Текст книги "Плетёнка (СИ)"

Автор книги: Виктор Молчанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

   Сергей

   Условный «чпок» «Плетёнки» раздался как раз тогда, когда его не ждали. Сергея, можно сказать, «с горшка сняли». Впрочем, бывало и не такое. Но тут... Ладно ещё, Любашка ответила согласием за него. Она тоже играла в «Плетёнку», правда, дальше уровня «зигзаг» ещё не пробилась. То терпения не хватало сэкономить «жизни» для прохождений, то «ниндзя» ломал всю игру. Иногда они даже играли вместе, то есть друг на друга, если требовалось провести волну от уж совсем глухой точки, где чужой огонёк и не выцепишь. Но тут играл кто-то третий.

   – Чего там? – ещё моя руки, Сергей ногой распахнул дверь ванной комнаты.

   – Десятиминутная. Да тут прямо на углу. До Свободы, а потом встретить. – Любаша стояла, поддерживая тонкой рукой его айфон, словно выставочный экспонат во время рекламы. В разрез коротенького халатика виднелось тело, ещё тёплое после ночи.

   Сергей встряхнулся, отогнав наваждение. Если он сейчас не устоит, то с него снимется «жизнь» в «Плетёнке». А значит – снова-здорово. А у него, чтоб вести следующий уровень, осталось-то всего одну жизнь накопить, всего одну удачную игру провести.

   – Любаш... – хотя, по правде, сегодня он и не предполагал игры. Да, указал свободное время с десяти, но ведь в субботу тут на углу и без него многолюдно. Могли ж случайно так выцепить и кого другого. Час ведь никто не трогал. Оставалось всего семь. А субботнее утро с женой, на ещё не собранной кровати, когда весь мир может подождать, и «Рафаелло» в том числе...

   – Иди уж. Я пока бутеры по быстрому...

   Он скинул морок ещё раз. Вот хорошо, когда жена понимает, а? После «Покемонов» «Плетёнка» завоевала сердца людей по всему миру. В соцсетях народ выкладывал свои результаты, крупные начальники целые отделы выставляли в качестве «своих игроков», но и у них бывали провалы. С десятого, кажется, уровня, против игроков начинал играть «ниндзя». И, если своего игрока ещё можно было иногда подставить вместо фишки, то «ниндзю» играющий мастер просто не видел. Сергей тоже пару раз оказывался в этой роли. Тут всего то и дел – не дать завершиться плетению вовремя, а как бонус – аж пять «жизней». Впрочем, может, на старших уровнях и больше давали. На форуме говорили по-разному, но Сергей полагал, что там на всё это просто влияло много факторов, все из которых организаторы смертным и не озвучивали.

   Сергей натянул джинсы, свитер и, стараясь не смотреть на столь соблазнительную супругу, сунул ноги в демисезонные туфли.

   – Смотри, одень тёплые.

   – Ой, тут до Свободы десять минут быстрым шагом.

   – А потом мне твои сопли лечить? – Любаша тряхнула копной каштановых волос, и Сергей в очередной раз застыл, словно в параличе.

   – Иди уж, маньяк неудовлетворённый.

   Накинув на шею кашне, он выскочил из квартиры. Пакет с бутербродами оттопыривал карман чёрной куртки с недавно пристёгнутым на случай заморозков меховым воротником. Три этажа по гулкому подъезду вниз, железная дверь с доводчиком, арка, и вот он на точке. Перекрёсток Варварки и Пискунова. Сергей нажал на кнопку. Игра началась. Он уложился в десять минут и не подвёл мастера. Что там предписывалось? До полудня прибыть на Свободу? Да проще пареной репы! Надо только найти среди народа там другого игрока (пароль «пентагон») и передать ему управление.

   Про то, что Любаша – особа мудрая, Сергей понял уже давно, но сегодня убедился в этом ещё раз. При небольшом минусе там, где не было вычищено, снег лежал рыхлой кашей и, перейдя Кавалиху, Сергей в ней забуксовал, что ниссанчик на летней резине. Возле типографии дворники почему-то сегодня не чесались, полагая, что пешеходы всё утопчут своими калошами. Вот тут и вспомнилась мудрость жены. Не послушайся – дальше пилить с мокрыми ногами. Ладно – не шлёпнулся, но брюки во время променажа почти до коленок сделались сырыми. Перебежали дорогу высоченные старшеклассницы из стоящего напротив сорокового лицея. Туда все местные боссы своих детишек устроить пытаются. В очереди записываются не свет не заря. Готовы даже временно прописать чад хоть в самую дыру, но чтоб соответствовать району. А зачем, спрашивается? Лицей исправно поставляет математиков. А, как известно, для попадания в касту управленцев или юристов нужно знание совсем других предметов. Впрочем, их с Любашкой дети пока ещё только в проекте. Пусть в близком, в желанном, но, о том, в какую школу отдавать будущих отпрысков, они ещё и не рассуждали.

