Текст книги "Весельчаки"

Автор книги: Виктор Голявкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

Хочу лошадь

– Эх, – говорит Васька, – была бы у меня лошадь, сел бы я на нее да поскакал бы во весь дух из города до самого поля и дальше, дальше, в лес, помчался бы по лесной дорожке, выскочил бы на полянку и дальше. Лечу стрелой, а рядом поезд несется. Перегнал бы поезд и дальше скачу, скачу себе, скачу без остановки…

– Ну и до какого же места ты доскакал бы? – спрашивают ребята.

– А ни до какого, до того же самого.

– Как это понять? – спрашивают ребята.

– А очень просто, земля круглая, так по кругу обратно и вернулся бы.

– Ишь ты, – смеются ребята. – Вот на ракете – вжик! А не на лошади.

– А я хочу на лошади, – говорит Васька.

– Вот чудак, – смеются ребята, – зачем тебе лошадь? Машину бы гоночную! И – вжик!

– А я лошадь хочу, – говорит Васька.

Ребята говорят:

– А еще мотоцикл неплохо. Стоящая, между прочим, вещь. Сел – вжик!

– А я хочу лошадь, – твердит Васька.

– Самое лучшее – велосипед, – говорят ребята, – крути себе педалями – и вжик!

– Мне лошадь надо, – говорит Васька.

– А самолет? Ка-ак – вжик!

– Эх, лошадь бы мне, – вздыхает Васька, – я бы за гриву крепко держался и ни за что на свете бы не упал, скакал бы, все скакал без передышки семь дней и семь ночей и назад возвратился… А «вжик» я не хочу, потому что мне лошадь охота…

Кот

Я задержался у приятеля до темноты. Чай, разговоры, то да сё. Смотрю на часы: полночь. До чего неохота выходить на холодную тёмную улицу.

Но ничего не говоря, встаю одеваться.

– Оставайся ночевать, – говорит приятель.

Он что, мысли читает?

– Нет, – говорю, – тревожить вас не буду, поеду домой.

– Ты нас больше растревожишь, если уйдёшь в такую поздноту, оставайся до утра, – уговаривает его жена. – Постелим тебе в комнате, сами в кухне ляжем.

– Нет, нет, не намерен вас стеснять.

– Ну ложись ты в кухне, в чём дело?

Я соглашаюсь.

Ихний кот, здоровенный, пушистый, поглядывает на меня иронически одним глазом и будто подмигивает мне. Я на него ноль внимания. Подумаешь, кот. Котов, слава Богу, везде хватает.

Уложили меня спать в кухне на кресле. Я уютно укрылся. Заснул. Сон мне снится.

Вдруг какая-то тяжёлая масса плюхается мне на голову.

Просыпаюсь, вскакиваю. Кот отскочил в сторону, сидит, смотрит на меня, улыбается. Ведь он на меня со шкафа спрыгнул.

– Брысь! Брысь отсюда!

Укрываюсь поплотнее одеялом. Засыпаю.

Вдруг – трах!

Вскакиваю, ничего не понимаю. Кот сидит в стороне, обмахивается лапой, ехидно усмехается.

– Ты это брось, слышишь!

Он вспрыгивает на шкаф, насмешливо на меня оттуда поглядывает. Я грожу ему кулаком. Накрываюсь одеялом с головой. Успокаиваюсь.

Вот тут-то он обрушивается на меня сверху.

Я кидаю в него подушкой. Он проворно вспрыгивает на шкаф. Поймать его мне не удаётся.

– Чёрт с тобой! – Накрываюсь одеялом, но сразу заснуть не могу. Постепенно засыпаю.

В это время кот прыгает прямо мне на голову.

Вскакиваю. Бегаю за ним, стараюсь поймать. Он всё время ускользает. На шум приходит приятель.

– Что такое?

– Кот, понимаешь, нападает, спать не даёт, сверху скачет, лыбится издевательски.

