Текст книги "И пришел жнец. Plaga Lakrimam"

Автор книги: Виктор Венцель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Я чертыхнулся, наподдал ногой упавшую на пол крышку бочки. Значит, и Илигрид выдернули в это мокрое пекло. Если бы не Вингард со своим колпаком лекгардической силы, я наверняка успел бы вовремя и сумел Мэллу отговорить от решения призвать чародейку.

– Илигрид здесь?

– Ее вытянул приказ Церкви. Она, конечно, колдунья, но колдунья на службе у Равновесия. Тем более, она отличный специалист, в сфере магических преград и барьеров. Я знаю, у вас с ней непростые отношения, но…

– Нет, что ты, у нас все отлично. Лучше не бывает. Каждый день, как Валентинов.

– В прошлый раз, она пыталась отравить тебя в постели, вином из кубка.

– И сама же подарила кольцо, реагирующее на любой яд. Это была милая проверка артефакта. В целом, это не твоего ума дело, – заявил я наставительно, и посмотрел на расположившегося с комфортом толстяка, – И Равновесием тебя прошу, пошел вон из моего кресла!

6

Мэлла сидела у старинного гобелена, протянув к огню, играющему в декоративном камине обутые в сапоги ноги. Неровно подстриженные короткие волосы падали ей на лицо, глаза, похожие на два темных агата, внимательно разглядывали древнее произведение на стене, словно ничего важнее для нее в эти минуты не существовало. Мэллу можно было редко застать задумчивой или мечтающей – она была человеком действия, решительным и отчаянным, готовым на самый невероятный шаг, но, видимо, тоскливый город Валенквист нагонял уныние и на таких железных людей, как княгиня Церкви. Она была облачена в застегнутый фибулой плащ и блестящую кольчугу. Мэлла никогда не любила платья, ненавидела жакеты и камзолы, предпочитая изящной и комфортной одежде легкую, но надежную броню. Она коротко стригла волосы, никогда не пользовалась косметикой, ненавидела кольца и серьги. Сказывалось военное прошлое – в свое время, Мэлла потратила не один год на полях сражений, борясь с перерождением и выплесками некроэнергии. Когда-то она неплохо владела холодным оружием и великолепно разбиралась в магии, что в свою очередь наложило на архонта свой тяжелый отпечаток, сделав из хрупкой девы настоящую воительницу. Правую сторону лица женщины пересекал уродливый шрам, левая рука заканчивалась острым железным крюком, едва прикрытым слабой колдовской иллюзией. Впрочем, это нисколько не смущало ее. Последняя Жатва, в которой Мэлле не посчастливилось побывать, сделала воительницу калекой, навсегда поставив крест на блестящей карьере. Отныне к ее услугам совет Архонтов прибегал крайне редко. Мэлла всегда держалась в стороне, и чем было вызвано ее внезапное появление в Валенквисте оставалось настоящей загадкой.

Гобелен, полутьма, камин, дарящий больше дыма и копоти, чем света и тепла.

Я прочистил горло и негромко постучал на пороге, желая привлечь внимание Мэллы. Архонт повернула голову, сдержано кивнула, молча, указала рукой на кресло подле себя. Я осторожно приблизился, встал за ее спиной.

– Здравствуй, Кайетан, – голос ее звучал сухо и холодно.

– Доброго вечера, ментор.

– Присаживайся. Это будет недолгий разговор, но я люблю видеть своего собеседника, а не болтать с пустотой.

Я опустился в ветхое резное кресло, взглянул на пляшущее пламя в камине, поднял глаза на гобелен, покоящийся на стене. Мэлла посмотрела на меня, проследила за моим взглядом, позволила себе краткую улыбку.

– Быть может, это и не к месту, но я рада видеть тебя, Кайетан. Пусть даже при таких событиях.

– И я рад видеть вас в добром здравии, ментор.

Мэлла фыркнула откинулась в кресле, расположившись поудобнее.

– Как официально! Ты уже не мой ученик, Кай, так что, можешь перестать сыпать формальностями. Говори свободно. Мы же не на совете, в Вельберге. И ты, и я, теперь просто жнецы. Одного уровня и одного ранга. После твоей последней встречи с князьями Церкви, думается мне, с некоторыми из архонтов, ты не столь учтив.

