Текст книги "Хоккей: надежды, разочарования, мечты…"

Автор книги: Виктор Тихонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

К концу периода мы проигрываем – 1:3, к концу второго – 1:4. Окончательный итог матча – 2:4.

Почему мы проиграли? Не вдаваясь в сугубо деловые, профессиональные детали, замечу сейчас только одно. Некоторым нашим хоккеистам в первом, только в первом, матче не хватило стойкости. Это замечание не противоречит утверждению, высказанному несколькими строками выше, о мужестве и стойкости команды. Исход кампании определяет не одно сражение, а весь ход борьбы. Но в первом поединке кое-кто не устоял. Все знали, что в начале серии нас, как обычно, будут запугивать, бить, играя не только жестко, но и жестоко, чтобы затем перейти к достаточно корректному хоккею. Все это знали, но не у всех хватило мужества и терпения, умения переносить боль.

Третий период первого матча мы выиграли – 1:0. И поняли, что под прессом наших атак уставшие канадские защитники будут ошибаться чаще. Это был важный вывод.

И еще один вывод, причем не без помощи прессы, сделали мы из проигранной встречи. Один из канадских обозревателей, критикуя наших защитников за действия в эпизоде, когда Жиль забросил четвертую шайбу, писал: «В подобных случаях наши защитники «вырубают» форварда до окончания опасного эпизода, тогда как защитник сборной СССР безуспешно выгребал шайбу из-под клюшки Жиля». Этот совет мы тоже учли – во втором и третьем матчах игроки обороны сборной СССР больше «не выгребали» шайбу.

Словом, после неудачи мы сделали выводы. На собрании серьезно и глубоко проанализировали, в чем мы уступали соперникам, за счет чего можем выиграть. Провели тактическую тренировку, проверив выводы на льду. Интересно, что на этой тренировке впервые не присутствовал никто из канадцев, не пропускавших до того ни одного нашего занятия. Правда, на этот раз мы тренировались на катке в 50 километрах от Нью-Йорка, на базе местного клуба «Рейнджерс». Но думаю, не только расстояние отпугнуло наблюдателей. Просто канадцы, убаюканные победой, не ожидали, что за такой короткий – всего лишь один день – срок мы сможем так кардинально перестроиться. Более того, руководители сборной НХЛ переоценили достигнутое.

Так, Боумэн и его штаб советников думали (об этом писала местная пресса), что «звезды НХЛ» нейтрализовали форвардов звена Жлуктова, что именно канадцы, так сказать, перекрыли среднюю зону, лишив тем самым сборную СССР возможности вести привычную комбинационную игру. Внешне это так и выглядело. Но выглядело только потому, что по упоминавшимся уже мною причинам наш план на первый матч не выполнен был и наполовину. Когда же во второй встрече каждый игрок сборной СССР вложил в игру душу, волю, мужество, все свое мастерство, когда каждый выполнил свою задачу, то все замыслы Боумэна, все его разработки оказались несостоятельными. В третьем периоде, кстати, по-моему, самом интересном и напряженном из всей серии, сборная СССР показала почти все, на что она способна. Почему «почти все»? Да потому, что даже после этого матча мы, тренеры, игрой ряда хоккеистов до конца все же удовлетворены не были.

Начался второй матч для нас трудно. И хотя Капустин открыл счет, уже в первом периоде Босси и Троттье вывели профессионалов вперед.

В перерыве, проанализировав ход матча, я, кажется, сумел доказать нашей команде, что мы играем сегодня сильнее, что если мы сумеем действовать так и далее, то непременно выиграем.

С таким настроением и пошли на лед. Но на первой же минуте второго периода Перро забросил в ворота Третьяка третью шайбу.

Критическая ситуация.

Команда, к счастью, не дрогнула. Варнаков сократил разрыв в счете, но тут же Робинсон забросил нам четвертую шайбу – 4:2. Однако сборная СССР по-прежнему играла уверенно, настойчиво раскачивая оборону соперника. На 38-й минуте Михайлов и Капустин, забросив две шайбы, сравняли наконец счет.

