Текст книги "Исчезновение инженера Боброва"

Автор книги: Виктор Сапарин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

СНОВА ЗЕЛЕНЫЙ ЛИМУЗИН

ПРОШЛО пять или десять минут.

Машина стояла у крыльца дачи. Ни из автомобиля, ни из дачи никто не показывался.

Зоя терялась в догадках.

Мысль о том, что машина была прислана специально за ней, сейчас же отпала. Уж, конечно, если бы инженер, почему—либо не сумевший явиться сам, вздумал совершить по отношению к ней такую галантность, дверца автомобиля сама бы открылась и голос аппарата, спрятанного где—нибудь за обшивкой, пригласил бы ее занять место… Кроме того, портфель и мужская шляпа на заднем сиденье были необъяснимы.

И все же Зоя решила ехать в этой машине. Куда? На поиски Боброва. Оставаться в даче ей больше не хотелось, а возвращаться домой, она чувствовала, было бы попыткой отмахнуться от сомнений, которые начинали беспокоить ее. Что же в самом деле случилось с хозяином дачи? Если он так же вежлив, как его разговаривающие и двигающиеся вещи, он должен был бы явиться к назначенному им самим времени. Забыть он не мог – исполнительный секретарь конечно, вовремя ему напомнил обо всем. И потом эта машина, шляпа, портфель…

Поборов волнение, Зоя нажала ручку и, открыв дверцу, уселась на сиденье водителя.

Oна откинулась на спинку и подождала немного. Ей показалось на какое то мгновение, что вот машина сейчас сама тронется с места и повезет ее к Боброву.

Но машина стояла, как будто это был самый обыкновенный автомобиль. И Зоя решила обращаться с ней именно, как с обыкновенным автомобилем. Она завела ключом мотор, перевела рычаг, надавила педаль акселератора и, ловко развернувшись на песчаном пятачке у крыльца, направила машинук воротам. Гудок. Ворота раскрылись, как будто того и ждали, и Зоя очутилась на асфальтовой дорожке, которая ответвлялась от шоссе к даче инженера.

Куда же ехать? Конечно, на электростанцию, где инженера ждали. Она знала, где находилось Быстринское водохранилище.

Машина шла легко, послушно и отзывчиво подчинялась управлению. Мимо проносились прозрачные березовые рощи, наполненные солнечным светом и трепетаньем листьев, поля, засеянные цветущим клевером, темный бор, дохнувший на Зою смолистым воздухом.

Быстрая езда подняла настроение девушки. Но какая—то неотвязная мысль ворочалась в подсознании, и Зоя мучилась тем, что никак не может вспомнить, что это такое. И вдруг вспомнила: гудок! Ну, конечно когда она выезжала из ворот дачи, они распахнулись как она хорошо помнит, от автомобильного гудка. Но кто же сигналил? Сама Зоя не прикасалась к кнопке. Эгот раздавшийся вдруг сигнал удивил тогда ее на миг, но занятая другими мыслями, она не обратила на него особенного внимания. Столько было всяких странностей, что еще одна казалось почти естественной.

Так, значит, это была все—таки «живая» машина, обладающая голосом, который она издает сама no собственному желанию, как, например, мычит корова?

Зоя так задумалась, что не заметила, как угрожающе быстро стала вырастать задняя стенка грузовика, ехавшего впереди. Она и совсем не обнаружила бы опасности, если бы машина которую она вела, не издала вдруг громкий рев.

Зеленый лимузин настойчиво гудел, предупреждая идущий впереди грузовик, а может быть и Зою.

Зоя подняла голову и ошеломленно смотрела на остановивщийся впереди грузовик. Двое рабочих стояли в кузове и, размахивая руками, кричали что—то ей. Еще миг – и замешательство Зои обошлось бы ей очень дорого, но она почувствовала вдруг, как рулевое колесо поворачивается вместе с ее руками, лежащими на нем, и машина сама берет влево – по всем правилам обгона. Это было сделано во время. Зоя спохватилась и уже сама докончила маневр, правильно начатый машиной. Ей показалось на миг, что чьи—то невидимые руки, более сильные, чем ее, вмешались в управление автомобилем. Завизжали тормоза, хотя Зоя не успела тронуть педаль, рычаг скорости потянул ее руку и переключился на малый ход.

