Текст книги "Ин$айдер"

Автор книги: Виктор Ильин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

Зато порадовали Петины «тяжеловесы». И «Сбербанк» и «Транснефть» наконец-то не просто шевельнулись, а заметно приподнялись, почти на два с половиной процента. Чуть больше процента прибавил и «Уралсвязьинформ». «Спасибо!» – искренне поблагодарил Пит то ли рынок, то ли кого-то еще более могущественного.

***

К закрытию торгов он почти отыгрался, так и не продав при этом больше ни одной акции повисшего на его портфеле тяжким грузом «Ростовэнерго». Для этого ему впервые пришлось воспользоваться кредитным «плечом». Взятый в долг миллион заставил Петю сильно понервничать. Молодого человека бросало в пот при каждом «приседании» выбранных для спекулятивной покупки акций РАО ЕЭС. Но в итоге энергетика не подвела и добавила в общую копилку еще почти полный процент итоговой доходности.

Пете не хотелось думать (но и не удавалось отвертеться от навязчивой мысли) о том, какой результат он показал бы, не будь этой злосчастной сделки с «Ростовэнерго». И, возможно, даже еще в большей мере ему не хотелось придавать значения тому, что Инна (если не считать произнесенного шепотом ему на ухо «ты меня спас» и очаровательной улыбки, подаренной ему сразу после совершения утренней сделки) весь остаток дня не замечала его присутствия. «А ты надеялся, что она прямо посреди зала кинется тебе на шею и расцелует?» – хмыкнул внутренний голос. «Встретимся с ней вечером», – согласился на компромисс Петя.

***

Примерно за час до закрытия торгов в зале неожиданно появилась Джейн.

– Добрый вечер, господа. Перед тем, как заняться подведением итогов недели, решила сообщить вам одну новость, чтобы кое для кого цифры на этой доске в понедельник не стали чересчур неожиданными. – Она выдержала паузу, дав всем присутствующим затаить дыхание. – Проанализировав более подробно сделки прошлой недели, я обнаружила признаки… хотела сказать «нечестной игры», но обычно так говорят, когда кто-то нарушает правила, чтобы любым способом обойти конкурента. У вас же все наоборот. Вы никак не хотите считать друг друга конкурентами, хотя работу в компании получат самое большее два человека. Я обнаружила взаимные или притворные сделки с неликвидами, с помощью которых некоторые из вас помогали своим менее успешным коллегам выйти из минуса. При этом спасители теряли в собственной доходности, но это ведь не страшно, когда все равно остаешься в плюсе, а деньги не твои, правда? Да и долг, как известно, платежом прекрасен. Все довольны, все смеются… кроме нас. Думаю, не надо объяснять, почему нашей компании не нужны трейдеры, повязанные круговой порукой, дающие средний доход в одну десятую процента. Наша задача – оставить здесь сильнейших и вовремя избавиться от балласта.

Я должна была предвидеть применение подобной тактики, но, каюсь, спохватилась поздновато. Поэтому я настояла на том, чтобы не наказывать участников этой «кассы взаимопомощи» предупреждениями. Но! Эта поблажка относится только к уже состоявшимся сделкам. Впредь такие штуки будут наказываться увольнением со штрафом. Все результаты притворных сделок этой недели мы аннулируем, причем по-большевистски. Незаконную прибыль экспроприируем, но бывшим владельцам ее не вернем. С тем, кто кому сколько процентов задолжал, вы, надеюсь, разберетесь сами и в другом месте.

Думаю, что вопросов тут быть не может, поэтому позвольте мне с вами попрощаться до понедельника.

«Ну, вот и все, – подумал Петя, – это было слишком просто, чтобы быть правдой. Представляю, что сейчас творится с Инной…»

«Лучше представь, что сейчас творилось бы с тобой, если бы плюсом ко всему ты бы еще и не отыгрался, спонсор рублевский нашелся, блин!» – как всегда вовремя посоветовал внутренний голос.

