Текст книги "Спасти веру предков, или вынужденные язычники"
Автор книги: Виктор Зайцев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 32 страниц)
Ранним утром моряки заметили у самого берега, в полосе прибоя деревянный обломок, очень напоминавший часть мачты. Высланная в шлюпке команда выловила кусок мачты и привезла на корабль Ярилы. Вновь адмирал велел спустить паруса и кормчим с десятниками собраться на его корабле. Все они долго и тщательно изучали поднятый кусок дерева, придя в согласие, что это действительно обломок одной из мачт. Судя по следам огня на поверхности древесины, моряки предположили, что корабль был подожжён. И произошло это не так далеко от места находки. Напуганные таинственностью происшедшего, кормчие злились на неизвестность, не зная, что предпринять.
– Надо начать расстреливать все местные селения из пушек, – не выдержал Глот, рубанув рукой воздух, – тогда эти гады сами расскажут, что случилось с нашими парнями!
– Пока они молчат, – опустил голову Вилфрид, – судя по всему, действительно ничего не знают. Я это чувствую.
– Расстреливать из пушек мы пока никого не будем, – решительно пресёк предложение Ярька, – нужно вести себя так, будто мы ничего не подозреваем. Улыбаться и показывать мирные намерения. Единственно, я думаю, надо обязательно загрузить корабли дополнительно песком. Если нас начнут обстреливать зажигательными стрелами, со смолой, песком такое пламя потушить легче и быстрее, нежели воду из-за борта вёдрами таскать.
– Верно, – поддержали адмирала кормщики, – надо его набрать как можно больше и расставить в бочках на борту, всё равно трюмы полупустые.
Запасшись дополнительными средствами пожаротушения, славяне поплыли дальше на юг, где уже на следующий день обнаружили уютную бухту, на берегу которой расположился город. Первый прибрежный город, впрочем, как и первая нормальная бухта, что повстречались в стране майя. Не подавая вида, что опасаются нападения, корабли останавливались недалеко от причалов, показывая свои мирные намерения. Почти сразу к ним отправился небольшой плот, с таможенным чиновником. Три черноволосых мужчины, в богато разукрашенных перьями и самоцветами одеждах, в сопровождении десятка вооружённой стражи поднялись на борт ближайшего к берегу корабля. Их встречал Ярька, специально вставший ближе всех к причалу, он запретил морякам говорить на местном наречии, надеясь подслушать случайный разговор чиновников. Местных девушек заранее перевезли на самый дальний корабль, укрыв от постороннего взгляда.
С портовым начальством Ярька общался жестами, благо привык в своих плаваньях вдоль берегов Иберии и Африки и отлично понимал их с полувзгляда. Язык жестов был вполне понятен высадившимся на корабле чиновникам. Они властно указывали на товары, что заберут в качестве платы, золото и другой местный товар им не показали, закрыв деревянными щитами двери в большую часть трюмов. На требования аборигенов открыть трюмы кормчие показывали наглухо прибитые доски и отрицали, что там есть помещения. Местные чиновники при этом проявили подозрительно хорошее знание устройства кораблей, однако, на вопросы о появлении бородатых людей отрицательно качали головами. Одним словом, обоюдный обман явно не удался. Аборигены не поверили, что трюмы пустые, славяне поняли, что семь кораблей были здесь.
Ночь наступила быстро, как обычно в тропиках, за считанные минуты солнце нырнуло за высокие горы на западе. На славянских кораблях довольно скоро демонстративно уснули, потушив любой свет. На самом деле почти вся команда спала на палубе, под защитой бортов, с оружием в руках. Пушки зарядили ещё днём, факелы тоже были приготовлены заранее. Тянулись томительные часы ожидания, прерываемые мощным гудением москитов и прочего гнуса. Моряки, отвыкшие за две недели плаванья от паразитов, привычно укрывались тряпьём, предпочитая обливаться потом, нежели быть заживо съеденными.