– Не смотря на маски, которые так любят носить участники заседания на совете в Вельберге, я прекрасно знаю, кто голосовал за мое заключение в Эонаре. И вас, Мэлла, среди них не было.

– Не было, – согласно кивнула воительница, нисколько не смутившись, – Я никогда не верила в абсурдность заявления о твоем отступничестве. Там, в Мортруде, ты убил отъявленных негодяев. Поделом.

– Благодарю за доверие, ментор. И все же, это не относится к нынешнему делу, не так ли?

Мэлла кивнула.

– Так. Нынешнее дело, как ты изволил выразиться, требует более тонкого подхода, чем смерть нескольких ублюдков на потеху Церковному суду. Думаю, тебя уже ввели в курс дела происходящего в Валенквисте, не так ли?

– Отчасти. Известно мне немного.

Мэлла кивнула головой в сторону древнего резного шкафчика, притаившегося в полутьме у стены. В тусклом свете огня, шкафчик многообещающе поблескивал разномастными бутылками и сосудами.

– Налей, пожалуйста, вина, Кайетан, – проронила она, – Ненавижу просить о мелочах, но с этой штукой, вместо руки, не сделаешь и пары пустяков. Мне это поможет сосредоточиться, а тебе – согреться. Имей в виду, это последнее вино, которое только можно добыть в этом квартале, так что каждая капля на счету.

Я послушался, наполнил два бокала густым терпким напитком, передал одну из чаш ментору, вернулся обратно в кресло.

– Итак, – произнесла Мэлла, сделав несколько маленьких глотков, – Я постараюсь быть максимально сдержанной и лаконичной, чтобы не утомлять тебя ненужными деталями и моментами, которые, по сути своей, касаются только Церкви, да Совета. Я не Ирвин, чтобы забивать своим коллегам головы максималистским бредом или красивыми словами, я прошу от вас, жнецов, осторожности и бдительности. А так же, четкого выполнения приказов, которые Совет передает через меня. Это понятно?

– Слушаю вас внимательно, ментор.

– О, Равновесие, да оставь ты свой формальный тон! – интонации в голосе воительницы однозначно давали понять, что бутылка вина за сегодняшний вечер уже не первая, – Кайетан, ты не понимаешь, в каком месте ты оказался. Ты, безусловно, опытный жнец. Сражался с Трехликими? Леастольфами? Шатунами? Это делает тебе честь, но только не здесь. В Валенквисте, все твои достижения не значат ровным счетом ничего. Здесь тебя уже не спасут ни серп, ни магия. Здесь ты в такой же ловушке, как и…

– Простите, ментор. Я не совсем понимаю…

– Понимаешь, Кайетан. Понимаешь, ибо уже не раз задавался этим вопросом: почему на борьбу с мором брошены такие силы?

– Серая гниль – угроза всему Аинарде…

– Нет, – Мэлла посуровела, задумалась, постучала железным крюком по стеклу чаши, – Вовсе не по этому. Серая гниль, безусловно, малоприятное явление, которого мы уже не встречали много лет. Серая гниль – бич наших земель, но этот противник знакомый Церкви. Поветрия приходят в Аинарде. Мы знаем, как уберечь себя от него, мы представляем, как с ней бороться. Это сражение науки и природы, а не жнецов и магов, как казалось изначально. Ты знаешь, как боролись с мором в давние времена?

– Мне доводилось слышать. Сжигание целых городов подойдет?

Мэлла кинула на меня острый взгляд.

– Яркий пример Церковной гуманности, – отозвалась она, вновь повернувшись к огню, – Церковь всегда считала, что гораздо проще и эффективнее выкорчевать самый корень недуга, в данном случае, это избавиться от зараженных. Как можно это сделать проще всего?

– Сжечь. Лес рубят – щепки летят.

