Текст книги "Нечто общее (СИ)"

Автор книги: Виктор Молчанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

   Гномы живут в горах. В основном. Драконы тоже живут в горах. И тоже в основном. Их сближает это и... И больше ничего. Ну, разве что ещё то, что и те и другие хоть как-то, да перемещаются в пространстве. А в остальном – ничего. Да и с чего бы? Даже, если что и можно ещё общее найти, так то, скорее будет исключением, а уж никак не наоборот. Потому что разные они. Во-о-от! А что противоположности притягиваются – известно каждому. Как эбонит и шёлк, как лёд и пламень. В том и суть закона борьбы и единства. И Блюму это говорили. То есть преподавали, а он запомнил. Не всё же время он в своих пергаментах этих самых ему противоположных драконов рисовал, иногда и под диктовку писал, если настроение было. Сегодня вот было. Потому, что предстояла вылазка в таверну с приятелями, такими же гномами, как и он, ни драконами ни на вот столько. Вылазка тайная, а потому – тссс! – опасная вдвойне, если не втройне. И домой он с неё прокрался, уже когда все спали. Так оно лучше всё-таки, надёжнее, то есть – по гномски. Меньше слова, больше дела. А что такого? Явился он хоть и по стенке, но ведь на своих двоих! И что ему выпитый эль? Впрочем эль, штука, что и говорить, вредная, дырочку находит всегда, точнее – желает найти, хочешь ты сам того или не очень. И эль и жареные землеройки. Особенно, когда об их свежести до традиционного перчения знает только одноглазый Бломб со встрёпанной рыжей бородой, подливавший молодым напиток шахтёров и похлопывающий их по спинам, как настоящих работников, чуть ли не почётных рудознатцев или алхимиков. Нет, до мастеров, им, прямо сказать, как сквозь гору до озера, но ведь и не безбородые дети они уже. По любому. Вон, у Бадура, бородка что надо, даром, что белёсый. И у крючконосого Крента. И он, Блюм, тоже с ними не землеройкой смотрится. А они..., да, именно землеройки и эль подняли сегодня Блюма среди ночи и погнали к выходу из пещеры бодрой трусцой, а никак не иначе. Не искать же ему в потёмках ночное судно, словно шкетёнку какому? Знал ли он тогда, что не очень-то и можно выползать ночью из пещеры? Да, без всякого сомнения! Мог ли что сделать иначе? Как-то не задумывался тогда. На поверхность гномам, строго говоря, ночью вообще нельзя. Табу. Днём и то стража стоит у пещер. Чтоб чужаки не совались и свои не выбегали бы почём зря. Мало ли! А ночью – тем паче. Даже ворота запираются. Чтобы ни-ни. А то какой разиня высунет бородёнку и – кирдык. Привет горячий! Здравствуйте, драконы. А кому напрасные жертвы нужны? Только вот в эту ночь Блюму не до того было. Не до драконов. А потому – и запоры были не страшны, и стража тоже. Запор – он же для тех, кто снаружи рвётся. Изнутри ж вроде как рваться никто и не должен, ибо с понятиями. Никто. Кроме пива и несвежих землероек. Они-то просились. Да ещё как! И урчали изнутри и на клапан давили. Так что запор молодой гном разбирал уже на автомате, словно будильник на шестнадцати камнях. Уж лучше свои дела сделать накоротке снаружи, чем родные тоннели запачкать. Ведь тебя же по ним и размажут. А потом вытрут и снова размажут вместе с тем, что вытерли.

  – Кто... – попытался было поднять кустистую бровь один из стражников. Попытался.

  – Свои, свои, – прошелестел Блюм, и стражник вновь опустил кучерявую бороду на топорище и испустил носом руладу, по минорным вариациям которой можно было судить о том, что поднятая бровь и спешные слова – плод скорее инстинктов, выработанных многолетними тренировками, нежели живой деятельности прояснённого сознания.

  Снаружи было тихо и как-то непривычно. Серебряными гвоздиками сияли звёзды. Блюм их никогда раньше не видел, а оттого свежесть его впечатлений была настолько сильна, что он чуть было не позабыл, что именно его выгнало из тёплых тоннелей в холодную ночь. Впрочем, желудок и мочевой пузырь напомнили об этом скорее, чем полагается... Причём разом.

