Текст книги "Бабье лето (венок сонетов)"

Автор книги: Виктор Жигунов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

       Виктор Жигунов

      Б А Б Ь Е   Л Е Т О

         венок сонетов

                 1

Крайне отвратительна погода:

я промок и зачерпнул в сапог.

А придя домой, никак не мог

от жены дождаться бутерброда.

Я отнюдь с домашними не строг.

Но, судите сами, что за мода -

днём не вылезать из огорода,

ночью упираться локтем в бок?

Женщины – с годами только хуже.

Нет, чтобы весь день скучать о муже,

из окна заботливо смотря:

как он, бедный, не увяз ли в луже?

Вон какие разлились моря

в самой середине сентября!

                  2

В самой середине сентября

невозможно растворить окошки:

так и липнут, и толкутся мошки.

Уж скорей бы дали дубаря!

А детишек жаль. Такие крошки

горбятся за партами, зубря.

И зачем? Мужик без букваря

не сумеет вырастить картошки?

Кто-то с рёвом жалуется маме,

что летают нитки с пауками.

Кто-то плюнет, пакость матеря.

Слово “мама” живо в каждом хаме.

Вообще – противно, как ноздря,

бабье лето, прямо говоря.

                  3

Бабье лето, прямо говоря,

для мужчин опасно: не жара же,

не рассмотришь женщину на пляже -

нет ли складок или же угря.

А в наряде – из коряги даже

выйдет расфуфыренная фря.

Понавешает инвентаря:

клипсы, брошки... Рожа в макияже.

С гневом подмечаю каждый год:

что ни осень, то показы мод.

А потом добьётся ли развода,

если кто с уродиной живёт?

Мода, в свете здравого подхода, -

это надувательство народа.

                  4

Это надувательство народа.

А народ надут и передут,

у него и так уж там и тут

то беда, то горе, то невзгода.

И куда начальники ведут?

Что несёт трудящимся свобода

(наш российский псевдоним разброда)?

Кнут, хомут и вообще капут.

Нет законодательного акта,

каковой бы действовал де-факто.

Сочиняют их, дуря-мудря.

А меня не спрашивают как-то...

Из меня не вышло главаря,

но и я на свете жил не зря.

                  5

Но и я на свете жил не зря.

Место в жизни, некий промежуток,

мне нашлось: поскольку к людям чуток,

мне в жилетку плачутся друзья.

Ввалится голодный, скажет: “Ну так,

как явлюсь домой, жену не зля?

Больше без работы жить нельзя”.

А ведь я такой же (кроме шуток).

Боль свежа и точит, словно ржа:

помню, чуть от злобы не дрожа,

как я среди всяческого сброда

жил на положении бомжа.

Выполняя роль громоотвода,

достаю жилетку из комода.

                   6

Достаю жилетку из комода,

а достать хотелось бы обрез.

У кого-то очередь в собес,

у другого миллион дохода.

Как балбес, так лезет в “Мерседес”.

А страна – как дедова подвода...

Я – и вовсе в роли пешехода.

Где же тут общественный прогресс?

Гнева масс растёт девятый вал!

Ведь недаром Маркс предупреждал

(помните такого счетовода?),

что коварен лёгкий капитал...

Даже у бесплатной ложки мёда -

знаю, что коварная природа.

                   7

Знаю, что коварная природа

урожай взрастила нам назло.

Чересчур уж долго нам везло -

семь десятилетий недорода!

Гомонит в подпитии село,

так бы и убило полевода:

“Что нам, подниматься до восхода,

если столько хлеба наросло?”

Но придём к обычному итогу:

кое-что рассыплем на дорогу,

кое-что подчистят писаря...

Всё под снег уйдёт, и слава богу.

Бабье лето, листьями горя,

холода готовит втихаря.

                 8

Холода готовит втихаря

нам планета: в танце церемонном

перед солнцем кружится с поклоном

половину дней календаря.

А потом уж будет не тепло нам,

так как отвернётся от царя...