***

Он решил дождаться Инну у подъезда. Девушка наверняка сейчас в шоке, а утешать ее при всех или отбиваться от ее обвинений (Петя считал, что от шокированной девушки можно ожидать чего угодно) он посчитал неразумным. Впрочем, он попытался через некоторое время после объявления Джейн заглянуть к Инне в отсек, но она сразу же остановила его жестом.

Чтобы не вызывать лишних вопросов, Петя встал не у самого выхода, а чуть поодаль, неспешно закурил. Его коллеги один за другим выходили из подъезда, но Инны среди них не было. Он не вел учет вышедших, но по времени выходило, что в здании оставалась только девушка. «Неужели сидит одна в зале и плачет? Или я умудрился как-то ее упустить?» Петя достал мобильник и набрал номер. Послышались длинные гудки, но трубку никто не брал. «Увидела номер и не хочет со мной разговаривать?» «Ну и иди себе домой, на хрена оно тебе надо?» – влез с очередным советом внутренний голос. Петя не послушался.

Вернувшись на шестой этаж, он тихо прошел по коридору, остановился у двери Зеленого зала и прислушался. Звуков рыданий слышно не было. Петя распахнул дверь и вошел.

Инны в зале не было. На всякий случай он прошел до окна, заглядывая в пустые отсеки. «Все-таки упустил. Но как. Пора носить очки».

Снова вышел в коридор и решил попробовать позвонить Инне еще раз. На этот раз он услышал не только гудки вызова, но и приглушенную мелодию. Петя точно не помнил, какой позывной стоит у Инны на телефоне, но звук появился именно тот момент, когда он послал вызов и, кроме того, его источник был где-то неподалеку, здесь, на этаже. «Ну, конечно! Туалет!» Петя постучал себя по лбу и, не выключая вызов, пошел в конец коридора. У двери кабинета Шефа он резко остановился. Звук явно шел оттуда. «Кермит ее вызвал? Или она пошла его уговаривать? Но это же бесполезно». Для проверки он дал на телефоне отбой и прислушался. Звук мелодии звонка прекратился и сменился тишиной, но не голосами. В кабинете не разговаривали. Петя еще по разборке первого розыгрыша Абрамова помнил, что эта дверь не обладает безупречной звукоизоляцией, да и доносившаяся минуту назад мелодия это подтверждала. Он вновь вызвал номер Инны. И снова за дверью откликнулся телефон и, кажется, послышался голос, или показалось? «Что делает мобильник Инны в пустом кабинете Шефа?» Петя поймал себя на том, что в этом вопросе он не употребил напрашивающееся слово «закрытом». Это стоило проверить.

Дверь открывалась вовнутрь. Петя приник глазом к образовавшейся узкой щели, мелодия стала намного громче. Кабинет Шефа был невелик. Массивный стол располагался прямо напротив двери, шеф сидел за ним спиной к окну, поэтому его так нервировали заедающие жалюзи. От него к двери тянулся еще один стол – приставной. Слева от двери стоял высокий и длинный, тянувшийся почти во всю стену, шкаф-купе с зеркальными дверцами. Именно в них сейчас и уперся взгляд Пети. В зеркалах отражался почти весь кабинет, обеспечивая несколько искривленный углом обзора вид сбоку.

Шеф был в кабинете один и, похоже, спал в своем рабочем кресле. Его тело, съехав несколько вниз, было расслаблено – руки свесились куда-то под стол, голова запрокинута, глаза закрыты. На звук приоткрывшейся двери он не среагировал, что и неудивительно, раз его сну не мешал довольно громкий звук телефонной мелодии, доносившийся из стоящей на приставном столе сумочки Инны. («Ушла с работы, забыв сумочку, а Шеф ее подобрал?») Петя собрался было прикрыть дверь и поразмыслить над ситуацией, как вдруг услышал как-то странно приглушенный голос Инны:

– Может, все-таки выключить?

– Не отвлекайся, – тут же отреагировал Шеф, не открывая глаз и не меняя позы.