  – Ой, мама, – гном согнулся и, почти на корточках, устремился к ближайшим кустам, расстёгивая на бегу широкий шахтёрский ремень. Приоткрытую дверь трепетнуло ветром и... Дальше догадаться легко. От слова «очень». Один из сторожей, тот ли самый, с руладами, или иной, Блюм не разглядел, так вот, один из сторожей почуял сквозняк и... ликвидировал его в зародыше, не удосужившись, впрочем, даже протереть глаза и посмотреть, оставил он кого с той стороны массивного сооружения гномозащиты, называемого воротами, или нет. Да и Блюм подумал об этом ведь тоже не сразу, так как занят был делами не менее важными для него на тот момент. А когда понял и стал стучаться – было поздно. Или стало поздно. Смотря, с какой стороны смотреть. И вот тут-то Блюм и вспомнил о драконах. Однако счастья ему это воспоминание не принесло. Потому что...

   Очнулся Блюм от головной боли и, как ни странно, у себя на рундуке. Только без штанов. Впрочем, их отсутствие Блюм сам себе-то объяснил, а остальным – оно и без надобности. Отец ещё спал, но на кухне уже что-то шваркало, и молодой гном, поспешно смахнув с разделочного стола себе в сумку пяток сырников и надев запасные штаны, выскользнул из дома. Если оно кто что и знает, так к вечеру всё уляжется. А позаниматься можно и при свете фонарика на каске перед закрытой ещё с такого ранья дверью учебного помещения. Пока никто не припёрся.

  Кем-то оказался старый Прывай, обычно подметавший их учебную пещеру как раз до занятий.

  – И покой, милок, в такую рань? – повернул мимоходом голову в сторону Блюма словоохотливый дедок, – Не спится что ли?

  -Угу, – буркнул последний, не желая вступать в разговоры, зная не понаслышке, что отвязаться от мелочного Прывая гномам-ученикам бывало ой как не просто.

  – А то, оно, ведь, милок, ночью-то к пещере дракон прилетал. Зелёный. Пожог чего – сказать не могу, а вот мне баяли, что чьи-то портки там в кустах висели. Только свежесть их... Ну так и не мудрено, хе-хе. Дракон же!

  – Где? Кто? – интерес вспыхнул внезапно и тут же скис. Про штаны говорить Блюму совсем не хотелось. Впрочем, это у эльфов только юбки, а настоящий гном, он, чем грязнее, тем шахтёристее. А вот дракон – штука и взаправду интересная. Жаль, что его тогда вот скрутило как раз не вовремя. Наскоро покивав деду, Блюм решил свою свежевыпестованную идею поглазеть на дракона довести и до корешей. И чтобы без эля было на этот раз. И без землероек тоже. Узреть дракона – это ж можно и гордиться месяца с два. А если ещё и чешуйку сколупнуть, так и на сувениры хватит брательникам. Мелкие ещё, а частица дракона и им любопытственна будет.

   Сказано – сделано. Почесав для приличия то, что уважающий себя гном бородой называть бы постеснялся, Крент и Бадур решили присоединиться к Блюму в его вылазке номер два. Тем более, что ночью за пределами пещеры тоже не бывали ни разу.

  – Только спать на воротах не будут, – глубокомысленно заметил Бадур, – После вчерашнего...

  – Есть у меня одна мыслишка, – хмыкнул Крент и, приставив к губам палец, начал шёпотом излагать свой план...

   План оказался хорош, можно сказать, даже очень. Предложил тот ни много, ни мало, а явиться к страже в открытую и принести им тёмного гномского, словно от кого из трактира, ну а туда подмешать сонного порошочку, какой в бытовой аптечке у каждой семьи на третьей сверху полке уложен аккуратненькими брикетиками.. Идея, в общем-то, не новая в принципе, но на стражах ещё не опробированная.

  – Дяденьки, тут вам передали... – Блюм с лицом, изображавшим одновременно удаль и придурковатость, не торопясь, подошёл к сторожам, на этот раз игравшим в кости возле самых ворот. Играть тем разрешалось. Хоть на щелобаны, хоть на золотые. Главное – чтоб сами не дрыхли, а других не будили.

  – Тебе чего? Брысь, пока я не встал, – рыжеватый молодой стражник в двурогом шлёме, всего лет на десяток старше Блюма со товарищи, попытался изобразить свирепую морду лица.

  – Дак, вам из трактира друзья послали...

  – Кто именно? – второй, дядька с уже посеребрённой временем бородой, протянулся за кувшином, вроде бы и не ожидая подвоха.