   А сразу же за типографией – роддом, с отцами под окнами и в обязательном порядке припаркованными машинами со всех сторон. С кульком на руках показалась очередная группа встречающих. Судя по розовым рюшечкам, радовались девчоночке. Сергей засмотрелся на семейную идиллию и не заметил, как какой-то верзила в капюшонистой куртке остановил его шлепком по плечу.

  – Э, мужчина, сигареткой не угостишь?

   Вот так «ниндзя» и начинают. Сперва сигареткой, потом – сколько времени, потом... У него квест, мать за ногу всех любителей курить на халяву. Он сам с Любашей похоже познакомился. Не через «закурить», но именно, когда «ниндзей» отрабатывал. Затащил её в ближайшую кафешку, наплёл столько, что потом неделю заплетал обратно, угостил так, что эту же неделю беляшами питался, но плетение-то злыдням писюкатым поломал. А в другой раз перед машиной выскочил и умолял до травмпункта довезти, вроде как его тут сбили. В общем – опыт был.

  – Сам не курю и тебе, брат, не советую! – как можно в более широкой улыбке расплылся Сергей и поднырнул под руку прохожего. Специально догонять не побежит. Не ночная пора, слишком многолюдно. Вот перескочит он парочку дорог – и на точке. Можно и поискать, кому эстафетную палочку скинуть. А потом – бутеры. Ещё тёплые, ещё... И время есть. Только попробуй найди нужного человека, если искать надо в час пик на остановке! Тут глаз острый нужен, что скальпель у хирурга! Только приметы, да. А первое – ожидающий его не смотрит на транспорт. Он несколько в стороне. А ошибки, ха, ошибки со всяким случаются.

  – Извините, вы про пентагон сегодня не слышали?

   Не то. Этот мэн с цветами ждёт подругу.

  – У вас нет майки с Пентагоном?

   Не. Мимо. Вообще косятся, как на придурка. А кем ещё выглядишь с подобным паролем?

  – Девушка, с вами можно познакомиться?

  – Нельзя.

  – Ну, хоть как пройти в Пентагон, скажете?

  – Прямо и направо. А потом я милицию позову... Ой, простите...

   Ксюша

  – Ма, я на стрелку!

  – Оденься потеплее, там ветры всегда. И вообще, чего тебя туда несёт то, другого места не нашлось? Там же ничего кроме кранов нет?

   Ксюша остановилась. Она просто не понимала, при чём тут краны. Ну, вызвали её «Плетёнкой», ну, ответила она согласием, тут же от дома всего пару кварталов проскочить – вся прогулка. Чего мать-то загоношилась?

  – Ма, ты о чём? Я минут через пятнадцать уже тут буду.

  – Тебя что на самолёте туда доставят?

  – Куда?

  – Да на Стрелку?

  – А при чём тут самолёт?

  – Так на автобусе сколько? Раз, два, – мать начала загибать пальцы, – Аж шесть остановок. И всё за пятнадцать минут?

   Ксюшка фыркнула. Ох, уж эти взрослые! Как втолковать собственной горячо любимой маме, что «стрелка», это не только место в городе, но и просто место встречи?

  – Да не, ты не вруба... не так поняла. Я в Заречку не еду. Вон пройдусь до Провиантской и назад.

  – А зачем?

  – За надом. Ма, ну я большая уже девочка. Не стоит каждый шаг мой записывать. Я не курю, не пью, наркотики не употребляю.

  – Ещё бы это!

  – Ну и всё. Могут быть у меня свои секретики?