Я начинаю одеваться.

– Да что ты. Брось. Разве он может нападать…

– Странный у тебя кот! – говорю я.

Входит его жена.

– Что ты, – говорит. – Наш котик… он никогда никого не трогает. Спи, спи, что-то тебе показалось.

– Я больше не усну.

– Если тебе кот мешает, мы его к себе заберём. Велика важность. И он тебе больше мешать не станет. – Приятель берёт кота, уносит из кухни под мышкой и плотно закрывает за собой дверь.

Вот теперь мне спокойно, и я усну.

Стоило только задремать, кот открывает дверь, вспрыгивает на шкаф и оттуда шарахает мне на голову.

У меня внутри ёкнуло, я не ожидал.

Я встаю, не отвечая на удивлённые расспросы приятеля, одеваюсь, прощаюсь и выхожу в темноту улицы.

Чего ему от меня надо? Почему он мне спать не давал?

С улицы оборачиваюсь на их светлое окно. Приятель с женой размахивают руками, видно, недоумевают, что происходит со мной, почему я покинул их дом среди ночи. Не могут поверить, что кот выжил меня из их дома.

А кот сидит на подоконнике, смотрит мне вслед со странной улыбочкой.

– Что, не на кого тебе больше прыгать?! – Я погрозил ему с улицы кулаком.

Он стал умываться лапой.

Знакомый питон

Мы с ней учились одновременно в художественном институте. С тех пор прошло много лет. Но то, что мы учились в одном институте, никогда нельзя выкинуть из головы.

И вот она присылает ко мне молодого человека с письмом. Из письма узнаю, что в пустыне под Красноводском знаменитая киностудия «Ленфильм» снимает новую фантастическую ленту, а она художник картины. Насколько я знал, она всегда работала художником на киностудии. Для фильма им там требовалось фантастическое животное. И вот она прислала ко мне помощника оператора, чтобы я помог ему достать для съёмок питона, который живёт в террариуме на Приморском бульваре в Баку.

Я к этому живому уголку не имел абсолютно никакого отношения. Но поскольку мы с ней давно знакомы, то вместе с помощником оператора мы направились на бульвар.

Питон в большом стеклянном ящике лежал закрученный на большом бревне, удобно для обзора, но совершенно без малейшего движения, как неживой, чешуя блестела на солнце. Рисунок на спине влажно отливал всеми цветами радуги – очень красиво. Вокруг толпа: мы, дети с родителями, смелые озорные девочки, мальчики тычут в стекло пальцами над самой его головой размером с кисть небольшой руки со сжатыми пальцами. Показывают разные рожи, но всё разнообразие движения вокруг ничуть не выводит змея из состояния полнейшей окаменелости.

Нам, конечно, тоже охота, чтобы он на нас посмотрел, повернул голову, и мы тоже начинаем стрекотать по стеклу, напевать, насвистывать, приплясывать. Но питон на нас ноль внимания. Смотрит неподвижными глазами в морскую даль, в горизонт и далее. И никого не хочет знать.

Тогда мы с оператором пошли к директору Нагорного парка, в ведении которого находился этот террариум, уверенные, что он, видный, представительный, импозантный, хотя и незнакомый, но по-человечески пойдёт нам навстречу. И мы говорим ему, что вот такие дела…

Высокая марка знаменитой кинофирмы на директора не повлияла, бумаги с подписью самого директора не оказали воздействия. Он сказал, что к интересующему нас животному он сам никакого отношения не имеет, кроме того, что отвечает за него головой.

– А кто? Кто же ведает этим животным? – спрашиваю.

– Филиал Всесоюзного Зоологического института. И только с письменного разрешения самого директора Зооинститута я могу вас к животному допустить.

Тут, надо сказать, мы несколько приуныли. Натолкнувшись на одного директора, на другого рассчитывать было трудно, тем более что вместе с ним не учились, и вряд ли какие интересы нас с ним могли связывать.

