Текст книги "Белое пятно истории (СИ)"

Автор книги: Виктор Молчанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

 

   Муррр был богом Третьего оврага. Да, да, именно Третьего, хотя тот и был вторым, если считать от деревушки в сторону восточных гор. Он так и назывался – Третий овраг. А вообще их было четыре: ближний, называемый Свальным, второй – Джуйсов, третий по счёту, но не по названию – Серебристый и, собственно говоря – Третий. А Муррр был его богом. В других оврагах своих богов не было, а вот Третьему подфартило – какой-то взбалмошный неврастеник в момент, когда его сознание было в изменённом состоянии, грохнулся в Третьем на колени и заорал благим голосом, – «О, да снизойдёт на нас милость здешнего бога!» Или что-то подобное, если перевести замысловатые словесные пируэты взывающего на человеческий язык. Так появился Муррр. Богам порой и меньшего достаточно, чтобы родиться. Впрочем, что-то мы не о том.

   Первые несколько минут Муррра не звали никак. Кто ж его звать-то будет в песчаном овраге, если единственный, кому стрельнуло в заднем месте в неурочный час к нему обратиться, валялся лицом, так сказать, в кусте чертополоха, даже не замечая, насколько сиё мило и приятно. Муррр, тогда ещё не называемый никак, оттащил его в сторонку и тут-то и услышал то, что с той поры и пристало к нему, как имя. Голосил одинокий ободранный кошак, закапывающий на чёрный день протухший хвост от какой-то костлявой рыбины на вверенной новорожденному богу территории.

  – Мурррмяя-а-а-а-а-а!!!!!

   Звуки разносились по округе. Разносились громко и отнюдь не музыкально. Но новорожденному богу это было самое то. Он получил имя. Имя звучное, но отнюдь не тривиальное в произношении, отчего оно тут же и было сокращено до заштатного «Муррр». Как-то так поудобистей выходило.

   Плацдарм, доставшийся новорожденному, изяществом, так сказать, не отличался. Конечно, всё было не так погано, как в Свальном, который походил более на выгребную яму, нежели на пристанище для бога, но всё же. Тут не было ни ручья, как в Серебристом, ни шинка, как в Джуйсовом. Песок и...песок. И тот отнюдь не сахарный. Правда, Родину выбирать не принято, а оттого Муррр сперва был доволен и этим. Тем более, что неотложных дел богу хватало даже тут – то курицу отвести к хозяину, то крысами угостить полосатого, давшего, как-никак, имя богу, то позаботиться о полыни и чертополохе, которые росли на склонах, дабы последние не смели осыпаться по пятницам, понедельникам и всем остальным дням недели.

   Всё было бы расчудесненько, кабы не война. Война пришла внезапно, когда её никто не ждал, да и не знал, что такое чудное действо вообще бывает на белом свете. Нет, дрались и в Третьем иногда. Но это были либо те же всепроникающие кошаки, либо человечья ребятня, мало отличная повадками от последних, либо случайные голодранцы, забрёдшие сюда в состоянии подпития из Джуйсового. Впрочем, с них и спрос невелик. Те же пацаны, только калибром покрупнее. А тут – нечто иное. И палатки и горнист с рожком на цепочке и седой сержант с усищами под широкополой шляпой. Даже ружьеца пыхали каждые несколько минут, когда розовощекие новобранцы с соседних хуторов изничтожали излишки посуды, принесённые с собой в качестве мишеней. Учения, видите ли, у них. Стрельбы.

   А Муррр как раз спал. Разбудили его они своей войною. Вот и ринулся он к тому, кто орал громче всех, дабы определиться, что же случилось срочного и что предпринять раз оно уже случилось. Седоусый, к которому Муррр пристал по дурочке, даже разбираться не стал, как зовут, да сколько лет, даже смотреть на него не стал из под своей самбрерины. Дал карабин, положил на песок и указал, куда жать. Добровольцев из местных любят везде. В потерях-то этот народец, коли что, можно не учитывать, а противник ведь не в курсе, кто тут монету зашибает, а кто так, погулять вышел.