Ярька, устроившийся лучше прочих, в своей каюте, дремал с вертяком в руках, вздрагивая при каждом подозрительном всплеске. Небольшое оконце позволяло следить за небом, где созвездия, уже изученные за годы плаванья в южных широтах, исправно отмеривали часы. Регулярно открывая глаза, адмирал прикидывал время. Вот прошла полночь, теперь время приблизилось к двум часам ночи, вот прошёл ещё час, ещё столько же. Мужчина осторожно встал и протёр лицо и шею водой, пытаясь немного облегчить муки тропической жары и духоты, снова прилёг. Теперь до рассвета осталось не больше часа, если и нападут, то именно в эти минуты. Не находя себе места от волнения, адмирал решил плюнуть на всё, если не напали, то этой ночью уже не успеют, и встал с кровати, направляясь на палубу, глотнуть предутренней прохлады. Открывая дверь, противно скрипнувшую в ночной тишине, Ярька едва не упал от громкого крика со всех сторон, эхом отдававшегося на берегу.
Глава пятнадцатая.
В ту же минуту вспыхнули один за другим факелы на кораблях, осветившие полчище вооружённых топорами и копьями воинов, стоявших, казалось, прямо на воде, под самыми бортами троек. Некоторые вражеские воины уже забирались на палубу кораблей, с недвусмысленными намерениями. Раздались резкие крики десятников, прерванные залпами орудий, ударивших почти вертикально вниз, под самые борта парусников. На атакующих воинов выстрелы не произвели никакого впечатления, подтверждая знакомство с огнестрельным оружием. Корабельная охрана занялась забравшимися на корабли воинами, а пушкари продолжили беглый огонь по целой армии аборигенов, подплывших на плотах к кораблям. Звук орудийных выстрелов слился в равномерный гул, похожий на барабанную дробь огромных барабанов.
Ярька прижался спиной к стене рубки, уклоняясь от огненных стрел, приготовил оба вертяка, намереваясь помочь отряду Вилфрида. Те, судя по уверенным действиям, в помощи не нуждались. Опытные рубаки не зря терпели жару и духоту тропической ночи в доспехах, сейчас они были неуязвимы для атакующих туземцев. Удары копий и дубинок, редких бронзовых топоров, воины профессионально ловили на щит, не получая даже царапин. Зато остро отточенные клинки мечей легко входили в тела врагов, вспарывали животы, прикрытые слабой защитой из нескольких слоёв ткани, полосовали обнажённые руки и ноги аборигенов. Крови на палубу за считанные мгновения вылилось так много, что падавшие горящие стрелы гасли в ней, а босые воины врагов поскальзывались, попадая под удары воинов Вилфрида, работавших, как кузнецы в мастерской, спокойно и методично.
Из задних рядов нападающих воинов усилилась стрельба зажигательными стрелами, тушением которых занялись моряки, ожидавшие подобное. За считанные минуты скотты и пикты уничтожили всех врагов, забравшихся на корабли, и занялись тушением горящих стрел. Дальше сражение перешло в привычное для славян русло, избиение врага пушечным огнём на расстоянии. После десятка выстрелов по ближним плотам, где к этому времени не осталось никого живого, орудия перенесли огонь на привычное расстояние, от полусотни до ста пятидесяти метров. Туземные воины практически не имели доспехов, потому даже за двести метров попадание картечью наносило ощутимый урон, если не смертельный, то ранение точно.
Адмирал словно оцепенел, наблюдая в полусумраке рассвета, как избиваемые картечью аборигены на плотах пытаются скрыться от пушечного огня. Десяток плотов пытался уйти из бухты в сторону океана, на каждом оставалось до двадцати воинов, с ними можно не торопиться. Немного рассветёт и пара кораблей добьёт их, отправившись на вольную охоту. А почти двадцать плотов, на которых спаслись бегством до тысячи воинов, направлялись к берегу, в том числе городским причалам.