Люди тоже вертятся, хитря,

по исконным мировым законам.

Кто с поклоном, тот и фаворит,

тот и сыт, и пьян, и знаменит.

Только олух прямотой гордится

или говорит: радикулит.

Ох, порой никак не поклониться!

Худо, как простынет поясница.

                   9

Худо, как простынет поясница...

И лежи, обдумывай житьё:

вдруг через мучение твоё

самый смысл эпохи прояснится?!

Что мудра история – враньё.

Но она желает измениться.

Как сказать (потом как извиниться?),

через что мы делали её?

А сейчас проходим перелом

между этим местом и умом.

Как же тут спина не разболится!

Оттого-то и лежим пластом.

Власть, лечи хребет! К нему, столица,

обрати внимательные лица.

                  10

Обрати внимательные лица

к собственному прошлому, народ:

там уже и чёрт не разберёт,

где брехня, где ложь, где небылица.

А теперь позор наоборот:

правды столько – впору застрелиться.

Любим мы помоями облиться

и потом торжественно вперёд!

Если поглядеть на карту здраво,

то у нас великая держава.

Но ведь хоть охрипнешь, хоть умрёшь,

повторяя ныне: “Слава! Слава!” -

не проявит интереса всё ж

к пламенному кличу молодёжь.

                     11

К пламенному кличу “Молодёжь!”

глух я не был, юный и нестойкий,

всесоюзной комсомольской стройке

отдавая силы ни за грош.

Каждый вечер крики: “Вход закройте!”

Колотун в палатке – невтерпёж...

В те места теперь не завернёшь,

наш Союз подвергся перекройке.

Комсомола тоже нет теперь.

Что ж осталось после всех потерь?

Где в трудах страны моя частица?

Будет внук, скажу: “Прихлопни дверь”.

Или стану опытом делиться:

“Не забудь под зиму утеплиться”.

                    12

Не забудь под зиму утеплиться,

щели в окнах тряпками забей.

Но не стужа – горе наших дней.

Как бы от бандитов защититься?

Привинти решётку помощней.

Станет не светлица, а темница.

А ещё – тряпица, как граница,

следовой участок у дверей.

Где у вора столько кругозора -

боты снять в начале коридора?

Так умора будет, не грабёж:

вор у прокурора сядет скоро.

...А когда на дело сам пойдёшь,

не ходи по лужам без галош.

                    13

Не ходи по лужам без галош,

так как даже лёгкая простуда -

это шаг в больницу, а оттуда

ты уже домой не попадёшь.

Там со страху станет вовсе худо,

вместо пульса сосчитают дрожь,

и анализ выйдет нехорош,

потому что грязная посуда.

Медсестра с бесцветными глазами

ткнёт иглой, замучит порошками.

Под наркозом повезут под нож

и бессильно разведут руками...

Твёрдо помни, медицина – ложь.

И посмотрим, сколько проживёшь.

                     14

И посмотрим, сколько проживёшь

голодно, потом не очень сытно.

Главное – что видеть любопытно

всякий тут галдёж-делёж-дебош.

То жена подденет, как ехидна,

то премьер устроит неплатёж,

то в толпе начальника пихнёшь...

Все дерутся, всем и не обидно.

Интересно заглянуть вперёд

и наоборот, в давнишний год.

А, глядишь, с какого-нибудь года

по тому же кругу всё пойдёт.

Вот начать с такого эпизода:

крайне отвратительна погода...

                 * * *

Крайне отвратительна погода

в самой середине сентября:

бабье лето, прямо говоря, -

это надувательство народа.

Но и я на свете жил не зря:

достаю жилетку из комода -

знаю, что коварная природа

холода готовит втихаря.

Худо, как простынет поясница...

Обрати внимательные лица

к пламенному кличу, молодёжь:

не забудь под зиму утеплиться!

Не ходи по лужам без галош!

И посмотрим, сколько проживёшь.

                                         1994 г.