Текст книги "Про Шушундру и Шишимору"
Автор книги: Виктор Лунин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
Лунин Виктор
Про Шушундру и Шишимору
Виктор ЛУНИН
Про Шушундру и Шишимору
"Шу-шу-шу" – вроде прошуршал-пролетел еле слышно лист, а это и не лист совсем. Это лесовичок Шушуня прошёл меж деревьями, проверяя, всё ли в порядке в его небольшом хозяйстве, не засыпана ли иглами и листьями тропинка, не мешают ли кому упавшие с деревьев ветки и шишки.
Был Шушуня тихим и добрым. Никого не обижал. Наоборот, каждому помогал, чем мог. Синичке – гнездо поправить, белке – дупло почистить, зайцу – норку высушить. Все лесные жители любили Шушуню и дружили с ним. Казалось бы, живи да радуйся! А Шушуня грустил. А всё потому, что не было у него родственников. То есть были, конечно, но где-то в дальних лесах, куда и не добраться. А ближние леса человек давно вырубил. "Вот бы мне брата или сестру! – сказал однажды Шушуня своему другу ворону. – Не было бы на свете лесовичка счастливее меня!" – "Погоди, не горюй, – ответил ему ворон. – Жизнь твоя долгая. Глядишь, кто-нибудь из твоей родни и доберётся до наших мест".
И верно, ворон словно в воду глядел. Не прошло и года, как в их лесу объявилась Шишимора, Шушунина троюродная тётка. Ах, как обрадовался Шушуня! Пир для неё устроил. И все звери и птицы, друзья Шушуни, славили Шишимору, дарили ей подарки и наперебой предлагали в их лесу остаться.
– А я и не собираюсь от вас никуда уходить, – ответила им Шишимора. – Уж больно здесь у вас хорошо! Но знайте, сама я – бабка вредная и подлая. Люблю делать всякие гадости, мерзости. Подслушивать люблю, подглядывать. Ссорить люблю, науськивать. И только шитьё меня от этого отвлекает. Потому что шить я люблю ещё больше. Поэтому несите мне скорей швейную машинку и иголки, а то у меня только одна и осталась, да и та гнутая и ржавая.
Все, конечно, посмеялись. Думали, она шутит. А иголки... Иголки ей тут же ёж предложил. Свои. Только они Шишиморе не подошли. Тогда заяц принёс сосновых и еловых иголок, но их она сразу же выбросила. А других в лесу не нашлось, не говоря уж о швейной машинке.
Поселилась Шишимора на краю поляны рядом с Шушуней. Шушуня ей дом построил, сад посадил и огород развёл. А то, что Шишимора ленится и ничего делать не хочет, на это он старался не обращать внимания.
Первое время Шишимора даже казалась доброй, ни с кем не ссорилась, кота завела. На брусничной полянке как раз появился один такой, рыжий и толстый. Видно, ушёл из села, что было неподалёку, и потерялся. Уж его все в лесу подкармливали, чем могли. Сам-то он даже мышей ловить не умел. А как птичку увидит, прыгнет да и промахнётся. Так Шишимора схватила его и к себе притащила. А кот улёгся у неё на лавке и целыми днями:
"Мяу!" да "Мяу!", "Дай поесть!". Но где там! Шишимора всё по гостям ходит, еды почти не готовит. "Я худая, – говорит. – Сама много не ем и тебе не дам". Ну, а кот от этого ещё пуще орёт! И вскоре так он ей надоел своими криками, что Шишимора не выдержала и выгнала его. Сорока потом рассказывала, что случайно встретила кота в его родном селе. Он стал ещё толще и по-прежнему всё время просит: "Мяу! Мяу! Дай поесть!" А хозяйка кормит его и не нарадуется:
"Какой он у меня красавец!"