– Адмирал, надо высаживаться прямо сейчас, пока они не ушли, – подошёл Вилфрид, – дай нам пять пушек и полсотни воинов.
К этому времени рассвело уже достаточно, чтобы на кораблях флотилии рассмотрели поднятые флажки. Два корабля, стоявшие мористее, начали лавировать к выходу из бухты, легко догоняя десяток плотов. Остальные парусники спускали на воду шлюпки, куда осторожно укладывали по одному орудию с корабля, с припасами. Едва моряки в лодках взялись за вёсла, как корабли двинулись к причалам своим ходом, намереваясь поддержать высадку своих воинов пушечным огнём. Прозрачная вода бухты позволяла просматривать дно без всякого измерения, потому корабли приблизились к берегу на двадцать-тридцать метров. Разворачиваясь бортами вдоль берега, корабли приступили к методичной бомбардировке набережной, откуда не успели убраться сбежавшие вражеские воины. Затем огонь перенесли вглубь города, уже ядрами крушили береговые постройки.
Теперь не шла речь о беглом огне, и пушкари внимательно выбирали цели среди самых богатых строений прибрежной части города. Пожалуй, впервые славянские пушкари получили возможность практиковаться в боевых условиях по ведению огня снарядами. До этого, большая часть сражений решалась исключительно картечью. Потому и не упустили пушкари тренировки в боевых условиях, ни разу не выпадавшие до сих пор. Пока они занимались расстрелом городка, десантная команда Вилфрида в полсотни воинов, пять пушек и, на всякий случай, десяток моряков с вертяками, высадилась на берег. Цель движения была присмотрена ещё накануне, богатое строение в центральной части города. Туда и направились моряки, двигаясь без боя. Артиллерийский обстрел деморализовал местное население, затаившееся в руинах и воинов города, оставивших на береговой линии до трёхсот убитых и раненых.
Моряки почти беспрепятственно продвигались вверх по улице, изредка отражая нападения разрозненных отрядов туземных воинов. После нескольких выстрелов из орудий в упор нападения прекратились, дав возможность добраться до дворца правителя за полчаса. Уже при подходе к зданию стало понятно, что глава города бежал, бросив свой дворец без охраны.
– Да, это не Ченоко, – с усмешкой проговорил Вилфрид, рассматривая богатое убранство внутренних покоев здания, – такие вожди позволят нам захватить всю страну.
Двухэтажный дворец насчитывал до полусотни комнат и несколько строений во дворе. Обыскивая его, моряки в пяти больших помещениях обнаружили запертыми полсотни девушек, заявивших, что все они жёны и наложницы сбежавшего правителя города. На предложение убираться домой, никто не сдвинулся с места, объясняя, что вернуться в семью они не могут. Родственники, опасаясь мести правителя, сами перережут девушкам горло, либо выгонят на улицу. Вилфрид отправил с ними одного моряка, подвернувшего ногу, чтобы погрузить на корабли, уже прекратившие обстрел города. Ещё в двух покоях нашли связанных девушек и юношей, предназначенных для отправки в соседний город. Девушек дарили правителю города, парнишек жрецам. Этих тоже отправили на корабли, оставив подробные разбирательства на потом.
Удалось захватить пятерых слуг-мужчин, допросами которых занялся лично Вилфрид. На пропавших кораблях служили немало его приятелей, и скотт не собирался бросать их в беде. Либо спасти, либо отомстить, да так, чтобы никто не смел, трогать славянских моряков даже пальцем. За пятнадцатилетнюю жизнь наёмника Вилфрид и его приятели научились довольно быстро, хоть и грубо, развязывать языки пленникам. Тем более, что интересовал воинов на этот раз не стандартный вопрос обогащения, а поиск захваченных моряков. В том, что их захватили, сомнений после сегодняшнего сражения не было. Оставались опасения, что парней казнили, но их вскоре развеял слуга бежавшего правителя города, рассказавший историю пленения моряков. Проверив его показания у других пленников, бойцы Вилфрида установили, что ещё две недели назад всех захваченных моряков, более ста пятидесяти человек, отправили в столицу государства, что расположена в трёх днях пути от побережья.