Идём вверх по улице домой понурые. Что толку, что кино снимается и животное имеет шанс стать одним из его героев, но добиться взаимодействия пока невозможно, не разрешается…

И хорошо, что мы шли, а не ехали на машине, я обычно всегда на машине езжу и всех знакомых вожу. Иначе мы не встретили бы знакомого студента из института, в котором я преподаю. Он поинтересовался, чем мы озабочены и удручены, и мы ввели его в курс дела. Он задумался, прищурил глаза и сказал, что, кажется, в Зооинституте был у него когда-то один знакомый. Он точно не знает, там ли он сейчас. Но поедет с нами это выяснить.

И вот мы уже втроём садимся в мою машину и едем за Салаханы, где размещается здание Зооинститута.

Находим знакомого. Идём в дирекцию.

Но директора, оказывается, сейчас даже в городе нет. Он в заграничной командировке, а когда вернётся, фильм по плану уже должен быть снят.

Ну всё! Я больше ничем не мог помочь ни художнице, ни «Ленфильму».

– А в чём, собственно, дело? – спросил молодой лаборант в белом халате.

Мы рассказали ему про питона, и у него сразу потеплели глаза, улыбка осветила лицо.

– Я когда-то хорошо знал этого питона. Но с тех пор прошло месяца два, и мы совсем не виделись, неизвестно, узнает ли животное меня?..

На всякий случай все трое садимся в машину и мчим опять на Приморский бульвар. А если бы не машина? Как бы тогда покрывать немалые расстояния?

Дети по-прежнему тычут пальцы и носы в стекло террариума. Питон, как и прежде, окаменел, безучастен, блестят узоры его спины на фоне неба, моря и зелени листьев.

Юноша в белом халате отпирает дверцу своим ключом, приподнимает её и говорит:

– Здравствуй, маленькая! Ты меня не забыла?..

Тут огромный жгут тела животного мгновенно приходит в движение, голова поворачивается на голос, высовывается из стеклянного ящика и ложится на плечо знакомого человека.

А он гладит её руками и приговаривает:

– Маленькая! Девочка ты моя!.. – и так далее. Это, оказывается, девочка была.

Постепенно кольцами она обвила фигуру молодого человека, а он ласкал её чудесными словами и поглаживал по коже – встретились друзья.

Я стоял окаменелый от удивления. Никто никогда не смог бы меня заставить прикоснуться к змее, такую брезгливость и предубеждение я всегда испытывал к этим животным. А тут мне говорят:

– Хочешь её погладить?

Я боялся склизкой, липкой кожи и что слизь останется на руке. Но, глядя на всех, я приложил руку к узору.

Кожа оказалась сухая, под кожей живо ходили кольцами бугры мышц. Рука осталась сухая и чистая.

Позвали директора парка, он благосклонно наблюдал всю картину. И уже не встал на дыбы перед нами, когда перед ним развернули бумаги «Ленфильма». Лёд тронулся.

Был заключён договор с лаборантом. Оформили ему командировку для работы с питоном перед кинокамерой. И все уехали с ним в пустыню под Красноводском.

Я выхожу на Приморский бульвар. На террариуме висит объявление, и дети сами читают, что любимый питон в настоящее время снимается в фильме. До скорого возвращения. И это тоже интересно.

Оса

В яркий майский воскресный день семья – мать, отец, дети, сынок и дочка – сидела за обедом.

– Душно, – вздохнула дочка.

Брат услужил, открыл настежь форточку и прогнал воробьев, которые смело и озорно выклёвывали семена в цветочных ящиках на балконе.

Воробьи хитро на него покосились, но совсем улетать не подумали. Они знали: оконное стекло для них надёжная ограда. Они не раз залетали в форточку поклевать крошек на обеденном столе, однажды поели яичницу, оставленную на сковородке без крышки.