А Шишимора на этот раз поймала у себя в подвале мышку. "Мышка маленькая, говорила она. – Много еды ей не нужно, а всё – живое существо рядом!" Шушуню она в расчёт не брала, даром что родственник. Уж больно он в её глазах был правильный и работящий. Замучил совсем со своими грядками. А с мышкой Шишимора вела себя не очень-то хорошо: заставляла её собирать съедобные корешки, пропалывать огород и перебирать крупу. А чтобы мышка не убежала, Шишимора повсюду водила её на верёвочке. Так и жили они, ни на миг не расставаясь. Даже когда Шишимора спать ложилась, она верёвочку из рук не выпускала. Но однажды Шишимора так крепко заснула, что не заметила, как мышка перегрызла верёвочку и – фьють! – под пол. С тех пор эту мышку никто никогда не видел.
Теперь Шишимора почти всегда сидела дома одна. Но если всё же ходила в гости, то грубила хозяевам, и сплетничала хуже сороки, и говорила обо всех сплошные гадости. В общем, вела себя Шишимора отвратительно, как и обещала вначале. А особенно доставалось бедному Шушуне...
Дело в том, что на брусничной полянке всё росло необычайно быстро. Посадишь малину, и уже через пару дней можно собирать урожай, да какой! Все кусты словно облеплены крупными сочными ягодами. Но только при одном условии, если утром и вечером под кустами пропалывать. Ведь и сорняки на полянке росли так же быстро, может, даже ещё быстрей. А Шишимора утром вставала поздно, вечером ложилась рано. Прополка для неё была сущим наказанием. Поэтому вскоре на её грядках только сорняки и остались. Зато у Шушуни всё росло как на дрожжах – и малина, и брусника, и черника, и земляника. А ещё Шушуня постоянно напоминал Шишиморе, что посадки требуют ухода. И это Шишимору раздражало больше всего. Вот и решила она однажды напустить на его сад жуков и гусениц. Целый день Шишимора собирала их в своих сорняковых зарослях и всё приговаривала: "Ох, и устрою я Шушуне праздник!" Здоровенную банку набрала. Но с непривычки устала и пошла домой отдохнуть. А синички всё видели и слышали и, пока Шишиморы не было, всех гусениц да жуков съели. Вернулась Шишимора, смотрит – стоит банка пустая, словно в ней ничего и не было. "Видать, расползлись мои букашечки, – прошептала Шишимора. – Ну, ничего. Я наврежу родственничку по-другому!"
И вот что она придумала. Она знала, что Шушуня обычно вставал рано, ещё до света, и сразу же шёл к своим грядкам. Поэтому ночью на тачке Шишимора привезла откуда-то огромный камень и привалила его к Шушуниной двери: "Не выйдет Шушуня из дому, не выполет сорняки вовремя, и зарастут его грядки!" А Шушуня поутру встал, позавтракал и, как обычно, направился к двери. Но не тут-то было. Сколько он ни дёргал за ручку, дверь не открывалась. А ставни Шушуня сам с вечера закрыл, так что и через окно было не вылезти. Полдня просидел Шушуня взаперти. К счастью, проходили мимо его до– ма ёжик с зайцем. Услыхали они Шушунины крики и бросились его спасать. Но камень был такой тяжёлый, что друзья часа два провозились, прежде чем сумели его от двери отвалить. И как Шишимора с этим камнем одна справилась, уму непостижимо!
А Шишимора, пока они суетились, стояла здесь же, возле Шушуниного дома, и без конца приговаривала: "Помогайте, помогайте Шушуне! Всё равно будет по-моему!"
И уже на следующую ночь Шишимора вырыла перед Шушуниной дверью глубокую яму и прикрыла её хорошенько ветками. А Шушуня наутро вышел за двери и сразу же в яму – бух!
Только к вечеру ёжик и заяц пришли его проведать и вновь, как за день до того, услышали хриплый крик Шушуни. Казалось, крик этот доносился откуда-то из глубины. И точно, подойдя поближе., друзья сразу же увидели яму. "Снова Шишимора бедокурит!" – поняли они, сбегали за вороной, и ворона, ухватив лесовичка за ворот, вытащила его из ямы наружу.
А Шишимора, как и в прошлый раз, выглядывала из сорняков и ухмылялась: "Возитесь, возитесь! Завтра я ещё что-нибудь придумаю!"
Но, как Шишимора ни старалась, как ни подличала, ей так и не удалось навредить Шушуне и его саду. Ведь Шушуне всё время друзья помогали. Да и сам он не сдавался и только ещё усердней вырывал сорняки, окучивал грядки и окапывал деревья. Так что сад его становился день ото дня всё краше и краше.