– Как говорил Гельстар, первый из жнецов, отправляя ведьму на костер «Жгите всех, Равновесие своих узнает», – согласно кивнула Мэлла, – Раньше, для того, чтобы уладить последствия поветрия, разгулявшегося в городке или деревеньке, хватало одного-двух отрядов жнецов. Десяток человек, подкрепленный магами и чародеями, являл собой достаточную силу, чтобы сравнять с землей даже немалый город. Быстро, надежно и с гарантией. Жертв поветрия оплакивали, жнецов поднимали до небес, как неких спасителей и избавителей, а про мор забывали. В самый краткий срок.

– К чему вы клоните?

– Мне кажется, все ясно, как день, – пожала плечами Мэлла, – Зачем бросать такие силы на Валенквист, если здесь может справиться и меньшими затратами? Насколько я знаю, у жнецов сейчас хватает работы, особенно в разгар войны с Ортиарном, не так ли? Если в городе не затаился шатун, значит, в деревне поблизости шастает галеам. Если не галеам, то какая-нибудь гниющая тварь, вроде нирна, пожирает несчастных путников в чащобе или фамильяры разрывают на части одиноких купцов с тракта. У жнецов всегда найдется работа. И эта работа, всегда очень важна.

– Если в Валенквист стянуты такие силы…

– Значит, в Валенквисте есть то, что очень нужно Церкви, – подытожила Мэлла, посмотрев на меня поверх чаши, – И Церковь не желает этого упустить, выжигая город вместе с заразой. Здесь что-то более значимое, более ценное.

– Например, что?

– Я уже, практически не отношусь к Церкви, Кай. В моих услугах совет больше не нуждается. Откуда мне знать такие секреты? Меня выдернули из моих покоев преподавателей, ввели в курс дела, объяснили задачи, расписали масштабы проблемы и варианты их решения. Пели оды о предстоящем подвиге, ссылаясь на то, что мой опыт в проведении подобных операций должен помочь и сыграть неплохую службу. О том, что сюда стянут такие силы, во главе с правдоносцами, никто и словом не обмолвился. Вывод напрашивается сам собой. Подумай сам: в Валенквисте есть нечто очень ценное, нечто, чем Церковь желает обладать. Нельзя упустить такую значимую вещь в самом разгаре чумового поветрия, не так ли? Что нужно сделать? Локализовать все возможные силы под рукой, что бы снизить риск провала до минимума. Мор – отличный предлог для подобных махинаций. Всеобщая мобилизация, регулярные войска, да еще и этот проклятый Орден Правдоносцев! – Мэлла протяжно скрипнула крюком по гладкому боку чаши, – Это все не так просто, как кажется, Кай. Поверь мне.

Мэлла была как всегда в своем репертуаре. Мания преследования и любовь к заговорам, проявившиеся после получения травмы не отпускали ее даже в эти мрачные времена. Будто других проблем мало.

– Но, как же так? С чего вы взяли, что под этим есть подоплека?

– Нет никаких «как же»! Открой глаза, Кай, посмотри, кого Церковь отправила в Валенквист? Меня, бесполезную калеку, занимающую место в совете? Тебя, отступника и мергойера, плюнувшего в лицо самим Церковным Князьям? Гранда, который даже нескольких чар сплести не в состоянии? Илигрид, давно отошедшую от дел? Чародеев, которых Совет терпеть может, только сцепив зубы? Необученных неофитов, которые не то, что пандемониуса, обычного галеама в глаза не видели!

– Вы хотите сказать…

– Я хочу сказать, что в Валенквист брошены те, кем не жаль пожертвовать для достижения высших целей. Согласись, Кай, выжить в чумном городе – задачка не из легких, верно? Свой срок мы уже отслужили в их глазах. Это, как в шахматной партии: пешками всегда жертвуют первыми.

– Как говорил один умный человек, после игры, и пешка и король, падают в одну коробку. Церковь должна понимать, чем это может грозить в случае провала.

– Верно, но абсолютно не соответствует нынешней действительности. В нашей партии королей нет, – Мэлла хмыкнула, осушила чашу до дна, заглянула внутрь, – Расходный материал берет на себя основной удар. Тех, кто умрет – забудут, тех, кто выживет, ненадолго возвысят. Поверь мне, Кай, вся эта ситуация значительно глубже, чем кажется на первый взгляд.