– Эй, лихач! – крикнул один из рабочих, свесившись с кузова грузовика – Ослеп что ли? – Но разглядев за рулем лимузина Зою, с удивлением и уважением в голосе добавил – Ловко вывернулась! Ай да девушка!

Но Зоя не обратила на обидную реплику никакого внимания. Она ехала на сбавленной скорости, сбавленной самой машиной, и пыталась объяснить себе случившееся.

«Ну, гудок – это ерунда! – успокаивала она себя. Не гак уж трудно устроить, чтобы он гудел, если впереди покажется препятствие. Сейчас даже детские игрушки такие выпускаются».

Но эта «сообразительность» машины, свернувшей вовремя влево, чтобы избежать столкновения, – как это объяснить? Зоя невольно покосилась назад: может быть, Бобров сидит сзади и смеется над ней? Машина могла иметь и двойное управление – это было в духе любящего удобства инженера. Но сиденье сзади было пусто. По—прежнему на старом месте лежал портфель, затянутый ремнями. Только серая шляпа, по—видимому, от резкого толчка при повороте откатилась в угол.

«Впрочем, – думала она через минуту, – и в этих „действиях“ машины нет ничего удивительного. Если можно заставить гудеть сигнал, почему нельзя устроить так, чтобы включался механизм, действующий на руль? У Толи был игрушечный автомобиль, который не падал со стола: каждый раз, подойдя к краю, он сам сворачивал в сторону. Это тоже игрушка, только для взрослого мальчика, которого зовут инженером Бобровым».

Но Зоя сознавала, что это была не совсем игрушка. Как—никак, а машина если не спасла Зое жизнь, то, во всяком случае, избавила ее от серьезной неприятности. Правда, и растерянность Зои была вызвана отчасти самой машиной – этой историей с гудком.

«В общем мы квиты», подытожила Зоя.

После того как она нашла разумное объяснение действию вещей, которыми окружил себя Бобров, ей стало как—то легче. Хотя она ни минуты не сомневалась в том, что такое объяснение существует, все эти маленькие приключения, которые с ней произошли за последний час, оказывали известное психологическое действие. Зоя, как истая журналистка, была впечатлительна и не лишена полета фантазии. Ей вспомнился роман, который она читала в детстве, о том, как машины подняли бунт против своего творца – человека. Честное слово, человеку, жившему несколько десятков лет назад, очутись он вдруг в положении Зои, показалось бы, что вещи инженера Боброва обладают способностью самостоятельного существования. Правда, они хорошо повинуются своему хозяину и добросовестно служат даже его гостям, но чем черт не шутит, в какой—нибудь недобрый час вдруг возьмут и выйдут из подчинения. Что будет делать тогда Бобров среди возмутившихся буфетов, ругающихся шкафов и куда убежит он от взбесившегося зеленого автомобиля?

Зоя представила себе сцену: Бобров убегает от машины, гоняющейся за ним по саду – и рассмеялась.

Чего только не выдумывали романисты про будущее, ожидающее человечество! И люди—невилимки, и мыслящие вещи, и четвертое измерение.

А на самом деле будущее оказалось совсем другим: в сто paз лучше, чем воображали самые смелые фантасты. Все наоборот: это мир разумно мыслящих людей и созданных ими машин, подчиняющихся человеку, облегчающих его жизнь, сберегающих его время.

Надо было признать, что Бобров сумел окружить себя целым штатом таких услужливых механизмов. Вещи Боброва как бы угадывали желания своего хозяина.

Угадывали?

Зоя вздрогнула. Она вспомнила, как шкаф, или спрятанный за ним механизм, угадал ее мысль и сообщил, который час. В этом проникновении вещи в самое сокровенное человека – в его мысли – было даже что—то неприятное. Впрочем, это могло быть простым совпадением. Не следует относиться слишком нервно к подобным пустякам.