Солнечный свет бил в окошко. Дочка от света морщилась.

В этот момент в распахнутую форточку влетела оса – крупная, длинная, золотистая, красивая, с тонко перетянутой талией. Деловито жужжа, она летала по комнате, садилась на предметы, одних только касалась, около других подолгу вилась, как бы осваивала, облюбовывала их для посадки.

Дочка молчаливо взглянула на брата: мол, прогони непрошеную гостью. Он поднялся. Но мать остановила:

– Не тронь её.

– Наверно, она заблудилась. Я выгоню её, она найдёт дорогу к своим, – сказал сын.

– Нет, нет, она всегда знает дорогу, – сказала мать.

– Она заблудилась. Что ей здесь надо? – спорил сын.

– Я видала, она пометила себе путь, – сказала мать.

Глядя на летающую по комнате осу, мать вспомнила своё несытое детство в далёкой послевоенной деревне. Пропавший без вести отец неожиданно вернулся после войны из плена и привёз с собой на подводе улей с пчёлами, купленный у одной вдовы по дороге к дому. Вместе с отцом они сколачивали новый пчелиный домик по старой книжке «Пчеловодство» и ждали, когда слетит рой. Они осматривали старый улей, вынимали рамки с сотами, клали на зиму сахарную подкормку. Она беспрерывно работала дымарём, фукала дымом на рамки, отгоняла пчёл от отцовского лица и с рук. Сама искала для дымаря гнилушки, сама разжигала. Однажды долгожданный рой повис на яблоне чёрной гудящей гирей. Его снимали с ветки пригоршнями, сметали щёткой в новый домик. Стало два улья. Строгали материал для третьего.

За огородами на старой рослой липе она нашла осиное гнездо и показала отцу.

– На ос непохоже, – сказал отец.

К дереву подставили длинную лестницу и достали из дупла немало мёда.

– Это дикие пчёлы, – сказал отец. – Осы мёд не запасают.

Пчёлы злились, разлетались в разные стороны, беспощадно жалили всех в округе. Потом вернулись в своё дупло исправно работать, собирать запас на зиму…

Ос она тогда не видала и вот где пришлось встретиться. Дети не знали даже того, что ей привелось узнать, они были постоянными жителями стандартной городской квартиры.

Тем временем залетевшая оса прилаживалась на оконном карнизе, она обследовала окошко и по нескольку раз метила окружающие предметы. Потом улетела в форточку.

– Ну вот, а вы боялись, – сказала мать.

– Она могла укусить, – поморщилась дочка. – Она может всех нас перекусать, и тебе достанется.

– Зачем ей нас кусать. Мы ей не враги, она же чувствует, – сказала мать.

А у форточки кружились уже две осы. Одна была знакомая. И видимо, она привела за собой подругу. Вторая оса была поменьше и покруглее. Только матери было понятно, что это не подруга, а друг. Вдвоём они облетели все помеченные предметы, а на карнизе задержались дольше всего, будто о чём-то советовались.

Потом он улетел, она проводила его и тихо уселась на том же карнизе.

После обеда все ушли по своим делам и про осу забыли.

А на другой день на подпорке карниза уже висел маленький серый бутон, как из обёрточной бумаги, с круглым отверстием в середине. Смотрели на него как на диво. В это время из отверстия вылетела оса и направилась к форточке, а она закрыта. Форточку распахнули, оса улетела. Надеялись, что вернётся. Мать велела форточку не закрывать никогда. Ведь это чудо, что оса построила себе дом в их квартире. Оса вернулась, она часто вылетала на улицу и всегда возвращалась обратно…

На улице всё зеленело, цвели черемуха и сирень под окнами на газоне.

Через день бутон осиного гнезда стал втрое шире. Значит, оса не только кормилась на улице, а в гнезде спала – она неустанно работала.

Теперь на неё смотрели больше, чем в телевизор.