– Мне кажется, вы слишком увлечены интригами и заговорами, ментор.

– Нет, мой дорогой умертвитель, – улыбнулась Мэлла, – Я уже слишком долго в Совете.

Мы помолчали, думая каждый о своем. Трещал огонь в камине, в окна колотил мелкий тоскливый дождь, горделиво взирал со стены древний гобелен, полный немыслимых деталей и удивительных форм, складывающихся в непонятные и двусмысленные картины.

Я первый нарушил молчание.

– Вы с кем-то еще делились этими… опасениями, ментор?

– С тобой, Илигрид, немного с Грандом, и парой колдунов, имя которых для тебя все равно ничего не значит.

– Если об этих разговорах узнает Орден Правды…

– То, что тогда будет? Они засунут меня в еще большее дерьмо, чем гниющий заживо город? – Мэлла посмотрела на меня, как на сумасшедшего, – Мне уже поздно бояться, Кай.

– Так, какими будут ваши приказания? Каким образом мы будем решать эту задачу?

Мэлла перевела взгляд на танцующее в камине пламя, нехотя пожала плечами.

– Официально, в наши обязанности входит только пресечь распространение инфекции по городу, и остановить перерождение погибших, чтобы обезопасить мирных жителей. Таково решение Совета. Классический подход к подобного рода делам. Однако, я думаю, что перед нами стоит куда более значимая задача. В Валенквист, как только стало известно, что пришел мор, стеклись лекари и врачеватели со всего Аинарде. Маги, чародеи, колдуны, целители, алхимики, даже мы, жнецы, хотим не только не допустить катастрофы, уничтожающей все королевство, но так же отыскать лекарство от этой проклятой чумы. Целители работают не покладая рук, в своих лабораториях и прозекторских, алхимики и врачи не покидают мастерских. Перед угрозой заражения равны все – и простолюдины, и правдоносцы, и жнецы, и даже Князья Церкви, хотя, последние, упорно не желают этого понимать. Умирают все одинаково, вне зависимости от происхождения, статуса или богатства, на грязных простынях, залитых гноем и кровью. Совет, конечно, не поддержит мое решение, но их одобрение не играет в стенах этого города уже никакой роли. Я хочу, чтобы жнецы оказывали содействие лекарям. Помогали им с добычей образцов, с очисткой территорий, с защитой от галеамов. Поддержка нашего Ордена, в такие времена, необходима.

– Я понимаю и разделяю ваши мотивы, ментор. Но, боюсь, их не одобрит Алех Всесветлый.

– Не одобрит, ведь Церковь послала Орден Правды, чтобы следить за работой жнецов, чтобы не несли эти болваны в рясах. Но я согласна идти на такой риск. Работать сообща – единственный способ покинуть этот город не в деревянном ящике, лежащим на повозке до ближайшего костра.

– Есть какие-то приказания, ментор?

– Да, Кай, как раз для тебя. Насколько мне известно, ты хорошо знаком с Илигрид, нашей чародейкой, специализирующейся на рунах?

– Знаком, – подтвердил я, мысленно проклиная Гранда за его любовь к сплетням и слухам, – А какую роль это играет в нашей ситуации?

– Я хочу, чтобы кто-то из надежных людей совершил одну непростую вылазку в дальнюю часть города.

– Куда именно?

– Мои люди напуганы и встревожены Кай. С одной стороны на нас давит мор, с другой – Алех Всесветлый, со своим проклятым орденом правды. Приходят противоречивые сведения о происходящем в городе. Я хочу, что ты и Илигрид разобрались с проблемой этих слухов. Я доверяю вам и жду о вас самых достоверных сведений.

Я чертыхнулся, заерзал в кресле, звякнул пустым бокалом.

– Не хотел бы оспаривать ваше решение, но стоит ли подвергать Илигрид опасности? Возможно, со мной может отправиться…

– Илигрид отправится в город в любом случае, – отрезала Мэлла ледяным тоном, – Она сама предложила эту вылазку, и возглавляет ее тоже она. Вопрос не в том, согласен ли ты взять ее с собой, а в том, согласна ли она на твою компанию. Илигрид умная девочка, и рисковать зря она не станет. Зная ваши с ней взаимоотношения, я придержала отправку в сердце города до твоего появления. Я решила, что ты захочешь ее сопровождать.