Кстати, который сейчас час? Она наверное запаздывает на совещание, на которое приглашали инженера.

Зоя хотела взглянуть на светящиеся часы рядом со спидометром, но прежде, чем успела осуществить свое намерение, услышала громкий ясный голос:

– Двенадцать часов пятьдесят шесть минут.

Это был тот же знакомый ей размеренный голос. Он раздавался откуда—то сзади, с пассажирского места.

Зоя не оглядывалась. Она знала, что все равно никого не увидит.

Нажав педаль, она гнала машину вперед. Скорее бы увидеть инженера и узнать от него разгадку всех тайн.

СТАНЦИЯ СИСТЕМЫ БОБРОВА

С гребня плотины, по которой проезжала Зоя, были видны синь водохранилища, заключенного в рамку розового камня, и темный лес на горизонте. В эпоху больших трудов советские люди научились строить прочно и красиво. Красота стала одним из неотъемлемых требований, которые предъявлялись к любому сооружению. После того как инженеры заканчивали все расчеты, приходил художник и помогал конструкторам облечь их формулы в гармоничные линии. План завода не утверждался, пока художественный совет не заявлял, что в предложенном варианте новостройка удачно «вписывается» в окружающий пейзаж.

Закопченные кирпичные коробки, унылые длинные корпуса с пыльными выбитыми стеклами давно канули в безвозвратное прошлое. Они сохранялись кое—где вместе со старыми хибарками, как музейные памятники, живая иллюстрация к истории: вот в каких условиях жил и работал трудящийся люд до Великой Октябрьской революции.

А вокруг стояли светлые новые корпуса простых, но благородных форм. «Для народа, – ходило крылатое выражение, – все что есть лучшего». «Место труда, – говорила другая пословица, – место творчества». «Человек – творец, – утверждала третья поговорка, – только творческий труд приносит радость».

Да, это была эпоха невиданного взлета творчества.

Зоя припоминала все это потому, что только вчера читала статью о планах ближайших 10–15 лет. Поистине открывались головокружительные перспективы. Но жизнь, думала Зоя, окажется еще ярче и интереснее, чем рассказано в этой бесспорно талантливой статье. Нелегко описывать будущее, когда и для настоящего—то часто не хватает слов. Благороден труд газетчика, и недаром очерки первых пятилеток вошли в хрестоматии и даже в учебники истории, но только одни журналисты знают, как трудно, располагая всеми 200 тысяч слов, входящими в русский язык, выбрать такие из них, которые передавали бы в точности ощущения автора. А ведь по нынешним книгам и журналам, по страницам сегодняшних газет, по этим показаниям современников потомки будут судить о великих днях. Нелегок и ответственен труд журналиста. Так думала Зоя.

Машина проехала плотину. Исчезло ощущение, что стихии внезапно поменялись местами: слева простирается озеро, поднятое так высоко, что горизонт представляется уходящим под облака, справа – провал, образуемый крутой, почти отвесной стеной, белое здание далеко внизу и бесконечные просторы полей и лесов до самого горизонта. Ощущение – похожее на то, которое испытывает летчик, когда машина перед посадкой делает крен. Для водителя автомобиля это, наоборот, чувство отрыва от привычной и спокойной земли. Кажется, что вот—вот уйдет из—под колес плотина и повиснешь в воздухе над рекой, вырывающейся внизу из донных отверстий.

По крутому, спиральному спуску, ловко виражируя вдоль гранитного бортика, Зоя пригнала машину к зданию станции.

Высокие окна, начинающиеся почти от земли и затянутые узорчатой решеткой художественного литья, ребристые колонны по углам, подпирающие плоскую крышу с фигурным карнизом, фонтан на квадратной площадке возле станции – глыба гранита и на ней тритоны, испускающие струи воды. И ни души вокруг…

Оставив машину у цветника около фонтана, Зоя подошла к зданию, ища глазами дверь с надписью «дежурный инженер», «вход» пни еще что—нибудь в этом роде. Ей пришлось обойти станцию с трех сторон. С четвертой стороны подступа не было: огромные бетонные трубы, подводящие воду, были точно врезаны в белый куб здания.

