Текст книги "Истории из России через двести лет"

Автор книги: Виктор Яиков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Ему это опостылело. Надоело засиживаться на кухне до трёх утра, урывая свободное время после официальных приемов. Самое ценное – время работы над проблемой всей его жизни. Идея «фикс», занимавшая его нутро целиком. Будучи винтиком изнутри большого государственного механизма распределения финансовых потоков, он видел бардак, творящийся повсеместно. Экономика мира бьется в предсмертных конвульсиях. Григорьев искал для нее лекарство. Он видел выход из мирового кризиса – весьма радикальный и оттого неприемлемый в министерстве выход.

Самое лёгкое решение – война. Ее приход желали приблизить корифеи капиталистического мира. Транскорпорации видели через кровопролитие, рынок оружия и контрафакта выход из затянувшейся стагнации рынка. Необходимо перетрясти доску игры, скинуть с нее старые фигуры, лишние отсеять.

Но что значит подобная игра с падением фигур в нашем озлобленном мире? Их действия ходили на грани срыва. Как заниматься любовью без резинки? Чувствуешь, что сейчас грянет, польётся, но продолжаешь фрикционные действия, ждёшь, когда разразится крик и стон. Так ждали войну корпорации. Они имели эту планету, вожделели ее судорог. Отчего-то не получалось. Чувство страсти на конце будоражило мышцы, заставляло мир двигаться. Оргазма не получалось. Мир боялся. Этот страх сдерживал извержение.

Григорьев знал, как обойти военное решение проблемы. Он видел тонкий и хитрый коридор, что выводил из лабиринта минойского минотавра – чудовища с головой тельца, золотого тельца.

Лекарство от всех болезней человечества лежало у него под носом! Вернее, нависало над головами всех людей планеты. Решение, способное спасти цивилизацию потребления, находилось в космосе. Звезды? Бескрайний рынок бесконечного пространства? Нет! Совместная деятельность всех экономик мира по освоению межзвездного пространства.

Хватит делить этот замученный кусочек земли! Григорьев кричал: «Люди, создайте надстройку над мышлением, взгляните дальше своих правительств!». Надстройку, с площадки которой оттолкнется человек и начнет свою деятельность в других мирах. Человек был создан для полета, далекого полета, уводящего с этой тесной земли. Как ребенок, он зачат и развивается в утробе матери. В отмерянный природой срок дитё покинет материнское лоно. Так человечество должно освободить землю. Два близнеца борются в животе матери за право первым выйти в мир. Представитель цивилизации глуп, делает всё наоборот. Эмбрионы его дерутся за право остаться в матери, но она более не способна носить их, питать своими соками.

Она должна отдохнуть, чтобы произвести ещё жизнь.

Поглаживая кота на коленках, Григорьев строчил расчеты новых финансовых потоков. Он создавал правило иного оборота ценностей человека.

«О чем ты там пишешь, человек?» – мурлыкал кот.

– Сейчас! – напряженно шепнул Александр и, записав предложение до точки, отложил шариковую ручку. Поднял тетрадку с каракулями поближе к глазам и задекламировал:

«Рынок земли переполнен, но корпорациям необходимо куда-то поставлять свои товары. Оттого возникли санкционные войны, что не утихают по планете десятки лет…»

Хитрый план кота сработал – человек принялся приятно бубнить. В таком режиме он не помешает хорошенько вычесать языком пышную рыжую шерсть.

«Наша цивилизация нуждается в присутствии блокиратора экономического мышления человека!» – заключил Григорьев полночи спустя и посмотрел на единственного участника лекции с выжиданием оценочного мнения.

«Что ты мне это рассказываешь? – удивился кот. – Это как-то повлияет на уровень налитого в мою миску молока?».

Кипящий чайник и утренние новости.

Под хруст бутербродов старик любил слушать забавные истории о наводнениях в одном полушарии и лесных пожарах в другом. Происходящее искусственно. Катаклизмов можно избежать, если правители мира сего включат голову. Мировой экономике, этому милому тигренку, выросшему в огромного монстра, требовался хороший дрессировщик. Нельзя было Бенджамину пускать все на самотек.