Обеспеченный отражением вид сбоку позволял разглядеть то, что спереди было закрыто приставным столом. Опустив взгляд ниже, Петя увидел, что из-под не доходящей до пола передней вертикальной стенки стола торчат носки туфель Шефа. При этом они широко разведены в стороны, а между ними лежат снятые, видимо, ради удобства, красные туфельки на высоких шпильках…

Часть 3.No Pasaran!

Периодически повторяющаяся последовательность звуков боулинга умиротворяла. Раз за разом: глухой удар шара о дорожку, удаляющийся гул и итоговый треск разлетающихся кеглей… Развлечение, основанное на загнанной в цивилизованные рамки человеческой страсти к разрушению. Будь то снежная крепость, песочный замок или миллионы поставленных на ребро «доминошек», после утоления жажды созидания неизменно следует искушение по-садистски медленно сломать, сокрушить, обвалить и насладиться видом руин. Ну, любит человек посмотреть как на творения, так и на вытворения рук своих.

Несмотря на то что со злополучной пятницы прошло уже три дня, разрушительное начало в Пете все еще явно преобладало над созидательным. Сексуальная сцена, которую ему довелось лицезреть в кабинете шефа, все время вставала перед глазами. И хотя в действительности сцена как таковая осталась целомудренно скрытой от его глаз стенкой стола, оставив лишь явные намеки, фантазия живо и в мельчайших подробностях дорисовывала своему хозяину недостающие детали. Тум! Дррр… Хрясь! В очередной раз мысленно представленная картина разлетается вместе с кеглями, словно пазл. Снова «страйк»!

Неудивительно, что Петя уверенно лидировал в боулинг-состязании. Впрочем, и соперники ему достались, несомненно, менее подготовленные. Что Старик, что Абрамов явно не выглядели завсегдатаями боулинга, но зато как раз по этой причине получали истинное наслаждение от игры. Кроме того, они ведь обошли Петю в более серьезном состязании – трейдинге. В результате подаренных Инне процентов прибыли он смог отправиться в ставший традиционным «боулинг для лидеров» лишь с третьего места в общем рейтинге. Да разве его подарок достался Инне?! Подарочные проценты отобрал Шеф, чтобы затем, в понедельник, уже из своих рук снова вручить их девушке – теперь в качестве оплаты за… Тум! Дррр… Хрясь!

В мозгу Пети вслед катящимся по дорожке боулинга шарам прокручивался ролик главных событий прошедшего дня. Сегодня утром, придя на работу, он увидел на Доске почета то, к чему, собственно, был готов.

Их с Инной притворная, как выражалась Джейн, сделка чудесным образом избежала аннулирования, оставив девушке возможность задержаться в конторе еще как минимум на неделю. Не измена Инны (о какой измене в данном случае может идти речь?!), а именно тот факт, что он, Петя, в очередной раз своим трудом оплатил сексуальные утехи руководства, бесил его больше всего.

Для остальных членов их коллектива, не подозревавших, каким образом Инна отыграла свои полтора процента убытка, главным событием стал вылет Шипилова. Конечно, взлет Абрамова на первое место с хорошим отрывом от преследователей был не менее значимым, и тоже подлежал в дальнейшем бурному обсуждению, но так уж водится, что в борьбе за человеческое внимание трагичное всегда даст фору удивительному.

Если не считать Якимова, который ушел по собственной инициативе (хотя его фамилия все еще показательно присутствовала в рейтинге, что, видимо, должно было напоминать о том, что контора так и не дала согласия на его увольнение, и отсутствие этого сотрудника на рабочем месте пока квалифицируется как прогулы), Шипилов стал первым, вылетевшим по результатам своей работы. После традиционного оглашения недельных результатов представительной комиссией, состоящей из Шефа и Джейн, ему было объявлено, что руководство не видит в его трейдинге проблесков разумных действий по выходу из кризиса, а посему выносит второе предупреждение, означающее немедленное увольнение. После чего у Шипилова отобрали пропуск и предоставили лишь десять минут на сборы.

Перед уходом из зала Шеф заглянул в отсек Пети.

– Я тут просмотрел распечатку с электронного замка за пятницу. Не объясните ли мне, зачем вы возвращались в офис после окончания рабочего дня?