Никаких признаков служебного вхола. Оставались большие двери, которые, как думала вначале Зоя, служили больше для декорации. Высокие, под самый карниз здания, половинки, закругленные наверху, походили на ворота, сделанные из металла и цветного стекла. Эти ворота раскрывались, наверное, тогда, когда через них внутрь здания были доставлены машины – турбины и генераторы, и в следующий раз они раскроются, когда наступит пора менять или ремонтировать изношенное оборудование.

Неужели инженеры и техники, рабочие и уборщики – люди, работающие на станции, пользуются этим входом ежедневно? Не слишком ли это роскошно, даже если все это великолепие приходит в действие от нажатия простой кнопки?

Ну, конечно, же! Как это она сразу не догадалась? Раз инженер Бобров имеет какое—то касательство к объекту, здесь должна быть кнопка. Нужно найти эту кнопку, нажать ее, и тогда, как чертик из коробки фокусника, покажется дежурный инженер или, во всяком случае, послышится его голос.

Зоя приблизилась к парадным дверям. Кнопка должна быть где—то здесь. Бобров, конечно, выбрал место для нее так, чтобы она бросалась в глаза. Но вместо кнопки Зоя увидела огромный висячий замок, довольно картинно продетый сквозь массивные литые петли ворот. Это старомодное устройство как бы подчеркивало, что ворота отпираются редко. В самом деле, не очень—то удобно ежедневно, приходя на работу, отпирать дверь килограммовым ключом!

Зоя стояла перед замком в недоумении. Как же проникли внутрь участники совещания? Ведь оно (Зоя взглянула на ручные часики) началось минуту назад.

Подойдя к низкому окну, Зоя приложила к лицу ладони и заглянула через стекло. Двухсветный зал был пуст, если не считать трех огромных машин, вертикальные валы которых вращались с бешеной скоростью. Временами казалось, что они не вращаются, а застыли сверкающими колоннами – не было слышно никакого шума, не передавалось ни малейшей дрожи зданию. Протертые до блеска, холодно отсвечивали белые и желтые плитки кафельного пола.

Здесь ей нечего было делать. Обернувшись, Зоя увидела милиционера: он не спеша приближался по короткой набережной. Его внимание, видимо, привлекла эта девушка—туристка, вот уже четверть часа осматривающая станцию.

– Любуетесь? – спросил он вежливо, прикладывая руку к козырьку белого шлема. Он оглядел Зою, ее машину, снова перевел взгляд на Зою и спокойно продолжал: – Замечательное сооружение. А вы смотрели на панораму с плотины? Там есть специальная площадка для туристов.

– Скажите, как увидеть дежурного инженера? – перебила Зоя. – Он мне очень нужен Я… – и она протянула милиционеру свою корреспондентскую карточку.

– Дежурный, – услужливо сообщил милиционер, возвращая карточку, – находится не здесь. Он в Черемше. Это километров шестнадцать отсюда. Вам придется поехать вот по этой дороге, обсаженной голубыми елями. Кстати, по пути увидите вторую станцию – она тоже очень красива.

И он пожелал счастливого пути.

«У 3 С»

ВТОРАЯ станция отличалась от – первой оригинальным архитектурным оформлением, а походила на нее огромным висячим замком, украшавшим вход. Она оказалась такой же безлюдной, как и первая.

Проехав еще километра три, Зоя увидела слева от шоссе довольно высокий холм, а на его вершине, среди молодого дубняка, круглую башню. Флюгер в форме изломанной молнии из какого—то нержавеющего цветного металла, блестевший на солнце, не оставлял сомнений в том, что эта башня имеет отношение h электричеству.