   Муррр выстрелил. А как было не выстрелить? А потом взглядом раздолбил кувшин на склоне. Прямо на черепки, на осколочки мелкие. Ведь именно того и добивался седоусый. А раз хочет, что ему, жалко что ли?

   – Да ты снайпер, паря! – только и сказал сержант, почесав за ухом, и велел Мурру до утра более не стрелять, дабы хоть несколько патронов оставить для врагов. Зачем врагам патроны и что те с ними делать будут, Муррр представлял плохо. Наверное, принято так у них. Сперва синие бьют посуду, потом красные, а потом вместе пьют из того, что осталось. Могём стрелять, а могём и не стрелять. Всё равно интересно. Это вам не крыс ловить, а военных действиях участвовать.

   Ночью Муррр подправил на вверенном ему судьбой участке склоны и проложил тропу в дальний конец, которую отряд синих и обнаружил, как только первые вороны занялись утренним карканьем над Свальным.

   – Они там, – указал сержант и, построив своих людей в неровный прямоугольник, брызгая слюной, велел им двигаться по тропе. Они и вправду были там. Люди в красных мундирах. Муррр их помнил. Помнил, ибо видел, как ещё намедни, тем утром, они затащились в Джуйсов овраг. А, затащившись, нашли там шинок. Это он догадался, ибо догадаться было проще, нежели два пальца обслюнить, хотя бы по исходящему от красных запаху. Потому-то синие совершенно безбоязненно и стреляли весь день. Красномундирчатым было не до них. Красные боролись с красным. Боролись и, судя по всему, победили. Иначе навряд ли бы кто встретил туманным утром в Третьем хоть одну чужую морду. Но, победителей не судят. Когда лица в один цвет с цветом мундиров, лёгкое покачивание из стороны в сторону можно отнести за счет нестандартного вида передвижения, целью которого является исключительно дезориентировка противника.

  – Вперёд!!! Урррра!!! – заорал сержант синих и бросился на обозначенные красным объекты, задрав шашку выше широкополой шляпы.

  – Урра! Муррра! – завопили и остальные. Муррр тоже завопил, ибо своё имя вопить всегда приятнее. Почитатели не на каждом углу не валяются.

   Первых противников Муррр попросту не заметил. Бог проскочил мимо. Ему ж никто не говорил, что нужно тыкать в них железякой на палке, что сержант её не просто так всучил поутру Муррру, сказав, что такой...э... экземпляр, как тот, что перед ним, сам поймёт, с какой стороны держать вверенное страной оружие. Вот Муррр и опростоволосился. Проскочил цель, увлёкшись громом собственного имени. Вытянувшиеся лица врагов были непередаваемы. То, что не только их пули, но даже их штыки не берут одного из врагов, не укладывалось в их не слишком-то трезвые головы. Это было уже черезчур. Некоторые даже принялись щипать друг друга, чтобы проснуться. Только сиё помогало мало. Растерявшиеся бойцы стали трупами, потому, что на войне, как на войне. Теряться нельзя. Если не ты их, то они тебя. Впрочем, синие тоже несли потери, не без этого. Пули дуры, это сквозь Муррра им пролетать одно удовольствие, а в других бойцах они имеют обыкновение застревать. И не всегда эти застревания благоприятно воздействуют на сомочувствие мишени. Точнее – всегда неблагоприятно. Красные падали, синие падали, сержант орал, горнист играл ноты на своём рожке. Детина с разукрашенной простынёй на стоеросовой жердине, отмахивался ей от краснопузых, словно корова от мух. Те скользили по песчаным склонам и падали лицами в самые неподходящие для этого места. Словом – весело и сумбурно. Муррр даже загляделся на сиё батальное действо. А, заглядевшись, уложил прикладом вверенного оружия парочку сражающихся на землю. Чтобы не мешали. Синего и красно. Для симметрии. А потом, сообразя, что, возможно, переборщил, принялся их откачивать. Обоих сразу. Дунул воздухом в нос, пощекотал пятки, похлопал по щёкам, попинал по... тому, что ближе лежало, пристально посмотрел в глаза, отделив их вместе с головами от всего остального. Результат оказался плачевным. Не всё доступно и богу, а жизнь, она ведь, штука такая, что взять её легче, чем дать. Хотя...