«Может быть, он все-таки услышал, как я закрывал его дверь. В том состоянии я вполне мог сделать это недостаточно тихо», – подумал Петя.

– Я… А! Я за телефоном возвращался – забыл на столе, – быстро соврал он первое, что пришло в голову, и тут же поймал себя на том, что идея сказать правду обошла его мозг за километр.

Ложь была не только неубедительной, но и легко опровержимой. Достаточно было заглянуть в телефон Инны, чтобы обнаружить входящие звонки с «забытого» телефона. Впрочем, Петя не без оснований полагал, что отношения Инны с Шефом (или наоборот) вряд ли предусматривают ответы на такие вопросы, как: «Кто звонил? А зачем?»

– Ну-ну, – как бы согласился на ничейный результат разговора Шеф и ушел, даже не бросив взгляд в отсек Инны.

Зато их разговором заинтересовался Антон. Он по-соседски зашел в отсек Пети, явно напрашиваясь на роль заинтересованного слушателя, но приятель молчал. Оценив его удрученный вид и, видимо, сопоставив некоторые факты, Антон, как бы на пробу, поинтересовался:

– Ты что, покупал у Инки «Томскэнерго»?

– Нет… Ростов, – ошарашенно подняв глаза на проницательного соседа, пробормотал Петя.

Антон заржал. Не засмеялся, а именно заржал во весь голос, привлекая внимание всего притихшего после ухода Шипилова зала. Петя терпеливо ждал. Наконец Антон, утирая набежавшие от смеха слезы, смог произнести:

– Ну, пошли, что ли, покурим.

– Так ты ж не куришь без пьянки…

– Неважно.

Все оказалось просто действительно до смешного. На прошлой неделе примерно такую же операцию по спасению «рядового Инны» провел Антон. Только предметом сделки были акции другого неликвида – «Томскэнерго». (Выяснив этот факт, приятели далее в разговоре стали называть Инну не иначе как «энергичная наша».) Именно этим объяснялось неожиданное падение позиции Антона в рейтинге, сопровождавшееся аналогичным ростом показателей Инны, которой ужасно не хотелось заканчивать неделю на последнем месте. По словам Антона, она ожидала, что из-за незначительности убытков предупреждение будет объявлено не всем, оказавшимся в «красной зоне», а лишь тому, кто займет последнее место. Но в тот раз помощь оказалась напрасной.

– Она тебе обещала в понедельник все назад выкупить? – поинтересовался Петя.

– Само собой, – хмыкнул в ответ приятель.

– И обманула… То-то ты был такой расстроенный всю неделю.

– Да я и не надеялся, что она вернет. Дураку понятно. Обидно, что она меня как лоха развела – получила чего хотела, а как поняла, что я в минусы пошел, даже общаться перестала.

– Ну и ты ведь, наверное, кое-чего от нее получил?

– Ну… – замялся Антон.

– Да ладно, видел я, как она тебя обрабатывала на неделе.

– Угу, а я зато видел, что, забыв о моем существовании, она переметнулась на тебя, благо ты весь в плюсах к тому времени был. Интересно, кто будет следующим, неужели Абрамов? Этот, пожалуй, ей все десять процентов отдаст.

– Нет, о сохранении невинности нашего Абрамыча можешь не беспокоится. У нее теперь есть способ лучше. Хотя… давай-ка еще по одной.

Снова закурив, Петя рассказал товарищу по «несчастной любви» о событиях вечера пятницы.

***

Выброшенные шары гулко стукнулись «лбами», снова возвратившись к стойке. Мысли Пети тоже вернулись из прошлого в реальное время.

– …Если я расскажу все, как есть, никто не поверит, и смеяться опять все будут, – вещал Абрамов вежливо внемлющему ему Старику и погрузившемуся в воспоминания Пете.

Окончание каждой партии они отмечали бокалами пива, и сейчас язык Абрамова уже заметно заплетался. Вопреки расхожему и медицински обоснованному мнению о том, что толстяки пьянеют медленнее, Петя на данный момент чувствовал лишь легкое опьянение, а объективно оценить состояние Старика не представлялось возможным.