– Срочные новости! – Григорьев прибавил звук, прочитав на экране «Заложник Марса».

Как по-скотски звучало! Заложник Марса? Ещё бы написали «Марс атакует».

– Капитан Татаринов – заложник коррупции и жадности руководителей космической программы! – крикнул в экран сердитый доктор.

«Наши вчерашние партнёры показали свое истинное лицо. В минуту опасности для гражданина России, человека с Земли, стервятники из госдепа отказались содействовать «КосмосРосу» в спасении капитана Татаринова…»

– Так-так, интересно, – старик добавил ещё звук.

Когда запускали колониальные программы, Григорьев разработал план экономического взаимодействия для НАСА, европейского космического агентства и «КосмосРоса». Он видел освоение Марса международным – потомком программы «Мир», международной космической станции. Но разыгравшиеся санкционные войны на рынках планеты ввели свои коррективы. Китайцы вовсе отказались от Марса, сказав, что более никого не пустят на Венеру (об этом поговорим как-нибудь потом). Каждый работал самостоятельно.

Усложнилась ситуация с очередным витком санкций. Всем налоговым агентам США отныне запрещено что-либо продавать или покупать у России. В ответ отечественный МИД озвучил запрет на экспорт российского хамама на Запад. Да уж, укусили так укусили…

«…Агентство по контролю банков напомнило директору компании, построившей на Марсе колонию для Space X, о последствиях совершения сделок, осуществляемых совместно с «КосмосРосом». После этого заявления был расторгнут контракт на поставку воздуха и пищевых добавок от станции «Новый Свет» на «Восток-Марс». В связи с данными обстоятельствами, находящихся в распоряжении капитана ВКС Ивана Татаринова запасов жизненно необходимых веществ хватит…» – Григорьев переключил телеканал.

На экране появился эксперт с тройным подбородком. Помахав в кадр кулаком, он говорил сложные высокопарные слова, а в финале монолога назвал бывших партнёров «жадинами-говядинами».

Александр вспомнил, где видел этого господина ранее. При расчете суточной потребности питания космонавтов, на предлагаемые Минздравом двести грамм говядины в день, эксперт стучал кулаком по столу, крича: «Граммы превращаются в килограммы!». «КосмосРосу» невыгодно вести на Марс телят и там растить. В конечном итоге мясо заменили концентратом на сое.

«Мы сделали все, что могли, – разводил по экрану руками высокий усатый господин с серебристой сединой вокруг пролысины, – …госдеп наложил вето на закупку Белоруссией партии пайков для транспортировки на Марс».

Помощи ждать не от куда.

– Пап, что у тебя происходит? – Лохматые волосы качались волнами по беспокойному утру. – Рань какая, а у тебя телевизор кричит на весь дом!

– Ой, прости, разбудил… – доктор спешно нажал на кнопку беззвучного режима. – Татаринов там, видите ли, в «заложниках».

Катерина что-то буркнула и скрылась в уборной.

Продолжая ворчать на экранных экспертов, Григорьев принялся готовить завтрак. С недавних пор в его доме появилось ежеутреннее молоко от соседской коровы. Для будущего малыша мамке необходимо запасаться кальцием и минералами. Сготовил овсяную кашу и нарезал бутербродов. Вовремя, как раз беременная особа вернулась на кухню.

– Ты давно не можешь повлиять на Марс, пап! – Катя подошла к телевизору, вытянулась на носочки, достала до кнопки включения подвешенного к потолку экрана. Говорящие головы погасли.

– Отдохни и дай другим поспать с утра!

– Поспать, – буркнул старик. – Они проспали мечту человечества. Проспали в мыслях о собственном обогащении.

«Мяу!» – потерся Чуб о ногу доктора.