А Шишимора от этого ещё сильнее злилась. И теперь уже не только на Шушуню, но и на зайца с ежом. "Раз вы такие дружные, раз вы Шушуне помогаете, я вас поссорю! Нужно только придумать как". И тут от сороки Шишимора узнала, что заяц и ёж каждое утро с лесною почтой посылают друг другу что-нибудь вкусненькое, вроде капустных оладьев, солёных грибочков, морковного сока или клюквенного киселя. Захихикала Шишимора:
"Теперь я знаю, как их поссорить! Надо заменить их подарки моими!"
Сказано – сделано. И уже следующим утром заяц нашёл у себя на пороге бутылку с чем-то зелёным и мутным. Попробовал, а там – тина болотная. Противная, головастиками пахнет. Возмутился заяц и поскакал к ежу. А ёж и сам ему навстречу семенит. Мордочка сердитая, иглы во все стороны торчат. "Ты что это, – кричит, – гнилушками меня угощаешь! А ещё друг называется!" А заяц ему: "А ты мне тины болотной зачем прислал?" Сцепились они друг с другом. Заяц ежа за нос схватил, ёж зайца – за уши, и давай трясти что было силы. Так бы и стали навсегда врагами. И тут вдруг слышат: кто-то сбоку противно так хохочет. Пригляделись, а там Шишимора в окне заливается, им язык показывает: "Ой, не могу, живот надорву, как я их ловко рассорила!"
Хохотала-хохотала Шишимора и вдруг неожиданно как подскочит, как завопит не своим голосом! Мимо неё, оказывается, оса пролетала. Укусила она Шишимору в язык. Видать, тот ей чем-то не понравился. Завизжала Шишимора от боли, схватила веник и погналась за осой: "Сейчас прибью!" Но где уж ей с осой тягаться! Только посуду побила да лавки переломала.
Две недели потом Шишимора ни смеяться, ни говорить не могла, так у неё язык распух! Но никто её не пожалел. Напротив, каждый говорил: "И поделом! Нечего всех стравливать и гадости делать!"
И вообще, после этого дня не только заяц, ёжик и Шушуня, но и все остальные лесные жители перестали с Шишиморой здороваться. Как завидят её, проходят мимо и отворачиваются, словно Шишиморы и нет совсем. Но Шишимора от такого к себе отношения становилась только вреднее и противнее. И каждый день всё новые пакости изобретала. Так что вскоре в лесу совсем от неё житья не стало.
В соседнее село привезли к бабушке на лето внучку Катю. Катя была девочкой хорошей. Только нередко всё делала наперекор тому, что ей говорили. Например, скажут ей: "Поешь!", а она вместо этого спать ложится. Скажут: "Ложись спать!", а она тут же за стол садится. Поэтому, когда однажды утром бабушка попросила её: "Не ходи в лес одна!", Катя уже спустя полчаса взяла да и пошла в лес. А бабушка на кухне обед готовила и потому этого не заметила.
Идти до леса было далеко. Катя с непривычки даже устала и едва дошла до первых деревьев, присела под ёлку отдохнуть. Но отдохнуть ей не пришлось. Что-то сбоку, в кустах, вдруг зашуршало. И зашипело. И завыло. Да так ужасно, что у Кати всё внутри похолодело: "Что бы это могло быть?" А тут ещё ёлка над ней сама собой заходила ходуном, и на Катю шишки посыпались. Это было последней каплей. В испуге Катя вскочила и, не разбирая дороги, бросилась бежать. А позади неё что-то хохотало, и свистело, и ухало.
Долго бежала Катя и остановилась лишь тогда, когда поняла, что заблудилась. "Куда мне теперь идти? Как домой вернуться?" – заплакала она.
И тут Катя услышала за спиной чей-то тоненький голосок:
– Что ты плачешь, девочка? Кто тебя обидел?
Оглянулась Катя и видит: стоит под деревом крохотный человечек, а рядом заяц и ёжик. И так приветливо на неё смотрят, что Катя сразу перестала плакать и сказала:
– Кто-то в вашем лесу меня напугал и забросал шишками.