После того как оса расширила дом, она обнесла его круглым плотным забором, и теперь гнездо стало похоже на розу с раскрытыми лепестками.

Любопытная дочка заглянула внутрь чашечки, когда осы не было дома, и увидала на донышке белые восковые ячейки сотов.

– Там будет мёд? – спросила дочка.

– Там будет потомство, – сказала мать.

– У нас в доме завелось осиное гнездо! Подумать только! Как перед бедой. Не к добру, – сказал отец.

– По-твоему, надо разорить гнездо? – сказала мать. – Ну давайте, у кого рука поднимется?

– Я не буду, – сказал обычно услужливый сын. – Вы как-нибудь справитесь сами. – Он посмотрел на отца.

– Вы развели, вы и разбирайтесь, – сказал отец.

– Тут на тумбочке на белой салфетке полно помёта, – сказала наблюдательная дочка.

Мать осмотрела салфетку, всю усыпанную мелкими тёмными точками. Щёткой смела помёт в совок.

– А вы что думали, от живья одна радость? Она всем нам подготовляет работки, скоро до ремонта квартиры дело доведёт, – сказал отец.

Ремонтом квартиры никого нельзя было обрадовать. Все знают, насколько это трудное, хлопотное и дорогостоящее дело.

– Ничего, – сказала мать. – Я послежу за этим.

– Разве уследишь? Их тут скоро целый выводок будет, – ворчал отец. Ведь самая трудная работа всегда лежала на нём.

– Слушайте, где и когда вы видели, чтобы осиное гнездо устраивалось прямо в квартире? – сказала мать.

– Вот я и говорю, – подтвердил отец.

– Не то говоришь, – возразила мать. – Ведь это такая редкость. Чудеса! Радоваться надо. На нас – надежда живого. Подумаешь, мусор – раз, два и нету!

– Никогда не слыхал, чтобы радовались осиному гнезду в доме. Вы ещё змеиное заведите и ещё больше радуйтесь. Попробуй теперь чашку с чаем на столе оставить, варенье, или печенье, или сахару кусок. Осы всё в своё гнездо переправят, – сказал отец.

– Ну, ещё не было ничего такого, может, и не будет, – успокоила мать.

Дочка нарочно оставила на столе недопитый сладкий чай, варенье и сласти: посмотреть, что будет?

Всё оставленное осталось на месте. То ли оса понемногу брала, незаметно было, то ли деликатно обходила.

В общем, благополучно пока уживались, жизнь шла своим чередом. Не всё время друг на друга глядели, некогда было: на работу ходили, учились, другие дела делали. Приходили домой и сразу обращали взоры на растущий серебристо-серый бутон над окном. Оса жила своими заботами. Форточку теперь не закрывали никогда, никто не отважился бы преградить путь осе на улицу и обратно. Привыкли к свежему воздуху, к холоду, никто не зябнул от врывающегося в форточку ветра.

И вот налетел на город циклон. Ветер в городе частый гость. Город стоит у самого моря. Циклоны гуляют над городом, от них зависит погода. Переменчивая у моря погода.

Ураганом свистел ветер. На улице гудело, завывало. Вой ветра перекрывал все городские шумы.

Стёкла в доме дрожали. С северо-запада тёмные рваные тучи неслись по небу. По стёклам хлестало дождём.

Но форточку не закрывали. Осы в это время не было дома.

Но её ждали, тревожились за неё. Может быть, она переждёт где-нибудь под кустом непогоду. Ветер нипочём бывает птицам и насекомым. Ведь в мире всё как-то надёжно устроено: ветер треплет кусты и деревья, но они редко ломаются, и то только старые и сухие. Бывает, ветки треплет как попало, а птенцы удерживаются в гнезде. Может, и оса, попавшая в непогоду, найдёт способ выжить. Хотя непогода бьёт во всю мочь, но ведь оса поразительно умная, домовитая, опытная. Если дождём смоет следы, умная оса не растеряется, не спутает свою форточку. Она для неё всегда открыта. Других открытых форточек в эту пору в городе просто нет.