И действительно, когда Зоя подъехала к башне, она увидела на фасаде три большие буквы «УЗС», переплетенные в форме замка. «Управление запертыми станциями», прочитала она на небольшой дощечке.

Из штата управления налицо оказались два человека. Один – хромой старик в белом фартуке – трудился над грядками в саду, окружающем круглое каменное здание; как выяснилось, он выполнял функции привратника, справочного бюро и коменданта. Второй находился в самой башне, в большом круглом зале, в верхней ее части, куда Зою не сразу пропустил ворчливый старик, долго теребивший ее удостоверение своими измазанными в земле руками.

Дежурный диспетчер сидел в круглом вращающемся кресле в центре зала и вовсе не показался Зое таким уж занятым, как уверял ее привратник внизу.

При входе Зои он приподнялся.

– Что вы на меня так изумленно смотрите? – весело спросил он, видя, что вошедшая, оглядев зал, остановила пытливый взгляд на нем.

– Наконец—то я вижу живого человека! – ответила Зоя в тон вопроса. – В вашем хозяйстве это такая редкость! Надо прямо сказать, что машины у вас встречаются гораздо чаще. Но я думала застать здесь совещание и среди его участников инженера Боброва.

– Совещание отменяется, – смущенно ответил молодой человек. – Разве вас не предупреждали? Какая досада! Вы уж извините, пожалуйста…

– Я, собственно, и не была в числе приглашенных, – возразила Зоя. – Я просто разыскиваю инженера Боброва и думала, что он здесь.

– Боброву звонили, чтобы предупредить об отмене совещания. Но его не было на даче. Кто—то ответил вместо него. И сказал, что передаст ему.

Зоя вспомнила про механического секретаря. «Ах, так он не только отвечает на звонки, но и запоминает сказанное и передает потом хозяину, – подумала она. – Впрочем, в этом нет ничего диковинного: обыкновенная запись на пленку».

– Вы видели наши станции? – спросил молодой инженер. – Не правда ли замечательно? Институт Боброва проектировал.

– Станции очень красивые, – сказала Зоя. – Но мне они показались немного малолюдными, это и есть, конечно, идея Боброва? Он, должно быть, мизантроп и не выносит людей?

– Напротив: Бобров скорее филантроп, если можно так выразиться. Станции же, которые вы видели, не малолюдны, а совсем без людей.

– Автоматы? Я думала, что только маленькие электростанции бывают автоматическими.

– Маленьким сам бог велел, как говорится… Но в тысяча девятьсот сорок седьмом году была построена первая автоматическая станция значительных размеров – на Перервинской плотине. С тех пор они пошли в ход.

– Вспоминаю… Правда, по газетным заметкам. Я тогда техникой мало интересовалась.

– Но тогда это были только первые опыты. Здесь же вы видите нечто другое.

– Что же именно?

– Здесь не одна, а шесть гидростанций – целая энергетическая система, и вся она работает совершенно автоматически.

– Ну конечно, раз к этому имеет касательство Бобров, все должно быть автоматическим.

– Позвольте, но вы сами его разыскиваете, а он, как известно, работает в институте, который занимается вопросами автоматики. Значит, он вам нужен по тому же делу? Вы от какой организации?

Зоя сообщила, кто она такая. Когда молодой инженер узнал, что говорит с корреспонденткой, он оживился.

– Вы приехали как нельзя более кстати. О нашей энергетической системе еще не писали. Это будет интереснейший материал. Я вам сейчас все расскажу.

Зоя колебалась. Но профессиональное любопытство, жилка газетчика взяли вверх. Это и на самом деле интересно. И потом это имеет прямое отношение к работам института Боброва – к той теме, ради которой она приехала побеседовать с Бобровым. Ну что ж, раз Бобров отсутствует, она не будет терять времени.

Инженер подвел ее к узким, как щели, окнам, расположенным в простенках между многочисленными пультами.