   И Муррру в голову пришло это «Хотя». Лучше бы оно не приходило, честное слово. Если вернуть свою искру жертвам было нельзя, так и списал бы их юный бог на военные потери, ведь не один их товарищ уже валялся рядом в весьма причудливой позе, далёкой от совершенства. Так ведь нет! Пара тушканчиков – это было то, что было под рукой. И это было то, чем воспользовался Муррр, дабы починить сломанные им объекты. Искра жизни животных проскользнула по телам невинно убиенных и...

   Вы видели скачущих, словно мелкие грызуны зомби? Нет? И не советую. Те, кто видел, покидали Третий овраг куда быстрее, нежели входили в него. Оно и не мудрено. Скачут по тропинке рядышком два солдата, принадлежащих к противоборствующим сторонам, ручки сложенные на груди, придерживают головы, улыбающиеся улыбками младенцев. Доскачут до бивака, развернуться – и обратно. И, хоть коли, хоть руби, продолжают своё дело, словно заведённые.

   Вот вам и Третий овраг, вот вам и война. А были ведь боевые отряды. Были. А вернулась к своим кучка заик в испачканных отнюдь не глиной штанах. И вещали нечто настолько невнятное, что командование предпочло тут же забыть для ясности всё случившееся, переписать хроники и распределить неудачников по наиболее удалённым гарнизонам, а то и вовсе списать в расход, как материал, исчерпавший себя в боевых действиях. Да и, что самое смешное, все, кто был выслан позднее в Третий овраг, где якобы и происходила, по словам оставшихся в живых, стычка, доносили, что ни малейших следов побоища там ими обнаружено не было. Вот оно как.

   А тяжелее всего было Муррру. Ведь это ему пришлось всю ночь горбатиться и, не разгибая спины, приводить свою территорию в первозданный вид. Закапывать и подвергать наибыстрейшему разложению останки тел и следы лагеря одной из сторон. Но к первому карканью вороны над Свальным он уложился! Вымотанный, грязный, почти без магического потенциала. И проклинающий своим скудным лексиконом все войны, как таковые и в особенности ту, после которой ему надобно было наводить генеральную уборку.

   Что говорить – трудно быть богом.

   Муррр был богом Третьего оврага. Да, да, именно Третьего, хотя тот и был вторым, если считать от деревушки в сторону восточных гор. Он так и назывался – Третий овраг. А вообще их было четыре: ближний, называемый Свальным, второй – Джуйсов, третий по счёту, но не по названию – Серебристый и, собственно говоря – Третий. А Муррр был его богом. В других оврагах своих богов не было, а вот Третьему подфартило – какой-то взбалмошный неврастеник в момент, когда его сознание было в изменённом состоянии, грохнулся в Третьем на колени и заорал благим голосом, – «О, да снизойдёт на нас милость здешнего бога!» Или что-то подобное, если перевести замысловатые словесные пируэты взывающего на человеческий язык. Так появился Муррр. Богам порой и меньшего достаточно, чтобы родиться. Впрочем, что-то мы не о том.

   Первые несколько минут Муррра не звали никак. Кто ж его звать-то будет в песчаном овраге, если единственный, кому стрельнуло в заднем месте в неурочный час к нему обратиться, валялся лицом, так сказать, в кусте чертополоха, даже не замечая, насколько сиё мило и приятно. Муррр, тогда ещё не называемый никак, оттащил его в сторонку и тут-то и услышал то, что с той поры и пристало к нему, как имя. Голосил одинокий ободранный кошак, закапывающий на чёрный день протухший хвост от какой-то костлявой рыбины на вверенной новорожденному богу территории.

  – Мурррмяя-а-а-а-а-а!!!!!

   Звуки разносились по округе. Разносились громко и отнюдь не музыкально. Но новорожденному богу это было самое то. Он получил имя. Имя звучное, но отнюдь не тривиальное в произношении, отчего оно тут же и было сокращено до заштатного «Муррр». Как-то так поудобистей выходило.

