на себя. Коллапс! С виду – полный идиот, а на деле... Внутри идет гигантская работа по решению Большой проблемы. Какой? Пока мы можем только гадать...

Шевцов молчал. Вспомнилось рыхлое неподвижное лицо Соколовского, мертвый взгляд в себя. Неужели это – наше будущее?..

Маркарян говорил, глядя в окно:

– Беда в том, что он все время спешил. Всегда. Даже сейчас. Наверное, и удрал поэтому: что ни говори, а это самый быстрый путь.

Шевцов не сразу сообразил, что в кармане давно надрывается фон.

– Толя, это Калинкин! – Голос тихий, словно приглушенный. – Он вернулся!

– Что?! Когда?

– Не знаю, – донеслось из фона. – Проходил мимо, вижу: свет. Захожу сидит! В общем, я сейчас у него. Принес поесть. Проголодался он...

Шевцов ошарашенно глянул на Маркаряна. Тот слушал.

– Ну и как он? – спросил, запинаясь. – Что делает?