– Естественно. Я отправлюсь с ней, но…

Мэлла посмотрела на меня с усмешкой.

– Ты зря беспокоишься за Илигрид, Кай. Она может постоять за себя. Как и любой, чародей-профессионал, она стоит десяти рядовых жнецов, к которым, большинство в этой Орденатории, относятся. Линдаут владеет такими силами, которые тебе даже не снились. То, что кажется тебе подвигом, для колдуна – пара пустяков.

Я промолчал, недоверчиво покачав головой. Илигрид упряма, как и Мэлла. Уговорить их не делать что-либо, не проще чем вымолить слиток золота у мертвого торгаша.

– Я оповещу Илигрид, что ты уже прибыл в город. Она упомянула, что хочет увидеться с тобой, но, я думаю, это может подождать до утра. Валенквист, и вовсе, не лучшее место для свиданий. Выспись сегодня, отдохни перед завтрашним днем. Ты неважно выглядишь. Долго был в дороге?

Проклятая бессонница снова дает о себе знать. Чувствовал я себя, и правда, скверно.

– Что-то вроде этого. Где я смогу найти Илигрид завтра?

– Резиденция магов находится на другой стороне этого квартала. Не беспокойся, тебя проводят, как только возникнет такая необходимость. Я больше не задерживаю тебя, Кай. Только, прежде, чем уйти, налей мне, пожалуйста, еще вина.

Мэлла окликнула меня на пороге, указав взглядом на древний гобелен, покоящийся над камином.

– Кай, еще минуту, что ты видишь на этом рисунке? Интересно будет узнать твое мнение.

Я устало повернулся, скептически оглядел переплетение рун, фигур, узоров и невнятных рисунков, складывающихся в сюрреалистическую картину.

– Хм… трудно сказать. Мне это напоминает горы. А это солнечные лучи. Похоже, рассвет над горами. Я угадал?

– Странно, – протянула Мэлла, склонив голову к правому плечу, чтобы лучше разглядеть гобелен, – А я вижу этот город, Валенквист. А над ним…

– Над ним солнце?

– Нет, это пожар.

7

Магические эликсиры отвратительны на вкус. Если кто-то говорит вам, что настоящее колдовское зелье, должно быть манной небесной, можете смело сдавать его ордену Правды за ересь и преступление против Церкви, ибо такая ложь должна быть наказуема по всей строгости. Магические эликсиры чудовищны.

Дело далеко не в том, приготовлено зелье настоящим алхимическим мастером, или сделано подмастерьем дешевого лекаря. Корень зла кроется исключительно в ингредиентах, которые используются для варки и перегонки колдовского настоя. Вкус эликсира не играет решительно никакой роли. Важен только эффект. С самого начала времен, еще до изобретения перегонных кубов, реторт, змеевиков и концентраторов, как и всего прочего алхимического оборудования, ингредиенты просто смешивали в котле, повешенным над костром, где варево настаивалось и выкипало, образуя ценный колдовской состав. В зависимости от рецепта, собирали конденсат или делали вытяжку из варева, разливали их во флаконы, осеняли магической руной и провозглашали их готовыми к употреблению. Кто-то умирал после приема настоя, кто-то выживал, испытав на себе всю мощь алхимического гения. Если умерших было больше половины, такой эликсир считался негодным и рецепт вычеркивали. В противном случае, настой приобретал широкую популярность и незамедлительно пополнял полки аптек и лекарских лавочек. Так развивалась подобная наука. К слову говоря, опытным путем, помимо зелий, были так же изобретены и первые химические яды, получившие сейчас широкое распространение. Разница между ядом и зельем, чудовищно мала, учитывая какое сырье используется для обоих этих алхимических продуктов.

Не многое изменилось с тех самых пор. Не смотря на наличие специальных приспособлений, позволяющих сделать настой максимально эффективным и минимально токсичным, о вкусе не позаботился никто, ибо каждый новый ингредиент сказывается на качестве всего зелья.