   Плацдарм, доставшийся новорожденному, изяществом, так сказать, не отличался. Конечно, всё было не так погано, как в Свальном, который походил более на выгребную яму, нежели на пристанище для бога, но всё же. Тут не было ни ручья, как в Серебристом, ни шинка, как в Джуйсовом. Песок и...песок. И тот отнюдь не сахарный. Правда, Родину выбирать не принято, а оттого Муррр сперва был доволен и этим. Тем более, что неотложных дел богу хватало даже тут – то курицу отвести к хозяину, то крысами угостить полосатого, давшего, как-никак, имя богу, то позаботиться о полыни и чертополохе, которые росли на склонах, дабы последние не смели осыпаться по пятницам, понедельникам и всем остальным дням недели.

   Всё было бы расчудесненько, кабы не война. Война пришла внезапно, когда её никто не ждал, да и не знал, что такое чудное действо вообще бывает на белом свете. Нет, дрались и в Третьем иногда. Но это были либо те же всепроникающие кошаки, либо человечья ребятня, мало отличная повадками от последних, либо случайные голодранцы, забрёдшие сюда в состоянии подпития из Джуйсового. Впрочем, с них и спрос невелик. Те же пацаны, только калибром покрупнее. А тут – нечто иное. И палатки и горнист с рожком на цепочке и седой сержант с усищами под широкополой шляпой. Даже ружьеца пыхали каждые несколько минут, когда розовощекие новобранцы с соседних хуторов изничтожали излишки посуды, принесённые с собой в качестве мишеней. Учения, видите ли, у них. Стрельбы.

   А Муррр как раз спал. Разбудили его они своей войною. Вот и ринулся он к тому, кто орал громче всех, дабы определиться, что же случилось срочного и что предпринять раз оно уже случилось. Седоусый, к которому Муррр пристал по дурочке, даже разбираться не стал, как зовут, да сколько лет, даже смотреть на него не стал из под своей самбрерины. Дал карабин, положил на песок и указал, куда жать. Добровольцев из местных любят везде. В потерях-то этот народец, коли что, можно не учитывать, а противник ведь не в курсе, кто тут монету зашибает, а кто так, погулять вышел.

   Муррр выстрелил. А как было не выстрелить? А потом взглядом раздолбил кувшин на склоне. Прямо на черепки, на осколочки мелкие. Ведь именно того и добивался седоусый. А раз хочет, что ему, жалко что ли?

   – Да ты снайпер, паря! – только и сказал сержант, почесав за ухом, и велел Мурру до утра более не стрелять, дабы хоть несколько патронов оставить для врагов. Зачем врагам патроны и что те с ними делать будут, Муррр представлял плохо. Наверное, принято так у них. Сперва синие бьют посуду, потом красные, а потом вместе пьют из того, что осталось. Могём стрелять, а могём и не стрелять. Всё равно интересно. Это вам не крыс ловить, а военных действиях участвовать.

   Ночью Муррр подправил на вверенном ему судьбой участке склоны и проложил тропу в дальний конец, которую отряд синих и обнаружил, как только первые вороны занялись утренним карканьем над Свальным.

   – Они там, – указал сержант и, построив своих людей в неровный прямоугольник, брызгая слюной, велел им двигаться по тропе. Они и вправду были там. Люди в красных мундирах. Муррр их помнил. Помнил, ибо видел, как ещё намедни, тем утром, они затащились в Джуйсов овраг. А, затащившись, нашли там шинок. Это он догадался, ибо догадаться было проще, нежели два пальца обслюнить, хотя бы по исходящему от красных запаху. Потому-то синие совершенно безбоязненно и стреляли весь день. Красномундирчатым было не до них. Красные боролись с красным. Боролись и, судя по всему, победили. Иначе навряд ли бы кто встретил туманным утром в Третьем хоть одну чужую морду. Но, победителей не судят. Когда лица в один цвет с цветом мундиров, лёгкое покачивание из стороны в сторону можно отнести за счет нестандартного вида передвижения, целью которого является исключительно дезориентировка противника.

  – Вперёд!!! Урррра!!! – заорал сержант синих и бросился на обозначенные красным объекты, задрав шашку выше широкополой шляпы.

  – Урра! Муррра! – завопили и остальные. Муррр тоже завопил, ибо своё имя вопить всегда приятнее. Почитатели не на каждом углу не валяются.