  – Гномы...

  – Понятно, что не гоблинские вонючки, – хмыкнул рыжий и кинул навесиком в сторону Блюма серебрушку, которую тот, конечно же, поймал. Впрочем, уже в падении. Извалявшись на потеху стражникам в пыли по самые брови.

  – Ладно, вали, пока дяденьки родину защищают. Солдат ребёнка не обидит.

  Блюм свалил. Чтобы вскорости вернуться снова. Придти, увидеть, проскочить. Причём без помех, ибо храп военизированной охраны куда как явственно повествовал о степени чудодейственности напитка с вкраплениями. И вот уже три гнома-подростка, сняв сапоги, на цыпочках проходят через ворота, которые даже не поскрипывают, придерживаемые заботливой рукой.

  – Вот тут я был – показал Блюм корешам на те самые кусты, точнее, их обгорелые останки, когда восхищение «ночными гвоздиками неба» благополучно завершилось и пристала пора выбрать хотя бы слабое убежище от других обитателей гор. Тех, которые так не похожи на гномов.

   Новое пробуждение было под стать предыдущему. Настолько же неожиданное, насколько странное. Нет, и правда. Обнаружить себя на своём рундучке – хорошо, обнаружить себя в чужой постели – странно, но теоретически возможно, обнаружить себя лежащим рядком в компании приятелей перед классной доской, причём носом в пол – весьма и весьма. Не-по-нятственно! Ладно, хоть в штанах на этот раз. С трудом растолкав приятелей, Блум попытался на худой конец, из них вытрясти подобие истины. Более чем напрасно. И тот и другой дальше обгорелого куста не помнили. От слова «амнезия», то есть – совсем ничего.

  – А кто нас сюда? – попытался было анализировать Блюм, но крючконосый Крент ткнул его в плечо, прервав восстановление логической последовательности в отдельно взятой черепушке.

  – Пилим отсюда, пока не вляпались!

  И они попилили. Чтобы придти на занятия вместе со всеми, затеряться в толпе, не отсвечивать там, где светло и без алмазов. И всё бы ничего, может, и срослось бы, да после третьего занятия в помещение ворвался толстый Почак с седой бородой до пояса, заплетённой в толстую косу. В одной руке у начальника гномьей школы было кайло, с которым тот не расставался, казалось, даже во сне, в другой – сшитые пергаменты со списками всех ученичков.

  – Проверим и этих, – начал он, когда волна шума, вызванная его приходом, несколько улеглась, – А вопросец, собственно у меня ко всем один – кто вчерась, значит, вечером где был и кто тому свидетель?

  Нестройный хор голосов более чем красноречиво повествовал о разнообразии ученических пристрастий, начиная от карманных хомячков и бумажных самолётиков и заканчивая половозрелыми гномками и модернизированными прокладчиками туннелей

  – Цыц, балагуры... дедка-то где носит, – Почак стёр пот с багрового от напряжения носа и принялся расхаживать туда-сюда вдоль доски, топая огромными сапожищами, как пещерный медоед и словно поджидая кого-то , – Дедок вроде как сам их сюда и припёр...

  – Мож, сдаться? Мы же того... не того... – промямлил стоявший слева от Блюма Бадур.

  – Тише ты, – шикнул на него снизу сверх Крент, – Энто ты завсегда успеешь.

  – Кхе... – на пороге худосочной тенью появился Прывай.

  – Так кто из них? – кивнул в сторону выстроенных в шеренгу подростков Почак.

  – Дак, я ж говорю – зелёные ещё... – развёл руками дед, – Не знают ничего.

  – А чего знать! Как ворота открывать, так они тут, а как наружные постройки опосля чинить – шахтёров выписывай? Вот сами пущай и чинят, коли такие храбрые! Законы им не писаны, стража им для игрушек сажена, повылазили, значится, а что при лунном свете гномы в драконов превращаются – так им тут вроде и не объясняли?

  – По программе не дошли. Думали – им пока и слов запретных хватает... – попытался вставить учитель, дыша на свои очки с толстыми линзами.

  – То есть это мы ... – Блюм оторопел, не веря собственным ушам. Бадур, внезапно потеряв сознание, начал тяжело наваливаться вперёд, удерживаемый в вертикальном положении только крепкими плечами друзей.... Да, гномы драконам противоположны почти во всём. Почти. Вот только суть у них, увы, общая. А, впрочем, может, и не только суть?