– Вот в эти окна, – говорил он, – видны все шесть станций. В каждое окно – по станции. Видите: перед вами как бы шесть цветных пейзажных открыток. Но все это – причуда архитектора. Для работы это не имеет никакого значения. Что дает мне обозревание этой станции? Я вижу, она стоит на месте – и все. А мне нужно знать показатели ее работы. И я их знаю: все, что мне нужно, знаю так, как если бы находился на самой станции, и знаю, не глядя в окно… Взгляните на этот пульт. Рядом вы видите еще такой же. Шесть пультов – на каждую по штуке, и вот седьмой пульт, где изображены все станции вместе. Эти цветные движущие диаграммы отвечают на все вопросы, которые только могут придти мне в голову, как диспетчеру. Вы хотите знать уровень воды в верхнем бьефе пятой станции? Пожалуйста! Четыре с половиной метра, а полчаса назад было на четыре сантиметра больше. Количество оборотов второй турбины третьей станции? Сделайте одолжение! Пятьдесят в секунду. Утром она немного пошаливала – делала пятьдесят с четвертью оборотов, но авторегулятор быстро привел ее в порядок. Хотите знать, какие агрегаты, на каких станциях выключены и какие находятся в резерве? Будьте любезны взглянуть на седьмой пульт: вот эти окрашенные в синий цвет…

– Но следить за пультами просто не поспеешь, – остановила Зоя этот поток красноречия. – Нужно все время крутить головой, как филин. Вы же, как я заметила, когда вошла, читали что—то, спокойно развалившись в кресле.

– Во—первых, я читал «Справочник по телемеханике», – нисколько не смутившись, возразил молодой человек. – А во—вторых, мне вовсе не нужно смотреть все время на пульты. Вы меня просто не поняли. Я смотрю на пульты, когда хочу узнать что—нибудь меня интересующее. А так – все показатели непрерывно записывают на движущихся лентах самопишущие приборы. И с работой всех станций за сутки я могу ознакомиться в каких—нибудь полчаса.

– И с опозданием узнаете о всех неисправностях, которые случились за ваше дежурство!

– Ну, до этого дело не дойдет. О всех неисправностях пульты немедленно докладывают.

– Внимание! – раздался вдруг громкий голос.

Зоя невольно обернулась. Но, кроме нее и инженера, в зале никого не было.

– Второй агрегат третьей станции выключается и ставится в резерв, – продолжал голос. – Включен третий агрегат пятой станции.

– Слышите? – заметил инженер. – Теперь взгляните на седьмой пульт, это он докладывал: видите, изменились цвета. Так же сообщается о неисправностях.

– Кто же это говорит?

– Никто. Говорящий автомат. Пульты включают его по очереди. Ну, звонки и прочая сигнализация – это тоже, как полагается.

– Позвольте, а управление станциями? Докладывают станции – это хорошо. Но ведь ими нужно управлять?

– Вот для этого—то, – инженер обвел зал рукой, – и устроен этот центральный пост. Центральный пост, который… – он помедлил, – … который тоже работает автоматически. Да, да, – продолжал он, усмехаясь, – я тоже здесь лишний. Я могу уйти на час, на два, на целый день – и ничего не случится. Я живу и работаю в помещении внизу, а сюда поднимаюсь только по вызову – автоматическому, конечно. Бобров и его группа считают, что эту должность можно упразднить вообще. А один из этих пультов – общий, на котором изображены все станции – они собираются установить в помещении диспетчера, который будет управлять несколькими энергосистемами сразу. Будет управлять… пока до него не доберутся сотрудники Боброва и посмотрят, нельзя ли сократить и эту должность. Вы представляете перспективы? На огромных просторах страны автоматически добывается дешевая гидроэнергия и по проводам и подземным кабелям рассылается потребителям.

– Странно! А если авария?

– Ну, что бы вы сделали, если бы на одной из станций произошла авария, а вы были бы дежурным диспетчером вот здесь в этом помещении?

Молодой человек посмотрел на Зою немного лукаво.

– Я… – она подумала и нерешительно сказала: – приняла бы немедленные меры.

Это походило на экзамен, и Зоя, как плохо подготовившийся студент, отделалась общим ответом.