– Простите, если я чего пропустил, – встрял в разговор Петя, – но я так и не понял, за счет чего ты нас всех обошел по доходности?

– Так я ж и говорю, – обрадовался новым заинтересованным ушам Абрамов. Ему явно хотелось посоветоваться: – Мне завтра доклад делать, а я не знаю, чего рассказывать.

– Правду! И ничего, кроме правды! – уверенно постановил Петя.

– Прямо так и сказать, что я торговал по предсказаниям?

– По каким еще предсказаниям? Из новостной ленты, что ли?

– Да нет. Хотя тоже идея – можно всем сказать, что я по новостям торговал.

– А как на самом деле-то?

Старик, видимо, оказавшийся уже в курсе рассказа Абрамова, отвернувшись вполоборота, наблюдал за шумной компанией игроков на соседней дорожке.

– Сообщения мне стали приходить, ясно? – раздраженно ответил Абрамов, ожидая, видимо, что его немедленно поднимут на смех.

– Не понял.

– Чего тут непонятного? Сижу я во вторник за компьютером. Вдруг всплывает такая рамочка, а внутри написано… не помню уже точно, но цифры там были очень похожие на цену акций РАО ЕЭС, только процента на три ниже текущей. Потом где-то через час еще одно сообщение – цифры другие, но близкие. Ну, я сначала-то внимания не обратил, думал, опять шиловские шутки. А вечером – ба-бамс! По «райке» пошел залив, и цена почти на четыре процента упала. Потом, правда, быстро назад вернулась, но главное, что дошла до того уровня, который в сообщении был написан, даже ниже немного. Я подумал, что если б я зашортил «райку», когда сообщение получил, то был бы уже в шоколаде.

В четверг включаю комп, а он только загрузился – и давай мне выводить на экран такую же фигню, как во вторник, только с новыми цифрами. Текущая была 7,44 рубля, а в сообщениях от 7,15 до 7,20. Ну, я думаю, была не была. Не сразу продал, а поставил на всякий случай условную заявку, типа, если действительно вниз пойдет, так я на этот раз не прогадаю.

В общем, заказал – продать, если цена опустится ниже 7,41, потом добавить к продаже после 7,39 и третью заявку – «перевернуться», то есть купить в два раза больше проданного по 7,20.

На этот раз долго ждать пришлось, я уж думал, не сработает. Хорошо хоть заявки не снял. Но плохо, что побоялся ниже 7,20 переворачиваться. Под вечер опять все пошло по тому же сценарию. В один момент цена «сквизом» вниз – за пять минут до 7,10 дошла, а потом так же быстро обратно. Вот и считай: по 7,40 в среднем я продал «райку» «в шорт», потом по 7,20 закрыл эту «позу»[11] и встал «в лонг» на такой же объем. По 7,37 нервы не выдержали – все закрыл и вышел в «кэш». Вот так я на первое место и попал. Ну и чего посоветуешь? Рассказывать мне завтра про это дело на докладе?

– Расскажи! – с серьезной миной пошутил Петя, представляя себе реакцию трейдеров на такой результат очередного розыгрыша наивного Абрамова. В том, что таинственные сообщения являются звеном очередной технической шутки, он не сомневался ни секунды.

– Я никому пока не говорил, думал, смеяться будут, а теперь вот тоже думаю, что надо рассказать как есть, – обрадовался поддержке их абсолютный лидер. – Я понимаю, что такого не может быть, но давайте тогда все вместе и разберемся в чем секрет, правильно? Пусть Уваров посмотрит, откуда эти сообщения появляются. Я же, если честно, в компьютерах не силен…

***

Утро вторника явилось дождливым напоминанием о том, что не за горами осень. Сегодня по дороге на работу, привычно трясясь в метро, Петя неожиданно для себя подумал, что надо бы купить машину. Почему-то, даже когда он имел стабильную работу в банке, такие мысли ему в голову не приходили, а тут на тебе – при весьма туманных перспективах такие затратные планы. Уж не последние ли успехи в трейдинге вдохновили его на мечты о сытой жизни? «Эк, тебя, братец, мотает: от „все пропало!“ до „жизнь удалась!“», – хмыкнул внутренний голос. «Молчи, дурак. Я, может быть, новую жизнь начинаю», – грубо, но с улыбкой отозвался Петя.