Алхимики используют в своих эликсирах невероятное сырье. Зелье «Голубой Слезы» содержит вытяжку из гниющего тела покойника, настой «Шепчущего» готовится из сока древесных личинок, зелье «Белого Света» берет начало из перебродившей и свернувшейся крови, вперемешку со слизью ртутных болот, на юге Гильюмара. Однако, если смешать все эти три зелья вместе в перегонном кубе, в соотношении один к трем, с наркотическим экстрактом ядовитого дерева Вечного Сна, коих много в здешних лесах, можно получить прекрасное средство для лечения самых серьезных ран. Правда, есть некоторый шанс, при котором ваше тело отвергнет колдовскую микстуру и сердце откажет работать, но благодаря нынешним технологиям, риск этот совсем незначительный.

Только поэтому спрос на зелья не такой большой, как на целебные руны или печати, хотя, порою, и магическая печать не в силах справиться с вашим заболеванием.

Можно проглотить пинту крови, прежде, чем тебя вывернет на изнанку. С магическими эликсирами такая штука не пройдет. Эликсир действует до тех пор, пока ты удерживаешь его в желудке, не смотря на протесты организма и его попытки избавиться от чудовищной отравы. Или до тех пор, пока не рассосется основная часть настоя, что бывает крайне редко – почти никто не выдерживает подобной пытки. Вот так вот алхимия и изживает саму себя.

Эликсир был невероятно отвратительным, хотя и не содержал в себе ничего из ряда вон выходящего, что могло бы настолько извратить его вкус. Насколько мне известно «Зеленая Фея» была родом именно из Валенквиста и вмещала в себя только один непривычный для обывателя ингредиент, а именно, гнилую воду и землю с кладбища, пропущенную через трехфазовый концентратор. В остальном же, в рецепт зелья входит древесный сок, трава Седьмого Короля и пыльца с красных цветков Забвения. Валенквист первым открыл для мира этот чудовищный наркотик, ибо трава, под названием «Трава Седьмого Короля» произрастала только в этих краях. Слава о данном зелье шла далеко во все стороны. Некоторые узнавали Валенквист не по музеям и выставкам, а только по «Зеленой фее» и дюжине схожих отрав. Именно из этой травы добывается дешевый в производстве наркотик, под названием «Пыль Пустоты». Зелье, хотя и было наркотическим, такой убийственной силы, как «пыль», не имело.

Мне посчастливилось стать обладателем фляги эликсира по дороге в Ростальф, у встреченного мною мрачного купца, описывающего зелье, как некий магический дистиллят, обещающий прогулки по уголкам подсознания.

Прогулки по подсознанию мне были вовсе не нужны, а вот снотворное, необходимо чуть больше, чем полностью. Бесконечная череда кошмаров, вместо дремы и отдыха, изматывала и угнетала хуже всякой битвы. Долго так продолжаться не могло, так что пришлось идти на чрезвычайные меры. Учитывая, какая работа ждала меня впереди, быть разбитым и полуживым – непозволительная роскошь. Ослабленный жнец – потенциальный труп, которого легко одолеет любой галеам, даже самого низкого уровня. Более того, встреча с Илигрид, которая, наверняка, не простила мне мое внезапное исчезновение из ее спальни в Эрмивальде незадолго до путешествия в Вингард, мрачная отчужденность Валенквиста и разговор с Мэллой никак не способствовал расслаблению и медитации.

Мне приходилось прежде принимать подобные снадобья, так что, я знал, какого эффекта мне ожидать. Небольшая комнатушка на втором этаже Орденатории удачно была пустующей, так что, здесь можно было отдохнуть. Я устроился поудобнее на жестком топчане, приспособленным вместо кровати, отвинтил флягу, осторожно понюхал изумрудное содержимое. Несло болотом и холодом. Кольцо предельной безопасности, реагирующее на любую отраву, зашлось истерическим звоном, ошибочно посчитав, что я собираюсь испить яду. Я вздохнул, поднес флягу ко рту и сделал небольшой глоток.

Те, кто считают, что магические эликсиры прекрасны на вкус, должны быть записаны в ближайший список Жатвы.