   Первых противников Муррр попросту не заметил. Бог проскочил мимо. Ему ж никто не говорил, что нужно тыкать в них железякой на палке, что сержант её не просто так всучил поутру Муррру, сказав, что такой...э... экземпляр, как тот, что перед ним, сам поймёт, с какой стороны держать вверенное страной оружие. Вот Муррр и опростоволосился. Проскочил цель, увлёкшись громом собственного имени. Вытянувшиеся лица врагов были непередаваемы. То, что не только их пули, но даже их штыки не берут одного из врагов, не укладывалось в их не слишком-то трезвые головы. Это было уже черезчур. Некоторые даже принялись щипать друг друга, чтобы проснуться. Только сиё помогало мало. Растерявшиеся бойцы стали трупами, потому, что на войне, как на войне. Теряться нельзя. Если не ты их, то они тебя. Впрочем, синие тоже несли потери, не без этого. Пули дуры, это сквозь Муррра им пролетать одно удовольствие, а в других бойцах они имеют обыкновение застревать. И не всегда эти застревания благоприятно воздействуют на сомочувствие мишени. Точнее – всегда неблагоприятно. Красные падали, синие падали, сержант орал, горнист играл ноты на своём рожке. Детина с разукрашенной простынёй на стоеросовой жердине, отмахивался ей от краснопузых, словно корова от мух. Те скользили по песчаным склонам и падали лицами в самые неподходящие для этого места. Словом – весело и сумбурно. Муррр даже загляделся на сиё батальное действо. А, заглядевшись, уложил прикладом вверенного оружия парочку сражающихся на землю. Чтобы не мешали. Синего и красно. Для симметрии. А потом, сообразя, что, возможно, переборщил, принялся их откачивать. Обоих сразу. Дунул воздухом в нос, пощекотал пятки, похлопал по щёкам, попинал по... тому, что ближе лежало, пристально посмотрел в глаза, отделив их вместе с головами от всего остального. Результат оказался плачевным. Не всё доступно и богу, а жизнь, она ведь, штука такая, что взять её легче, чем дать. Хотя...

   И Муррру в голову пришло это «Хотя». Лучше бы оно не приходило, честное слово. Если вернуть свою искру жертвам было нельзя, так и списал бы их юный бог на военные потери, ведь не один их товарищ уже валялся рядом в весьма причудливой позе, далёкой от совершенства. Так ведь нет! Пара тушканчиков – это было то, что было под рукой. И это было то, чем воспользовался Муррр, дабы починить сломанные им объекты. Искра жизни животных проскользнула по телам невинно убиенных и...

   Вы видели скачущих, словно мелкие грызуны зомби? Нет? И не советую. Те, кто видел, покидали Третий овраг куда быстрее, нежели входили в него. Оно и не мудрено. Скачут по тропинке рядышком два солдата, принадлежащих к противоборствующим сторонам, ручки сложенные на груди, придерживают головы, улыбающиеся улыбками младенцев. Доскачут до бивака, развернуться – и обратно. И, хоть коли, хоть руби, продолжают своё дело, словно заведённые.

   Вот вам и Третий овраг, вот вам и война. А были ведь боевые отряды. Были. А вернулась к своим кучка заик в испачканных отнюдь не глиной штанах. И вещали нечто настолько невнятное, что командование предпочло тут же забыть для ясности всё случившееся, переписать хроники и распределить неудачников по наиболее удалённым гарнизонам, а то и вовсе списать в расход, как материал, исчерпавший себя в боевых действиях. Да и, что самое смешное, все, кто был выслан позднее в Третий овраг, где якобы и происходила, по словам оставшихся в живых, стычка, доносили, что ни малейших следов побоища там ими обнаружено не было. Вот оно как.

   А тяжелее всего было Муррру. Ведь это ему пришлось всю ночь горбатиться и, не разгибая спины, приводить свою территорию в первозданный вид. Закапывать и подвергать наибыстрейшему разложению останки тел и следы лагеря одной из сторон. Но к первому карканью вороны над Свальным он уложился! Вымотанный, грязный, почти без магического потенциала. И проклинающий своим скудным лексиконом все войны, как таковые и в особенности ту, после которой ему надобно было наводить генеральную уборку.

   Что говорить – трудно быть богом.