Григорьев достал пакетик с кормом, оторвал кончик, испачкав пальцы, соус нежного филе из отходов для животных потек по рукам.

«Ох, Чубайс, морока одна с тобой!»

Дочка не интересовалась проблемами космоса. Ей просто нравилось осознавать, что ее отец способен мыслить. А в правильном ли направлении текут его мысли – второй вопрос. Не маразм, и радует.

Прошло еще пару дней молчаливых хлопот на земле и долгих, тягостных голодных дней на Марсе.

В то предрассветное утро Катерина застала отца работающим над рукописью. Дверь в кабинет, как всегда была полуоткрыта. Присела на его колени, как когда-то в детстве.

– Ты пытаешься спасти Татаринова?

– Да.

– И чем ты его хочешь накормить?

– Словами, – обреченно вздохнул Александр Родионович. – Пока только словами.

– Чем питаются миллионы китайцев на Венере?

– Крысами. Очень милые грызуны, весьма репродуктивны, – Григорьев с ужасом посмотрел на часы. Погрузившись в расчеты, он не заметил лучей восходящего солнца в окне. – Ты знала, что две крысиные особи без вмешательства и помех окружающей среды способны через восемнадцать месяцев расположиться до прайда в миллион особей?

– Им нужно что-то для этого есть!

– Да. Нужно. Смесь органики и воды. Органику синтезируют прямо из воздуха. Если Китай продолжит такими темпами, небо над Венерой просияет лет через сто, а то и быстрее. Крысы с тараканами способны построить новую экосистему.

– И ты утверждаешь, что в такой системе не нужны деньги?

– Деньги в том представлении, которые есть у человечества сейчас, – это атавизм, как правительство. Если углубиться в суть вопроса, выясним, как правительство обеспечивают существование наших денег.

– Тогда что предлагаешь вместо них?

– Меновой механизм необходим. Я не коммунист и не против денег. Я против их значимости! Тут, – Григорьев ткнул пальцем в рукописи на столе, – расписана новая экономическая модель. Ещё не придумал название меновой единицы. Главное не в том. Мы построим мир, не опирающийся на необходимость денег. В таком мире отсутствуют санкционные войны держателей рынка. Каковы функции денег? Средства обмена, меры, общего эквивалента. Но самое главное – их легитимная эмиссия. Осуществляя независимую эмиссию обменных средств исходя из потребности, мы сможем развязать руки сами себе. Мы должны изменить правила игры…

Доктор принялся за длительный монолог о ценностях нового мира, а Катерина вспомнила, за коей надобностью поднялась из своей теплой постельки в пять утра.

– Вместо тех денег, к которым мы привыкли, я предлагаю ввести криптовалюту. Ее эмиссия децентрализована и неподконтрольна любому правителю мира. Так мы избежим санкционных войн и распрей в космосе.

– Что уж точно нужно изменить, – прервала лекцию дочка, – так это время твоих посиделок в кабинете. Спать нужно в правильном режиме.

Девушка поцеловала старичка в щечку и вышла из кабинета.

«Она права», – Александр Родионович сложил бумаги, поднял аккуратную стопочку на полку среди прочих записок и чертежей, замер. Рассветный луч погладил детский рисунок в рамочке у стенки книжного шкафа. Неуклюжая фигурка человечка собирала цветы под огромным, упирающимся в край бумажного листа, деревом. Неровное солнце желтым карандашом испускало прямые линии из угла рисунка. Много лет назад, когда Катя пошла в первый класс, Александр Родионович обнаружил этот рисунок на обороте важного отчета в «КосмосРос». Сам теперь удивляется, как тогда не накричал на ребенка. Позвонил начальству, предупредил о возможной просрочке отчетности за квартал и поехал в канцелярский магазин за этой фоторамкой и новым альбомом для рисования.

Детский рисунок на множество лет потерялся среди кочующих из кабинета в кабинет бумаг. А вместе с ним, среди документов потерялась личная жизнь доктора. Ассимилировалась с цифрами. Естественно, жене такой подход к семье не нравился. Новому кавалеру не пришлось долго уговаривать. Дочки… У них своя жизнь. Если бы не военная командировка Катиного мужа, не вспомнили бы об отце-отшельнике, юродивом от науки.