***

Наверное, я проспал недолго. Вернее, я бодрствовал, пребывая в тяжелом наркотическом опьянении, крайне похожем на беспокойный и тяжелый сон. Кошмаров я не видел, мелькающую перед глазами череду видений не различал, полностью погрузившись в мутное мягкое ничто, где мог пробыть, наверное, ни один век, если бы только мне это позволили. Но жизнь решило иначе, и как раз в тот миг, когда я погружался все глубже в это топкое болото безмятежного покоя, в котором растворились все мои беды и печали, раздался необычайно громкий, оглушающий стук в дверь. Ненавижу стуки в дверь.

Так приходят большие проблемы.

Я открыл глаза, с трудом соображая, что происходит, и почему за решетчатым стрельчатым окном сереет промозглое Аинардское утро, вместо всепоглощающей ночной темноты. Вероятно, действие эликсира было куда более эффективным, чем я ожидал, и прошло не менее шести часов с момента, когда я принял зелье. Чувствовал я себя несколько лучше, но наркотический настой все еще не выветрился, заставляя пребывать в полусонном тяжелом состоянии. Похмелье, с которым я бывал знаком не понаслышке, можно было бы считать детской забавой в сравнении с интоксикацией наркотическим зельем. Меня отчаянно знобило, отчего, казалось, комната наполнена зимней стужей. Я поднялся на ноги, морщась от головной боли, повел плечами, пытаясь прийти в себя и избавиться от удручающего полумертвого состояния, но настойчивый стук в дверь свел все попытки на нет. Интересно, что могло случиться в Валенквисте всего за одну ночь? И почему это случилось именно тогда, когда я приехал в этот проклятый городишко?

И какого черта, я вообще должен открывать двери?

Проржавевший засов скрипнул, осыпался медной пылью, но поддался и ушел в сторону. Дверь распахнулась, я щурясь на непривычно яркий свет выглянул наружу. Один из начинающих жнецов, судя по промокшей одежде, пребывающий в ночном дозоре, сдержано кивнул в знак приветствия и указал вглубь коридора.

– Мастер Эйнард, вас ожидают в главной зале Орденатории. Приказ ментора Мэллы. Говорят, дело важное.

– Да? И кто меня ищет?

– Кто-то из местных лекарей или алхимиков. Аврил Маккер.

– Аврил? Какого черта ему здесь понадобилось?

– Мэлла разговаривала с ним, после чего попросила отправить за вами.

Я провел рукой по лицу, стараясь справится с усталостью, потряс головой и потянулся за плащом. Ненавижу стуки в дверь. Так приходят большие проблемы.

***

Прозекторская Аврила находилась на границе с ближайшем зараженным кварталом, тесно примыкая к разрушенным и полуобвалившимся торговым рядам некогда процветающего рынка. Лотки купцов пустовали, лавочки торговцев казались нищими и обветшалыми. На некоторых виднелись глубокие царапины, на других виднелись следы тщательно затертой крови, на третьих роились мухи, давая ясно понять, что здесь, вместо товара, недавно валялись гниющие трупы.

Улочка пропахла грязью, гнилью, мочой, химией и смертью. Прохожих не было и в помине и вода из стекших труб, катилась по безлюдным дорогам, разнося мусор, помои и даже крысиные трупы, раздутые от неведомой заразы.

– Черт его знает, откуда вообще взялись эти крысы, – пробурчал Аврил, открывая массивным ключом проржавевший замок на двери черного хода прозекторской, – В городе стало нечего есть, Валенквисту угрожает голод, а эти твари прут, словно из преисподней. Вы никогда не задумывались, Кайетан, почему после смерти перерождаются только люди? Отчего в этих, как их там… как вы их называете?

– Галеамы.

– Да, отчего в галеамов не превращаются крысы, мыши, собаки, да и прочее зверье? Отчего эти виды устойчивы к некроэнергии, которую отследить научными методами никак нельзя?

– Я не задумывался, однако, в учении Равновесию есть этому туманное объяснение. В Богов верят только люди. Животные слишком умны, чтобы доверять свою жизнь и судьбу, мистическому легендарному существу извне. Но это уже мое наблюдение.