– Может, это белка? – спросил человечек. – Она, когда семечки вылущивает, всегда шишки с деревьев вниз кидает.
– Нет! – сказала Катя. – Я белок знаю. Белки не хохочут, не свистят и не ухают.
– Тогда Шишимора, – вздохнул человечек. – Больше некому!
– Точно! Шишимора! – согласились с ним заяц и ёж. – Её проделки.
– Каждый день на кого-нибудь страх наводит. Никак не уймётся! – вновь сказал человечек. – И что с ней делать? Ума не приложу!
– А кто такая эта Шишимора? – спросила Катя.
– Моя дальняя родственница. А сам я – здешний лесовичок Шушуня. А потом Шушуня рассказал Кате всё, что знал о Шишиморе. О её подлостях и вредностях. О том, как она всем в лесу жить мешает.
– Неужели ничто не может её остановить? – спросила Катя.
– Кажется, может, – вдруг припомнил Шушуня. – Шишимора сама однажды сказала, что, если бы у неё были иголки и швейная машинка, она бы шитьём занялась – очень она это дело любит, – и тогда не осталось бы у неё времени на пакости. Только где эти иголки и швейную машинку взять?
Задумалась Катя и говорит:
– Скажите, а нет ли где поблизости заброшенной деревни? Мне бабушка рассказывала: из некоторых деревень, куда трудно добираться, люди ушли, а вещи их остались. Ну, там, тряпочки всякие, тарелки треснувшие, чашки разбитые...
– Да, – кивнул заяц, – есть тут неподалёку, за лесом, такая деревня. Уж лет двадцать как в ней никто не живёт. Только не пойму я, к чему ты клонишь?
– А вот к чему! – сказала Катя. – Наверняка в такой деревне найдутся иголки ржавые или даже сломанная швейная машинка.
– Верно, – улыбнулся Шушуня. – Я иголки почищу, швейную машинку починю и отдам Шишиморе. Посмотрим. Может, хоть это её угомонит. Только как мне до этой деревни побыстрей добраться?
– Очень просто, – сказал ёжик. – Тебя ворон отнесет.
– А как же вы швейную машинку сюда доставите? Ведь она тяжелая. Даже я с трудом её поднимаю, – спросила Катя.
– Пусть только найдётся, а там уж ты нам поможешь, – сказал ежик. – Или не согласна?
– Ну что ты! Конечно, согласна! – воскликнула Катя.
И все вместе они отправились к ворону. А тот, когда узнал, в чём дело, сразу же отнёс Шушуню в заброшенную деревню.
В первом же доме Шушуня нашёл мешочек с лоскутками, во втором – коробочку с почти новенькими иголками. А в сарае рядом с третьим домом отыскалась и старенькая швейная машинка. Ворон тут же передал об этом по лесному телеграфу, а Шушуня с помощью каких-то нехитрых инструментов, валявшихся под верстаком, принялся приводить швейную машинку в порядок. Долго возился. Катя с ёжиком и зайцем как раз подоспели, когда он закончил работу. И уже все вместе, толкаясь от усердия и даже немного мешая друг другу, они установили швейную машинку на тачку, найденную в том же сарае, и двинулись в обратный путь.
До брусничной полянки, где стояли под раскидистым дубом домики Шишиморы и Шушуни, они добрались без приключений. Только когда переходили вброд ручей, тачка чуть не перевернулась. Но чуть, как известно, не считается.
На полянке их уже ждали. Все лесные звери и птицы, прослышавшие об их славном походе, сбежались и слетелись туда со всех сторон. Там можно было увидеть и белку, и дятла, и синичек, и лягушек из ближайшего пруда. Даже затворник крот вылез из своего подземелья. Даже Шишимора вышла из дома, забыв про все свои вредности. Катя, увидев её, такую маленькую и с виду совсем не страшную, все смотрела и думала: "Как же эта старушка смогла меня так сильно напугать?"
Меж тем швейную машинку поставили на низенький столик, стоявший посреди открытой веранды. Туда же положили иголки и мешочек с лоскутками.