Александр достал рамочку с рисунком, протер пыль и установил на опустевшем столе.

2.

«Сократить вдвое! – спародировал капитан Татаринов, прикрасив резким эпитетом в адрес высказавшегося министра. – Ремешки на брюках, вам надо сократить».

Он посмотрел на датчик давления. Баланс кислорода в отсеке поддерживался меньше положенного уровня. Капитан не доложил о том Управлению полетов. Запрещено снижать концентрацию кислорода в целях экономии. Увеличенное соотношение избыточествующего углекислого газа пришлось изолировать в специальные ёмкости. За время экспедиции «лишнего» газа накопилось с тяжеленный баллон. Что поселенцем задумано сделать с таковым запасом, в Управлении не догадывались.

Сохраняя жизненно необходимый воздух, Татаринов уменьшил концентрацию газа в пространстве жилого модуля. Не категорично, примерно таким разреженным воздухом дышат альпинисты на самом верху Эльбруса.

Иван посмотрел в иллюминатор. На дальнем поле, обозначенном границей охраняемой территории, поднялся невысокий столбик дыма.

– Эх, опять.

Он не хотел лишний раз выходить на открытую поверхность. Для этого надо долго и муторно надевать скафандр, плестись пару километров до периметра огражденной зоны, а самое главное, тратить запасы кислорода в наплечных рюкзаках. На них он планировал пожить последние тридцать шесть часов, когда закончится кислород на жилом корпусе. Что ж, придется оставить на смерть не «один патрон», а двадцать девять кислородо-часов.

Предусмотрительной мыслью инженеров, датчик концентрации воздуха в выпускном тамбуре не синхронизирован с центральным блоком управления жилого модуля. Таким образом, в случае ошибки на главном компьютере, через входную дверь не спустился весь воздух. Получался некий независимый страж. В обстоятельствах голодомора Ивана, подобный независимый атмосферный эксперт играл злую шутку. При каждом выходе из жилого модуля он кричал красной лампочкой, рапортуя на сервер о нехватке в комнатах давления воздуха, подразумевая где-то утечку.

«Успокойся, Красная ты Шапочка! – Ваня привычно стукнул по обмотанной стальной решеткой красной лампочке над головой. – Не утек твой воздух, вон стоит, настаивается».

Будто сказав что-то лишнее, Иван прикрыл рот рукой, но получилось по-детски глупо. Фольгированная варежка погладила прозрачное забрало шлема скафандра.

На горизонте вновь поднялся столб дыма.

– Не бухти, дура, иду уже!

Учуяв человека, туманное нечто сверкнуло издали отраженным бликом солнца.

До перехода на режим «голодомора» для поселенцев бал назначен распорядок работ и целей. По графику дневных занятий: расчистка от крупных камней участка перед модулем, выравнивание плоскости будущего участка застройки. Поле от модуля до ограждения предназначалось для закладки фундаментов новых зданий расширяющегося поселения. По какой надобности пятикилометровому периметру поставили забор из сетки рабицы, столбиками отделив равные рядки, неизвестно ему, первому жителю «Марс-Восточный».

Соседние поселения людей далеко, а все транспортные средства планеты оборудованы системой координат. Автоматика не позволит пересечь заранее обговорённую границу на Марсе государства Российского. Если недобрый гость решит нарушить таковую, сетка рабица не станет в этих звездных войнах непреодолимым сдерживающим препятствием.

С марсианским транспортом Татаринова возникли проблемы. Помочь решить их мог груз с разбившегося челнока. Пешком до ближайшего поселения идти больше, чем есть запаса кислорода в рюкзаках. Да и какой смысл просить подаяния от «жадин-говядин»? Нет. Помирать будет на родной земле. Вернее, назначенной родной, в пределах этого заборчика.