Корабли при захвате сильно пострадали, один даже взорвался от пожара. Их отбуксировали с помощью плотов в устье реки, недалеко от бухты. Едва услышав эти сведения, Вилфрид направился со своим десятком к адмиралу, обсудить предстоящие действия. Город к этому времени уже не подавал признаков сопротивления, десантные группы привычно сгоняли пленников на центральную площадь, не забывая проверить содержимое захваченных домов. Моряки сразу заметили отличие в поведении горожан, живущих в большой стране, под сильной центральной властью, и жителей Цатля, привыкших надеяться лишь на себя и свои силы. Подданные майя равнодушно выполняли команды захватчиков, без всяких попыток сопротивления, это было типичное поведение людей, для которых центральная власть страшнее любой другой. Жизнь горожан так бесцеремонно и жёстко контролировалась правителем и жрецами, что нападение врагов и захват города воспринимался своеобразными каникулами. Как школьники радуются болезни учителя, отменившей контрольную работу, так и горожане не скрывали радости, узнав, что захватчики освобождают их от налогов в городскую казну и ежедневной подати.
Кое-какой порядок пытались удержать жрецы, уверенные в своей неприкосновенности. От этих заблуждений их быстро отучил десяток пиктов, собравший всех служителей культа под замок в одном из надворных строений дворца правителя. Там Вилфрид организовал опорную базу оккупантов, установил пушки на стенах и возле ворот. Теперь при контратаке воинов майя, при возможном подкреплении из соседних городов, бывший дворец мог служить хорошей защитой. Выстроенный на холме посреди города, обнесённый стеной из каменных плит, дворец изначально планировался небольшой крепостью. Вполне возможно, славяне надолго бы задержались, штурмуя его, если бы не трусость правителя, бросившего такой опорный пункт без сопротивления. Впрочем, ничего реального противопоставить оружию чужаков он не мог.
После получения данных о спрятанных кораблях, адмирал немедленно отправил в устье реки три корабля для конвоирования парусников обратно, в порт. С ними отправились до половины моряков оставшихся в бухте судов. К этому времени пытавшиеся бежать на плотах в сторону моря, воины майя были разбиты и частично пленёны. Всего пленников набралось до полутысячи, практически все раненые. Их заперли под охраной в уцелевших портовых складах, где моряки обнаружили часть снятого с кораблей груза и оборудования, включая два десятка орудий, доспехи, мечи, вертяки и припасы к ним. Находка давала возможность вооружить всех десятников вертяками, практически удвоить боезапас орудий и личного оружия. Большую часть вертяков Ярька придержал для возвращения пленным морякам, в освобождении которых не сомневался.
– Надо завтра же выступать к столице, туда увезли пленных моряков, – потребовал Вилфрид на вечернем совещании, рассказав о результатах допросов слуг правителя города, – до неё три дня пути по неплохой дороге, не сравнить с сельвой возле Цатля. Дайте мне десять пушек и сотню воинов, никакой город не устоит перед нами.
– На чём ты повезёшь пушки и припасы, здесь нет лошадей и повозок. Все грузы возят вьюками, – поинтересовался осторожный Ларс.
– Я уже продумал, лафеты для перевозки пушек у нас есть, припасы понесут носильщики, они же повезут лафеты вместо коней. Стрелки и воины свои припасы понесут сами, чем больше мы сможем найти носильщиков, тем быстрее достигнем столицы майя, – Вилфрид покосился на Ярилу, сторонника самых быстрых действий в любых ситуациях, многих выселковцев к этому приучил Сергей, – от беглецов из города мы отстанем на полдня или день. Нормальную оборону они организовать не успеют, такой наглости от нас не ждут. Самое вероятное, будут собирать войско для возвращения города. По количеству судов майя знают примерную нашу численность и вряд ли догадаются о нашем нападении. Я бы на их месте, ни за что не подумал о подобной наглости.