В начале третьей двадцатиминутки Владимир Голиков вывел нашу команду вперед – 5:4. Этот счет сохранился до конца игры.

Любопытная деталь. Соотношение бросков по воротам в этом матче – 31:16 в нашу пользу.

Полагаю, ход поединка представить себе нетрудно.

Третий матч серии должен был назвать обладателя «Челлендж Кап». Однако после победы во второй игре на игроков сборной СССР обрушилось столько похвал, что у меня возникло сомнение: а не удовлетворится ли кто-нибудь достигнутым? В беседах с хоккеистами мы убеждали их, что они должны не просто хорошо сыграть последнюю встречу, а обязательно выиграть ее. Все условия для этого были.

На собрании команды перед матчем я сказал ребятам:

– У меня сложилось впечатление, что некоторые из вас не смогут играть сегодня в полную силу. Почему? Потому что появилось чувство, будто главное уже сделано. Вы понимаете, что нас не будут критиковать в Москве, даже если мы проиграем, поскольку в одном матче уже победили. Это – опасная мысль. Деморализующая мысль. По вашим глазам вижу, что угадал. Что вы согласны довольствоваться малым…

Нужно выбросить эту мысль… Отказаться от нее…

Сегодня вам предстоит особый матч. Исторический матч. Такого в вашей жизни еще не было. И, может быть, никогда больше не будет. Вот почему обидно упускать возможность проявить себя, свои возможности. Обидно, если мы упустим шанс доказать здесь, что наш хоккей действительно лучший в мире. Повторяю, второго такого матча может и не быть… Сегодня вы можете выиграть, двумя предыдущими матчами мы уже подготовили победу… Вы можете победить, и вы победите…

Настроение команды было таким, что я без колебаний поставил в состав на третий, решающий матч молодого нашего вратаря Мышкина и тройку: Тюменев, Макаров, Гимаев.

Был ли риск в таком решении? Безусловно, был. Однако тренер должен иметь право на риск. Разумеется, на риск обоснованный. А у меня основания для такого риска были достаточно серьезными: Мышкин не раз в этом сезоне показывал отличную игру, в том числе и против команд НХЛ, верил я и в молодых форвардов. Конечно, можно было их поставить (а перестановки были необходимы из-за травм нападающих Харламова и Владимира Голикова) в сочетаниях с опытными хоккеистами, и такие варианты были предусмотрены, но мы решили, что если уж доверять, то до конца.

И уже после первой смены я увидел, что все идет нормально. А если учесть, что для канадцев появление такого количества молодых, и в первую очередь Владимира Мышкина, было явной неожиданностью, то мы убили сразу двух зайцев. Ошеломили соперника еще и психологически.

Небольшое отступление от рассказа о последнем матче Кубка вызова.

Размышляя о том, какие требования предъявляет спорт к современному тренеру, я ссылался на высказывание заслуженного мастера спорта, известного тренера, доктора технических наук, профессора, лауреата Государственной премии Александра Михайловича Шведова, скоропостижно скончавшегося 22 сентября 1980 года. Уже после смерти ученого в журнале «Физкультура и спорт» была опубликована беседа, подготовленная журналистом на основе многократных встреч с Александром Михайловичем. В этой беседе было уделено место и мне, моей работе на Кубке вызова. Жалею, что не был знаком с этим интереснейшим человеком. Он угадал, что произошло в те дни в Нью-Йорке.