Пешком до границы, мимо унылого пейзажа будущих детских песочниц. Дорога до главных ворот поселка пройдет не тем маршрутом, каким следовал Татаринов. Намного восточнее, пролегая вдоль меридианы солнечного луча в полдень. Гости с соседнего поселения никак не запомнят их положение. И приходится Ивану ходить к злополучной точке марсианского «Бермудского треугольника», где произошла несостыковка координатных карт роботов.

В металлическую сетку упёрся здоровенный марсоход, размером с корову. Огромную красную корову. Помыв этого марсианского обитателя, можно наскрести до первоначального заводского серебристого цвета. Археология чистоты помогает заново взглянуть на роботов, вечно замызганных поднимающимися планетными бурями. Путешествуя по пыли и камням, консервные банки на колесиках покрылись красным панцирем, как древние крабы тиной. Твердой противной тиной, скрывающей истинный блеск инженерной мысли.

Шестиколесный робот увидел приближающегося человека, забуксовал задней парой, нивелируя в противодействие передней опорой. Подал радостный сигнал очередным столбиком взмывшего марсианского грунта.

– Да стой ты, дурная! Вижу тебя, вижу! Не пыли!

Ваня, зажмурившись, кашлянул от летевшего в забрало сора. Складывалось ощущение сыпи в глазах, будто нет на нем скафандра. Это дело привычки, как и подсознательно проявившийся кашель от пыли, так и не преодолевший остекление шлема.

Подобные гости были не редкостью для Ивана. Обитавшие в десяти милях отсюда роботы из поселения Европейского космического агентства, периодически заскакивали к Татаринову за помощью.

– Когда ж вы научитесь подъезжать к калитке? – капитан достал из рюкзака кусачки и принялся проделывать в заборе дыру. Обходить до ближайших ворот ещё полкилометра не было ни сил, ни ресурсов.

Роботы не чувствовали привязанности к человеку. Звать Ваньку, игриво виляя хвостиком, их научила нужда.

Пробегающая по марсианским полям песчаная буря застилала непроглядной пеленой солнечные батареи марсоходов. Много таковых полегло на просторах красной планеты прежде, чем искусственный разум додумался на последних минутах жизни ехать к одинокому человеку за ограждением.

Ваня бережно протирал их «солнечные лёгкие» от грязи и пыли, выстукивал из складок колес застрявшие камушки. Издали могло показаться, как фермер дружелюбно расчёсывает спинку игриво принесшему палочку песику.

– Ну что, Маш, лучше стало?

Робот-марсоход «Святая Мария» в благодарность кивал торчащей на корпусе камерой. Ваня привычно постучал три раза по корпусу соседки.

Гарцуя по камням пустынной планеты, Маша мчалась на свою базу.

«Вроде умные машины, а друг друга попросить почистить пёрышки не догадываются», – пожал плечами Иван.

Он перелез в дыру на родину и замотал проволокой образовавшуюся брешь.

– Капитан Татаринов, капитан Татаринов! – командный пункт пытался связаться по рации с обитателем Марса. Граница Российской территории огорожена заборчиком не с проста. Это черта досягаемости радиостанции жилого модуля. Выходит, последние минут десять командование терялось в догадках: на каком суку вздернулся Ванька?

– Слушаю, центр!

– Слава Копернику, Иван! Где Вы, не в модуле? Мы запретили активные движения!

– Солнце высоко, надо картофель сажать. На поле вышел.

– Я рад, что присутствие духа не покидает Вас, Иван Леонидович! – прохрипело радио в ответ. – Как прибудете на станцию, свяжитесь с нами. У нас появился план вашего спасения.

3.

Бессонная ночь вылилась в сладкую дремоту до полудня. Находящийся на заслуженной пенсии доктор Григорьев мог позволить себе такую роскошь, тем более что вечно снующая в туалет дочка своевременно подкидывает дрова в печку. Трубы теплые, а значит, торопиться некуда, запас топлива вчера он натаскал солидный.