   Конечно, игра в «Плетёнку» не была совсем уж секретом. При оказии можно было и маме показать свои узорчики. «Решётка» у неё вышла вообще суперски. Все чётко-чётко сработали. Никто не тормозил. Но это в другой раз. А то будет, – «Что за игра?», да «Кто научил?». А у них все в неё играют. Ну, или почти все. Пара придурков только считает, что они, типа, выше всяких детских шалостей. Да, куда они денутся? Глядишь, через месячишко тоже подтянутся. Это ж так клёво – манипулировать точками-людьми, чтоб они на карте города создавали тот или иной узорчик. И вообще – у неё ведь десятиминутная готовность, а с лишними разговорами можно так и не успеть.

  – Ой, горе моё, а перчатки всё же возьми. И – я тебя жду. Кто обещал с пельменями помочь?

   Пельмени все нормальные люди покупают в магазине. Но вот её мама почему-то считает, что там ничего путного продать попросту не в состоянии и раз в месяц балует всю семью самодельными пельмешками. Ксюшка особой разницы сама-то и не ощущает, но маму огорчать лишними капризами не хочется. Та ведь решит, что она так говорит только для того, чтобы от помощи по дому отмазаться. Впрочем, Ксюшка всё же допускала, что мамино мясо всё же мясистее, а тесто тестистее, но ведь так много теста девушке её возраста просто противопоказано. Это папка может своё брюхо набить и ещё и за добавкой потянуться и на его фигуре это ну совсем никак не отразится, а она ну никак не может себе позволить себе лишние калории. Даже ловчить приходится, говорить, что у подруги пообедает. Впрочем, сегодняшний обед предстоит дома – от пельменей не отвертишься. Хорошо, что выходных в неделю всего два, а то бы она уже плавала в лишних жировых складках.

   Перчатки Ксюшка взяла. Что она – совсем на голову больная без перчаток разгуливать. Пусть и около нуля, но и её пальчики пока не хотят покрываться цыпками и шелушиться. Или что та ещё бывает от переохлаждения и сильного ветра?

  – Ладно, мамуль, чмоки-чмоки! Закрывайся...

   Последние слова прозвучали уже из подъезда. Вот ведь, балаболка! Теперь можно не успеть. Она успела. Как послушная девочка встала на остановке и стала ждать автобуса, нет, не автобуса, связного.

   Пароль на этот раз придумали просто дурацкий. То ли «Селикон», то ли «Пентхаус». Если честно – Ксюха его даже забыть успела, пока до остановки шлёпала. Да и чего вспоминать – как скажут – так и всплывёт.

  – Девушка, с вам можно познакомиться?

  – Нельзя. – Чего они там с ума посходили, не видят, что она тут не просто так стоит, а вроде как на автобус. Или это место дислокации у...

  – Ну, хоть как пройти в Пентагон, скажете?

  – Прямо и направо. А потом я милицию позову, – вот непонятливый, она даже поворачиваться не будет,... Ой, простите...

   Слово было тем самым.

  – А разве туда проходят? А... это вообще что такое?

  – Министерство обороны в США. Впрочем, лично я буду доволен, если вы подтвердите контакт в «Плетёнке»

   Ксюшка обернулась. А он был даже ничего. Среднего роста, улыбчивый такой, прямо как Гагарин, с косым пробором. И курточка с воротничком очень даже. И кашне в тон. Женская рука ощущалась. И... Ой, чего это она? Ей контакт передавать, а тут мысли странные...

  – Да, сейчас.

   Вот и нажата кнопка. И улыбчивый незнакомец отправляется по своим улыбчивым делам, а ей – на Провиантскую топ-топ ножкой. И ведь дойти-то всего ничего, а уже и не хочется. Нога за ногу Ксюшка двинулась в сторону «Карандашницы». Там её должны были ждать. И теперь уже она (О, Боже мой, вот стыд-то!) должна приставать ко всем подряд, с целью передать контакт в «Плетёнке».

   Около «Карандашницы» никого не было. Ну, вот ни человечишки. «Карандашницей» Ксюшка и её подруги назвали дом на пересечении Горького и Провиантской, в котором продавали электротовары. Она побродила неприкаянно, разглядывая прохожих и до неё никому не было дела, ну совершенно никому. То есть ходит тут она у «Карандашницы» вся такая из себя одинокая, в голубенькой курточке с оторочкой, в перчаточках под цвет, с пушистым ободком, и... всем по барабану. И тому дяде в очках, и тем двоим паренькам. И даже тётке с пуделем. И кавказцу, который чего-то ищет. Лишь бы не её. Нет... нашёл второго кавказца. Мусор они убирают.