– Как ты представляешь спасение наших парней? – скрипнул зубами Глот, у него было немало друзей среди захваченных моряков, – пока вы будете штурмовать столицу, их могут успеть казнить, или перевезти в другой город.
– У меня есть план столицы, составленный со слов пленников, – развернул на столе бумагу десятник, – вот здесь дорога от побережья, здесь дворец верховного вождя майя, с этой стороны тюрьма. В ней, скорее всего, содержат наших парней. Когда основная часть наших воинов с пушками начнёт наступление прямо от дороги, я сам, со своим десятком и одним орудием, проберусь в столицу с севера. К северной дороге ближе всего тюрьма, на неё мы и нападём, когда всея городская стража будет биться с основной группой.
– А если их там нет, – хмуро спросил скептичный Глот, – что делать будешь?
– Сразу допрошу сторожей, дальше буду решать на месте, – также хмуро ответил Вилфрид, переживавший за своих земляков не меньше других.
Ярьке понравился план скотта, лишь малое количество пушек смущало. Если майя накинутся, как здесь, несколькими тысячами воинов, десять пушек не спасут. Он слышал рассказы участников сражения при Гастингсе, когда рыцари едва не прорвали оборону сотни пушек, потому не так оптимистично верил в силу орудий. Однако, спасать ребят надо, без риска это не удастся. Каждый час промедления мог оказаться смертельным для пленных моряков.
– Вилфрид, твои парни умеют стрелять из вертяков? – обратился адмирал к десятнику, и, после утвердительного кивка, продолжил, – я предлагаю следующее.
– Ты поведёшь на освобождение наших парней два десятка самых опытных воинов, каждый пусть возьмёт по вертяку с патронами и два запасных меча. С вами пойдут два расчёта пушкарей, – Ярька обвёл взглядом остальных командиров, – когда наши парни будут освобождены, раздадите им оружие. Дальше действуйте по обстановке, будет хорошо, если сможете ударить в спину воинам майя, что будут сражаться с нами. Если не сможете, дайте знать, что всех освободили. С основным отрядом пойду я сам, но, пушек возьмём втрое больше. Сейчас все кормщики отправляйтесь на корабли, организуйте к утру тридцать два расчёта пушкарей со своими орудиями. Припасы возьмём из расчёта двадцать выстрелов на пушку, два из них с ядрами.
– Вы, – адмирал повернулся к десятникам, – к утру организуйте своих парней, вооружите дополнительно, как я сказал, мечи и вертяки возьмёте у Ларса. Мы на его корабль всё перевезли. Приступайте.
Сам Ярила вместе с Вилфридом занялся набором носильщиков, которых потребуется не одна сотня. Даже, если пушки покатят сами пушкари, что на выложенной каменными плитами дороге, несложно. Припасы, из расчёта три выстрела на человека, потребуют не менее двухсот носильщиков, учитывая, что те ещё понесут сухой паёк для себя. Попытка набрать носильщиков обещанием высокой платы провалилась сразу, работать на чужаков, под угрозой наказания властей, никто из майя не хотел, боялись. Тогда пришлось действовать принуждением, из домов забирали всех горожан, женщин с детьми отводили в склад под охрану, а мужчинам предлагался выбор. Либо поработать носильщиком, либо немедленная казнь, сначала мужчины, потом всей семьи. При побеге казнь семьи обязательно. К утру две сотни носильщиков со своей едой стояли у ворот бывшего дворца правителя.