Заставил подняться с постели заурчавший живот. Непривычно пропустив завтрак, организм требовал чем-то подкрепиться.

В самый неподходящий момент утреннего похода в уборную зазвонил телефон. Громким противным постукиванием о металлический звонок он нарушил сложившийся спокойный ритм жизни Кочубеевца. Кот удивлённо поднял морду в сторону издающего звук древнего механизма.

Александр не мог вспомнить, когда слышал эти трели в последний раз. Он более привык обходиться мессенджерами на компьютере. А кроме дочки (ныне присутствующей поблизости) на этот домашний номер звонить попросту некому.

Звонок не прекращался. Это был городской номер, известный очень старым друзьям. Припоминал теперь, что давал эти цифры как контактный в пору выхода на пенсию.

– Меня оставят когда-нибудь в покое? – старик поплелся в коридор.

Кот бестолково перевел взор на Катерину, безмятежно жующую кашу. Еда хозяйки его не сильно привлекла, и он подошел понюхать собственную пустую миску.

– Слушаю! – угловатая телефонная ручка кремового цвета с холодом впилась в ладонь Григорьева.

– Александр Родионович! Как я рад слышать тебя! Боялся, не возьмёшь трубку! – затараторил Валентин. – Как ты поживаешь, как твое здоровье?

– Здравствуй, Валентин! – смутился доктор такому вниманию. Замолк, припоминая, какой сегодня день. Праздник космонавтики? Годовщина построения космодрома или ещё что? В честь чего ему звонят такие люди из государственной корпорации, он не мог взять в толк.

– Александр, дорогой ты мой! – не унимался работник космической отрасли. – Ты смотришь телевизор, слышал о случившемся там?

– Не там, а у Вас. Да, весьма прискорбно! – Григорьев начинал догадываться о цели звонка. Нащупал свободной рукой спинку стула, оперся.

– Ох уж этот Ромашков! Он тут и рвет, и мечет. Ногами топочет…

– Могу себе представить. Знаешь, не удивлен произошедшей ситуации с «заложником». Когда пускаешь пыль в глаза людям, в конечном итоге начинаешь сам верить собственным сказкам. Скажи, к чему были все эти одиозные обещания типа «Луна-32»? «Мы будем первые там», и «На гребне тут»? По факту что? Пареньку расхлёбывать их обещания, а хлебать нечего. Заморите голодом на холодной каменюке в космосе.

– Мы всей душой тут переживаем за Татаринова. Такой образцовый офицер! И такая мучительная смерть.

– Он ещё не умер! – твёрдо отрезал Григорьев. – Он жив, сукины вы дети!

Александр помнил тот момент, когда из сотни претендентов, прошедших медицинский отбор и профпригодность, вывели трёх счастливцев. Одному из них уготовано стать первым россиянином на Марсе. «Газмостстрой» построил на красной планете ему шалашик. По оценкам специалистов, квадратный метр жилья на Марсе обошёлся гражданину России в три миллиарда ен. Выходила квартирка чуть дороже пентхауса на Moscow-Сити.

Кого назначить первым в команде астронавтов, разгорелся жаркий спор. Каждый из великих начальников «КосмосРоса» рвал на себе тельняшку (пошитую в Милане на заказ). В тот спор вмешался Григорьев. Он шлёпнул на стол командного пункта планшет с включенным «тытуб-роликом». На всемирную сеть иностранный агент вещал про очередные разоблачения на стройке тысячелетия – космической колонии «Марс-Восточный». Услышав голос человека (чье имя нельзя произносить), чиновники замолкли. Кто-то тяжело сглотнул и вытер галстуком вспотевший лоб. Меж строк с оффшорными счетами видео-блогер вскользь назвал главного застройщика космических ракет родным дядей одного из претендентов полета на Марс. При этом со счета второго претендента была списана крупная сумма, в точности до цента повторившаяся на счету бабушки первой жены главного куратора по финансам Ромашкова.