  – Эй, подойди, сюда. Ты, ты.

   Вот ещё. Совсем рехнулись. Вот так разбежалась и упала. Три раза.

  – И идите-ка вы знаете куда?

  – В Пентагон? Девушка, я уже тут минут десять стою. Ты с «Плетёнкой» ведь, верно? Задерживаешь.

  – Да, то есть нет...

   Иван

   С настроением у Егоршина не заладилось с самого утра. Кто-то мог себе позволить блаженствовать на белых простынях с доступной блондинкой. Или брюнеткой. На худой конец – с рыженькой. Так нет же – вызвали на работу проверять, правильно ли положили трубы и почему засор на Провиантской так и не ликвидирован. А всё потому, что назначили его дежурным директором (вот ведь придумали!). Да не был он им никогда и вообще не знает, что делать в этой ситуации и как разруливать всякие там засоры. И в замы-то он попал исключительно потому, что с шефом в баню вместе ходил. Шкафчики у них там рядом. Вот тот его по дружбе и устроил. Место не пыльное, а денежка капает хорошая. Главное – наладить работу, то есть всех вздрючить, чтоб не выделывались, а самому релаксировать. Правда, всех вздрючить сложно: то айтишники зарываются, типа самые умные и без них никак, то бухгалтерия своими криволапками не те цифры долбит. Ну, бухгалтерию можно и в ночь оставить, пусть хоть на счётах сводят свои дебеты, а айтишников – гнать к чёртовой бабушке. Не хотят работать – других найдём. А будут упираться и пакостить, так и под них статья сыщется. Впрочем, ну их вообще, а то повадились вламываться без стука. Профилактика у них, видите ли. Видал он эту порнфилактику. Что у него, вирусы? Вирусы, это когда они двух шмар с Московского к шефу в баню сводили, а потом месяц пилюли глотали, так как словили как три пера, так и тришек, будь им неладно. А сюда он на казённой машине домчался. Чего свою гонять-то лишний раз? Шофёр пусть тоже в субботу не скучает. А ему, если за руль сел, ни тебе пивка, ни рывка. Как пионэр. Припарковались. Не успел из машины выйти – от «плетёнки» сигнал. Что ты будешь делать? Теперь или возвращаться потребуется (кто ж его знает, куда придётся переться) или давать отбой. Но терять жизни в игре ради работы – дудки! Работа стояла, стоит и стоять будет. Не хрен собачий. А потом, если они к его приезду всё же свою говённую трубу не прочистят, он им устроит и шведов под Полтавой и Варфоломеевскую ночь под Парижем. Да, о «плетёнке». Кто ему там передавать будет? Вон та глупая коза?

  – Эй, подойди, сюда. Ты, ты, – Совсем тупая. Их вообще, чему учат? А где прогиб при виде начальства?

  – И идите-ка вы знаете куда? – И глазки такие круглые, как будто целочку строит, а он дядя на съёме.

  – В Пентагон? Девушка, я уже тут минут десять стою. Ты с «Плетёнкой» ведь, верно? Задерживаешь.

  – Да, то есть нет...

   Всё, пост сдан, пост принят, убежала. Не больно-то и хотелось. Так, куда это ему? По Провиантской до Большой Печёрской? Они что, совсем рехнулись? Тут же не проехать. Тут как раз засор, прорыв и всё ископали! Ему что, пешком идти? Где, где тут четыре боя с носилками?

  – Жди здесь.

   Иван хлопнул дверью авто. Вот так и превращаются в пешеходов. Хочешь – не хочешь – шлёпайте.

   Фирменные туфли начали промокать через восемь шагов. Это Иван точно заметил, он, когда волнуется, шаги считает. Или когда делать нечего. Психолог ему ещё посоветовал нервы успокаивать чем-то монотонным. Он так и сделал. Завёл на своём рабочем столе такой маленький дворик. Бутафорский, но стоит, как положено. Не два сорок. И, чуть что, теперь он тачку манюсенькую по нему возит. Вокруг двора и через воротца. Очень помогает в ритм входить. Внимание стабилизируется. Вот только жаль, что сотрудники это всё как-то неверно истолковывают. А всё айтишник, мать его за ногу! Вот терпеть он не может, когда, не постучав, входят!!! Пятнадцать, шестнадцать...