Антон встретил его радушно. Было видно, что он действительно рад видеть соседа и коллегу, сразу в нескольких смыслах этого слова. Вчерашний разговор расколол и разметал образовавшуюся было корку льда в их отношениях, которые изначально на интуитивном уровне приобрели дружеский характер, но позже подверглись испытаниям женскими чарами. «No women, no cry», – пропел Петя, и ответно улыбнулся Антону.

– Ну и как боулинг? Стоит из-за него напрягаться и лезть в тройку? – поинтересовался тот.

– Да ничего особенного. Нормально порезвились. Но сейчас будет веселее. Послушай, что сегодня наш Абрамыч будет на «политинформации» рассказывать, не пожалеешь. Шилов съест свою футболку, когда узнает, чем обернулся очередной его прикол, – пообещал Петя.

– Какой прикол? Я ничего не знаю.

– Ну, вот и узнаешь.

Однако услышать повторение уже знакомого Пете рассказа Абрамова Антону не довелось. Пришедший, как обычно, «на доклад» Шеф, который, по-видимому, с полной серьезностью относился к идее создания корпоративного духа, смотрел то на часы, то на пустой отсек Абрамова и неслышно ругался. Когда до открытия торгов оставалось пять минут, он молча встал и ушел, даже не оставив Гожину своих обычных распоряжений насчет опоздавшего.

Впрочем, это было бы бесполезно, поскольку еще через пять минут позвонила бабушка Абрамова и сквозь слезы сообщила подошедшему к телефону Гожину, что Кирилла сбила машина. Подробностей узнать не удалось, поскольку она, разрыдавшись, сразу положила трубку. Никто не ответил на звонки и позднее, когда трейдеры, поочередно набирая записанный в анкете Абрамова номер телефона, пытались дозвониться к нему домой, чтобы узнать хотя бы степень тяжести его состояния.

– Она так рыдала, что такое ощущение, что его насмерть сбило, не дай Бог, конечно, – в который раз повторял Гожин во время перекура. – Только я одного не пойму, со сколькими бабками Абрамов живет?

– Он говорил, что у него в Москве кроме бабки никого нет, с ней и живет.

– Ага, только в прошлый раз, когда он заболел, голос был другой, сто процентов. Этот явно помоложе, даже через рыдания было понятно…

– Точно, Абрамов у нас теперь почти олигарх, вот он старую бабку выгнал и взял себе помоложе! – пошутил Шилов.

– Нет, мужики, шутки шутками, а, может так получиться, что мы и правда Абрамыча больше не увидим. По-любому после аварии можно долго в больнице проваляться.

– И осталось нас тогда только семеро, – задумчиво подытожил Шилов.

«Десять негритят пошли купаться в море…», – развил его мысль внутренний голос Пети.

***

– Много курите, – встретил их по возвращении из курилки упрек вновь появившегося в зале Кермита. – Наш уважаемый Михаил Викторович, дабы соблюсти традицию, любезно предложил сделать доклад вместо Абрамова. Так что рассаживайтесь по местам и внимайте.

– Действительно, как занявший второе место, я счел своим долгом поддержать, так сказать… – Старик сделал неопределенный жест рукой. – Я, конечно, не имел возможности подготовиться, поэтому мой доклад будет иметь несколько необычную форму. Он скорее похож на, как говорит наш уважаемый сержант Гожин, политинформацию, но, надеюсь, будет вам интересен, тем более что политики в нем нет, а экономических смыслов навалено сразу в несколько слоев. Я уже не говорю про форму изложения…

– Может быть, перейдем ближе к тексту, господин Путилов? – Шеф вновь посмотрел на часы и решил поторопить Старика.