– Это что, и вправду мне? – недоверчиво спросила Шишимора.
– Тебе, тебе! Кому же еще? – буркнул Шушуня.
Шишимора хихикнула, быстро подбежала к столику и вдруг неожиданно ласково погладила швейную машинку по спинке. Затем, ни на что больше не отвлекаясь, Шишимора уселась на лавку возле столика, достала ворох лоскутков и принялась без остановки строчить. Сначала она сшила для себя чудесное платьице с оборочками и рюшечками, потом не менее красивую юбочку и блузочку в цветочек. Их она развесила на спинках соседних лавок. А сама побежала за дом и вскоре вернулась с корзинкой, наполненной яркими гроздьями рябины и бузины, зелёными еловыми веточками и золотистыми колосками да травинками.
"Зачем они Шишиморе?" – подумала Катя. А Шишимора меж тем вновь принялась за работу. И вскоре лоскутки в её руках стали очаровательной шляпкой, украшенной листиками да ягодками. Катя даже вскрикнула от восторга, так эта шляпка была хороша! Но оказалось, шляпка пришлась по вкусу не только Кате. Все лесные жители тоже оценили работу Шишиморы, да так, что бросились к ней и стали наперебой просить её что-нибудь для них сшить.
– Ладно уж! – сказала Шишимора. – Раз у меня теперь есть швейная машинка, я вредничать больше не буду. Я шить буду! Только не приставайте ко мне со своими грядками!
И она вновь принялась за работу.
Вскоре все обитатели полянки ходили в обновах. Заяц – в ярком кафтане, ворон – во фраке, дятел – в богатой мантии, а семейство лягушек – в аккуратных непромокаемых костюмчиках. Ежик получил разноцветную курточку, синичка рубашку с кружевным воротничком, белка – нарядную юбочку, Ну, а Шушуне пришелся впору великолепный халат с поясом. Кроме того, Шишимора всем им сшила по шляпке. Кому с пером, кому с веточками, а кому и с ягодками. Даже Катя получила от неё шляпку. Правда, шляпка оказалась Кате маловата. Но Катя ничуть не расстроилась. Потому что шляпка эта с затейливым узором из зелёных листиков и красных ягод была необыкновенно красива! "А главное, – подумала Катя, – она точно подойдет моей кукле Насте".
Меж тем наступил вечер. Сумерки опустились на землю. Тихо, незаметно ускакали куда-то лягушки, улетели ворон, дятел и синица. Остальные были заняты примеркой своих новых нарядов. Только Шишимора продолжала всё шить и шить. И от этого мерного шума швейной машинки Катя стала вдруг клевать носом и как-то незаметно для себя прилегла здесь же, на траве возле домика Шишиморы, и заснула.
Проснулась Катя оттого, что кто-то тормошил её за плечо. Катя открыла глаза и тотчас же увидела бабушку.
– Я так и знала, что найду тебя на этой полянке, – строго сказала бабушка, но по её глазам было видно, что она не очень сердится. – Вставай. Пора идти обедать!
– Как обедать? – удивилась Катя. – Разве сейчас не утро?
– Нет, уже день! – улыбнулась бабушка. – Ты ушла из дому три часа назад.
– Что ты, бабушка! Я ушла еще вчера и целый день провела вместе с Шушуней и Шишиморой. Погоди, я тебя сейчас с ними познакомлю.
И Катя оглянулась, желая вызвать Шушуню и Шишимору из их домиков.
Но странное дело, за её спиной вместо домиков стеной стояли заросли малины вперемешку с крапивой.
Катя ничего не могла понять.
– Как же так? – расстроилась она. – Неужели мне всё только приснилось?
– Такое бывает в нашем лесу, – кивнула головой бабушка. – Пойдём-ка лучше домой. Я оладушек нажарила – пальчики оближешь!
И она потянула Катю за руку.
И тут вдруг Катя увидела шляпку. Ту самую, которую сшила ей Шишимора. Шляпка эта лежала в траве рядом с упавшим жёлудем и словно дожидалась, когда Катя её заметит. "Чудеса!" – улыбнулась Катя и, подхватив шляпку, пошла вслед за бабушкой.