   Когда Иван выгреб до ближайшего более-менее очищенного тротуара, туфли годились уже только на свалку, брюки почти до колена тоже были в этом... то ли снеге, то ли глине, то ли, что тут у них течёт? А потом вниз мимо дерматологического центра. Да был там, был, вот оттуда доктор и дал указания таблетки глотать на пару с шефом. Чтоб одному скучно не было. Хорошо, что тот опять же всё взял на себя и состряпал им обоим больничный. А то ведь пришлось бы ходить в свой кабинет и сидеть с ... «У какого молодца часто капает с конца?» А вот и не у самовара! А закапанному с конца начальнику совсем стрёмно.

   Прошли диспансер. Вот она – Ковалиха. В это время года по ней без машины ходить – себе дороже. Впрочем, тут не машина, тут лодка нужна. Кто-то ему говорил, что в своё время тут вообще речка текла, ну дак, и будет течь! Пока ливнёвку под ней не исправят. Он бы башку отрубил этому гаду, что ответственен за её очистку. Ноги бы в жопу вставил и бегать заставил. Кто этот гнойник, что так халатно относится к своей работе. Хм... вроде это как раз его участок... Ну, тогда отменить все предыдущие директивы и выдать премию за дополнительную уборку территории силами природы. Вот так-то.

   После Кавалихи пошёл подъём. Иван поднажал и, почти не задохнувшись, выскочил на Большую Печёрскую. Уложился? Уложился. Теперь надо найти того, кому передать сигнал. Но с этим дело решится. Кто-нибудь уже топчется близко-близко. А сперва – звонок водиле.

  – Не спишь? Через пять минут на пересечении Провиантской и Печёрской.

   Потребовать, чтоб ботинки купил? Так скажет, что денег нет, а потом какую-нибудь шнягу из сэконед-хэнда добудет и станет с наглой мордой утверждать, что это последний писк от производителя. И провозится до ужина. Нет уж, лучше он потом сам за новой обувью доедет. Только где же водила? Ноги уже в жидкий студень превратились. Он что тут в Павки Корчагины записался? Так тот полудурок за что сражался? За Советскую власть. А Егоршину сейчас нужны только тёплые носкии-и-и-и. Кстати, а кто тут встречает-то его? Ох уж эта «плетёнка». Вот поддержал шефа раз, поддержал второй, а теперь и выходить из игры нельзя. Ведь, коль за шефа играть, тот и премию набрасывает не как обычным работягам, а с хорошим процентиком. Так кто тут ждёт его? Ох и всыплет он водителю.... Носки, носки, носки...

  – Иван Алексеевич, забирайтесь в салон, тут стоять нельзя, но...

   Всё, он будет сидеть. Сами его найдут. Остатки от туфлей пусть летят на заднее сидение вместе с носками. Это уже отработанный материал. Ему теперь нужны сухие и тёплые.

  – Грей салон. И стой, как хочешь. Хоть на «аварийке», хоть раком. Мне что, тебя учить?

   Вот идиот. Ещё вякает не по делу Умника из себя корчит, юморист хренов. Таким не то, что машину, трусы стирать не доверишь. Пусть теперь бегает вокруг с инструментами. Надо – он его вообще под машину загонит, типа, ремонтировать. Ой...ой...ой... Ножки как оттаивают...

   Как только ногам стало легче, Егоршин ещё раз осмотрел окрестности перекрёстка. Стоячих и ждущих чего-то прибавилось на одну единицу, то есть на одного человека. На старую перечницу в полосатом берете с большим полукартонным пакетом. Из какой помойки вылезло это чудо, Егоршин не знал, но на всякий случай приказал водителю:

  – Вон ту каракатицу позови к машине. Да быстро, мне что, два раза повторять?

   Водитель, кивнув, удалился и, через несколько минут вместе с пенсионеркой, до этого притопывающей как раз напротив машины, подошёл к приспущенному стеклу.

  – В «Пентагон» едем? – Ивану захотелось пошутить. Его шутки ведь всегда остроумны и должны быть оценены, не так ли? Ну, и где тут улыбки и привздыхания, а?

  – Куда? – вот кретинка. Это совсем не та реакция, которую он ожидал.

  – Кодовое слово – «пентагон»?

  – Какое? – Может, всё же ещё кто-то тут есть, а эта бабища просто от скуки своими телесами на морозце подторговывала?