Ждали осу. На ночь в комнате оставили свет. Свет привлечёт её внимание, укажет дорогу, многие насекомые летят к свету.

К утру ветер утих. Измождённые за ночь деревья жадно ловили солнце. Но оса не появлялась. Может, ещё отдышится, прилетит, возвратится?

Она больше не прилетела. Что стало с ней, какое несчастье её настигло в пути – неизвестно.

Осиное гнездо, серебристый дом с восковыми сотами, слишком тихо висит над окном до сих пор.

Нет вокруг никакого помёта, никто ничего не пачкает в доме. Но от этого никому не легче.

Только бы прилетела.

Но так и не прилетела.

Новый год

Как я встречал новый год

Новый год в двенадцать часов приходил, а я в это время всегда уже спал. Прошло столько Новых годов! А я ни одного не видел. И мама, и тётя Вера встречали его, а я спал. Я всегда засыпал перед Новым годом. А просыпался утром, и мама мне дарила подарки и говорила: «Ну вот, Новый год!» Но я-то знал, что он ночью был. А сейчас его нету.

Я спрашивал маму:

– Ты его встретила?

Мама мне говорила:

– Встретила.

– И ты его видела?

Мама смеялась.

– Конечно, видела!

– И папа видел, и тётя Вера?

Так мне обидно было!

Я представлял себе Новый год в большой шапке-ушанке и в валенках. Как на новогодней открытке. В двенадцать часов он стучится в дверь. И его все встречают. Все обнимаются с ним, хлопают по плечу Новый год и говорят: «Наконец-то приехал!» Он вытаскивает из мешка подарки, всё дарит, кому что надо, и говорит: «Я спешу. Меня ждут в других квартирах». Все провожают его до угла, потом возвращаются и идут спать. Вот так представлял я себе Новый год.

Как старался я не заснуть в Новый год! И каждый раз засыпал где попало. А просыпался всегда в кровати. И рядом были подарки.

Мой брат раньше меня встретил Новый год. Несмотря на то, что он младше меня. Он вот что сделал. Чтоб не заснуть, он залез под стол. Сначала он там, конечно, заснул, а когда все сели за стол, стало шумно. И он моментально проснулся. И вы знаете, что он сказал мне? Он мне сказал:

– Его не было.

– Как так не было?! – сказал я.

– Очень просто.

– А ты там не спал под столом? – спросил я.

– Вот ещё! – говорит Котька. – Бой часов был, это верно. А Нового года не было. Как только все стали кричать: «С Новым годом!» – я вылез.

– Кого же тогда вы встречали?

– Новый год, – говорит Котька.

– Как же так вы его встречали? Разве так в жизни бывает? Если ты, например, меня встречаешь, то ты видишь, что ты меня встречаешь. А то как же ты меня встречаешь, если ты меня не встречаешь?

– Сам увидишь, – говорит Котька. – На будущий год увидишь. Никакого там Нового года не будет. Бой часов будет. А Нового года не будет.

– Наверно, ты спал под столом, – говорю, – и сквозь сон слышал бой часов. А Нового года не видел.

– Я не спал, – говорит Котька.

– Значит, спал, – говорю, – раз не видел.

– Ты сам спал, – говорит Котька.

– Я-то спал, – говорю, – но ты тоже спал. Только я спал в кровати, а ты – под столом. Лучше бы ты уж спал в кровати.

– Я не спал, – говорит Котька.

– Почему же тогда ты его не видел?

– Его не было, – говорит Котька.

– Ты просто спал, – говорю, – вот и всё!

На этом наш спор закончился.

Он обиделся и ушёл. И хотя он на меня обиделся, всё равно я думал, что он там спал и не видел Нового года с подарками.

Вот так я себе представлял Новый год, когда был совсем ещё маленький.