– Это не дает прямого ответа на вопрос, – заметил Аврил, убирая ключ в карман своей залатанной одежды, – А ваш практичный подход к решению данной проблемы не делает вам чести.

– А, слепая вера, делает?

– Атеизм, как и вера, должны подтверждаться опытным путем, – пожал плечами Аврил, потянув тугую дверь на себя, – Иначе все это – сказки бродячего философа.

– Церковь Атеизма возникла после того, как Боги были убиты.

– Если мы чего-то не видим, это не значит, что этого нет.

Я прошел в образовавшийся узкий проход, обернулся к Аврилу.

– Вы верите в Богов?

– Я не верю в Богов в их классическом понимании, – отозвался алхимик, зажигая прикрепленный к стене светильник и беря его в руку, – Просто здесь, я начинаю сталкиваться с такими явлениями, которые простому ученому невозможно объяснить. С любой точки зрения.

– Возможно, нужно объяснять их с магической точки зрения?

– Скорее уж с фаталистической, – хмыкнул Аврил, пропуская меня вперед, – Впрочем, об этом потом. Впереди нас ожидает препараторская, но не волнуйтесь: ваша подруга Илигрид оградила тела зараженных магическим барьером, так что никакого риска подхватить инфекцию, у нас нет. Стоит заметить, что воздушно-капельным путем, Серая Гниль передается только с очень небольшой вероятностью, поэтому и такая мера предосторожности, никому не нужная фикция.

С последними его словами я был абсолютно не согласен, увидев, во что превращает людей отсутствие такой ненужной фикции, как защита от заражения, но вслух не сказал ничего. Аврил отворил вторую дверь в конце короткого коридорчика, выведя нас по мелким ступеням в широкий подземный зал, где было холодно, где пахло мятой, где покоилась на столах половина десятка изувеченных и искаженных трупов. Видимо, прозекторскую оборудовали в самые кратчайшие сроки, что сказалось на отсутствии необходимого оборудования и техники. Вместо столов были задействованы ящики и коробки, вместо ламп на стенах, чадили маслянистые факелы, испуская вместо дымного зловония аромат мяты и источая холод вместо тепла. Не иначе, чем работа Илигрид, с ее любовью к колдовским фокусам. Вместо алхимического оборудования, красовалась собранные на скорую руку пугающие аналоги, напоминающие какой-то чудовищный механизм Судного Дня.

Аврил перехватил мой взгляд, покосился на подобие оборудования установленное на ящиках и коробках, откашлялся с извиняющимся с видом.

– Я приехал слишком поздно. Ваши подопечные, жнецы, уничтожили целый медицинский корпус с дорогостоящей современной техникой, разбираясь с перерожденными. Пришлось собирать все самому. Из того, что было под рукой.

– Хорошая работа. Вы могли бы стать скульптором – сюрреалистом, Аврил. Подумайте об этом, когда вся история с Валенквистом закончится.

Аврил не удостоил меня ответом, проходя мимо импровизированных столов с препарированными мертвецами. Каждое тело закрывала голубая, мягко пульсирующая магическая сфера, сделанная, словно из хрупкого стекла. На самом деле, такой барьер мог выдержать не только удар меча, но и вытерпел бы прямое попадание метеорита, случись такому рухнуть в этой гнилой глуши. Магические барьеры – чертовски мощное заклинание, нарисованное или высеченное, прямо на плоти колдуна. Такие руны нуждаются в постоянной поддержке чародейской силы, и оттого, слишком затратны для постоянного использования. Такие руны не накладываются просто так. Опасность, должна быть, действительно колоссальной.

Больше, чем магические экраны, меня привлекли изуродованные вскрытые тела несчастных. Раздутые, обрюзгшие, текущие вязкой слизью, их кожу покрывали уродливые наросты и уплотнения, вперемешку с разверстыми язвами и сочащимися ранами. Вместо лиц у них красовалось багрово-синее месиво, состоящее сплошь из сыпи и фурункулов, тщательно вскрытых и прижженных раскаленным железом. В мертвецах перед нами, с огромным трудом можно было бы различить нечто человеческое.