  – В «плетёнку» играем или как? – Ей ещё на пальцах покажи и айфон купи...

  – Ах, в «Плетёнку»! Сейчас я посмотрю записочку...

   Витальевна

   Когда Иришка сунула ей в руки свой телефон, Ольга Витальевна даже не представляла, во что ввязалась. И не знала она никогда никаких игр, кроме «вышибал», «пряток» и ещё «лапты», о которой нынешняя ребятня и слыхом не слыхивала. Зато теперь у каждого сотовый, а то и два, разве ж в её время такое было? Не у всех и в квартирах-то телефоны стояли... Вот и гуляли на улице, общались.  А нынешние дети только по кнопочкам и тыкают, словно ничего интереснее в жизни нет.

   А началось с того, что сегодня она хотела, как обычно, забрать внука из школы, потом накормить у себя (Вадик так любит Мясновский холодец, который бабуля специально для него покупает). А Иришка, дочка её, спутала все планы. Если бы заранее предупредила, так ведь нет. Огорошила уже, когда внук почти спустился к ней со своих занятий.

  – Мам, Вадьку я сегодня в стоматологию свожу, что-то он жаловался на зуб. А потом сразу домой.

  – А я, значит, по-твоему, зря готовила, да? – Ольга Витальевна чуть не обиделась на дочь.

  – Ну что ты, мамуль, не зря, конечно!  Но сегодня, пойми, уже талон взят. А завтра и я, если ты не против, у тебя пообедаю...

   И вот в этот момент у Иришки и дзынькнуло что-то.

  – Ой, ма... Ты не будешь сердиться, если я тебя о чём-то попрошу? – вот хитрая лиса, знает, что мать не откажет своей актрисульке.

  – Что случилось?

  – Понимаешь, тут такое дело. Вот надо человека одного встретить. Тут недалеко, на углу Провиантской.

  – Как же я его встречу? Я ж его не знаю. Как он выглядит хоть?

  – Мам, не волнуйся. Я его тоже не знаю. Да тут делов-то всего ничего. Он скажет тебе, – «Пентагон», а потом вот на эту кнопочку надо нажать. А потом дойти до «Речного». И там самой найти того, кто от тебя эту эстафету примет.

  – И мне ему что сказать? Тоже «Пентагон»? Все будут думать, что я точно не в себе.

  – Ну, ма-амочка. Ну, пожа-алуйста, ну, ты же меня любишь, да? Ой, иди, а то уже Вадька скоро спустится.

   Нет, ну что с нею сделаешь? Лиса – лиса и есть. Всю жизнь пользуется её материнской добротой. Вот и сегодня. С этим «Пентальгином». Нет, не так, вот, точно, «Пентагоном». Надо записать, так оно надёжнее.

   Ольга Витальевна, не торопясь, достала блокнотик и вывела иностранное слово на новом чистом листке. Сюда она записывала всё самое важное. Были там и телефоны Вадькиных товарищей, и телефоны его учителей, там же хранились рецепты на все случаи жизни, а ещё пометочки, какие где скидки. Без этого блокнота Ольга Витальевна была как без рук, хотя, порой, забывала то, что записала ранее и записывала снова одно и то же.

   До перекрёстка от школы – почти рядом. Ольга Витальевна шла, не спеша. Кому надо – тот её найдёт. Спешка нужна, как известно, исключительно при ловле блох. А уж этим молодым вообще полезно будет пожить не в таком бешеном ритме. Пусть хоть иногда остановятся и на себя посмотрят. Дочкин сотовый она засунула в широкий карман своего пальто. Это чтобы под рукой был в случае чего. Ведь там с кнопкой надо разбираться. А потом ещё... Ой, лучше не думать про тот стыд, что с кем-то предстоит знакомиться, говорить какие-то слова и... Ей же давно уже не шестнадцать.

  – Извините, вы не ради телефонной игры здесь? – интересный высокий парень в кожаной куртке смотрит на неё голубыми глазами.

  – Да, верно, мне что, уже на кнопку жать?

  – Давайте, сперва, вон к той машине подойдём. Видите, там лысый такой сидит, будто чем-то недовольный?

  – Ну да...– Витальевна прищурилась. Нет, этого мужика она точно не знает. – Это его я должна встретить?

  – Наверное, пойдёмте, а то замёрзните.