– Вот именно, – одобрительно кивнул инженер, словно Зоя сказала как раз то самое, что нужно. – Но ведь прежде, чем я или вы на моем месте подумаем, какие меры следует принять, они уже будут приняты. Агрегат, если даже случится самая мелкая поломка одной из лопастей, будет немедленно выключен, а на смену будет включен агрегат из резерва. Это произойдет так быстро, что потребитель не заметит переключения, а мы с вами не успеем раскрыть рот, чтобы воскликнуть: «Ах, какая неприятность!»

– Но ведь нужно выслать ремонтную бригаду на место происшествия и вообще…

– Она и будет выслана. Ее вызовет сама станция. В «скорой технической помощи» есть автоматический вызывной пульт. Там будут знать не только об аварии, но и характер поломки, и узнают это одновременно со мной.

– Жаль только, что самый ремонт производится не автоматически! – воскликнула Зоя. Она постаралась придать голосу оттенок иронии. – Это был бы триумф автоматизации.

– Ну, до этого техника еще не дошла, – сказал инженер.

Он промолвил это таким тоном, как будто не сомневался, что техника со временем преодолеет и эту трудность.

Зое стало неловко. В самом деле, перед ней было, бесспорно, выдающееся достижение техники. И ее скептицизм казался просто неуместным. Уж эта журналистская привычка ничему не верить на слово, все потрогать руками, сто раз убедиться! Но ведь то, о чем рассказывал этот молодой инженер, было поистине замечательно!

– А как же текущий ремонт? – спросила она уже другим тоном. – Ведь не могут же ваши турбины вертеться вечно.

– Разумеется, – инженер был все так же вежлив. – Осмотр агрегатов производится раз в два месяца, а их предупредительный ремонт – раз в год. Некоторые полагают, что эти сроки можно увеличить. Конечно, остановка агрегатов на ремонт производится без всякого ущерба для потребителей электроэнергии. У нас всегда имеется резерв мощности…

Выслушав еще несколько пояснений в этом роде, Зоя стала прощаться. Она вспомнила о Боброве, его машине, почти похищенной ею, и ей захотелось поскорее разобраться во всей этой запутанной истории.

– Прощайте, лишний человек, – шутливо сказала она, протягивая руку инженеру. Она помедлила секунду: не сказать ли ему о Боброве? Но, собственно говоря, что случилось, кроме того, что Бобров где—то задержался и опоздал к себе на дачу, а она разъезжает в его машине? И как рассказать о своих смутных подозрениях и неясных предчувствиях, этому жизнерадостному молодому человеку, которомукажется все на свете совершенно ясным и для которого ни в чем нет ничего удивительного.

– Вы не знаете, где может быть сейчас Бобров? – спросила она только.

– Затрудняюсь сказать. Его институт ведет работы во многих местах. А Бобров возглавляет группу ведущих исследователей. Попробуйте позвонить в институт – может быть, там скажут. Я вас сейчас соединю.

Но в институте сказали, что у Боброва сегодня выходной день и он у себя на даче. На даче, куда Зоя позвонила, чтобы проверить, не вернулся ли инженер, вежливый голос механического секретаря сообщил, что Боброва нет, но что ему будет передано все, что имеет сообщить Зоя.

Зоя подумала, что передать Боброву, если он вдруг приедет на дачу.

– Скажите, – сказала она, обращаясь к механическому секретарю, как к живому человеку, – что его машина находится у меня. Я уехала на ней на его же поиски…

Зоя покраснела, увидев, как чуть шевельнулись брови стоявшего возле нее инженера—диспетчера. То, что он сейчас услышал, должно было показаться ему, конечно, странным.

Смущенная, она буркнула что—то неразборчивое и, не оглядываясь, поспешила к злополучному лимузину, терпеливо дожидавшемуся ее внизу, у входа в башню.

Конечно, это ожидание можно было считать терпеливым. Ведь зеленая машина могла взять да уехать. Она отличалась для этого достаточной самостоятельностью.