Ярька с Вилфридом, едва успели прикорнуть уже под утро, часа на три, не больше. Сборы в путь не затянулись, до наступления жары почт четыреста человек тронулись в путь по дороге, вымощенной каменными плитами. Носильщики пытались взять привычный неторопливый темп движения, но, горевшие нетерпением моряки двигались почти вдвое быстрее, боясь опоздать. Местные дороги оказались весьма привлекательными, каменное покрытие в полтора метра шириной позволяло двигаться со скоростью до пяти вёрст в час, как прикинул Ярька. Неожиданностью стали ступеньки посреди дороги, обезоружившие европейцев лишним доказательством полного отсутствия гужевого транспорта у майя.
– Если мы привезём сюда коней, все местные племена станут нашими данниками, – заметил Вилфрид, обсуждавший с адмиралом условные сигналы и более подробный план сражения.
– Ничего, выручим парней, вернёмся домой, обязательно коней сюда доставим, – согласился тот, ему Сергей давно высказывал подобную идею. Мужчина вспомнил своего зятя и, очередной раз, порадовался, как ему, простому Ярьке из глухого селения, повезло. Повезло, что встретил капитана, повезло, что тот доверил ему управление парусниками, взял с собой на Оловянный остров. Нет, не должен Ярька подвести своего учителя и наставника, самым лучшим подарком Сергею будет возвращение флотилии с большой добычей. Для этого надо освободить пленников и договориться о мирной торговле с майя. Ярька отлично помнил поговорку Лосева, "Лучше худой мир, чем добрая ссора". Для себя он уже прикидывал, что после освобождения моряков попробует заключить мир на десять лет с правителем майя, потому нужно грамотно организовать атаку столицы. Не потерять своих людей и напугать вождей майя, чтобы мир заключать на выгодных для славян условиях. Тем более, что в брошенном дворце городского правителя и других богатых домах нашлось много золотых изделий, а к ним огромное количество изумрудов и других драгоценных камней. С таким государством очень выгодно торговать, Лосев будет доволен результатами плаванья флотилии адмирала.
Сразу после полудня караван прошёл мимо оборудованной стоянки, с навесами и кострищами, удобными спусками к протекавшей поблизости речке. Проводники пояснили, что это обычное место ночлега путешественников, как раз в дне пути от прибрежного города. Несмотря на общую усталость, моряки воодушевились пройденным путём за неполный день. Если беглецы ночевали, как обычно, славяне могли догнать их на окраине столицы. Потому все прибавили ход, стараясь пройти до заката как можно больше. Даже носильщики, увидев неподдельную заботу моряков о своих пленённых друзьях, меньше стонали, понукаемые к быстрому движению. Ночлег устроили практически на дороге, нагретой за день до почти горячего состояния. На каменных плитах, отдававших тепло, весь караван великолепно выспался. Уставшие славяне падали, как подкошенные, едва успевали прожевать скромный ужин из пары лепёшек и куска вяленого мяса. Десятники с трудом организовали ночную охрану, усевшуюся возле разведённых костров. Оставленные без присмотра носильщики всё же бежали, наутро недосчитались двадцати трёх мужчин. К счастью, пушечные заряды они бросили на месте ночлега.
Потому следующий день выдался тяжелее для носильщиков, получивших дополнительный груз, выдержать скорость движения первого дня не удалось. Несмотря на это, оборудованное место ночлега караван прошёл немного раньше, чем в первый день пути, следовательно, за день славяне продвинулись ещё немного вперёд, настигая беглецов. Это стало очевидно, когда стали попадаться первые раненые воины, бежавшие два дня назад из порта. Многие лежали без сознания, истратив все свои силы на дальний путь, другие пытались укрыться в придорожных кустах. Торопясь в столицу, славяне не отвлекались на добивание раненых врагов, а те, изумлённо наблюдали небольшой отряд, не имея сил убежать. Вставая на ночлег, в этот день, командиры тщательно организовали охранение. Кроме сторожей у костров, несколько скрытых постов ушли вперёд по дороге и в окрестную сельву.