   Это он, конечно, зря, но всё же приятно, когда о тебе хоть немного заботятся.

  – Спасибо, милок.

  – Да не за что. Я только водитель.

  – Ты куда больше, чем водитель.

   Лысый, когда они подошли, кажется, решил поумничать.

  – В «Пентагон» едем? – Витальевна даже сразу не поняла, что ей сказали то самое кодовое слово.

  – Куда?

  – "Кодовое слово – «Пентагон»? – он, кажется, начал злиться.

   Так... она уже не уверена. А вдруг другое? И «кодовое» это что? Ключевое?

  – Какое?

  – В «плетёнку» играем или как? – Играем, играем, вот только...

  – Ах, в «Плетёнку»! Сейчас я посмотрю записочку.

   Ну вот, тут так и написано, – «Пентагон». Её собственной рукой. Значит, можно и на кнопочку нажимать. Вроде как палочку она получила от лысого. Ох, Ирка, втягивает её вечно невесть во что... Но зато можно идти дальше.

   По Печёрской двигаться легко – тротуары тут чистят, как впрочем и на многих центральных улицах. Это куда забрести поглубже – можно или утонуть или увязнуть, а тут самое опасное – пробки. Улочка-то узкая, пробитая ещё пару веков назад, да так и не расширявшаяся. А тут ещё автовладельцы с их машинками. Каждому ж надо своё чадо до гимназии на колёсах домчать и обратно так же вернуть. Это в её время все от первоклассника до выпускника ходили пешочком и не зазнавались. Да ещё трамваи. После заносов зимой как сядешь на трамвай, а проехать-то всего три остановки, так и застрянешь. Ну, пока силы в ногах есть, она уж Вадьку пешочком поводит. Трамвай – это уж когда совсем метёт. А тут солнце на лето повернуло – так что уж как-нибудь. Она как-то по телевизору слышала, что хотели раньше Большую Печёрскую до главной площади довести, но там на пути архиерейский сад оказался. Поп взбрыкнул и «добро» не дал. Всё так в планах и осталось. А где его сад был, там нынче парк для ребятишек. Когда она ещё молодой была, там кафе-мороженое детское было, вот с дочкой и ходили. Иришка его очень любила. Кроха, а всё хотела не просто в стаканчике, а в вазочке, мол, так красивше. Это Вадьке всё равно. Современных детей мороженым не удивишь.

   Ольга Витальевна на ходу неторопливо любовалась деревянными домиками вдоль улицы. Сколько ещё они простоят? Год, два или десятилетия? С одной стороны можно понять жителей, которым не очень-то и хочется иметь удобства в холодных сенях, а с другой – понатыкают на бывшей дворянской улице с особняками пару «свечек» и испортят весь вид и всё обаяние старого города. Хотя и сейчас можно издалека отличить новодел от старых дворянских гнёзд. У новодела первый этаж он и есть первый этаж, а у тех – полуподвалы. Иногда думается, что тут, как и в Питере, были песчаные заносы и здания просто позасыпало. А потом, что выгребли – сверху поднастроили, да так и жить продолжили.

   У Речного училища она остановилась. Начиналась перемена и с крыльца стала высыпать крикливая молодёжь. Кто покурить, а кто и до дома, до хаты. Нет, она вот сейчас завернёт в кафешечку с непонятным названием на ненашем и скушает тут пироженку. А когда всё это стадо саморассосётся, выйдет и встретится с тем, кто ей нужен. А то, что ей, за этими мальчиками и с «пентагоном»? Скажут – сбрендила бабка, ещё вызовут из Ляхово...

   Симпатичная девчушка с большущими, как у оленихи глазами подала Ольге Витальевне кофе и заварную трубочку. Женщина уселась у окошка, поставив перед собой поднос, и перевела дух. Пироженки, и правда, готовили тут изумительно. Уж,  насколько по французским рецептам, она,  конечно, не знает, но ощущение «пусть весь мир подождёт» минут десять от неё не отставало. Пока  не кончилось пирожное и не вспомнилось таки о бестолковой эстафете. Игра игрой, но всё же ей было не очень удобно. Как она подойдёт? Что скажет? Ох, Ирка! Ввернула мать в авантюру, а сама со спокойной совестью лечит Вадьке зубы. А она что, не смогла бы? Вот не сообразила отказаться, теперь и ходи тут, дура дурой.