Вот что говорил Шведов:

«Помните, наши проиграли первую встречу канадцам? А на следующий день на хоккейную площадку вышла совсем другая советская команда. Человек, который хоть мало-мальски разбирается в спорте, знает: за один день игроки не могли внезапно улучшить свою технику, научиться грамотнее играть тактически, увеличить скорости, улучшить двигательные навыки и т. д. И все же один – самый, может быть, важнейший, победный! – компонент настоящий тренер всегда может совершенствовать. Бесконечно, если хотите. Этот компонент – воля каждого спортсмена и всей команды к победе, вера в свои силы, способность победить любого соперника. И вот Тихонов – без сомнения, обладающий прекрасными способностями психолога, философа, педагога, – сумел заставить хоккеистов поверить в себя. И команда преобразилась и дважды (один раз с поразительным счетом – 6:0) положила на лопатки честолюбивых канадцев-профессионалов. Конечно, Виктор Васильевич рисковал, когда поставил на решающую игру малоопытного вратаря Мышкина. Но риск этот оказался оправданным, так как базировался он на умении Тихонова вдохновлять, настраивать спортсменов на один матч, как на матч единственный, быть может решающий в биографии спортсмена. И Мышкин «перепрыгнул самого себя».

Что же произошло? Почему вдруг вместо Владислава Третьяка на последний, решающий матч был поставлен Владимир Мышкин?

Когда говорят, что вратарь – это половина команды, то имеют в виду в первую очередь Третьяка. Своей фантастической игрой Владислав доказал, что невозможного в хоккее нет.

Наш вратарь – явление в спорте, не только в хоккее. И потому, что он играет почти без замен полтора десятка лет. И потому, что действует едва ли не в каждом матче безукоризненно. И потому, что это единственный, кажется, вратарь, который умеет «собираться» после пропущенной шайбы и проводить оставшуюся часть матча еще лучше: он не «разваливается» после неудачи. Чем сложнее ситуация, чем ответственнее игра, тем увереннее и надежнее защищает Владислав ворота.

У нашего вратаря громадная слава, но он по-прежнему скромен, трудолюбив, по-прежнему стремится к совершенствованию своего мастерства. Неиссякаемая воля к победе, любовь к хоккею, наконец, высочайшая ответственность перед командой, зрителями, самим собой, совестливость Третьяка заставляют его трудиться на тренировках так же, как работал он, только начиная свой путь к вершинам спорта.

Владислава отличает счастливый дар – умение делиться опытом так, что уроки его становятся полезными каждому, кто учится у него. Замечу, что делиться опытом – немалый труд, но наш вратарь не знает усталости.

Почему же я решил заменить его в последнем матче Кубка вызова? Профессионалы великолепно знают Владислава. Побаиваются его. Но я опасался, что они подметят одну его слабость, которая неожиданно появилась в двух первых матчах (очевидно, Третьяк был не в лучшей своей форме – больше я эту слабость не замечал ни разу!), – он не был готов к мгновенной реакции на второй бросок, на добивание.

Мышкин, если судить по тренировкам, был в тот период подготовлен лучше. После завтрака я спросил Мышкина:

– Сможешь сегодня сыграть?… Решающий матч – не побоишься?… Скажи честно…

– Смогу!

Перед матчем я объявил о своем решении.

Ни Владимир Владимирович Юрзинов, ни хоккеисты, ни руководители делегации разубеждать меня не стали – видимо, верили в мое чутье.

Мышкин сыграл превосходно.

Ко многим проблемам у Боумэна добавилась еще одна.

Проблему введения свежих сил Боумэн решил просто: в состав были включены шведы Хедберг и Нильссон, не выступавшие во втором матче, а также Маркотт из «Бостона». Второй проблемой был выбор тактики.

Как известно, Боумэн – один из немногих канадских тренеров, чьи взгляды в чем-то сходятся со взглядами на хоккей европейцев. И совсем не случайно его команда «Монреаль Канадиенс», да и сборная НХЛ, в первом и втором матчах с нами порой показывали комбинационную игру – игру скорее европейскую, чем канадскую. Однако решающий матч Боумэн решил играть в типично канадском стиле – так, как играют «Филадельфия» или «Бостон».

Сами канадцы характеризуют этот стиль так: 60 процентов острых ситуаций у ворот соперника мы создаем за счет силового давления, жесткого прессинга, заставляя соперника ошибаться в собственной зоне, и только 40 процентов создаем сами. У советских хоккеистов эти показатели обратные. В условиях узких площадок канадский стиль более рационален. И, видимо, Боумэн принял совет быть более рациональным.