Рано утром, еще до общего подъёма, отряд Вилфрида отправился вперёд, в сопровождении нескольких воинов основной группы. Они должны были, как и договаривались, при подходе к городу, направиться в обход его, к северной дороге. По словам проводников, до города оставалось полдня пути. Так и вышло, сберегая силы, караван воинов и носильщиков достиг предместий столицы аккурат в полдень. Убедившись в полном отсутствии стражи, славяне нагло продолжили движение по дороге к центру города и успели пройти больше версты, когда встретили первый отряд стражников. Впоследствии Ярька часто говорил, вспоминая этот бой, – Была бы у нас конница, столицу бы захватили за полчаса, без всякого сражения.
Однако, всякой удаче рано или поздно приходит конец, стражники изготовились к бою ещё за сотню метров до каравана, все поняли, придётся начинать. Пока воины и моряки демонстративно выстраивали шеренгу, закрывая врагам вид устанавливаемых орудий, стражники, чей отряд насчитывал до сотни воинов, явно выслали гонца за подмогой. Поэтому Ярька не дал команду на открытие огня, организуя в ожидании вражеского подкрепления грамотное расположение орудий и размещение припасов. Носильщиков славяне отпустили, с удивлением обнаружив, что несколько десятков молодых парней далеко не ушли, оставшись наблюдать. Судя по скорости прибытия трёх сотен воинов подкрепления, казармы располагались не так и далеко. Следовательно, до центра города оставалось не боль пары вёрст.
Адмирал взглянул на палящее солнце, заметно клонившееся к закату, до наступления темноты оставалось не больше трёх часов, надо спешить. Оставаться во враждебном городе, в окружении сотен врагов, моряки не хотели.
– Начинаем, – крикнул он воинам и морякам.
Шеренга из сотни людей быстро раздвинулась, обнажив, направленных на воинов майя, десять пушек.
– Огонь, – не удержался от любимой команды, входивший в азарт предстоящего боя Ярила.
С расстояния менее ста метров картечь из десяти орудий смела всех стражников, словно снопы соломы в тире, на учебных стрельбах. Несколько воинов, оставшихся на ногах, переживали шок, не в состоянии осмысленно двигаться, они бродили между убитыми и ранеными товарищами, запинаясь и падая.
– Вперёд, – сориентировался Ярька, впервые наблюдавший столь удачное применение пушек.
За считанные секунды моряки и охранники добежали до места гибели стражников, выкрикивая, на языке майя команду "Лежать, не вставать!" Такие нужные команды опытные воины изучили и прорепетировали с переводчиками заранее. К ним относились ещё "Стоять!", "Брось оружие", "Убирайся", "Где золото?" и несколько подобных. Возможно, их крики были поняты стражниками, скорее всего, те не успели выйти из шока, вызванного залпом десятка орудий, зрелище сильное. В любом случае, пока пушкари и оставшиеся носильщики добрались со своим скарбом, все стражники были связаны или убиты.
Торопясь добраться до дворца верховного вождя засветло, Ярила, не стал задерживаться, отправив вперёд небольшую группу разведчиков. Остальной отряд двигался дальше компактно, пушкари с руганью привычно передвигали лафеты с орудиями, пехотинцы помогали нести заряды, командиры осматривали окрестные дома в поисках опасности. За полчаса, таким образом, славяне преодолели большую часть пути, приблизившись к дворцу верховного правителя майя, на расстояние около трёхсот метров. Дальше разведчики советовали не двигаться, указывая на плотную группу воинов, собравшихся у главных ворот дворца, вернее стены, отделявшей дворец от городской площади. Несмотря на двадцатикратное численное превосходство, стража дворца не пыталась нападать на славян. Хотя по самым грубым прикидкам, их уже собралось больше двух тысяч воинов.