   На повороте и впрямь, уже никого из речничков не наблюдалось. Стояли три девчушки, оживлённо щебечущие о чём-то своём. Рядом прислонился к столбу поддатый мужчина от тридцати до сорока с растерянным видом, по всему видать – типичный виолончелист. Да еще вон и мордоворот с квадратной челюстью, на лице которого словно красной краской написано «укушу любого, я без намордника и поводка». Начала с девчушек:

  – Девушки, вы о том, что в Пентагоне делается, не слышали?

  – Нет, а что?

  – Ой, бабуль, вы ошиблись...

  – Ой, извините.

   Они ещё вежливые, те двое точно пошлют. Как она не любит эти площадные жаргоны.

  – Молодой человек, вы о Пентагоне что-нибудь знаете?

   «Виолончелист» смотрит на неё, как баран на новые ворота. Поводит головой. Потом смотрит снова.

  – Ой, извините... – Всё, остался «бульдог». Витальевна съёжилась, готовясь к последнему рывку.

  – Это вы извините. Я немного торможу. Я принимаю сигнал.

   Савва

   Снилось Савве, что он в Карелии, на болотах. Рядом никого, а он на каком-то островке роет могилу. Что это могила, он знает точно, так как размеры два на два на метр он помнит и постоянно перемеривает. Копает методично, но усталости как бы и не ощущается. Уже из-под слоя мха извлечёны проржавевшие остатки карабина и старый котелок, но до дна ещё далеко. Из одежды на нём какое-то рубище, уже грязное после копки, стянутое на животе кожаным ремнём. Из обуви – просящие каши кирзачи протёртые на щиколотках, так что внутри мерзко и хлюпает. Сон длился и длился, пока старушечий голос не спросил его откуда-то снизу:

  – Молодой человек, вы о Пентагоне что-нибудь знаете?

   Открыв глаза Савва сразу не смог понять, какой такой «Пентагон», что нужно от него этой женщине, и вообще, кто он и что делает в этой жизни. Сознание возвращалось медленно. В глазах ещё плавали карабин и болото, а мозг уже активно искал на своих задворках ответы на поставленные вопросы.

  – Ой, извините... – женщина уже готова была отойти, когда нашлись нужные слова, и всё встало на своё место:

  – Это вы извините. Я немного торможу. Я принимаю сигнал.

   Вот ведь угораздило заснуть стоя! С ним и в армии такого не случалось. Когда они на финской границе... Ага, вот откуда сон, а то ведь Дима Сенин, бывший одноклассник, зазван вчера на партеечку в преф, и они просидели до самого утра. Он, Дима и Димин сосед, Валера. Тот припёр канистру палёного коньяка, и они его уговаривали. Уговаривали, уговаривали, да весь так и не уговорили, потому что люди они в массе своей культурные , нормы знают, да и наличие Диминой жены в соседней комнате настраивало не несколько иной мотив, смягчало боевой дух. Так что утром Савва таки решил благополучно покинуть Димину квартиру и перебраться на свою, где нет Маринкиного ворчания (Дима пусть его слушает один), а есть разобранная софа, на которой он вправе теперь дрыхнуть вплоть до понедельника. И головку лечить рассолом и себя полузабытьём. И ведь выиграл всего пятнадцать рублей, даже на поезд не хватит. И то потому, что Валерка пару раз заявлял мизер и не справлялся. Поэтому как-то нормально вышло. Вот только на остановке скрутило. Уже после «десятиминутки».

   В «плетёнку» он играл не очень часто, но у Димки оказался как раз после успешной работы «ниндзей». Ломать пришлось на каком-то замудрённом уровне, где ходили аж двумя линиями, вот он и пристал к девушке, мол, ты меня бросила, вернись, я всё прощу. Пустил слезу, удивлялся подлости, в общем, компаньон вмешиваться не стал, а она убежала, уверившаяся в том, что все мужики сво...Он всегда боялся, что ему не поверят, но тут спектакль удался. Так что коньячок пришёлся в тему. Только Маринка ему не поверила, когда он эту историю рассказывал. И даже пять заветных «жизней» в «плетёнке» её не убедили. Хмыкнула и ретировалась на кухню. Хотя закусон для них состряпала. Чтоб, значит, не совсем в зюзю. Впрочем, коньяк и её предлагали – не стала.