– Да-да, конечно. Этот текст называется «Легенда о Галилее»…

Легенда о Галилее

«…Явления природы, как бы незначительны, как бы во всех отношениях маловажны ни казались, не должны быть презираемы философом, но все должны быть в одинаковой мере почитаемы. Природа достигает большого малыми средствами, и все ее проявления одинаково удивительны». Галилей поставил точку, откинулся на спинку массивного стула и прикрыл глаза.

Усталость давала о себе знать – несколько последних ночей Галилей провел, не смыкая глаз, рассматривая через собранный месяц назад телескоп звездное небо, луну и планеты. И теперь перед его глазами стояли впечатляющие картины увиденного – лунный пейзаж с горными цепями и вершинами, долинами и впадинами. Млечный Путь, до сих пор казавшийся сплошной белой полосой, при рассмотрении в зрительную трубу отчетливо рассеялся на отдельные звезды.

При свете дня глаза закрывались от ночной бессонницы, но стремление побыстрее поведать миру об увиденном придавало ученому сил, и в итоге весь световой день Галилей проводил в работе над новой книгой – книгой о звездах…

Скрипнула дверь и в комнату вошла жена. Галилей положил перо на недописанную страницу и повернулся к супруге:

– Марина, ты не представляешь, что я видел сегодня ночью! – воскликнул он, не замечая грусти в глазах жены. – Я снова наблюдал за Юпитером и теперь уверен, да-да, я совершенно уверен, что те три маленькие звездочки рядом с этой планетой, ну помнишь, я же тебе рассказывал, – это его спутники! Более того, сегодня я разглядел еще одну такую же точку. И все они снова изменили свое положение! Теперь нет никаких сомнений, что эти небесные тела движутся, в точности как это описано у Кеплера. Нет, сегодня ночью ты обязательно должна увидеть это собственными глазами!…

Ничего не ответив на пылкую тираду мужа, Марина Гамба подошла к столу и взглянула на исписанные листы:

– Ты снова пишешь книгу?

– Да! Я рассказываю в ней обо всем увиденном в небе. Я назову ее "Звездный вестник"…

– Но, Галилео, ты же знаешь, что на издание твоей предыдущей книги ушли наши последние сбережения. А доходов, поступивших от ее продажи, уже не хватит даже на то, чтобы купить леденцов нашему маленькому Винченцо.

– Ах, милая, как ты не понимаешь, только такая книга способна открыть, наконец, глаза этим римским слепцам! Я докажу, что Коперник был прав…

– Но прежде кардинал Беллармино отправит тебя на костер, – вздохнула жена. – Да слышишь ли ты меня?! Подумай лучше о том, что мы будем сегодня есть? Эти небесные светила совсем затмили твой разум. Может быть, в твою зрительную трубу и видна каждая блоха на задницах Гончих Псов, но зато ты уже давно в упор не замечаешь ни меня, ни детей. Ты, похоже, совсем забыл, что у тебя есть маленький сын, да еще и две подрастающие дочери, которым скоро не в чем будет ходить в школу. Ливия уже месяц ходит в дырявых башмаках, а платье Вирджинии превратилось в одну большую заплату…

– Но послушай, Марина, эта книга поможет нам заработать деньги, пойми – я ученый, и писать книги – это и есть мой способ зарабатывать на жизнь…

– Однако вся Флоренция знает, что твой отец, – покойный Винченцо Галилей, – тоже был талантливым музыкантом и философом, что не мешало ему успешно торговать сукном на городском рынке и оплачивать твою учебу в Пизанском университете. Право же, для нашей семьи было бы гораздо полезней, если бы ты унаследовал не только философские таланты отца, но и его коммерческую хватку!

Слезы брызнули из ее глаз, и Марина выскочила за дверь. Поглаживая в раздумье бороду, Галилей проводил взглядом жену, затем пробежался глазами по обветшалым стенам, и, наконец, взгляд ученого остановился на предмете его тихой радости – телескопе.

Волна гордости тут же выбросила из его головы мрачные мысли. Подумать только, ему удалось достигнуть тридцатидвухкратного увеличения! Еще никто в мире не мог заглянуть так далеко, как он. О каких деньгах может говорить эта женщина, когда его – Галилео Галилея – открытия вот-вот перевернут всю современную науку от постулатов Аристотеля до теории построения мира Птолемея! Как может она судить о бесполезности его трудов, когда сам великий Гвидо Убальдо дель Монте оценил их научную значимость.