Не останавливаясь, славяне продолжили движение вперёд, стремясь максимально приблизиться к дворцу на расстояние эффективного огня. Однако, опасаясь контратаки, перемещались орудия группами, по десять пушек. Пока десять расчётов уходили на полсотни метров вперёд и устанавливали орудия, следующие за ними, пушкари стояли наготове. При этом расчёты двигались так, чтобы не перекрывать направление огня. Пехотинцы двигались вместе с авангардом, помогая переносить заряды. Скорость сближения с врагом снизилась, но, через полчаса все три десятка орудий стояли на площади, в полусотне метров от дворцовой стражи.
Опасаясь атаки с тыла, Ярька велел десяток пушек развернуть назад, после чего повторил свою любимую команду, – Огонь!
На этот раз после первого залпа десяти орудий, его продублировала вторая десятка, затем они ещё раз повторили свои действия. Результат оказался ужасающий даже для опытных воинов. Защитники дворца полегли все, до единого, конечно, большей частью они были только ранены, или сбиты с ног. Но, после четвёртого залпа орудий, на ногах никто не стоял, а стена, ограждавшая дворец, была забрызгана кровью до самого верха и выщерблена картечью. На площади стоял кислый запах пороха, крови и пыли, отлетевшей от стен дворца. На сей раз адмирал не спешил командовать и моряки не бежали к повергнутому врагу. Словно сговорившись, все продвигались вместе, неспешно приближаясь к окровавленным стенам.
– Ричард, Моран, открывайте ворота, – неожиданно громко прозвучала команда Ярьки, спешившего занять дворец до наступления темноты.
Сразу пятеро воинов подошли к закрытым воротам и попытались, безуспешно, их распахнуть. Было очевидно, сзади двери закрыты засовом.
– Разойдись, – дал команду адмирал, когда одну пушку зарядили свинцовым ядром, – огонь!
Ядро, выпущенное с расстояния десяти метров, пробило бронзовые ворота насквозь, вместе с бронзовым засовом. Двери от удара услужливо распахнулись сами, отрывая аллею, ведущую к дворцу. Теперь надо спешить, пока верховный вождь не сбежал, понял адмирал и скомандовал, – Бегом, на штурм, пушкари, тоже бегом!
Пехота рванула вперёд, благо до дворца было не больше полусотни метров. Моряки и охранники бежали по каменным плитам аллеи, окружённой цветущими диковинными растениями и деревьями. Воздух аллеи был настолько сладким, что захотелось выпить его, как стакан свежего мёда. Оставив у ворот три пушечных расчёта, Ярька шёл во дворец, с интересом разглядывая дворцовый парк. Зять его, тоже устроил парк, в своём имении, но, там всё выглядело иначе. Другие деревья, другие цветы, даже запах другой, разве дорожки похожи, посыпаны светлым песком и выровнены. Только центральная аллея, ведущая во дворец от ворот, была выложена плитами, остальные дорожки исключительно песчаные. Более того, вдалеке цепкий взгляд моряка различил фонтан, почти такой же, как у Лосева в парке.
Едва не споткнувшись о лафет орудия, адмирал вернулся в реальность. Бойцы втянулись внутрь дворца, а пушкари методично окружали строение, передвигаясь расчётами, на расстояние прямой видимости и эффективного огня, от ста до двухсот метров. Дворец снаружи выглядел вымершим, ни единого воина у всех восьми дверей славяне не обнаружили. Подумав, что правитель, как и глава портового города бежал, адмирал неспешно направился по одному из боковых входов вглубь здания. Внезапно раздалось эхо нескольких выстрелов из вертяков, вскоре всё затихло. Держа палец на спусковом крючке вертяка, Ярька развернулся в сторону выстрелов.
На втором этаже, в огромной зале, освещённой из отверстий в потолке, у всех четырёх дверей лежали убитые воины майя, а в углу, возле роскошного золотого трона, напряжённо стоял молодой парень майя, в богатых одеждах, державший за руки девушку и мальчика, лет пяти.
– Кто это? – обратился к переводчику Ярька, раздосадованный отсутствием верховного вождя, это могло надолго затянуть войну, – кто этот парень?