Судя по всему, тренер дал указание своим игрокам вести игру предельно жестко, используя вовсю силовые, а точнее, болевые приемы. Все это должно было создать у наших хоккеистов дефицит времени – дефицит времени на прием, обработку, передачу шайбы. И накинув эту «сеть», Боумэн рассчитывал, что мы из нее уже не выпутаемся.

Однако все это мы, тренеры, предвидели. Приняли контрмеры, и уже не мы, а сами канадцы запутались в собственной «сети». Ни на йоту не уступая соперникам в силовой борьбе, наши хоккеисты тo и дело пользовались, и весьма успешно, «длинной атакой». Сборная СССР была как пружина: чем сильнее ее сжимают, тем быстрее она распрямляется, тем больнее бьет. И когда мы повели 3:0, «звезды НХЛ», убедившись, что переломить ход игры они не в состоянии, просто сникли. Кстати, только этим, а не разницей в классе, как пытались заявить некоторые горячие головы, и объясняется счет 6:0.

Сборная НХЛ была укомплектована лучшими игроками лиги. Время матчей для профессионалов было идеальным – сезон у них в полном разгаре. Однако, по-моему, «звезды НХЛ» сыграли хуже, чем могли. Не берусь объяснять, почему, в силу каких причин это произошло, но потенциал сборной НХЛ, убежден, выше, чем могло показаться.

На очередной пресс-конференции, проводившейся после третьего матча, мне не был задан вопрос, на который я отвечал уже несколько раз. Я напомнил журналистам о нем сам. И снова пояснил, что турнир лишь этап в подготовке к чемпионату мира. Сегодня мы оказались сильнее, но ответ на вопрос об истинной расстановке сил можно получить только на чемпионате мира. Там будут все сильнейшие. Приезжайте – сыграем…

Скотти Боумэна спросили, согласен ли он отдать Кубок Стэнли советской команде.

Мой коллега ответил:

– Тихонов правильно сказал: у них свой турнир, а у нас – свой…

Несмотря на победу, нашим хоккеистам не грех поучиться у «звезд» и мощным броскам, и нацеленности на ворота при добивании. А таких защитников, как Робинсон и Сальминг, я смело поставил в пример для подражания нашим игрокам обороны. Вспомните хотя бы, как незаметно, словно бы из тени, вырастал не раз Робинсон у ворот сборной СССР. И это несмотря на все тренерские предупреждения и предостережения: глаз с него не спускать! Причем атаковал Робинсон без ущерба для своей основной, оборонительной деятельности.

Особенно подчеркнуло опасность шапкозакидательства наше посещение тренировки «звезд НХЛ». Мы воочию убедились, насколько хорошо поставлен у Боумэна учебно-тренировочный процесс. А еще больше – после всех разговоров о своеволии асов НХЛ – удивили нас хоккеисты: они проявляли исключительную сознательность и дисциплинированность в выполнении всех тренировочных упражнений. Причем после поражения в «Челлендж Кап» очень самолюбивые канадские хоккеисты удвоили старания: ведь именно игроки, а не руководство НХЛ, потребовали после этих матчей новых встреч со сборной СССР. Но не секрет (и серия матчей 1972 года тому подтверждение), что канадцы чрезвычайно быстро извлекают уроки из поражений.

Что же принесли матчи «Челлендж Кап»?

Канадцев они, с моей точки зрения, подхлестнули, заставили пересмотреть некоторые их взгляды.

Выиграл от этой серии встреч и мировой хоккей. Эти матчи еще раз подтвердили, что любой национальной сборной следует сохранять свой стиль, не чураясь при этом и заимствования лучшего из опыта соперников.

Для кандидатов в сборную СССР матчи с канадцами были проверкой их мастерства, мужества, характера в условиях жесткой, но, скажем прямо, несколько прямолинейной борьбы. Однако европейский, и в первую очередь чехословацкий, хоккей более гибок, более, я бы сказал, коварен. Вот почему при отборе игроков в состав на чемпионат мира мы, тренеры, учитываем качество выступлений хоккеистов на всех этапах подготовки – в турнирах «Руде право» и на приз «Известий», в матчах со «звездами НХЛ» и во встречах чемпионата страны.

Нет предела совершенствованию, и каждый игрок должен помнить об этом. Помнить и совершенствоваться. В каждом матче, в каждом тренировочном занятии.

НЕУДАЧА

Победы нашей сборной следовали одна за другой. После успеха в Кубке вызова, после чемпионата мира 1979 года мы успели выиграть без особых затруднений и турнир на приз «Руде право», и традиционный предновогодний турнир «Известий».

Мы мчались на полной скорости к победе на Олимпийских играх. Казалось, что ничто не может помешать нам выиграть эти главные старты четырехлетия, тем более что наши традиционно трудные соперники хоккеисты Чехословакии, как вскоре выяснилось, подготовились к Играм неважно и выступили за океаном значительно ниже своих возможностей. Неожиданно слабое выступление было расценено в Чехословакии как провал. И в самом деле, впервые хоккеисты этой страны не попали в финальную часть турнира, где и разыгрывались олимпийские медали.

Все, кажется, сулило нам победу, все обещало успех, и абсолютно все были уверены в нашей победе, но, увы, сборная СССР оступилась.

Разумеется, серебряные медали – заманчивое достижение для многих спортсменов и многих команд, но только не для сборной Советского Союза по хоккею. Наши цели были очевидны: команда призвана была выиграть пятую Олимпиаду подряд, этой победы ждали, на нее рассчитывали, ее планировали все, и оттого итоги выступления команды были признаны неудовлетворительными. Надо ли напоминать, что это было первое поражение наших хоккеистов на Белых олимпиадах за последние 20 лет.

Должен признать, что прежде всего вину за эту неудачу несут тренеры команды. И в первую очередь я.

Можно выделить несколько обстоятельств, пагубно сказавшихся на нашей подготовке к Играм и на выступлениях команды в Лейк-Плэсиде. Некоторые ошибки были на моей, и только на моей, совести. О них – немного дальше. А пока о том, что было не совсем в моей власти, не во власти тренеров главной нашей команды.

Наверное, все любители спорта знают, что в последние годы костяк сборной составляли хоккеисты ЦСКА и столичного «Динамо». Армейцы – главный источник пополнения национальной команды, динамовцы тоже направляют в сборную немало игроков. Именно поэтому казалось мне разумным, что во главе сборной были поставлены старшие тренеры этих двух московских команд. Мы работаем в полном контакте с Владимиром Владимировичем Юрзиновым, и нам, не скрою, помогало в работе то обстоятельство, что 17-18 хоккеистов находились под нашим постоянным контролем, тренировались с нами на протяжении всего сезона, поскольку один из нас изо дня в день работал с армейцами, а другой – с хоккеистами московского «Динамо».

В сборной 10-12, а то и 15 игроков ЦСКА, динамовцы же были представлены в 1979 году в сборной вратарем Владимиром Мышкиным, защитниками Василием Первухиным, Валерием Васильевым и Зинетулой Билялетдиновым и тремя нападающими – братьями Александром и Владимиром Голиковыми и Александром Мальцевым. Рассказывая о первых двух чемпионатах мира, на которых сборной руководили мы с Юрзиновым, я подчеркивал, какую большую роль сыграли в наших успехах динамовцы.

Но вот закончился сезон, завершился очередной чемпионат страны, «Динамо» заняло второе место, и Владимира Владимировича Юрзинова с работы сняли.

Разумеется, я не имею права вмешиваться в дела клуба, конкурирующего с нами, нет у меня, понятно, никаких оснований рассчитывать на то, что соперники прислушаются к советам и рекомендациям моим, да и не чувствую себя вправе поучать кого-либо, но не могу не заметить, что такие меры, как правило, успеха команде не приносят. Так случилось и в этот раз: в следующем сезоне динамовцы снова отстали от ЦСКА. А затем отступили и дальше. Начиная с весны 1981 года, уже не только ЦСКА, но и «Спартак» опережали «Динамо», и три сезона подряд после ухода Юрзинова динамовцы не могли вернуться на второе место в нашем хоккее. Напомню, кстати, что в мае 1983 года московское «Динамо» набрало 66 очков, в то время как армейцы – 81. Чемпион опередил третьего призера на 15 очков, забросив при этом на сто с лишним шайб больше.

Юрзинова сменил Виталий Семенович Давыдов. Но и его год с небольшим спустя освободили от должности старшего тренера. На его место назначили Владимира Борисовича Киселева. Однако спустя какое-то время и он был заменен: на его место пригласили Игоря Николаевича Тузика.

Решение о замене тренера в ведущем клубе должно было неизбежно задеть и сборную страны. Но об этом руководители общества не подумали.

И вот в сборную пришли вроде бы те же самые хоккеисты «Динамо», что выступали в национальной команде в прошлом сезоне в матчах Кубка вызова и на чемпионате мира. Однако это, в сущности, были уже другие хоккеисты. Обиженные, капризные и, главное, плохо подготовленные. А объяснялась плохая подготовка команды прежде всего, как я считаю, тем, что команда отказалась от принципов работы, принятых при Юрзинове.

Снижение потенциальных возможностей игроков «Динамо» было очевидным: и функциональный, и игровой уровень оказались явно недостаточны. Динамовцы, приглашенные в сборную страны, плохо сыграли в турнире «Руде право», команда не слишком хорошо выступала в чемпионате страны, а результаты турне, которое совершило «Динамо» на рубеже Нового года по Северной Америке, оказались просто катастрофическими. Но когда армейцы и динамовцы вернулись в январе из-за океана домой, времени на переформирование сборной уже не оставалось: в отличие от чемпионатов мира, проходящих в апреле-мае, Олимпийские игры проводятся в начале февраля.

Здесь мы подходим ко второй ошибке. В допущенном просчете был виноват и я. Дело в том, что накануне Нового года наши ведущие хоккеисты поехали за океан, разбившись на две команды. Единой сборной на этот раз не было: ее игроки разошлись по разным командам.

С клубами Национальной хоккейной лиги соперничали ЦСКА и «Динамо», причем хоккеисты ЦСКА пригласили с собой тройку из горьковского «Торпедо», в которой были объединены Владимир Ковин, Михаил Варнаков и Александр Скворцов, кандидаты в сборную страны, а с динамовцами поехали игроки других клубов, которых мы тоже хотели проверить как кандидатов в сборную.

Сыграли мы за океаном неудачно. Особенно, как я уже говорил, плохо выступили динамовцы. Если судить только по спортивным меркам, то у армейцев все вроде бы было в порядке. Команда выиграла три матча из пяти, но… Но ведь не за победами в товарищеских матчах ехали мы за океан. Мы ехали готовиться к Олимпийским играм, и вот с этой точки зрения визит оказался малопродуктивным.

В первую очередь потому, что я не сделал очевидных, более того, необходимых выводов. Мне, пожалуй, не хватило решительности.

Матчи в Монреале и особенно в Буффало показали, что наши ветераны, прошедшие свой «пик» или достигшие его – согласен с любой формулой, – напряженную серию матчей или напряженный турнир, где матчи следуют друг за другом каждый день или через день, выдержать уже не могут. Играть в таком режиме им не по силам. В этой серии поединков с клубами НХЛ наша первая тройка проиграла свои микроматчи, в том числе команде в городе Буффало со счетом 0:4.

Канадская печать много писала о возрасте нашей «парадной» тройки: в начале 1980 года им, вместе взятым, было уже больше… 100 лет.

В той поездке Петров и его партнеры выступали неудачно, игра не клеилась. Наблюдения эти огорчили меня. Огорчены итогами выступлений были и сами хоккеисты – и Борис Михайлов, и Владимир Петров, и Валерий Харламов, хотя все трое полагали, что, когда придет час решающих матчей, они сыграют на пределе собственных возможностей и снова подтвердят свой класс. Я попытался убедить неразлучных друзей в том, что целесообразнее – это будет отвечать интересам и команды, и их личным – одного из трех, например Бориса, или Валерия, или даже Володю, перевести в другое звено, а на его место поставить молодого хоккеиста. Я напоминал своим лидерам, что однажды они уже разлучались. Было это, кстати, тоже на Олимпийских играх, в 1972 году, в Саппоро, и команда оказалась там первой, и все трое получили по первой золотой олимпийской медали. Там Харламов играл вместе с более опытными Анатолием Фирсовым и Владимиром Викуловым, а с Петровым и Михайловым выступал Юрий Блинов, хоккеист ЦСКА, который был моложе знаменитых мастеров. Тренер ЦСКА и сборной страны Анатолий Владимирович Тарасов считал это решение исключительно удачным.

Но экскурс в историю не убедил наших лидеров. Они мне в ответ напомнили другое важнейшее соревнование того года – чемпионат мира, где они опять были разлучены и где наша команда впервые после девяти побед подряд на чемпионатах мира, уступила мировую корону хоккеистам Чехословакии.

Чем руководствовался я, начиная разговор с ведущими мастерами?

Канадское турне напомнило мне прямо и настоятельно, что нельзя больше откладывать то, что запланировано было еще года два назад, – реконструкцию знаменитой тройки. Мне хотелось ввести в звено свежие силы и тем самым, во-первых, продлить хоккейный век больших спортсменов, а во-вторых, максимально полно использовать в интересах команды их богатейший опыт.

Журналисты, да и тренеры не раз подчеркивали, что эта тройка представляет собой громадную силу именно как единое целое. Это было, несомненно, так. Но Михайлов, Петров и Харламов были сильны и как три первоклассных мастера. Каждый и сам по себе мог творить чудеса. Рядом с ними мог бы сыграть с очевидной пользой для команды хоккеист любого таланта и любого масштаба.

Но три друга настаивали на том, что они хотят выступить на Олимпийских играх вместе, говорили, что это, может быть, их последний турнир такого уровня, и просили меня дать им возможность еще хоть раз сыграть в одной тропке. Первое звено команду не подводило.

Я не был согласен, что сходить Борис, Владимир и Валерий должны одновременно, но в споре с ними у меня не хватало одного аргумента: они и вправду на чемпионатах мира играли, как правило, отлично, не давая поводов для критики. И особенно хорошо тройка выступила на последнем перед Играми чемпионате мира, в 1979 году. Да, у них случались в сезоне срывы, в частности, в некоторых матчах чемпионата страны, в международных турнирах, но вот в главном…

И я уступил настоятельным просьбам знаменитых мастеров.

И потому считаю, что только один виноват в том, что первая тройка дала нашей сборной в Лейк-Плэсиде меньше, чем могла, меньше, чем ждали от нее тренеры, команда, болельщики. В матчах с финнами и канадцами Петров и его партнеры не забили ни одного гола. Впрочем, этого можно было ожидать: силы замечательных мастеров не беспредельны, а опекали наших лидеров соперники так же внимательно, как и прежде. Не хватило сил им и на решающий матч – с американцами: в этот день Борис, Владимир и Валерий тоже не сумели забросить ни одной шайбы.

Так команда была наказана за то, что ее тренер не проявил достаточной твердости в претворении в жизнь своих принципов в формировании сборной в целом и отдельных ее звеньев. Надо было, конечно же, в январе, перед выездом за океан, действовать решительно, заменить некоторых игроков, иначе сформировать первую тройку.

И еще один мой просчет.

В матче с командой США, ключевом, как оказалось, матче, я заменил Владислава Третьяка. Да, он ошибался в тот день, допустил грубый промах на последней секунде первого периода матча, но, зная Владислава, я не имел права спешить. Своим решением я, конечно же, очень обидел вратаря. Обидел недоверием, излишне критической оценкой его действий. Пожалуй, мой жест был продиктован впечатлениями минуты. Спустя некоторое время, выступая с Владимиром Юрзиновым на страницах «Советского спорта», мы подчеркнули, что нам, тренерам, трех игроков «даже и упрекнуть не за что, если говорить об отношении к играм, к подготовке. Мы имеем в виду Скворцова, Старикова и Третьяка».

Владислав так хотел поддержать товарищей, так хотел выручить команду, что этот психологический груз даже для него оказался чрезмерным.

Все мне советовали тогда менять Третьяка, и я, к сожалению, послушался этих советов. Конечно, было рискованно оставлять его в игре после досаднейшей ошибки – такой промах может кого угодно вывести из равновесия, но риск был бы оправдан: у этого замечательного спортсмена невероятная сила воли.

Потом я извинился перед вратарем, и последующая наша совместная работа не дает, кажется, нам поводов для взаимного неудовольствия. Третьяк снова и снова выручал и ЦСКА, и сборную страны.

Я получил тогда горький урок.

Олимпийский турнир складывался необычно. И не только для нашей команды, которая считалась основным претендентом на победу.

Напомню, что все сборные были разбиты тогда на две подгруппы – «красную» и «голубую». В «красную» попали команды Канады, Финляндии, Польши, Голландии, Японии и СССР. В «голубую» – Чехословакии, Швеции, США, ФРГ, Норвегии и Румынии.

В первом туре мы выиграли у японцев – 16:0, а команда Швеции сыграла вничью с американцами – 2:2. Сенсация произошла в нашей подгруппе: финны уступили команде Польши – 4:5.

Во втором туре неожиданное поражение потерпели хоккеисты Чехословакии, они проиграли сборной США – 3:7. Наши хоккеисты выиграли у команды Голландии – 17:4. Первые свои шайбы забросил Владимир Крутов (до поездки в Лейк-Плэсид Володя провел в составе сборной всего два матча и забил один гол).

Нетрудным оказался для нашей команды и третий матч – у сборной Польши мы выиграли – 8:1. В трех встречах забит 41 гол, пропущено всего 5 шайб. Казалось бы, все идет по плану.

Но начинается матч четвертый – с финнами, с теми самыми финнами, которые несколько дней назад проиграли польской команде, и сборная СССР неузнаваема. До 55-й минуты матча впереди наши соперники. Лишь за 5 минут до конца Крутов сравнивает счет, а на 57-й минуте Мальцев и Михайлов приносят нам победу.

Следующий поединок – с канадцами. Им отступать уже некуда: они проиграли финнам. И снова наша команда почти весь матч отыгрывается. На 44-й минуте счет ничейный – 4:4. Окончательный итог – 6:4 в пользу сборной СССР.

Итак, в финал выходят команды СССР (10 очков) и Финляндии (6) из «красной» подгруппы, Швеции и США (по 7 очков) – из «голубой». В борьбе за олимпийские медали не участвуют ни канадцы, ни наши чехословацкие друзья. Но в финальном турнире учитываются только те очки, которые набраны против команд, попавших в финал. Стало быть, у нас 2 очка, у американцев и шведов – по одному, а у финнов – ноль.

В финале сборная СССР проводит два матча – сначала с командой США, затем – со шведами.

Матч с хозяевами Игр.

Наверное, нужно напомнить о политической обстановке, сложившейся в ту пору в США. Атмосфера враждебности по отношению к советским спортсменам, нападки на нашу страну в связи с оказанием помощи революционному Афганистану не могли не нервировать хоккеистов. Они осознавали свою ответственность, очень старались, но тем не менее единственное поражение от команды США, которую буквально накануне Игр мы легко (10:3) переиграли, лишило нас надежд на первое место. И хотя в заключительном матче сборная СССР уверенно выиграла у шведов (9:2), этот наш успех уже ничего не менял.