Правда, с кафедры математики Пизанского университета, куда Галилею удалось устроиться благодаря дель Монте, его выперли, лишив и без того скудного жалования, но книга! Она же теперь почти готова. И он вовсе не "лох, вылетевший в подзорную трубу", как зубоскалят о нем соседи, он уже придумал хитрый ход, который поможет сделать новой книге хороший промоушн: "Я посвящу эту книгу нашему новому герцогу Тосканскому Козимо Медичи – он просвещенный человек и наверняка поймет всю значимость моих открытий… Однако не мешало бы чем-нибудь перекусить…"

В животе запели валторны. Галилей собрался было кликнуть жену, но осекся. Что ни говори, но в одном она была безусловно права: в доме действительно было шаром покати – последние деньги он отдал за изготовление линз для телескопа.

Галилей подошел к своему любимому изобретению, прямо бородой нежно смахнул осевшие на поверхности трубы пылинки и прильнул к окуляру. "Скорее бы уже ночь. Наедине с небесными телами не так подводит живот, и совершенно забываются земные невзгоды. Тем более сегодня, когда предстоит начать изучение странного явления, которое я случайно заметил вчера вблизи Сатурна. Эх, если бы удалось еще немного усилить увеличение линз…"

Солнце слепило глаза, и Галилей направил трубу телескопа вниз, путешествуя взглядом по крышам домов, куполам флорентийских церквей, лицам спешащих по своим делам горожан… А вот и городской рынок. Вон торговец сукном Ришон рекламирует свой товар. Галилей тут же вспомнил слова жены. Неужели ее сердцу ближе образ подобного торгаша, нежели великого ученого?! Да, его отец небезуспешно торговал сукном, но что бы там ни говорили, для его сына всегда было предначертано иное призвание. Поэтому, когда отец умер, Галилео, нисколько не сомневаясь, тут же продал дело отца его конкуренту, старому еврею Ришону. Отмахнувшись от добровольных советчиков, в один голос твердивших, что Ришон хорошенько нагрел его на этой сделке, Галилей моментально потратил вырученные деньги на издание своей книги по механике…

Каждый прилавок был виден удивительно четко: капли жира, стекающие с огромного куска мяса на жаровне, фрукты, румяные лепешки – казалось, что зрительная труба не только приближает изображение, но и переносит в комнату пьянящие запахи. Галилей сглотнул слюну и поспешил направить трубу в море.

С высокого холма, на котором стоял дом Галилея, открывался прекрасный вид на отдаленные от города морские просторы. Лишь этот вид своей уходящей вдаль глубиной в дневное время напоминал ученому о ночных наблюдениях бездонного неба. Не встречая препятствий, взгляд легко скользил по водной поверхности и уходил к самому горизонту. Отчетливо просматривался Генуэзский залив, а в хорошую погоду – и все Лигурийское море, уводящее взгляд еще дальше, туда, где в туманной дымке огромное Средиземное море несло свои воды к Гибралтарскому проливу, через который уходили и возвращались все торговые суда, связывающие родную Италию с Новым Светом и колониальными странами.

Вот и сейчас в объективе были отчетливо видны несколько торговых кораблей, под полными парусами вошедшие в Лигурийское море на пути к Генуе. "Подумать только, ведь с помощью этой трубы я могу видеть не только через расстояние, но и через время. При попутном ветре эти корабли лишь завтра к полудню достигнут Генуэзского причала, а я отчетливо вижу их уже сейчас. Можно разглядеть даже, как тяжело они нагружены… Судя по очертаниям – это англичане, везут свое сукно и колониальные товары…"

Внезапная яркая вспышка озарила мозг Галилея, и через минуту ученый, захватив с собой жену, уже гнал свою повозку по спуску холма на городские улицы.

Подъехав к рынку, он прямиком направился к суконным прилавкам и отыскал там Ришона: