Текст книги "Выбор[Новое издание, дополненное и переработанное]"

Автор книги: Виктор Суворов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

7

– Товарищ Сталин, письмо от Ежова.

– Длинное?

– Длинное.

– Что-нибудь важное?

– Оправдывается.

– Это не важно.

– И предлагает…

– Слушаю.

– В случае войны Красная Армия должна наносить главный удар не по Германии, а по Румынии, чтобы отрезать Германию от источников нефти…

– Разумно, но мы до этого додумались и без Ежова.

– Если наш главный удар будет нанесен по Румынии и нефть будет отрезана, тогда через весьма короткое время германские танки потеряют возможность двигаться, а самолеты летат ь.

– Тоже правильно. Но мы и сами до этого дошли.

– Исходя из этого, Ежов предлагает снять с производства и резко сократить в войсках количество противотанковых и зенитных пушек: если у немцев не будет нефти, если их танки и самолеты остановятся, то противотанковые и зенитные пушки нам не нужны. Он предлагает не тратить сил и средств на обновление зенитной артиллерии боевых кораблей и средств управления зенитным огнем, предлагает снять с производства и изъять из войск противотанковые ружья как войскам не нужные.

– Все это правильно, товарищ Холованов, но до всего этого мы дошли без Ежова. Противотанковые и зенитные пушки с производства снимаем, зенитную артиллерию на кораблях обновлять не будем, противотанковые ружья из войск заберем.

– В письме Ежова еще одно предложение: если противотанковые ружья все равно нам не нужны для борьбы с танками, использовать их для уничтожения врагов народа.

– Интересно. Разберитесь и доложите.

ГЛАВА 12

1

Что такое агентурный выход?

– Наш разведчик находился в Москве, а теперь находится там, где ему приказали работать. Это и есть агентурный выход.

Ничего у новенькой не получается. Всей группой ей втолковывают, что агентурный выход – это комплекс мероприятий разведки по тайной переброске разведчика или агента в район выполнения боевого задания. Все она понимает, только любые понятия переводит на свой язык и упрощает их до совершенно непозволительной простоты, теряя всю сложность, прелесть и академизм формулировок.

– А что такое легализация?

– Надо сделать так, чтобы никто не спрашивал, кто я такая и откуда явилась. А если спросят, надо иметь такой ответ и такие документы, чтобы поверили и других вопросов на засыпку и на завал не задавали.

– А вербовочная база что такое?

– Это мои новые зарубежные друзья: чем больше, тем лучше. Один из сотни обязательно интересен мне и разведке. А может, и десять из ста.

Нет, вы только послушайте! Так нельзя. Она ничего не понимает! Легализация – это тоже комплекс мероприятий…

А вербовочная база – совокупность учреждений и лиц… Как заставить эту дурочку пользоваться общепринятыми научными определениями?!

2

Это называется – развивать оперативное мышление. Получила новенькая толстую папку с документами: план Зимнего дворца, планы дворцов в Петергофе, основные маршруты движения императора Николая по городу, сведения о системе охраны, чертежи царской яхты «Штандарт», список лиц, допущенных к особе самодержца… И много-много еще всякого.

Условие мягкое: спать сколько нравится, гулять сколько хочется, есть и пить когда вздумается, но за 48 часов материал изучить, понять, выводы сделать и к исходу вторых суток сдать тетрадь с сочинением на тему «Как бы я убила царя».

Новенькая взвесила-вскинула на двух руках папку и решила: спать не выгорит. И помощи ждать неоткуда. Другие девочки тоже заняты, тоже сочинения пишут с планами уничтожения Чингисхана, Бонапарта, Нерона, Калигулы, Тимура и Александра Македонского.

3

После двух суток без сна – час отдыха. Только уснули девочки – подъем. Хватит, куколки тряпочные, поспали и будет. Вкалывать надо. В испанской группе, как и во всех других, каждый новый день тяжелее, чем все предшествующие дни жизни, вместе взятые. Да и давно усвоить пора на все последующие дни до самого последнего, на все времена: если чего-то хочешь добиться в этой жизни, надо работать так, чтобы недосып слоился, копился и терзал. И нагрузки повышать. Каждый день. До самого последнего включительно.

Успеть в жизни надо. Уложиться. А уж потом отоспимся…

– Предположим, девоньки, что все вы убили своих Николаев, Александров и Чингисханов. А дальше что?

Действительно: что дальше? Потому каждой – по две тетради. Во всех тетрадях гриф «Совершенно секретно». Одна тетрадь – черновик. Вторая – для основной работы. Тема задана: «А что дальше?»

4

Убить владыку – не проблема. Проблема в том, чтобы после убийства власть перехватить. Чтобы власть удержать. Чтобы из рук не выпустить. А то ведь скользкая.

Думайте, кошечки сиамские. И пишите. А чтобы служба медом не казалась, каждой – стажировка в камерах дознания. День и ночь – допросы, допросы, допросы. С пристрастием. Нужно из подследственных врагов информацию вырывать. Точную информацию. Методы для начала совсем простые: врагов, к примеру, можно перетирать веревками. Руки вражеские перетирать. Ноги. Живот. Можно веревку пропустить между пальцами рук или ног. Да мало ли что еще можно перетирать… Можно толстой веревкой, можно – тонкой: у веревок разной толщины свои преимущества. Можно быстро тереть. Можно медленно. Опять же – разный эффект. Беда в том, что при применении даже таких простейших приемов дознания враг начинает признаваться во всем, включая и то, чего не было. А ведь тут – не НКВД. Тут учреждение серьезное, и требуется добывать только достоверную информацию. Зерна от плевел отделять.

Каждый допрос дает обучающимся новые знания, новые навыки. От простого – к сложному. От примитивных способов дознания – к более действенным, а от них – все выше и выше по лестнице познания к сияющим высотам профессионализма.

Жаль, времени в обрез. Мировая революция не за горами. Так что трите, девочки, врагов веревками, ремнями, тросами и думайте, думайте, думайте. О том, как тему изложить. Чтобы было все просто и понятно. И о новых сочинениях думайте. Старайтесь предвосхитить экзаменатора, старайтесь понять его логику и вычислить тему следующего сочинения… Кто знает, в каких условиях его писать выпадет.

А у того, кто темы для сочинений выдумывает, фантазия неисчерпаемая, как энтузиазм миллионов.

5

Некто Брэм написал когда-то великую книгу – «Жизнь животных». Про зверей. Во многих томах расписал Брэм зверскую жизнь: как живут зверюшки, чем питаются, как размножаются, повадки зверские на примерах показал и еще множеством картинок книгу изукрасил, ибо наглядность – всему голова.

Взяв Брэма за пример, Институт Мировой революции создал свой многотомник – «Жизнь царей». И в том многотомнике расписано во всех подробностях, где живут цари, чем питаются, как размножаются, повадки царские примерами растолкованы, и картинок завлекательных в тех томах во множестве. Переплюнув старика Брэма, добавили авторы еще один раздел к своему исследованию: «Как с царями бороться». Из-за этого раздела вся книга секретная.

Этот раздел самый важный. Все тут про устройство гильотины, которой королевские головы рубили, и про тактику бомбометателей, взорвавших Александра Освободителя, и страсть какие интересные подробности про ликвидацию Николашки Кровавого, Николашки Второго и последнего.

В испанской группе – упор на ненависть. Как, впрочем, и во всех других группах. Без пролетарской ненависти не обойтись. Все на ней и держится, на ненависти. Когда-нибудь выпадет девочкам убивать королей, президентов, князей и графов, министров и банкиров, а для такого дела злость нужна пролетарская. Непримиримость.

6

И снова сочинение. Тема вроде бы простая: «Как подчинить сто миллионов свободных граждан». Но в том сложность, что на обдумывание темы всего две недели отрезано. И не сидят сочинительницы в кабинетной тиши. Вовсе нет – каждую парашютами обвешивают и, объявив тему, бросают из-за тяжелых облаков в дикие снежные горы. На Памир. Без карты, без компаса, без спецснаряжения, без пайка аварийного, без денег. Надо приземлиться мягко, парашют в снег зарыть, представить Москву вражеской столицей и пробираться в нее. Надо найти дорогу домой, надо уложиться в срок, надо не попасться на маршруте, а потом, слегка обсушившись-отогревшись-откормившись, мысли свои следует изложить ясно, просто, четко, доходчиво и две тетрадки, с сочинением и черновую, сдать в секретную часть.

7

– Товарищ Сталин, Ежов дал только идею о новом необычном применении противотанкового ружья. Мы идею развернули. Идея хорошая. Если нам нужно, к примеру, уничтожить Троцкого в Мексике, лучшего способа не придумать.

– Нет. Троцкого я не позволю убивать взрывом или пулей. Я не настолько добр, чтобы подарить Троцкому мгновенную смерть. Лучше послать человека с топором… У вас есть человек с топором?

– У нас есть.

– Вот и пошлите. С топором. Впрочем, вам, товарищ Холованов, не надо этим заниматься. Пусть этим займется НКВД. Там у них есть хорошие специалисты. Например, Серебрянский. Вы думаете, у Серебрянского есть человек с топором?

– У Серебрянского есть.

– Вот и хорошо. Пусть работает. Топором.

– Согласен. Но у нас за рубежом есть тысячи других врагов, которых мы должны уничтожать сами, не доверяя НКВД, и противотанковое ружье – великолепное оружие для этой цели.

– Вы так думаете?

– Товарищ Сталин, я в этом уверен. Во всем мире используются противотанковые ружья калибра обыкновенной винтовки. У немцев – 7,92 мм. Наши конструкторы поднялись над винтовочным калибром, проскочили калибр крупнокалиберного пулемета – 12,7 мм – и создали противотанковые ружья калибром 14,5 мм. Казалось бы, увеличение калибра незначительно, какие-то миллиметры, но такое увеличение калибра ведет к резкому повышению веса пули, начальной скорости и бронепробиваемости. У нашего винтовочного и пулеметного патрона вес пули 9,6 грамм при начальной скорости 880 метров в секунду, а у 14,5-мм противотанкового ружья пуля весит 64 грамма при начальной скорости 1012 метров в секунду.

– Вы, как я наблюдаю, товарищ Холованов, увлеклись этим делом.

– Увлекся, товарищ Сталин. Наши противотанковые ружья лучшие в мире по настильности, точности, дальности стрельбы, бронепробиваемости, надежности, простоте производства и применения…

– Вы собираетесь убивать бронированных врагов?

– Нет. Идея в другом: мощь такого ружья позволяет пробивать танки с легкой броней на дистанциях до километра, а мы используем мощь ружья и патрона не для пробивания брони, а для того, чтобы послать пулю на большое расстояние.

– Какое?

– До четырех километров.

– А точность?

– У противотанкового ружья очень длинный и очень мощный патрон, потому точность отменная. Кроме того, речь идет не о массовом производстве, а о небольшой серии. Промышленности надо заказать не огромные партии для борьбы с немецкими танками, а небольшую партию, но потребовать ювелирную тщательность обработки, как при производстве снайперских винтовок, и патроны изготовить с особым старанием. А стрелять будут мастера только со станка и только после курса спецподготовки.

– Что увидят наши мастера на дальности четыре километра?

– Все, если использовать мощную оптику.

– Каковы же размеры такого ружья и сколько оно весит?

– Над противотанковыми ружьями и у нас работают Рукавишников, Шпитальный, Владимиров, Симонов, Токарев, Дегтярев. Есть несколько приемлемых образцов. В общих чертах все образцы длиной два метра с небольшим. Вес – порядка двадцати килограмм. С оптикой, чехлом, патронами, инструментом – до тридцати.

– Слишком тяжело и громоздко.

– Согласен. Зато мы стреляем с такого расстояния, на котором нас никто искать не будет. В каждом отдельном случае заблаговременно создаем укрытие, потом производим единственный выстрел…

– Один раз стрельнете, а на следующий раз вас будут искать на дальности до четырех километров.

– Нет, товарищ Сталин. Существование такого оружия мы сохраним в секрете. Для этого мы разработали особую тактику: любые высокопоставленные люди проводят отпуска на берегах океанов, морей, озер, крупных рек, одним словом, у водоемов. Как правило, в таких местах есть горы или холмы. Мы прячем стрелка в горах или на холмах, откуда видна цель на максимальной дальности. Стрелок должен выбирать позицию так, чтобы позади цели было большое водное пространство. Это просто. При точном попадании бронебойная пуля с керамическим сердечником отрывает человеческую голову, дробит ее в мелкие куски, а сама летит дальше еще не менее километра. Если позади цели водное пространство, то пулю никто никогда не найдет и не сообразит, что же произошло. Впечатление такое, что голову просто разбила какая-то неведомая сила…

– Мне нравится ваша увлеченность, товарищ Холованов. Вы описываете разрыв головы очень образно, со знанием дела. Вы что, уже пробовали?

ГЛАВА 13

1

У такого ружья очень сильный звук выстрела. Мы думаем над этим. Нас спасает разница в скорости полета пули и скорости распространения звука. Пуля, постепенно теряя скорость, проходит расстояние за пять секунд, а звук доходит за двенадцать. Если пуля оторвет кому-то голову, то начнется суета и паника. А уже потом долетит и звук. Мы сделаем все, чтобы звук получился искаженным. На данном этапе развития техники звук такого выстрела заглушить невозможно, не прибегая к сооружению величиной с комнату, однако звук можно ослабить, исказить и направить в сторону от стреляющего, лучше – вверх. Мы разработали несколько типов глушителей. Один из них представляет собой нечто вроде большого резинового веера или павлиньего хвоста. Он собирается из шести элементов, похожих на резиновые ласты, и крепится под дульным срезом…

– Слишком громоздко?

– Да.

– Где же выход?

– Выход только в тактике: в каждом отдельном случае для стрелка надо готовить особое стационарное убежище или, может быть, подвижное в большой закрытой машине. Стрелок должен делать только один выстрел. Ни в коем случае не делать второй. Если промахнулся, лучше вернуться к той же цели через некоторое время, через месяц или два. Нашим глушителем звук выстрела искажается и отбрасывается вверх. Случайные свидетели, которые находятся прямо рядом с убежищем стреляющего, вертят головами и ищут источник звука в облаках, никто не понимает, что это за звук и откуда он происходит. Звук настолько искажен, что никто его не воспринимает как звук выстрела, скорее – как раскат грома в ясном небе…

– Хорошо, проводите сравнительные испытания, лучший образец заказывайте промышленности, принимайте на вооружение спецгрупп.

– Мы планируем нелегальными путями забросить такое вооружение в районы его применения в будущей войне и заложить в стационарные тайники.

– Правильно, действуйте.

– Есть.

– И последний вопрос, товарищ Холованов…

– Слушаю, товарищ Сталин.

– А где же Мессер?

2

Рудольф Мессер пожал руку командиру польского пограничного наряда, толкнул лодку от берега и вскочил в нее, не замочив ног.

С польскими пограничниками проблем нет. Мессер махнул рукой в сторону советского берега и пояснил:

– Я хочу туда.

– Как пану будет угодно.

Препятствий ему не творили и не спрашивали, кто он такой. Может, узнали, а может, заглянув в притягивающие его глаза, охоту потеряли вопросы задавать. Только подивились: всегда оттуда, с советской стороны, лодки в темноте плыли, и вдогонку хлопали выстрелы. Первый раз кто-то ночью сам в Советский Союз просится. Добровольно. Таких в Польше насильно не держат.

3

– У любого оружия должно быть название. От названия многое зависит. Название должно быть коротким, красивым, грозным и загадочным. В названии должно содержаться все для тех, кто знает, о чем идет речь, в то же время это название не должно сказать ничего тем, кто в тайну не посвящен. Как же мы назовем наше противотанковое ружье для истребления врагов? Думали ли вы над этим?

– Думал, товарищ Сталин.

– И до чего додумались?

– СГ.

– СГ?

– Именно так: СГ.

– Сталинский Гром?

– Так точно, товарищ Сталин.

– Красиво. Очень красиво. Сталинский Гром. Кратко, емко, грозно, загадочно. А почему бы не назвать СА?

4

На карнавал к Ежову сегодня не пришел никто. В первый раз. Такого не бывало. Что кавказский Гуталин готовит дальше? И что делать? Застрелиться? А может быть, все уладить? Попроситься на понижение? Уехать из Москвы? В Сибирь? На самую низкую должность. Командующим пограничными войсками Дальнего Востока, например.

5

– Товарищ Сталин, командир спецгруппы Ширманов и его люди вышли на Мессера через уголовный мир Берлина. Спросили у главарей разрешения побеседовать, те передали просьбу Мессеру, Мессер согласился. Наши люди представились американцами.

– С рязанским акцентом?

– Нет, это были настоящие американцы, которые давно и плодотворно работают на нас. Мессеру предложили сотрудничество и миллион долларов. Мессер отказался от миллиона, а приглашение ехать в Советский Союз наши люди не имели возможности передать. Мессер прекратил беседу до того, как они успели все полностью изложить. Возможно, что Мессер сам пробирается в Советский Союз.

– Почему?

– Мы собрали записи известных его выступлений. Он никогда открыто не высказывал своих политических взглядов, но анализ однозначно указывает – он монархист.

– Зачем же ему в Советский Союз?

– Он, видимо, ошибочно считает, что вы, товарищ Сталин, являетесь монархом.

6

Слух по Москве. Слух по Питеру. Слух по Барнаулу. И по Находке. Слух от Москвы до самых до окраин. Люди говорят про чародея. Чародей в России. После Гришки Распутина – первый чудотворец на Руси объявился. За 23 года после Гришки много в России чудес свершилось, а чудотворца не было. Истосковалась Россия по чудотворцу. Ждала его. И вот он.

– А почему его не арестует НКВД?

– Он на НКВД кладет с прибором.

– Чудеса нашему народу вредны – это предрассудки. Опиум. Сажать надо!

– Куда?

– Ну так убить. Он что, бессмертный?

– А вы слышали, что он в Киеве отчудил?

– А что?

– А вот слушайте…

– В Москве он и не такое творил!

– А что он в Москве отколол?..

7

– Здравствуйте, товарищ Мессер. Моя фамилия – Холованов.

– Здравствуйте, Александр Иванович.

– Вы меня знаете?

– Нет, я вас не знаю.

– Откуда же вы знаете, как меня зовут?

– Мне показалось, что вас так зовут.

– Мне выпала честь, товарищ Мессер, передать вам приглашение товарища Сталина. Завтра в шесть вечера он ждет вас в Кремле.

– Спасибо, приду. Товарищ Сталин, как мне представляется, желает получить доказательства моих способностей?

– Да. Вы принесете с собой миллион долларов.

– У меня нет миллиона.

– Достаньте.

– Хорошо, я принесу товарищу Сталину миллион с условием – после демонстрации верну его туда, где взял.

– Да, конечно. Пропуск в Кремль я вам закажу…

– Спасибо. Не беспокойтесь. Я… без пропусков. Улыбнулся Холованов:

– Кремль – самая большая и мощная крепость Европы. Кремль бдительно охраняется.

– Я все-таки постараюсь без пропуска.

– Товарищ Сталин будет ждать в…

– Не тратьте времени на объяснения, я знаю, где меня будет ждать товарищ Сталин.

– Товарищ Мессер, в Кремле много дворцов, храмов, арсенал, музеи, казармы на целый полк, административные здания…

– Не беспокойтесь, найду…

ГЛАВА 14

1

Доллар – хорошие ботинки. Пять – костюм. Триста – великолепный «Линкольн». Тысяча долларов – двухэтажный дом с гаражами на три машины, с просторным подвалом и еще с комнатами на чердаке, с автономными системами отопления и канализации, с бассейном, с приличным куском земли. А зачем людям миллион?

Странный человек вырвал из школьной тетради чистый лист, протянул сквозь решетку кассиру:

– Миллион долларов, пожалуйста.

Лысый кассир внимательно осмотрел чистый лист, кивнул:

– Вам какими отсчитать?

– Самыми крупными, сотнями.

– Я с удовольствием выдам деньги, но разрешение на такую сумму должны дать директор и казначей.

– Да, конечно, – вежливо согласился посетитель, мягкой улыбкой показывая, что он понимает важность момента и уважает установленный в столь почтенном учреждении порядок.

Директор слегка поклонился, улыбнулся и еще раз поклонился. Госбанк – это миллиарды рублей и сотни миллионов иностранной валютой. Только миллиарды эти идут ноликами в бесконечных столбиках цифр: дебет-кредит. Получить деньги – это получить бумажку, и выдать деньги – выдать бумажку. Из одного цифрового столбика отнять и к другому прибавить. Арифметика, не более того. Выдавать же наличность – не дело Госбанка.

Но и не выдать нельзя. И никогда кассир Петр Прохорович в своей жизни миллиона долларов не отсчитывал. И казначей тоже. И директор. Потому директора и смутило: необычно это – миллион отсчитать и отдать. Ну, принять – куда ни шло. Но выдать…

Не хотелось выдавать. Потому директор искал причину или только предлог, чтобы денег не давать. А уж если и придется давать, так хоть не сейчас. Если не избежать выдачи, так хоть уж оттянуть ее. А на то причина нужна.

Думал-думал, и озарило его: а ведь, может быть, это просто проходимец!

Потому улыбнулся директор, подмигнул казначею и вежливо, слишком даже вежливо, обратился к посетителю:

– Ваш чек не вызывает сомнений, но, может быть, это… как его… не ваш чек! – И уже не оставляя места ноткам вежливости, директор рыкнул как заместитель начальника киевской гарнизонной гауптвахты:

– Предъяви документ, падла!

– Какой документ? – не понял посетитель.

– Личность удостоверяющий! – змеем подколодным прошипел директор.

Мягонько прошипел, ехидно, сочетая в двух словах и шипении ненависть к аферисту, глубокое к нему презрение и великую гордость своей находчивостью: это же надо – никто во всем Госбанке не додумался потребовать у проходимца паспорт!

Посетитель на мгновение задумался, как бы растерялся… Оживились охранники и кассиры: уж не проходимец ли посетитель этот?

Но растерянность соскользнула с лица, он ослепительно улыбнулся, развел руками, вновь выражая и уважение к установленному порядку, и намерение твердо выполнять требования администрации. С черного полированного столика он взял все ту же школьную тетрадку, поднял над головой, чтобы все ее видели, с треском выдрал еще один чистый лист в клеточку и подал директору.

Сконфузило директора. Зароптали кассиры: это что же такое выходит? Видано ли обращение такое с клиентом!

Но клиент попался не из обидчивых – доброй улыбкой показал всем, что сердиться не намерен, что одобряет директорову бдительность, даже если, проявляя оную, директор и вышел слегка за рамки приличия: миллион долларов – это вам не фунт изюму, лучше в таком деле проявить излишнюю бдительность…

Желая загладить грубость, директор вежливо поинтересовался:

– Как же вы такую тяжесть потащите?

– А я ваших милиционеров-охранников на часок позаимствую.